НА СТРАНИЦУ «НАУЧНЫЕ ТРУДЫ»
НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ САЙТА
С.В. Заграевский
Новые исследования памятников архитектуры
Владимиро-Суздальского музея-заповедника
Предисловие
ГЛАВА 1: Организация добычи и обработки белого камня в Древней Руси
глава 2: Начало «русской романики»: Юрий Долгорукий или Андрей Боголюбский?
ГЛАВА 3: о гипотетическом «промежуточном» строительстве собора рождества богородицы в суздале в 1148 году и первоначальном виде суздальского храма 1222–1225 годов
ГЛАВА 4: Вопросы датировки и статуса церкви Бориса и Глеба в Кидекше
ГЛАВА 5: вопросы архитектурной истории и реконструкции владимирского Успенского собора андрея боголюбского
ГЛАВА 6: к уточнению реконструкции Золотых ворот во Владимире
ГЛАВА 7: Боголюбовский архитектурный ансамбль: вопросы истории и реконструкции
ГЛАВА 8: К вопросу о реконструкции и датировке церкви Покрова на Нерли
Глава 9: Вопросы перестройки владимирского Успенского собора Всеволодом Большое Гнездо
ГЛАВА 10: Вопросы первоначального вида и датировки Дмитриевского собора во Владимире
ПРИМЕЧАНИЯ
ГЛАВА 8
К вопросу о реконструкции и датировке
церкви Покрова на Нерли
1. Вопрос о первоначальном виде церкви Покрова
Церковь Покрова расположена на заливных лугах неподалеку от слияния рек Нерли и Клязьмы (общий вид храма показан на рис. 71 и 72). В XII веке Клязьма протекала несколько севернее, и церковь находилась практически на речной «стрелке», оформляя перекресток важнейших водных торговых путей1.
Рис. 71. Церковь Покрова на Нерли. Вид с заливных лугов.
Рис. 72. Церковь Покрова на Нерли. Северный фасад.
Покров на Нерли – четырехстолпный, трехапсидный, одноглавый храм, построенный из белого камня высочайшего качества (кладка весьма однородна, в ней практически отсутствует желтоватый оттенок, пористость блоков очень низка, – словом, такого качества кладки нет ни в одном из древнерусских белокаменных храмов). В сводах для их облегчения применен туфообразный известняк2.
Храм стоит на уникальном фундаменте, состоящем из восьми рядов качественного гладкотесаного белого камня (в целом около 4 м глубиной), базирующихся на обычной для зодчества Северо-Восточной Руси бутовой основе, почти квадратной в разрезе (глубиной около 2 м).
От храма XII века без существенных искажений до нашего времени сохранился основной объем – небольшой, почти квадратный в плане (около 10 х 10 м без учета апсид, сторона подкупольного квадрата около 3,2 м) четверик и глава.
Членения северной и южной стен храма асимметричны, восточные прясла очень узки. Однако сумма выступа боковых апсид и ширины восточных прясел стен практически равна ширине средних прясел стен, и благодаря этому композиция храма выглядит уравновешенной при взгляде с любой стороны.
Отношение ширины западного фасада церкви Покрова на Нерли к его высоте – примерно 0,85 (для сравнения: во владимирском Успенском соборе Андрея Боголюбского и Дмитриевском соборе это отношение близко к единице). Аркатурно-колончатый пояс с поребриком расположен несколько выше уровня хор, его верх членит фасад на две почти равные доли. Такие пропорции создают исключительно «стройный» силуэт храма.
Барабан церкви Покрова также сильно вытянут вверх – отношение его диаметра к высоте равно 0,8 (в Дмитриевском соборе – примерно 1).
Многообломные пилястры с полуколоннами на внешней стороне стен храма Покрова на Нерли соответствуют внутренним лопаткам. Их суммарная толщина шире стен примерно в полтора раза, и это создает очень ясный конструктивный «рисунок» храма.
Сужающиеся вверх колонки аркатурно-колончатого пояса расположены очень «тесно» (гораздо ближе друг к другу, чем на Успенском соборе), а арочки сильно сжаты и имеют подковообразную форму. Это архитектурное решение также подчеркивает общую «устремленность храма вверх»
Выше аркатурно-колончатого пояса, над отливом, начинаются новые профили – закомар и окон. На апсидах аркатурно-колончатый пояс с поребриком расположен сверху, некоторые колонки пояса заменены полуколоннами, спускающимися до цоколя, что создает цельную и «вертикально-ориентированную» картину декора апсид.
В целом впечатление «устремленности пропорций храма вверх» столь велико, что стены церкви Покрова при их вертикальности кажутся сужающимися кверху.
