Плод веры. Священник Стефан Домусчи. Часть 2
Аудио |
Иерей Стефан Домусчи, кандидат богословия, кандидат философских наук, преподаватель Московской духовной академии, размышляет о том, зачем человеку совесть, а также рассказывает о своей замечательной многопоколенной священнической семье.
– В этой программе мне бы хотелось коснуться очень важной темы, связанной с определением границ свободы творчества. Я знаю, что Вы подготовили доклад на эту тему. В свете последних событий – появление карикатур, различные перфомансы и акции – как можно определить границы, за которые не стоит выходить?
– Эти границы определяются не какими-то объективными законами, а теми представлениями о Боге, о мире и о себе самом, которые есть у человека.Найти какие-то объективные границы научного исследования, творчества или определить, что является творчеством, а что не является, невозможно. Если мы объективными научными методами не можем доказать существование Бога, то каким же образом мы сможем доказать, что что-то хорошо, а что-то плохо?
Здесь надо, наверное, вспомнить выражение Иустина мученика. В разговоре с иудеем Трифоном он сказал, что доказательства оскорбляют истину. Речь идет о том, что если нечто доказать, то не будет необходимости в вере и в подвиге веры.Если мне доказывают, что некоторые законы верны, то я просто учитываю их, мое отношение к ним никому не интересно, даже мне самому. Я могу плохо относиться к закону гравитации, но я должен знать, что он есть, и поступать в соответствии с ним. То же самое и здесь: если доказать, что нечто объективно является вредным и обязательно приводит к плохим результатам, то нарушится самый главный принцип – принцип свободы. Иоанн Дамаскин пишет, что человек украшен выбором, а не только сознанием и волей.
Другое дело, что для святого выбор доброго естественен и дается легко, а для человека после грехопадения предпочтение доброго вызывает трудности.Человек мучается с выбором в силу искаженности, испорченности собственной воли, поэтому границы творчества, искусства, дозволенного и недозволенного могут быть объяснены только в рамках определенного религиозного мировоззрения. Если человек не разделяет этого религиозного мировоззрения, то бессмысленно доказывать ему, что нечто хорошо или плохо.
Здесь, к сожалению, мы иногда видим попытку обосновать опасность или неправильность какого-либо подхода к творчеству какими-то почти естественнонаучными следствиями и рассуждениями. Например, в какой-нибудь благочестивой статье можно прочитать, что блудить нельзя, потому что от этого размягчается мозг. Из этого следует, что нет никакого нравственного подвига для человека, потому что если от этого размягчается мозг, то,естественно, так не нужно делать.Не потому, что так Бог сказал, не потому, что ты из верности Ему должен хранить верность жене, а просто по объективным законам. То же самое с наркотиками, но в этом случае человек все же понимает, что действуют некие законы организма и эти вещества его в конце концов убивают.
Проследить такие же законы в нравственном мире можно в какой-то высокой перспективе, но напрямую указать на них невозможно, потому что иначе не будет никакого подвига нравственности. В таком случае человек просто должен быть нравственным, потому что ему что-то будет. Подобные идеи можно встретить в Ветхом Завете, но даже там нет прямого указания на то, что если ты будешь плохим, тебе будет худо. Даже Иову друзья показывают: «Смотри, у честных все хорошо, у плохих все плохо.Вспомни о своих грехах, и у тебя все будет хорошо». Иов им отвечает: «Вы что, слепые? Вы не видите, что грешники празднуют, а праведники страдают?»
В религиозном и нравственном мире нет жесткой логики, потому что религиозный мир веры и отношений с Богом не есть мир жесткой несвободы. Если Бог творит нас, чтобы мы ответили Ему своей любовью на Его любовь, то это чувство возможно только в рамках свободы. Таким образом, границы искусства и познания определяются человеком внутри себя исходя из собственного мировоззрения.Оно, естественно, шире, чем научное мировоззрение или миропонимание его как художника. Религия всеобъемлюща, тоталитарна в плане покрытия сфер жизнедеятельности (человек является верующим дома, на работе, в магазине – где угодно),но при этом она не насилует свободу человека.
Будем рассуждать как христиане. Бог сотворил нас по Своему образу и подобию, вложил в нас некоторый Свой замысел,и одной из особенностей человека как Божьего творения оказывается его богопричастность. В нормальном состоянии, до грехопадения, Адам был существом богопричастным, то есть нормой его существования была близость к Богу, общение с Богом. Когда это общение прерывается, то, естественно, бытие человека начинает разрушаться. По мысли многих святых отцов, способность к творчеству является в человеке одной из важнейших. Очень многие авторы пишут о том, что человек может творить по образу Бога, но Бог творит из ничего, а человек творит, претворяя нечто.
