20 мая (7 мая ст. ст.) совершается память одного из самых строгих подвижников благочестия Древней Руси — преподобного Нила Сорского, идейного вдохновителя течения «нестяжателей», которые выступали против крупного монастырского землевладения и призывали монашествующих руководствоваться примером и образом жизни Афонских иноков. Преподобный Нил стал основателем скитского пустынножительства на Руси и оставил после себя немногочисленные, но очень глубокие по духовному содержанию — заключающемуся во внутреннем совершенствовании и созерцательной молитве — труды об уставе иноческой жизни.
Предварительные сведения
Нил Сорский почитается в Церкви как преподобный отец, один из основоположников скитского подвижничества на Руси.
О раннем периоде жизни святого Нила Сорского известно не много. Родился он в 1433 году. Согласно его собственному признанию, он был поселянином и невеждой. Возможно, это связано с тем, что его родители были простыми сельскими жителями.
Однако, такая оценка могла быть озвучена им и в связи с глубочайшим чувством смирения. Обширность связей святого со многими знатными людьми и высокая образованность дают повод думать, что он, всё же, имел боярское происхождение.
В круг его учеников входили: князь Вассиан Косой, Дионисий, Нил Полев (принадлежавший к роду Смоленских князей) и другие известные лица.
Согласно свидетельству одного из современников Нила Сорского, в миру тот имел прозвание Майков.
Почитание
Мощи святого Нила, погребенные в основанной им обители, прославились множеством чудотворений. Русская Церковь причислила его к лику святых.
В преданиях Нилосорского скита хранится сказание, что во время посещения Белоезерских монастырей, царь Иоанн Грозный был в 1569 году в Нилосорской обители и повелел вместо деревянной, преподобным Нилом устроенной церкви, основать каменную. Но, явившись Иоанну в сонном видении, святой Нил воспретил это делать. Взамен неисполненного предприятия государь пожаловал скиту, за собственноручным подписанием, грамоту об отпуске монашествующим денежного жалованья и хлебного оклада. Грамота сия утеряна.
Монашество
Иноческая жизнь Нила Сорского началась в Кирилло-Белозерской обители. Здесь он учился навыкам аскетической жизни под руководством строгого и опытного подвижника, старца Паисия Ярославова. Здесь он трудился, предавался молитве и послушанию, бдению и постам.
Прожив какой-то период в монастыре, он вместе с учеником, монахом Иннокентием (принадлежавшим к боярскому роду Охлебининых) решился путешествовать по святым местам.
Достигнув Афона, пробыл там достаточно долгое время, перенимая опыт местных отцов, возрастая возрастом духовным, изучая правила пустынножительства, трезвения, духовного созерцания.
Одним из его излюбленных занятий было изучение Священного Писания, жизни и творений святых отцов Церкви.
Пребывая на Святой Горе, Нил Сорский приобщился к уединенному жительству, полюбил священное Христа ради безмолвие.
Возвратившись на Русь, он не стал жить в Белозерской обители, а выбрав безлюдное болотистое место неподалеку, приблизительно в 15 верстах от монастыря, на реке Сорке, воздвиг там крест, вырыл колодец, основал келью, часовню, предался аскетическим подвигам.
Вокруг преподобного Нила Сорского собралось несколько братий, искавших спасения. Со временем количество братий увеличилось. Общими стараниями отстроили церковь. Строительство потребовало немалых усилий, ведь храм возводился на болотистой почве. На месте, где он был воздвигнут, предварительно сделали насыпь.
Жизнь в обители организовывалась на основе правил скитского жительства, заимствованных у Афонских подвижников. Так был создан монашеский скит.
Жизнь братий проходила в трудах и молитве, изучении Книг Писания и произведений отцов.
Скитский устав подразумевал отшельническое жительство иноков, совершенный отказ от любых форм обладания имуществом и угодьями, неприятие земных благ.
Отшельники собирались на богослужение вместе по субботним и праздничным дням. Совершавшиеся в скиту преподобного Нила церковные службы отличались особой строгостью и полнотой. Например, скитская всенощная длилась всю ночь.