А в интерьере крестчатые столпы действительно сужаются кверху, что при небольших размерах храма создает дополнительное ощущение «высотности» интерьера.
В целом храм производит впечатление не только «высотного», но и весьма «нарядного», несмотря на относительно скромный (по сравнению, например, с Дмитриевским собором) декор зооантропоморфного типа. В тимпанах закомар расположены изображения царя Давида, львов, голубей, грифонов с ягнятами и женских масок, в базах колонок аркатурно-колончатого пояса – изображения масок, животных и чудовищ. Барабан декорирован аркатурно-колончатым и городчатым поясами. В интерьере парные львы помещены в пятах подпружных арок.
Перспективные порталы храма Покрова украшены лиственными капителями и резными полуциркульными архивольтами. Аттический профиль цоколя схож с профилем цоколя церкви Рождества Богородицы в Боголюбове.
Археологические исследования, проведенные Н.Н.Ворониным в 1950-е годы3, показали, что храм имел галереи, стоявшие на фундаментах, столь же уникальных, как и у храма, хотя и несколько меньшей глубины4 (рис. 73). Наличие галерей доказывается обнаружением их фундаментов и, вероятно, принадлежащего им профилированного белокаменного блока5 (рис. 74).
Рис. 73. Разрез и план церкви Покрова на Нерли с фундаментами храма и гипотетических открытых галерей. Реконструкция Н.Н.Воронина.
Рис. 74. Профилированный белокаменный блок, открытый раскопками Н.Н.Воронина.
Позднейшие попытки поставить под сомнение это открытие Н.Н.Воронина не выглядят убедительными. Так, П.Н.Аркатов6 и К.Н.Афанасьев7 полагали, что дополнительные фундаментные стенки возводились в целях укрепления искусственного холма, насыпанного вокруг храма.
П.А.Раппопорт, критикуя позицию П.Н.Аркатова и К.Н.Афанасьева, приводил многочисленные примеры галерей в зодчестве и Суздальской земли, и других древнерусских княжеств8. Однако контраргументацию П.А.Раппопорта нельзя назвать исчерпывающей, так как все его примеры относились к закрытым галереям-папертям, а Н.Н.Воронин полагал, что галереи были открытыми9 (реконструкцию Н.Н.Воронина см. на рис. 73 и 75). Приведем дополнительные аргументы в пользу наличия галерей:
– П.Н.Аркатов и К.Н.Афанасьев игнорировали вышеуказанную археологическую находку, справедливо идентифицированную Н.Н.Ворониным как фрагмент галерей;
– укреплять холм исключительно мощными подпорными стенками из гладкотесаного камня на бутовых фундаментах, расположенных столь близко к храму, не имело бы никакого смысла, так как он все равно размывался бы с наружной стороны этих стенок. Тогда имело бы смысл «отодвинуть» эти стенки к краям холма, что позволило бы сделать их существенно ниже и сэкономило бы много ценнейшего гладкотесаного камня;
– искусственный холм был укреплен более надежно, чем подпорными стенками, – сплошной белокаменной вымосткой10;
Рис. 75. Вид храма Покрова на Нерли с гипотетическими открытыми галереями. Реконструкция Н.Н.Воронина.
Таким образом, мы подтверждаем факт наличия у храма Покрова галерей. Но остаются открытыми следующие вопросы:
– возводились ли галереи одновременно с храмом или позже;
– если позже, то насколько;
– были ли галереи открытыми или закрытыми.
Прежде всего отметим, что, согласно археологическим исследованиям Н.Н.Воронина11, бутовая основа фундамента храма Покрова на Нерли находилась на уровне дневной поверхности середины XII века, а бутовая основа фундамента галерей – примерно на полметра выше (рис. 73). Далее по мере строительства стенок из гладкотесаного камня внутреннее пространство постройки вплоть до стенок галерей постепенно (именно постепенно, и раскопки это убедительно показали) подсыпалось грунтом. Снаружи также вырос уже упомянутый нами искусственный холм (без следов постепенного подсыпания), закрывший эти стенки (стенки галерей – полностью, а до цоколя храма холм не доходил примерно на два ряда кладки).
На основании того, что слои строительного мусора внутри храма были идентичны слоям строительного мусора между фундаментными стенками храма и галерей12, мы обязаны вслед за Н.Н.Ворониным полагать одновременную постройку этих фундаментных стенок (но не надземных частей храма и галерей, как мы вскоре увидим).
Вопрос о том, почему бутовая основа фундаментов галерей была заложена на полметра выше бутовой основы фундамента храма, а верх гладкотесаных стенок фундамента галерей расположен ниже уровня цоколя храма почти на метр, Н.Н.Воронин не исследовал.