Человек может творить в сфере искусства, науки, но мы знаем, что не все являются художниками, писателями, композиторами, гениальными учеными.При этом способность к творчеству, которая вкоренена в человеке, могут реализовать все, ведь это часть образа Божьего общего для всех людей.Но как простому человеку реализовать эту богообразную способность? Василий Великий говорит как бы от лица Бога: «Человек, Я сотворил тебе прекрасное тело, сотвори себе прекрасную душу». Получается, что основным видом творчества для любого человека оказывается создание себя внутреннего, приведение себя к тем целям, которые замыслил Бог.
Из притчи о талантах мы знаем, что талантов может быть дано разное количество: кому-то дано пять талантов, кому-то два таланта, кому-то один. Таланты – это некоторые способности, через которые мы реализуем свою образность и приходим к той цели, которую вложил в нас Бог при творении. Если мы внимательно прочитаем притчу, то заметим, что от человека, который получил два таланта, требуется не десять, а четыре. И от человека, который получил один талант, не требовалось десять или четыре, а всего два таланта. При этом нет человека, у которого отсутствуют таланты и который не может реализовать свою богообразность и идти по пути, задуманном для него Богом. Таким образом, каждый в меру способностей и в своей сфере может реализовывать богообразный дар творчества:в первую очередь – в творении себя самого, внутреннего, сокровенного человека, а потом уже – в проявлении способностей к внешнему творчеству, о котором могут судить люди.
Если мы посмотрим на сферу искусства, у нас могут возникнуть сомнения, ведь искусство может быть очень разным. Пушкин в своем знаменитом произведении поднял проблему: гений и злодейство совместны или не совместны? Он решил ее по-своему, но мы-то видим, что есть гениальные люди, которые свои способности используют в греховной сфере, и это тоже указывает на свободу человека. Бог вложил в нас творческую способность, но после грехопадения все свойства человека тем или иным образом повредились. Способность любить приобрела хищнический, потребительский характер,способность радоваться – характер злорадства и так далее. Способность к творчеству тоже естественным образом исказилась, поэтому границы для своего творчества человек может определить исходя из христианских позиций, то есть, став христианином, он будет иметь возможность их сформулировать.
Однако надо сказать, что кроме способности к творчеству и к любви Бог также вкоренил в человеке возможность соотносить свои действия с миром должного, то есть совесть, некоторый голос его идеального существа. Совесть указывает на несовпадение замысла Божия о тебе с тем, что ты делаешь в данный момент. Благодаря этому люди, которые реализуют свои творческие способности вне христианской парадигмы, чувствуют внутри, что они делают что-то не так. Правда, у человека есть способность так поработать со своей совестью, что она практически перестанет что-то «говорить».Есть еще более страшное умение: таким образом убедить свою совесть, что она будет одобрять тебя в том, что ты делаешь.
– Если мы говорим о государстве в целом (а у нас светское государство), то есть такое понятие, как общественный договор. На его базе строятся определенные нормы права. Возникают вопросы, в первую очередь, к людям, которые не считают себя христианами. Я имею в виду те провокации, которые зачастую мы видим у нас в стране и за ее пределами. Если охарактеризовать отношение христиан к подобным проявлениям, то каким оно должно быть? Мы понимаем, что не можем взывать к совести этих людей, к христианским ценностям, потому что они их не разделяют.Какая реакция в данном случае будет справедливой?
– Это одна из самых болезненных(если не самая болезненная) тем в современном церковном диалоге. Сказать, что есть правильная точка зрения, а есть неправильная, очень сложно. Каждая из сторон такого диалога, а в Церкви звучат разные голоса, считает свою реакцию самой верной. В истории Церкви мы тоже видим разные формы этих реакций. Мне кажется, важно размышлять о том, как реагировать, но вместе с тем мы должны задуматься, что нам сделать, чтобы эти явления не имели тех следствий и плодов, ради которых они совершаются. Это более плодотворный путь. Надо понимать, что люди совершают свои действия не для того, чтобы просто выразить свое мнение, а для того, чтобы вызвать нашу реакцию. Скажем, если бы они знали, что в действительности восемьдесят или девяносто процентов населения страны православные, они бы,скорее всего, не стали чего-то делать. Сейчас они нам показывают, что никакого общественного осуждения их действий, которое выражалось бы шире, чем реакция нескольких активных христиан, не происходит.
