Значение монашества для современного Православия

МОНА́ШЕСТВО (от греч. μόνος – один, еди­ный; μοναχός – жи­ву­щий уе­ди­нён­но), тер­мин, ис­поль­зуе­мый в хри­сти­ан­ст­ве и по ана­ло­гии с ним упот­реб­ляе­мый при­ме­ни­тель­но к ря­ду др. ре­ли­гий; обо­зна­ча­ет осо­бую фор­му жиз­ни ве­рую­щих, пол­но­стью по­свя­тив­ших се­бя сле­до­ва­нию по ду­хов­но­му пу­ти ра­ди дос­ти­же­ния ко­неч­ной це­ли то­го или ино­го ре­лиг. уче­ния. М. пред­по­ла­га­ет ас­ке­тизм, от­ре­че­ние от ми­ра (от­каз от се­мьи, иму­ще­ст­ва), по­слу­ша­ние ду­хов­ным на­став­ни­кам, ор­га­ни­за­цию жиз­ни по осо­бым пра­ви­лам (см. Мо­на­ше­ские ус­та­вы).

Египет – родина монашества

Христианское монашество появилось на границе III и IV веков. Тогда оно стало установленным институтом в Христианской Церкви. Первые христианские монахи появились в Египте и Сирии. Они стали развивать энтузиазм к аскетизму. Самым первым монахом-христианином был Святой Антоний. В мире его считают основателем христианского монашества. Первые монахи были одиночными фигурами. Они стремились к самоизоляции.

Некоторые из них поселялись в гробницах или в заброшенных строениях. Также первые монахи проводили своё время в пещерах и пустынях. Они сражались там против желаний и плоти, а также против хитростей дьявола. Какое-то время спустя в пустынях стало появляться всё больше одиноких монахов-отшельников. Они стали собираться вместе на ежедневные обязательные молитвы. Отшельники вели благочестивый образ жизни, привлекая своей святостью большое количество подражателей и почитателей. Создавались определённые писания об этой жизни. Дух монашества всё больше охватывал христиан. Это было важно для развития Церкви.

Монашество как высшая ступень христианского совершенствования

Цель восхождения христианина одна – таинственная встреча с Богом, вступление в богообщение. Но к этой вершине ведут различные пути: один из них более пологий и длинный – это брак, другой более крутой и короткий – это монашество. Жизнь Предтечи и некоторых апостолов Христовых, а также некоторые эпизоды Евангелий и Павловых посланий говорят о возможности скорейшего достижения этой цели в безбрачии. Да и земное служение Спасителя могло осуществляться только необремененное обыденными семейными заботами. На монашеском постриге читается Евангелие, составленное из двух отрывков, заключающих в себе всю «философию» монашеской жизни: Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня… Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим; ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко (Мф. 10, 37–38; 11, 28–30). Желание «быть совершенным» включает условие – «раздай все имение своё нищим и следуй за Мной» (ср. Мф. 19, 16–22). Каждый христианин призван к добродетельной жизни, но только монаху вменяется в обязанность безраздельное стремление к совершенству. Каждый христианин призван жить по Евангелию, но только монах воплощает евангельский идеал в жизнь наиболее радикальным образом, стремясь во всем подражать Христу. Каждый христианин в крещении дает обет верности Богу, но только монах обещает Богу следовать по пути полного нестяжания, целомудрия и послушания. Каждый христианин призван приносить покаяние, но только для монаха плач должен стать непрекращающимся и ежедневным подвигом. Если семейному человеку Господь заповедует соблюдать целомудрие в браке, не прелюбодействовать и не смотреть на женщин с вожделением, то от монаха Он требует полного одиночества и полного воздержания от супружества. Если мирянину Господь повелевает не накапливать сокровища не земле, но прежде всего заботиться о Царствии Божием, то монах должен вообще отрешиться от всякого земного стяжания, не иметь ничего своего, но все свое и всего себя отдавать Богу. Если мирянину заповедано «не любить мира и того, что в мире», то монах призван полностью отречься от мира и возненавидеть его. Таким образом, монашество предстает как наиболее радикальная форма следования призыву Христа к совершенству, самоотвержению и несению креста. Монашество есть благое иго Христа, добровольно возлагаемое иноком на себя. Оно есть наиболее полное подражание Тому, Кто кроток и смирен сердцем, ради Кого монах отрекается от родителей, сродников, всего мира. Это иго Христово наиболее отчетливо выражено в обетах, которые человек перед лицом Церкви произносит перед принятием «ангельского образа»:

пребывание в монастыре и постничество до последнего издыхания, хранение себя в девстве, целомудрии и благоговении, послушание настоятелю и всей о Христе братии, пребывание до смерти в нестяжании и добровольной нищете Христа ради в общем житии, принятие всех уставов иноческого общежития, правил святых отец и приказов настоятеля, готовность терпеть всякую тесноту и скорбь иноческого жития ради Царствия Небесного[4].

