Религия :
Чудо на Толге
Почти 700 лет назад – в далеком 1314 году, когда земля наша стонала под властью татар, – в окрестностях Ярославля произошло чудо, давшее надежду всей Руси. Однажды Ростовский епископ Трифон, объезжая северные районы епархии, возвращался Волгою в Ярославль. Застигнутый в пути темнотой, он вместе с бывшими при нем священниками остановился ночевать на правом берегу Волги (на месте нынешнего Брагина). По преданию, в полночь Трифон заметил яркий свет, пробивавшийся сквозь ткань шатра. Выйдя на реку, он увидел на противоположном берегу сияющий столп, а над водой – чудесный мост. Помолившись, Трифон перешел по мосту через Волгу и в основании огненного столпа узрел образ Божией Матери, стоящий на воздухе.
Толгский монастырь.
Так была обретена чудотворная Толгская икона, прозванная по имени протекавшей рядом речушки Толги. На месте явления образа святитель заложил церковь Введения во храм Пресвятой Богородицы и основал Свято-Введенский Толгский мужской монастырь. День обретения иконы – 21 августа – стал отмечаться как православный праздник, а для дореволюционного Ярославля он был практически Днем города. В 1987 году Толгский монастырь одним из первых в стране был возрожден, а в 2003 году знаменитая Толгская икона вернулась из музея в стены обители. Как и прежде, поклониться этой святыне приезжают тысячи паломников, а добраться до Толги сегодня нетрудно даже на городском транспорте.
Защитила от поляков
Еще один чудотворный образ Богородицы связан в Ярославле с событиями Смутного времени. Это список иконы Казанской Божией Матери, который принято называть Ярославской Казанской иконой. В начале XVII века ее привез из Казани житель города Романова (ныне Тутаева) Герасим Трофимов. Купить эту икону ему велела сама Богородица, явившись во сне. Герасим выполнил наказ и вскоре почувствовал силы в усохшей руке. Помогал этот образ и другим жителям Романова.
Казанский монастырь.
В 1609 году город захватили поляки. Они безжалостно грабили церкви, не жалея православных святынь. И все же список Казанской иконы был спасен! В рядах захватчиков оказался один «литвин греческой веры». Он утаил чудесную икону от поляков и за немалую сумму продал ярославцам. Во время 24‑дневной осады Ярославля горожане взывали к этой иконе о спасении. И вот в разгар боевых действий одному дьячку было видение: Богородица обещала защитить Ярославль и велела построить для ее образа храм. Так ярославцы и поступили. В 1610 году в городе был основан Казанский женский монастырь, где чудотворная икона пребывала до революции. Сегодня главной святыней Казанской обители, вновь открытой в 1998 году, стал новочудотворный список Ярославской Казанской иконы. Возрождена и красивая традиция, связанная с историей обретения образа: каждое лето икона уходит c крестным ходом в Тутаев, а затем возвращается домой.
От семи недуг
Рассказ обо всех чудотворных иконах Ярославля и связанных с ними историях занял бы целую книгу. Наши предки хорошо знали, к какому образу и с какой просьбой идти. Считалось, что от зубной боли помогала икона Святых Тихона и Антипы в Ильинско-Тихоновском храме. А в церкви Святого Власия, что стояла близ городского театра, к иконе Святого Пантелеймона привешивали серебряные фигурки больных частей тела. В 1922 году с иконы было снято 10 ног, 2 руки, сердце, глаз и зуб…
В наши дни одной из самых знаменитых икон Ярославского края стал удивительный образ Божией Матери «Прибавление ума». По преданию, в XVIII веке его написал иконописец, страдавший приступами безумия. Икона вылечила своего создателя, и к ней стали обращаться за помощью в учебе и просветлением мыслей. Сегодня чудотворный образ «Прибавление ума» пребывает в Тутаеве и приезжает в Ярославль накануне 1 сентября. Современный список этой иконы есть также в ярославской церкви Спаса на Городу. Думаем, что в преддверии зимней сессии посетить его захочется многим ярославцам.
