Предлагаем вашему вниманию очередную статью теоретика знаменного пения, участника хоровой группы «ЛИКЪ» Павла Катаева, составленную на основании конспекта лекции от 20 марта 2021 года в Нижегородской Воскресной школе им. Преподобного Сергия Радонежского. Автор продолжает свое исследование о древнерусской музыке. На этот раз речь пойдет о знамени, по имени которого часто называют старообрядческое пение крюковым, т.е. о «Крюке». Интересна подача автором духовного понимания этого знака. Исследование будет интересно как знатокам, так и всем любителям древнерусского знаменного пения.
Крюк. Богословие в знамени
Пользуясь долготерпением Божьим и вашей снисходительностью, поделюсь теми знаниями, которые приобрел. И хорошо было бы, если бы эти знания кому-то пошли на пользу. В помощь желающим изучать знаменное пение был задуман курс лекций о духовном значении знамен. Всего запланировано 12 лекций о глубоком понимании отдельных знамен, и одна — о принципе осмогласия, звукоряде, лицах и фитах. Первый разговор у нас состоялся несколько лет назад. Тогда речь шла о первом знамени крюковой азбуки — Параклите. Сегодня мы поговорим о знамени, по имени которого часто называют наше пение крюковым, т.е. о «Крюке». Когда-то давно крюк в певческих рукописях изображался примерно так:
Потом так:
А примерно с XVII века стал рисоваться так:
И вообще все знамена претерпели некоторые изменения в начертании. Они сначала были еле приметными.
Потом вытягивались горизонтально над словами текста, занимая междустрочное пространство. А затем, «поднялись» и «расправили плечи». И теперь строка знамен занимает в книге больше места, чем текстовая строка.
Знамена играют в богослужении вспомогательную роль. Они родились при распеве слов, но сейчас занимают на листе бумаги больше места, чем сами слова. Росли крюки по мере возрастающей их помощи во вспоминании мелодии. А окончательно «выросли и окрепли», когда люди наделили каждый из них духовным смыслом. Это в наше время многое делается без особого смысла: «просто так». На самом деле, «просто так» ничего не бывает. Любое действие, любой поступок идет или во вред душе, или на пользу.
У верующего человека жизнь пропитана духовным пониманием событий. При этом, стремление человека во всем увидеть духовный, сакральный смысл не надо доводить до абсурда, т.е. одушевлять бездушные предметы или что-то обожествлять. Это стремление можно сравнить с тягой к красоте. Примеров тому из народного быта можно привести множество, когда что-то сделано и практично, и красиво. Возьмем пример из церковной жизни. История развития иконостаса нам показывает, как из небольшой перегородки выросла великолепная стена с иконами в несколько рядов.
Так и знамена. Кроме своего назначения подсказывать мелодию, они имеют дополнительную красоту. Она заключается в духовной, нравственной характеристике каждого знамени. Вероятно, родились эти дополнительные характеристики знамен в воспитательных целях при обучении молодых певцов. Схожий принцип имеют дополнения к славянской азбуке:
Азъ — Азъ есмь светъ миру
Буки — Богъ есмь прежде всехъ векъ
Веди — ведаю всю тайну въ человеце и мысль
Глаголь — глаголю людемъ законъ Мой
и т.д.
Так же и крюки имеют богословское определение, которое начинается с той же буквы, что и название знамени:
Параклит — послание Святого Духа от Отца на апостолов в день Пятидесятницы
Крюк — крепкое ума блюдение от зол
Змеица — земныя славы и суеты мира сего отбегание
Характеристики эти имеют всегда побуждающую направленность, говорят о каком-либо полезном для души действии. Эти дополнительные значения крюков, как выдержки из свода законов иноческой жизни: блюди, сокрушайся, смиреномудрствуй, навыкай в молитве — и спасешься. То есть, это рекомендации человеку к его христианскому образу поведения. Так как человек всю жизнь свою идет к Богу, то действия здесь отображаются постоянные: всегдашнее, постоянное. Нельзя же сказать:
Вчера я уже перевел бабушку через дорогу, теперь неделю могу больше никому не помогать.
Или:
Полуношницу отмолился на год вперед.
Среди всех крюков есть один такой крюк, который не символизирует, как все остальные, стремление человека к Богу. А наоборот, говорит о нисхождении Бога к человеку. Это Параклит — послание Святого Духа от Отца на апостолов в день Пятидесятницы. Это первый крюк в знаменной азбуке и во многих песнопениях. Он говорит о движении Бога к человеку. И уже после этого все остальные знамена показывают движение человека к Богу. Это как крещение, во время которого сходит благодать Святого Духа на крещающегося, и последующая жизнь, во время которой человек стремится к Богу. Наверное, появление духовного смысла у знамен потребовалось в связи с возрастающим влиянием светской музыки на умы людей, как бы в противовес этому влиянию.