Большое внимание преподобный отец уделял достижению высокого благодатного состояния.
Важное значение в деле воспитания иноков предавалось молитвенному безмолвию, внутреннему сокрушению, памятованию о смерти и Страшном Суде, борьбе с помыслами.
В пятой главе составленного Нилом Сорским руководства, Уставе, даётся подробное описание, как необходимо вести внутреннюю брань против восьми наиболее губительных страстных помыслов (чревообъедения, блуда, сребролюбия, гнева, печали, уныния, тщеславия, гордости).
В 1491 году Нил Сорский, сыскавший к тому времени известность и уважение, участвовал на Соборе, исследовавшем дело о ереси жидовствующих.
Жидовствующие еретики явили в своем учении одну из наиболее страшных ересей, явившихся на территории Руси. Они отрицали Троичность Бога по Лицам, Божественное достоинство Христа, отвергали почитание святых мощей и икон. Несмотря на кажущуюся очевидность противречия нового учения Преданию Церкви, эта ересь увлекла в свои сети множество людей, включая представителей духовенства, значимых государственных особ.
Со временем очаги этой ереси были подавлены общими услиями ревностных Православных защитников.
«Иосифляне» и «нестяжатели». Полемика с прп. Иосифом Волоцким
Говоря о житии прп. Нила, следует подробно рассмотреть основные противоречия и спорные вопросы духовной жизни его эпохи, чтобы глубже понять точку зрения преподобного и его внутренние убеждения, которые особенно ясно проявлялись в ходе полемики с главным идейным противником его — прп. Иосифом, игуменом Волоцкого монастыря. На рубеже 15-16 столетий в Русской церкви ясно обозначились два различных направления религиозной мысли: движение иосифлян и нестяжателей, то есть сторонников и противников монастырского землевладения. Духовным лидером нестяжателей стал преподобный Нил Сорский, другое течение возглавил прп. Иосиф. Много разногласий вызывал также вопрос о допустимых мерах наказания для признанных виновными в «ереси жидовствующих» — иосифляне жестко настаивали здесь на градских казнях, но нестяжатели были категорически против подобных методов и считали их недопустимыми по христианским заповедям.
В это время большое влияние, как на внешнюю, так и на внутреннюю государственную политику, оказывала вторая жена великого князя Московского Ивана III — великая княгиня София Палеолог, племянница последнего византийского императора Константина 11. Она прибыла из Рима, куда была вынуждена переехать еще в детстве со всем своим семейством, причем сам папа Сикст принимал в ее последующей судьбе самое активное участие. Так, готовясь к предстоящему браку, вместе с портретом Софьи он передал Великому князю особую грамоту, позволяющую русским дипломатам беспрепятственно проезжать по странам Европы в течение ряда лет, и выделил некоторую денежную сумму в качестве приданого. Кортеж будущей государыни, помимо русских послов, насчитывал еще и немало итальянцев, поступивших в дальнейшем на русскую службу. Жители Новгорода и Пскова приняли торжественную делегацию весьма радушно, но въезд в Москву был обозначен довольно неприятным эпизодом, когда сопровождавшему Софью итальянскому епископу Бонумбре запретили ввозить католическое распятие на территорию города. Известный русский историк В.О. Ключевский описывает данные события следующим образом:
Иван был женат два раза. Первая жена его была сестра его соседа, Марья Борисовна. По смерти ее (1467) Иван стал искать другой жены подальше и поважнее. Тогда в Риме проживала сирота, племянница последнего римского императора Софья Фоминична Палеолог. Несмотря на то, что греки со времени флорентийской унии сильно уронили себя в русских православных глазах, несмотря на то, что Софья жила так близко к ненавистному папе, в таком подозрительном церковном обществе, Иван III, одолев в себе религиозную брезгливость, выписал царевну из Италии и женился на ней в 1472 году. Эта царевна, известная тогда в Европе своей редкой полнотой, привезла в Москву очень тонкий ум и получила здесь весьма важное значение. Бояре XVI века приписывали ей все неприятные им нововведения, какие с того времени появились при московском дворе [].