Родной город
Город Ярославль был основан в 1010 году. Это была деревянная крепость, вокруг которой селились ремесленники и торговцы. Иногда вспыхивали в городе пожары, или враги нападали и поджигали деревянный Ярославль, и тогда сгорало все.
После пожара жители заново отстраивали свой город, еще краше и богаче, чем раньше.
Так продолжалось до того момента, когда монголо-татары напали на Русь. В 1238 году Ярославль был разграблен и разрушен ордами хана Батыя.
Город полностью обезлюдел. Его правитель – князь Всеволод — сложил голову в битве на реке Сить. Вместе с ним погибла и почти вся ярославская дружина.
Чудом спаслись два сына князя Всеволода – Василий и Константин. Страшную картину увидели они, когда вернулись в разоренный Ярославль. Нужно было восстанавливать город, поддерживать обездоленных, вдов и сирот. Сколько столетий прошло с тех пор, а ярославцы до сих пор рассказывают, как щадили жителей города ярославские князья Василий и Константин, брали совсем маленькие налоги, всего «по три денежки с души», по другому варианту «по три куриных яичка». Избегали эти князья и участия в междоусобных княжеских «разборках».
Так и возродился город. Во многом это была заслуга двух ярославских князей – Василия и Константина.
Оба князя были похоронены в Успенском соборе. В XVI веке собор перестраивали и под его развалинами обрели нетленными мощи, как узнали по надписям на гробах, святых князей Василия и Константина Всеволодовичей.
Открыв их, снова зарыли в прежнем месте. И вдруг поднялась в Ярославле сильная буря с громом молнией и проливным дождем. Продолжалась эта буря целых две недели. Поняли ярославцы, что святыню скрывать не следует. Святые мощи князей Василия и Константина были торжественно перенесены во вновь построенный собор и поставлены в приделе, освященном в их честь.
Так мирно почивали мощи святых князей 243 года, пока в 1744 году не случился в Успенском соборе пожар. 20 февраля, загасив по окончании богослужения свечи, сторожа сложили огарки в стоящий около раки с мощами святых князей ящик и собор заперли. Плохо затушенные огарки загорелись и вспыхнули. Пламя дошло до стоящей над ракой деревянной сени, а затем перешло и на саму раку. В результате этого пожара мощи ярославских князей Василия и Константина обгорели.
Ныне они почивают в Федоровском соборе Ярославля. Память святых Василия и Константина Ярославских чтится 3/16 июля и 8/21 июня.
Но это случилось много позднее…
А пока стонала Русь под гнетом монголо-татарского ига. Нужно было платить Орде огромную дань; чуть что, набегали татары, грабили, убивали. Каждый князь должен был ездить в Орду, чтобы получить от хана ярлык, подтверждающий его право на княжение в этом городе.
Вот так и отправился в Орду ярославский князь Федор Черный. Да в Орде он не только ярлык получил, ни многих обратил в христианскую веру. Красивого ярославского князя полюбила ханская дочь, вышла за него замуж и приняла веру мужа – христианскую веру.
В Орде у них родились два сына – Давид и Константин. Наконец, Федор Черный с женой и детьми вернулся в Ярославль.
Время его правления стало временем мира и покоя на ярославской земле. Прекратились татарские набеги, умный князь Феодор сумел избежать и княжеских междоусобиц.
Возводили Феодор Черный и его жена Анна в Ярославле храмы, заказывали для этих храмов прекрасные иконы. И это в то время, когда другие города переживали упадок и разорение. Поистине благом стало для Ярославля время правления князя Федора Черного и его сыновей Давида и Константина.
Эти князья были похоронены в Спасо-Преображенском монастыре.