Духовная основа знаменного распева
Любая музыка строится по известным законам. Таинственно и тонко она воздействует на душу человека. Мы привыкли, что музыка бывает грустной и веселой, энергичной и медленной. Знаменный же распев спокоен, как поверхность равнинной реки, плавно движется во времени, перебирая звуки, как вода камни.
Почему это течение звуков не действует явно на мое эмоциональное состояние, не будит, не веселит, но настраивает на степенный, словно бесчувственный лад? Что за философия скрыта внутри знаменного мелодического ряда, что за образ мыслей?
В знаменном песнопении заметен иной, архаический тип мышления, который современному человеку трудно понять. До классической современной музыки многие народы пели-мыслили именно так. Старинные татарские, болгарские, кельтские песни напоминают протяжный знаменный распев. Возможно, знаменный распев и классическая музыка — это два разных отношения к звукам вообще? Помните, как в Библии: отроки в печи не слушали «мусикийского органа», но пели в огне Божественные гимны. «Мусикия» — это музыка по церковно-славянски. Православные христиане всегда были против легкомысленного отношения к воспроизведению звуков. Так, на Руси не уважали скоморохов и балалаечников. (Хотя наша трехструнная «подруга» — единственная из музыкальных инструментов, что сохранила древний трехступенный звукоряд). Христианам не разрешалось петь «срамные песни», и до сих пор староверы поют только духовные стихи. В замечательной книге Бориса Кутузова я нашла ответы на многие философские вопросы.
Знаменный распев — подлинно народное творчество, или, говоря по иному, творчество соборное. Это, несомненно, главный и основной ствол, от которого затем пошли побеги и ветви паралитургического творчества. (Б. П. Кутузов. «Русское знаменное пение»).
Павел Флоренский писал, что изящные искусства — «исторически суть выпавшие из гнезд или выскочившие звенья более серьезного и более творческого искусства — искусства Богоделания, Феургии». А сама Феургия во времена древнейшие «была материнским лоном всех наук и всех искусств… Автономное существование внефеургических деятельностей было кощунственным преступлением и рассматривалось именно так. А во времена еще более давние самая мысль о возможности самостоятельности их не возникала и не могла возникнуть: в крепком и здоровом сознании исключается и проблеск безумия».
Автономное существование этих исторически «выскочивших звеньев» более серьезного делания имело свое начало на Московской Руси в середине XVII века, когда указом царя Алексея Михайловича, в подражание Западу, был создан первый театр на Руси, а при дворе и в обществе стараниями того же государя получает развитие «свободная пиитика», насаждавшаяся царским любимцем, униатом Симеоном Полоцким. После никоно-алексеевской «реформы» и затем раскола на старое русское церковное искусство было положено клеймо «старообрядчества». Русская икона с ее традициями написания, восходящими к преп. Андрею Рублеву и Дионисию, а также русское знаменное пение объявлялись устаревшими, изгонялись из храмов и заменялись западными образцами живописи и партесного пения в католическо-протестантском духе.
«Реформа» спровоцировала и запрограммировала на все будущее время гонение на все русское, которое шельмовалось, объявлялось устаревшим, ничтожным, требующим замены современными иностранными образцами. Уже в будущем веке дворянское сословие, воспитанное в космополитическом духе иностранными гувернерами, смотрело на русское пение (тогда именно так называли знаменный распев) как на музыку для черни, холопов, потребностью же «благородных» посетителей храмов стало церковное пение в западном стиле. По мере расцерковления общества культура постепенно становилась «самозаконною в отношении человеческой личности», а потом, наконец, «ринулась по своим путям, поборая человека. (Б. П. Кутузов «Русское знаменное пение»).
От мрака к свету
Для рассмотрения знамени Крюк необходимо немного напомнить о строении нашего церковного звукоряда, о так называемой горке. Иногда мы еще ее называем гамма-лествица.
Подробнее о ней мы, может быть, поговорим на последней лекции. Сейчас же хочу напомнить, что звукоряд символизирует духовный рост человека от мрака к свету, восхождение к горнему миру. И состоит при этом из четырех согласий по три ступени в каждом: простое, мрачное, светлое и тресветлое. Некоторые знамена имеют признаки принадлежности какому-то согласию. Поэтому все знамена можно поделить на две группы:
- Знамена, имеющие признаки согласия;
- Знамена, НЕ имеющие признаков согласия.
