СПРАВКА: Патриарх Московский и всея Руси Сергий (Страгородский). Краткая биография

Сергий (Страгородский)

Иван Николаевич Страгородский

1867-1944

Русская Православная Церковь

Первое поколение модернистов

Сан: патриарх

Окончил: Арзамасское духовное училище, Нижегородская духовная семинария, СПбДА

Преподавал в: СПбДА, МДА

Организации: Комиссия по исправлению богослужебных книг, Религиозно-философские собрания 1901-1903 годов, Предсоборное присутствие

Пресса: Журнал Московской Патриархии, Правда о религии в России (сборник)

Испытал влияние: Антоний (Храповицкий)

Повлиял: Воронов Ливерий Аркадьевич

Направление: нравственный монизм

,
Церковная реформа
Модернизм

в миру Иван Николаевич Страгородский

(1867 — 1944) – богослов-модернист, один из основателей нравственного монизма.

Содержание

• 1 влияния 1.1 сергианство

влияния

Ученик митр. Антония (Храповицкого).

сергианство

В сергианстве существует особое почитание митр. Сергия (Страгородского).

Мудрый кормчий[1][2]:59 • Мудрый иерарх с проницательным взором, смотрящий вперед[2]:70 • Великий ум, правильно оценивший всю обстановку церковной жизни того времени[2]:70 • Опытный кормчий, проведший церковный корабль среди многих подводных камней и прифов к тихой пристани[2]:70.

Мудрое управление Патриарха Сергия позволило благополучно провести корабль церковный среди подводных скал и рифов, среди волнений и водоворотов военного времени, минуя обширные и сыпучие мели равнодушия и неверия[3].

— Архимандрит Исаакий (Виноградов). 1952 год

Имя митр. Сергия связано в сергианской речи с темой «спасения Церкви». Митр. Сергий первым ввел эту тему. В беседе с Петроградским духовенством в 1927 г. митр. Сергий говорил: «Я спасаю Церковь». Присутствовавшие сказали митрополиту: «Церковь не нуждается в спасении, а Вы сами через нее спасаетесь». Тогда митр. Сергий говорит, что он сказал это в другом смысле: «Ну, да, конечно, с религиозной точки зрения бессмысленно сказать: „Я спасаю Церковь“, но я говорю о внешнем положении Церкви»[4].

Патриарх Алексий Второй:

Он сохранил в тяжелейшие годы Церковь, провел ее через бури, треволнения и испытания к моменту восстановления Патриаршества[5].

открытие памятника в Арзамасе Открытие памятника патриарху Сергию Страгородскому.
13 августа 2021 года (в год 150-летия со дня рождения патриарха Сергия) Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл принял участие в церемонии открытия памятника Патриарху Московскому и всея Руси Сергию (Страгородскому) близ Спасо-Преображенского монастыря г. Арзамаса.

В церемонии приняли участие: митрополит Нижегородский и Арзамасский Георгий, губернатор Нижегородской области В.П. Шанцев, управляющий делами Московской Патриархии митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Варсонофий, руководитель Административного секретариата Московской Патриархии архиепископ Солнечногорский Сергий, все иерархи, прибывшие в Арзамас на памятные торжества, посвященные 150-летию Патриарха Сергия, духовенство Нижегородской митрополии, родственники Патриарха Сергия.

Затем Святейший Патриарх Кирилл обратился со словом к участникам церемонии:

Наверное, многим из вас известно, что труды свои Святейший Сергий осуществлял в самое тяжелое за всю историю Русской Православной Церкви время. Как Предстоятель Церкви он столкнулся с такими трудностями, с которыми не сталкивался никто иной, потому что речь шла о самом существовании православной веры на Руси.

Святейший Сергий достойно прошел свой крестный Патриарший путь. И потому мы, благодарные потомки, вспоминая юбилейную дату со дня его рождения, обращаемся к Богу с молитвой о том, чтобы Он упокоил в Своих небесных обителях душу Святейшего Патриарха Сергия и сохранил вечную благодарную память о нем в наших сердцах[6].

панихиды
15 мая 2021 года Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл совершил литию по приснопамятному Патриарху Сергию (Страгородскому) по случаю 76-летия со дня его кончины[7].

Время в судьбе: Святейший Сергий, патриарх Московский и всея Руси

II

Святейший Патриарх Московский и всея Руси Сергий (Страгородский) родился в священнической семье: и отец, и дед, и прадед у него были священнослужителями. Именно происхождение во многом определило (или даже предопределило) этапы первых его жизненных шагов: духовное училище, Семинария, а затем и Академия. Он мог выбирать только одно: в каком качестве он будет служить Богу: в качестве белого иерея или же монахом. Иван Страгородский выбрал последнее[4].

Душа человека — потемки, трудно сказать, что заставило 23-летнего юношу надеть черный клобук и навсегда отречься от «мира». Одно останется несомненным — с того времени и до своей смерти «ученый монах» Сергий целиком и полностью — на службе Церкви, его жизнь не отделима от официальных церковных институтов. Карьера развивалась стремительно. После недолгого служения в Японской Православной духовной миссии и судовым священником на корабле «Память Азова» он назначается исполняющим должность доцента по кафедре Священного Писания Ветхого Завета в столичную Духовную Академию, откуда вскоре переводится в Москву (тоже в Академию), но уже инспектором.

В 27 лет Сергий — архимандрит и настоятель русской посольской церкви в Афинах. Ничто не задерживает его стремительного подъема по ступениям служебной лестницы: в 1895 г. он — магистр богословия[5], через два года — помощник начальника Японской миссии, где в 1890 г. начинал свое служение рядовым иеромонахом. Наконец, с 1899 г. архимандрит Сергий окончательно утверждается в столице. Вначале ректором семинарии, затем (ненадолго) инспектором Академии, а с 25 января 1901 г. — уже и ректором. Через месяц Сергий стал епископом. Одиннадцать лет потребовалось ему, чтобы пройти все ступени церковной иерархической лестницы, получить ученую степень и должность ректора Академии, на которую как правило назначались перспективные «ученые монахи».

Разумеется, все это говорит о недюжинных способностях Сергия, о его энергии, воле и уме. В 34 года стать архиереем — такое в синодальный период русской церковной истории случалось нечасто. Помимо «дарований» он должен был понравиться начальству — от Петербургского митрополита Антония (Вадковского) до Обер-Прокурора Святейшего Синода К.П. Победоносцева включительно. Есть все основания предполагать, что молодой епископ прекрасно разбирался во всех тонкостях «церковной политики», понимал, где и что необходимо сказать, с кем и почему стоит иметь хорошие отношения, а с кем — не стоит. Все это сочеталось у архим. Сергия с искренней, почти детской верой, глубочайшей религиозностью и убеждением в необходимости проведения давно назревших церковных преобразований.

Неслучайно, что уже осенью 1901 г., когда начались заседания Религиозно-философских собраний, он стал их председателем, участвуя в дискуссиях с отечественными интеллигентами-богоискателями[6]. С другой стороны, он искренне верил в глубокую религиозность русского народа, в возможность появления в его среде «народных старцев». Неслучайно поэтому он поверил викарию Казанского архиерея Хрисанфу (Щетковскому), пославшего ему с рекомендательным письмом мало кому тогда (в 1903 г.) известного Григория Распутина. Именно епископ Сергий привел сибирского странника к архимандриту Феофану (Быстрову), который и познакомил со «старцем» высший свет.[7] О дальнейших связях будущего Патриарха с «собинным царским другом» нам почти ничего неизвестно. Можно только сказать, что знакомство их продолжалось достаточно долго: епископ Сергий, как, впрочем, и архимандрит Феофан, в течение ряда лет считал Гр. Распутина «старцем», оказывая ему всяческие знаки внимания. Если верить воспоминаниям иеромонаха Илиодора (Сергея Труфанова), Распутин еще в 1909 г. останавливался в покоях Владыки Сергия.

Рассказывая о том, как он улаживал свои дела, связанные с возвращением в Царицын (откуда за постоянные столкновения с властями был переведен в Минск), бывший иеромонах вспоминал, как, узнав о пребывании Распутина в покоях архиепископа Сергия, позвонил на квартиру последнего. «По телефону говорил сам Сергий, — сообщал читателям Илиодор. — На мой вопрос: “Можно ли видеть Григория Ефимовича?” он ответил: “Они почивают”. Эти слова меня немало озадачили. “Вот штука, так штука — Распутин; такие важные сановники, как Сергий, выражаются о нем с таким почтением: они почивают!” — думал я»[8].

Стоит напомнить, что к тому времени Владыка Сергий являлся архиепископом Финляндским и уже назначался к присутствию в Святейший Синод. Невозможно представить, чтобы Сергий в то время не понимал роли и значения «старца», слухи о похождениях которого еще не были оглашены прессой. Архиепископа Финляндского нельзя считать такой же «наивной душой», как Феофана (Быстрова) — Сергий всей своей карьерой доказал, что он весьма прагматичен и «политичен». Именно это обстоятельство, как мне представляется, и явилось залогом столь успешной его карьеры. Он прекрасно разбирался в направлении политических «ветров», что, собственно, и позволило ему с конца прошлого столетия подниматься по ступеням церковно-административной лестницы, не покидая столицы.

Доказательством сказанного выше может служить и его назначение в Финляндию с автоматическим возведением в сан архиепископа (6 октября 1905 г. — еще при Победоносцеве), тем более, что назначение на Финляндскую и Выборгскую кафедру тогда считалось доказательством исключительного расположения к архиерею светских властей.

К слову сказать, вспоминая в 1911 г. историю «финляндского назначения» 1905 г., архиепископ Волынский Антоний (Храповицкий) — бывший учитель и покровитель Сергия, заявил, что в марте того года «Св. Синод избрал на Финляндскую кафедру преосвященного Тихона [Беллавина — С.Ф.], епископа Американского, но в следующем заседании было заявлено предложение Обер-Прокурора о необходимости преосвященного Тихона для Америки, и назначение в Финляндию последовало иное»[9]. Владыка Антоний не стал уточнять, почему в марте 1905 г. Св. Синод не учитывал необходимости для Америки епископа Тихона, а в дальнейшем — «прозрел», согласившись с предложением Обер-Прокурора, но для знавших синодальную систему сказанного было вполне достаточно, чтобы понять: К.П. Победоносцев «имел виды» именно на епископа Сергия. Парадоксально, но именно старый Обер-Прокурор Св. Синода, идеолог и апологет петровской церковной реформы, помог будущему Патриарху, по многим внутрицерковным вопросам принципиально несогласным с мнениями своего покровителя, войти в «большую» церковную политику.

Победоносцев умел разбираться в людях: в епископе Сергии он увидел блестящего церковного администратора, человека целеустремленного и сильного. При этом Владыка Сергий умел не ссориться с властями, находить контакты с богоискательски настроенной интеллигенцией[10], избегать крайностей «правого» и «левого» толков в своих заявлениях и статьях. К тому же он был прекрасно образованным богословом, человеком эрудированным и начитанным.

Доказательством этого могут служить ответы на вопрос о насущных церковных преобразованиях, которые он дал Св. Синоду в самом начале 1906 г. История этого опроса была достаточно проста. Весной 1905 г. Победоносцев оказался в состоянии настоящей войны с первенствующим членом Св. Синода митрополитом Антонием. Архиерей откликнулся на приглашение председателя Комитета Министров С.Ю. Витте и принял участие в совещании, которое рассматривало вопрос о религиозных свободах. Митрополит Антоний вполне резонно указал, что в случае дарования религиозных прав инославным Православная Церковь окажется в сложном положении, связанная по рукам и ногам государственной опекой. Таким образом, совещание вышло и на вопрос о положении Церкви. Взбешенный, Обер-Прокурор приложил максимум усилий, чтобы изъять дело из Комитета Министров и передать в Св. Синод. Это ему удалось. Но и Синод «изменил» Победоносцеву, проявив удивительную инициативу и обратившись к Николаю II с всеподданнейшим докладом, в котором заявлялось о необходимости созыва Собора. Сумев «остановить поток» и на этот раз, Обер-Прокурор, влияние которого в первой половине 1905 г. катастрофически падало, решился на последнюю меру: противопоставить «взбунтовавшийся» в полном составе Св. Синод епископскому корпусу.

28 июня Св. Синод рассмотрел предложение Победоносцева «о необходимости подготовительных работ по вопросам, предложенным к рассмотрению на Поместном Соборе Всероссийской Церкви». Предполагалось обсудить вопросы о разделении России на церковные округа под управлением митрополитов, о преобразовании церковного управления и суда, о приходе, об усовершенствовании духовных школ, о порядке приобретения церковной собственности, о епархиальных съездах, об участии священнослужителей в общественных организациях и о предметах веры.

Перечислив вопросы, Св. Синод указал на необходимость ознакомления с ними епархиальных преосвященных, тем более что и Поместный Собор должен иметь перед собой необходимый «для суждения» материал — «разработанный и приведенный в систему». Епископы должны были, взяв себе компетентных помощников, не позднее 1 декабря 1905 г. представить Св. Синоду свои соображения. Епископы к указанному сроку не уложились (последний отзыв датирован 1 марта 1906 г.), но, тем не менее, ответы представили. Для Победоносцева, если бы он продолжал оставаться на своем посту, это была бы катастрофа: практически все архиереи высказывались за созыв Собора и избрание Патриарха.