Около двухсот лет не потревоженными лежали мощи ярославских князей Федора Черного и его сыновей Давида и Константина. И вот в 1463 году было решено их захоронить. Но, когда сняли покровы с усопших, начали происходить многочисленные чудеса и исцеления. Восприняв происшедшее как знамение, собравшиеся не посмели гроб с князьями «положити в землю». Так в 1463 году, князья Феодор, Давид и Константин были причислены к лику святых.
Благоверных князей Федора и чад его Давида и Константина почитали не только в Ярославле, но и по всей Руси. За благословением к святым ярославским князьям шли великие и малые, богатые и бедные. Царь Иван Грозный четыре раза посещал Спасо-Преображенский монастырь, молился у мощей святых князей, и по их молитвам дано было исцеление царице Анастасии. В 1612 году вожди ополчения Минин и Пожарский перед походом на освобождение Москвы прибегали к молитвенной помощи Ярославских князей. В 1613 году в Спасо-Преображенский монастырь прибыл юный царь Михаил Федорович со своей матерью инокиней Марфой. Они также просили благословения у святых Ярославских князей Федора Давида и Константина. В 1704 году ростовский митрополит Дмитрий на пожертвованные ярославскими купцами деньги устроил новую кипарисовую раку для мощей святых князей.
22 июня мощи были помещены в новую раку. Этот день святитель установил праздновать как день памяти Ярославским чудотворцам.
В 1763 году императрица Екатерина II посетила Ярославль и перед тем, как отправиться в Успенский собор, где ее ожидали, «слушала молебен и прикладывалась к мощам Благоверных князей Феодора, Давида и Константина» в Спасо-Преображенском монастыре.
Несколько веков вплоть до закрытия Спасского монастыря в 1923 году шли люди за помощью к Ярославским чудотворцам и получали просимое. Возвращенные в 1988 году Церкви святые мощи благоверных князей находятся в Федоровском соборе Ярославля.
Журнал «Наше Наследие» — История, Культура, Искусство
Алексей Федорчук
101 икона из Ярославля
Высокий уровень ярославского иконописания в XVII веке ни у кого не вызывал сомнений, тогда как более поздняя местная иконопись до последнего времени была известна значительно хуже — прежде всего потому, что большинство памятников не было отреставрировано. Мнение о том, что в начале XVIII века Ярославль переживал некоторый экономический и культурный кризис, высказывалось уже в трудах местных краеведов рубежа XIX–XX веков. Исследователи напоминали, что в 1713 году по указу Петра Первого была запрещена торговля некоторыми товарами через Архангельск, а для остальных вводились высокие пошлины. В результате этих нововведений ввоз и вывоз товаров за границу стал совершаться преимущественно через балтийские порты, а Ярославль, который находился на древнем торговом пути, пролегавшем по Волге и по Архангелогородскому тракту, потерял изрядную часть своих доходов. Окончание «золотого века» в истории города, в свою очередь, не могло не отразиться на его культуре. Не вдаваясь в подробности, отметим, что эти рассуждения представляли экономическое положение Ярославля в петровское время с явным упрощением. Но именно они приводили к очевидной недооценке ярославского искусства XVIII столетия.
Недавно в Государственной Третьяковской галерее прошла выставка, посвященная ярославской иконописи XVII–XVIII столетий. Многие из ее экспонатов были отреставрированы за последнее десятилетие и впервые стали доступны как специалистам, так и широкому кругу любителей древнерусской живописи. Произведения, представленные на выставке, позволили разрушить устоявшийся стереотип и убедительно доказали преемственность в развитии искусства Ярославля на протяжении XVII–XVIII веков.
Ярославские иконописцы XVIII столетия бережно сохраняли лучшие достижения своих предшественников и обогащали выработанный ими стиль, то есть определенную систему художественных приемов, делавших местные иконы легко узнаваемыми. В композиции икон ярославцы предпочитали уравновешенные, центричные построения. Особая монументальность изображений сочеталась с пристрастием художников к детализации и обилию орнаментов на одеждах и архитектурных постройках. Колорит икон, хотя и несколько менявшийся со временем, сохранял яркие цветовые акценты — в том числе, особенно любимые ярославцами ярко-красную киноварь и глубокую по тону изумрудную зелень. Достаточно устойчивыми были и типы ликов, рисунок черт и цветовые сочетания, использовавшиеся в личном письме.