Открытым остался и вопрос о неоправданно «расточительном» использовании для фундаментов гладкотесаного камня. Н.Н.Воронин объяснял это тем, что таким образом лучше обеспечивалась устойчивость верхних частей постройки. Эта версия выглядит несколько натянутой, так как устойчивость обеспечили бы и обычные бутовые фундаменты, и фундаменты из камня, обработанного начерно.
Мы уже говорили, что археологические раскопки открыли колонки, которые, по всей вероятности, принадлежали галереям13. Следовательно, галереи имели надземные части, стоявшие на фундаментных стенках. Но тогда возникают еще два вопроса:
– почему на стенах храма, в том числе и на аркатурно-колончатом поясе, отсутствуют следы примыкавших перекрытий галерей?
– почему галереи закрыли полностью завершенный (и весьма трудоемкий в исполнении) аркатурно-колончатый пояс?
На первый вопрос Н.Н.Воронин дал абсолютно исчерпывающий ответ: перекрытия были деревянными, и примыкать к стенам храма на всем их протяжении могли лишь несколько поперечных балок, гнезда которых позднее были заложены (в 1970-е годы эти гнезда обнаружила С.М.Новаковская-Бухман14).
Отвечая на второй вопрос, Н.Н.Воронин писал, что «такова была, – совершенно нелогичная, с нашей, современной точки зрения, – система работы владимирских мастеров»15. П.А.Раппопорт поддерживал точку зрения Н.Н.Воронина16. Иными словами, Н.Н.Воронин и П.А.Раппопорт полагали, что древнерусские мастера заведомо шли на «сизифов труд», не имея на то никаких причин, кроме «своеобразной логики». В качестве основного примера подобного «сизифова труда» исследователи приводили перекрытый аркой и переходом аркатурно-колончатый пояс северной стены церкви Рождества Богородицы в Боголюбове17 (см. гл. 7, рис. 45).
Однако в гл. 7 мы показали, что в работе боголюбовских мастеров не было никакой «своеобразной логики», а тем более «сизифова труда». На момент постройки церкви Рождества Богородицы у мастеров еще не было однозначного мнения о том, каким будет вход на хоры и как церковь будет соединяться с дворцовым комплексом, – это мог быть не громоздкий каменный переход над аркой, а легкий деревянный мостик или даже простая деревянная лестница. Соответственно, действия мастеров, полностью выложивших аркатурно-колончатый пояс церкви Рождества Богородицы, видятся вполне логичными и с современных позиций.
То же самое мы можем сказать про галереи церкви Покрова на Нерли. Понимание того, что они могли быть пристроены к храму чуть позже (к примеру, через несколько лет после постройки) позволяет нам полагать, что логика древнерусских мастеров в этом вопросе не отличалась от современной: вытесывая пояс, они еще не знали, будут ли вообще у храма галереи и лестничные башни. В пользу версии о более поздней постройке галерей говорит и орнамент на открытом раскопками блоке с полуколонкой (см. рис. 74): никаких параллелей в декоре церкви Покрова на Нерли этот орнамент не имеет.
Но, как мы видели выше, фундаментные стенки галерей возводились одновременно с фундаментными стенками храма Покрова. Нет ли здесь противоречия?
Противоречия нет, и мы это можем показать, попытавшись реконструировать этапы строительства церкви Покрова и галерей с учетом всех тех вопросов, которые мы поднимали:
– почему бутовая основа фундаментов галерей была заложена на полметра выше бутовой основы фундамента храма;
– почему верх гладкотесаных стенок фундамента галерей расположен ниже уровня цоколя храма почти на метр;
– почему имело место неоправданно «расточительное» использование для фундаментов гладкотесаного камня;
– почему полностью завершенный аркатурно-колончатый пояс был закрыт галереями.
По всей видимости, дело было в том, что, как это часто бывало с постройками, пользовавшимися пристальным вниманием правителей (а церковь Покрова не только «оформляла» особо важный перекресток торговых путей, но и наверняка была видна из окон дворца князя Андрея в Боголюбове), замысел строительства несколько раз менялся по ходу реализации. Скорее всего, имели место примерно следующие этапы:
1. Вначале храм задумывался его зодчим и мастерами (в дальнейшем мы будем обобщенно называть их строителями) без галерей, стоящим на высоком гладкотесаном подиуме.
2. Заложив бутовый фундамент и выведя гладкотесаные стенки подиума примерно на полтора метра (определенный при раскопках уровень первой засыпки белокаменной строительной крошки19), строители решили окружить храм галереями, стоящими на подобном подиуме.
