О Преображенском кремле и безбрачии староверов (Преображенский вал, 17)

О Преображенском кремле и безбрачии староверов (Преображенский вал, 17)

Входная группа мужского двора Преображенского “кремля”, он же староверческий монастырь, вид снаружи. Фото Ю.Звездкина

Входная группа мужского двора Преображенского “кремля”, он же староверческий монастырь, вид изнутри. Фото Ю.Звездкина

Староверческий монастырь на Преображенском валу, колокольня. Фото Ю.Звезкина По материалам нашей живой экскурсии “Кремль, о котором вы не знали, или Староверы на Преображенке с посещением старинного кладбища”, на которую можно записаться здесь.
Рассказывает экскурсовод Ирина Стрельникова:

История Преображенского “кремля” связана с обращением в старую веру одного замечательного человека – Ильи Алексеевича Ковылина (того самого, который купил кремлевские Львиные ворота, о чем мы рассказывали в прошлый раз). Владелец кирпичного завода в селе Преображенское, где с некоторых пор поселились староверы. Убежденный их учением, Ковылин во вполне сознательном возрасте перешел в старую веру – его повторно крестили в 1768 году, в 37 лет. А всего через три года он, проявив чудеса изобретательности и таланта договариваться, уже основал в Преображенском староверческое кладбище и при нем первую за долгие годы преследования раскольников староверческую часовню. Мы ведь помним, что со времен реформы Никона, с 1656 года официальная православная церковь считала крестящихся двумя перстами еретиками и не просто строить им ничего не разрешала, а просто-таки жестоко преследовала. Так что Ковылину, можно сказать, удалось совершить невозможное.

Никольская часовня на Преображенском кладбище, еще ее называют часовней «О девяти крестах». Фото Ю.Звездкина

Тут на самом деле необходим небольшой экскурс по староверию. Дело в том, что видов и подвидов старой веры – великое множество, и староверы разных общин настолько разные, что, кроме двоеперстия, хождения крестным ходом посолонь, краткого написания имени Божьего – Исус да земных поклонов, общих черт, пожалуй что, и нет. Ну вот так же, как мало общего между англиканами, лютеранами и пуританами (хотя все они – протестанты). Сегодня речь у нас идет о староверах-беспоповцах. Которые тоже, в свою очередь, были совсем неоднородны, и уже в конце XVII века делились на три общины: крупные федосеевскую (как появились федосеевцы и кто такой Феодосий можно почитать здесь) и поморскую и ещё малочисленную филлиповскую. С Преображенским “кремлем” и Преображенским кладбищем связаны первые две. Тоже, кстати, отнюдь не во всем согласные между собой, но все же скорее схожие, чем различные, и тесно друг с другом связанные. Кому интересно, в чем разница, можно полюбопытствовать здесь (1), остальных не будем утомлять подробностями. В отличие от менее радикальных староверческих общин, беспоповцы крещение в «никонианской» официальной православной церкви Московского патриархата не признают совсем (2). Вот и перекрещивают новообращенных заново. Именно поэтому они и беспоповцы – им просто неоткуда взять попов. Если какой-то поп и переходил к ним, при новом крещении его рукоположение в священники отменялось. При этом сами они рукоположить никого не могли – для этого нужен епископ. А епископов-раскольников как-то не нашлось (опасное это было дело, тут и до костра могло дойти)… Иноземных епископов (в том числе греческих, да хоть с Афона!), давно перешедших к троеперстию, федосеевцы и поморцы за православных в принципе не считает, русских «никониан» тем более… Менее радикальные старообрядцы, не требовавшие перекрещивания, могли позволить себе принимать беглых священников из никониан – именно так образовалось поповство, в свою очередь тоже со временем расколовшееся на два направления (3). А федосеевцы с поморцами – увы…. А нет священников – значит, нет и таинств (за исключением двух, разрешенных мирянам по нужде: крещения и исповеди). В том числе нет и брака, раз некому венчать. Федосеевцы и поморцы некоторое время дружно придерживались так называемого безбрачного согласия.