Сложению местных традиций иконописания способствовал сам характер работы художников XVII столетия, большинство из которых были выходцами из городского посада. Наиболее способных приписывали к государевой Оружейной палате — для участия в больших художественных работах при царском дворе (например, в росписи Успенского и Архангельского соборов Московского Кремля). Пребывание в столице, выполнение ответственного заказа в составе единой артели с ведущими мастерами из Москвы и других городов обогащало ярославцев новыми художественными приемами, расширяло их художественный кругозор. Оттуда, из столицы, художники привозили новые прориси — рисунки-образцы, использовавшиеся при создании новых произведений.
Артельный метод работы практиковался в это время не только в Москве, но и в других городах, в том числе и в самом Ярославле, где артели, состоявшие из местных и приезжих мастеров, привлекались к росписям многочисленных храмов и созданию иконостасов. В артели художники различались по специальностям: «знаменщик» — создававший («знаменивший») рисунок и, как правило, исполнявший наиболее ответственную часть изображения — лики; «доличник» — писавший одежды; «травщик» — создававший орнаменты и т.д. Такое «разделение труда» применялось не только в монументальной живописи, но и в иконописи — так, на иконе Степана Завязошникова «Рождество Христово» 1786 года в утратах авторского красочного слоя на грунте были видны буквы-пометы, которыми художник, по-видимому, отмечал для подмастерья цвет той или иной детали изображения.
Такая организация труда в иконописной мастерской сближала индивидуальный творческий почерк художников. В артелях была налажена и система ученичества — секреты художественного ремесла, как было принято в средневековье, передавались по наследству от учителя к ученику, чаще всего от отца к сыну. Ко второй половине XVII века в Ярославле складываются династии иконописцев, многие из которых успешно работали и в следующем столетии, в период, когда вызовы провинциальных мастеров для государственных работ в Москву и Санкт-Петербург прекратились. Таким образом, именно наличие в городе потомственных художников, наследовавших традиции искусства более раннего времени, во многом обеспечивало устойчивость местного художественного стиля в XVIII веке.
Сохранению стилевого единства ярославского иконописания способствовали и местные заказчики. К сожалению, до наших дней не дошло ни одной подрядной записи на создание икон. Но если исходить, например, из сохранившихся договоров на изготовление резного позолоченного иконостаса, заключенных приходом церкви Ильи Пророка в 1690-е годы, становится понятно, что заказчик играл важную роль в определении и внешнего вида, и стиля нового произведения. Так, в частности, в этих документах названы особо понравившиеся детали в одном из более ранних иконостасов, которые предлагается повторить. Подобная ориентация на образцы также способствовала сохранению традиций.
Новшества в ярославскую икону привносились очень постепенно. Безусловно, понятие «новый», «современный», «модный» в определенном контексте существовало и в средневековье. Так, уже в XVII столетии в Ярославль приглашали иногородних художников, произведения которых привлекли внимание заказчиков. Среди них были и костромич Гурий Никитин, и устюжанин Федор Зубов, и холмогорец Семен Спиридонов. Именно под их воздействием ярославцы начинают писать все больше образов в зелено-красной гамме, обогащают колорит произведений цветными лаками и тончайшими золотыми орнаментами.
Тем не менее среди приезжавших в город иконописцев преобладали мастера более архаического склада, наследовавшие в своем творчестве приемы так называемой строгановской школы рубежа XVI–XVII веков. Строгановцы славились своим отточенным мастерством, изысканной миниатюрной живописью и работой в технике золотопробельного письма. Они создавали иконы, более похожие на произведения ювелирного искусства, что должно было особенно нравиться богатым ярославским купцам-заказчикам. Мастеров «живоподобной», прозападной ориентации в Ярославле, похоже, не любили. Новые художественные приемы, обусловленные влиянием барокко, а позднее — классицизма, появлялись в здешней живописи постепенно, не нарушая целостности традиционных по духу произведений.
