Покровский собор (Храм Василия Блаженного)+ видео

Как называется собор?

Взять хотя бы название собора. В народе его называют храмом или собором Василия Блаженного. Страшной ошибки в этом нет. Но мало кто знает, что его первое и основное название — собор Покрова Пресвятой Богородицы «что на Рву». Храм Василия Блаженного — это, скорее, закрепившееся за ним «народное» название.

Внутренняя галерея вокруг церкви Покрова Пресвятой Богородицы

Покровский собор был возведен по обету Ивана Грозного, который он дал перед походом на Казань в 1552 году, и по благословению митрополита Макария. Завоевание Казанского ханства было важнейшим событием в истории России, и это его значение и было подчеркнуто возведением грандиозного собора.

Еще одно ошибочное представление состоит в том, что собор — только один храм. Называют же его храмом Василия Блаженного, и точка. На самом деле в 1555–1561 годах на едином основании (подклете) были возведены девять церквей, пять из которых были затем освящены в память о Казанском походе. Как гласят исторические документы, основная часть собора была возведена к осени 1559 года. Тогда же прошло освящение всех его церквей, кроме центральной. И лишь полтора года спустя, 29 июня по старому календарю, был освящен весь собор. Этот день и считается датой завершения строительства храма.

Рака с мощами Святого Василия Блаженного

В центре собора находится главный храм — собственно церковь Покрова Пресвятой Богородицы, увенчанная маленькой луковичной главкой. Первого октября 1552 года начался штурм Казани — тогда же по церковному календарю отмечался праздник Покрова Богородицы. Поэтому центральный храм и назвали в честь этого праздника, а затем по нему — и весь собор. Кстати, Покровский собор был в то время самым высоким сооружением в Москве. До перестройки колокольни Ивана Великого в Кремле в конце XVI — начале XVII века он был высотной доминантой тогдашней Москвы.

Всего собор насчитывает одиннадцать куполов. Десять — это купола церквей по числу престолов, и еще один купол над колокольней. Сложная архитектурная композиция и программа строительства собора, скорее всего, принадлежали митрополиту Макарию, который хотел в многопридельном храме воплотить образ Небесного Града Иерусалима на земле, а также возвеличить роль Москвы и Ивана Грозного.

Восемь церквей, расположены симметрично вокруг главного храма в виде восьмиконечной звезды. Четыре больших церкви смотрят строго по сторонам света.

Церковь Киприана и Иустины

Память святых приходится на второе октября (15 октября н. ст.), и именно в этот день была взята Казань.

Церковь Григория Армянского

Григорий Армянский — просветитель Великой Армении. Его память отмечается 30 сентября (13 октября н. ст.). В 1552 году в этот день состоялось важное событие похода царя Ивана Грозного — взрыв Арской башни Казани.

Церковь Входа Господня в Иерусалим

Церковь освящена в честь праздника Входа Господня в Иерусалим. В Вербное воскресенье именно к этому приделу совершался крестный ход из Успенского собора Кремля с «шествием на осляти» Патриарха. Поэтому придел и был пристроен с ближайшей к Кремлю стороны.

Церковь Варлаама Хутынского

Освящена во имя преподобного Варлаама Хутынского, новгородского святого, основателя и игумена Спасо-Преображенского Хутынского монастыря.

Церковь Николы Великорецкого

Эта церковь была освящена во имя Великорецкого образа Николая Чудотворца. Икона святителя была обретена в городе Хлынове на реке Великой, почему и получила потом название «Никола Великорецкий». В 1555 году эту икону по приказу Ивана Грозного принесли крестным ходом по рекам из Вятки в Москву.

Церковь Александра Свирского

Освящена во имя этого святого, потому что его память отмечается в тот же день, в который произошел разгром конницы Епанчи на Арском поле.

Колокольня

Церковь Трех Патриархов (Иоанна, Александра и Павла нового)

Названа она так потому, что в 1552 году, в день памяти патриархов, 30 августа (12 сентября н. ст.), была одержана победа над князем Епанчей, который из Крыма шел на помощь казанским татарам.

Церковь Святой Троицы

Принято считать, что Покровский собор был построен на месте древней Троицкой церкви, по названию которой до XVII века часто именовали и весь храм.

Церковь Василия Блаженного

Единственный храм, где сегодня проходят регулярные богослужения.

Церковь Покрова Пресвятой Богородицы

Именно первого октября 1552 года, в праздник Покрова Богородицы, начался штурм Казани.

Откуда взялось название «храм Василия Блаженного»?

Но почему Покровский собор стали называть храмом Василия Блаженного и связывать его не с Иваном Грозным и Казанским походом, а с именем юродивого? Дело в том, что в 1588 году к собору с северо-восточной стороны был пристроен придел, освященный в честь Василия Блаженного. Построен он был по повелению сына Ивана Грозного — Федора Иоанновича над захоронением Василия Блаженного, который умер в 1557 году и был захоронен у стен строящегося собора. Сам знаменитый юродивый стал известен в Москве где-то в конце пятнадцатого века. Вся его одежда зимой и летом состояла лишь из железных вериг. Москвичи очень любили Василия за незлобивый нрав, в том числе и молодой царь, хотя юродивый порой не боялся перечить ему и укорять его. При Федоре Иоанновиче прошла канонизация Василия Блаженного в 1586 году.

Фрагмент декора собора

С пристройкой церкви Василия Блаженного богослужения в соборе стали ежедневными. С этих пор Покровский собор и знают больше как храм Василия Блаженного. Ранее службы в нем шли только в теплое время года. Собор не отапливался, а вот храм Василия Блаженного был теплым. Кроме того, поскольку собор сооружался как мемориальный, в его церквях из-за их небольших размеров очень трудно было проводить богослужения. Поместиться могла разве что царская семья. Вскоре и возникает народное название собора — храм Василия Блаженного.