До 80-х годов XVIII века беспоповцы так и прожили. То есть лет 100 не рожали детей. Некоторое время их это не слишком заботило – Никоновская реформа воспринималась ими как явный признак Апокалипсиса. Ощущение наступающего конца света было для староверов таким реальным, что иной раз доходило и до курьезов. Об этом мы, впрочем, уже рассказывали в заметке “Гном Морозова-внука”. В общем, если конец света случится вот-вот, какие уж тут дети… Ну а воспроизводились общины федосеевцев и поморцев исключительно за счет активной проповеди среди православных, немалое число которых старообрядцам удавалось обратить в собственную веру. Чиновник Кабалеров в 1851 году писал в донесении в Петербург: «<�Староверы> хитро умеют не только подмечать людей, находящихся в затруднительном положении дел хозяйственных, но и вовлекать в такое положение, особенно склонных к расколу, и потом дают им способ выйти из такого положения, и даже обеспечивают их на будущее, жертвуя на этот предмет значительные деньги»… Попросту говоря, переходя в старую веру, человек мог рассчитывать на материальную помощь от общины, либо на беспроцентный кредит на открытие или развитие собственного дела. Чем многие люди с предпринимательской жилкой охотно и пользовались (и во многом именно этим объясняется такая высокая концентрация староверов среди русских предпринимателей XIX века). Вы спросите: а откуда у общины были такие деньги? Из пожертвований и завещаний (а кому еще завещать, если нет детей?). В общину изначально входило несколько состоятельных купцов, а дальше капитал за счет привлечения в общину

Надмогильная Крестовоздвиженская часовня (целиком сделанная из чугуна) и надгробие купца Ильи Алексеевича Ковылина. Фото Ю.Звездкина

все новых и новых талантливых предпринимателей только увеличивался (4). К середине XIX века совокупный капитал федосеевской общины превышал 6 млн рублей. Вообще, соцэкономисты пристально изучают феномен повышенной успешности в бизнесе протестантов в Европе и староверов в России. Есть определенное сходство в экономическом смысле между кальвинистами (тоже своего рода беспоповцами) и нашими староверами. И те, и те успешны в бизнесе во многом благодаря особой этике. Отношение к труду у них особое: праздность считается грехом, а любая работа (хоть золотарем, хоть могильщиком, хоть врачом) одинаково почетна. Расточительство – тоже грех. Промышленник живет немногим богаче своих рабочих, потому что не может позволить себе греховную роскошь накануне Страшного Суда. А, значит, заработанное он зря не тратит, все пускает в дело. Вот этого вот извечного русского отношения к бизнесу (5) как к стяжательству, чему-то не вполне достойному, у староверов нет. Зарабатывать, наживать капитал для них – не стыдно. Это не стяжательство, а богоугодное дело, ведь на заработанное тобой живет и спасается от греховного, предавшегося Антихристу мира вся община.

Илья Алексеевич Ковылин

Вот так и Илья Алексеевич Ковылин зарабатывал не ради личного обогащения, в для своей Преображенской общины федосеевцев. И как результат – создание настоящего центра беспоповства – Преображенского кладбища. Все началось с чумы 1771 года. Ковылин воспользовался ею как поводом получить от властей послабление от вечных преследований общины. Со своими общинниками он взялся лечить заболевших чумой, для чего был устроен карантин. Там больного изолировали и в меру сил лечили (конечно, чума не лечится. Но можно укрепить иммунитет больного, поддержать его силы должным уходом и, возможно, организм сам справится). Но первым делом, конечно, приобщали к своей вере, то есть крестили. Интересно, что староверы не признают “обливного” крещения – только троекратное погружение в воду с макушкой. Для этой цели в Преображенском использовался Хапиловский пруд. А дело, между прочим, происходило глубокой осенью и в начале зимы. Вода в пруду – можно представить какая. Так вот было немало случаев, что больные после этой ледяной ванны шли на поправку. Что, впрочем, не противоречит медицинской науке – шок ведь иных убивает, а другим стимулирует иммунитет… Ну а если больной все-таки умирал – староверы его отпевали и хоронили (больше никто себя такими вещами не утруждал – смертей для этого было слишком много, эпидемия унесла около 100 тысяч жизней, то есть половину тогдашнего населения Москвы). Для этого им и разрешено было устроить Преображенское кладбище и при нем – часовню. Заразиться же федосеевцы не боялись – что может вообще напугать людей в ожидании скорого конца света?