При Софье были вызваны в Москву лучшие итальянские мастера, которые построили новый Успенский собор, Грановитую палату и новый каменный дворец на месте прежних деревянных хором. В то же время при Кремле стал заводиться сложный и строгий церемониал, Иван III впервые стал именовать себя «царем всея Руси», а на его печатях появился двуглавый орел — символ царской власти византийских императоров. Тогда же появляется теория и о Божественном происхождении царской власти, развитию которой немало способствовал прп. Иосиф Волоцкий. Так, например, он утверждал, что «царь естеством подобен всем человекам, властью же подобен Вышнему Богу».
Уже при Иване III, еще более при Василии верховная власть окружила себя тем ореолом, который так резко отделил московского государя от всего остального общества. Посол императора германского Герберштейн, наблюдавший Москву при Василии, замечает, что этот великий князь докончил то, что начал его отец, и властью своею над подданными превосходит едва ли не всех монархов на свете. Он добавляет, что в Москве говорят про великого князя: воля государева — Божия воля, государь —исполнитель воли Божией. Когда москвичей спрашивают о каком-нибудь неизвестном им или сомнительном деле, они отвечают затверженными выражениями: мы того не знаем, знает то Бог да великий государь. По словам Герберштейна, они даже величали своего государя ключником и постельничим Божиим, применяя язык московского двора к столь возвышенным отношениям. Так, уже ко времени Василиева преемника Ивана IV в Москве был готов тот кодекс политических понятий, которыми так долго жила потом Московская Русь [].
В 1490 году состоялся первый собор против «ереси жидовствующих»: заволжские старцы Паисий и Нил были приглашены по этому поводу в Москву. Присутствовал преподобный также и на соборе 1503 года. Тогда в полемике своей с прп. Иосифом Волоцким преподобный Нил доказывал, что следует освободить монастыри от управления вотчинами, то есть населенными имениями. К мнению Нила пристали многие иноки Кирилло-Белозерские и некоторые из других монастырей. В своих возражениях прп. Иосиф выдвигал, главным образом, следующие аргументы: «если у монастырей сел не будет, то как честному и благородному человеку постричься? Аще не будет честных старцев, отколе взять на митрополию, или архиепископа, или епископа и на всякие честные власти? А коли не будет честных старцев и благородных, то и вере будет колебание». И, хотя победа осталась за сторонниками монастырских землевладений, нестяжатели не думали в дальнейшем отказываться от своих убеждений.
В.О. Ключевский, занимая в целом как бы среднюю позицию по этому вопросу, дает, однако, и достаточно негативную характеристику монастырским собственникам:
Самыми видными противниками «иосифлян», как звали последователей Иосифа, выступили в полемике князь-инок Вассиан Патрикеев и пришлец с Афона Максим Грек. Сочинения Вассиана — обличительные памфлеты: поборая по своем учителе Ниле Сорском, яркими, нередко правдиво-резкими чертами изображает он немонашескую жизнь вотчинных монастырей, хозяйственную суетливость монахов, их угодливость перед сильными и богатыми, корыстолюбие, лихоимство и жестокое обращение со своими крестьянами… Вассиан клонит свою речь к тем же обвинениям, какие потом прямо высказал единомышленник его князь Курбский: любостяжательные монахи своим сельским хозяйничаньем разорили крестьянские земли, а внушениями о спасительности вкладов по душе сделали воинский чин, служилых землевладельцев хуже калик убогих. Сочинения Максима Грека против монастырского землевладения свободны от полемических излишеств. Он спокойно разбирает предмет по существу, хотя по местам не обходится без колких замечаний. Вводя строгое общежитие в своем монастыре, Иосиф надеялся исправить монастырский быт и устранить противоречие между иноческим отречением от собственности и земельными богатствами монастырей более диалектической, чем практической комбинацией: в общежитии — де все принадлежит монастырю и ничего отдельно монахам. Это все равно, возражает Максим, как если бы кто, вступив в шайку разбойников и награбив с ними богатство, потом пойманный стал оправдываться на пытке: я не виноват, потому что все осталось у товарищей, а я у них ничего не взял. Качества истинного монаха никогда не совместятся с отношениями и привычками любостяжательного монашества: такова основная мысль полемики Максима Грека [].