Церковь Покрова Пресвятой Богородицы в Филях

Знаменитая, потрясающая своей красотой церковь Покрова в Филях лишь недавно вернулась к церковной жизни. Возведенная во времена Петра I, она стала настоящим символом русской истории и московской культуры. Однако и в наши дни она переживает нелегкие времена, оставаясь наполовину закрытым храмом.
«Покровское, Фили тож»

История Филей восходит к очень древним временам. Традиционно считается, что название местности произошло от маленькой речушки Хвильки, в просторечии Фильки, правого притока Москвы-реки. Согласно словарю В.И. Даля «хвиля» означает «мокреть», «непогода», «жижа» – то есть сырую, нездоровую («хилую») болотистую местность. Другая версия сложней: топоним Фили произошел от финно-угорского «веле» – «поселение» и восходит к тем далеким домосковским временам, когда здесь жили финно-угорские языческие племена.

Достоверно известная история Филей началась с XVI века, когда великий князь Василий III пожаловал местные земли в вотчину своему боярину Федору Михайловичу Мстиславскому, прибывшему на русскую службу из Литвы. Его сын Иван Мстиславский удержал вотчину при Иване Васильевиче Грозном, ибо был первым воеводой в походе на Казань, но при Борисе Годунове ему не повезло: Иван Мстиславский с дочерью Ириной участвовали в боярском заговоре против Годунова и после его воцарения оказались в опале. Мстиславский был сослан в Кирилло-Белозерский монастырь, где и пробыл до самой смерти, а Ирину постригли в инокини московского Вознесенского монастыря в Кремле.

Однако филевская вотчина не ушла из родового владения Мстиславских и была передана сыну Ивана Мстиславского – Федору, которому суждено было не раз появиться на страницах русской истории. Он приходился правнуком Василию III – так повелось, что Фили издревле принадлежали родственникам правящих династий. Поэтому Федор Мстиславский даже претендовал на русский престол, соперничая с Годуновым и Романовыми. Обычно Годунов подобного не прощал, но, тем не менее, при нем Федор Мстиславский возглавлял Боярскую думу, выходил с войском против Лжедмитрия I, а после падения царя Василия Шуйского, в 1610–1612 годах, в «безгосударево время», именно он возглавлял боярское правительство из семи знатнейших бояр, то есть был главой знаменитой Семибоярщины. А затем успешно вошел в окружение первого Романова.

В то время, когда Федор Мстиславский владел филевской вотчиной, здесь появилась деревянная Покровская церковь с приделом в честь Зачатия святой Анной Пресвятой Богородицы. Храм был основан в 1619 году не только Мстиславскими, но и тщанием недавно воцарившегося Михаила Федоровича в честь памятного и благодатного для Москвы и России события: в праздник Покрова, 1 октября 1618 года, войска польского королевича Владислава, призванного в период Смуты на русский престол, и польского гетмана Сагайдачного, попытавшиеся приступом взять Москву, были решительно отброшены русскими. Это было фактическое окончание Смутного времени. В этой победе москвичи увидели явное покровительство Богородицы, и тогда в Москве появились несколько новых Покровских церквей (в царских резиденциях Рубцове и Измайлове и в Медведкове – вотчине князя Пожарского) в том числе и в Филях. И хотя храм был устроен тщанием первого Романова, Мстиславские обустраивали храм, обеспечив его иконами, утварью и колоколами.

Появление же Зачатьевского придела было связано с тем, что Федор Мстиславский оставался бездетным – все его чада умирали в младенчестве, а он страстно хотел иметь наследника и в молении соорудил этот придел. И все же он остался без потомства. После его смерти в 1622 году филевская вотчина перешла его сестре Ирине, инокине Вознесенского монастыря. Поскольку обитель она не покинула, все дела в имении вел управляющий Третьяк Резанцев. В деревянном Покровском храме хранилась икона мученицы Ирины в честь тезоименитства владелицы. Лишь после смерти монахини, последовавшей в 1639 году, вотчину забрали в казну, и в ней было заведено дворцовое хозяйство. А духовенство в Покровский храм назначал сам патриарх ввиду дворцового статуса Филей.

Царь Алексей Михайлович бережно относился к далекой вотчине, ибо любил здесь «тешиться», то есть охотиться на птицу и всякого зверя, наказывая беречь «Хвильские болота» и никого туда не пускать. Уже в 1646 году Алексей Михайлович пожаловал это владение Ивану Даниловичу Милославскому, отцу своей первой жены Марии Ильиничны. Всем была памятна былая бедность Милославских, когда его дочери продавали на базаре собственноручно собранные в лесу грибы, но он умело использовал свое новое положение при дворе и после соляного бунта 1648 года возглавил правительство. Государственное управление ему явно не удалось: во время следующего – медного бунта 1662 года Милославский был обвинен восставшими москвичами в измене. Тем не менее, он благополучно дожил до смерти в 1668 году, а в следующем году умерла и его венценосная дочь. Филевское имение перешло к племяннику покойной царицы, знаменитому Ивану Михайловичу Милославскому – будущему зачинщику стрелецкого бунта 1682 года и главе антинарышкинских настроений. Последние годы опальный боярин доживал в другой своей вотчине – Всехсвятской, что на Соколе, но лишь после его смерти в 1685 году филевские земли снова отошли в казну.