Вид на Преображенский кремль с Хапиловского пруда (нынче засыпан). 1886 г.

Тут, конечно, надо отдать должное человеколюбию тогдашней власти. Между вариантами “пусть помрут и лягут в землю неотпетыми, лишь бы не переходили в запрещенную старую веру” и “пусть перекрещиваются, авось выживут, или по крайней мере получат христианское погребение” граф Григорий Орлов выбрал второй (о том, как Григорий Григорьевич был прислан из Петербурга бороться с московской чумой и как ловко распорядился, мы рассказываем на нашей экскурсии “По Верхним Садовникам”). Как бы то ни было, расчет Ковылина удался. Благое дело для города – чумной карантин – сделался его пропуском к нужным людям. Илья Алексеевич не скупился ни на щедрые званые обеды, ни на подарки влиятельным персонам. И в конце концов сумел попасть на прием к самой матушке-Екатерине. Ведь но задумал построить при Преображенском кладбище целый комплекс – богаделенный дом для староверов-федосеевцев: мужскую и женскую обитель для малоимущих или просто желающих жить праведной жизнью, строго говоря не монастырь, но заведение с монастырским строгим уставом… С двумя большими храмами – на женском и мужском дворе. Ну то есть тот самый Преображенский “кремль”. На это нужно было еще ухитриться получить разрешение. И… императрица не то, чтобы разрешила… Она, скажем так, не запретила. То есть просто промолчала в ответ на вопрос: можно ли. И этого оказалось достаточно. Ковылин построил все это на собственные средства. Ну и Львиные ворота заодно прикупил…

Ковылин руководит строительством Преображенского “кремля”. Рисунок XIX века

“Кремлем” Преображенскую обитель стали называть за неприступность стен. Построил его архитектор Федор Соколов (между прочим, спроектировавший здание арсенала в Московском Кремле). Который явно находился под влиянием Василия Баженова с его сказочными «псевдоготическими» павильонами Царицына…

О богаделенном доме староверов в Преображенском можно говорить и как о монастыре. Хотя пострига обитатели не принимали. Но ведь им постриг и не требовался, федосеевцы и так жили безбрачно. Вот как описывает порядки в их обители царский чиновник, посланный с расследованием: «Съестные припасы, купленные на рынке, окуривали ладаном, все потребные вещи шили сами, на головах выстригали маковицы, на руках носили лестовицы (кожаные приспособления для отсчета молитв, изначально используемые на Руси, но позже замененные православными на четки, а староверами, естественно, оставленные в прежнем виде — Прим. СДГ). Мужчины, замеченные в нетрезвости, подвергались поклонам, а на женщин надевалась волосяная рубаха и подвязывалась железной цепью».