Среди этих епископов был, разумеется, и архиепископ Сергий (Страгородский). Составляя свой отзыв, он шел много дальше своих собратьев-архиереев, часто предлагая нестандартные решения самых сложных церковных проблем. Сергий-теоретик интересен еще и потому, что известность он получил в основном как «практик», управлявший русским церковным кораблем в годы воинствующего безбожия, когда ни о каких реформах нельзя было даже мечтать. Впрочем, не стоит забывать также и о том, что на момент написания своего отзыва Владыка Сергий был сравнительно молодым человеком и совсем молодым архиереем (с 1901 г.). И все же…

По мнению архиепископа, Поместный Собор лучше всего было собрать в менее значительном, чем С.-Петербург или Москва, городе. Лучше всего — в Новгороде. Первым делом Собора должно было стать упразднение Св. Синода как высшего правительства Православной Церкви и провозглашение таковым Поместного Собора. Избрание Патриарха, писал он, должно стать завершением соборных заседаний. В дальнейшем предлагалось созывать Поместный Собор как можно чаще, ибо именно он постепенно давал бы силу закона изменениям «в церковном строе, по мере выяснения их необходимости и пригодности»[11].

Владыка Сергий был сторонником выборного духовенства, но полагал, что «сейчас» это — «праздное мечтание». Судя по отзывам, нельзя признать его и сторонником епископского абсолютизма: Владыка, писал он, должен разделить свою контролирующую и отчасти административную власть с епархиальным съездом, постановления которого своей властью утверждает. Архиерей при обновленном церковном строе утверждал бы и приговоры церковного суда с правом апелляции в вышестоящие инстанции, имел бы последний (решающий) голос при избрании кандидатов священства.

Сторонник децентрализации церковного управления, Архиепископ Сергий заявлял о необходимости разделения России на 12 митрополичьих округов (в Новгороде /если Патриарх будет в С.-Петербурге/, в Вильне, в Вологде, в Москве /если Патриарх будет в первопрестольной, то в Твери/, в Казани, во Владимире, в Новочеркасске, в Киеве, в Харькове, в Тобольске, в Иркутске и в Грузии). «Митрополит избирается собором епископов области, — писал он, — причем, по общему правилу, выслушивается и голос митрополитанской епархии; утверждается же избрание Патриархом и его Священным Синодом»[12]. Писал Владыка Сергий и об избрании епископа, который должен избираться собором архиереев в присутствии митрополита округа и при свидетельстве клира и народа.

Отдельно расписывал он и избрание Патриарха. Всероссийский Собор для этого должен был разделиться на две палаты: верхнюю (святительский Собор) и нижнюю (Собор представителей от епархий, а также клирики и миряне). Вторая палата составляет свой список кандидатов, который рассматривается святительским собором. Последний имеет право дополнять и урезать этот список. Последняя инстанция — Государь, который утверждает его. Затем порознь, закрытым голосованием, обе палаты избирают по одному кандидату, после чего представитель Государя, в храме, где все собрались, пишет на одинаковых билетах три имени: имена кандидатов от двух палат и личную кандидатуру Императора. Все три имени могут совпадать. Все решает жребий. Высшим законодателем и судьей Русской Церкви, по мнению Сергия, безусловно является Собор, собираемый не реже одного раза в пять лет, по мере надобности.

Отношения Церкви и Ее Верховного Ктитора, полагал архиепископ, «должны быть такими, каких требует самое существо дела, т. е. отношениями верного сына к своей духовной матери, должны характеризоваться подчинением Ее канонам и преданию, уважением к Ее голосу и Ее свободе и доброжелательным покровительством и защитой в Ее внешнем положении и деятельности»[13].

Как уже говорилось, Сергий был «ученым монахом» и в 1901 г. был назначен ректором столичной Духовной Академии. Поэтому вопрос о состоянии духовных школ был ему близок и понятен. В своем отзыве он специально рассмотрел его, присоединившись к мнению епископа Волынского Антония (Храповицкого), предлагавшего выделить для пастырской школы все четыре высших класса Семинарии и оставить для общеобразовательной (преимущественно сословной) училище и два низших класса Семинарии (так называемая шестиклассная прогимназия). Владыка Сергий полагал, что для подготовки пастырей необходимо открыть специальные богословские Семинарии, куда принимали бы всех желающих православных, окончивших средние учебные заведения, без различия сословий.

Относительно будущего духовных Академий архиепископ придерживался «либеральных» (по тем временам) воззрений, указывая, что и в ученой, и в учебной их деятельности должны господствовать принципы полной автономии. В административном отношении, в случае проведения общей реформы, Академии должны подчиняться непосредственно Патриарху со Священным Синодом. Но все это говорилось лишь под условием занятия ректорской должности епископом.

Высказывался Сергий и о возможных сроках созыва Собора: по его мнению, следовало немедленно «пригласить епархии приступить к выборам представителей, чтобы после Пасхи или в неделю свв. отец (день, указываемый канонами, а кстати и 10-летие коронации) назначить открытие столь давно жданного Всероссийского Поместного Собора»[14]. Составить же этот Собор, собираемый для преобразования и отмены синодальной системы церковного управления, должны были несколько категорий делегатов.

Во-первых, епархиальные архиереи, к которым, по приглашению Св. Синода, утвержденному на Соборе, присоединяются и некоторые из викарных. Во-вторых, два протопресвитера (военного и придворного духовенства). В-третьих, представители от епархий (по четыре человека). И, в четвертых, выдающиеся профессора канонического права и церковной истории (по особому приглашению). Все эти делегаты, считал Владыка Сергий, должны иметь решающий голос. Другая категория — лица, которые прибудут на Собор по собственному желанию: заштатные и викарные епископы, представители других автокефальных Церквей, духовенство и миряне.

Считая сословность одним из бичей духовной жизни, архиепископ предлагал решительно отказаться от мысли считать духовенство особой, отдельной от мирян, корпорацией, имеющей специфические (отличные от общецерковных) интересы. «Если ячейкой церковного тела у нас считается приход и далее епархия, — писал он, — пусть они, а не разные чины Церкви и посылают своих представителей, причем этими представителями могут быть безразлично и клирики, и миряне»[15]. Для человека, выросшего и сформировавшегося в «клерикальной» среде, предки которого в течение многих десятилетий (и даже столетий) были священниками, сделать такое заявление значило отказаться от сословного эгоизма, указав, что в Церкви нет и не может быть места каким-либо привилегиям для «колена левитов».

На Соборах, полагал архиепископ Сергий, и должны, сроком на пять лет, избираться члены Св. Синода. Только треть состава, писал архиепископ, могут получить архиереи, другую треть — представители белого духовенства и последнюю — миряне. Митрополитам церковных округов для обсуждения и удовлетворения нужд округа предлагалось предоставить право созывать областные соборы. Орган епархиального управления виделся автору отзыва состоящим из пресвитерского совета, также избираемого на 5-летний срок на местных (епархиальных) соборах. В свою очередь, епархиальные соборы должны состоять из выборных от духовенства и мирян (поровну) и созываться каждые три года.

Такая схема не могла не предусмотреть и дарования приходу прав юридического лица по приобретению движимого и недвижимого имущества, права контроля над церковными суммами и отчасти права распоряжения ими. Показательно, что среди внесенных архиепископом Финляндским предложений было предложение обсудить на будущем Соборе и вопрос об упрощении богослужебного славянского языка и о предоставлении права, где того пожелает приход, совершать богослужение на родном языке!

Приход, по его мнению, должен был получить право ходатайствовать за избранного кандидата в члены клира, избирать которого должен был пресвитерский совет, а утверждать — архиерей. Правда, схема могла действовать лишь при соблюдении некоторых условий: прохождение кандидатом условий образовательного ценза и возраст (будущий священник не мог рукополагаться ранее 30-летнего возраста).

Для улучшения материального содержания клириков заявлялось о необходимости, в добавление к местным средствам, выплачивать приличное казенное жалование: в селе — не менее 1200 рублей — священникам, 1000 рублей — диаконам и 800 рублей псаломщикам. Все это, считая доход от земли, кружечный доход и казенное жалование.

Касаясь отношений Церкви с «миром», Сергий показывал себя сторонником возможно более тесных контактов. «Что касается права участия духовенства в общественных и гражданских учреждениях, — говорил он, — то таковое должно быть ему предоставлено, как одно из средств для проведения христианских начал в жизнь»[16]. Заботой о «христианских началах» вызывался и призыв уничтожить тюрьмы духовного ведомства. Архиепископ предлагал даже предоставить духовенству право на окраинах Империи, где православные были в меньшинстве, во избежание неприятностей носить светскую одежду.

Но и это не было самым радикальным предложением. Владыка Сергий считал возможным и правильным обсуждение предоставления каждой епархии права избирать себе епископа. При этом епископами могли бы быть и лица белого духовенства, без принятия монашеского сана, например: овдовевшие иереи или же оставившие своих жен по добровольному с ними соглашению! Кроме того, Владыка поддерживал право вдовых священников вступать во второй брак (правда, если они овдовели до 45 лет). Эти радикальные предложения чем-то отдаленно напоминают «революционные» реформы обновленцев 1920-х гг., хотя мотивация их идеологов была полностью противоположна Сергиевской: Владыка был противником любых, тем более церковных, революций.

Прежде всего Владыка старался найти компромисс. Видимо, этим и можно объяснить тот факт, что после провала идеи церковного реформаторства в 1905–1907 гг. Сергий не воспринимался русскими консерваторами как «левый» архиерей (в отличие, скажем, от митрополита Антония (Вадковского)), ничего не претерпев «по службе». В целом же, умение добиваться поставленной цели, идти per aspera ad astra отличало Сергия во все периоды его жизни.

Уже после отставки Победоносцева он сумел настолько укрепиться, что с 1911 г. (и как оказалось — вплоть до 1917-го) состоял членом Святейшего Синода, фактически являясь одним из реальных руководителей Русской Церкви. Его ценили обер-прокуроры, он имел возможность влиять (разумеется, косвенно) на архиерейские назначения. К примеру, именно архиепископ Сергий, а не кто-либо другой предложил депутату III Государственной Думы Холмскому архиерею Евлогию (Георгиевскому), деятельность которого полностью удовлетворяла тогда ведомство православного исповедания, перебраться «в другую, более спокойную и удобную епархию» — на Симферопольскую кафедру: по мнению Владыки Сергия, равно как и по мнению занимавшего тогда пост Обер-Прокурора Св. Синода В. К. Саб л ера, несомненными преимуществами названной кафедры являлись не только прекрасный климат и природа, но и «частые посещения Крыма Царской Семьей»[17].

Об отношениях Сергия с Царской Семьей (прежде всего с Николаем II) судить достаточно трудно — явно недостаточно источников, однако награды, полученные Финляндским архиепископом от Верховного Ктитора Церкви, очевидно, могут служить знаками монаршей милости к архиерею. Показательно, что и назначение членом Св. Синода, и награждение бриллиантовым крестом для ношения на клобуке (в 1912 г.), и награждение орденом Св. Александра Невского (в 1915 г.) пришлось на 6 мая — день рождения Государя.

Впрочем, белый митрополичий клобук до 1917 г. он так и не получил, хотя формальная

возможность для этого была: после смерти в ноябре 1912 г. столичного архиерея Антония (Вадковского), ближайшим соратником которого архиепископ Сергий был на протяжении многих лет, и после смерти Киевского митрополита Флавиана (Городецкого) — в ноябре 1915 г. Однако и в первом, и во втором случаях его кандидатуру отвергли. В первый раз поводом послужила пресловутая глухота архиепископа, хотя дело, думается, было в том, что Сергий в глазах самодержца был еще недостаточно понятной фигурой: соратник нелюбимого после 1905 г. митрополита Антония, хотя и лояльный, но всегда при своем мнении, к тому же по меркам того времени относительно молод для руководства столичной кафедрой — всего 45 лет!

Второй раз повод был куда серьезней, причем настолько, что вопрос о белом клобуке мог рассматриваться лишь как сугубо теоретический. В новых обстоятельствах проблема заключалась в отношении к Распутину и его ставленникам. О том, как развивались (и развивались ли) контакты будущего Патриарха русской Церкви и пресловутого «старца», нам известно крайне мало. Вероятнее всего, Сергий отшатнулся от «отца» Григория сразу же после скандальных разоблачений, прозвучавших в адрес последнего, т. е. приблизительно между 1910 и 1912 гг. Архиепископ, видимо, понял, что связь с «собинным царским другом» дискредитирует не только его лично, но и Церковь. Впрочем, не вполне ясно, почему такой тонкий человек, каким, несомненно, был Владыка Сергий, мог столь долгое время игнорировать обвинения, выдвигаемые против «старца» — например, дело о принадлежности гр. Распутина к мистической секте хлыстов, утвержденное Тобольским епископом Антонием (Каржавиным) еще в мае 1908 г.?! Это тем более интересно, что Владыка знал Распутина с 1903 г. Ответа на заданный вопрос у меня нет.