Первичные причины противоречий между сторонниками и противниками монастырских имений можно увидеть, если внимательно изучить начальную историю образования общежительных монастырей на Руси. В.О. Ключевский говорит о двух типах таких монастырей: «пустынных» и «мирских». Основатели «пустынных» монастырей выходили на свой подвиг по глубокому внутреннему призванию и, обыкновенно, еще в молодости. Получив соответствующий опыт в общежитии, они были готовы идти в уединение, далее — способные к назиданию старцы-подвижники собирали вокруг себя молодую братию и, таким образом, возникало новое общежитие. Иноки-пустынножители проводили дни в суровых подвигах и молитве, избегая всяких излишеств и питаясь трудами рук своих.
«Мирские» монастыри имели совершено иную историю. Так, например, богатый боярин или купец, желая иметь себе место в монастыре, где надеялся с наибольшей пользой для души молиться и благотворить при жизни и упокоиться по смерти, строил церковь и кельи и собирал братию, обеспечивая ее содержание и недвижимыми имениями. Владетельный князь украшал обителями свой стольный город, иногда монастырь строился при содействии целого общества, городского или сельского, считалось и весьма зазорным, если в каком-либо городе не было своего монастыря. Монастырь был нужен городскому и сельскому округу, чтобы обывателем было где постричься в старости и при смерти «устроить душу» посмертным поминовением. Братья, которую строители набирали в такие мирские монастыри для церковной службы, имела значение наемных богомольцев и получала «служеное» жалование из монастырской казны. Люди, искавшие под старость в мирском монастыре покоя от мирских забот, не могли исполнять строгих, деятельных правил иноческого устава. Идеи прп. Нила Сорского были здесь неприемлемы, так как такие монастыри изначально имели свои вотчины, и насельники именно таких «мирских» монастырей составляли тогда уже значительную часть русского иночества [].
Преподобный Нил Сорский. Рисунок (перевод с иконы). XVI век. ГРМ, ПМ-4315
Преподобные Иосиф Волоцкий и Нил Сорский
Преподобный Нил Сорский. Современная икона
Вслед за собором 1503 года, решения которого главным образом касались монастырских вотчин, в декабре 1504 года состоялся повторный собор против «ереси жидовствующих». Председательствовал на нем старший сын княгини Софьи великий князь Василий. Старый князь в деятельности собора участия практически не принимал, не были на этот раз приглашены и представители от нестяжателей. По сравнению с 1490-м годом обвиняемым вынесли куда более суровый приговор: прп. Иосиф, руководствуясь примером Западной Европы и частенько апеллируя к Ветхому Завету, требовал теперь самого сурового наказания, утверждая, что «еретика и отступника не только осуждать, но и проклинать следует, царям же и князьям и судьям подобает отправлять их в заточение и предавать лютым казням» []. Тогда в специально построенных деревянных срубах были сожжены в Москве брат Федора Курицына Иван Волк Курицын, Иван Максимов, Дмитрий Пустоселов. Некраса Рукавова по урезанию языка отослали в Новгород, где его сожгли вместе с юрьевским архимандритом Касьяном, братом Иваном Самочерным и другими. Остальных разослали по монастырям.
Казни еретиков вызвали неоднозначную реакцию в русском обществе. Смущение вызывало несоответствие практики казней Евангелию, писаниям святых отцов и каноническим нормам. Против доводов, изложенных в «Просветителе», было составлено «Слово ответное заволжских старцев», авторство которого, главным образом, приписывают князю-иноку Вассиану Патрикееву. Письмо это звучит достаточно резко и открыто, с прямым укором к волоцкому игумену:
А ты, господин Иосиф, почему не испытаешь своей святости? Связал бы архимандрита Касьяна своей мантией, и пока бы он не сгорел, ты бы связанного его в огне держал! А мы бы тебя, из пламени вышедшего, приняли как одного из трех отроков! Пойми, господин Иосиф, велика разница между Моисеем, Илией и апостолом Петром, апостолом Павлом, да и между тобой и ими!