Наряду со сложными многофигурными композициями, нередко исполненными в технике миниатюрного письма, в ярославской иконописи создавались монументальные по форме и, в то же время, достаточно экспрессивные образы. Написание монументальных икон для деревянных храмов в первой половине XVII века было, вероятно, связано с необходимостью малым числом произведений достигать максимальной выразительности и величия храмовых интерьеров. Большого количества икон в период восстановления города после польского разорения ярославцы позволить себе не могли. Среди лучших произведений этого времени — происходящий из церкви Димитрия Солунского образ Богоматери Корсунской.
К середине XVII столетия Ярославль достигает пика своего экономического развития. Сначала богатые купеческие фамилии, а потом и отдельные приходы начинают строительство каменных церквей. Уже самые ранние каменные приходские храмы были очень крупными, по типу напоминавшими городские и монастырские соборы. В таких храмах должны были находиться и соразмерные им по масштабности восприятия образы — такие, как «Симеон Богоприимец», «Изведение апостола Петра из темницы», «Илья Пророк в пустыне», а также иконы с избранными святыми, молящимися перед иконами Спаса Великого Архиерея и Богоматери Толгской, и некоторые другие. Приверженность к монументальности сохраняется в ярославском искусстве и в XVIII столетии, о чем свидетельствовали представленные на выставке «Богоматерь Всех скорбящих радость», «Спас Великий Архиерей» и «Спас Нерукотворный».
Другое направление творческих поисков ярославских художников предполагало создание икон, в которых содержание раскрывалось с максимальной подробностью в многочисленных миниатюрных клеймах. Особая распространенность таких образов в XVII столетии предопределялась вкусами заказчиков икон, в роли которых в приходских храмах чаще всего выступали торговые люди — купцы. По роду своих занятий они много путешествовали и получали множество новых впечатлений, на основе которых постепенно складывалось новое видение мира — многообразного и подвижного, наполненного людьми и событиями. Это, в свою очередь, не могло не отражаться на их эстетических вкусах и предпочтениях.
Развернутые циклы изображений в клеймах чаще всего посвящались житию святого, представленного в среднике иконы. Таковы иконы мученика Феодора Стратилата, святителя Иоанна Златоуста, преподобного Димитрия Прилуцкого, Екатерины-великомученицы, евангелиста Матфея. Любили иконописцы иллюстрировать в клеймах и тексты богослужебных песнопений и молитв, а также различные сказания, главным образом о чудотворных иконах. Некоторые из таких икон были представлены на выставке — это «Похвала Богоматери, с акафистом», «Благовещение, с “радостями” Богородицы» и образ Богоматери Владимирской с клеймами чудес. Особую группу составляют иконы-рамы, которые создавались при обновлении иконостасов для древних святынь — для того, чтобы подчеркнуть их значимость. Так, уже в середине XVII века была исполнена рама с клеймами страстей для иконы Спаса Вседержителя. Концом XVIII — началом XIX века датируется рама иконы «Богоматерь Ярославская» — моленного образа святых ярославских князей Василия и Константина, находившегося в городском Успенском соборе.
С середины XVII столетия в Ярославле получают распространение иконы, в которых отдельные сцены не образовывали строгого геометрического ряда клейм, а живописно располагались по всей поверхности иконной доски. Чаще всего подобный композиционный принцип использовался в изображениях Рождества Христова. В собрании Ярославского музея насчитывается более десятка подобных икон. Самая ранняя из них, середины XVII века, и более поздняя, исполненная в 1786 году Степаном Завязошниковым, были представлены на выставке.