Принесение этих обетов знаменует собой вступление в новую жизнь, полную различных подвигов и борений. Обет целомудрия не сводится к хранению только плотской чистоты, но включает также и хранение ума от помыслов и сердца от нечистых чувств. «Целомудрие» – греч. σωφροσύνη – означает буквально «здравомыслие», руководство во всех своих поступках и помыслах мудростью, сходящей свыше, которая есть Сам Христос – Логос Божий. Нестяжание означает отказ от искания богатства, от стремления к земным благам. Монах имеет только необходимое для жизни, а остальное раздает нуждающимся и никогда не прилепляется сердцем ни к чему земному, чтобы его ум был всегда свободен от попечения о суетном и мирском, а был занят заботой о своем спасении и спасении ближнего. В «Лествице» и других памятниках аскетической письменности говорится о добродетели странничества, когда человек понимает, что не имеет здесь, на земле, пребывающего града, но грядущего взыскует, потому что его духовная родина – Небесный Иерусалим. И именно к нему устремлен духовный взор монаха. Особое значение имеет послушание. Это тот подвиг, который современному человеку трудно понять и принять, а между тем, именно в нем заключается вся суть монашеского делания. Послушание – основа монашества, – пишет великий подвижник современности архимандрит Софроний Сахаров. – Монашество прежде всего есть чистота ума. Без послушания невозможно достигнуть ее, и потому без послушания нет монашества. Непослушник – не монах в подлинном смысле этого слова. Вне монашества возможны достижения великих дарований Божиих, вплоть до мученического совершенства, но чистота ума есть особый дар монашеству, неведомый на иных путях, и познает монах это состояние не иначе, как чрез подвиг послушания. Послушание духовно опытному наставнику облегчает монаху восприятие монашеской науки. Только прошедший эту школу способен впоследствии сам стать наставником для следующего поколения монахов. Послушание есть гроб собственной воли и воскресение смирения, – говорит святой Иоанн Лествичник. – Послушный, как мертвый, не противоречит и не рассуждает, ни в добром, ни в том, что может показаться ему злым; ибо за все несет ответственность тот, кто благочестиво умертвил душу его[5]. Постоянным и главнейшим занятием монаха, поддерживающим его в исполнении данных обетов, является молитва, его духовное оружие. Поэтому в монашеских уставах по суткам распределены различные молитвословия в храме и в келье, общие и индивидуальные. Монах, постоянно пребывая в молитве, должен как можно чаще приступать к Святым Тайнам Христовым, чтобы соединяться с Божеским естеством Христа, чтобы уже здесь на земле вести жизнь будущего века. Внутренний настрой монаха должен быть неразрывно связан с покаянием и плачем. В самом начале пострига в малую схиму игумен, призывая к себе смирившегося до земли постриженика, произносит: Бог мудрый, яко Отец чадолюбивый, зря твое смирение и истинное покаяние, чадо, яко блуднаго сына приемлет тя кающагося и к Нему от сердца припадающаго. Подвиг покаяния монах принимает на себя не потому, что он более грешен, чем другие люди, а потому что он избирает для себя покаяние в качестве образа жизни. О монашестве как пути плача говорит преподобный Исаак Сирин: Тот монах (сир. abila – букв. «плачущий»), кто, по упованию будущих благ, все дни жизни своей проводит в алчбе и жажде. Тот монах, кто пребывает вне мира и всегда молит Бога, чтобы получить ему будущие блага. Богатство монаха — утешение, находимое в плаче…[6] Но в этом постоянном сокрушении монах находит и духовную радость, которая рождается из плача и покаяния. В главе о «радостотворном плаче» Иоанн Лествичник говорит: С усилием держи блаженную радостную печаль святого умиления, и не переставай упражняться в сем делании, пока оно не поставит тебя выше всего земного и не представит чистым Христу. Кто облекся в блаженный, благодатный плач, как в брачную одежду, тот познал духовный смех души. Размышляя о свойстве умиления, изумляюсь тому, каким образом плач и так называемая печаль заключают в себе радость и веселие, как мед заключается в соте… Такое умиление есть поистине дар Господень… потому что Бог утешает сокрушенных сердцем сокровенным образом[7]. Утешение ниспосылается от Самого Бога, которому и служит всей своей жизнью монах. Обращаясь к иноку в конце пострига, игумен говорит: Всещедрый убо Бог… да восприимет, и обымет, и защитит, и да будет ти стена тверда от лица вражия… возлегая и востая с тобою, услаждая и веселя сердце твое утешением Святаго Своего Духа. Монашество, в отличие от брака, является уделом избранных – избранных не в том смысле, что они лучше других, но в том смысле, что они чувствуют призвание и вкус к одиночеству. Если у человека нет потребности в пребывании в одиночестве, если ему скучно наедине с собой и с Богом, если ему постоянно требуется что-то внешнее для заполнения, если он не любит молитву, не способен раствориться в молитвенной стихии, углубиться в нее, приблизиться через молитву к Богу, – в таком случае он не должен принимать монашество. Во многих отношениях жить в миру гораздо труднее. Монашество – это «узкий путь» в смысле отречения от многих вещей, которые обычным людям принадлежат по праву. И монашествующие отрекаются от многих внешних вещей ради внутренних обретений. Но не думаю, что монашество выше брака или что оно больше способствует достижению святости, чем брак. Любой путь, который избирает человек, если он стремится к Богу, – это путь трудный, это «тесные врата». И если человек стремится жить по-евангельски, он всегда будет встречать препятствия и всегда будет их преодолевать. Монашеская жизнь, как и жизнь в браке, дана человеку для того, чтобы он смог максимальным образом реализовать свой внутренний потенциал. Она дана для обретения Царствия Божия, которое может стать уделом каждого из нас после смерти, но опытно приобщаться к нему мы можем уже здесь, на земле. В древней Церкви монашество складывалось постепенно. Были группы аскетов, подвижников, дававших обет безбрачия; некоторые из них уходили в пустыни, другие оставались жить в городах. Главной своей целью они ставили духовную работу над собой – то, что в Ветхом Завете называлось «хождением перед Богом», когда вся жизнь человека была ориентирована на Бога, когда всякое дело, всякое слово было посвящено Богу. Нет никакого противоречия не только между монашеством и браком, но и между монашеством и жизнью в миру. Святой Исаак Сирин говорит, что «мир» есть совокупность страстей. И монах уходит от такого «мира» – не от мира как творения Божия, но от падшего, греховного мира, погрязшего в пороках. Уходит не из ненависти к миру, не из гнушения миром, но потому, что вне мира он может накопить в себе тот духовный потенциал, который потом реализует в служении людям. Преподобный Силуан Афонский говорил: многие обвиняют монахов, что они даром едят хлеб, но молитва, которую они возносят за людей, ценнее многого из того, что люди совершают в миру для пользы ближних. Преподобный Серафим Саровский говорил: «Стяжи дух мирен, и тысячи вокруг тебя спасутся». Уходя в пустыню на пять, десять, двадцать, тридцать лет, отшельники приобретали «дух мирен», тот внутренний мир, которого так не хватает живущим в миру. Но потом они возвращались к людям, чтобы поделиться этим миром с ними. И, действительно, тысячи людей спасались вокруг таких подвижников. Конечно, было множество подвижников, которые ушли из мира и не вернулись в мир, которые умерли в неизвестности, но это не значит, что их подвиг был тщетным, потому что молитвы, которые они возносили за ближних, многим помогли. Достигнув святости, они стали ходатаями и заступниками за тысячи людей, которые были спасены их молитвами.

Прославление жизни Святого Антония

В Александрии в IV веке жил епископ Афанасий. Он описывал жизнь Святого Антония, отшельника, живущего в пустыне. Он также писал об удивительной борьбе отшельников с демонами, считая это образцом совершенства христианина. Жизнь этого Святого оказала большое влияние на многочисленных читателей этого труда. Святой Антоний был первым великим монахом, и труды Афанасия стали первым свидетельством восхваления возникающей традиции монашества.

Первый кенобитный (коммунальный) монастырь был создан бывшим римским солдатом Пахомием в IV веке. Ему удалось объединить монахов под одной крышей с одним настоятелем (отцом). Он стал основателем первого настоящего мужского монастыря в 323 году.

Этот монастырь появился в Табенниси недалеко от Фив в Египте. В нём стали проживать около 40-ка монахов в каждом доме. В каждой такой монашеской семье был свой настоятель. Пахомий стал создателем и монашеского управления. Оно служило регулированием внешней монашеской жизни, а не духовным руководством. В конце IV века христианское монашество стало развиваться и в других районах за пределами Египта.

Монашество распространяется на Запад

Афанасию удалось перенести монашеское правление Пахомия дальше на Запад. Это он сделал, когда его изгнали в 340 году в Трир, город в Германии. Афанасия изгнали из-за его оппозиции имперским доктринам арианства. Другой монах из Сирии, Мар Авгин, перенёс монашество в Месопотамию. А Иероним стал основателем христианского монастыря в Вифлееме.

Василий Великий стал одним из трёх каппадокийских отцов в IV веке. Он окончательно сформировал монашескую общинную жизнь Византийской церкви. Его аскетические работы стали богословской и учебной основой для «общей жизни» под названием кенобитизм. Василий Великий создал монашеские правила, по которым с некоторыми изменениями и модификациями, ставшие авторитетом для последующего Православного монашества. Правила Василия сохраняют православное сочетание аскетизма и мистики и в нашем веке.