Лестовица, или лестовка

Деятельность Ковылина сильно подстегнула рост общины. К концу его жизни прихожан Преображенского кладбища было уже около 10 тысяч… Чему, впрочем, весьма способствовало разрешение на брак и деторождение, в конце концов полученное жившей в Преображенском по соседству с федосеевцами беспоповской общиной поморцев от своих духовных наставников Выговской обители (6) в 90-х годах XVIII века. Правда, сам Илья Алексеевич Ковылин был непримиримым борцом с этим нововведением и не позволил федосеевской общине пойти по пагубному пути деторождения. Но, как только в вопросе о браке две почти родственные общины разошлись, те федосеевцы, которым невмоготу было безбрачие, стали активно переходить в поморцы. Так именно и поступил славный представитель династии Морозовых – Елисей Саввич. При этом он не утратил связей с федосеевской общиной Преображенского кладбища, а в итоге на нем и упокоился. Какой бы фанатичной ни была его вера (о его поразительной сосредоточенности на Антихристе мы рассказываем отдельно), все-таки на монашескую жизнь он был не согласен. При этом находились и поморцы (часто пожилые), недовольные нововведениями и уходившие в федосеевцы. Между переходами туда-сюда успевали родиться дети, общины росли…

Кстати, московским поморцам тоже ведь нелегко было выбить у своих духовных пастырей, живших в суровом, северном Выговском монастыре, разрешение на брак. Но тут сыграли роль те самые новообращенные купцы. Мало того, что крест безбрачия тяжек сам по себе, так еще и заработанное и накопленное имущество не все хотели оставлять общине, частная собственность предполагает наследников. Опять же, конец света явно затягивался, и на проблему невозможно стало и дальше закрывать глаза! Договорились так: пусть брак, как таинство явное, невозможен, венчать супругов некому. Но могут же быть невидимые, духовные таинства! Для Бога невозможного нет. Для заключения браков был разработан обряд: родители благославляли молодых иконами в храме, наставники общины читали соответствующие молитвы… В конце концов, эти же самые наставники (не священники, а уважаемые общиной “простецы”) совершают же крещение, принимают исповеди, отпевают умерших… Ну и заключение брака вошло в их компетенцию. При этом выговские старцы не уставали напоминать, что, как ни крути, истинная-то правда и благодать – все-таки в безбрачной жизни. И только из снисхождения к слабости человеческой они вообще согласились на это вот всё… Илья Алексеевич Ковылин снисхождения проявить не пожелал. С этих пор общины окончательно разделились, и поморцам пришлось подыскивать себе другое место…

Власти, конечно, по-прежнему с неодобрением смотрели на все, что происходило вокруг Преображенского кладбища. Но степень этого неодобрения была разной и зависела от характера венценосца. Хуже всего староверам пришлось при Николае I, не терпевшем вольдомумия, в том числе и в вопросах веры. Первые его указы, направленные на борьбу с раскольниками (например, указ 1826 года об уничтожении всех молелен, основанных за десять и более лет до издания указа), федосеевцам удалось парализовать взятками. Но в В 40-х годах Преображенский мужской двор был у них все-таки отобран в пользу единоверческой церкви (7). Кстати, именно тогда к Николо-Успенской церкви была пристроена алтарная часть – изначально апсиды не было и быть не могло, ведь нет священников – незачем и алтарь. Так что, строго говоря, беспоповцы никогда не строили храмов – только часовни, просто иной раз – довольно большие.

Николо-Успенская церковь мужского двора. Фото Ю.Звездкина

Вход в нынешнюю староверческую часть. Аписда пристроена в те времена, когда здесь был Никольский единоверческий монастырь. У староверов-беспоповцев в изначальной постройке апсиды быть не могло – алтарь им просто не нужен, там некому было бы служить. Строго говоря, вместо храмов у них – часовни. Фото Ю.Звездкина

Ну а что насчет выселенных с мужского двора общинников-федосеевцев – они просто переехали на женский двор к общинницам, заняв отдельный корпус. Шли годы, и московские федосеевцы все больше склонялись к тому, что поморцы в чем-то правы. Для тех, кто тем или иным образом вступил в брак, делались послабления: их больше не изгоняли из общины и из храма, теперь им разрешили молиться вместе со всеми, но только молча, про себя и без крестного знамения… Что, впрочем, вызвало жесткое осуждение со стороны других федосеевских общин – например, Казанской. (Вообще, находить столько принципиальных причин для разногласий, как это делают русские староверы, не умеет, наверное, ни одно другое человеческое сообщество…) Но тут случилась революция, и староверам стало не до раздоров и споров. Гонения на веру, развернувшиеся в первые годы советской власти, коснулись всех: православных, поповцев, беспоповцев… Воинствующие атеисты этих тонкостей не разбирали. И отобрали у староверов все жилые и хозяйственные помещения Преображенской обители, кроме Крестовоздвиженской церкви женского двора. Все остальное отдали под беженцев из голодающих губерний.