3. Строители заложили бутовые фундаменты галерей (на полметра выше, так как уровень дневной поверхности за время предыдущего строительства успел нарасти) и начали параллельно строить стенки подиумов храма и галерей. Обе стенки строили из гладкотесаного камня, в том числе и внутреннюю (под храм), так как камень для нее все равно уже был заранее заготовлен.
4. Достроив обе стенки почти доверху, строители отказались от возведения галерей. Возможно, они поняли, что храм с галереями терял «устремленность вверх», которой, как мы показали в начале этой главы, придавалось огромное значение.
5. В этой ситуации необходимо было снести гладкотесаные стенки подиума галерей, так как они закрывали подиум храма. Но все же строители предпочли их не сносить, а насыпать вокруг искусственный холм, так как за время строительства они должны были понять, что гладкотесаный подиум храма являлся очень ненадежной конструкцией, могущей быть размытой при разливах рек. «Вынужденность» насыпания холма подтверждается тем, что он все равно оказался недостаточно высоким, и во время разливов вода часто доходила до цоколя церкви.
6. Строительство стенок подиума галерей, соответственно, было остановлено, а подиум храма был поднят на высоту еще двух блоков камня20.
7. На этом подиуме была построена церковь Покрова на Нерли в том виде, в котором она сохранилась до наших дней. В связи с этим мы вынуждены признать, что современный облик храма достаточно адекватно отражает если не первоначальный замысел зодчего (вероятно, храм задумывался стоящим на гладкотесаном подиуме), то базовый этап его строительной реализации.
8. При строительстве храма вопрос о ходе на хоры еще не был решен (так как от галерей отказались), поэтому аркатурно-колончатый пояс строители завершили полностью.
9. Затем к храму пристроили некую лестницу и (или) лестничную башню для входа на хоры. Возможно, эти пристройки были деревянными.
10. Позднее (возможно, через несколько лет, или даже после смерти Андрея Боголюбского) на ранее построенных фундаментных стенках все же были возведены галереи, фрагменты которых были открыты раскопками21.
В связи с вышесказанным мы можем задаться вопросом, какими были эти галереи. Н.Н.Воронин полагал, что они были открытыми, так как «наилучше гармонировали со строем форм самого храма»22 и должны были подчеркивать «парадный» статус храма Покрова. Но относительно этой позиции возникают серьезные сомнения:
– во-первых, любые наши утверждения о «наилучшей гармонии» относительно Древней Руси неизбежно носят субъективный характер;
– во-вторых, мощные фундаментные стенки открытых галерей фактически являлись бы ленточным фундаментом, – при том, что сам храм ленточного фундамента не имеет;
– в-третьих, в Древней Руси нам неизвестны прецеденты открытых галерей23;
– в-четвертых, попытки Н.Н.Воронина идентифицировать найденный им при раскопках белокаменный блок с полуколонкой и орнаментом (см. рис. 74) как фрагмент столпа открытых галерей вынудили исследователя придать реконструированным столпам гипотетических галерей крайне сложную и беспрецедентную в древнерусском и мировом зодчестве форму24 (рис. 76). Гораздо более вероятно, что указанный блок относился к углу стен закрытых галерей.
Рис. 76. Столп гипотетических открытых галерей. Реконструкция Н.Н.Воронина.
Таким образом, мы вправе полагать, что галереи были закрытыми, т.е. имели характер папертей25. Это вполне объяснимо целями расширения и утепления храма, увеличения его площади, устройства приделов и подсобных помещений (подобная ситуация имела место во множестве древнерусских храмов). Следовательно, мы не вправе принять реконструкцию Н.Н.Воронина (см. рис. 73 и 75) ни для одного из промежуточных этапов формирования облика церкви Покрова.
Исчезновение галерей Н.Н.Воронин обоснованно связывал со строительством новой паперти в конце XVII века26.
Где находились объемные скульптуры львов, открытые раскопками Н.А.Артлебена (рис. 7727), мы можем только гадать. Они могли находиться и над гипотетической лестницей к храму от пристани, как предполагал Б.А.Огнев28, и непосредственно у входа в храм, как у многих романских соборов.
Рис. 77. Резные камни из раскопок Н.А.Артлебена у церкви Покрова на Нерли.
На основании всего вышеизложенного мы полагаем, что современный облик церкви Покрова на Нерли в целом (за исключением формы главы – см. гл. 10) соответствует первоначальному.
Закрытые галереи (паперти) были пристроены к храму через несколько лет (возможно, даже десятилетий) после его возведения.
