Бог дал народу закон
Моисей принимает закон. Монастырь Дионисиат, Афон
Господь дал повеление Моисею пойти к народу и освятить его в ближайшие два дня. Люди должны омыть одежды свои и воздерживаться от супружеского общения, чтобы быть готовыми к третьему дню, когда сойдет Господь пред глазами всего народа на гору Синай. Приготовление через омовение указывало на чрезвычайность предстоящего события. На третий день с наступлением утра раздался гром и блистали молнии. Над горою показалось густое облако. Затем послышался сильный трубный звук. Весь народ был в трепете. Гора Синай дымилась и сильно колебалась. Господь сошел на нее в огне. Звук трубный становился все сильнее и сильнее. Моисей говорил, и Бог отвечал ему. Господь призвал Моисея на вершину горы, и он взошел.
На горе Синай произошло одно из самых величественных богоявлений за всю ветхозаветную историю. Господь явился, чтобы дать избранному народу закон. Еврейское слово Тора (учение, наставление) имеет более широкое значение, чем греческое Номос (закон), употребленное в Септуагинте (греческом переводе Библии). Последнее слово выражает скорее юридический аспект. Слово Тора, ставшее одним из самых значимых в жизни любого израильтянина, охватывает все стороны жизни израильского теократического общества.
Духовно-нравственным средоточием закона были десять заповедей (см.: Исх 20, 2–17; Втор 5, 6–21). После того как Господь объявил их народу, стоявшему у горы, Он дал Моисею две каменные доски (скрижали), на которых перстом Божиим были начертаны слова закона. Они содержали откровение Божие. Заповеди эти уникальны. Ни у одного народа древности ничего схожего мы не встречаем. Это доказывает их неземное происхождение. Первые четыре посвящены отношению человека к Богу. Другие шесть касаются отношения между людьми (см. текст заповедей и их объяснение на с. 438–450).
Вид с вершины горы Моисея
Вторая часть Синайского законодательства содержала обрядовый и гражданский закон. Он охватывал все стороны жизни израильского общества. Обрядовый закон включал установления, данные Богом о скинии (походном храме), жертвоприношениях, священстве, об очищении и др.
Гражданский закон во всех его частях был как бы изъяснением Десятисловия и давал подробные указания к их исполнению. К первой и второй заповедям относили законы об истреблении идолопоклонства, о чародеях, колдовстве, лжепророках. Поскольку речь шла о нарушении самой главной заповеди (Я Господь, Бог твой… да не будет у тебя других богов пред лицем Моим. — Исх 20, 2), то законы предусматривали суровые меры наказания: Ворожеи не оставляй в живых (Исх 22, 18); Приносящий жертву богам, кроме одного Господа, да будет истреблен (Исх 22, 20).
Много было законодательных постановлений, относящихся к шестой заповеди (Не убивай. — Исх 20, 13). За убийство гражданский закон предусматривал смертную казнь. Законы различали преднамеренное и нечаянное убийства. Непреднамеренно убивший человека не подлежал осуждению на смерть. Однако, чтобы не совершилась над ним кровная месть со стороны родственников, ему предоставлялась возможность скрыться в специальных городах-убежищах. Их было шесть.
Закон предоставлял человеку право на самооборону. Если человек, застав ночью грабителя или вора подкапывающего, убивал его, то кровь не вменялась убившему в вину (см.: Исх 22, 2). Но если уже взошло солнце, то вменялась ему в вину кровь, потому что он превышал меру необходимой самообороны. Любое убийство делало человека на время нечистым (даже участие в сражении с врагами избранного народа): пробудьте вне стана семь дней; всякий, убивший человека и прикоснувшийся к убитому, очиститесь в третий день и в седьмой день (Чис 31, 19).
Больше всего было постановлений, относившихся к заповеди не кради (см.: Исх 20, 15). Кроме прямых законов против хищения, были постановления, направленные против порчи чужой собственности, потравы, обвешивания и прочее. Законы эти были достаточно мягки. Так, вор, укравший вола, осла или овцу, должен заплатить вдвое (см.: Исх 22, 4).
По Синайскому законодательству для вынесения судебного приговора достаточно было двух или трех свидетелей, если даже осужденный приговаривался к смерти. Поэтому девятая заповедь строго запрещала лжесвидетельство. Если было доказано, что свидетель дал ложные показания, его постигало наказание, которое ранее грозило оговоренному им человеку. Свидетельские показания должны были быть совершенно одинаковы. В случае несовпадения они не принимались. Пророк Даниил, сличая показания двух старейшин, оклеветавших невинную девицу Сусанну, спас ее от позорной смерти (см.: Дан 13, 51–62).