Крестовоздвиженский храм (часовня) женского двора. Фото Ю.Звездкина

Мужской корпус женского двора. Фото Ю.Звездкина

Деталь ограды женского двора. Фото Ю.Звездкина

Но особенно пострадал мужской двор: там зачем-то снесли колокольню (позже она была восстановлена) и большую часть стены, причем осовободившуюся территорию даже толком ничем и не застроили. Хорошо еще, храмы не снесли, как-то руки, видимо, не дошли. Ну а на участок, образовавшемся между стенами женского и остатками мужского двора, в 1932 году был переведен с Сухаревской площади колхозный рынок. (Кстати, Преображенский рынок действует до сих пор, и там весьма неплохой выбор сезонных овощей и фруктов).

При этом то, что осталось от Мужского двора, было разделен пополам: половину, отобрав у единоверцев, отдали на этот раз обновленцам (8). А когда Сталин во время войны изменил отношение к православной церкви и упразднил обновленцев – РПЦ Московского патриархата. А половину в 30-х годах предложили занять поморцам, у которых только что отняли их собственную святыню и духовный центр – дивной красоты церковь в Токмаковом переулке (о ней я написала отдельно). Так федосеевцы с поморцами снова оказались по соседству: одни на женском дворе Преображенского “кремля”, другие на мужском. Время не способствовало раздорам – надо было выживать. Ну а с конца 80-х государство стало постепенно возвращать им строения комплекса, и жизнь в Преображенском “кремле” наладилась. В итоге общины живут очень дружно. Те, кому надо жениться – переходят в поморское согласие и составляют приход Николо-Успенской церкви. Пожилые и одинокие часто предпочитают присоединиться к федосеевцам: остаться при этом жить в миру, у себя дома (и ходить на службу в Крестовоздвиженскую церковь), или поселиться в одной из келий обители, которая опять действует на женском дворе (и опять там есть корпус для мужчин, и есть для женщин) – это уж как кому угодно. Бывает, что и наставники переходят из поморцев в федосеевцы, и это не вызывает раздоров или осуждения. Эти две общины теперь – как сообщающиеся сосуды. В конце концов, не все же староверам только разделяться да ссориться между собой…

Поморский храм в Токмаковом переулке (сейчас реставрируется). Фото Ю.Звездкина

Сейчас постороннему человеку на женский двор, за стену, войти затруднительно. Все-таки там обитель со строгим монастырским уставом. Зато на мужской двор – можно. И даже в Николо-Успенскую церковь пустят. Главное – быть правильно одетым, не креститься там троеперстно, внутри храма без особого разрешения не фотографировать и ничего ни в коем случае не трогать. И, знаете, я бы такой возможностью не пренебрегала! Во-первых, там немыслимое собрание древних икон (любой музей позавидует). А во-вторых, Федор Соколов – отличный архитектор. И сквозь круглые оконца внутрь проникает такой ясный, такой четко очерченный, такой мощный поток света, что любо-дорого глядеть.

При этом на западной половине мужского двора и в притворе Николо-Успенского храма так и остались православные официальной РПЦ. Внутри храм перегорожен, входы у конфессий – разные. И нельзя сказать, что они уживаются мирно и без проблем (ну вот не может быть простого финала у этой крайне запутанной истории!). Во всяком случае автор этих строк, заглянувшая к староверам пообщаться и прикупить кое-какую исследовательскую литературу (на основе которой все это в итоге и написано), была решительно атакована православной прихожанкой, вставшей на пути и попытавшейся физически не пустить к еретикам-беспоповцам. То есть страсти по-прежнему кипят, словно и не прошло со времен Никона три с половиной века… Ну, что ли, помоги нам всем, Боже…

Ну и под конец – еще немного фотографий. Просто порассматривать.