Стремление к монументальности образов и особая любовь к подробности и занимательности сюжета привели к появлению в Ярославле икон особого типа, совмещавших крупное монументальное изображение святого с отдельными сценами-клеймами, которые свободно располагались на фоне и поземе. Возможно, одним из первых подобные иконы стал писать устюжанин Федор Евтихиев Зубов, один из ведущих мастеров московской Оружейной палаты, приглашенный купцами Скрипиными для работы в храме Ильи Пророка. На выставке в Третьяковской галерее экспонировалось одно из немногих дошедших до нас бесспорных произведений этого мастера — икона «Илья Пророк в пустыне», датированная 1672 годом.
Центральное изображение Ильи, восседающего на камне, здесь дополняют сцены из жития пророка, вписанные в пейзажный фон. Этот же прием двадцать лет спустя, в 1692 году, был использован иконописцем Андреем Савиным (выходцем из села Великого) при написании образа «Богоявление». Сходное композиционное решение присутствует и на иконе «Святитель Иоанн Златоуст», созданной ярославским иконописцем в начале XVIII века. На ее поземе, по сторонам фигуры святителя, представлены два клейма со сценами рождения Иоанна Златоуста и перенесения его мощей. С еще большим изяществом и соразмерностью сочетаются крупные фигуры святых и небольшие миниатюрные клейма на поземе в образах первой половины XVIII века — «Преподобные Павел Фивейский и Иоанн Кущник, со сценами жития» и «Преподобные Зосима и Савватий Соловецкие».
Важным достижением выставки стала, на мой взгляд, демонстрация не только стилистического единства, но и иконографического разнообразия ярославских икон. По набору сюжетов, получивших распространение в местном искусстве, можно до некоторой степени судить о мировоззрении ярославцев, об их важнейших исторических, культурных и духовных ориентирах.
С начала XVII столетия в Ярославле начинают в изобилии писать образы, иллюстрирующие церковные песнопения. Так, например, в дошедших до нас церковных описях XIX века едва ли не в каждом храме упоминается икона «О Тебе радуется». Текст песнопения, сравнивавший Богоматерь с «освященной церковью» и «раем словесным», позволял художнику изображать на таких иконах рай с сонмом святых, восхваляющих Богоматерь, причем святые изображались в строгом соответствии с представлением о гармоничном устроении небесного мира — строгими рядами, по чинам: праотцы, пророки, апостолы, святители, мученики и преподобные жены. Изображение святых по чинам должно было восприниматься как образ всего человечества, пребывающего в единении, согласии и молитве. Сюжет «О Тебе радуется» мог так полюбиться ярославцам именно потому, что отражал их представления об идеальном, разумном устройстве мироздания. Интересно, что распространение этой иконографии на ярославской земле начинается с XVII века, сразу после событий Смуты, в которых Ярославлю довелось сыграть столь важную роль.
В 1612 году в город из Нижнего Новгорода пришло ополчение под руководством князя Дмитрия Пожарского и посадского старосты Козьмы Минина. В Ярославле был сформирован «Совет всея земли», куда все города прислали своих представителей. В Ярославле создаются и другие органы государственной власти — в том числе приказы, руководившие отдельными территориями и государственными делами (такие, как, например, дворцовый и монастырский). Здесь чеканилась монета, отсюда отправляли послов в Австрию и вели переговоры со шведами. Таким образом, город в течение четырех месяцев фактически выполнял функции столицы государства. Ярославцы на своем примере смогли убедиться в трудностях достижения единства и необходимости согласия для преодоления хаоса и «нестроений». Возможно, именно с того времени тема соборности, единого молитвенного предстояния, характерная для русского православия в целом, разрабатывалась в ярославском искусстве особенно широко.
С этой темой были связаны и многочисленные иконы с изображениями избранных святых, представленных в молитве тому или иному образу. Две из них, происходящие из ярославского Казанского монастыря, чрезвычайно важны для понимания мировоззрения ярославцев в конце XVII столетия.