Сама борьба с «ересью жидовствующих» в то время тесно переплеталась с политической борьбой за власть между двумя придворными группировками: сторонниками внука Иоанна III от первого брака Димитрия, уже венчанного в 1498 году на великое княжество, и партией соперника его, будущего великого князя Василия III, старшего сына Софии Палеолог. В конечном итоге победил Василий, все главные противники его, в том числе и сам Дмитрий и мать его Елена Волошанка, были признаны виновными в ереси и потерпели различные степени наказания. Иван III аннулировал решение о назначении Дмитрия наследником и 11 апреля 1502 года приказал заключить невестку и бывшего наследника в тюрьму. Елена Волошанка умерла в заключении «нужной смертью» (то есть была убита) в январе 1505 года.
В предсмертный свой час великий князь Иоанн почувствовал внутреннюю необходимость покаяться перед старшим внуком. Осведомленный австрийский посол Сигизмунд Герберштейн утверждал, что на пороге в вечность государь призвал к себе Дмитрия и сказал: «Милый внук, я согрешил перед Богом и перед тобою, заключив тебя в темницу и лишив тебя законного наследства; заклинаю тебя — прости мне обиду; будь свободен, иди и пользуйся своим правом». Дмитрий, растроганный этой речью, охотно простил вину деда. Но при выходе из его покоев был схвачен по приказанию дяди Гавриила (будущего великого князя Василия III) и брошен в темницу. Одни полагают, что он погиб от голода и холода, другие — что он задушен дымом. Дмитрий-внук скончался в 1509 году в тюремном заточении [].
В династическом кризисе конца XV века очень много вопросов и белых пятен, а по имеющимся источникам можно почерпнуть только весьма скудные сведения. Неизвестна, например, истинная причина внезапной смерти старшего сына Ивана III — Ивана Молодого, который по праву являлся законным наследником московского престола. Он скончался в возрасте 31-го года, после того как начал принимать снадобья у специально выписанного для него из Венеции великой княгиней Софьей лекаря, поручившегося вылечить Ивана от болезни ног. Некоторые исследователи считают, что именно с конца 15 века уже ясно проявились предпосылки для последующего раскола на Руси. В частности, русский публицист Г.П. Федотов писал, что «святая наша история завершается к концу 16 столетия».
Теория прп. Иосифа Волоцкого о необходимости пострижения людей «честных и благородных» для возведения впоследствии на епископскую кафедру не нашла своего практического оправдания в истории Русской Церкви. Спустя всего лишь полтора века после собора 1503 года, окончательно закрепившего право собственности на монастырские вотчины, все епископы (кроме св. Павла Коломенского), постриженики обеспеченных и благополучных монастырей, не смогли проявить силу духа и дали свое согласие на пагубные для Руси нововведения. С другой стороны, известно, что такие отцы-светильники богословия, как свт. Никола Мирликийский, свт. Василий Великий, свт. Иоанн Златоуст и прочие святые архипастыри того времени, строгие аскеты и подвижники, до восшествия своего на епископский престол многие годы проводили в подвигах строгого аскетизма и пустынножительства, и все они явились твердыми и бескомпромиссными исповедниками истинной веры. На протяжении многовековой истории борьбы с ересями в древней Византии главный оплот Православия составляли монашествующие. Но на Руси открытое сопротивление против церковных нововведений XVII века оказал один только Соловецкий монастырь и скитские подвижники, другие же крупные монастыри не вступили в организованное противодействие, хотя, казалось, что именно в этот решающий момент должна была бы и проявиться истинная ревность по чистоте веры. Получилось даже напротив: многие наиболее значительные монастыри в то время стали суровыми тюрьмами для исповедников древнего благочестия. Спустя еще несколько десятилетий, при Петре I и особенно по указам Екатерины II в 1764 году, была произведена полная секуляризация церковных земель, лишившая запустевшие новообрядческие монастыри всех их былых привилегий.