P.S. О династии купцов-староверов Носовых той же самой общины Преображенского кладбища – на нашей экскурсии в особняк Носова.

Николо-Успенский храм мужского двора (нынче принадлежит поморскому приходу). Ю.Звездкина

Староверческая дорога к Храму. Фото Ю.Звездкина

Объем, выдвинувшийся вперед, принадлежит православным. Все, что левее – старообрядцам. Внутри храма две не слишком дружественные друг к другу церкви отгородились стеной. Фото Ю.Звездкин

Колокольня нынче на той стороне двора, что принадлежит православной церкви Московского патриархата. Фото Ю.Звездкина

Вид со стороны Преображенского вала. Часть стены зачем-то разобрали при советской власти. Теперь на ее месте – унылый дощатый забор. Фото Ю.Звездкин

Пока не снесли большую часть стены и не застроили все вокруг – выглядел “кремль” еще эффектнее. Фото с сайта www.pastvu.com

Женский снаружи двор. Фото Ю.Звезкина

Входная группа женского двора изнутри. Фото Ю.Звездкина

Крестовоздвиженская церковь женского двора. Фото Ю.Звездкина

Другой ракурс. Фото Ю.Звездкина

Торец главного корпуса (того, где входная арка). Слева виднеется мужской корпус. Фото Ю.Звездкина Справа от женского корпуса – один из последних оставшихся деревянных домов обители. Фото Ю.Звездкина

Рядом с женским двором – больница, построенная на деньги купцов-староверов. Интересна тем, что это – последний дом, построенный по проекту Льва Кекушева. ФотоЮ.Звездкина

Здесь она виднее – здание еще не застроено со всех сторон

Чудесное спасение митрополита

Сегодня Гуслицкий Спасо-Преображенский мужской монастырь соседствует с психиатрической лечебницей. Такое положение вполне вписывается в местные легенды и мифы. Древними безымянными рукописями монастырской жизни скупо зафиксировано, что в 1410 году на месте нынешней обители были болота, которых в округе и сейчас сохранилось множество.

Митрополит киевский Фотий во время татаро-монгольского нашествия 40 дней скрывался среди болот Гуслицкой волости. Во время одной из переправ через реку Нерскую ему чудом посчастливилось спастись. На том месте, где ему удалось выйти на берег, он велел построить храм, освятив его как Спас на Нерской.

Расцвет

На территории Гуслицкого Спасо-Преображенского мужского монастыря храмы были следующие:

• Пятиглавый летний каменный Спасо-Преображенский собор.
• Храм Воскресения Господня.
• Храм иконы Богоматери «Всех Скорбящих Радость».
• Деревянная церковь Успения Богородицы.

По некоторым данным, из главного собора было проложено два подземных хода. Один из них выводил к реке, а второй — к монастырской бане. Говорят, что еще в 1950 году по ним еще можно было пройти, а потом их засыпали. По монастырскому уставу, в монастыре должны подвязаться в служении 33 монаха, в их числе — настоятель и столько же послушников. Цифра не случайна, она символизировала количество земных лет Спасителя.

При монастыре действовала второклассная монастырская школа, в 1913 году при ней был построен и освящен храм в честь святителя Алексия. Учебное заведение было одним из старейших во всей Московской епархии и давало отличную подготовку слушателям. К моменту революции 1917 года братия состояла из 26 монашествующих и 6 послушников.

Развитие

На монастырь выделялись средства из пожертвований, также активно принимали участие в строительстве благотворители. В обители удалось построить и расписать храмы, собрать обширную библиотеку, собрание древнерусских икон было одним из лучших и многочисленных. При монастыре создали мастерские, разбили обширные фруктовые сады, принимала больных и нуждающихся больница с богадельней.