Различия Католического и Православного монашества

Западное монашество формировалось по правилу Бенедикта Нурсии. В нём есть два, отличительных от христианского, события. Первое состоит в клерикализации.

В современном мире Римско-католические монастыри и монахи, кроме служащих, рукоположенные священники. Они втянуты прямым образом в церковные задачи католической церкви. Но сначала первые монахи были мирянами. Пахомий запрещал им становиться священниками. Это он аргументировал тем, что монахи не должны жаждать силы и славы.

Но посредством особой клятвы и церемонии монахи переставали быть просто мирянами. Они занимали положение между духовенством и мирянами. Даже в нашем веке православные монахи частью являются мирянами. Только несколько настоятелей в каждой обители являются рукоположенными священниками-иеромонахами. Им разрешается совершать таинства.

Второе отличительное событие католического монашества состоит в многочисленности его Орденов. Они отдают индивидуальные распоряжения и помогают Церкви в различных сферах её деятельности.

Это проявляется в миссиях, образовании, уходе за больными и борьбе с ересью. Их интересы простираются от рыцарских Орденов до Орденов нищих монахов. Структура римско-католического монашества включает в себя и феодальные и аристократические характеристики и чисто буржуазные черты. На Западе монастыри выполняли научно-богословские и церковно-политические задачи.

Характер первых монастырей был сосредоточен в основном на молитве, медитации и созерцании. Это было более важным, чем всё остальное. В западном мире Ордена бенедиктинцев и кармелитов являются исключениями из всех других католических монашеских Орденов. Они и в наше время стараются сохранить древний характер монашества в католицизме.

Христианство

После совершения монашеского пострига (новопостриженный монах с крестоми свечой в левой руке). Свято-Екатерининский кафедральный собор. Краснодар. Фото 2011. Пресс-служба Екатеринодарской и Кубанской епархии

М. по­ни­ма­ет­ся как пол­ное по­свя­ще­ние че­ло­ве­ком сво­ей жиз­ни Бо­гу, как под­виг доб­ро­воль­но­го от­ре­че­ния от ми­ра ра­ди Хри­ста. М. яв­ля­ет­ся зна­ком не­от­мир­но­сти Церк­ви, сви­де­тель­ст­вом о гря­ду­щем Цар­ст­вии Бо­жи­ем – же­лан­ной це­ли всех хри­сти­ан (Ин. 15:19; Евр. 13:14). Мо­на­хи при­ни­ма­ют 3 осн. обе­та – не­стя­жа­ния (от­каз от лич­но­го иму­ще­ст­ва), це­ло­муд­рия (без­бра­чие и воз­дер­жа­ние от близ­ко­го об­ще­ния с ли­ца­ми ино­го по­ла), по­слу­ша­ния (свя­щен­но­на­ча­лию, на­стоя­те­лю мо­на­сты­ря и бра­тии). В пра­во­сла­вии мо­на­хи раз­де­ля­ют­ся на 3 чи­на (сте­пе­ни): ря­со­фор­ные (ещё не при­нёс­шие обе­ты), дей­ст­ви­тель­ные, или ман­тий­ные (при­нёс­шие обе­ты и по­лу­чив­шие ман­тию; т. н. ма­лая схи­ма), и схим­ни­ки, или схи­мо­на­хи (свя­зан­ные обе­том со­вер­шен­но­го от­ре­че­ния от ми­ра и че­ло­ве­че­ско­го об­ще­ст­ва; т. н. ве­ли­кая схи­ма; см. Схи­ма). При­ня­тие М. (его сте­пе­ней) со­вер­ша­ет­ся обыч­но че­рез по­стриг мо­на­ше­ский. При­ня­тию М., как пра­ви­ло, пред­ше­ст­ву­ет по­слуш­ни­че­ст­во (см. также Но­ви­ци­ат). М. – осо­бое со­стоя­ние в Церк­ви, при этом его ста­тус в от­но­ше­нии кли­ра и ми­рян в раз­ных хри­сти­ан­ских церк­вах трак­тует­ся по-раз­но­му (по­сколь­ку од­ни мо­на­хи, имею­щие свя­щен­ный сан, при­над­ле­жат к чи­ну кли­ри­ков, а дру­гие, как ми­ря­не, не име­ют са­на).

Про­об­ра­за­ми хри­сти­ан­ско­го М. яв­ля­ют­ся опи­сан­ные в Вет­хом За­ве­те ис­ход Ав­раа­ма из зем­ли пред­ков в Зем­лю обе­то­ван­ную, жизнь про­ро­ков Илии и Ио­ан­на Кре­сти­те­ля. От­час­ти про­то­ти­пом М. счи­та­ет­ся об­раз жиз­ни чле­нов иу­дей­ской сек­ты ес­се­ев (те­ра­пев­тов, 2 в. до н. э. – 1 в. н. э.), для ко­то­ро­го бы­ли ха­рак­тер­ны замк­ну­тость, ас­ке­тизм, а так­же со­вме­ст­ный труд, изу­че­ние Пи­са­ния (см. так­же в ст. Кум­ра­ни­сти­ка).

«Антоний Великий». Икона. 16 в. Византийский музей (Афины).

Мо­на­ше­ст­во на хри­сти­ан­ском Вос­то­ке. С пер­вых ве­ков хри­сти­ан­ст­ва из­вест­ны при­ме­ры ве­рую­щих, да­вав­ших обет дев­ст­ва и про­во­див­ших ас­ке­тич. жизнь в ми­ру. Од­на­ко за­ро­ж­де­ние соб­ст­вен­но М. от­но­сит­ся ко 2-й пол. 3 – нач. 4 вв., ко­гда не­ко­то­рые бла­го­чес­ти­вые хри­стиа­не, сле­дуя еван­гель­ско­му при­зы­ву ду­хов­но­го со­вер­шен­ст­ва (Мф. 19:21) и от­ре­ка­ясь от благ ми­ра (1 Ин. 2:15), ста­ли се­лить­ся в пус­тын­ных мес­тах («го­рах», «пус­ты­нях»), по­свя­щая се­бя мо­лит­ве, ас­ке­тич. под­ви­гам, ду­хов­ным раз­мыш­ле­ни­ям. Пер­вым из­вест­ным под­виж­ни­ком та­ко­го ро­да был егип. от­шель­ник прп. Па­вел Фи­вей­ский (ум. ок. 341). «От­цом» М. счи­та­ет­ся прп. Ан­то­ний Ве­ли­кий, при ко­то­ром в 1-й пол. 4 в. оно ши­ро­ко рас­про­стра­ни­лось в Егип­те и Па­ле­сти­не. Пер­во­на­чаль­но М. вклю­ча­ло раз­ные ви­ды ас­ке­тич. жиз­ни: ана­хо­рет­ст­во (от­шель­ни­че­ст­во), кел­ли­от­ст­во [жизнь в оди­ноч­ку, по двое или боль­ше в кел­ли­ях (на­зва­ние мо­на­ше­ско­го по­се­ле­ния в Егип­те), на­хо­див­ших­ся на не­боль­шом рас­стоя­нии друг от дру­га] и др. Ок. 323–324 прп. Па­хо­мий Ве­ли­кий ввёл сре­ди егип. ино­ков фор­му ки­но­вии – об­ще­жи­тель­но­го мо­на­сты­ря со стро­гим ус­та­вом, по­лу­чив­ше­го впо­след­ст­вии наи­бо­лее ши­ро­кое рас­про­стра­не­ние. В Па­ле­сти­не поя­ви­лись лав­ры – осо­бый тип ор­га­ни­за­ции М., сред­ний ме­ж­ду ки­но­вия­ми и от­шель­ни­че­ст­вом. К кон. 4 в. круп­ней­ши­ми цен­тра­ми М. в Егип­те ста­ли оби­те­ли Нит­рий­ская, Скит­ская и Кел­лии под Алек­сан­д­ри­ей, ки­но­вия в Та­вен­ни­си, ос­но­ван­ная прп. Па­хо­ми­ем Ве­ли­ким. В Па­ле­сти­не зна­ме­ни­ты­ми ос­но­ва­те­ля­ми мо­на­сты­рей бы­ли пре­по­доб­ные Ила­ри­он Ве­ли­кий, Ха­ри­тон Ис­по­вед­ник, Ев­фи­мий Ве­ли­кий. Боль­шин­ст­во из­вест­ных под­виж­ни­ков 4 в. (ав­ва Ам­мон, прп. Ма­ка­рий Ве­ли­кий и др.) пря­мо или кос­вен­но яв­ля­лись уче­ни­ка­ми, ду­хов­ны­ми друзь­я­ми и на­след­ни­ка­ми Ан­то­ния Ве­ли­ко­го.