Истинная иноческая жизнь сокрылась в потаенных старообрядческих скитах, следовавших уставам прп. Нила Сорского. Здесь, вдали от мирской суеты, собирались строгие подвижники, мужественно рисковавшие и самой своей жизнью ради верности древнему благочестию. Говорил прп. Нил:
Во гроб вселимся, ничто же от мира сего вземше, ни красоты, ни славы, ни власти, ни чести, ни иного какого наследия житейского.
В основе его творений, в отличие от произведений прп. Иосифа Волоцкого, лежит обращение ума и сердца к будущему веку, где праведных ожидает вечная награда и неизреченная радость, к которой должны мы стремиться всеми силами души. Учеников своих он всегда призывал не возвращаться вспять, к мирским соблазнам, но утвердиться мыслями к вечности, где и есть настоящая жизнь христианина, конечная цель его земного странствования:
Сам ты по опыту знаешь, сколько скорбей и развращения имеет этот мимоходящий мир, и сколько лютого зла причиняет он любящим его, и как насмехается, отходя от рабствовавших ему, сладким являясь им, когда ласкает вещами их чувства, горьким оказываясь впоследствии. Ведь поскольку люди мнят блага его умножающимися, когда бывают удерживаемы им, постольку растут у них скорби. И кажущиеся его блага по видимости суть блага, внутри же исполнены многого зла. Поэтому, имеющим поистине благой разум, мир ясно показывает себя — да не будет возлюблен ими.
По прошествии же дел этой жизни что бывает? Утверди мысль в том, о чем говорю: какую пользу мир принес держащимся его? Хотя некоторые и славу, и честь, и богатство имели, но не всё ли это обратилось в ничто, и как тень мимо прошло, и как дым исчезло? И многие из них, вращаясь среди дел этого мира и любя движение его, во время юности и благоденствия своего смертью пожаты были; словно полевые цветы, как только расцвели, опали и против желания отведены были отсюда. А когда они пребывали в этом мире, то не уразумели его злосмрадия, но заботились об украшении и покое телесном, изобретая способы, пригодные для получения прибытков в мире сем, и проходили обучение тому, что приносит венцы телу в этом преходящем веке. И хотя они всё это получили, но о будущем и нескончаемом блаженстве не позаботились, то что надо думать о таковых? Лишь то, что в мире нет безумнее их, как сказал некий премудрый святой [].
Спор о монастырских владениях
В 1503 году Нил Сорский присутствовал на Соборе, где обсуждался вопрос о монастырских имуществах. Будучи сторонником строгой монашеской жизни, причём предпочитающим скитскую жизнь, он решительно выступал против того, чтобы монастыри владели поместьями, селами.
По мнению преподобного, монахи должны кормиться собственным трудом, рукоделием. Чрезмерные же экономические заботы, связанные с управлением материальными имуществами, отвлекают от аскетического делания. Помимо того, что такая забота отнимает силы и время монашествующих, она бывает сопряжена с заботой о прибыли, лихоимстве, что противоречит монашескому нестяжательству.
Мнение Нила Сорского поддерживали присутствовавшие на Соборе белозерские пустынники.
Эта позиция Нила Сорского шла вразрез с точкой зрения другого святого, преподобного Иосифа Волоцкого, отстаивавшего право монастырей на владение значительной земельной и материальной собственностью.
Преподобный Иосиф, будучи ревностным подвижником, конечно же понимал важность и необходимость нестяжательства. Однако считал, что стяжательство собственности монастырем не противоречит нестяжательству подвизающихся в нём иноков.
В отличие от Нила Сорского и его сторонников он ставил акцент на том, что обладание собственностью способствует большей независимости обителей, в том числе от гражданских властей (и как следствие, большей независимости Церкви).
По убеждению святого Иосифа, владение землями и серьёзными материальными средствами открывало возможность для развития монастырей, более широкого строительства храмов, а также для благотворительности в отношении мирян.
Мнение Иосифа на Соборе превозмогло. Митрополит Симон, отстаивая эту позицию перед великим князем, прибегал не только к мнению Собора, но и к обычаям Греческой Церкви.