К концу 1880-х годов монастырь приобрел законченный облик. К этому моменту настоятелем обители стал иеромонах Иероним, при нем монастырь достиг вершины расцвета. Территория была обнесена кирпичной оградой с угловыми башнями, в колокольне над центральными вратами действовала церковь, освященная во имя св. Фотия.

Подмосковная Палестина

Позднее церковь стала именоваться Преображенской, а при ней образовался погост на Мошеве. В писцовых книгах 1631-1633 годов упоминается, что храм был уничтожен, но причины его ликвидации остались неизвестными. В тех же источниках написано, что церковная земля сдавалась в аренду. В 1667-1668 году священником Григорием была срублена новая деревянная церковь, сгоревшая в 17 веке, позднее ее вновь отстраивали. И все это время при храме бережно хранилась старинная чудотворная икона Нерукотворного Спаса, ее обрели во мхах на месте чудесного спасения митрополита Фотия.

После произошедшего церковного раскола, с конца 17 века, нынешний Орехово-Зуевский район приглянулся староверам, они стали селиться в глухих лесах. Местность хоть и находилась недалеко от столицы, тем не менее прекрасно скрывала не только не согласных с Никоновскими реформами священников и паству, но и многих разбойников.

Спасский монастырь находился в самом центре так называемой старообрядческой Палестины, из-за чего храм практически не имел прихожан. Из всех служителей при храме были только священник, сторож и дьякон. Икону Спас Нерукотворный почитали не только православные, но и староверы. С этой святыней часто совершались крестные ходы, куда стекалось довольно много народа.

Строительство

Февраль 1859 года – дата основания Гуслицкого Спасо-Преображенского мужского монастыря. В торжественной обстановке была проведена закладка первого камня, на празднике присутствовали более 6 тысяч мирян, в числе которых были старообрядцы. Старый Спасский храм, высившийся на другом берегу реки, разобрали и перенесли на территорию монастыря, а на его месте установили часовню. Из разобранной церкви на основательном каменном фундаменте выстроили храм в 2 этажа, верхний придел освятили в честь Успения Богородицы, а нижний — в честь Воскресения Христова. Также появились корпуса с келиями для братии и колокольня с шестью колоколами.

За два года (1859-1860 гг.) обитель окружили деревянной оградой и возвели красивейший девятиглавый деревянный собор, освященный в честь иконы Спаса Нерукотворного с приделами Преображения Господня и Николая Чудотворца. Внутреннее убранство составили иконостасы — в главном приделе установили пятиярусный, а в боковых – трехъярусные. Устав монастыря отличался строгостью, женщин на территорию никогда не допускали, но для них от ограды на хоры вела галерея, где дозволялось проводить время в молитве.

Полезная информация

Обитель является единственным православным храмом на несколько населенных пунктов. Так как она является памятником архитектуры, сюда устремляется большое количество туристов, а с возрождением храмов начали приезжать и паломники. Всех принимает Гуслицкий Спасо-Преображенский мужской монастырь. Адрес его: Московская область, город Куровское, улица Лесная, строение 24/1.

Доехать до обители можно общественным транспортом на автобусе или маршрутном такси № 33 (остановка возле главных ворот). В будни утром совершается литургия (07:00), вечером — всенощное бдение (17:00). По воскресеньям и праздничным дням ранняя утренняя литургия начинается в 06:40, а поздняя служится с 08:00. Также по будням, в 17:40, совершается молебен о страждущих винопитием и наркоманией.

После революции

Сразу после 1917 года начались гонения на церковь и изъятие ценностей. По решению местных советов на попечение братии были отданы воспитанники одного из детских домов. В 1922 году из монастыря были вывезены все ценные вещи – изъята серебряная церковная утварь, иконы, книги.