2. Датировка церкви Покрова
Перейдем к вопросу датировки церкви Покрова на Нерли.
Многие исследователи (в том числе В.И.Доброхотов29, Н.Н.Воронин30 и П.А.Раппопорт31) датировали храм на основании Жития Андрея Боголюбского, написанного в связи с канонизацией князя в 1701 году. Приведем сообщение Жития:
«Сего же лета (1165 год) сын его первый Изяслав Андреевич к Господу отъиде, и положен бысть в соборной Успения Пресвятыя Богородици церкве. Сей же великий князь Андрей, аще печалию о скончавшемся сыне объят быв, и скорбяше, обаче более в богоугодные дела поощряшеся; ибо Боголюбовския обители, яко поприще едино, на реке Клязьме в лугу, нача здати церковь во имя Пресвятыя Богородицы честнаго ея Покрова, на устьи реки Нерли, из собираемых и двоелетием из Болгар вывозимых камней для строения во Владимире соборныя Успения Пресвятыя Богородицы церкви и других десятыя части, яже по повелению его на том месте отлагаемы бываху, и, помощью Пресвятыя Богоматере, оную церковь единым летом соверши и обитель монашествующим при ней содела»32.
В.И.Доброхотов, основываясь на этом сообщении Жития, датировал церковь Покрова 1166 годом, так как Изяслав умер осенью 1165 года33.
П.А.Раппопорт полагал, что строительство храма началось немедленно после смерти Изяслава (уже в 1165 году) и окончилось в 1167 году34. Но в позиции исследователя имело место внутреннее противоречие, так как храм, по сообщению принимаемого П.А.Раппопортом сообщения Жития Андрея Боголюбского, был построен «единым летом».
Не вполне ясную позицию в отношении датировки храма занял Н.Н.Воронин. По его мнению, церковь Покрова была «наиболее совершенным памятником в ряду построек князя Андрея, как бы завершая собой их плеяду»35, но при этом он в соответствующем разделе своего капитального труда «Зодчество Северо-Восточной Руси XII–XV веков» вообще не предложил никакой датировки храма36. Только через много страниц37 впервые встречается ничем не обоснованная дата – 1165 год. В дальнейшем исследователь неоднократно упоминал этот год как время окончания каменного строительства Боголюбского38.
Но Изяслав Андреевич умер осенью 1165 года, и в течение зимы церковь Покрова никак не могла быть построена. Почему Н.Н.Воронин, признавая верность сообщения Жития о том, что храм был построен в память Изяслава39, принял в качестве датировки 1165 год, нам неизвестно. Возможно, исследователь считал, что церковь Покрова была построена после церкви Спаса во Владимире, которая, по его мнению (хотя и высказанному весьма косвенно40), была окончена в 1164 году. Впрочем, и эта мотивация сомнительна, так как Н.Н.Воронин оставил неопределенной дату церкви Рождества Богородицы в Боголюбове41.
Таким образом, мы вынуждены констатировать, что датировка церкви Покрова 1165 годом является произвольной и неудовлетворительной
(к сожалению, именно 1165 год закрепился в большей части научной, учебной и популярной литературы – и как дата церкви Покрова на Нерли, и как время окончания храмового строительства Андрея Боголюбского42). Если основываться на Житии Андрея Боголюбского, то наиболее удовлетворительной видится датировка В.И.Доброхотова – 1166 год.
Однако есть ряд причин, по которым мы не можем принять за основу датировки церкви Покрова сообщение Жития.
Во-первых, оно все-таки очень позднее (начало XVIII века), и если бы даже в нем не было явных противоречий, принимать его при датировке можно было бы лишь в отсутствие иной датирующей информации (которая, как мы вскоре увидим, у нас есть).
Во-вторых, существуют и другие списки Жития Андрея, кроме опубликованного В.И.Доброхотовым, и в них вообще ничего не говорится про строительство церкви Покрова43.