«Лествица – образ монашеского жития в видении прп. Иоанна Лествичника». Икона. Кон. 17 – нач. 18 вв. Государственное музейное объединение «Художественная культура Русского Севера» (Архангельск).

Об­ла­дая зна­чит. ав­то­ри­те­том, М. ста­ло иг­рать ак­тив­ную роль в дог­ма­ти­ко-ка­но­нич. жиз­ни Церк­ви, в цер­ков­ном управ­ле­нии, не­ред­ко и в по­ли­ти­ке. Оно яви­лось сре­дой для фор­ми­ро­ва­ния ас­ке­тич. и бо­го­слов­ских взгля­дов от­цов Церк­ви: тес­ные узы свя­зы­ва­ли с еги­пет­ским М. (па­хо­мие­вой тра­ди­ци­ей) свт. Афа­на­сия Ве­ли­ко­го, с ма­ло­азий­ским – свт. Ва­си­лия Ве­ли­ко­го (ав­то­ра мо­на­ше­ских пра­вил), с си­рий­ским – свт. Ио­ан­на Зла­то­ус­та и Фео­до­ри­та Кир­ско­го. Мо­на­ше­ский под­виг стал об­раз­цом как для ду­хо­вен­ст­ва, так и для ми­рян, М. по­влия­ло на раз­ви­тие по­ка­ян­ной дис­ци­п­ли­ны. Мо­на­хи ста­но­ви­лись же­лан­ны­ми кан­ди­да­та­ми на ру­ко­по­ло­же­ние в епи­ско­пы. В 4–5 вв. в Ви­зан­тии ши­ро­ко рас­про­стра­ни­лось го­род­ское М., об­ла­дав­шее зна­чит. влия­ни­ем в Кон­стан­ти­но­по­ле. В 5–6 вв. М. сыг­ра­ло не­га­тив­ную роль в ши­ро­ком рас­про­стра­не­нии мо­но­фи­зит­ст­ва. На­чи­ная с 6 в. мощ­ное раз­ви­тие по­лу­чи­ло па­ле­стин­ское М., объ­еди­нён­ное та­ки­ми лич­но­стя­ми, как пре­по­доб­ные Сав­ва Ос­вя­щен­ный, Фео­до­сий Ве­ли­кий. Лит. от­ра­же­ни­ем это­го раз­ви­тия слу­жат тво­ре­ния пре­по­доб­ных Вар­са­ну­фия и Ио­ан­на, ав­вы До­ро­фея Газ­ско­го (сер. 6 в.). В 6–7 вв. од­ним из гл. цен­тров М. стал Си­най­ский мо­на­стырь Св. Ека­те­ри­ны, где под­ви­зал­ся прп. Ио­анн Ле­ст­вич­ник. По­сле при­ня­тия Трулль­ским со­бо­ром (691–692) (см. Все­лен­ские со­бо­ры) ре­ше­ния об обя­за­тель­ном без­бра­чии епи­ско­пов епи­ско­пат стал со­сто­ять в зна­чит. ме­ре, а за­тем и пре­им. из мо­на­ше­ст­вую­щих. По­те­ря Ви­зан­ти­ей в ре­зуль­та­те араб. за­вое­ва­ний (7 в.) Егип­та, Па­ле­сти­ны и Си­рии при­ве­ла к ос­ку­де­нию там мо­на­ше­ской жиз­ни, пра­во­слав­ное М. со­сре­до­то­чи­лось пре­им. в Ма­лой Азии, Гре­ции, а так­же на юге Ита­лии и в Си­ци­лии. На­чав­шее­ся в 8 в. ико­но­бор­че­ст­во бы­ло на­прав­ле­но столь­ко же про­тив по­чи­та­ния икон, сколь­ко и про­тив мо­на­хов – гл. за­щит­ни­ков ико­но­по­чи­та­ния, ко­то­рых вла­сти вся­че­ски пре­сле­до­ва­ли, пы­та­ли и пре­да­ва­ли смер­ти. По­бор­ни­ком ико­но­по­чи­та­ния, вер­но­сти цер­ков­ным ка­но­нам был прп. Фео­дор Сту­дит. Вос­ста­нов­ле­ние ико­но­по­чи­та­ния на Кон­стан­ти­но­поль­ском со­бо­ре 843 по­слу­жи­ло уси­ле­нию пра­во­слав­но­го мо­на­ше­ст­ва.

Сре­ди мно­го­числ. оби­те­лей Кон­стан­ти­но­по­ля, тра­диц. цен­тра М., вы­де­ля­лись Сту­дий­ский мо­на­стырь, мон. Мч. Ма­ман­та, где под­ви­зал­ся прп. Си­ме­он Но­вый Бо­го­слов. Со 2-й пол. 10 в. на­чал­ся рас­цвет мо­на­ше­ской жиз­ни на Афо­не, что в пер­вую оче­редь свя­за­но с дея­тель­но­стью прп. Афа­на­сия Афон­ско­го (ок. 925/930 – ок. 1000), уст­ро­ив­ше­го об­ще­жи­тель­ный мо­на­стырь (Лав­ра Св. Афа­на­сия) и со­че­тав­ше­го эту фор­му мо­на­ше­ской жиз­ни с от­шель­ни­че­ст­вом, гос­под­ство­вав­шим до то­го на Афо­не. По­сле от­вое­ва­ния в сер. 13 в. Кон­стан­ти­но­по­ля у ла­ти­нян и во­ца­ре­ния в Ви­зан­тии ди­на­стии Па­лео­ло­гов Афон стал сре­до­то­чи­ем позд­не­ви­зан­тий­ско­го иси­хаз­ма, вы­даю­щи­ми­ся дея­те­ля­ми ко­то­ро­го яв­ля­лись свт. Фео­липт Фи­ла­дель­фий­ский, прп. Гри­го­рий Си­на­ит, свт. Гри­го­рий Па­ла­ма и др. Бла­го­да­ря, в ча­ст­но­сти, прп. Гри­го­рию Си­наи­ту иси­хазм рас­про­стра­нил­ся на Бал­ка­нах и на Ру­си.