К тому времени в Москве уже разыгрались драматичные события, отразившиеся на судьбе Филей и местной Покровской церкви. В мае 1682 года по наущению Милославских вспыхнул стрелецкий бунт против Нарышкиных: два боярских клана, родственных двум женам Алексея Михайловича, боролись за власть и за влияние на престол, решая, кто будет править – Иван Алексеевич, наследник от первой жены царя, или Петр, сын Нарышкиной.

27 апреля 1682 года внезапно умер 21-летний царь Федор Алексеевич, сын Алексея Михайловича и Марии Милославской. Сразу же по Москве поползли слухи, что государя извели Нарышкины, дабы заполучить власть. Особенно эти слухи усугубило странное обстоятельство, что в самый день смерти царя братья Нарышкины, в том числе и Лев Кириллович, были пожалованы в спальники, то есть получили близкий доступ к государю. Все это взволновало народ и стрелецкое войско. А уже 15 мая был запущен новый слух, будто Нарышкины задушили царевича Ивана Алексеевича, чтобы престол окончательно достался Петру. И тогда царица Наталья Кирилловна вышла к волновавшимся стрельцам на Красное крыльцо вместе с малолетними царевичами Петром и Иваном. Стрельцы пришли в замешательство, но все равно потребовали выдать «изменников» Нарышкиных. Один боярин гневно крикнул на них, чтобы они разошлись, и те взбунтовались.

Два брата царицы Наталии Кирилловны были убиты стрельцами, а третий, Лев Кириллович, которому тогда было всего 14 лет, спрятался на женской половине дворца, едва ли не в чулане. По преданию, над дверью этого чулана висела икона Спаса Нерукотворного. По другой версии, отрок заперся в какой-то комнате, где была икона Спаса Нерукотворного; пав на колени, он молился Господу о спасении жизни и дал обет: если останется жив, построит храм в честь этой иконы.

Лев Нарышкин уцелел и начал постепенно восходить в приближенные Петра: уже в 1688 году 20-летний юноша был пожалован в бояре. В июне 1689 года Петр подарил ему филевскую вотчину с деревнями, а после окончательной победы над Софьей, одержанной в августе того же года, назначил его главой Посольского приказа. Боярин сразу же приступил к исполнению своего обета, и вскоре в Филях появилась новая церковь…

«Церковь есть небо на земле»

Эта каменная церковь стала домовым храмом Льва Нарышкина в филевской вотчине, где он устроил одну из первых в России усадьбу на европейский «регулярный» манер: с парком, прудами, фруктовым садом и дворцом с башней, увенчанной часами. Он сделал себе исключительно загородную резиденцию, а местных крестьян отселил на 1,5 км от храма на Большую Можайскую дорогу и создал новую деревню Фили – именно в ней потом оказалась знаменитая «кутузовская изба». В усадьбе же Фили остались только дворовые люди. После постройки новой церкви резиденция стала именоваться селом Покровским, иногда с прибавлением «Фили тож».

Новая церковь стала средокрестием России и Европы, «мостиком между Москвой царя Алексея Михайловича и Северной Пальмирой императора Петра Великого», как удачно выразился один современный исследователь. Хрестоматийно известно, что она стала классическим образцом нарышкинского барокко: название было дано потому, что именно Лев Нарышкин строил в этом стиле свои домовые церкви в Москве, хотя ему подражали многие и многие. На примере же Покровской церкви, благо она доступна посетителям, можно ознакомиться с этим стилем во всей его полноте.

В 1712 году, вскоре после построения церкви, пожар в московском доме Нарышкиных уничтожил весь архив. Неизвестными остались имена мастеров, строивших эту церковь, автор замысла, образец, ставший прототипом, а о времени ее построения можно только догадываться. Она точно построена между 1689 годом, когда Льву Нарышкину была пожалована филевская вотчина, и 1694 годом, судя по дате, выточенной на церковной лампаде. Главную трудность вызывает имя архитектора. На этот счет у ученых имеются три версии: неизвестный зодчий, украинские мастера, Яков Бухвостов. Или же Петр I предоставил мастеров из Приказа каменных дел и Оружейной палаты, что могло иметь место в любом случае. Известны два мастера, участвовавшие в отделке церкви и росписи, – Карп Золотарев и Кирилл Уланов. Бесспорно и влияние Украины, в том же столетии присоединенной к России, и влияние Польши, оказанное через ту же Украину. В 1681 году царь Федор Алексеевич послал Карпа Золотарева в Малороссию изучать местное зодчество и обмерять храмы. Государь тогда задумал построить роскошный храм Воскресения на Пресне, но его смерть оборвала эти замыслы, а работа на Украине пригодилась Карпу в дальнейшем.

Иностранные мастера, работавшие при царском дворе, были обязаны иметь русских учеников. Карп Золотарев был учеником живописца Богдана Салтанова, армянина из Персии, который писал иконы в европейском стиле. Сам Карп прежде работал в Ново-Иерусалимском монастыре, потом участвовал в создании иконостасов в Новодевичьем, работал он и у Голицына в Оружейной палате, а потом и в Посольском приказе. После 1689 года за близость к опальному Голицыну Карпа уволили из Посольского приказа, но быстро вернули обратно – уж больно хорошо мастер владел новым искусством, потребным Петру I и его новой эпохе. А в 1690 году Посольский приказ возглавил Лев Нарышкин – и тут же пригласил мастера в свои Фили, где он исполнил иконостас и несколько образов.

