Московская Сретенская  Духовная Академия

А

Абие

— тотчас, сразу

Aз

— я

Акафист

(«неседланный») — молитва, за которой не сидят

Аллилуиа

— «хвалите Бога»

Аминь

— истинно, истинно так

Аможе

— куда

Антифон

— песнопение, исполняемое двумя хорами поочередно

Аще

— если, хотя, ли

Аще-бо

— если

Аще-убо

— если же

Начало страницы

Церковнославянский язык и прошлое бытие

О глаголе быти

в русском и церковнославянском языке говорят прежде всего как о служебном, вспомогательном — не имеющем самостоятельной лексической семантики и играющем исключительно грамматические роли.

Действительно, указанная единица участвует в образовании многих аналитических (составных) форм в качестве спрягаемого компонента. То есть из нее — при обычном для церковнославянского языка отсутствии подлежащего как выразителя субъекта — можно узнать, о каком лице идет речь (о говорящем, собеседнике или не участвующем в речи), а также о числе (единственном, множественном, двойственном), в последнем случае — еще и о роде (мужском, женском, среднем): буд-у

писати
— 1 л. ед.ч. составного буд.вр.; ест-е
писали
— 2 л. мн.ч. всех родов перфекта; бя-ста
в основе>/ бе-ст
а
в основе> писала — 2-3 л. дв.ч. м.р. плюсквамперфекта; быхов
е
во флексии> писали — 1 л. дв.ч. ж. и ср.р. сослагательного наклонения.

Однако не стоит забывать о том, что глагол быти

, как и любое другое слово в языке, обладает лексическим значением, которое способно к полноценному своему проявлению: «быть, существовать, становиться, совершаться, приходить, наставать, находиться, сбываться, случаться, последовать»; «существовать, иметься, происходить, случаться, приходить»[1].

Как бы это банально ни прозвучало, семантика рассматриваемого слова сводится к бытийности, существованию. Особенно выпукло она показывают себя, если глагол быти

употребляется в многообразных формах прошедшего времени.

Церковнославянские тексты насквозь пронизаны очень похожими словоформами — быхъ, бехъ в основе > и т.д., разницу между которыми носителю современного русского языка уловить почти невозможно, ибо система прошедших времен была урезана и вместо четырех членов (аорист, имперфект, перфект, плюсквамперфект) остался один — перфект без спрягаемой связки быти.

Однако факт того, что перечисленные выше единицы, пусть и с трудом дифференцируемые, отличаются друг от друга лексической и, главное, грамматической семантикой, не вызывает никакого сомнения.

А значит, формы прошедшего времени от глагола быти

нуждаются в подробном анализе, положительные итоги которого обязательно должны использоваться при теоретическом и прикладном изучении церковнославянского языка.

К сожалению, в имеющихся пособиях по данной дисциплине этот вопрос либо не освещается вовсе, либо подается сложно или, наоборот, схематично: «При всем многообразии форм глагола быти

в прошедших временах на русский язык этот глагол обычно переводится одной из четырех форм прошедшего времени:
был, был, было, были
«.[2]

Итак, помня о том, что действие в прошлом обозначается в церковнославянском разными способами, можно назвать четыре (!)

основных формы от бытийного глагола.

1. Классический аорист.

Данная форма образуется путем присоединения к аористной основе аористных окончаний.

Основа аориста — это основа инфинитива, которая получается отсечением от него формообразующего суффикса -ти

:
бы
-ти.

Исходя из специфичной лексической семантики, грамматических особенностей, значение глагола быти

в форме аориста можно описать так:
бытийное действие произошло в прошлом, характеризовалось одноразовостью, быстротой и неповторяемостью, т.е. имеется яркий, ясный предел действия.
Неслучайно, аористная семантика напрямую связана с совершенным видом глаголов — где граница действия является достигнутой и, следовательно, действие закончено и исчерпало себя.

И зачастую подобные образования от глагола быти

надо переводить не через
был, были
— несов.в., а cкорее через
стал, стали
— несов.в. и проч.

А потому к рассматриваемым формам приложимо очень тонкое замечание А.В. Ушкова: «Глагол быти

, сам по себе обозначающий
состояние
(здесь и далее выделено А.В. Ушковым. — Л.М.), через форму аориста приобретает значение
события
«[3].