Синайское законодательство было важнейшим событием в планах домостроительства спасения человечества: закон был для нас детоводителем ко Христу, дабы нам оправдаться верою (Гал 3, 24). На Синае не только израильский народ, но и весь род человеческий получил откровение. Это был свет и для других народов, пребывавших во тьме язычества.
Во время сорокадневного нахождения Моисея на горе Синай Аарон по требованию народа, переставшего верить, что их вождь вернется, изготовил из золота тельца (см.: Исх 32, 1–5). Это был идол. По мнению как древних авторов (Филон Александрийский, блаженный Иероним и другие), так и позднейших толкователей, в изготовлении тельца было подражание египтянам. Это подтверждается словами святого апостола и первомученика Стефана: отцы наши не хотели быть послушными, но отринули его [Моисея] и обратились сердцами своими к Египту (Деян 7, 39). Изготовление тельца было грубым нарушением первой заповеди. Служение тельцу было отступничеством от Бога, означало духовный разврат. После того как Моисей уничтожил тельца, он второй раз взошел на гору Синай, чтобы вымолить прощение народу. Вождь народа обнаруживает величие своей души, жертвенно обращаясь к Богу: прости им грех их, а если нет, то изгладь и меня из книги Твоей, в которую Ты вписал (Исх 32, 32). Господь простил народ.
Моисей передает Скрижали Завета народу. Монастырь Дионисиат, Афон
Бог восстановил Завет с избранным народом. Он повелел Моисею изготовить новые скрижали и взойти на гору. Бог сошел в облаке и прошел перед Моисеем. Господь Бог подтвердил данные ранее обетования и напомнил заповеди, которые Он дал народу. Моисей пробыл на горе сорок дней и совершил великий молитвенный подвиг, превосходящий естественные человеческие возможности. Тридцать девять лет спустя он вспоминал: И повергшись пред Господом, молился я, как прежде, сорок дней и сорок ночей, хлеба не ел и воды не пил, за все грехи ваши, которыми вы согрешили, сделав зло в очах Господа и раздражив Его; ибо я страшился гнева и ярости, которыми Господь прогневался на вас и хотел погубить вас. И послушал меня Господь и на сей раз (Втор 9, 18–19). Моисей возвращался с горы со скрижалями. Лицо его сияло так ярко, что он закрыл его покрывалом. Когда же входил перед лицом Господа, то покрывало убирал.
Читать онлайн «Светские скандалы»
Карен Хокинс
Сюзанна Энок
Светские скандалы
Карен Хокинс
Два сердца
Посвящаю своей кошке Скэтп, которая любезно разрешает во время работы на компьютере, сидеть в ее кресле
Глава 1
«Если бы необычайно холодная погода не представила обществу надежную тему для разговоров (право, при нашей неизбывной любви к обсуждению изменчивой стихии нынешняя суровая зима — подарок тем, кто не силен в светском красноречии), всегда можно было бы отвести душу за счет мисс Элизабет Притчард. Молодая леди неожиданно сосредоточила благосклонное внимание на личности лорда Дарема.
Автор вовсе не отрицает возможности этого союза: в конце концов, мисс Притчард слывет весьма состоятельной невестой, а уж неинтересной и непривлекательной ее никто не назовет (несмотря на очевидную эксцентричность). Однако нельзя не отметить, что она заметно старше обычных дебютанток и, главное, старше самого лорда Дарема.
Итак, превратится ли мисс Притчард в леди Дарем? Возможно, когда замерзнет Темза… о, подождите-ка: Темза уже замерзла.
А это означает, что в наши дни все возможно».
Леди Маргарет Шелбурн решительно подошла к мраморному камину, украшавшему одну из стен столовой.
— Вот! — величественно воскликнула она и красивым жестом швырнула газету в огонь. — Вот что я думаю и о самой леди Уислдаун, и о ее скандальных статейках!
Супруг, лорд Джеймс Шелбурн, невозмутимо сидел во главе стола, читал свежий номер газеты «Морнинг пост» и даже не соизволил поднять голову. За десять лет счастливого брака он давно привык к театральным выходкам эмоциональной супруги, а потому не считал нужным изображать интерес. Таким образом, необходимость реагировать легла на плечи брата Мег, сэра Ройса Пемберли.