У храма Покрова в Филях есть две общие главные особенности. Во-первых, это домовая церковь, то есть предназначенная исключительно для хозяев резиденции и их гостей. Отсюда ее малая вместительность – внутри она несравнимо меньше, чем снаружи. Во-вторых, домовая церковь в то же время была призвана символизировать могущество, статус, богатство, заслуги, происхождение и положение ее владельцев, тем более ближайших родственников правящего государя. Достоверно известно, что деньги на строительство филевского храма пожаловала царица Наталья Кирилловна, и еще подарила полотенце, по преданию, вышитое ее руками, а сам Петр отпустил из казны 400 золотых червонцев. Он вообще любил вотчины своих родственников, а Фили особенно, к тому же владелец приходился ему ровесником, ибо был старше царственного племянника всего на четыре года.

Оригинальное устройство церкви соответствовало и общему замыслу, и обету Льва Нарышкина. Она двухпрестольная: нижний ярус занимает зимний отапливаемый храм в честь Покрова Богородицы, в память о старой деревянной церкви Филей, а в верхнем ярусе находится главный храм в честь Спаса Нерукотворного. Вопреки канонической традиции алтари расположены точно друг над другом: нижний алтарь не выступает на восток, как было принято, чтобы не ступать ногами над святым алтарем. Белокаменные лестницы-галереи, ведущие в верхний храм, словно уготавливают встречу богомольца с Богом, с чудом. Традиционное пятиглавие – символ Спасителя в окружении апостолов-евангелистов – тоже было оригинально решено в храме, устроенном «иже под колоколы», когда церковь одновременно и звонница: четыре боковые главы пристроены к телу храма и ориентированы по сторонам света, а центральная глава отстоит далеко от них и возносится вверх. В ознаменование родства владельца с царской династией и участия самого государя в устроении храма восточная и западная главы под крестами были увенчаны двуглавыми орлами, а центральная глава – еще и короной. Внутри устроена отдельная ложа для владельца и его гостей, прозванная «царской»: узкий балкончик словно висит в воздухе перед иконостасом на западной стене – на том месте, где в древнерусских храмах помещались хоры для великокняжеской семьи. (Предание гласит, однако, что, посещая филевский храм, Петр I никогда не поднимался в царскую ложу, оставаясь во время богослужения на клиросе вместе с певчими, и сам, по своему обыкновению, пел с ними.) Да и белопенный, резной каменный декор с петушиными гребешками тоже свидетельствовал о статусе и состоятельности владельцев, ибо такая роскошь была по карману только очень богатым заказчикам.
Внутренность православного храма символизирует горний мир: «Церковь есть небо земное, в него же пренебесный Бог вселяется». Покровская церковь внутри не менее оригинальна, чем снаружи, и вторит главной идее. Ее храмовой иконой, помещенной в местном чине иконостаса, был тот самый кремлевский образ Спаса Нерукотворного, перед которым юный Нарышкин молился о спасении. И, исполняя обет, он почтил образ, ставший главной святыней храма. Для него заказали огромную деревянную раму с клеймами, в которые поместили живописные сюжеты, повествующие об истории образа, из «Сказания о Спасе Нерукотворном» Иоанна Дамаскина. А сам образ поместили в серебряный оклад, обильно украшенный драгоценными камнями. (Теперь осталась только одна рама, и, судя по ней, сам образ был совсем небольшим.)

Главной достопримечательностью храма стал резной иконостас. В этой церкви по моде, заведенной еще при дворе царевны Софьи, не было стенной росписи, и ее отсутствие «компенсировали» красотой уникального девятиярусного иконостаса. Его девять ярусов связаны, вероятно, с праздником Покрова, престольным для прежней филевской церкви и для нижнего храма, и символизируют образ Пресвятой Богородицы как Царицы Небесной Церкви, состоящей из девяти чинов ангелов и девяти чинов праведников. Слева от царских врат – образ Успения Богоматери, исполненный иконописцем Кириллом Улановым как парная икона к Спасу Нерукотворному, в такой же деревянной раме с клеймами на сюжеты из «Слова об Успении», приписываемом Иоанну Богослову. Однако явны новые веяния с отступлением от канонических традиций: вверху изображено не вознесение Богоматери, а Ее коронование как Царицы Небесной. Вознесение же изображено в одном из клейм, причем, как считают ученые, по нидерландскому образцу – как восхождение

на Небеса.

В остальном нижний ярус иконостаса целиком состоит из икон по тезоименитству хозяев дома и их августейших родственников. Образ «Апостолы Петр и Павел» посвящен именинам Петра I, «Иоанн Предтеча и Алексий, человек Божий» – именинам его соправителя Ивана Алексеевича (или по другой версии – брата хозяина, Ивана Нарышкина, убитого стрельцами) и царя Алексея Михайловича. Икона мучеников Адриана и Наталии устроена в честь тезоименитства царицы Натальи Кирилловны, а образ святителя Льва, епископа Катанского, и великомученицы Параскевы – по именинам самого Льва Нарышкина и его первой супруги Прасковьи.

Интересно, что в этом храме довольно неожиданно соблюдена древняя каноническая традиция – изображать на диаконских дверях святых диаконов – мучеников древнехристианской Церкви: на северной двери – образ первомученика Стефана, первого из семи диаконов, поставленных апостолами, и первого христианского святого, а на южной – образ римского архидиакона Лаврентия, пострадавшего в III веке. Позднее на диаконских дверях стали обычно изображать райских вратарников – архангелов Михаила и Гавриила.