Ос­ман­ское за­вое­ва­ние Ви­зан­тии (15 в.) ос­ла­би­ло пра­во­слав­ное М., лишь в 18 в. на­ча­лось ожив­ле­ние ду­хов­ной жиз­ни, в ча­ст­но­сти на Афо­не. Оно бы­ло свя­за­но с тру­да­ми Ев­ге­ния Вул­га­ри­са, прп. Ни­ко­ди­ма Свя­то­гор­ца и др. под­виж­ни­ков мо­лит­вы и ду­хов­но­го про­све­ще­ния, спо­соб­ст­во­вав­ших изу­че­нию и воз­ро­ж­де­нию на­сле­дия свя­тых от­цов. В 20 в. мо­лит­вен­но-ас­ке­тич. тра­ди­ция Афо­на да­ла та­ких стар­цев-под­виж­ни­ков, как Да­ни­ил Ка­ту­на­кий­ский (ум. 1929), Кал­ли­ник Иси­хаст (ум. 1930), рус. стар­цы Си­лу­ан Афон­ский и его уче­ник схи­ар­хи­ман­д­рит Соф­ро­ний (Са­ха­ров), а так­же Иосиф Иси­хаст (Пе­щер­ник) (ум. 1959), Паи­сий (Эз­не­пи­дис) (ум. 1994), Еф­рем Ка­ту­на­кий­ский (ум. 1998).

Мо­на­ше­ст­во на хри­сти­ан­ском За­па­де. Зап. хри­сти­ан­ст­во по­зна­ко­ми­лось с идея­ми вос­точ­но­хри­сти­ан­ско­го М. в 4 в. че­рез хри­сти­ан­ских под­виж­ни­ков, пре­ж­де все­го че­рез свт. Афа­на­сия Ве­ли­ко­го. На лат. яз. бы­ли пе­ре­ве­де­ны мо­на­ше­ские ус­та­вы прп. Па­хо­мия Ве­ли­ко­го и свт. Ва­си­лия Ве­ли­ко­го. В 4–5 вв. М. рас­про­стра­ни­лось прак­ти­че­ски по всей Ита­лии, а так­же в Гал­лии, Ис­па­нии, на Бри­тан­ских о-вах. Уко­ре­не­нию М. на За­па­де ак­тив­но со­дей­ст­во­ва­ли свя­тые Мар­тин Тур­ский, Ам­вро­сий Ме­дио­лан­ский, Ие­ро­ним Бла­жен­ный, Ав­гу­стин (из­вес­тен ус­тав его име­ни). Про­вед­ший ок. 10 лет сре­ди егип. ино­ков прп. Ио­анн Кас­си­ан Рим­ля­нин, вер­нув­шись в Ев­ро­пу, де­таль­но из­ло­жил пра­ви­ла жиз­ни вост. мо­на­хов, адап­ти­ро­вав их к зап. ус­ло­ви­ям («О пра­ви­лах об­ще­жи­тель­ных мо­на­сты­рей»).

Сцены из жизни святого Бенедикта Нурсийского. Художник Л. Монако. 1413. Галерея Уффици (Флоренция).

Вы­даю­щая­ся роль в фор­ми­ро­ва­нии тра­ди­ций зап. М. при­над­ле­жит св. Бе­не­дик­ту Нур­сий­ско­му, ос­но­вав­ше­му ок. 530 мон. Мон­те­кас­си­но и со­ста­вив­ше­му собств. мо­на­ше­ский ус­тав, ко­то­рый, по­ми­мо 3 обыч­ных обе­тов, пре­ду­смат­ри­вал так­же обет по­сто­ян­но­го пре­бы­ва­ния в од­ном мо­на­сты­ре (лат. stabi­litas loci). Этим ус­та­вом, а так­же сфор­му­ли­ро­ван­ным Бе­не­дик­том прин­ци­пом «ora et la­bora» («мо­лись и ра­бо­тай») ста­ли ру­ко­во­дство­вать­ся мо­на­стыр­ские об­щи­ны бе­не­дик­тин­цев и бе­не­дик­ти­нок. На ру­бе­же 6–7 вв. в Зап. церк­ви бы­ло су­ще­ст­вен­ным влия­ние ирл. мо­на­хов (св. Ко­лум­бан и др.), ко­то­рые, от­прав­ля­ясь на ма­те­рик с мис­сио­нер­ски­ми це­ля­ми, ос­но­вы­ва­ли мо­на­ше­ские об­щи­ны, от­ли­чав­шие­ся осо­бым ас­ке­тиз­мом. Ха­рак­тер­ная чер­та зап. М. – объ­е­ди­не­ние мо­на­сты­рей, име­ю­щих оди­на­ко­вые или близ­кие по сво­ему со­дер­жа­нию ус­та­вы, в ор­де­на мо­на­ше­ские, под­чи­нён­ные не ме­ст­ным епи­ско­пам, а па­пе Рим­ско­му.

На ру­бе­же 9–10 вв. зап. М. всту­пи­ло в по­ло­су кри­зи­са, свя­зан­но­го с на­рас­таю­щим об­мир­ще­ни­ем и ос­лаб­ле­ни­ем мо­на­ше­ской дис­ци­п­ли­ны. От­ве­том на этот кри­зис ста­ли Клю­ний­ская ре­фор­ма и про­дол­жив­шая её Гри­го­ри­ан­ская ре­фор­ма, а так­же соз­да­ние ря­да но­вых ор­де­нов (ка­маль­ду­лы, кар­ту­зи­ан­цы, цис­тер­ци­ан­цы, ре­гу­ляр­ные ка­но­ни­ки-ав­гу­стин­цы и др.).

В эпо­ху кре­сто­вых по­хо­дов в 12 в. для про­ти­во­стоя­ния му­суль­ма­нам и охра­ны па­лом­ни­ков, на­прав­ляв­ших­ся в Свя­тую зем­лю, бы­ли об­ра­зо­ва­ны ду­хов­но-ры­цар­ские ор­де­на: ио­ан­ни­ты, там­плие­ры, Тев­тон­ский ор­ден и др. В 12–13 вв. ду­хов­но-ры­цар­ские ор­де­на соз­да­ва­лись так­же на Пи­ре­ней­ском п-ове (ор­ден Ка­ла­тра­ва и др.) и в При­бал­ти­ке (ме­че­нос­цев ор­ден). В нач. 13 в. воз­ник­ли пер­вые ни­щен­ст­вую­щие ор­де­на – фран­ци­скан­цы и до­ми­ни­кан­цы (позд­нее к ни­щен­ст­вую­щим ор­де­нам бы­ли при­чис­ле­ны так­же кар­ме­ли­ты, ав­гу­стин­цы-эре­ми­ты и др.), сле­до­вав­шие идеа­лам еван­гель­ской бед­но­сти и стре­мив­шие­ся к об­нов­ле­нию цер­ков­ной жиз­ни по­сред­ст­вом про­по­ве­ди и ас­ке­зы. Важ­ное ме­сто в дея­тель­но­сти этих ор­де­нов за­ни­ма­ли мис­сио­нер­ст­во, ду­хов­но-про­све­ти­тель­ская и на­уч. дея­тель­ность.