Творения
Главными книгами из духовного наследия, дошедшего к нам от преподобного Нила, считаются «Предания» и «Устав о скитской жизни».
«Устав» можно считать главным трудом Нила Сорского. Книга состоит из 11 глав и представляет собой не регламент монастырской жизни, а мудрые наставления в духовной борьбе. Смысл книги заключается в том, чтобы объяснить инокам, как именно им предстоит подвизаться, чтобы спастись.
Книга Нила Сорского «О мысленной в нас брани»
В частности, старец давал напутствие инокам о том, как следует противиться блудным страстям, как укрепляться для совершения духовных подвигов. Многие люди, с рвением приступающие к духовной борьбе, быстро выгорают и опускают руки.
Подвижник учит, как сохранить силы для этой борьбы на протяжении всей жизни. Борьбе с разными страстными помыслами посвящены отдельные главы книги. В своем труде праведник также подробно говорит о Страшном Суде, о попечении об истинном.
В «Преданиях» же уделяется много внимания описанию монастырского быта, отношению к материальным благам, общению с людьми из мира. Помимо этого старец также давал душеполезные советы о противодействии блудным помыслам.
Основные положения «Предания»:
- Пропитание, согласно учению старца, иноки должны были добывать своим трудом.
- Принимать милостыню отшельникам полагалось только в случаях тяжелой болезни и крайней нужды.
- Церковный быт следовало организовывать просто, без излишеств. В церкви не должно было быть изделий из драгоценных металлов.
- Посещать скит мужского монастыря женщинам строго запрещено.
- Основным принципом скитской жизни было полное нестяжательство, ни у кого из монахов не было своих личных вещей.
Блаженная кончина
Перед своей смертью святой Нил Сорский дал последние наставления братиям.
Относительно своих будущих похорон он говорил, что не достоин почетного погребения, как грешник, призывал учеников бросить его тело в пустыне, на съедение зверям, или зарыть с презрением в яме. При этом добавлял, что как он старался не пользоваться честью на земле, в этой жизни, так хотел бы, чтобы было и после его смерти.
7 мая 1508 года святой мирно отошел к Богу. Святые мощи находятся в его пустыни, под спудом.
Трактаты святых отцов переписаны до неузнаваемости!
Вернувшийся из Афона молодой старец полон вдохновения организовать на Руси скитские общежития: вместо многолюдных монастырей – строить подвижнические скиты на два-три человека (сначала на реке Соре, а затем за Волгой). Нил желает также собрать на Руси духовную библиотеку, подобную Афонской.
Читая славянские переводы святых книг, Нил приходит в ужас: за четыре века после Владимирова крещения трактаты святых отцов переписаны до неузнаваемости! Сколько лжи и превратных образов! С какой легкостью переврано на противоположное!
У оригинальных отцов – ни слова зла. Только милосердная любовь, терпение, агнчий мир, умная молитва. В переписанных книгах – акцент на ветхозаветный ялдаваофизм. Прямое преемство от раввинов!
Нил начинает реформу. Собирает братию, устраивает множество скитов. Сам занимается ревизией книг. Ему приходится заново переписывать десятки трактатов святых отцов, освобождая их от привнесений.
Тропарь преподобному Нилу Сорскому, глас 4
Удали́вся бе́гая, дави́дски, ми́pа,/ и вся, я́же в нем, я́ко уме́ты, вмени́в,/ и, в ме́сте безмо́лвне всели́вся,/ духо́вныя pа́дости испо́лнился еси́, о́тче наш Ни́ле,/ и, еди́ному Бо́гу изво́лив служи́ти,/ пpоцве́л еси́, я́ко фи́никс,/ и, я́ко лоза́ благопло́дна,/ умно́жил еси́ ча́да пусты́ни./ Тем благода́pственно вопие́м:/ сла́ва Укpе́пльшему тя в по́двиге пустынножи́тельства;/ сла́ва Избpа́вшему тя в Росси́и отше́льником уставополо́жника изpя́дна;// сла́ва моли́твами твои́ми и нас Спаса́ющему.