Однако древний церковный канон соблюден довольно своеобразно: в лике святого Стефана легко угадывается молодой Петр I, а в святом Лаврентии ученые видят портрет его соправителя Ивана. Древняя традиция получила здесь и еще одно звучание: праздники святых Стефана (2 августа) и Лаврентия (10 августа) совпадали с особо памятной датой: именно в эти августовские дни 1689 года Петр I не только спасся от царевны Софьи сам, но и окончательно ее победил. К тому же в образе апостола Петра, письма Карпа Золотарева, усматривают первое в России автопортретное изображение, в чем видят влияние западной традиции. По мнению священника Бориса Михайлова, настоятеля Покровской церкви и кандидата искусствоведения, на создание этого образа сильно повлияла картина «Апостолы Петр и Павел» кисти Эль Греко, написанная в 1614 году. Апостолы изображены с символами своих страданий: апостол Петр держит крест, а апостол Павел – меч.

Структура храма повлияла на ширину иконостаса – он довольно узок и образов в чинах меньше, чем обычно. В деисусном чине вместо традиционного «Спаса в силах» помещен образ «Царь царем» (иногда считается, что это было наследием времен патриарха Никона, который ввел такое новшество). Господь подчеркнуто изображен здесь в царском облачении, которое выступает здесь как символ Его царственности. В царском облачении изображена и предстоящая Ему Богоматерь. Верхний чин увенчивает резное распятие, тоже согласно традиции, заведенной Никоном: первое резное распятие было исполнено для его Нового Иерусалима, а потом и для дворцовых храмов Московского Кремля. Над распятием в своде купола – символе неба – написан образ Новозаветной Троицы в окружении ангельских сил и в клубящихся облаках, что символически перекликается с идеей храмовых окон. Согласно замыслу архитекторов, окна расположены очень высоко, чтобы оградить мысль и душу молящегося на время пребывания в храме от событий мира сего – из окон видно только небо. А главное, эти окна легко и свободно пропускают в храм солнечный свет как символ небесного сияния, Божественного света.

Уникальна и резьба иконостаса, изобилующая религиозной символикой. Считается, что ее принесли в Москву белорусские мастера, выписанные патриархом Никоном для строительства Нового Иерусалима, а после его падения перешедшие в ведение Оружейной палаты и работавшие при царском доме, так что их приглашение в Фили сложности не представляло. Такую резьбу называли «флемской» (от нем. Flamme – пламя), пламенеющей

– за горящую, переливающуюся, сверкающую позолоту. Эта резьба входила тогда в моду благодаря своей пышности и красоте, поскольку храмовая стенопись отсутствовала, а скульптура была запрещена церковным каноном.

Резной декор иконостаса содержит новые для Москвы и России мотивы, в нем частично присутствует символика, заимствованная с Запада. Например, в Европе роза – цветок Богоматери в знак Ее непорочности; надрезанный, треснувший гранат – символ страстей Христовых и одновременно единства верующих; яблоко же символизирует первородный грех. Однако в филевской церкви все это было не простым копированием, а переосмыслением в русских традициях. Иконостас Покровского храма символизирует образ райского сада. Главный его символ – виноградная лоза с гроздью ягод, – символ Христа, Его страданий, а также святого причастия, совершаемого в храме, был и символом райского древа. Его окружают символы райского цветения, щедрости и полноты жизни: цветы, ягоды, фрукты, раковины с жемчужинами, причем подмечено, что резные корзины с фруктами исполнены без дна – плоды свободно выпадают из корзин, словно символизируя райское изобилие. Было и прямое заимствование, несвойственное для России, например, в цоколе иконостаса под местным чином изображено так называемое «Сердце Христово». Однако в целом именно переиначивание на русский лад западных традиций, а не копирование и слепое подчинение им, было характерно для нарышкинского барокко. По выражению Игоря Грабаря, назвавшего филевскую церковь «легкой кружевной сказкой», это была «чисто московская, а не европейская красота».

Еще одна особенность храма – живоподобная живопись. Образы лишены аскетичности, им приданы совершенно живые, мирские черты. Великомученицы Екатерина и Варвара изображены обыкновенными, довольно красивыми девушками, но в роскошных одеяниях и драгоценных венцах, а венец – символ мученичества и царского достоинства. Обычно такую живопись в храмах считают западным влиянием, но ныне некоторые ученые видят в этом заимствование не европейское, а, напротив, греческое, внедрявшееся тем же патриархом Никоном.

И, наконец, стихи, что были начертаны в раме образа Спаса Нерукотворного:

Иисусе, Сын живаго Бога, Милосердия пучина премнога. Вемы, яко на Тя кто уповает, От всех злых спасен бывает… И ныне зрящих, Христе, на образ Твой, В молитве приносящих Тебе глас свой, Льву, верну рабу Своему, Милость подаждь и дому всему Немятежное даруй благоденство, Посем в небеси вечное блаженство.

Впервые эти вирши появились на иконе письма Симона Ушакова, исполненной для Троицкого собора в лавре, но здесь они были воспроизведены с соответствующими изменениями. Интересно, что когда филевская церковь сама стала образцом для подражания, копировали и эти стихи, меняя имя «Лев» на имя владельца.

Церковь действительно потрясла современников и вызвала у многих желание иметь у себя подобное чудо. Воспроизводили даже посвящение храма, не говоря уже о деталях. Спасская церковь в Уборах, которую зодчий Яков Бухвостов строил для графа П.Б. Шереметева, яркий тому пример. Оба храма возводились почти одновременно, но церковь в Филях была закончена раньше, и граф Шереметев приказал архитектору переделать работу, освятить новый храм в честь Спаса Нерукотворного и скопировать стихи, только с изменением имени на Петр.

В маленькой нижней церкви иконостас имеет всего три чина, однако в нем сохранился дубовый престол из старой деревянной Покровской церкви, один из древнейших в Москве, и храмовый образ Покрова Богородицы, чтимый как чудотворный из-за совершившихся еще в XIX веке исцелений. Известно, что после молебна с акафистом, отслуженным перед этим образом, был избавлен от лихорадки человек, не нашедший помощи у врачей.