Процессия при рукоположении монахов-францисканцев в священный сан (г. Тарквиния, Италия). Фото 2009.

Тя­жё­лым ис­пы­та­ни­ем для М. ста­ла Ре­фор­ма­ция, ко­гда во мно­гих стра­нах Ев­ро­пы (часть герм. зе­мель, Анг­лия, Скан­ди­на­вия) мо­на­ше­ские об­щи­ны бы­ли ли­к­ви­ди­ро­ва­ны. Для про­ти­во­стоя­ния рас­про­стра­не­нию в Ев­ро­пе про­тес­тан­тиз­ма в 16 в. И. Лой­о­лой был соз­дан ор­ден ие­зуи­тов, впо­след­ст­вии ока­зав­ший ог­ром­ное влия­ние на все сто­ро­ны жиз­ни Рим­ско-ка­то­лич. церк­ви. Три­дент­ский со­бор (1545–63) пред­пи­сал мо­на­ше­ст­вую­щим стро­гое со­блю­де­ние дис­ци­п­ли­ны и рас­ши­рил власть епи­ско­пов над ав­то­ном­ны­ми мо­на­сты­ря­ми. В 16 – нач. 18 вв. бы­ли соз­да­ны но­вые мо­на­ше­ские ор­де­на и кон­гре­га­ции: ора­то­ри­ан­цы, пиа­ри­сты, ла­за­ри­сты, ма­риа­не, кон­гре­га­ция Св. Ду­ха и др.

В эпо­ху Про­све­ще­ния, а так­же в хо­де Фран­цуз­ской ре­во­лю­ции 18 в. в не­ко­то­рых стра­нах мо­на­сты­ри под­верг­лись се­ку­ля­ри­за­ции, ряд ор­де­нов был за­пре­щён. С сер. 19 в. на­ча­лось воз­ро­ж­де­ние раз­ру­шен­ных мо­на­сты­рей и соз­да­ние но­вых, бы­ли ос­но­ва­ны кон­гре­га­ции кла­ре­тин­цев (1849), са­кра­мен­тин­цев (1856), са­ле­зи­ан­цев (1859), ком­бо­ни­ан­цев (1867), вер­би­стов (1875), на­за­ре­та­нок (1875), саль­ва­то­ри­ан­цев (1881) и мн. др. В 20 в. воз­рос­ла роль жен­ско­го ка­то­лич. М., дея­тель­ность ко­то­ро­го со­сре­до­то­че­на, пре­ж­де все­го, на бла­го­тво­ри­тель­но­сти и хри­сти­ан­ском вос­пи­та­нии; бы­ло об­ра­зо­ва­но мно­же­ст­во но­вых кон­гре­га­ций, сре­ди ко­то­рых кон­гре­га­ция Мис­сио­не­рок Бо­же­ст­вен­ной люб­ви, ос­но­ван­ная блж. Те­ре­зой Каль­кутт­ской. Ка­то­лич. М. пред­став­ле­но так­же ор­де­на­ми и кон­гре­га­ция­ми разл. вост. об­ря­дов (ан­то­ниа­не, ва­си­лиа­не и др.). Ва­ти­кан­ский II со­бор дек­ре­том «Perfectae caritatis» (1965) пред­пи­сал мо­на­ше­ским ин­сти­ту­там ре­фор­му, на­прав­лен­ную на воз­ро­ж­де­ние их из­на­чаль­ной ду­хов­но­сти и бо­лее ак­тив­ное уча­стие в совр. жиз­ни Церк­ви. Со­глас­но офиц. дан­ным, в 2008 в ми­ре на­счи­ты­ва­лось ок. 190 тыс. ка­то­лич. мо­на­хов (свя­щен­ни­ков и брать­ев) и ок. 740 тыс. мо­на­хинь.

Встреча с епископом католических монахинь, служащих в епархии Святого Климента. (Саратов, Россия). Фото 2008.

В про­тес­тан­тиз­ме ин­сти­тут М. пер­во­на­чаль­но прак­ти­че­ски был пол­но­стью уп­разд­нён. В сер. 19 в. в Анг­ли­кан­ской церк­ви под влия­ни­ем идей ка­то­ли­циз­ма про­изош­ло воз­ро­ж­де­ние М., к нач. 20 в. су­ще­ст­во­ва­ло неск. де­сят­ков муж­ских и жен­ских мо­на­ше­ских об­щин, чле­ны ко­то­рых за­ни­ма­лись, в ча­ст­но­сти, мис­сио­нер­ст­вом и бла­го­тво­ри­тель­но­стью. В сер. – 2-й пол. 20 в. отд. мо­на­ше­ские об­щи­ны воз­ник­ли в лю­те­ран­ст­ве и не­ко­то­рых др. на­прав­ле­ни­ях про­тес­тан­тиз­ма (Еван­ге­лич. се­ст­рин­ст­во Де­вы Ма­рии в Дарм­штад­те, муж­ской мон. Эс­тан­бекс-кло­стер в Шве­ции и др.).

В це­лом М. на За­па­де ха­рак­те­ри­зу­ет­ся ши­ро­ким мно­го­об­ра­зи­ем ус­та­вов и форм дея­тель­но­сти.

«Преподобный Антоний Печерский». Фрагмент иконы Божией Матери Печерской (Свенской) с предстоящими Феодосием и Антонием. Киев. Ок. 1288. Третьяковская галерея (Москва).

Мо­на­ше­ст­во в Рос­сии поя­ви­лось вме­сте с хри­сти­ан­ст­вом в кон. 10 в. Со­глас­но ус­та­ву кн. св. Вла­ди­ми­ра Свя­то­сла­ви­ча (см. Кня­же­ские ус­та­вы 10–12 вв.), мо­на­хи от­но­си­лись к ка­те­го­рии «цер­ков­ных лю­дей», под­суд­ных ми­тро­по­ли­ту. Со вре­мён кн. Яро­сла­ва Вла­ди­ми­ро­ви­ча Муд­ро­го из­вест­ны пер­вые рус. мо­на­сты­ри: ма­лые мо­на­сты­ри при кня­же­ских дво­рах и Кие­во-Пе­чер­ский мон. (бу­ду­щая Кие­во-Пе­чер­ская лав­ра), ос­но­ван­ный прп. Ан­то­ни­ем Пе­чер­ским. Рус. М. не­раз­рыв­но свя­за­но с мо­на­сты­ря­ми Афо­на, Кон­стан­ти­но­по­ля и Свя­той зем­ли, а бла­го­да­ря Па­те­ри­кам, Жи­ти­ям, Про­ло­гу оно вос­при­ня­ло так­же тра­ди­ции егип. ино­че­ст­ва. В рус. ср.-век. об­ще­ст­ве М. яв­ля­лось един­ст­вен­ным ин­сти­ту­том, в ко­то­ром ча­стич­но пре­одо­ле­ва­лись со­слов­ные гра­ни­цы. Об­ла­дав­шее вы­со­ким ав­то­ри­те­том, М. влия­ло на внутр. по­ли­ти­ку кня­зей, смяг­ча­ло со­ци­аль­ные кон­флик­ты. Оно слу­жи­ло осн. ис­точ­ни­ком фор­ми­ро­ва­ния епи­ско­па­та (в до­мон­голь­ский пе­ри­од в епи­ско­пы по­став­ля­ли в осн. ино­ков Кие­во-Пе­чер­ско­го мон., в 16 в. – Ио­си­фо-Во­лоц­ко­го мо­на­сты­ря).