На мой взгляд, вместо того, чтобы бороться с врагами, надо идти более плодотворным путем– делать людей своими друзьями. Если я научил своих прихожан, что значит христианство, если в моем городе действительно все больше и больше христиан, а люди, которые хотят кощунствовать или оскорблять кого-то, в меньшинстве, то они не будут этого делать, как мне кажется. Апостол говорит: «Побеждай зло добром». Как бы мы ни рассуждали в каждом конкретном случае, мы должны понимать, что не только наши цели, но и наши методы должны быть добрыми.
– Очень важная тема с точки зрения нравственности и определенных границ – развитие науки, ав первую очередь, возможно, развитие биомедицинских технологий. Ученые говорят, что только юридические и нравственные барьеры удерживают их от опытов, например, по клонированию человека. На Ваш взгляд, как будет строиться диалог между учеными, богословами, философами в этом вопросе?Очень ярко выразился один из участников этой дискуссии о клонировании: вопрос заключается в том, является ли творением Бога творение рук человеческих.
– Дело в том, что никому не удалось и не удастся оживить мертвую клетку. Когда врач или ученый берет клетку и клонирует ее, он продолжает жизнь, ту самую, которую Бог вдунул в Адама и которую дал человечеству от начала. Нет никакой другой возможности у ученого взять и создать какую-то свою жизнь. Он может ее исследовать, клонировать, ставить какие-то эксперименты, но жизнь – это все равно та жизнь, которую дал Бог. Мне кажется, что так или иначе Бог творит мир, мы его только преобразуем.
– На взгляд богослова, каковы перспективы этой проблемы?
– О перспективах говорить очень сложно, потому что непонятно, к чему вообще мир придет в конце XXI века. Могут быть катаклизмы, войны – что угодно. Мне кажется, не стоит бояться каких-то явлений, необходимо показывать духовную, нравственную опасность или возможность доброго использования чего-то. Например, есть врачебное искусство.Мы же не осуждаем его, а говорим, каким образом врач может помочь пациенту, как он должен действовать и как не должен.Есть некоторая этика медицинского работника, которая может быть христианской, может быть нехристианской, но человек должен понимать, что от него зависит. Поскольку от нас зависит не так много, то мы, конечно, можем говорить о каких-то опасностях, но в целом должны показывать положительные примеры и направлять развитие этих технологий в положительную сторону.
– Мы говорим о нравственном выборе и нравственных ценностях, о религиозной идентичности и возвращаемся к тому, что живем в светском государстве. Мы видим развитие общества и государства в других странах, где общественный договор претерпевает определенные изменения, и на примере западных стран очевидно, что эти изменения зачастую носят по ряду вопросов абсолютно неприемлемый для Церкви характер. Как вести себя христианам в этих странах, к чему готовиться нам?Если эти общественные тенденции настолько сильны в других странах, то каковы перспективы их развития в России?
– Думаю, что в западных странах христиане, которые желают оставаться на здравых христианских позициях, в какой-то момент становятся нравственными мучениками.Они вынуждены уходить с работы, их увольняют, иногда даже сажают в тюрьму, как, например, священника в Швеции, который просто на своем храме повесил баннер с цитатой из Писания. Мне кажется, других вариантов и путей здесь нет: невозможно договориться по поводу оценки определенных явлений, тех же однополых браков и тому подобного. Хотя за сами по себе взгляды не наказывают, просто увольняют или заставляют держать их при себе.
Если говорить о том, что нужно делать в России, то мне кажется, нам необходимо развивать нормальную приходскую жизнь и заниматься катехизацией. Положительное просвещение, научение нормам христианской жизни – это единственный путь. Можно говорить, как там все плохо, но гораздо продуктивнее думать, как должно быть. Вопрос о том, упустили мы время и захотят ли нас теперь слушать, очень сложный, и у меня, пожалуй, нет на него ответа. Мне кажется, что единственный нормальный путь – это путь миссии, просвещения, положительного примера.
– Наши зрители могут сказать, что Вам легко об этом говорить, потому что Вы выросли в семье священников. Может быть, скажете несколько слов о Вашей семье.
– Мой прадед был рукоположен архиепископом Полесским Александром в Белоруссии в 30-е годы. В начале 50-х годов он переехал в Россию, и его старший сын поехал учиться в Московскую духовную семинарию в Сергиевом Посаде.К нему приехала сестра, моя бабушка, и познакомилась с моим дедом, который тоже там учился. Дед сам был из Бессарабии, окончил Одесскую духовную семинарию и приехал учиться в Московскую духовную академию.