Часть рукописей, чудом уцелевших, сейчас находится в Государственном историческом музее. В тот же год Преображенский собор был отдан под склад и столовую. В уже закрытом монастыре остались жить несколько монахов, соседствуя с обитателями расположившегося здесь дома инвалидов. Службы правились в бывшей монастырской бане.

Вскоре в большинстве монахи были репрессированы, последние ушли из монастыря в 1928 году. До войны на территории Гуслицкого Спасо-Преображенского мужского монастыря размещался Дом инвалидов, в соборе были устроены склады и столовая, в одном из храмов – клуб и пекарня, а колокольню отдали под мастерские.

В начале 60-х годов в бывшей обители разместили диспансер и интернат для пациентов с психическими отклонениями. Комплекс монастыря постепенно ветшал, не проводились ремонтные работы, также не нашлось организаций, заинтересованных в сохранении исторического наследия. Ситуация изменилась в 1994 году, когда инициативная группа прихожан организовала общину, и часть территории была передана верующим.

Возрождение миссионерства

Летом 1998 года храм вернули общине, началось восстановление монастыря в Орехово-Зуевском районе. Настоятелем назначили игумена Георгия. После десятков лет разорения монастырю вернули только часть владений, основная территория занята крупнейшим в Подмосковье психоневрологическим диспансером. Монашеская жизнь постепенно возрождается, реставрируются помещения, прибавляется паства.

В 2009 году на пост настоятеля Гуслицкого Спасо-преображенского мужского монастыря был назначен игумен Стефан. Братия, наследуя старинный устав, ведет просветительскую и миссионерскую работу. С 2010 года ежемесячно выходит газета «Преображение», при монастыре работает книжная лавка, проводятся православные ярмарки, вновь функционирует воскресная школа, куда приглашаются взрослые и дети.

Работа с подростками имеет расширенный формат, их приглашают в организацию «Гуслицкое братство». Монастырь принимает активное участие в жизни города, священники занимаются с детскими коллективами, на православные праздники приходит все больше людей, расширяет свои возможности социальная служба «Милосердие».

Восстановление храмов

За три года (2010-2013 гг.) проведена реконструкция старинного трапезного корпуса, состоящего из двух этажей. Работы включали усиление фундамента, перекрытие крыши, укрепление стен здания. На втором уровне устроен и освящен храм Царственных Страстотерпцев, сделана настенная роспись, установлен иконостас с иконами. На первом этаже, на постоянной основе, разместилась фотогалерея, посвященная последней царственной семье династии Романовых, а также дореволюционной жизни российского общества. Храм освятили в 2013 году.

С 2021 года начаты работы по реставрации колокольни, построенной к 1916 году. Сразу после революции она была сначала пристанищем для сестер Колычевского монастыря, с 1928 года в помещениях проживали сотрудники Дома инвалидов. Через несколько десятилетий случился пожар, после которого колокольня стала выполнять функции водонапорной башни. Постоянные протечки воды подмыли фундамент, в результате его разрушения в 1978 году обрушилось западное крыло здания. Планировался полный снос колокольни, но в 1981 году ее признали памятником архитектуры, снос был запрещен.

После передачи здания в монастырскую собственность проведена консервация, был установлен купол с крестом, сооружены лестницы, размещены колокола, часть из них — старинные, собранные усилиями игумена Георгия. В 2021 году разработан проект реставрации, по которому в данное время реализуется комплекс работ в Гуслицком Спасо-Преображенском мужском монастыре. Современное состояние обители еще требует больших усилий для восстановления, масштабных строительных и реставрационных работ. На данный момент в обители действуют храмы:

• Преображения Господня.
• Царственных страстотерпцев.

В исторической памяти остались такие церкви:

• Святителя Фотия.
• Иконы Богоматери «Всех Скорбящих Радость».
• Часовня царя Николая.
• Часовня Христа Спасителя (Санкт-Петербург).

Старинная икона «Спас Нерукотворный» утрачена, но в обители хранится список чудотворного образа.