Например: Или доброту чуждую видевъ, и тою уязвленъ быхъ сердцемъ

(Молитвы на сон грядущим, молитва 3, ко Пресвятому Духу):
быхъ
— 1 л. ед.ч. — «Или видев чужую доброту, и я
был
ею уязвлен (
уязвился
— сов.в.) в сердце».

Отвещаша убо имъ фарисее: еда и вы прельщени бысте

?
(Ин.: 7, 47): бысте
— 2 л. мн.ч. — «Поэтому отвечали им фарисеи: разве и вы
были
прельщены (
прельстились
— сов.в.)?»

Днесь небеса веселятся и радуется земля, яко видена быша

шествия Твоя, Боже
(Молитвы Сретению Господню, молитва 1, ко Господу Иисусу Христу): быша
— 3 л. мн.ч. — «Сейчас веселятся небеса и радуется земля, потому что, Боже, Твои шествия
стали
виденными».

2. Классический имперфект.

Эта разновидность прошедшего времени производится от имперфектной основы, которая оформляется имперфектными флексиями.

Основа имперфекта в церковнославянском языке представляет собой стяженную единицу: усеченная основа инфинитива + формообразующий суффикс -я — бя-

.

Модель морфологического значения у имперфекта от глагола быти

следующая:
действие происходило в прошлом много раз, долго, с повторениями, т.е. предела длительности нет вообще
.

Иными словами, рассматриваемый тип прошедшего времени связан с несовершенным видом.

Следовательно, до момента речи событие находится в развитии и еще не приходит к своему логическому концу, налицо некая поступательность, периодичность. Из-за этой особенности в грамматической семантике некоторые специалисты называют имперфект преходящим временем

.

Например: Eще бо в чреслехъ oтчихъ бяше

, eгда срете eго Мелхиседекъ
(Евр.: 7, 10): бяше
— 3 л. ед.ч. — «Ибо он
был
еще в чреслах отца, когда Мелхиседек встретил его.

Бяху

же нецыи eллини от пришедшихъ
(Ин.: 12, 20): бяху
— 3 л. мн.ч. — «Некоторые из пришедших
были
эллинами».

Из примеров понятно, что пребывание в чреслах — длительное, а принадлежность к эллинам — постоянная.

3. Аорист в особой имперфективной форме.

Он представляет собой соединение основы, которая похожа на имперфектную — бе

—
, — и стандартных аористных окончаний.

Несмотря на то, что такие формы встречаются уже в старославянских памятниках, можно не сомневаться: они появились позже обычных аориста и имперфекта, ибо составляют их сплав.

Эта структурная синкретичность естественным образом отражается на лексической и грамматической семантике.

Аорист от глагола быти

в особой имперфективной форме обозначает
сущее действие, которое происходило в прошлом много раз, длительно, повторялось
.

Т.е. перечисленные компоненты совпадают с классическим имперфектом, поскольку обусловлены характером основы, где, как известно, сосредоточена лексическая семантика. Но в грамматике ведущую роль играют окончания — регулярные показатели общего формализованного значения, независимого от обозначаемого денотата и сигнификата (предмета и понятия).

Отсюда поправка: действие вроде бы не закончено, однако некая, пускай, и весьма расплывчатая, его грань, горизонт имеется

— а это уже аористные признаки.

Уяснить разницу между стандартным аористом и его позднейшей модификацией помогает контекст — лексические средства, которые в данном случае сигнализирует о некоторой переходности бытийного действия, его пограничности: между продолжением и пределом, длительностью и одноразовостью.

Например: Той, юношествуя духомъ, престаревъ же теломъ, праведенъ бе

и благочестивъ
(Акафист Сретению Господню, кондак 5): бе
— 3 л. ед.ч. — «Он, будучи юным духом, постарев тел,
был
праведным и благочестивым».

Егда бо раби бесте

греха, свободни
бесте
от правды:
бесте
— 2 л. мн.ч. — «Потому что, когда вы
были
рабами греха, вы
были
свободными от правды».

От насъ изыдоша, но не беша

от насъ:
беша
— 3 л. мн.ч. — «Из нас вышли, но не были от нас» (1 Ин.: 2, 19).

Если комментировать данные примеры, обращая внимание не только на глагольные формы, но и на лексическую семантику соседних слов, то указанная сплавленность обнаружит себя в полной мере.