Крюк имеет признаки согласия и поэтому бывает четырех видов: крюк простой, крюк мрачный, крюк светлый и крюк тресветлый.
Три направления
Первоначально русские певцы только учились пению по византийским, в основном, болгарским, образцам. О первых создателях древнерусского распева сохранилось немного сведений. Известно лишь, что это были монахи, обучавшиеся пению «из уст в уста». Постепенно на Руси возникло множество певческих школ: киевская, новгородская, ростовская, и уже летописи 11 века повествуют о «гораздых» певцах.
Со временем выделилось три направления:
- «провизантийское»;
- «прорусское»;
- «компромиссное».
К первому направлению принадлежала киевская знать и высшее византийское духовенство, прибывшее с православной миссией на Русь. Его сторонники не вносили никаких поправок и дополнений в византийскую манеру пения. По сути, это была «кальки» с греческих распевов.
Противоположной точки зрения придерживались сторонники русской старины: они предлагали использовать только тексты, которые «накладывали» на национальные мелодии.
Представители третьего течения – образованные люди, принадлежавшие к разным сословиям – купцы, духовенство, военные, имевшие контакты с Византией, воспринимали из греческого певческого искусства тексты, нотацию, осьмогласие, композиционные приёмы. В то же время ладо-интонационный фонд был заимствован из русской музыки.
Так, путём осмысления лучших образцов певческого искусства Византии и «привития» его на русскую почву появился знаменный столповой распев – основа основ русского богослужебного пения.
Крюк простой — здравый ум, который оберегает от греха
Эта крепость ума помогает нам пение сделать разумным, внятным. Потому что крюк ставится над ударным слогом в слове. Крюк напоминает нам, что стихеру надо при исполнении наполнить смыслом, который содержится в пропеваемых словах этой стихеры. Этим мы сохраним себя от греха праздного, бессмысленного исполнения этой молитвы.
Блюсти — это наблюдать, присматривать, хранить, беречь.
Чтобы избежать зла (греха), необходимо предпринимать активные действия — блюсти. Само собой, т.е. ничего не делая, без усилия зла не избежать. Надо крепко понимать своим умом что хорошо, а что плохо; и беречься от плохого.
Крюк мрачный — крепкое целомудрия навыкновение
Слово целомудрие сочетает в себе два понятия: целостность и мудрость. Целое — значит без ущерба, совершенное. Противоположность этому — что-то не целое, половинчатое, поврежденное. Например, полоумный не означает, что человек умный, но недостаточно — только наполовину, а означает, что человек имеет поврежденный разум. Мудрость в том, чтобы сохранить свою целостность.
Целомудрие — благоразумие, чистота помыслов и телесная; непорочность. Навыкновение — долговременный обычай, привычка.
Крюк мрачный знаменует собой целомудрие, которое настолько «въелось» в сознание, что стало привычкой. Хранить себя в духовной и телесной чистоте стало обычным делом.
«Петь знаменное надо так, чтобы людям захотелось его слышать»
Андрей Николаевич Котов – руководитель ансамбля древнерусской духовной музыки «Сирин», певец, композитор. Продолжая разговор о традиционной культуре, мы решили подробно расспросить исполнителя об аутентичном пении, его значении в нашей жизни и о других тонкостях древнерусской духовной музыки.
Андрей Николаевич Котов
– Андрей Николаевич, расскажите о своем творческом пути. Когда вы приблизились к русской традиционной культуре? Чем она вас захватила?
– Я уже давно в традиционной музыке. Работал в ансамбле Д. Покровского, который обращается к русской традиционной культуре, казачьей культуре, русскому народному театру, духовным стихам, старообрядчеству.
Я всю жизнь пел. И моя мама пела. Знал оперу и советскую эстраду 1960-х, пел в хоре, ансамбле народных инструментов, организовал в подростковом возрасте вокально-инструментальный ансамбль, пел бардовскую песню и ходил в походы. Меня интересовала любая хорошая музыка.
Учился в Гнесинском институте. Поступил на народное отделение. Но понятия фольклора для меня не существовало. А буквально через две недели после начала учебы у меня было занятие по расшифровке: преподаватель дал мне расшифровать запись какой-то трехголосной песни. И когда я услышал это… настолько был поражен! Невероятной красоты сочетание голосов. И я понял, что существует вот такая аутентичная музыка, которая разительно отличается от всего слышанного мною ранее. Для меня это было потрясением.