В-третьих, в указанном сообщении Жития присутствует ряд неразрешимых внутренних противоречий:
– непонятно, когда Андрей успел начать «собирать» и вывозить камни из Волжской Болгарии для строительства владимирского Успенского собора, если его поход на Болгар имел место в 1164 году, а строительство собора началось в 1158 году;
– даже если допустить, что князь начал «собирать» камни в Болгарии для Успенского собора ранее своего похода, то он никак не мог это делать в 1156 году – а согласно Житию он собирал и вывозил камни «двоелетием»;
– непонятно, как можно было камни «собирать» – они ведь не лежали на земле, их добыча и обработка была сложнейшим делом (см. гл. 1);
– результаты проведенных в 1950–1960-е годы микропалеонтологических исследований44 показали принадлежность камня церкви Покрова на Нерли мячковскому горизонту каменноугольных отложений, т.е. этот камень добывали недалеко от Москвы. Отметим также, что камень, из которого строилась церковь Покрова, отличается исключительной белизной (он существенно белее камня любого из древнерусских белокаменных храмов), волжский же известняк, в основном, имеет серо-коричневый оттенок;
– если бы храм был построен в память Изяслава, то более вероятно, что он был бы посвящен тезоименитому святому сына Боголюбского. Но церковь посвящена празднику Покрова;
– Житие говорит о том, что камни были «отлагаемы» на месте будущего строительства церкви Покрова еще во время строительства Успенского собора. Получается, что Андрей в 1158 году уже знал, что в 1165 году его сын уйдет из жизни и он будет строить храм в его память.
Все эти неразрешимые противоречия не позволяют нам основывать датировку церкви Покрова на сообщении позднего Жития Андрея Боголюбского (отметим, что Н.А.Артлебен, Д.Н.Бережков и Н.П.Кондаков также не доверяли Житию, датируя храм в широком временном промежутке с 1158 года по 1190-е годы45).
Мы имеем возможность достаточно уверенно определить дату храма на основании непротиворечивых сообщений домонгольских летописей, которые ранее по неизвестным причинам исследователями игнорировались.
Прежде всего вновь вспомним сообщение «Краткого Владимирского летописца»: «И потом приде от Киева Андрей Юрьевич и сътвори Боголюбивый град и спом осыпа, и постави две церкви камены»46. То, что здесь речь идет про церкви Рождества Богородицы в Боголюбове и Покрова на Нерли, подтверждается сообщением Новгородской I летописи: «И постави ей (Богородице – С.З.) храм на реце Клязме, две церкви каменны во имя святыя Богородица»47.
Как мы уже показывали в гл. 7, оба летописных сообщения четко связывают основание города Боголюбова и строительство церквей Рождества Богородицы и Покрова. Даты в этих двух летописях не приводятся, но дату основания Боголюбова однозначно сообщает Новгородская IV летопись под 1158 годом: «И град заложи Боголюбивое»48.
Следовательно, мы обязаны принять этот год в качестве даты и церкви Рождества Богородицы (см. гл. 7), и храма Покрова на Нерли.
В гл. 7 мы видели, что эта позиция подтверждается сообщением Владимирского летописца49 под 1158 годом: «Cии же князь Ондреи Боголюбовныи град спом осыпа, постави ту церковь камену Рожество святеи Богородици на Клязме реке, а другую Покров святеи Богородици на Нерли, и устрои монастырь»50.
Осталось рассмотреть вопрос, могла ли церковь Покрова быть построена в течение 1158 года.
Мы полагаем, что сообщению Жития Андрея Боголюбского о том, что храм был построен «единым летом», в данном случае можно доверять. Во всех вышеприведенных летописных сообщениях говорится, что церковь Покрова в 1158 году была именно «поставлена», – а мы показывали в гл. 4 и 7, что в погодном летописании термин «поставить» чаще всего означал строительство в течение одного года, и что многие храмы подобного масштаба действительно возводились в течение одного строительного сезона.
Следовательно, в качестве датировки храма Покрова мы принимаем 1158 год.
Галереи же, как мы видели выше, могли быть возведены спустя несколько лет (если не десятилетий). Так, к Дмитриевскому собору галереи были пристроены не менее чем через 8 лет после завершения строительства храма (см. гл. 10).
Н.Н.Воронин называл церковь Покрова на Нерли «лучшей постройкой владимирских зодчих»51, «наиболее совершенным памятником в ряду построек князя Андрея, как бы завершающим собой их плеяду»52. Но теперь мы вправе полагать, что после церкви Покрова (1158 год) были построены имеющие летописные даты Успенский собор в Ростове (1161–1162 годы53) и церковь Спаса во Владимире (1164 год – см. п. 3).
Поэтому, нисколько не умаляя исключительных архитектурно-художественных достоинств церкви Покрова, мы дадим ей несколько иную характеристику: это наиболее известная постройка зодчих домонгольской Северо-Восточной Руси (пожалуй, даже более известная, чем Успенский собор во Владимире), и многие проблемы, с которыми сталкиваются исследователи этого памятника, связаны с его мировой известностью, порождающей множество стереотипов.
3. Церковь Покрова на Нерли как возможный прообраз церкви Спаса во Владимире; соображения о владимирских дворах Юрия Долгорукого и Андрея Боголюбского
Церковь Преображения Спаса была построена Андреем Боголюбским из белого камня на юго-западе «Нового города» владимирских укреплений 1158–1164 годов (см. рис. 45), недалеко от Золотых ворот.