Джентльмен поднес к глазам лорнет и внимательно посмотрел на пепел, еще недавно воплощавший очередную попытку леди Уислдаун развлечь светское общество.
— Надо же! А мне всегда казалось, что ты обожаешь нашего автора. Во всяком случае, постоянно стремишься как можно быстрее прочитать свежий номер. Вот и сегодня схватила листок с подноса, прежде чем Бертон успел объявить о его прибытии. А по дороге в спешке едва не опрокинула меня вместе со стулом.
— Ничего подобного. Просто наклонилась перед тобой, чтобы… — Леди Шелбурн заметила на лице брата улыбку и сердито топнула миниатюрной ножкой. — О, так ты дразнишь! Вот в чем твой главный недостаток: никогда не говоришь серьезно!
— Никогда, — согласился сэр Ройс. — Так чем же тебя разгневала почтенная леди Уислдаун?
— Речь не обо мне. Она написала о Лизе.
Лиза, более известная широкой публике как мисс Элизабет Притчард, с детства неизменно оставалась лучшей и самой близкой подругой леди Маргарет Шелбурн. Они практически не расставались, хотя более непохожих дам пришлось бы искать долго. Хрупкая, светловолосая, безупречно одетая и изысканно причесанная, Мег отличалась живым, но непоследовательным умом — тем самым, который принято называть женским. Элизабет представляла собой неповторимую особу высокого роста, со светло-каштановыми волосами, по-кошачьи хитрыми зелеными глазами и ужасающей манерой одеваться. При этом она оставалась одной из самых умных и логично мыслящих особ, которых Ройсу довелось повстречать на жизненном пути.
.
— Так что же такого ужасного написала о Лизе леди Уислдаун?
— Утверждает, ни много, ни мало, что мисс Притчард проявляет симпатию к одному из джентльменов, хотя откуда ей знать? Вот почему я попросила тебя приехать сегодня утром, Ройс. — Маргарет выдержала драматическую паузу. — Боюсь, Лиза решила выйти замуж.
Слова повисли в воздухе подобно дыму только что зажженной свечи. Лорд Пемберли знал, что не должен чувствовать ничего, кроме раздражения, вызванного мелодраматичностью сестры. И все же новость повергла в шок.
— Лиза? Замуж? Не может быть! Ты ошибаешься!
Ни один человек, понимавший мисс Притчард и проникший в глубину ее сугубо прагматичной натуры, не смог бы поверить в подобную чушь. Родители Лизы умерли, когда дочке исполнилось всего лишь три года, а воспитавшая ее тетушка — сестра матери — скончалась в год светского дебюта племянницы. Так что девушка очень рано оказалась предоставленной самой себе, если не считать старого замшелого адвоката, ее опекуна.
Более слабая духом особа могла бы растеряться, однако мисс Притчард взяла себя в руки и начала активно строить независимую жизнь: купила дом, пригласила к себе престарелую бедную кузину и прилежно училась у адвоката сложному искусству толкового управления немалым состоянием, доставшимся по наследству. В двадцать пять лет, когда светское общество окончательно записало Элизабет в старые девы, она выделила компаньонке приличную пенсию, отселила ее и взяла в свои руки полный и единоличный контроль над всем движимым и недвижимым имуществом.
— Ничуть не ошибаюсь. — Недоверие явно обидело леди Шелбурн. — Фамилия избранника — Дарем.
— Впервые слышу.
— Ничего удивительного. Джентльмен в городе недавно. Если мне не изменяет память, он дальний родственник леди Сефтон.
Примерно раз в два года злые ветры заносили в светские гостиные Лондона очередную стаю охотников за приданым, и кто-нибудь из бесцеремонных кавалеров непременно выбирал жертвой Элизабет. К счастью, с помощью Маргарет Ройсу удавалось благополучно устранить потенциальную опасность.
Сама Лиза, впрочем, ничего не замечала. Она с редким скептицизмом относилась как к собственной женской привлекательности, так и к притягательности весьма солидного годового дохода, который к тому же неизменно и устойчиво рос благодаря умному, заботливому управлению. Она казалась вполне довольной собственной судьбой и никогда не проявляла склонности к браку — как и сам сэр Ройс. Во всяком случае, так ему всегда казалось …