Ясно только одно: именно антираспутинские настроения этого «баловня судьбы» в итоге и создали у царской четы негативное к нему отношение. Стремление «нравиться» не смогло перевесить на весах голос его совести, и годы, потраченные на укрепление собственных позиций в церковной администрации, оказались в конце концов потерянными напрасно. В течение Первой мировой войны архиепископ Сергий откровенно выступал против распутинского ставленника, малограмотного и наглого Тобольского архиерея Варнавы (Накропина), сама принадлежность которого к епископской «корпорации» оскорбляла эту последнюю; против его самочинных действий, связанных с канонизацией митрополита Иоанна Максимовича. 8 сентября 1915 г. Императрица писала мужу, как, Сергий вместе с архиепископами Агафангелом (Преображенским) и Никоном (Рождественским) «в течение 3-х часов нападали на В.[арнаву] по поводу нашего Друга[18]» (т. е. гр. Распутина — С.Ф.). На следующий день в обстоятельном письме Александра Феодоровна вновь вспомнила о «деле» Варнавы, порекомендовав Николаю II «послать на покой» Агафангела и заменить его (в качестве Ярославского архиерея) «Сергием Финляндским, который должен покинуть Синод»[19].

Впрочем, призывы Императрицы не увенчались успехом: Сергий остался на своем месте. О нем вспомнили лишь уже в ноябре 1915 г., когда освободилась Киевская кафедра. Именно тогда его имя вновь появилось в переписке последней царской четы. На Украину, как известно, перевели тогда Петроградского митрополита Владимира (Богоявленского), назначив в столицу Экзарха Грузии Питирима (Окнова). В связи с произошедшими изменениями Императрица опасалась возможного назначения в Грузию (на четвертую по значимости кафедру) ненавидимых ею архиереев. «Только не С.[ергий] Ф.[инляндский], или А.[нтоний] В.[олынский], или Гермоген! [Долганев, бывший Саратовский епископ, наиболее активный враг Гр. Распутина — С.Ф.], — писала она. — Они бы все испортили там своим духом…»[20]

Конец ознакомительного фрагмента.

образование

Обучался в Арзамасском духовном училище. В 1886 году окончил Нижегородскую духовную семинарию. С 1886 по 1890 год учится в СПбДА под руководством митр. Антония (Храповицкого) и воспринимает его учение нравственного монизма. Защитил кандидатскую диссертацию «Православное учение о вере и добрых делах» с изложением основ нравственного монизма.

В 1893 году назначен исполняющим должность доцента по кафедре Священного писания Ветхого Завета в СПбДА. В том же году – исполняющий должность инспектора МДА.

В 1895 году защитил магистерскую диссертацию на тему «Православное учение о спасении», ставшую классикой модернизма.

29 июля 1899 года определен ректором СПбДС, в том же году назначается инспектором СПбДА. С 1901 года — ректор СПбДА.

иерархия

В 1890 году пострижен в монашество, рукоположен во иеромонаха, назначен в Японию членом Православной духовной миссии.

В декабре 1891 года назначен судовым священником на корабль «Память Азова».

В 1894 году возведен в сан архимандрита и назначен настоятелем Русской посольской церкви в Афинах.

В 1897 году вторично назначен в Японию помощником начальника миссии.

25 февраля 1901 года хиротонисан во еп. Ямбургского, викария Санкт-Петербургской епархии. С 1905 года — архиепископ Финляндский и Выборгский.

В августе 1917 года тайным голосованием избран архиепископом Владимирским и Шуйским. 28 ноября 1917 года возведен в сан митрополита.

Член Поместного собора Русской Православной Церкви 1917 — 1918 гг.

Русская Православная Церковь

Будущий Патриарх Сергий (в миру Иван Николаевич Страгородский) родился 11 января 1867 г. в городе Арзамасе Нижегородской губернии в семье протоиерея Николая Страгородского. Начальное образование получил в приходском, затем в Арзамасском духовном училище.

В 1886 г. окончил Нижегородскую духовную семинарию и поступил в Санкт-Петербургскую духовную академию.

30 января 1890 г. на Валааме пострижен в монашество с именем Сергий в честь преподобного Сергия Валаамского; 21 апреля рукоположен во иеромонаха.

9 мая 1890 года г. окончил духовную академию со степенью кандидата богословия. 13 июня направлен в Японию членом Православной духовной миссии. В декабре 1891 г. назначен судовым священником на корабль «Память Азова».

В 1893 г. назначен исполняющим должность доцента кафедры Священного писания Ветхого завета Санкт-Петербургской духовной академии. С 13 декабря 1893 г. — исполняющий обязанности инспектора Московской духовной академии.

21 сентября 1894 г. возведен в сан архимандрита и назначен настоятелем Русской посольской церкви в Афинах.

В 1895 г. удостоен степени магистра богословия за диссертацию «Православное учение о спасении».

В 1897 г. вторично назначен в Японию помощником начальника Православной духовной миссии.

29 июля 1899 г. определен ректором Санкт-Петербургской духовной семинарии, 6 октября — инспектором духовной академии. С 21 января 1901 г. — ректор СПбДА.

25 февраля 1901 г. хиротонисан во епископа Ямбургского, викария Санкт-Петербургской епархии. Хиротонию совершили митрополит Санкт-Петербургский Антоний (Вадковский), митрополит Киевский Феогност (Лебедев), митрополит Московский Владимир (Богоявленский), архиепископ Холмский и Варшавский Иероним (Экземплярский), епископ Кишиневский Иаков (Пятницкий), епископ Борис (Плотников), епископ Гдовский Вениамин (Муратовский), епископ Нарвский Никон (Софийский) и епископ Сарапульский Владимир (Благоразумов).

С 6 октября 1905 г. — архиепископ Финляндский и Выборгский. В 1906 г. участвовал в сессии Святейшего Синода, председательствовал в Учебном комитете, одновременно занимаясь исправлением текстов богослужебных книг.

6 мая 1911 г. назначен членом Святейшего Синода.

С 1 марта 1912 г. — председатель Предсоборного совещания при Синоде.

4 апреля 1913 г. назначен председателем Миссионерского совета при Святейшем Синоде. 14 января 1915 г., согласно просьбе, освобожден от этой должности.

С 10 августа 1917 г. — архиепископ Владимирский и Шуйский. 28 ноября в Москве возведен в сан митрополита. 7 декабря избран членом Священного Синода.

Принимал участие в работе Всероссийского Поместного Собора 1917-1918 гг.

В январе 1921 г. арестован на несколько месяцев, к Пасхе освобожден и приговорен к ссылке в Нижний Новгород.

16 июня 1922 г. митрополит Сергий совместно с архиепископом Нижегородским Евдокимом и архиепископом Костромским Серафимом в т.н. «Меморандуме трех» («Воззвании») публично признали обновленческое Временное церковное управление (ВЦУ) единственной канонической церковной властью, однако митрополит Сергий, несмотря на признание ВЦУ, указал поминать Патриарха Тихона в своей епархии. Он не был сторонником обновленческих реформ и 25 августа 1922 г. обратился в ВЦУ с письмом протеста против неканонических нововведений (введения женатого епископата, второбрачия духовенства и др.); 13 сентября разорвал отношения с ВЦУ. 27 августа 1923 г. за Литургией в Донском монастыре Москвы принес публичное покаяние и был принят Патриархом Тихоном в лоно Церкви.

С 18 марта 1924 г. — митрополит Нижегородский.

В декабре 1925 г. назначен заместителем Патриаршего местоблюстителя.

Арестован в ноябре 1926 г., освобожден в марте 1927 г. и вновь вступил в управление Церковью на правах заместителя Патриаршего местоблюстителя.

Результатом ареста и давления на него и на Церковь было издание документа, известного как «Декларация митрополита Сергия» и опубликованного 29 июля 1927 г. В декларации отмечался факт вредительской и диверсионной деятельности «наших зарубежных врагов», в связи с чем особо важно «теперь показать, что мы, церковные деятели, не с врагами нашего Советского государства и не с безумными орудиями их интриг, а с нашим народом и Правительством». Этот документ вызвал протест в среде духовенства, многие представители епископата и клира разорвали общение с митрополитом Сергием. К концу 1930 г. насчитывалось около четырех десятков архиереев, отказавшихся от административного подчинения митрополиту Сергию. Особое недовольство среди духовенства и мирян вызывал запрет поминовения на богослужениях ссыльных архиереев и требования поминовения властей.

19 февраля 1930 г. митрополит Сергий обратился к Советскому правительству с ходатайством о возобновлении церковно-издательской деятельности и восстановлении духовных школ. Патриархия получила разрешение на издание своего официального органа — Журнала Московской Патриархии (в 1931-1935 гг. вышли 24 номера).

27 апреля 1934 г. владыке Сергию был усвоен титул «Блаженнейший митрополит Московский и Коломенский» с правом ношения двух панагий.

Осенью 1936 г. в Московскую Патриархию поступили ложные сведения о кончине Патриаршего местоблюстителя митрополита Петра (Полянского), находившегося в заключении (на самом деле он был расстрелян годом позже, 10 октября 1937 г.). 27 декабря Патриархией был издан «Акт о переходе прав и обязанностей местоблюстителя Патриаршего престола Православной Российской Церкви к заместителю Патриаршего местоблюстителя, Блаженнейшему митрополиту Московскому и Коломенскому Сергию (Страгородскому)»; также был издан указ Московской Патриархии о соответствующей форме поминовения с 1 января 1937 г. за богослужением Патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия.

22 июня 1941 г., в первый день Великой Отечественной войны, до первого обращения к народу И.В. Сталина, выступил с «Посланием пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви», которое было в тот же день разослано по всем приходам.

4 сентября 1943 г. вместе с митрополитами Алексием (Симанским) и Николаем (Ярушевичем) был принят И.В. Сталиным. В ходе встречи архиереи изложили свои пожелания, в числе которых было проведение Собора и избрание Патриарха. И.В. Сталин заверил, что Правительство СССР окажет всяческое содействие.

8 сентября 1943 г. в новом здании Патриархии в Москве по адресу Чистый переулок, дом 5, состоялся Архиерейский Собор, который избрал митрополита Сергия Патриархом Московским и всея Руси. 12 сентября в Богоявленском кафедральном соборе в Елохове г. Москвы состоялась его интронизация.

Скончался 15 мая 1944 г. Погребен в подклете Никольского (северного) придела Богоявленского кафедрального собора.

обновленчество

В ходе большевистской кампании по изъятию церковных ценностей 1922 года митр. Сергий (Страгородский) призывал духовенство и мирян своей епархии к поиску компромисса с властями и осуждал насильственные меры по защите церковной святыни. Перекладывая ответственность за «эксцессы» на верующих, митр. Сергий (Страгородский) писал по этому поводу: «Всякое действие, совершаемое со враждою, с раздражением, — вызывает и против себя раздражение. А где обе стороны раздражены, там трудно от них ожидать взаимной уступчивости и умеренности в требованиях. Не случилось бы и с нами, что и те церковные вещи, которые, при ином нашем поведении, можно было бы сохранить для нашего храма, теперь, при взаимном раздражении, будут от нас взяты».

16 июня 1922 года вместе с архиеп. Евдокимом (Мещерским) и архиеп. Серафимом (Мещеряковым) признает обновленческое ВЦУ и становится его членом. Пребывал в обновленческом расколе до 27 августа 1923 года.

Принят из обновленчества в лоно Патриаршей Церкви со скандалом после публичного покаяния Святейшим Патриархом Тихоном в день Успения в Донском монастыре.

По описанию современника:

Митр. Сергий просил Патриарха благословить ему служить с ним в Донском. Патриарх отказал, ссылаясь на то, что он был в «Живой Церкви». Митр. Сергий стал доказывать, что он не согрешил, и Патриарх согласился допустить его к служению без публичного покаяния. Когда митр. Сергий явился в Донской и стал надевать мантию, дабы вместе с другими архиереями идти навстречу Патриарху (там завелся такой порядок), то архиереи заявили ему, чтобы он не выходил навстречу и не служил с Патриархом. Он стал ссылаться на благословение Патриарха, тогда они заявили ему, что если он будет служить, то они все, и священники, не будут служить и оставят их вдвоем, так как решение данное Патриархом считают незаконным. Вместе с тем они предложили митр. Сергию сначала принести публичное покаяние, а потом уже служить. Митр. Сергий вынужден был подчиниться. Вообще тут вышло очень скандальное дело и митр. Сергий сильно уронил себя. Еп. Феодор (Поздеевский) сильно восставал против назначения его в Нижний и однажды даже не принял его у себя. Главным виновником церковной смуты считают митр. Сергия, который вместе с Евдокимом и Серафимом написали послание о признании Церковного Управления Антонина каноническим. Многие признавшие «Живую Церковь» так и говорят, что их смутил митр. Сергий (напр. Артемий, бывший Лужский).

С 18 марта 1924 года — митрополит Нижегородский.

Патриарх Сергий (Страгородский).

8 сентября 1943 года состоялся Собор 19-ти епископов, который избрал митр. Сергия (Страгородского) Патриархом Московским и всея Руси.