Домовая и приходская

Уже во времена Льва Нарышкина определилось назначение двух церквей: верхняя Спасская была домовой, исключительно для хозяев имения, а нижняя Покровская – приходской для их дворовых слуг, администрации вотчины, а потом и для всего окрестного населения. Оттого службы чаще совершались именно в нижнем храме.

Первый хозяин, Лев Нарышкин, скоро попал в немилость Петру за нерадивое, неуспешное ведение политических дел: уже в 1698 году он был отставлен от всех дел и через семь лет умер, но вотчина осталась в фамильном владении Нарышкиных. Малолетних сыновей Льва Кирилловича Петр отправил в Англию учиться морскому делу, но особенно благоволил к старшему Александру, ласково называя его Львовичем. В мае 1722 года «у Львовичей» в Филях гостила супруга государя, будущая императрица Екатерина I.

А 7 июня 1763 года в Фили пожаловала сама Екатерина Великая, когда приехала в Москву на коронацию и удостоила своим посещением Нарышкиных. Императрицу встречали под колокольный звон Покровской церкви и пушечный салют. Приложившись к кресту, с которым ее вышел приветствовать священник, государыня отправилась в храм, отстояла торжественный молебен, а потом соизволила отобедать с хозяевами и погулять в саду. В годы ее правления Покровскую церковь реставрировал сам Матвей Казаков. Цвет храма тогда отличался от современного. Возможно, что изначально он был расписан «под мрамор», как и храм в Троице-Лыкове, но в XVIII веке точно был сине-голубым, а в XIX веке – красным и желтым.

Грозным летом 1812 года Фили встречали императора Александра I – он тогда прибыл в столицу для организации ее защиты и для подъема народного духа. Получив известие, что государь проедет мимо Филей, священник Покровской церкви с крестом и в облачении отправился к Поклонной горе встречать его. Император вышел из экипажа, сделал земной поклон, приложился к кресту с тяжким вздохом и уехал. А 1 сентября в деревне Фили, что была расположена ближе к Можайской дороге, в избе крестьянина Андрея Фролова (самом просторной из всех местных домов) Кутузов созвал военный совет, на котором было принято трудное решение оставить Москву.

Наполеон тоже не обошел Покровскую церковь стороной: часть его армии вступала в Москву как раз через Фили. В нижнем храме, по обыкновению, его полчища устроили конюшни, в верхнем – швальню (полковую портняжную мастерскую). По легенде, священник сумел спасти драгоценную утварь: перед вступлением неприятеля он пригласил каменщиков, которые устроили в северной главе храма тайник, куда он и спрятал сокровища. Однако были похищены петровские цветные витражи.

После победы храм, восстановленный и освященный святителем Филаретом, митрополитом Московским, стал одним из центральных мемориалов Отечественной войны, словно вторя храму Христа Спасителя. Каждый год в Покровской церкви 31 августа совершалась заупокойная всенощная за убиенных русских воинов, павших на полях сражений Отечественной войны, а 1 сентября (день военного совета в Филях) – литургия с особой панихидой, на которой поминались император Александр I, фельдмаршал М.И. Кутузов и все их соратники. Затем из Покровской церкви отправлялся крестный ход к «кутузовской избе».

7 июня 1868 году изба сгорела – удалось спасти икону Архистратига Михаила и подлинную скамью, на которой сидел Кутузов. Утрата для Москвы была тяжелой, и памятник решили восстановить. Тогдашний владелец филевских земель Э.Д. Нарышкин предложил городу это историческое место в подарок, и в 1887 году состоялась закладка новой «кутузовской избы». В тот торжественный день в Покровской церкви была совершена литургия, а затем крестный ход отправился к месту закладки, где отслужили водосвятный молебен. Уже через полтора месяца бревенчатая изба, выстроенная по проекту архитектора Н. Струкова, открылась как музей. Официально она была приписана к Покровскому храму как его имущество, и каждый год 1 сентября к ней по-прежнему совершался крестный ход.

Эммануил Дмитриевич Нарышкин стал последним фамильным владельцем Филей. В 1868 году он продал усадьбу почетному гражданину и известному московскому благотворителю П.Г. Шелапутину, владельцу крупной шелковой фабрики на Яузе – и поныне о том напоминает Шелапутинский переулок в Рогожской слободе. У его жены оказались слабые легкие, и она нуждалась в свежем, загородном воздухе. Шелапутин устроил больной супруге в Филях настоящую резиденцию с зимним садом и птицами. 34 года он оставался бессменным старостой Покровского храма, соорудил при нем три часовни. В престольный праздник вся его многочисленная семья съезжалась в Фили, и после литургии устраивался праздничный обед. Всем стало лучше при Шелапутине: священникам Покровской церкви он купил новые причтовые дома, крестьянам устроил бесплатную амбулаторию, больным детям – приюты. Притом деятельность его простиралась далеко за пределы Филей: так, профессору И.В. Цветаеву он помогал строить Музей изящных искусств на Волхонке – именно на его средства был устроен зал эллинистической скульптуры. Он же основал Шелапутинское педагогическое училище (Областной педагогический институт им. Крупской), Шелапутинское женское ремесленное (!) училище и знаменитую Шелапутинскую гимназию на Девичьем поле, где несколько лет учился маленький М.А. Шолохов.

Весной 1893 году на даче у Шелапутиных в Филях поселился тяжело больной, нуждавшийся художник А.К. Саврасов: возможно, хозяева приняли его как гостя. Здесь он с натуры написал картину «Распутица»: как считают, вид на ней открывается с той точки, где сейчас находится станция метро «Фили» около храма.