Так, c одной стороны, везде имеется указание на длительность состояния праведенъ, благочестивъ; раби греха, свободни

. С другой стороны, оно ограничено: праведенъ
бе и благочестивъ// престаревъ теломъ; свободни бесте от правды// егда раби бесте
и наоборот.

В третьей цитате рядом стоят две аористные формы. Одна — изыдоша

— классическая, которая обозначает одноактное, абсолютно законченное до момента речи действие. Указанная форма диктует вторую — однородную ей, которая обязана быть аористом. Но при этом действие, а точнее состояние, обозначаемое через
беша
, отличается длительностью, «протеканием».

Рассмотренные примеры не позволяют полностью разделить мнение о том, что «бе

выражает состояние вообще, без указания на предел длительности».[4]

4. Аналогический аорист.

Речь идет о весьма частотной для церковнославянских текстов единице бысть

— форме 3 л. ед.ч.

Образована она наложением классической формы аориста на форму настоящего времени 3 л. ед.ч.: бы + есть = бысть

.

Так же, как аорист в особой имперфективной форме, аналогический аорист отражает историю церковнославянского языка, ибо возникает в XIII-XIV веках и находится в русле кардинальной перестройки старорусской морфологии.

Представить общий тип грамматического значения в данном случае — задача затруднительная, но выполнимая. Конечно, надо исходить из этимологической неоднородности и семантики, и построения — из смыкания двух хронологических пластов: настоящего и прошлого.

Поскольку бысть

— аористная форма, то
действие произошло в прошлом единожды и никакого продолжения у него нет, т.е. оно строго ограничено, вместе с тем данное — уже состоявшееся — сущее действие важно для настоящего.
А значит, к форме бысть

более, чем ко всем иным видам аориста, подходит перевод
«стал, стала, стало, стали»
.

Но значимость указанного бытийного действия нельзя интерпретировать только чисто грамматически. Скорее нужно говорить о некой экстралингвистической, затекстовой роли, принципиальности, маркированности, а в иных случаях — и о символичности (христианской, православной, литургической, общеисторической и т.д. и т.п.).

Например: Месть лобное рай бысть — «Лобное место// было (стало)

раем».

Бысть

человекъ посланъ от Бога, имя ему Иоаннъ
(Ин.: 1, 6) — «От Бога был
послан человек,//
имя ему Иоанн
«:

Верою Моисей родився сокровенъ бысть

три месяцы от oтeцъ своихъ
(Евр.: 11, 23) — «Родившись, верою Моисей//
три месяца
был
сокрыт своими родителями».

Как кажется, с указанным оттенком грамматического значения связано и то, что аналогический аорист не употребляется в формах мн. и дв.ч., а также в определенных лицах — 1 и 2 л.. Функция формы бысть

— назвать уникальное, единичное действие, отнеся его к человеку или предмету, которые не включены в конкретную коммуникацию — т.е. к 3 л.

Это обстоятельство в свою очередь объясняет возможность перевода аналогического аориста глаголом в безличной форме — «было, случилось»

.

Например: И бысть

Петру, посещающу всехъ, снити и ко святымъ живущимъ въ Лидде
(Деян.: 9, 32) — «И случилось
Петру, посещающему всех, придти и к святым, живущим в Лидде».

В заключение необходимо оговориться: предложенные модели грамматических значений имеют обобщенный характер и опираются исключительно на церковнославянские контексты.

Исследование форм прошедшего времени от глагола быти

помогает понять, как богатый формально-грамматический потенциал слова подключается к его денотативной и понятийной семантике, в результате чего формируется плодороднейший языковой слой, который нельзя грубо срывать. Напротив, его нужно аккуратно снимать при чтении, толковании и переводе церковнославянских текстов.

[1]Протоиерей Георгий Дьяченко

. Полный церковнославянский словарь. М., 1996. С. 62-63; Толковый словарь русского языка. В четырех томах. Под ред. Д.Н. Ушакова. Том 1. Стлб. 214.

[2]Плетнева А. А.

, Кравецкий А. Г. Церковнославянский язык. М., 2001. С. 40.

[3]Краткий учебник церковнославянского языка// Сотницы. М., 2002. С. 1091.

[4]Иеромонах Алипий (Гаманович)

Грамматика церковнославянского языка. М., 1991. С. 221.