Сергий родился 11 января 1867 г. в гор. Арзамасе Нижегородской губернии, обучался в Нижегородской Духовной Семинарии и закончил образование в Петроградской духовной академии в 1890 г. первым кандидатом. Его кандидатское сочинение было переработано в магистерское и издано под названием: «Православное учение о спасении». Это — не ординарная работа для получения ученой степени, а книга, которая произвела целый переворот в русской богословской науке, установив твердый взгляд на самоценность христианской добродетели. Кто наблюдал вблизи жизнь архиеп. Сергия, тот имеет нравственное право добавить, что указанное сочинение не есть просто научная, отвлеченная от жизни работа, но искреннее исповедание живой веры ее автора и основное правило его поведения. По окончании академического курса, молодой монах, оставленный профессорским стипендиатом при Духовной Академии, несмотря на свою природную склонность к научной деятельности, не пользуется своим преимуществом, но добровольно отправляется в далекую Японию. Здесь он успешно изучает японский язык и вступает в миссионерское дело. Просветитель Японии преосв. Николай заявляет, что из всех помощников, которых присылали ему из России, иеромонах Сергий был единственным, которого он мог бы желать иметь своим преемником. Состояние здоровья не позволило ему надолго остаться в этой стране, которую он успел сердечно полюбить и связи с которой у него сохраняются доселе. Тем не менее, двукратное, в общем пятилетнее прерывание в миссии принесло ему богатый опыт в деле организации христианской жизни по духу первых веков христианства. Две его книги: а) «На дальнем востоке (письма японского миссионера)» и б) «По Японии» — дают весьма яркое понятие о той школе, где он учился христианскому практическому деланию под руководством еп. Николая, и о его собственном лице. Во время своих странствований, молодой монах утвердил и расширил свои знания новых языков, вместе с этим приобщился к тому широкому кругозору, который является достоянием представителей западной культуры, ничего не утратив из своего всегда строгого православия и церковности. Впоследствии он, благодаря этому, принял живейшее участие в трудах общества сближения православной Церкви с англиканской. Служба в посольской церкви в Афинах и путешествие в Палестину позволили ему лично познакомиться с церковной жизнью и церковными деятелями единоверного нам Востока; знакомство это чрезвычайно важно для лица, находящегося в центре управления нашей Церковью, которая ожидает переустройства на канонических основаниях. Новая поездка в Японию и возвращение в Петроград к учебной деятельности, которая началась ранее назначения его в Афины, — такова последовательность перемен в жизни нынешнего архиеп. Финляндского. Его учебная деятельность протекала в Московской и Петроградской Духовных Академиях, преимущественно в последней. Ректором Петроградской Дух. Семинарии он был очень недолго. Проходя должность Инспектора и ректора Петроградской Духовной Академии, он был прямым продолжателем дела и традиций, идущих от преосв. Антония Вадковского. Его простота, доступность, гуманное отношение к студентам и сослуживцам, широкая терпимость и, так сказать, интеллигентность оставили доброе и неизгладимое о нем воспоминание во всех, кто имел с ним общение в эти годы. Религиозно-философское о-во многократно видело его в своих заседаниях и ценило, как его нравственную личность, так и его церковный ум и широкую образованность. В сане епископа (Ямбургского) он состоит с 25 февраля 1901 г., а в 1905 году был назначен архиеп. Финляндским. Управление Финляндской епархией позволило ему детально ознакомиться с оригинальным устройством православных финских приходов, не похожим на устройство таковых в России. Архиепископ Финляндский, по установившемуся обычаю, является как бы бессменным членом Св. Синода и работает как в зимней, так и в летней, сессиях его. Но никто из финляндских архиепископов не работал в Св. Синоде так много, как высокопреосв. Сергий. Кажется, все комиссии по церковным реформам имели его, начиная с годов первой революции, своим членом. Он участвовал в предсоборном присутствии и до сего времени состоит председателем предсоборного совещания при Св. Синоде. Он председательствовал в миссионерском совете, в комиссии по вопросу о поводах к разводу, по реформе церковного суда и т. д. С 1913 г. он был председателем Учебного Комитета при Святейшем Синоде. Несмотря на эту массу дела, он находил время вести практическую работу по исправлению церковно-богослужебных книг, и работал здесь более всех членов комиссии. Его ученый багаж и административный опыт чрезвычайно обширны. Все, кто имел счастливый случай служить вместе с высокопреосвященным, в один голос заявляют о его уменье председательствовать в коллегиях и комиссиях: с ним приятно работать. Полное внимание к высказываемым мнениям, спокойное изложение своей мысли или убеждения без навязчивости, абсолютное отсутствие начальнического превозношения, никакого признака самодержавия, столь часто наблюдаемого у владык, — все это черты архиепископа Финляндского. Доступный для всех, он с одинаковым вниманием и благожелательностью принимал и заслуженного ректора архимандрита и исключенного семинариста. Направление его убеждений можно характеризовать, как церковно-прогрессивное. Он убежденный сторонник соборного принципа в управлении Церковью. Он был противником Григория Распутина и его компаньонов. В деле о назначении Варнавы на епископскую кафедру и о самовольном открытии им мощей архиепископ Сергий стал во главе оппозиции и составил письменный отзыв на имя государя, подписанный и другим видным членом Синода, за что удостоился высочайшей нравственной награды — выговора и неудовольствия Царского Села. В сфере духовно-учебной архиепископу Сергию приписывалось авторство проекта 1911 г. о реформе духовно-учебных заведений. Этот проект возбуждал большие неудовольствия. Но имя высокопреосвященного связано с этой реформой не совсем правильно. Творцами указанного проекта были преосвящ. Могилевский — Стефан, и Харьковский — Антоний. Что же касается архиеп. Сергия, то он был на стороне отвергнутого Синодом проекта о полном общеобразовательном курсе, который позволял бы семинаристам поступать в высшие учебные заведения, и добавочных трех классах специально-богословских. Высокопреосвященный Сергий ни у кого не заискивал. Что касается отношений его к земным выгодам и преимуществам, то оно является истинно-монашеским. Неустанно работая на пользу Церкви, он не пытался сменить бедную Финляндскую кафедру на более обеспеченную. Мало того, люди, знающие жизнь его, передают, что финское жалованье он не получает на руки, а все целиком передает на корельскую миссию, довольствуясь тем содержанием, которое получает из Синода и ведя крайне простой и невзыскательный образ жизни. Особенностью доброго и честного архиепископа является также и удивительное в его сане обстоятельство; ни одна пикантная сплетня не прилипла к его монашеской рясе, и мироносицы ни роем, ни в одиночку не тревожат его покоя. Его простое, любящее сердце и его способность понимать душу человека объединяет вокруг него самые разнообразные элементы: и простого мужичка или монаха из захолустья, и важного генерала, и старовера, и интеллигента. Известно, что освобожденный из Шлиссельбурга Новорусский нашел на первых порах себе приют и ласку у высокопреосвященного Сергия, бывали у него с доверием и другие шлиссельбуржцы, например, известный Морозов. Это сочувствие всему искреннему и достойному, равно как и несчастному, а иногда и озлобленному человечеству всегда было в нем нелицемерно истинным, чуждым рисовки или политиканства. 8-12 августа 1917 года – Владимирский Чрезвычайный Епархиальный Съезд духовенства и мирян. 9 августа состоялось торжественное избрание епископа во Владимирском Успенском Кафедральном Соборе. На избрание епископа был командирован Св. Синодом Преосвящ. Тихон, архиепископ Московский, который и прибыл во Владимир еще 7 августа в 4 часа дня. 9 августа в Успенском соборе была торжественно совершена архиеп. Тихоном в сослужении со всеми викариями Владимирской епархии и многочисленным духовенством из состава съезда божественная литургия. В собор были допущены только делегаты епархиального съезда по особым делегатским билетам; им вручены были для избрания и бюллетени, на которых они должны были написать имя избираемого — пресвитеры во время богослужения были в епитрахилях, а диаконы и псаломщики в стихарях. После литургии был совершен молебен Спасителю, Божией Матери и Владимирским чудотворцам. По окончании богослужения начался акт избрания. На солее поставлены были три урны для опускания избирательных бюллетеней. Урны в присутствии архиепископа Тихона были осмотрены и запечатаны. Вокруг каждой урны стали члены распорядительной комиссии. Избиратели вызывались по списку; подходя к урне, они предъявляли свои делегатские билеты и опускали бюллетень. Благодаря этим мерам подача избирательных бюллетеней происходила в полном порядке. Подсчет поданных записок производился комиссией под непосредственным наблюдением архиеп. Тихона. Имена кандидатов, названных в записках, громко выкликались и избиратели с живым интересом следили за течением голосования. К концу подсчета записок стало выясняться, что большинство голосов высказывается за архиеп. Сергия. Очевидно, за ночь настроение части избирателей изменилось; кандидатура епископа Андрея была снята и выставлявшие его кандидатуру накануне перешли на сторону архиеп. Сергия; на ту же сторону перешла и часть голосовавших накануне за епископа Евгения. Результаты голосования оказались следующие: архиеп. Сергий получил абсолютное большинство (307), протоиер. Налимов 204, епископ Евгений — 27. По окончании подсчета был составлен акт, который затем торжественно был прочитан с амвона протодиаконом. После этого новоизбранному Владимирскому иерарху провозглашено было трижды — «аксиос» и началось пение общим хором избирателей торжественной церковной песни «Тебе Бога хвалим»… Пение было стройное и одушевленное. Чувствовалась вся важность только что совершенного церковного акта, давно забытого в русской церкви, акта избрания паствой своего архипастыря. Для Владимирской епархии этот акт имел особенную важность: три месяца тому назад Владимирская паства в лице своих представителей на епархиальном съезде порвала общение с своим архиепископом и выразила желание избрать епископа по сердцу своему. Теперь это желание ее исполнилось: она получила право избрания и осуществила его. Совершившийся выбор, кажется, удовлетворил всех. В лице архиеп. Сергия Владимирская епархия имеет архипастыря, который будет надежным ее кормчим в устроении церковной жизни при начавшемся ее обновлении. По окончании выборов епархиальный съезд решил приветствовать своего архипастыря, просил его благословения и выразил пожелание видеть его во Владимире до окончания занятий съезда. Архиепископ Сергий в это время только что прибыл в Москву вместе с другими членами Св. Синода. Приветственная телеграмма Съезда не была принята в силу существующих распоряжений и приветствие и просьба съезда были переданы в Москву по телефону. Владыка Сергий (Страгородский) в это время был на заседании Синода. Он сообщил о своем избрании на Владимирскую кафедру Св. Синоду. Определением Святейшего синода от 10 августа 1917 года № 4961 Сергий утверждён архиепископом Владимирским и Шуйским, сменив на кафедре уволенного на покой по требованию духовенства епархии за «деспотическое» управление и грубое обращение с духовенством архиепископа Алексия III (Дородницына). Съезд был весьма обрадован возможностью видеть своего избранника-архипастыря. Вечером 9 августа выехал из Владимира архиеп. Тихон; с тем же поездом оставил Владимир и бывший архиепископ Алексий III (Дородницын). 10 августа Владимирская паства встречала уже во Владимире своего нового архиепископа. Свят. Синод в этот день утвердил его избрание, о чем сообщено было Духовной Консистории по телефону. Владыка прибыл в 4 ч. дня. На вокзале Высокопреосвященного Сергия встретили преосвященные викарии, депутация от Епархиального Съезда, Временный Исполнительный Комитет, Духовная Консистория, представители духовно-учебных заведений и пр. С вокзала Владыка проехал в собор. При входе в собор его встретил и приветствовал епархиальный съезд, от которого поднесена была новому архипастырю икона и хлеб-соль. В соборе собралось все городское духовенство. Архиепископа приветствовал речью кафедральный протоиерей. Выслушав речь, Владыка приложился к мощам и Владимирской иконе Божией Матери, вошел в алтарь. По окончании краткого молебствия он обратился к собравшимся с речью, в которой проводил мысль, что нам православным христианам нужно прежде всего искать царствия Божия, а «остальная вся», т.е. устроение внешней жизни «приложатся». Из собора архиепископ Сергий отбыл в свои покои, а вечером посетил Епархиальный съезд, где в это время происходили выборы членов на собор. Ознакомившись с ходом выборов, Владыка обратился к съезду с речью, в которой благодарил представителей клира и мирян Владимирской епархии за оказанное ему избранием на Владимирскую кафедру доверие, обещал послужить по мере своих сил Владимирской церкви и т. д. Простота и приветливость нового архипастыря произвела на съезд приятное впечатление. От имени съезда, здесь обратился с речью к архиепископу председатель бывшего в мае съезда Н. М. Георгиевский; в своей речи он указывал те мотивы, по которым Владимирская епархия остановила свой выбор на архиепископе Сергии и те чаяния, которые она возлагает на него. Одушевленным пением «ис полла эти деспота» проводили Владыку со съезда.
РЕЧЬ, произнесенная Архиепископом Владимирским и Шуйским Сергием при первом вступлении во Владимирский Кафедральный собор 10 августа 1917 года