В том же 1893 году в Покровской церкви справляли новое торжество – 200-летие со дня ее основания. 12 июня 1893 года здесь отслужили панихиду по государям Алексею Михайловичи и Петру I, царице Наталье Кирилловне и храмоздателю Льву Кирилловичу Нарышкину. Шелапутин устроил не только соответствующий прием высокого духовенства и важных гостей, но и настоящий праздник всем Филям: церковь была красиво иллюминирована, местным крестьянам выданы подарки, гостинцы и даже книжки об истории их приходского храма.

В 1914 году Шелапутин скончался, и его отпевали в Покровской церкви. Впереди были самые роковые годы.

Путь к спасению

После революции храм постигла драматическая судьба. Он очень долго оставался действующим, ибо находился за городской чертой – Фили вошли в границу города только в 1935 году. К тому же многочисленное местное население все более нуждалось в храме, когда закрывали и сносили другие в округе. В мае 1922 года храм был ограблен в связи с изъятием ценностей и, вероятно, именно тогда пропала его главная святыня – образ Спаса Нерукотворного. Есть и другая версия, что в 1922 году был только снят серебряный оклад с драгоценными камнями, а сам образ оставался в храме вплоть до его закрытия в 1941 году и потом был похищен.
Церковь устояла чудом. Довоенные страницы ее истории – это долгая борьба за жизнь с заводом № 22, неоднократно покушавшимся на храм, стоявший близ его территории. Руководство завода и весь пролетарский коллектив требовали сноса храма, чтобы непременно на его месте построить универсальный магазин как жизненно необходимый рабочему поселку, иначе ходить далеко. Верующие, прихожане и вся культурная общественность, как могли, отстаивали этот храм перед городскими властями разных уровней, и те неоднократно отказывали заводу № 22 ввиду большого прихода и особой ценности храма. Завод не сдавался и потребовал в таком случае закрыть храм и устроить в нем рабочий клуб: в нижней части – аудиторию с буфетом и гардеробом, а в верхней – читальню с комнатой отдыха; требовал он и «очистки» стен от «образов и лепки». Был предложен и другой вариант: открыть в помещении нижнего храма «дом учебы», а в верхнем – антирелигиозный музей. Что угодно, лишь бы церковь закрыть. Умело апеллировали к главному фактору: у рабочих маленькие дети, которые каждый день видят перед глазами православный храм, да еще и бегают в него вместо уроков. Битва кончилась победой сторонников сохранения храма после обращения во ВЦИК. Власти приняли решение храм не закрывать и оставить в пользовании общины из-за многочисленности прихода.

Глядя на эту красоту, трудно поверить, что еще в начале 1950-х годов храм стоял полуразрушенным и изуродованным. Храм закрыли только в июле 1941 года. В целях маскировки от авианалетов были разобраны главы и верхний ярус, но все же зажигательные бомбы попали в него. После войны местные прихожане просили об открытии храма, но уже безуспешно. После двух реставраций в нем было решено устроить филиал Центрального музея древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева, который в те же годы открылся в Спасо-Андрониковом монастыре. В нижнем храме полностью восстановили интерьер в стиле XIX века. А в верхнем, на редкость хорошо сохранившемся, новые детали специально не покрывали позолотой, чтобы их можно было отличить от подлинных: интерьер, вплоть до древнейшего дубового пола, уцелел таким, каким его видел Петр I. Музей открылся в 1980 году к Олимпиаде. Туго приходилось многочисленным местным верующим: ведь путь до ближайшего действующего храма занимал около часа.

К сожалению, музей в верхнем храме сохраняется и сейчас. В конце 1990 года по ходатайству патриарха Алексия II церковь вернули верующим, но только нижний Покровский храм, который не представляет особой художественной ценности. Там сейчас по праздникам и выходным совершаются богослужения. В верхнем же храме оставлен музей под предлогом сохранения исторического памятника, чего Церковь якобы обеспечить не сможет, ведь храм Покрова в Филях внесен ЮНЕСКО в перечень «Сокровищ мира».

Ситуация выглядит странной. Крохотный нижний храм живет всей возможной полнотой церковной жизни. А, переступив за порог верхнего храма, ощущаешь какой-то нелепый анахронизм, будто попал в не самое далекое прошлое. Двойственное чувство охватывает душу, особенно если зайти в музей сразу же после посещения нижней церкви: с одной стороны, благоговейное восхищение красотой бывшего храма, а с другой – горечь оттого, что храм, под сводами которого веками возносилась молитва, все еще закрыт. Убогим выглядит столик кассира с билетами в пустом помещении храма, заходя в которое, все – и сотрудники, и посетители музея – осеняют себя крестным знамением. Что будет потеряно, если храм вернут Церкви, а храму – богослужение?

Всегда ли собор был таким пестрым?

Может создаться впечатление, что собор всегда был таким пестрым. И это будет еще одно ошибочное мнение. Вообще нынешний вид Покровского собора сильно отличается от первоначального облика. Тогда бы мы увидели не его сегодняшнюю пеструю раскраску, а просто строгие кирпичные стены. При строительстве собора использовали в основном два материала — белый камень и кирпич. Вся полихромная и растительная роспись собора появилась только в 1670-е годы. К этому времени собор уже претерпел существенные перестройки: были пристроены два больших крыльца — с северной и южной стороны. Также была перекрыта сводами внешняя галерея. Сегодня в убранстве Покровского собора можно увидеть фрески XVI века, темперную роспись XVII века, монументальную масляную живопись XVIII—XIX веков, редкие памятники русской иконописи.