«Преподобный Сергий Радонежский». Художник М. В. Нестеров. 1899. Русский музей (С.-Петербург).

Рас­цвет М. на Ру­си в кон. 14 – 1-й пол. 15 вв. свя­зан с его подъ­ё­мом во всём пра­во­слав­ном ми­ре (дви­же­ние па­ла­миз­ма, воз­ро­ж­де­ние прак­ти­ки иси­хаз­ма). Со­чи­не­ния зна­ме­ни­тых дея­те­лей это­го воз­ро­ж­де­ния – Гри­го­рия Си­наи­та, пат­ри­ар­ха Кон­стан­ти­но­поль­ско­го Фи­ло­фея Кок­ки­на – ста­ли дос­тоя­ни­ем слав. книж­но­сти. Тру­да­ми свт. Алек­сия, митр. Ки­ев­ско­го и всея Ру­си, и свт. Дио­нисия Суз­даль­ско­го в рус. мо­на­сты­рях вво­ди­лась об­ще­жи­тель­ная фор­ма М., на ут­вер­жде­ние ко­то­рой осо­бен­но по­вли­я­ло под­виж­ни­че­ст­во прп. Сер­гия Ра­до­неж­ско­го. С прп. Сер­ги­ем и соз­дан­ным им Тро­иц­ким мон. (бу­ду­щая Трои­це-Сер­гие­ва лав­ра) свя­за­ны име­на мн. рус. по­движ­ни­ков, ос­но­вав­ших в 14 в. око­ло 150 но­вых мо­на­сты­рей, в 15 в. – ещё 260. 2-я пол. 15–17 вв. яви­лись пе­рио­дом наи­бо­лее ши­ро­ко­го уча­стия М. в эко­но­мич. и по­ли­тич. жиз­ни стра­ны. Хо­тя стро­гие об­ще­жи­тель­ные ус­та­вы прп. Ио­си­фа Во­лоц­ко­го и др. пред­пи­сы­ва­ли пол­ное лич­ное не­стя­жа­ние ино­ков, са­ми мо­на­сты­ри вы­сту­па­ли как кор­по­ра­тив­ные соб­ст­вен­ни­ки: мо­на­стыр­ское хо­зяй­ст­во ве­лось с при­вле­че­ни­ем лю­дей раз­ных ви­дов за­ви­си­мо­сти (гл. обр. кре­сть­ян, жив­ших на мо­на­стыр­ских зем­лях), чис­лен­ность ко­то­рых зна­чи­тель­но пре­вы­ша­ла чис­ло мо­на­ше­ст­вую­щих. Рост мо­на­стыр­ско­го зем­ле­вла­де­ния, не­из­беж­но­го для об­ще­жи­тель­ной фор­мы М. на Ру­си, час­то ока­зы­вал­ся ис­точ­ни­ком зло­упо­треб­ле­ний и при­во­дил к сни­же­нию нрав­ст­вен­но­го уров­ня мо­на­ше­ст­вую­щих. Про­тест про­тив об­мир­ще­ния М., при­зыв к мо­лит­вен­ной и ас­ке­тич. жиз­ни име­ли ме­сто в дея­тель­но­сти и со­чи­не­ни­ях прп. Ни­ла Сор­ско­го, его уче­ни­ка Вас­сиа­на (Пат­ри­кее­ва), прп. Мак­си­ма Гре­ка, игу­ме­на Ар­те­мия. Сто­гла­вый со­бор (1551) обос­но­вал не­при­кос­но­вен­ность цер­ков­ных вла­де­ний.

В 18–19 вв. рус. М. зна­чи­тель­но ог­ра­ни­чи­ва­лось за­ко­но­да­тель­но, что бы­ло свя­за­но с со­ци­аль­ны­ми пе­ре­ме­на­ми в об­ще­ст­ве по­сле ре­форм Пет­ра I. Силь­ным уда­ром по хо­зяйств. дея­тель­но­сти и ма­те­ри­аль­но­му по­ло­же­нию М. ста­ла се­ку­ля­ри­за­ция цер­ков­ных зе­мель, на­ча­тая в прав­ле­ние имп. Пет­ра III и за­кон­чен­ная имп. Ека­те­ри­ной II (см. Се­ку­ля­ри­за­ция 1764). Чис­ло мо­на­сты­рей и мо­на­ше­ст­вую­щих в Рос­сии со­кра­ти­лось, мо­на­сты­ри бы­ли раз­де­ле­ны на клас­сы, для мо­на­сты­рей ус­та­нов­ле­ны шта­ты. Од­на­ко упа­док хо­зяйств. дея­тель­но­сти под­го­то­вил подъ­ём нрав­ст­вен­но­го и ду­хов­но­го уров­ня М. В по­след­ней тре­ти 18 в. тру­да­ми прп. Паи­сия Ве­лич­ков­ско­го в рус. мо­на­сты­рях на­ча­ла воз­ро­ж­дать­ся прак­ти­ка не­пре­стан­ной мо­лит­вы и ас­ке­зы, раз­ви­тая в ви­зант. иси­хаз­ме. В 19 – нач. 20 вв. эта прак­ти­ка вы­зва­ла к жиз­ни фе­но­мен рус. стар­че­ст­ва, рас­про­стра­нив­ше­го своё влия­ние не толь­ко сре­ди ду­хов­ных лиц и бла­го­чес­ти­вых ми­рян, но и на куль­тур­ную эли­ту до­ре­во­лю­ци­он­ной Рос­сии (см. Оп­ти­на пус­тынь). Со 2-й пол. 19 в. от­ме­чал­ся рост жен­ско­го М. Ус­ло­ви­ем соз­да­ния жен­ских мо­на­сты­рей бы­ло су­ще­ст­во­ва­ние бла­го­тво­рит. за­ве­де­ний.

По­сле Окт. ре­во­лю­ции 1917 М., как и вся Рус. цер­ковь (на­ря­ду с др. ре­лиг. объ­е­ди­не­ния­ми), под­верг­лось ре­прес­си­ям со сто­ро­ны сов. вла­сти. Мо­на­сты­ри за­кры­ва­лись, их соб­ст­вен­ность кон­фи­ско­вы­ва­лась, про­во­ди­лись кам­па­нии по вскры­тию мо­щей и над­ру­га­тель­ст­ву над ни­ми, мо­на­ше­ст­вую­щие при­го­ва­ри­ва­лись к разл. ме­рам на­ка­за­ния. К 1939 в СССР не оста­лось ни од­но­го офи­ци­аль­но дей­ст­вую­ще­го мо­на­сты­ря, од­на­ко су­ще­ст­во­ва­ли тай­ные (не­ле­галь­ные) оби­те­ли. В 1960–70-х гг. М. в осн. со­сре­до­та­чи­ва­лось в не­мно­гих от­кры­тых к то­му вре­ме­ни мо­на­сты­рях (Трои­це-Сер­гие­ва лав­ра, Пско­во-Пе­чер­ский Ус­пен­ский мо­на­стырь, По­ча­ев­ская лав­ра, ко­рот­кое вре­мя Глин­ская пус­тынь); не­смот­ря на го­не­ния, в них со­хра­ня­лись тра­ди­ции ду­хов­но­го ру­ко­во­дства и стар­че­ст­ва.