Приветствую вас, возлюбленные братия, моя возлюбленная паства, избиратели мои, призвавшие меня на служение к вам, в вашу Владимирскую епархию. Вчера состоялось избрание мое, сегодня я здесь приветствую вас. Приехал я так скоро, повинуясь вашему зову, с одной стороны, чтобы поскорее ответить на вашу любовь своею готовностью послужить вашему спасенью, а с другой стороны потому, что до собора осталось так мало времени, что выбрать другой день для посещения трудно, а между тем оставаться на соборе и называться по имени епархии, не побывав в ней, неудобно. И вот мне хотелось повидать вас, соединиться с вами в общей молитве, дабы отсюда, напутствуемый молитвами, я мог ехать на собор. Итак, да благословит Господь Бог наше совместное первое моление и да дарует Господь Бог мне послужить в меру сил моих и духа, вашему спасению. Может быть, некоторые ждут от меня пространного слова, может быть, хотят, чтобы я объяснил, что я намерен делать, какие у меня планы относительно церковного устроения. Но я думаю, что теперь при первой встрече, слова останутся словами, так как, мало зная здешнюю обстановку, будучи мало знаком с вашими нуждами, считаю, что много распространяться нет особенной надобности и цели. И вот в настоящую минуту, когда я думаю, что мне нужно делать, как установить наши взаимные отношения, как уврачевать здешние церковные болезни, по выражению о. кафедрального протоиерея, какое лекарство, пластырь приложить к ранам, мне кажется, что все это потом сами собою обстоятельства укажут. Теперь же напомню вам слова Спасителя: ищите же прежде всего Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам (Мф. VI, 33). Если мы будем в своей жизни руководствоваться какими-нибудь земными целями, стремлениями, искать того, что присуще земле и на земле останется, то мы не достигнем той радости, того мира духовного, к которому мы стремимся, потому что земное не удовлетворит нашу душу, если только мы не будем искать Царства Божия, если не будем освещать мысли, слова, действия единым на потребу — нашей верой, нашим упованием на Бога, желанием исполнять Его волю и надеждой на Него, а не наши силы. Так обстоит и в отношении клира и мирян, архиерея и клира с мирянами. Если будем искать взаимного угождения, взаимной лести, то горе будет нам; горе будет нам, если станем строить на таком основании свои взаимоотношения, если таким цементом будем связывать себя в союз, потому что такой союз будет непрочен и наш мир будет не мир Христов и не к такому миру призывал нас Господь. Не даром Он сказал: не мир пришел я принести, но меч (Мф X, 39), т. е. пришел принести не то, что льстит друг другу, что льстит страстям, низменным привычкам. Нет, Господь пришел, чтобы послужить делу общего спасения, положить душу за спасение всех. Станем и мы во взаимных отношениях искать прежде всего Царства Божия и правды Его, будем стремиться к тому, чтобы в наших взаимных отношениях не было лицемерия, ни угодливости или еще чего-нибудь недостойного Церкви Божией. Будем искать правды Божией, любви Христовой, будем в мире друг с другом во имя Христа, будем друг другу помогать в общем спасении нашей души, и тогда все земные отношения, земные нужды найдут свое удовлетворение; тогда все у нас будет хорошо, потому что все будет согрето любовью Христовой, одушевлено благодатью Божией, направлено к той цели, к какой должно быть направлено. Царство Божие все освятит, все исправит, умиротворит страсти, даст силу и мудрость найти пути к тому, как приблизить, насколько возможно, общее спасение. И вот теперь, в первый раз молясь с Вами, я молю Господа, дабы Он открыл нам то, что открыл младенцам, что скрыто, по Его словам, от премудрых века сего (Мф. XI, 25), что составляет единое на потребу для спасения душ наших. В этом заключается главное счастье, главное, к чему мы должны стремиться. Если оно у нас есть, то все остальные отношения наши будут мирны, радостны и наша жизнь будет провозглашением Царства Божия на земле, которое откроется в будущем веке. Будем же стремиться к этому, будем помогать друг другу как взаимным усердием к вере, храму Божию, так и нашей взаимной молитвой друг за друга, потому что как пастырь обязан молиться за пасомых, так и пасомые за пастыря. Если каждому из нас в отдельности тяжело идти в гору, если слабый человек требует помощи, то тем более требует помощи тот, кто не только должен впереди идти, но и других вести, слабых поддерживать, немощных укреплять. Сколько нужно для этого силы веры, сколько духовной ревности. Вот почему нужны усиленные молитвы всех вас, чтобы Бог помог мне совершить мое служение, чтобы Ваши чаяния оправдались, чтобы Ваши молитвы были услышаны, и Владимирская церковь нашла умиротворение и исцеление и дальнейшая жизнь ее потекла бы мирно и радостно. Да благословит Господь Бог вас, да укрепит вседействующей благодатью и да поможет нам исполнить служение друг пред другом по нашей силе и по той благодати, которую Господь дал каждому из нас. Прошу ваших молитв и прошу принять меня с миром.

Речь при встрече Архиепископа Сергия в Кафедральном соборе

Ваше Высокопреосвященство! Избранник клира и мирян всей Владимирской Епархии, Вы являетесь к нам в такое время, когда Русская Православная Церковь Промыслом Божиим призвана к возрождению своей жизни в ее внешних формах и духовной сущности. Это возрождение церковной жизни в нашем Отечестве началось как бурный поток вешних вод, разрушающий ледяные оковы, и проходило во многих местах с большими потрясениями. Не избежала такого потрясения и наша Владимирская Епархия. Три месяца она болела душой, отказавшись от своего прежнего Архипастыря и ожидая замены его новым. И вот в достопамятный отныне день 9 августа Господь указал нам нового Архипастыря в лице Вашего Высокопреосвященства. И сейчас встречаем мы Вас, как вестника умиротворения, в котором мы так нуждаемся, встречаем, как архипастыря со властию — властию твердою, но вместе с тем и более всего — отеческою, властию благостною, которой мы долго были лишены и которой жаждем всей душой. Приди же к нам, нами избранный Владыка, и будь нашим Архипастырем! Приди и уврачуй недуги наши и те болезни, в которых начала возрождаться наша местная церковная жизнь, уврачуй словом твоего светлого разума, духом кроткой любви и благочестия, которым, как нам стало известным, столь богата твоя жизнь и твое служение Церкви Православной. Ваше Высокопреосвященство! Мы встречаем Вас в сем храме — одном из древнейших на Руси — храме, который за свое более чем семисотлетнее существование неоднократно бывал свидетелем избрания и поставления во Епископа как для города Владимира, так и для других городов и который в недрах своих хранит останки как избранников своих, в числе коих значатся Митрофан и Серапион, так и других святителей — людей великого ума и высокой жизни. Мы встречаем Вас в этом древнем храме, который хранит также в недрах своих и на вскрытии телеса великих устроителей земли Русской и защитников нашего отечества Благоверных Князей. Вниди в это древнейшее святилище, Владыка Святый, как достойный преемник доблестных Святителей, украшавших собой нашу древнюю Владимирскую Кафедру! Ты грядешь к нам от гробницы с мощами Св. Бл. Вел. Кн. Александра Невского! Приди же и приникни к гробницам и мощам и Сродников Его, в нетлении почивающих Благ. Князей Георгия, Андрея и Глеба. В приветственное благословение входа твоего к нам, Владыко Святый, благоволи принять от нас сретающих тебя соборного и городского духовенства и граждан — богомольцев храма сего сию Святую Икону наших предстателей и заступников пред Богом Св. Бл. Вел. Князей Алекс. Невс., Геор. Андр., Глеба и Св. Муч. Аврамия. Пусть будут они и твоими предстателями и заступниками пред Богом! Да будет же благословен вход твой к нам, Владыка Святый! Каф. Прот. М. Сперанский.

Речь, произнесенная Председателем Епархиального Съезда Н. М. Георгиевским 10 августа в зале заседания Съезда

Ваше Высокопреосвященство! Разрешите мне сказать несколько слов в ответ на Ваше простое и в то же время мудрое слово. Я, мирянин, беру на себя смелость говорить от лица всего съезда духовенства и мирян потому, что 1-й совместный Епархиальный съезд клира и мирян удостоил меня высокой чести быть председателем съезда. По уполномочию того же съезда в течение нескольких месяцев я, по мере сил, трудился в Епархиальном Исполнительном Комитете, работы которого закончились тем, что в данную минуту мы видим Ваше Высокопреосвященство на епископской кафедре древней Владимирской епархии. Позвольте же мне, Владыка, приветствовать Вас, как избранника по сердцу народному, и откровенно изложить перед Вами те чаяния и надежды, какими Владимирская паства жила эти последние месяцы. Я буду краток, потому что некоторые наши чаяния и надежды Вы, так сказать, предвосхитили и изложили в своем слове. Мы верим, что Божественная благодать, всегда немощная бракующая и оскудевающие восполняющая, даровала Вам в должной мере те высокие, истинно христианские качества духа, о которых так ярко и ясно писал св. ап. Павел в своем наставлении к Титу, епископу Критскому (1, 7 — 9 ст.). Через несколько дней на Всероссийском Поместном соборе Вы явитесь представителем Владимирской Церкви. Мы верим и надеемся, что Вы явитесь там ревностным защитником великой идеи соборности в церкви в том чистом и неприкосновенном виде, как эта идея была воплощена в жизни христиан первых веков, когда, по книге Деяний Апостольских, у всех верующих были «единое сердце и единая душа», когда и епископ, и клир церковный и «твердые в вере» миряне были едино, ибо, по слову св. Амвросия Медиоланского, вся Церковь «сообща молится, сообща работает, сообща испытуется». Мы верим и надеемся, что в настоящую тяжелую годину для нашей обновленной родины, когда — увы! Стоит она на краю бездны, когда вместе с родиной и нашей свободной Церкви Христовой грозит опасность с одной стороны — от всякого и политического и церковного «большевизма», а с другой стороны — и от притаившихся, но еще не исчезнувших «темных сил», — мы верим, что Ваше Высокопреосвященство, как верный и надежный кормчий церковного корабля среди бурного моря, поведете этот корабль по верному пути мимо многочисленных скал и камней. Мы надеемся, что на церковном корабле Владимирской епархии всегда будет развеваться флаг с девизом: свободная церковь в свободном государстве. Нам известна Ваша ученая, литературная и общественно-административная деятельность. Мы надеемся, что Ваше Высокопреосвященство употребите всю силу своего богатого разума, своего административного опыта, своего личного архипастырского влияния прежде всего на то, чтобы поддержать и укрепить истинное просвещение в духе св. Церкви Христовой. Вам более чем кому-либо другому, известно, в каком критическом, безвыходном положении находится сейчас наша духовная школа. Мы надеемся, что, благодаря Вашему административному опыту, наша приходская жизнь, только что возродившаяся в лице приходских советов, будет развиваться и укрепляться в духе истинно-христианской демократизации Церкви. Эту демократизацию мы мечтаем увидеть в идейном (а не внешнем только) единении мирян и духовенства, низшего клира и пресвитеров, всей паствы и архипастыря. При таком единении и соучастии всех в деле церковного строительства наша трехмиллионная (а если считать только сознательных взрослых верующих, то — двухмиллионная) паства Владимирская будет иметь возможность благотворно влиять не только на церковное устроение, но и на гражданский и политический строй обновленной России (разумеем выборы в Учредительное Собрание). Мы верим, наконец, что те светлые черты Вашего духа, которые проявлялись в общежитии с «униженными и оскорбленными» и даже выходцами из „»Мертваго дома», — что эти гуманные черты не только не заглохнут в душе Вашей, но еще с большей силой проявятся к «меньшей братии» отныне родной Вам Владимирской епархии. Вот, вкратце, наши чаяния и надежды. Дай Бог, чтобы под Вашим мудрым руководством, нам удалось общими усилиями воплотить в жизнь эти чаяния и надежды. От лица съезда приветствую избранного по сердцу народному. Ис полла эти, деспота.

Речь, произнесенная при встрече делегацией Епархиального Съезда Высокопреосвященного Архиеп. Сергия у входа в Кафедральный Собор

Ваше Высокопреосвященство! Идет переустройство всей нашей государственной жизни. Идет реформа всей нашей церковно общественной жизни вообще и нашей Владимирской епархии в частности. Да, реформа, коренная реформа всей нашей церковно-общественной жизни необходима: без нее невозможна никакая творческая, созидательная работа. Но никакие реформы не достигнут своих целей, если во главе Епархии не будет Архипастыря, одушевленного ревностью о славе Божией; почему наша Епархия в лице нас — своих представителей — и занялась в первую очередь избранием себе такого Архипастыря. Наш выбор остановился на Вас, Владыка. Наш выбор остановился на Вас, Владыка, как на таком Архипастыре, для которого благо Церкви прежде всего, главнее всего, дороже всего. Наш выбор остановился на Вас, Владыка, как на таком Архипастыре, который готов душу свою положить за каждую овцу своей паствы, не исключая и малых сих (указ. на псаломщ. и мирян). И мы твердо веруем, что Господь Бог поможет Вам молитвами Матери Своей, Пречистой нашей Владычицы Богородицы, потрудиться во славу Его и наше спасение и на нашей Владимирской кафедре. А. Авдиев. (После этой речи Владыке была поднесена делегатом — мирянином икона Владимирской Божией Матери).