Андрей Котов среди участников ансамбля Дмитрия Покровского
Заведующая нашей кафедрой познакомила меня с Дмитрием Покровским в 1978 году. И после армии я вернулся в ансамбль Покровского. Это легендарный коллектив. Первые люди, которые вынесли на сцену подлинный фольклор вместо «клюквы». На них был спрос, они актуализировали фольклор и подняли его до уровня серьезной музыки. К нам на концерт ходили писатели, поэты, музыканты… Мы дружили с В. Распутиным, А. Шнитке, Р. Щедриным. Для них это была настоящая отдушина. Мы буквально завоевывали весь Советский Союз. Благодаря нашим выступлениям была поднята фольклорная тема во многих городах, появлялись ансамбли.
У Покровского я проработал десять лет. Он очень хотел, чтобы его ученики занимались каждый своим направлением. Покровский предложил мне обратиться к духовным стихам, древнерусской музыке. А мне было все интересно, и я согласился. И Покровский свел меня с людьми, которые ходили в экспедиции. Я был знаком с Д.С. Лихачевым, открыв рот слушал его рассказы. Расшифровывал знамена[1] в древних рукописях. Это очень сложная работа. Ведь при большом желании научиться петь по крюкам можно за месяц. А расшифровка – высший пилотаж.
Специалисты задавали мне маршруты. В Риге я познакомился с поморским наставником И.Н. Заволоко. Перекопировал весь его архив! На Дону записывал песни казаков-старообрядцев. Слушал и казаков-некрасовцев. Они пели по памяти, а не по крюкам и сохранили доевропейский мелодический язык (это одна из версий). Пели они наречью[2].
– Древнее пение – наонное[3]. Как воспринимается сегодня эта традиция?
– Что касается наоного пения… Сегодняшние старообрядцы в нем до конца не разобрались, и тем более не разобрались те, кто его в наши дни правил. Я, как профессиональный музыкант, прекрасно понимаю, что все наонные окончания слов – это огласовки этих самых окончаний. Просто, когда у тебя заканчивается слово на согласную, а попевка еще продолжается, например пропеваешь слово «посрамихом», а у тебя впереди еще два звука, знаменщики старых времен ставили «о», которое и пропевалось. Но это «о» не принадлежало слову, оно принадлежало звуку. И если вы эти связки будете воспринимать как связки, а не принадлежность к слову, у вас всё встанет на места. Ощущение, что люди, правившие древние книги, не воспринимали знаменное пение[4] как существование живого слова, для них это была музыка. Они были воспитаны в отдельном от слова музыкальном европейском мышлении. Поэтому у них существование слова от звука было раздельным. А люди, которые пели уже пространным большим знаменным распевом, когда попевка большая, а слово короткое, проставляли эти гласные, чтобы знать, как петь попевку. Для меня, как певца, это было очевидным. Если ты произносишь это не как слово, а как звук, у тебя слово не искажается.
(MP3 файл. Продолжительность 4:58 мин. Размер 12 Mb)
«С нами Бог» (фрагмент). Гимн знаменного роспева, глас 8-й. Ансамбль «Сирин»
– А что ощущаешь, когда встречаешься со знаменным пением?
Когда поешь в унисон, ты становишься единым голосом со всем клиросом. Слышишь не себя, а молитву и присутствуешь в ней
– В ансамбле Покровского мы пели стихеры Федора Крестьянина в расшифровке М.В. Бражникова. В 1970-е годы была издана книга «Шедевры древнерусского певческого искусства». Там были эти стихеры Федора Крестьянина, XVI век. Меня поразила мощь распева, само по себе состояние от унисонного пения. Сегодня далеко не все могут этого, кстати, достичь. Унисон – это когда ты себя не слышишь и превращаешься в единый голос со всем клиросом. «Едиными устами» – вот как это называется. Твой голос не торчит. Ни твой, ни головщика. Ты слышишь не себя, а молитву и присутствуешь в ней. Современному человеку это труднодостижимо, ведь мы воспитаны в определенном индивидуализме, есть свое «я», свой собственный красивый голос… А у людей традиции коллективное пение являлось и является совместным переживанием. Поэтому никто из них никогда не будет себя противопоставлять, выпячиваться, потому что для них ценнее всего пребывание вместе. В унисонном пении ценнее всего вот это «едиными устами». Могут меняться лады, ритмы, тональность, но это совершенно не имеет значения. В экспедиции я никогда не ездил для сбора материала, задачей было понять, почему знаменное пение поют именно так, а не иначе.
– Как русская традиционная песня «строить и жить» помогает?