С кон. 1980-х гг. в РПЦ на­ча­лось воз­ро­ж­де­ние М.; на 2011 на территории РФ насчитывалось 3233 монаха и 4491 монахиня.

Настоятельницы женских монастырей Русской православной церкви во время встречи патриарха Московского и всея Руси Алексия II в Свято-Троицкой Серафимо-Дивеевской обители. Фото 2003. Архив «Православной энциклопедии»

Ор­га­ни­за­ция мо­на­ше­ской жиз­ни. Об­ще­жи­тель­ная фор­ма М., пред­по­ла­гаю­щая разл. по­слу­ша­ния (за­ня­тия) ино­ков, обу­сло­ви­ла мо­на­ше­скую ор­га­ни­за­цию. Для со­вер­ше­ния бо­го­слу­же­ний из чис­ла мо­на­ше­ст­вую­щих ру­ко­по­ла­га­ют­ся диа­ко­ны и пре­сви­те­ры (свя­щен­ни­ки). Пра­во­слав­ные мо­на­хи, ру­ко­по­ло­жен­ные в диа­ко­ны, на­зы­ва­ют­ся ие­ро­диа­ко­на­ми, ру­ко­по­ло­жен­ные в свя­щен­ни­ки – ие­ро­мо­на­ха­ми. На пра­во­слав­ном Вос­то­ке во гла­ве мо­на­сты­ря сто­ит на­стоя­тель (в став­ро­пи­ги­аль­ном мо­на­сты­ре – на­ме­ст­ник), как пра­ви­ло, в са­не игу­ме­на (игу­ме­ньи) или ар­хи­ман­д­ри­та; на За­па­де – при­ор или аб­бат (аб­ба­ти­са). На­стоя­тель в со­от­вет­ст­вии с ус­та­вом ор­га­ни­зу­ет внутр. жизнь мо­на­сты­ря.

В Рим­ско-ка­то­лич. церк­ви но­вый Ко­декс ка­но­ни­че­ско­го пра­ва (1983) ввёл по­ня­тие мо­на­ше­ских («ре­ли­ги­оз­ных») ин­сти­ту­тов (вме­сте с се­ку­ляр­ны­ми ин­сти­ту­та­ми со­став­ля­ют со­во­куп­ность «ин­сти­ту­тов по­свя­щён­ной Бо­гу жиз­ни»), ли­к­ви­ди­ро­вав ка­но­нич. раз­ли­чие ме­ж­ду мо­на­ше­ски­ми ор­де­на­ми и кон­гре­га­ция­ми. Как пра­ви­ло, во гла­ве мо­на­ше­ско­го ин­сти­ту­та сто­ит ге­не­раль­ный на­стоя­тель, а осн. кол­ле­ги­аль­ные ре­ше­ния при­ни­ма­ют­ся на ка­пи­ту­лах и ге­не­раль­ных ка­пи­ту­лах. В стро­гом смыс­ле по­ня­тие «мо­на­хи» (лат. mo­nachi) в Рим­ско-ка­то­лич. церк­ви от­но­сит­ся толь­ко к пред­ста­ви­те­лям мо­на­ше­ских ор­де­нов с древ­ни­ми ус­та­ва­ми; др. ти­пы ор­де­нов – это ни­щен­ст­вую­щие ор­де­на, чле­ны ко­то­рых тра­ди­ци­он­но име­ну­ют­ся брать­я­ми (лат. fratres), ре­гу­ляр­ные ка­но­ни­ки и ре­гу­ляр­ные кли­ри­ки.

Архиепископ Нижегородский и Арзамасский Георгий с афонскими монахами. Монастырь Ватопед. Афон. Фото 2008. Фото протоиерея И. Пчелинцева/www.nne.ru

Мо­на­ше­ст­во и сред­не­ве­ко­вая куль­ту­ра. В сред­ние ве­ка мн. мо­на­сты­ри Вос­то­ка и За­па­да яв­ля­лись цен­тра­ми куль­ту­ры и про­све­ще­ния. В них осу­ще­ст­в­ля­лась пе­ре­пис­ка книг (тво­ре­ний от­цов Церк­ви, а так­же со­чи­не­ний ан­тич­ных ав­то­ров и трак­та­тов по раз­ным от­рас­лям зна­ния), со­став­ля­лись гим­но­гра­фич. и жи­тий­ные про­из­ве­де­ния, ве­лось ле­то­пи­са­ние (все наи­бо­лее из­вест­ные рус. ле­то­пи­си бы­ли соз­да­ны в мо­на­сты­рях). Не­ко­то­рые мо­на­сты­ри хра­ни­ли ог­ром­ные ар­хи­вы древ­них ру­ко­пи­сей (Си­най­ский мон., Афон). Бе­не­дик­тин­ские аб­бат­ст­ва (Сен-Ри­кьё, Сен-Де­ни, Фуль­да, Санкт-Гал­лен и др.) бы­ли цен­тра­ми хри­сти­ан­ско­го про­све­ще­ния в Зап. Ев­ро­пе, оча­га­ми куль­ту­ры, где со­з­да­ва­лись биб­лио­те­ки, скрип­то­рии, раз­ви­ва­лись тра­ди­ции цер­ков­ной му­зы­ки и книж­ной ми­ниа­тю­ры. В бе­не­дик­тин­ских аб­бат­ст­вах воз­ник­ли ран­ние об­раз­цы ар­хи­тек­ту­ры ро­ман­ско­го сти­ля и го­ти­ки. Мощ­ный им­пульс для раз­ви­тия цер­ков­ной ар­хи­тек­ту­ры и изо­бра­зит. ис­кус­ст­ва да­ли ни­щен­ст­вую­щие ор­де­на. Мо­на­ха­ми бы­ли не­ко­то­рые про­слав­лен­ные ико­но­пис­цы и ху­дож­ни­ки (напр., прп. Ан­д­рей Руб­лёв, фра Беа­то Анд­же­ли­ко). Мо­на­хи на Ру­си яв­ля­лись пер­во­про­ход­ца­ми в ос­вое­нии но­вых зе­мель, во­круг ос­но­ван­ных ими мо­на­сты­рей воз­ни­ка­ли по­се­ле­ния. Го­род­ские мо­на­сты­ри Кон­стан­ти­но­по­ля, Нов­го­ро­да, Пско­ва ак­тив­но уча­ст­во­ва­ли в по­ли­тич. жиз­ни этих го­ро­дов, вы­пол­ня­ли функ­ции со­ци­аль­но­го при­зре­ния. Древ­ние мо­на­сты­ри Вос­то­ка и За­па­да до­ны­не яв­ля­ют­ся цен­ней­ши­ми па­мят­ни­ка­ми ар­хи­тек­ту­ры и ис­кус­ст­ва.