Митрополит Сергий и Святейший Патриарх Тихон. 1918 год

28 ноября 1917 года возведён в сан митрополита. Вечером 30-го ноября 1917 г. Московския газеты принесли весть о возведении Архиепископа Владимирского Сергия, в числе пяти достойнейших иерархов Русской Церкви, в звание митрополита. Весть эта не являлась совершенно неожиданной, так как и раньше было известно о намерении высших органов церковного управления образовать несколько новых митрополичьих округов, в том числе и округа Владимирского. Но в официальной прессе, осведомляющей о деяниях Всероссийского Поместного Собора, до 30-го ноября ничего не сообщалось о решении утвердить предначертанное ранее деление Российской церкви на митрополичьи округа; а потому газетное известие до некоторой степени было новостью, к которой паства Владимирская не была подготовлена предшествующими соборными актами. Конечно, это чрезвычайно важное в истории Владимирской епархии событие не могло быть замолчано паствой Владимирской. Сейчас-же после получения газетных известий в кругах, близких к органам епархиального управления, а равно и в среде клира и мирян г. Владимира, началось оживленное обсуждение этого знаменательного события, и высказывались пожелания тем или иным способом почтить нареченного митрополитом недавно избранного архипастыря Владимирского. В субботу, 2-го декабря, когда получен был официальный указ Синода о бытии архиепископу Сергию, в воздание его особенных личных заслуг, митрополитом Владимирским, в покоях преосвященного Юрьевского Евгения собрались представители Церковно-епархиального Совета, духовной консистории и духовно-учебных заведений г. Владимира, где решено было послать митрополиту Сергию, присутствующему в Москве на Соборе, приветствие от имени Владимирской паствы. Тут-же в собрании заслушан и принят был текст приветствия, и постановлено было для принесения его делегировать в Москву двух представителей от клира и мирян. Делегатами избраны были: ректор семинарии архимандрит Герман и преподаватель семинарии С. Ф. Архангельский, которые в тот-же день вечером выехали в Москву. В воскресенье, 3-го декабря, в 1 час дня на Валаамском подворье, где имеет временное пребывание митрополит Сергий, делегаты приняты были Владыкой, имевшим на себе знак митрополичьего достоинства — белый клобук. С. Ф. Архангельским прочитано было обращенное митрополиту Сергию следующее приветствие от имени Владимирской паствы. «Ваше Высокопреосвященство, Милостивейший Архипастырь и Отец. Среди грозных волн бушующего житейского моря, готовых смыть и разрушить все устои минувших веков на Руси, незыблемой твердыней стоит Церковь Христова, и, как маяк на вершине ее, озаряет мрак и хаос современности Всероссийский Поместный Собор. Оттуда льются светлые лучи, зажигающие в духовных очах верных сынов православия надежду на спасение гибнущей родины. И Священный Собор среди всеобщей разрухи творит свою великую созидательную работу, собирая под кровом матери-церкви всех жаждущих истинного возрождения к новой жизни, всех стремящихся вступить на путь спасения. Несколько дней тому назад вся православная паства Российская была утешена восстановлением древнего первосвятительского возглавления ее саном Патриарха Всероссийского. Сердца всех верующих озарены были радостию, ибо в этом избрании великого архипастыря, молитвенника и печальника за Русь православную, в дни великих испытаний явно открыто было указание перста Божия, не отринувшего до конца зле согрешивших чад своих. Ныне эта общая радость верных душ церкви Российской усугубилась новым великим и утешительным для паствы града Владимира деянием Священного Собора, восстановившего в сем граде древний престол митрополичий. С трепетным сердцем весь Владимирская приняла это доброе и в высокой степени отрадное благовестие. Устремляя взоры свои в глубь веков, откуда блистают славой немеркнущей подвиги первоиерархов святителей Владимирских, ныне к Тебе, возлюбленному своему Архипастырю, избраннику по сердцу нашему, возведенному в высокое святительское звание, несет свои сыновние чувства глубокого уважения и благоговейного почтения Твоя Богодарованная паства, полагая в Твоей чести свою честь и в Твоем возвеличении безмерное снисхождение к своему недостоинству. Прими же от нас, любвеобильный архипастырь наш, молитвенное желание Тебе долголетия, крепости сил и мощи духовной в новом служении Твоем, дабы достойно предстоять престолу Господню за всех нас, немощных, обуреваемых и скорбных. Твердо уповаем, что трудами и молитвами Твоими Милосердный Бог воздвигнет стадо Твое из тьмы искушений в разум древнего хождения в страхе Божием, в преданности Церкви Христовой и многострадальной родине нашей». Выслушав это приветствие, митрополит Сергий обратился к делегатам с ответным словом. В своей задушевной речи владыка просил передать пастве Владимирской благодарность за выраженные в приветствии чувства; сказал, что он также разделяет общую радость по поводу знаменательного события восстановления митрополии во Владимире, видя в этом достойное воздаяние чести древнему городу, украшенному великими святынями, городу, начертавшему дорогие страницы на хартии седой истории укрепления на Руси основ веры православной и начал государственности. Владыка выразил надежду, что пастыри и паства Владимирская усугубят свои молитвы за него, дабы успешнее в наши смутные дни совокупными силами творилось дело Божие в пределах Владимирских, и чтобы верные сыны Церкви Христовой явили себя в годину тяжелого лихолетья оплотом веры и добрых навыков древнего благочестия и тем возвратили торжество попираемой правде Божией. 7 декабря 1917 г. избран членом Священного синода, разделив третье место по числу поданных за него голосов с архиепископами Анастасием и Евлогием. В декабре 1917 года был избран членом Учредительного собрания по нижегородскому округу. Участия в работе Собрания не принимал. В 1922-1936 гг. на канонической территории Владимирской епархии существовала
обновленческая «Владимирская епархия»
. Ее возглавляли архиереи — митрополит Владимирский и Шуйский Сергий (Страгородский) в 1922-1923 гг.; епископ Муромский Серафим (Руженцов) в 1922-1924 гг. … Алексий (Сергеев) с 14 сентября 1937 года — епископ Ивановский. В 1938 году отошел от митрополита Сергия: после того как он увидел в советских газетах имя патриаршего местоблюстителя среди «шпионов и диверсантов», он поспешил объявить о разрыве с ним и провозгласил «автокефалию» в Иванове. В 1939 году запрещен в священнослужении и предан суду архиереев. Акт запрещения подписали: митрополит Сергий (Страгородский), митрополит Алексий (Симанский), архиепископ Палладий (Шерстенников). Святители, священство, служители Владимирской Епархии Владимирская епархия.

Copyright © 2021 Любовь безусловная

церковные должности

В 1907 году возглавил созданную Святейшим Синодом Комиссию по исправлению богослужебных книг, которая успела «исправить» Постную и Цветную Триоди, Октоих, Праздничную и сентябрьскую Минеи.

С 6 мая 1911 года — член Святейшего Синода.

После Февральского переворота был единственным членом Святейшего Синода, оставленным революционным обер-прокурором Владимиром Львовым после роспуска старого состава. Новый Синод во главе с митр. Сергием (Страгородским) писал: «При изменившемся государственном строе Русская Православная Церковь не может уже оставаться при тех порядках, которые отжили свое время».

На Поместном Соборе кандидатура митр. Сергия (Страгородского) была выставлена при выборах Всероссийского Патриарха. Член Священного Патриаршего Синода.

С 10 декабря 1925 года, после ареста Патриаршего Местоблюстителя сщмч. Петра (Полянского), — заместитель Патриаршего Местоблюстителя.

В ноябре 1926 года митр. Сергий (Страгородский) был вновь арестован. 27 марта 1927 года выпущенный на свободу снова вступил в управление церковью на правах заместителя Патриаршего Местоблюстителя.

18 мая 1927 года организует «Временный Патриарший Священный Синод». 29 июля 1927 года выпускает ставшее печально знаменитым «Послание Православным Архипастырям, Пастырям и пасомым Московского Патриархата» (Декларацию 1927 года).

После ложного известия о кончине сщмч. Петра (Полянского) в 1936 году издан «Акт о переходе прав и обязанностей Местоблюстителя патриаршего престола Православной Российской Церкви к Заместителю патриаршего Местоблюстителя, Блаженнейшему митрополиту Московскому и Коломенскому Сергию (Страгородскому)».

Сергий (Страгородский), патр. О полномочиях Патриаршего Местоблюстителя и его Заместителя. ЖМП №01