– Мы все время произносим слово «традиционная». Что такое традиция? Это некий свод положительного опыта, который передается потому, что это хорошо. Традиционные рецепты бабушки, одежда и прочее. Все это передается нам от предков не просто так, а потому, что, несмотря на тленность всего и вся в этом мире, что-то ценное доходит до следующих поколений. Да так, чтобы и для детей это было ценным, с жизнью.
Традиционное пение является частью традиционной жизни. Если нет общества в традиции, нет и традиционной песни, оно превращается в архаичное искусство либо просто исчезает. Я-то профессиональный музыкант, и для меня это все музыка, но, когда в экспедиции пришлось столкнуться с людьми традиции, меня поразило, что они никогда ничего не создавали и не декларировали вроде: «Сейчас мы вам споем великую русскую песню!» Они говорили: «Мы нашу песню споем». И люди жили внутри этой песни! Они разговаривают между собой, когда поют. Настоящая традиционная культура подразумевает внутри себя полную свободу в рамках того языка, на котором эти люди говорят.
Да, ты не можешь петь никакие другие мелодии. Но когда я пою по знаменам, я ощущаю себя тварью Божией
А если говорить о знаменном распеве… Да, ты не можешь петь никакие другие мелодии. Но когда я пою по знаменам, у меня отсутствует проблема самоидентификации. Я присутствую в слове молитвы, ощущаю себя тварью Божией. Ценность и смысл слова начинают пониматься иначе. Ведь когда мы поем со сцены, мы делимся своим опытом. А когда я пою что-то знаменным распевом или читаю Псалтирь по правилам, текст начинает передо мной оживать и я его слышу. Почему запрещены интонации в церковном чтении? Чтобы я своими страстями не наполнял смысл. А если я этим не наполняю, я начинаю слышать слово, и оно может открыть передо мною что-то, чего я не знаю. И вот эта возможность открытия заложена в системе церковного чтения, знаменного пения и вообще в традиционной культуре. Свобода внутри языка. Внутренняя свобода. Не вседозволенность, а свобода.
– У человека есть внутренний ритм? Как он влияет на народную музыку и на него?
– Есть народные крестьянские песни XIX века, а есть «русский рок». Чем он отличается от английского? Русский рок мыслит на русском языке. Традиционную мелодику любого народа создает язык. Потому что в словах, которые человек произносит, заложена интонация. Пение отличается от речи только тем, что интонация ритмизируется. Современный человек может слушать все что угодно. Кода он слушает, верховодит одно полушарие, а когда поет – другое. Чтобы приобщиться к какой угодно культуре – ее нужно исполнять, сделать ее своей и поучаствовать в ней. Тогда ты начинаешь себя в нее включать. А пока просто слушаешь – получаешь наркотик в малых дозах. Когда исполняешь или хотя бы приходишь на живой концерт, восприятие совсем другое.
А внутренний ритм человека… Ну, положите руку на пульс – вот он ваш внутренний ритм. Есть понятие внутреннего лада, когда ритм дыхания, движения, пульса, эмоции пребывают в гармонии. Я как-то прочел, что бег вреден. Собака или лошадь бегает – это нормально. Человек – нет. Человек бежит в двух случаях: или он за кем-то гонится, или от кого-то убегает. В этих случаях его физическое и эмоциональное состояние совпадают и не разрушают человека. Но если ты бежишь, а эмоциональное состояние на нуле – в этот момент идет гигантская нагрузка на организм. Пение и пляска, например, гармонизируют внутренние ритмы. Имея опыт пения и пляски, человек своими ритмами очень хорошо управляет.
– Каково ваше отношение к тому, что традиционное для России знаменное пение почти повсеместно вытеснено европейским партесом[5]?
Если бы мы жили в конце XVII века, разговор о партесе был бы актуален. А теперь партес – это часть нашей культуры
– Знаменная система на 80% была устной. Какая у нас последняя книга, переведенная на знамена? Обиход. Почему? Да потому что это всем было понятно. К 7 годам у ребенка вся интонационная система была на «ушах». Вот эта попевка вот этим значком записывается, и все. Это и был подход через реальную церковную жизнь. А сегодня мы пытаемся прийти искусственным путем к тому, что тогда было естественным. Поэтому появляются дурацкие проблемы противостояния наречного и наонного пения в знаменном распеве. А если возникает желание показать, что только у нас правильно, это глупость и гордыня.
Если бы мы жили в конце XVII века, разговор о партесе был бы актуален. Но в генетическом коде народа за последние 300 лет заложено гармоническое звучание партеса. Оно является естественным, и потребность эта является естественной. Вся современная казачья песня формировалась в XIX веке, и она сформирована партесом. Язык был связан с церковным пением. И партес – это часть нашей культуры. Взять и исключить это нельзя. Если хотим что-то изменить, жизнь надо менять. И петь знаменное надо на службе так, чтобы людям захотелось его слышать.