Кондак преподобному Нилу Сорскому, глас 8
Любве́ ра́ди Христо́вы удали́вся мирски́х смуще́ний,/ ра́достною душе́ю всели́лся еси́ в пусты́ни,/ в не́йже подвиза́вся до́бре,/ я́ко А́нгел на земли́, о́тче Ни́ле, пожи́л еси́:/ бде́нием бо и посто́м те́ло свое́ изнури́л еси́ ве́чныя ра́ди жи́зни./ Ея́же ны́не сподо́бився,/ во све́те неизрече́нныя ра́дости Пресвяте́й Тро́ице со святы́ми предстоя́,/ моли́, мо́лимтися, припа́дающе, ча́да твоя́,/ сохрани́тися нам от вся́каго наве́та и злых обстоя́ний/ ви́димых и неви́димых враг// и спасти́ся душа́м на́шим.
Ин кондак преподобному Нилу Сорскому, глас 3
Терпя́, потерпе́л еси́ су́етныя обы́чаи/ и мирски́я нра́вы бра́тий твои́х,/ обре́л еси́ пусты́нное безмо́лвие, преподо́бне о́тче,/ иде́же посто́м, бде́нием и непреста́нною моли́твою в труде́х подвиза́вся,/ уче́ньми твои́ми пра́выя стези́ указа́л еси́ нам/ ше́ствовати ко Го́споду.// Те́мже и почита́ем тя, всеблаже́нне Ни́ле.
Молитва
О преподо́бне и Богоблаже́нне о́тче Ни́ле, Богому́дрый наста́вниче и учи́телю наш! Ты любве́ ра́ди Бо́жия от мирски́х смуще́ний удаля́яся, в непрохо́дней пусты́ни и в де́брех всели́тися изво́лил еси́, и я́ко лоза́ благопло́дна, ча́да пусты́ни умно́жив, сло́вом, писа́нием и житие́м о́браз вся́кия и́ноческия доброде́тели яви́лся еси́; и я́ко а́нгел во пло́ти пожи́в на земли́, ны́не в селе́ниих Небе́сных, иде́же пра́зднующих глас непреста́нный, водворя́ешися, и с ли́ки святы́х Бо́гу предстоя́, Тому́ хвалы́ и славосло́вия непреста́нно прино́сиши. Мо́лим тя, Богоблаже́нне, наста́ви и нас, под кро́вом твои́м жи́тельствующих, непреткнове́нно по стопа́м твои́м ходи́ти и Го́спода Бо́га всем се́рдцем свои́м люби́ти, Того́ еди́наго вожделе́ти и о Том еди́ном помышля́ти, му́жественно же и благоиску́сно проти́ву до́лу влеку́щих по́мыслов и прило́гов вра́жиих пра́тися и ты́я всегда́ побежда́ти; вся́кую же тесноту́ мона́шескаго жития́ возлюби́ти и кра́сная ми́ра сего́, любве́ ра́ди Христо́вы, возненави́дети помози́ нам; вся́ку же доброде́тель, в не́йже сам потруди́лся еси́, в сердца́х на́ших насади́ти нам посо́бствуй. Моли́ Христа́ Бо́га, да и всем правосла́вным христиа́ном, в ми́ре живу́щим, просвети́т ум и о́чи серде́чныя, е́же ко спасе́нию, утверди́т я́ в ве́ре и благоче́стии и в де́лании за́поведей Свои́х, сохрани́т же от ле́сти ми́ра сего́, и оставле́ние грехо́в да́рует всем христиа́ном, та́же и вся потре́бная ко вре́менному житию́ всем приложит. Да та́ко вси христиа́не, в пусты́ни и в ми́ре жи́тельствующии, ти́хое и безмо́лвное житие́ поживу́т во вся́ком благоче́стии и че́стности, и Христа́ усты́ и се́рдцем просла́вят, ку́пно со безнача́льным Его́ Отце́м и Пресвяты́м и Благи́м и Животворя́щим Его́ Ду́хом, всегда́, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