Начиная с 20-х годов XX века в соборе с некоторыми перерывами идут реставрационные работы.

Фрагмент декора парадного входа

Церковь Киприана и Иустины

Церковь Покрова в Медведково

Храм Покрова в Медведкове в начале XX века. Иллюстрация к «Путеводителю по Москве, изданному Московским архитектурным обществом для членов V Съезда зодчих в Москве под ред. И. П. Машкова»
Храм Покрова Пресвятой Богородицы в Медведкове был построен в 1635 году[1] князем Дмитрием Пожарским в честь освобождения России от польской интервенции. Архитектурное сооружение представляет собой уменьшенный вариант собора Покрова на Рву[1] и является одним из последних московских одношатровых храмов; спустя семнадцать лет после окончания строительства патриарх Никон наложил запрет на возведение храмов данного типа. До 1635 года на месте каменной постройки стояла деревянная шатровая церковь Покрова с приделом Петра Александрийского, основанная не позднее 1623—1624 годов[2].

По данным источников, в 1635 году храм насчитывал четыре придела: Знамения Пресвятой Богородицы, Петра Александрийского, Варлаама Хутынского и Антония Римлянина[2]. Название каждого придела связано с Великим Новгородом, где Пожарский в 1628—1630 годах служил воеводой: икона Знамения — главная святыня этого города и всей новгородской земли, а Варлаам Хутынский и Антоний Римлянин — знаменитые новгородские подвижники. В 1652 году, к десятой годовщине со дня смерти знаменитого воеводы, его наследник, князь Иван Дмитриевич Пожарский, получил грамоту на освящение престола нового придела в честь Девяти мучеников Кизических[2].

В 1685 году, после смерти последнего представителя рода Пожарских — боярина Юрия Ивановича, село Медведково досталось главному советнику и фавориту царевны Софьи, князю Василию Васильевичу Голицыну. Голицын предпринял перестановку приделов и сократил их количество до трёх (в честь Покрова, Знамения и Девяти мучеников Кизических). Четвертый (южный) придел в честь преподобного Сергия Радонежского был основан позднее, в 1690 году[3].

В 1687—1688 годах[4] по заказу Голицына был сделан иконостас главного храма. Иконы создавались при участии одного из ведущих мастеров Оружейной палаты — Карпа Золотарёва, который также украсил иконостас резьбой[4]. Не меньшую ценность представляло и так называемое Медведковское напрестольное Евангелие 1681 года с миниатюрами, выполненными, согласно преданию, царевной Софьей[5]. Вплоть до 1919 года эта реликвия хранилась в храмовой ризнице; сведения об её дальнейшем местонахождении отсутствуют.

В XIX веке храм претерпел ряд изменений: в значительной мере был перестроен иконостас; резьба иконостаса, созданная одновременно с иконами и частично утраченная, была восполнена поздними фрагментами. Некоторые утраченные иконы праздничного ряда дополнены вновь написанными. На месте звонницы была воздвигнута новая колокольня в классическом стиле XIX века. Тогда же храм потерял свои древние царские врата, созданные в XVII веке; существует предположение, что они были взяты во дворец великого князя Сергея Александровича в Санкт-Петербурге[3].

За весь период своего существования церковь ни разу не закрывалась. Это отчасти связано с тем что в 1930-х годах церковь находилась не на территории Москвы. При этом службы до Великой Отечественной войны шли только в нижнем тёплом приделе[6]. После войны храм был отремонтирован, и в верхней церкви также начались службы.

В 1970 году реставрацией храма руководил архитектор Николай Недович. Металлическая кровля и окна на шатре были демонтированы, храму вернули первоначальный вид.

В 1970-е годы у входа в храм был водружён большой мраморный крест, найденный на Медведковском кладбище. На нём была сделана надпись: «Крест — победа над смертью».

Несмотря на то, что создание храма связано с освобождением Москвы и России от польской интервенции, в храме находится список с главной польской святыни — Ченстоховской иконы Божией Матери.

Депозитарий для царя?

Кстати, раньше храм использовался и в качестве хранилища для ценностей, или, как бы мы сказали сейчас, депозитария. В Покровском соборе отсутствуют подвальные помещения, и церкви с галереями стоят на едином основании — подклете. У подклета очень прочные кирпичные стены (до 3 м в толщину). Высота некоторых помещений — около 6,5 м. Они были недоступны для обычных прихожан. Глубокие ниши-тайники в подклете использовались как хранилища и для имущества зажиточных горожан. Существует предание, что до 1595 года здесь даже прятали царскую казну. В подклет попадали из верхней центральной церкви Покрова Богоматери по тайной внутристенной лестнице, о которой знали только посвященные.

В нишах подклета богатые горожане прятали свои сокровища

Кто хотел снести собор?

Собор в своей истории пережил немало трагических моментов. Он неоднократно претерпевал частые для деревянной Москвы пожары. В Смутное время его разграбили поляки, разорив раку Василия Блаженного. Наполеон разместил в Покровском соборе свои конюшни. Он даже отдал приказ взорвать собор, который, к счастью, не был исполнен.

Снести храм собирались и большевики, поскольку собор мешал проводить парады на Красной площади, но так и не решились. Известна легенда о том, как на заседании Политбюро, посвященном перестройке Москвы, Каганович демонстративно снял с карты-макета Красной площади храм Василия Блаженного, а Сталин сказал: «Лазарь, поставь на место»! Впрочем, было ли это в действительности или нет, неизвестно. Однако, по крайней мере, существуют генеральные планы реконструкции Москвы 30-х годов, на которых собора на Красной площади нет.

Кладка куполов Покровского собора выполнена в виде спирали