(MP3 файл. Продолжительность 0:51 мин. Размер 2.1 Mb)
«Богородице Дево, радуйся» (распев московского Воскресенского монастыря, XIX в.). Ансамбль «Сирин»
– Возможно ли сегодня вернуться к традиционному образу жизни?
– Ничего возродить в первозданном виде нельзя. Если мы хотим, чтобы у нас появилась традиционная культура высокого типа, нам надо уезжать в деревню. Пройдет 100, 200, 300 лет, и появится устойчивая традиция. Мы не знаем, какой она будет, но мы можем создать условия. Все остальное – это реконструкция.
«Когда молод был». Андрей Котов и ансамбль «Сирин»
Крюк светлый — крепкое всегдашнее бдение в молитве
Интересная получается логическая цепочка: крюк простой → мрачный → светлый. Прежде необходимо задуматься о том, что надо блюсти себя от зла, т.е. греха. Для этого надо сделать привычкой целомудрие. Навыкновение в целомудрии подкрепляется бдением в молитве.
Крюк — крепость ума в блюдении от зол
Крюк мрачной — крепкое целомудрия навыкновение
Крюк светлой — крепкое всегдашнее бдение в молитве
Бдение — бодрствование, провождение времени без сна; попечение, рачение, заботливость. Бдеть — неусыпно следить за кем-, чем-нибудь, хранить, беречь, иногда означает жить благочестиво, праведно, воздержано, в вере православной. Бдительный — очень внимательный, неослабно настороженный.
Словосочетание «бдение в молитве» можно понимать двояко. Во-первых, бодрствовать и пребывать постоянно в молитве (например, Исусовой). Во-вторых, быть внимательным к самой молитве, не отвлекаться умом от смысла произносимой молитвы.
Крюк тресветлый — крепкое по истинней вере поборание
Истинней вере! Значит, бывает и неистинная вера. Приведем пример истинной веры. Навуходоносор поставил золотого истукана и приказал всем поклоняться ему в знак веры в его могущество и божественность. За противление грозила гигантская пылающая печь. А три еврейских юноши отказались поклониться истукану, потому что поклонялись только Истинному Богу. Это и было, как раз, крепкое по истинней вере поборание. Обращу ваше внимание, что по законам речи есть разница между верой в Истинного Бога и верой в Бога Истины. Не надо путать. Также в пример Истинной веры можно привести всех святых мучеников за веру Христианскую, в том числе и за древнее благочестие пострадавших.
Поборание может быть разным. Семь Вселенских Соборов — это тоже крепкое по истинней вере поборание. Творения Иоанна Дамаскина — это тоже по истинней вере поборание. И вообще, все творения святых отцов, мученические и ратные подвиги за веру православную этой формулировкой — крепкое по истинней вере поборание — собираются в этот маленький значок, в этот графический элемент знаменной нотации, который называется Крюк тресветлый.
Знамя крюк — знамя Веры, знамя старообрядчества!
Знамя надо держать высоко, чтобы всем было видно, поэтому крюк-тресветлый, т.е. поется в высокой части звукового диапазона.
Слово разумно
В богословских характеристиках крюка, к какому бы согласию он не относился, есть слово «крепкое».
Крюк — крепость ума в блюдении от зол
Крюк мрачной — крепкое целомудрия навыкновение
Крюк светлой — крепкое всегдашнее бдение в молитве
Крюк тресветлой — крепкое по истинней вере поборание
Эта крепость выражается при пропевании крюка. Потому что, как мы уже говорили, он ставится на силах, т.е. на месте смыслового ударения. Ударения в словах необходимы для соблюдения смысла. Ударения в словах помогают передавать слушающим людям ту смысловую нагрузку слов, которая в них отражается. Если ударения разумно не соблюдать, то получается бессмыслица — безсмыслица. Неразумие очень часто в канонах сравнивается с бессловесием. То есть, потеря смысла речи все равно, что потеря дара слова.
Правильные каноны, канон Исусу, песнь 8
В этом примере про безсловесие говорится как про недостаток ума или рассудительности. Владение словом, речью отличает человека от всего видимого животного мира. Ещё приведу пример. Канон предпразднеству Рожества Христова на 22 декабря, глас 6, песнь 3.