В 1961 году дед окончил академию кандидатом богословия и уехал в Воронежскую епархию. Его сын, мой отец Александр Домусчи, также стал священником, в свое время был ректором Воронежского духовного училища, председателем Миссионерского отдела. Я помогал ему во всем этом. Я тоже был рукоположен в Воронежской епархии в 2006 году, потом приехал учиться в академию.Сейчас я являюсь преподавателем академии, преподавателем и зав. кафедрой в Православном институте Иоанна Богослова. Мой брат – священник, моя сестра – матушка. У меня есть два брата, один из них дьякон в Санкт-Петербурге. Есть родственники священнослужители в Белоруссии, так что нас достаточно много.
Вы сказали, что мне легко говорить. Если бы вокруг меня не было христиан, которые пришли из атеистических, неверующих семей, пожалуй, я бы с Вами согласился. Но я знаю, что есть множество людей, которые в самых сложных обстоятельствах становились христианами не менее, а иногда более ревностными, чем люди из потомственных семей священников.
– Что бы Вы пожелали нашим зрителям исходя из темы нашего разговора?
– Я бы пожелал постараться жить по-христиански, чтобы свет наш светил перед людьми, чтобы они видели дела наши и прославили Отца Небесного. Христос не велит нам обвинять мир, Он велит свидетельствовать миру и светить перед ним своими добрыми делами, как Церковь и старалась поступать все время.
Ведущий Александр Гатилин Расшифровка: Екатерина Федотенко
Электронная презентация «Мои земляк Домусчи Стефан Михайлович»
Ольга Дворцова
Электронная презентация «Мои земляк Домусчи Стефан Михайлович»
Электронная презентация «Мои земляки»
Тема: «Мой земляк Домусчи Стефан Михайлович»
Слайд 1.
Мой земляк Домусчи Стефан Михайлович.
Слайд 2.
Знаменитый художник Стефан Михайлович Домусчи родился 6 сентября 1934 года в селе Кулевчи Одесской области. Он является потомком выходцев из Болгарии. Живописью Стефан Михайлович начал заниматься еще в детстве. После школы хотел поступить в художественный ВУЗ, но выбрал другую профессию – решил стать священником.
Слайд 3.
В 1957 г. Стефан Михайлович окончил Одесскую духовную семинарию. После поступил в Московскую Духовную Академию. В 1961 году окончил ее со степенью кандидата богословия.
Слайд 4.
В начале 60- х годов Стефан Михайлович Домусчи приезжает в Борисоглебск. Здесь его назначают настоятелем Борисоглебского Знаменского Собора в 1969 году. Более сорока лет прослужил он в этом храме.
Слайд 5.
В 1972 г. Стефан Михайлович окончил Заочный народный университет искусств им. Н. К. Крупской. Многие храмы города Борисоглебска расписаны фресками кисти отца Стефана. И в каждом храме нашего города есть написанные им иконы.
Слайд 6.
У Стефана Михайловича Домусчи большая и дружная семья. С супругой Галиной Михайловной женаты 55 лет. Воспитали пятерых детей. Дети и внуки Стефана Михайловича унаследовали его талант к живописи.
Художественная мастерская отца Стефана располагается в его доме.
Слайд 7.
Кисти Стефана Михайловича Домусчи принадлежит более 1500 картин. Творческий талант отца Стефана необычайно многогранен. Но, как признается сам художник, любимым жанром для него является пейзаж. «Весна»
,
«Лесная опушка»
,
«Ранняя осень»
,
«Золотая осень»
и другие полотна – все они пронизаны глубочайшей любовью к нашему краю.
Слайд 8.
Также одним из любимых художником сюжетов является «Сирень»
. Эти картины известны далеко за пределами Воронежской области.
Стефаном Михайловичем написано много портретов.
Слайд 9.
Особое место в творчестве отца Стефана занимает церковная живопись. Его наставниками в этой области были М. Н. Соколова и М. М. Потапов. Под их руководством он развивал и совершенствовал природный талант. Иконописные полотна отца Стефана находятся во многих православных храмах России.
Слайд 10.
В 1992 году художник С. М. Домусчи награжден премией «За подвижничество в искусстве»
, которую лично вручил ему академик Д. С. Лихачев. В 2005 году ему присвоено звание
«Заслуженый художник России»
.
Первая персональная выставка С. м. Домусчи состоялась в городе Воронеже в Художественном музее имени И. Н. Крамского в 1991 году. С тех пор состоялось более 40 выставок. Его работы побывали в Московском Государственном выставочном зале «Творчество»
, в залах Совета Федерации и Государственной Думы, в городах Одесса, Липецк, Курск и многих других. Зарубежные вернисажи состоялись на Мальте, в Германии, Италии, Франции. Работы отца
Стефана находятся в частных коллекциях США, Болгарии, Израиля, Австрии и, конечно, России.