Автор:Сергий (Страгородский), патриарх

ОФИЦИАЛЬНЫЙ ОТДЕЛ

О полномочиях Патриаршего Местоблюстителя и его Заместителя

По действующим церковным правилам титул Местоблюстителя Патриаршего престола усвояется иерарху, который временно исполняет обязанности первого епископа данной Церкви Sede vacante, то есть в период времени с освобождения Патриаршей кафедры (за смертью или уходом Патриарха от должности) и до избрания нового Патриарха. Предусматривается должность Местоблюстителя и Положением о нашем высшем управлении, выработанным на Соборе 1917–1918 годов. Как будто бы следует этому общецерковному порядку и иерарх, назначенный завещанием Святейшего Патриарха исполнять обязанности первого епископа нашей Русской Церкви. Но недаром его титул – «Патриарший Местоблюститель», а не «Местоблюститель Патриаршего престола», как предусмотрено правилами. Эта с виду незначительная разница намекает на весьма существенное различие в объеме полномочий нашего Патриаршего Местоблюстителя от обычного Местоблюстителя. I. Правила, как и всегда, предусматривают церковную жизнь в ее нормальном течении. Предполагается, что рядом с Патриархом в наличии находится известное разделяющее с ним труды по управлению соборное или коллегиальное учреждение, называемое в разных Церквах различно: Архиерейский Собор, Священный Синод, а у нас совместно действующие Священные Синод и Высший Церковный Совет. Со смертью Патриарха вся полнота канонической власти, строго говоря, переходит к этому учреждению, и оно из своей среды избирает Местоблюстителя. Во всех соответствующих случаях Местоблюститель выступает как временный Предстоятель данной Поместной Церкви, как ее первый епископ. Но, конечно, он не пользуется авторитетом Патриарха, потому что избирается только на время, до избрания нового Патриарха, то есть у нас месяца на три, а в других Церквах – и на более короткий срок. Не пользуется он и всею полнотою Патриаршей власти, потому что остается членом Синода и его Представителем и может действовать только по полномочию Синода и нераздельно с ним. Эту ограниченность полномочий Местоблюстителя подчеркнул наш Собор 1917–1918 годов, определив, что Местоблюститель не имеет Патриаршего права возношения его имени по всем церквам Патриархата*, а также права обращения от своего имени с посланиями ко Всероссийской пастве. И то и другое Местоблюстителю предоставляется только совместно со Священным Синодом. Само собою понятно, что у такого Местоблюстителя не может быть заместителей. Источник его полномочий – Синод – в случае нужды всегда может перенести эти полномочия на другое лицо с тем же титулом. II. Наш «Патриарший Местоблюститель» получил свои полномочия не от Синода и не совместно с Синодом, а непосредственно от Патриарха. Знаменательно, что ко дню смерти Патриарха из всего столь широко на Соборе задуманного аппарата остался один Патриарх. Он один сохранил свои полученные от Собора полномочия на управление Российской Церковью. Срок полномочий Членов Синода и Высшего Церковного Совета уже давно истек, и они не могли более принимать участия в управлении. Существовавший при Патриархе Синод из трех архиепископов, а потом – митрополитов, полномочий от Собора не имел, был собран по личному приглашению Почившего и с его смертью терял полномочия. Таким образом, рядом с Патриархом не оказывалось Собором уполномоченного учреждения, которое бы, участвуя в высшем управлении Церковью, могло автоматически принять от Патриарха всю полноту порученной ему Собором Патриаршей власти и соблюсти ее до избрания нового Патриарха, избрав Местоблюстителя. Оставался единственный путь к сохранению этой власти: личным Патриаршим распоряжением указать лицо, которое бы по смерти Патриарха восприняло всю полноту Патриаршей власти для передачи будущему Патриарху. Это Почивший сделал своим завещанием. Так как вопрос шел именно о том, чтобы сохранить для Русской Церкви не в теории, но и на практике, в действии учрежденную Собором Патриаршую власть во всей ее полноте, то в завещании и говорится определенно о переходе к одному из указанных кандидатов всех прав и обязанностей Патриарха без каких либо ограничений. Завещание не усваивает будущему носителю Патриаршей власти титула Местоблюститель, что давало бы повод приравнивать к обыкновенному Местоблюстителю и тем ограничивать его права. Уже сам Владыка Митрополит Петр при вступлении в должность избрал для себя такой титул, может быть желая этим показать, что он совсем не намерен присваивать Патриаршей власти пожизненно, а смотрит на себя только как на временного носителя этой власти для передачи будущему Патриарху. По прямому же смыслу завещания он бы должен был именоваться: «Исправляющий должность Патриарха» со всеми правами, этой должности присвоенными, в том числе и с правом обращения ко Всероссийской пастве лично от себя с посланиями и с правом возношения его имени во всех церквах Патриархата. III. Некоторые выражают сомнение в канонической состоятельности такой единоличной передачи Патриаршества. 23 правило Антиохийского Собора, говорят они, прямо запретило епископу поставлять себе преемника и объявило такое постановление недействительным. Но правило запрещает епископу поставлять преемника, как бы своего наследника, по кафедре, и понятно, почему. Во-первых, епископ не должен рассматривать собственность Божию и Церковь Божию как свое личное достояние (тем более что с занятием кафедры тогда соединялось и распоряжение всем принадлежавшим кафедре и имуществом), как это и говорится в 76-м Апостольском правиле. Во-вторых, единоличное замещение кафедры нарушает права клира и мирян, а равно собора епископов, которым по установленному порядку предоставлено избирать и поставлять епископов на вдовствующие кафедры. Между тем почивший Патриарх, передавая в силу сложившихся обстоятельств единолично Патриаршую власть, ни одним словом не коснулся кафедры Московского Патриарха. Она до сих пор стоит незанятая. Это, кстати, питает и особенное отношение к почившему со стороны верующих москвичей. Не справляясь, конечно, с установленным в Церкви порядком, они до сих пор называют почившего «Великим Господином и Отцом нашим, Московским и всея России Патриархом». Для них Патриаршая кафедра до сих пор как бы числится за почившим, и они отнюдь не приравнивают к нему наличных носителей Патриаршей власти. Значит, когда соберется наш Поместный Собор, он будет иметь полную возможность избрать на пустующую Московскую кафедру нового Патриарха, и завещание почившего ни в какой мере не помешает такому избранию. Главное же, передачу Патриаршей власти нельзя считать в собственном смысле единоличным действием почившего. Он, во-первых, имел на то особое поручение от Собора 1917–1918 годов, предложившего ему такую передачу власти временному носителю в случае, когда не окажется в наличии Собором уполномоченного учреждения. А во-вторых, Патриаршее завещание при его вскрытии было единогласно утверждено соборным мнением целого сонма архипастырей, собравшихся на погребение Патриарха. Тогда составлен был и письменный акт, в котором, между прочим, отмечалось, что завещание должно иметь силу, так как у почившего не было иного способа сохранить в Русской Церкви законное преемство Патриаршей власти и что поэтому митрополит Петр, на которого выпал жребий, не имел права уклониться от возлагаемого послушания. Таким образом, наш Патриарший Местоблюститель есть законный, канонически бесспорный носитель Патриаршей власти во всей ее полноте, и должность такого Местоблюстителя должна в нашей Церкви сохраниться до замещения Московской Патриаршей кафедры установленным путем. IV. Было бы такой же ошибкой и в определении полномочий Заместителя исходить из титула. В качестве технического термина слово «Заместитель» (как и «Местоблюститель») обычно означает должность с правами, более или менее ограниченными сравнительно с тем, кого замещают. Исходя из этого технического смысла, некоторые и пытались утверждать, что и Заместитель Патриаршего Местоблюстителя уполномочен последним вершить только дела так называемые текущие и не может брать на себя решения дел принципиальных и общецерковных. Но достаточно сказать, что в распоряжении Митрополита Петра от 6 декабря 1925 года, которым переданы мне обязанности Местоблюстителя, я не назван Заместителем. Так называть себя я стал по собственному почину. Можно спорить, насколько удачно я выбрал название для своей должности, но совершенно неправильно этим случайно явившимся названием определять объем переданных полномочий. Единственно законным определителем в данном случае может быть только вышеупомянутый документ от 6 декабря. В нем мы читаем: «В случае невозможности по каким либо обстоятельствам отправлять мне обязанности Патриаршего Местоблюстителя, временно поручаю исполнение таковых обязанностей» такому-то. Обязанности передаются, как видим, без всякой оговорки, очевидно, в том же виде и объеме, в каких их нес сам Местоблюститель. Документ оставляет за Местоблюстителем лишь его титул и право возношения его имени по всем церквам Патриархата. В отношении же объема передаваемых полномочий наш документ существенно разнится от известной резолюции Митрополита Петра от 1 февраля 1926 года. В этой резолюции, проектируя передать высшее управление Церковью коллегии из трех архиереев, Местоблюститель совершенно определенно указывает, что коллегии этой он вверяет только текущие дела, дела же принципиальные и общецерковные оставляет за собой. Такой оговорки в документе от 6 декабря нет, да и по существу дела ее не могло быть. Ведь у нас существует постановление Патриарха и Синода от 5/18 мая и 7/20 ноября 1920 года за № 362, по которому предоставлялось епархиальным архиереям вершить все дела (а не только текущие), когда прекратится административная связь епархии с центром. Какой же был бы смысл нагромождать лишнюю инстанцию – Заместителя, если бы последний не мог ничего делать больше предоставленного каждому епархиальному архиерею. К тому же выводу о полномочиях Заместителя приводит нас и историческая аналогия. Как известно, Заместителем Патриарха начал себя именовать в 1922 году покойный митрополит Ярославский Агафангел, которого Святейший Патриарх, «вследствие крайней затруднительности в церковном управлении, возникшей от привлечения Патриарха к гражданскому суду», счел полезным для блага Церкви поставить во главе церковного управления. Титул Заместителя опять-таки в грамоте Патриарха не был указан, а был избран самим митрополитом Агафангелом. Однако, определяя свои полномочия не по техническому значению слова «Заместитель», а по существу дела, митрополит Агафангел «почитал своим долгом… созыв Всероссийского Поместного Собора», который должен был дать решение всех принципиальных вопросов. Таким образом, Заместитель Патриарха, еще здравствующего, но устранившегося от управления из-за предания его гражданскому суду, признает себя облеченным всею полнотою Патриаршей власти, до созыва Поместного Собора включительно. Даже на этот созыв он не считает необходимым во что бы то ни стало добиваться каких либо указаний от Патриарха, а между тем Собор полномочен поставить вопрос и о суде над самим Патриархом. Настоящее положение нашего церковного управления – во главе с Заместителем здравствующего, но устранившегося от дел Местоблюстителя – до тождества аналогично положению управления в 1922 году при устранившемся Патриархе и фактически управлявшем Заместителе. Нет поэтому никаких оснований утверждать, будто теперешний Заместитель в отличие от тогдашнего должен почитаться ограниченным в правах, хотя бы в документе, передающем власть, и не было никаких оговорок об ограничении (как не было их и в 1922 году). Таким образом, по документальным нашим данным, Заместитель облечен Патриаршей властью в том же объеме, как и заменяемый им Местоблюститель. Да и существом дела это требуется, иначе не было бы ответственного кормчего у церковного корабля, и тогда не было бы и цели вообще кому бы то ни было передавать власть. Различие между Местоблюстителем и его Заместителем не в объеме Патриаршей власти, а только в том, что Заместитель является как бы спутником Местоблюстителя: сохраняет свои полномочия до тех пор, пока Местоблюститель остается в своей должности. Ушел Местоблюститель от должности (за смертью, отказом и подобным) – в тот же момент прекращаются полномочия Заместителя. Само собою понятно, что с возвращением Местоблюстителя к управлению Заместитель перестает управлять. За распоряжения своего Заместителя Местоблюститель ни в какой мере не может быть ответственным и потому нельзя ожидать или требовать, чтобы Местоблюститель вмешивался в управление и своими распоряжениями исправлял ошибки Заместителя. Такое вмешательство повело бы только к еще большему расстройству церковных дел и к анархии, как и всякое двоевластие. Как самостоятельный правитель, Заместитель сам и отвечает за свое правление перед Поместным Собором. Конечно, порядок вещей, когда Церковь управляется Заместителем, нельзя признать нормальным. Такой порядок может быть терпим лишь в качестве меры временной и переходной. То же самое можно сказать и об управлении при Местоблюстителе. Было бы очень плохо, если бы Заместитель и Местоблюститель были заинтересованы в том, чтобы сохранить такой порядок на возможно более продолжительное время. Наш архипастырский долг думать о скорейшем созвании Поместного Собора, который, правда, освободил бы нас от столь высоких полномочий, но зато привел бы управление нашей Церкви в нормальный порядок.

Митрополит Сергий

* По обычаю, установившемуся в нашей Русской Церкви. В других Православных Церквах практика другая: там имя Патриарха возносится только в церквах его собственной епархии, в других же епархиях поминает Патриарха только епархиальный архиерей, клир архиерея.
Страница сгенерирована за 0.06 секунд !

церковные реформы

В 1904 году мнение митр. Сергия (Страгородского) легло в основу записки председателя комитета министров Сергея Витте «О современном положении Православной Церкви». В ней предлагалась программа реформ: обновление прихода, децентрализация управления, преобразование духовных школ. На записку Сергея Витте возражал Константин Победоносцев, отрицавший факт стеснения Церкви государством.

В ходе Архиерейского опроса в 1905 митр. Сергий (Страгородский) заявил, что считает необходимым на предстоящем Соборе обсудить вопрос об упрощении богослужебного славянского языка и о предоставлении права, где того пожелает приход, совершать богослужение на родном языке.

Декларация 1927 года

Основная статья: Декларация 1927 года

21 октября 1927 год митр. Сергий (Страгородский) издает указ о добавлении в ектению прошения «О Богохранимей стране нашей, властех и воинстве ея, Господу помолимся». Тем же указом запрещается поминовение по церквам заключенного духовенства, потому что, по разъяснению митр. Сергия (Страгородского), из этого делали политическую демонстрацию.

В интервью 15 февраля 1930 года газете «Известия» митр. Сергий (Страгородский) утверждал, что гонения на религию в СССР никакого не было и нет. На вопрос: »Верно ли, что безбожники закрывают церкви, и как к этому относятся верующие?», митр. Сергий (Страгородский) отвечал: «Да, действительно, некоторые церкви закрываются. Но производится это закрытие не по инициативе власти, а по желанию населения, а в иных случаях даже по постановлению самих верующих». О Новых мучениках и исповедниках Российских митр. Сергий (Страгородский) сообщал: «Репрессии, осуществляемые Советским правительством в отношении верующих священнослужителей, применяются к ним отнюдь не за их религиозные убеждения, а в общем прядке, как и к другим гражданам за различные антиправительственные деяния».

патриарх Сергий (Страгородский)

В миру Страгородский Иван Николаевич, в Нижегородской губернии в городе Арзамасе, в семье протоиерея Николая Страгородского, где получил глубокое религиозное воспитание.

Первоначальное образование получил в приходском, а затем в Арзамасском духовном училище.

В августе 1880 года поступил в Нижегородскую духовную семинарию

В 1886 году поступил в Санкт-Петербургскую духовную академию на историческое отделение.

30 января 1890 года — пострижен в монашество с именем в честь преподобного Сергия Валаамского, будучи студентом 4-го курса академии, а 21 апреля рукоположен во иеромонаха.

9 мая 1890 года окончил духовную академию со степенью кандидата богословия.

13 июня 1890 года был назначен в Японию членом Православной духовной миссии. Центром его деятельности стал зарождающийся приход в Киото.

В декабре 1891 года — назначен судовым священником на корабль «Память Азова».

В 1893 году вызван в Санкт-Петербург и назначен исполяющим должность доцента по кафедре Священного писания Ветхого Завета к С.-Петербургской духовной академии.

13 декабря 1893 года назначен исполняющим должность инспектора Московской духовной академии.

21 сентября 1894 года возведен в сан архимандрита и назначен настоятелем Русской посольской церкви в Афинах.

В 1895 году удостоен степени магистра богословия за диссертацию «Православное учение о спасении».

В 1897 году вторично назначен в Японию помощником начальника духовной миссии святителя Николая Японского. В 1898 году служил в Осаке.

29 июля 1899 года определен ректором Санкт-Петербругской духовной семинарии.

6 октября 1899 года назначен инспектором, а 21 января 1901 года — ректором Санкт-Петербургской духовной академии.

25 февраля 1901 года хиротонисан во епископа Ямбургского, викария Санкт-Петербургской епархии. Чин хиротонии совершали: митрополиты Петербургский Антоний, Киевский Феогност и Московский Владимир, архиепископ Холмский Иероним, епископы Кишиневский Иаков, Гдовский Вениамин, Нарвский Никон, Сарапульский Владимир и епископ Борис.

В ноябре 1901 — апреле 1903 года вёл религиозно-философские собрания представителей духовенства и общественности созданные по инициативе ряда деятелей творческой интеллигенции для обсуждения проблемы взаимоотношения Церкви, интеллигенции и государства; свободы совести; Церкви и брака; христианской догматики и мн. др. После 22 заседаний собрания были прекращены по личному распоряжению обер-прокурора Синода К. П. Победоносцева.

С 6 октября 1905 г. — архиепископ Финляндский и Выборгский.

В 1906 г. участвовал в сессии Святейшего Синода, председательствовал в Учебном Комитете, одновременно занимаясь исправлением текста богослужебных книг.

С этого же года состоял Почетным членом Спб духовной академии.

С 6 мая 1911 г. — член Святейшего Синода.

В марте 1912 г. назначен Председателем Предсоборного совещания при Синоде.

6 мая награжден бриллиантовым крестом для ношения на клобуке.

4 апреля 1913 г. назначен Председателем Миссионерского Совета при Святейшем Синоде. 14 января 1915 г. — cогласно просьбе, освобожден от должности Председателя Миссионерского Совета.

В 1917 — 1918 годах — участник Всероссийского Священного Собора в Москве

С 10 августа 1917 года — архиепископ Владимирский и Шуйский.

28 ноября 1917 года был возведен в сан митрополита.

Совратился в обновленческий раскол, издав 16 июня 1922 года в Нижнем Новгороде воззвание о признании каноничности живоцерковно-обновленческого ВЦУ вместе с Евдокимом (Мещерским), Серафимом (Мещеряковым) и Макарием (Знаменским). 27 августа 1923 году принес покаяние и был присоединен к Церкви.