В этом примере первый раз слово «безсловесие» означает принадлежность к животным: «безсловесные» — значит скотские ясли. А второй раз слово «безсловесие» использовано в смысле неразумия. Есть такая гипотеза, что слово «человек», произошло от понятия «тот, который владеет словом». Вот что по этому поводу писал Александр Семенович Шишков:
В человеке отличительное от прочих тварей свойство есть дар слова. Отсюда название словек (то есть словесник, словесная тварь) изменилось в цловек, чловек и человек.
ЧЕЛОВЕК. Слово сие кажется составленным из двух цельных, без всякого изменения, слов чело и век; но сии два слова, порознь взятые, не дают ни малейшего понятия о человеке. Итак, надлежит думать, что оно испорчено из какого-нибудь иного слова. В некоторых славенских наречиях пишут и говорят цловек. Буквы ч, ц и с удобно заменяются одна другою; а потому цловек легко могло измениться из словек от имени слово; и тогда название человек (от словек, то есть словесник) будет действительно отличать свойство его от безсловесных тварей.
БЕЗСЛОВЕСИЕ. Сродные безсловесной твари глупость, безумие, несмысленность. Но понеже преступи Адам заповедь, и самоизвольно безсловесию и похотем плотским подпаде, того ради по нужде еще безсловесно быти, и раждатися в мир и мы осуждены есмы. (Алфавит духовный).
Когда мы поем или читаем, не понимая и не передавая смысла молитвы, то молитва становится неразумной и мы попадаем под категорию безсловесных, т.е. неразумных. Тех, кто не знает силы слова. В наше время — это особо важно понимать, т.к. сейчас процветает многоглаголание без придания должного внимания смыслу использованных слов.
Самый яркий пример — это использование слов-паразитов и матерной брани. Часто мы употребляем в своей речи слова, не понимая их значения. Или значение понимаем, но произносим их, не задумываясь и некстати. Спрашиваю как-то одного знакомого: «Зачем ты упоминаешь мать собеседника?» Он отвечает: «Это я не для того, чтобы обидеть. Само вырвалось. Мы же не в тюрьме. Это там за любое слово надо ответ держать, а в нашем обществе ругательство принято просто так, без смысла произносить».
Вот оно — безсловесие. Слова произносятся, а смысла в них нет! Так и попугаи с галками могут. Это совершенно не христианский подход. Это противоположно христианству.
Кондакарное пение
Особое место в древнерусском богослужебном пении занимало кондакарное пение. Название поисходило от термина «кондак», переводимого с греческого языка как κοντάκι(ον) от κόνταξ , «палочка, жердь», имевшего первоначальное значение «пергаментный свиток с текстом песни, намотанный на палочку», поскольку древние тексты записывались на свитках.
В древней Византии кондак играл весьма важную роль. Это было многострофное развёрнутое сочинение – богословская поэма в звуках. Он занимал довольно много времени от богослужения. Кондакарным пением владели только искусные мастера: протопсалт – главный певчий – выходил на середину храма, восходил на диаконский амвон, и с него воспевал Христа, Божью Матерь или святых в сочинённом им самим кондаке. Кондакарное пение считалось элитным, и передавалось от мастера к мастеру.
Запись кондакарного пения несколько отличалась от записи знаменного распева – здесь присутствовали две строки, а также знаки, подчёркивавшие торжественность этого вида пения. Его точная расшифровка записи недоступна до сего дня.
Русские монахи-песнотворцы опирались на греческие книги – кондакари. Поскольку русское богослужение, в подражание Византии, тяготело к пышности и царственной роскоши, первые праздничные кондаки пели особым торжественным распевом. Расцвет кондакарного пения на Руси приходится на XI—XII века, но к XIV веку оно исчезло, вероятно, по причине упадка церковной жизни, связанного с татаро-монгольским нашествием.
Крепкое
Вернемся к слову «крепкое». Крепость ума в блюдении от зол. Крепкое целомудрия навыкновение. Не просто «блюдение ума», не просто «навыкновение», а именно крепкое. Значит, с особым усердием и вниманием, чтобы крепко-накрепко. И заметьте, какая последовательность. Сначала крепкое ума блюдение от зол. Потом целомудрия навыкновение. Затем постоянное бдение в молитве. И только после всего этого по истинней вере поборание. Другими словами, сначала осознание необходимости жить без греха, потом навык в поступках и мыслях к целомудрию, затем помощь в получении этого навыка в молитве разумной и только после этого идет разговор о радении об истинной вере.
Мне это кажется похожим на лестницу, на которой чтобы шагнуть на следующую ступень необходимо встать как следует, обеими ногами, на предыдущую ступень. Жизнь нам показывает массу примеров, когда человек, минуя первые три пункта, начинает проявлять ревность по вере. Ещё на первых ступенях не постоял, а уже имеет дерзновение прыгнуть на четвертую. Такая забота о чистоте веры явно не по уму и часто вызывает много конфликтов и разочарований.