После пожара 1778 года белокаменный храм был разрушен, и на его месте была построена новая кирпичная церковь, существующая в настоящее время (рис. 78). Местонахождение старого храма на месте нового подтвердили раскопки, проведенные под руководством Н.Н.Воронина в 1953 году54. В нижних частях стен церкви XVIII века широко применен белый камень во вторичном использовании.
Рис. 78. Церковь Спаса. Общий вид.
Важно отметить, что мастера конца XVIII века стилизовали церковь «под старину», при этом не скопировав старый храм (как строители собора владимирского Рождественского монастыря 1860-х годов и Старо-Никольского собора в Можайске 1840-х годов), не построив новый храм в современном им стиле (как строители церкви Рождества Богородицы в Боголюбове середины XVIII века и церкви Георгия во Владимире 1780-х годов), а соединив черты домонгольской архитектуры и барокко. Итогом их работы стал уникальный памятник архитектуры, не имеющий аналогов в зодчестве
XVIII–XIXвеков
.
О плане, формах и размерах церкви Спаса XII века мы в настоящее время ничего не знаем. Судя по четверику Спасской церкви XVIII века и общим представлениям о зодчестве времени Андрея Боголюбского, храм XII века был четырехстолпным, одноглавым и трехапсидным.
Декор Спасской церкви XII века нам также неизвестен, за тем исключением, что на храме должны были с высокой степенью вероятности присутствовать аркатурно-колончатые пояса и перспективные порталы, воспроизведенные в XVIII веке (рис. 79).
Рис. 79. Церковь Спаса. Северная стена.
Никаких архитектурно-археологических данных, свидетельствующих о том, что церковь Андрея Боголюбского сменила плинфяной Спасский храм времен Мономаха, на сегодняшний день не имеется55.
Заложение церкви Преображения Спаса датируется по различным летописным сведениям 116056, 116257 и 116458 годами. Н.Н.Воронин полагал, что последняя дата, приведенная в Лаврентьевской летописи, неверна, так как летописец, по мнению исследователя, «суммировал» заложение храма и появление «Леонтианской ереси»59. Первую дату Н.Н.Воронин по неизвестным причинам игнорировал60 и полагал, что храм был заложен в 1162 и окончен в 1164 году61.
Однако, как мы уже не раз отмечали в нашем исследовании, сведения немногочисленных летописных источников в отношении домонгольского времени настолько драгоценны, что мы не считаем себя вправе дезавуировать, а тем более игнорировать любую из этих дат. Расхождение летописных датировок в данном случае имеет вполне логичное объяснение: поскольку под «заложением» обычно понималось торжественное богослужение «на основание церкви»62, можно полагать, что «нулевой цикл» строительства храма затянулся, и это привело к тому, что богослужение «на основание» повторялось неоднократно: в 1160, 1162 и 1164 годах63. Последнее заложение было окончательным, и после него, наконец, началось строительство, длившееся, как и в большинстве храмов подобного масштаба, один год (см. п. 2).
Соответственно, мы датируем Спасскую церковь 1164 годом и можем перейти к вопросу о ее статусе.
Н.Н.Воронин предполагал, что «постройка нового белокаменного храма рядом с церковью Георгия на дворе Долгорукого была связана с организацией нового двора самого князя Андрея»64, т.е. фактически Спасская церковь была домовым храмом князя. Эта точка зрения на сегодняшний день является стереотипной, и наиболее употребительным наименованием храма является «церковь Спаса на владимирском дворе Андрея Боголюбского».
Однако по ряду причин мы не можем согласиться с этим предположением.
Во-первых, никаких аргументов в пользу того, что владимирский двор Андрея Боголюбского был у церкви Спаса, ни Н.Н.Воронин, ни какие-либо иные исследователи не приводили.
Во-вторых, основной резиденцией князя Андрея было Боголюбово.
В-третьих, церковь Спаса находится к западу от центра Владимира, а Боголюбово – к востоку. Если у Андрея и возникла необходимость построить во Владимире некий «вспомогательный» двор, то он скорее мог бы находиться со стороны Боголюбова (вероятно, на месте упоминаемого под 1177 годом будущего двора Всеволода Большое Гнездо у Дмитриевского собора65.
В-четвертых, церковь Спаса расположена почти на прямой линии между Золотыми («парадными») и Волжскими (главными торговыми) воротами Владимира (см. рис. 45).