С 18 марта 1924 года — митрополит Нижегородский.

С 10 декабря 1925 года — заместитель Патриаршего Местоблюстителя.

С ноября 1926 года епархией не управлял.

С 27 марта 1926 года снова вступил в управление Русской Церковью, как заместитель Патриаршего Местоблюстителя.

15 февраля 1930 года дал интервью представителям советской печати, которое на следующий день было опубликовано в «Известиях.» В интервью он заявил:

«Гонения на религию в СССР никогда не было, и нет… Репрессии, осуществляемые Советским правительством в отношении верующих и священнослужителей, применяются к ним отнюдь не за их религиозные убеждения, а в общем порядке, как и к другим гражданам за разные противоправительственные деяния… К сожалению, даже до сего времени некоторые из нас не могут понять, что к старому нет возврата, и продолжают вести себя, как политические противники Советского государства».

12 апреля 1932 года постановлением за № 60/б награжден предношенем креста при богослужении. С того же года титуловался Горьковским и Арзамасским.

27 апреля 1934 года ему присвоен титул Блаженнейшего митрополита Московского и Коломенского, с правом ношения двух панагий.

22 июня 1941 года в первый день Великой Отечественной войны, ещё до первого военного обращения к народу И. В. Сталина, выступил с «Посланием пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви», которое было в тот же день разослано по всем приходам. В кратком пламенном послании архипастырь подчеркнул что «всякий может и должен внести в общий подвиг свою долю труда, заботы и искусства» и заключил: «Церковь Христова благословляет всех православных на защиту священных границ нашей родины. Господь нам дарует победу».

8 сентября 1943 года Собором русских иерархов был избран патриархом Московским и всея Руси. 12 сентября того же года состоялась его интронизация в Московском кафедральном Богоявленском соборе.

Скончался 15 мая 1944 года, в 6 ч. 50 м., от кровоизлияния в мозг. 18 мая того же года был погребен в Николаевском приделе Московского Патриаршего Богоявленского собора.

Первые годы управления митрополита Сергия Русской Православной Церковью были годами больших разногласий между иерархами, бурных колебаний и расколов. Далеко не все признали митрополита Сергия законным главой Церкви с того самого момента, когда он принимал управление, а многие отделились от него в последующие годы, особенно после декларации, выпущенной им 16/29 июля 1927 года.

Его собственная ошибка, временное отпадение в обновленческий раскол, сыграла немалую роль в этих событиях, так как поколебала доверие к нему в сознании отдельных иерархов и рядового духовенства.

Григорианский раскол, возникший раньше всех расколов этого периода, имея легальный орган управления, зарегистрированный гражданской властью, опирался на это преимущество до того момента , когда зарегистрировал Временный Патриарший Синод и тем выбил почву из-под ног григорианского ВВЦС. Затем возник ленинградский раскол иосифлянство, увлекшее небольшое число епископов, священников и мирян.

Отделение ярославской группы во главе с митрополитом Агафангелом было хотя и кратковременным, но тоже болезненным.

Прекратил общение с митрополитом Сергием уважаемый всеми митрополит Кирилл (Смирнов), бывший ранее первым кандидатом на пост Патриаршего Местоблюстителя. Отходили и другие лица и группы, меньшие по количеству входивших туда иерархов (Викторианский раскол, Даниловская и Мечевская группировки и другие).

Наиболее умеренная часть оппозиционеров продолжала признавать митрополита Сергия законным главой Церкви, хотя и с большой горечью в душе, считая некоторые его действия и распоряжения неправильными.

Отколовшиеся в разной степени удалялись от митрополита Сергия и возглавляемой им Церкви, причем самые крайние из них доходили до того, что действия митрополита Сергия считали изменой православию, его самого чуть ли не предтечей антихриста, молитвенное общение с его сторонниками — грехом, а таинства совершаемые ими — безблагодатными.

Вполне понятно, что эти расколы, отходы и резкие обличительные письма, которые писали митрополиту Сергию недовольные им епископы тяжело действовали на его моральное состояние. Тяжесть эта усугублялась еще и тем, что среди отходивших были и хорошие пастыри, проявившие себя наиболее стойкими во время борьбы с обновленчеством, и уважаемые иерархи, из которых некоторые были лично близки и дороги митрополиту Сергию.

Из тех, которые остались верными ему, как законному главе Церкви, многие все-таки осуждали его поступки и выступления, но говорили, что это его личный грех, за который он сам будет держать ответ перед Господом. Ереси он никакой не проповедует, поэтому нельзя прерывать с ним молитвенного общения.

По отношению ко всем иерархам, отделившимся от общения с Заместителем Патриаршего Местоблюстителя митрополит Сергий держался такого метода: Сначала он писал им, затем увещевал, просил отказаться от принятого ими неправильного пути. Указывал на большой церковный вред, причиненный расколами. Если не действовали ни увещания, ни предупреждения , то созывалась сессия Синода и выносилось постановление о лишении виновных кафедр и запрещении их в священнослужении.

Многие из увещательных писем митрополита Сергия были проникнуты глубоким чувством, как например, его письмо к митрополиту Агафангелу, в котором увещающий пишет:

«Мы с Вами подошли уже к той черте, когда остается только одно: дать ответ на судище Христовом. Во имя этого нашего общего упования и во имя блага святой церкви прошу Вас и молю не разрывайте общения с нами, не переходите на сторону наших врагов».

В середине 1930-х проездом из северных лагерей во Владимирскую ссылку в Москве находился архиепископ Филипп (Гумилевский); он зашел в канцелярию митрополита Сергия в Бауманском переулке, надеясь увидеть владыку, но тот был в отъезде. Тогда архиепископ Филипп оставил митрополиту Сергию письмо, в котором были такие строки: «Дорогой Владыко, когда я думаю о Вас, стоящем на ночных молитвах — я думаю о Вас, как о святом праведнике; когда же я размышляю о Вашей повседневной деятельности, то я думаю о Вас, как о святом мученике…» На следующий день митрополит Сергий прочитал письмо, растроганно прижал его к груди и сказал: «С таким письмом и на Страшный Суд предстать не страшно». Потом подал письмо отцу Сергию Лебедеву и сказал: «Подшей-ка, Сережа, в мое личное дело. Много будут судить обо мне, пусть хоть эти добрые слова прочтет кто-нибудь». Позднее отец Сергий, глубоко уважавший и любивший обоих — и автора письма, и адресата — рассказывал об этом своим близким.

воззрения

митр. Сергий (Страгородский)
В случае митр. Сергия (Страгородского) налицо полное соответствие учения и жизненного пути. В его изложении нравственный монизм приобретает подчеркнуто аморальный смысл. Как до него Барух Спиноза и Фридрих Шлейермахер, митр. Сергий (Страгородский) понимает грех как чувство дискомфорта, внутренней раздвоенности. Поэтому если греховный поступок не вызывает этого дискомфорта, то и греха в нем нет. В этом смысле греха и зла в мире просто нет: нам лишь кажется, что он существует.

Для митр. Сергия (Страгородского) «раскаяние, покаяние имеет тот смысл, что благодаря возвышению человека к истине преступление осознается им как в себе и для себя преодоленное, не имеющее само по себе силы». Он всегда остается в рамках естественного объяснения: переворот в душе человека – это и есть прощение (оставление) грехов: «Благодаря этому перевороту в душе человека и грехи ему оставляются», оставляются в том смысле, что он сам оставил грех и больше не грешит. «Прежние грехи человек бросил и потому они ему не считаются,- вместо же греха у него теперь решение служить Богу».

Грех помнится, и потом грех забывается: «Грех в буквальном смысле удаляется от человека, перестает быть частью его внутреннего содержания». В этом и состоит, согласно митр. Сергию (Страгородскому), прощение греха: «Нить жизни человека как бы прерывается, и образовавшееся у него греховное прошлое теряет свою определяющую принудительную силукак бы выбрасывается из души, становится чуждым для человека».

Митр. Сергий (Страгородский) рассматривает грех натуралистически и приходит к выводу о его неустранимости. Грехи, для митр. Сергия (Страгородского), неуничтожимы: «На последнем суде раскроется книга жизни каждого, и каждый даст ответ за всякое дело и слово, за всякую мысль, как бы ничтожна и мимолетна она ни была. Совершенного нельзя назвать несовершенным».

Поскольку митр. Сергий (Страгородский) отрицает всякое значение Христовой Жертвы, кроме воодушевляющего, то оказывается, что за грех нет и не может быть никакого удовлетворения: «человек ничем не удовлетворил Богу за свой грех». Удовлетворение правде Божией митр. Сергий (Страгородский) отвергает как ненужное: «Причина наказания… не в необходимости как-нибудь удовлетворить правде Божией (ведь этого удовлетворения нет и после покаяния), а в том, что грешник не кается, продолжает пребывать во грехе и тем отчуждает себя от жизни Божией».

Все вместе это оставляет человека с его грехами без всякой сверхъестественной помощи Божией.

Избавиться от греха никак невозможно, но, учит митр. Сергий (Страгородский), можно узнать о милости: «Человек ничем не удовлетворил Богу за свой грех: милость Божию он только узнает, а не заслуживает». Милость же понимается митр. Сергием (Страгородским), как знание о том, что грех не имеет значения и веса, и следовательно, грех не препятствует спасению, а лишь приводит к большему смирению: «Совершенного греха нельзя назвать несовершенным. Но это раскрытие жизни для одних будет только источником смирения, только приведет их к сознанию незаслуженности помилования и тем еще теснее привяжет их к Богу; для других же обличение совести на суде принесет отчаяние и окончательно отторгнет их от Бога и царствия. «И идут сии в муку вечную, праведницы же в живот вечный». Кто куда направлен был душой, туда и поступает».

По системе митр. Сергия (Страгородского), грехи не прощаются, а остаются, и «спасение» происходит помимо их. Сама Христианская вера становится способом узнать, что грех не препятствует общению: «Вера во Христа является тем средством, чрез которое человек узнает волю Божию, то есть то, что содеянный грех отнюдь не препятствует сближению Бога с человеком, что Бог простил грех и все Свое домостроительство направляет к тому, чтобы как-нибудь возвратить к Себе греховного человека».

светская мистика

Мистика прошлого и настоящего у митр. Сергия (Страгородского) сводится к тому, что невозможно и не нужно лично предстоять пред Богом. Предстояние пред Богом, память о Боге, страх Божий не поддаются освоению в светских терминах, которые предлагает митр. Сергий, а только в христианских богословских, которые митр. Сергием отвергаются как схоластические.

концепты

Антиюридизм, Доброделание из-за наград отрицание, Мистика времени, Мистика процесса, Практика, Предательство Новомучеников

патологическая речь

штампы

Дело

Но, если дело Христа и дело человека суть понятия правового порядка, то они взаимно исключают друг друга: насколько возрастает цена заслуг человеческих, настолько является ненужной заслуга Христа; Христос пришел потому, что человек не мог сам спастись. А между тем Слово Божие и совесть требуют и того, и другого, и именно совместно, и именно в качестве непременных причин спасения человека[8].

ругательные слова

теория

• Тот, кто хочет узнать истинное существо католичества, протестантства или Православия, тот должен обратиться не к теоретическому
  их учению, а к их понятию о жизни… Ведь, не от filioque католичество, а наоборот… Точно так же и Православие узнается не из его
  теоретического
  учения[8].

юридизм

• Жизнь Церкви так сложилась, что вполне законное и вполне понятное применение к духовному развитию членов Церкви послужило источником того коренного заблуждения, которое теперь отличает христианство западное; на этой почве развилась правовая (юридическая)
  постановка учения о спасении[8].
• При правовом
  жизнепонимании, и нельзя понять, почему Слово Божие и вся отеческая литература с такой силой настаивает на том, что человек спасается только верой во Христа и только в церкви[8].

дискурс

• Нет ничего случайного
• Сергианство

приемы патологической речи

приемы цитирования
Свт. Серафим (Соболев) сообщает о неправильном методе митр. Сергия в пользовании святоотеческим учением, одностороннем и отрывочном приведении цитат без их связи с воззрением Святых отцов на совершение нашего спасения[9].

библейская аллюзия

• И бесы веруют и трепещут (Иак. 2:19)

патологический словарный запас

Воздаяние, Возмездие, Возрождение, Дело Христа, Заслуга, Монархический строй, Обыденный, Потусторонность, Право, Правовой, Самость, Спасать Церковь, Старое, Теоретический, Удовлетворение, Юридический

цитаты

Святая Русь и для меня дорога не менее, чем всем Вам. Но я помню совет премудрого, нельзя плакать без конца об умершем и думать только нем, наши силы и способности принадлежат жизни, и мы должны к ней обратиться. Страница со Святой Русью уже перевернута, и будет безумием и с нашей стороны отрицать это… теперь это было бы отрицанием факта, то есть нежеланием подчиниться свершившейся воле Божией.

Пора уже убедиться, что возврата к старому не может быть. Сетования и заботы о бывшем государстве, которого уже нет, предоставим тем, кто имеет к тому досуг; нас же, обязанных служением Церкви, воля Божия призывает думать прежде всего и более всего о Церкви, всецело отдаться ее устроению.