Подведем итог. Внимательное отношение к смыслу — вот что характеризует крюк. Особо ценность крюка понимают те, кто защищает и исповедует истинную веру Христову. Теперь понятно, почему крюковое пение сохранилось у староверов.
Художественные образы знаменного распева
С детства имею упрямый характер (поэтому и дух старой веры оказался мне близок). Желание «выведать правду» о крюках, понять все и вжиться сердцем в каждую мелодию побудили меня найти учебники по знаменному распеву, которых оказалось немало. Но даже из них я решительно ничего не поняла. В них описано, как поется и где ставится тот или иной знак, но все равно непонятно, по каким законам формируется сама мелодия. От чего начинается, к чему стремится? Тогда я стала задавать вопросы уставщикам и опытным певчим, но с отчаянием обнаружила, что даже самые лучшие из них в философию не вникают, мыслят канонически строго и «знают не все крюки, но от силы процентов 60».
Мне нужен был музыкальный «профессионал», знаток теории музыки, который понимает, как рождается музыкальный образ, кто может описать принципы построения знаменной мелодии и показать его отличия от «партесного пения». Так часто бывает, какой-то вопрос, как молитва, взывает ко Господу, и уже Сам Он приходит на помощь. И случилось чудо. В культурной столице России, Санкт-Петербурге, я встретила человека, который ответил на все мои вопросы. Более того, от сердца к сердцу незримой нитью протянулось знание. Все стало понятным. Просто и ясно.
Знамя веры
Знамя крюк знаменует собой христианскую веру и подвигает нас на молитву. По имени знамени крюк часто называют всю знаменную нотацию крюковой. Поэтому-то знамя крюк наделено таким сильным и глубоким смыслом. На мой взгляд, хорошо отражает смысл знамени крюк тропарь перед славой в 7-ой песни канона на полуношнице воскресной, в неделю 6-го гласа.
Канон на полуношнице в Неделю, глас 6, песнь 7:
Долго думал о том, какие иконы могут ассоциироваться с крюком. По Истиней Вере поборание… Вспоминается «Церковь воинствующая».
Но «поборание» — это не только ратные подвиги. Тогда какие иконы отражают крепость веры, непрестанное бдение в молитве, навыкновение в целомудрии? Стал думать, какие же иконы говорят о крюке и понял, что т.к. крюк — правая вера, это семь Вселенских Соборов.
Семь Вселенских Соборов
Это Символ Веры
Слушать «Символ веры» в исполнении группа «ЛИКЪ». Осмогласник →
Это есть признание самих икон, т.е. икона Торжество Православия
Крещение Руси
После официального принятия Православия великий князь Владимир тал активно созидать и обустраивать церкви, не забывая и о богослужебном пении – привёз с собой из Византии певцов славянского происхождения. К этому времени Болгария адаптировала византийское богослужебное пение на старославянский язык, бывший в то время разговорным, поэтому болгарская система пения была русичам ближе и понятнее, чем греческая.
Св. равноап. князь Владимир
Принцесса Анна Византийская
Десятинная церковь в Киеве (реконструкция)
В то же время, при его супруге, византийской царевне Анне, был создан греческий хор, получивший название «Царицын». Постепенно утвердилась традиция – в Десятинной церкви Киева пели два хора: один по-гречески, а другой, строящий напротив, – по-славянски.
Крюк от Запада к Востоку и от цоколя до купола
Вот ряд ассоциаций в архитектуре и в устройстве храма, вызванных рассуждениями о крюке.
От Запада к Востоку
Крепкое ума блюдение от зол — соблазнов извне. Паперть — ещё в храм не вошел, ещё во власти мира, но мысль уже о том, что хочешь войти. Человек идет к храму (совесть). Целомудрия навыкновение — борьба с плотию, с инстинктами, дурными привычками. Притвор. Молитва для оглашенных. (Закон Моисея). Всегдашнее бдение в молитве — корабль спасения, пространство храма. Крещение или воцерковление, если уже крещеный. (Новый Завет). По Истиней Вере поборание — алтарь. Упование на милость Бога. Ответ за земной путь (Страшный суд. Паки бытие).
От цоколя до купола
Крепкое ума блюдение от зол — основа. Фундамент. Целомудрия навыкновение — упражнения в молитве. Центральная часть храма. Всегдашнее бдение в молитве — подкупольное пространство, где витает звук и поддерживается резонансом. По Истиней Вере поборание — крест на куполе.