В-пятых, местоположение церкви Спаса можно считать уникальным: она не только расположена очень близко к склону над Клязьмой (и благодаря этому была прекрасно видна от реки), но и стоит на холме, значительно возвышающемся над прилегающими улицами. Это также подчеркивает значимость храма, но исключает наличие рядом укрепленного двора, так как на этом холме слишком мало места для дворца, хозяйственных построек и укреплений (в отличие, например, от местности вокруг церкви Георгия – см. ниже).
В-шестых, Андрей унаследовал двор с белокаменной Георгиевской церковью от своего отца – Долгорукого. Факт наличия вокруг церкви Георгия укрепленного двора Юрия Владимировича подтверждается следующими положениями66:
– Юрий, княживший в Суздальской земле с начала XII века, вряд ли мог к 1150-м годам не иметь собственного двора в одном из крупнейших (если не крупнейшем) городе Суздальской земли – Владимире;
– местность вокруг церкви Георгия исключительно выгодна с точки зрения естественной защиты: с трех сторон ее фланкировали обрыв и два оврага, а «напольная» сторона очень короткая;
– в 1152 году, когда была построена церковь Георгия (обоснование ее даты см. в гл. 4), она еще находилась вне городских укреплений, так как стены «Нового города» были построены только в 1158–1164 годах (см. рис. 45). Следовательно, вокруг церкви должны были быть отдельные укрепления, и это мог быть только княжеский двор;
– посвящение церкви тезоименитому святому Долгорукого – Георгию – само по себе не может служить доказательством того, что храм был домовым, но в свете предыдущих положений на это также следует обратить внимание.
Следовательно, вряд ли у Андрея Боголюбского была необходимость рядом со своим
владимирским двором (бывшим двором Юрия) строить еще один двор – ведь основной резиденцией Андрея, как мы только что отметили, было Боголюбово.
Из всего вышесказанного можно сделать вывод, что церковь Спаса была не домовым, а отдельностоящим «парадным» храмом, господствовавшим над юго-западной частью «Нового города» и призванным способствовать повышению имиджа Владимирского великого княжества в глазах иноземных послов и «гостей» (купцов).
Примерно такой же статус имела церковь Покрова на Нерли, «оформлявшая» перекресток важнейших торговых путей по Нерли и Клязьме.
В свете такого понимания статуса Спасской церкви можно предположить, что ее архитектурным прообразом послужила построенная ранее (в 1158 году – см. п. 2) церковь Покрова на Нерли.
Но окончательно определить первоначальный вид церкви Спаса могут только новые археологические исследования67.
Глава 9: Вопросы перестройки владимирского Успенского собора Всеволодом Большое Гнездо
Все материалы, размещенные на сайте, охраняются авторским правом.
Любое воспроизведение без ссылки на автора и сайт запрещено.
© С.В.Заграевский
Предисловие
ГЛАВА 1: Организация добычи и обработки белого камня в Древней Руси
глава 2: Начало «русской романики»: Юрий Долгорукий или Андрей Боголюбский?
ГЛАВА 3: о гипотетическом «промежуточном» строительстве собора рождества богородицы
в суздале в 1148 году и первоначальном виде суздальского храма 1222–1225 годов
ГЛАВА 4: Вопросы датировки и статуса церкви Бориса и Глеба в Кидекше
ГЛАВА 5: вопросы архитектурной истории и реконструкции владимирского
Успенского собора андрея боголюбского
ГЛАВА 6: к уточнению реконструкции Золотых ворот во Владимире
ГЛАВА 7: Боголюбовский архитектурный ансамбль: вопросы истории и реконструкции
ГЛАВА 8: К вопросу о реконструкции и датировке церкви Покрова на Нерли
Глава 9: Вопросы перестройки владимирского Успенского собора Всеволодом Большое Гнездо
ГЛАВА 10: Вопросы первоначального вида и датировки Дмитриевского собора во Владимире
ПРИМЕЧАНИЯ
НА СТРАНИЦУ «НАУЧНЫЕ ТРУДЫ»
НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ САЙТА
Внутреннее убранство храма
Своды церкви Покрова на Нерли
Внутри храм получился светлым и словно возносящимся ввысь. Высокие светлые своды поднимались на четырёх опорных столпах, сужающихся кверху. От ярких и пёстрых фресок и росписей храма на сегодняшний день ничего не сохранилось (они были сколоты при обновлении храма в 1877 году), но первозданный вид церкви умилял взоры приходящих своей точностью пропорций, вымеренностью и лёгкостью линий. Яркие майоликовые плитки устилали пол храма. Они словно разноцветный ковёр дополняли некогда дивно расписанные стены и своды церкви Покрова.