Иконы парные: на одной из них изображены московские митрополиты Петр, Иона, Алексей и Филипп и блаженные Василий и Максим в молении образу Спаса Великого Архиерея, а на другой — святые ярославские князья Василий и Константин, Федор, Давид и Константин и преподобный Макарий Унженский в молении образу Богоматери Толгской. В подборе святых на иконах явно заложена определенная программа. На первой представлены московские святые, покровители столицы русского государства и царствующей династии Романовых. Между фигурами святых сохранилось сильно утраченное изображение града, в котором угадываются реальные постройки Московского Кремля. На второй иконе изображены святые ярославские князья из первой династии — братья Василий и Константин — и родоначальник второй ярославской княжеской династии — святой благоверный князь Федор Черный (Смоленский) с сыновьями Давидом и Константином. Князья возносят свои молитвы Толгской иконе Богоматери, явившейся, по преданию, в 1314 году и почитавшейся как защитница и покровительница Ярославля.
Интересно, что, помимо ярославских чудотворцев, на этой иконе представлен костромской преподобный Макарий Унженский, канонизированный при Михаиле Романове в 1619 году (в 1620 году Унженский монастырь посетил с богомольем сам царь со своей матерью, инокиней Марфой, что должно было подчеркнуть общерусское значение нового культа). Подобное сочетание святых на ярославской иконе должно было, вероятно, напоминать о том, что восхождение Романовых на царский престол, начинавшееся в Костроме, связано и с Ярославлем и вряд ли было бы возможно без героических усилий местных жителей в 1612 году. Лишь осознание исторической значимости своего родного города и его заслуг перед всей страной могло привести к созданию подобного произведения. Любопытно, что в XIX веке, во время поновления икон, их программный характер оказался не вполне понятен мастеру-иконописцу, в результате чего поверх фигур блаженных были написаны святой князь Александр Невский и святитель Митрофан Воронежский, покровители Российской империи, а преподобного Макария Унженского заменили святителем Димитрием Ростовским, особо почитаемым в Ярославской епархии. Иконы стали восприниматься лишь как сопоставление общегосударственного и местного культов святых.
Из Казанского монастыря происходит и еще один памятник, наглядно раскрывающий особенности исторического самосознания ярославцев. Это написанная в конце XVII века рама с живописными клеймами от чудотворной Ярославской-Казанской иконы Богоматери. Центральную вертикаль рамы занимают изображение Пресвятой Троицы и три клейма с композициями, прославляющими Деву Марию. По сторонам, вверху располагаются клейма, рассказывающие об обретении чудотворной Казанской иконы Богоматери и о создании списка с нее по повелению Ивана Грозного, а также о многочисленных исцелениях от святыни. Четыре клейма в нижних углах рамы посвящены истории Ярославской-Казанской иконы. Как сообщает сказание, ангел, явившийся во сне жителю небольшого волжского городка Романова — Герасиму, занедужившему «глазной болезнью», повелел ему идти в город Казань и там, в иконном ряду выменять список с прославленной святыни — чудотворного образа Казанской Богоматери. Герасим так и сделал, после чего, возвратившись домой, отнес икону в Никольский храм и стал уговаривать романовцев выстроить для нее новую церковь. Жители городка на это не согласились, и икона оставалась в Никольском храме до 1609 года, когда Романов был захвачен поляками. Один из шляхтичей взял икону Богоматери из оставленного горожанами храма, а позднее, во время осады Ярославля войсками Лжедмитрия II, передал ее ярославскому земскому старосте Лыткину. Ярославцы верили, что от польского взятия город спасла принесенная в крепость святыня, и в память об осаде и об особом покровительстве городу Ярославской-Казанской икон Богоматери основали впоследствии Казанский монастырь.
Примечательно также, что в клеймах рамы, выполненной для чудотворного ярославского образа, присутствует наглядное сопоставление двух списков с Казанской иконы — ярославского и московского, заказанного Иваном Грозным. Сама чудотворная ярославская икона до нашего времени не дошла, и на выставке в раму от нее был вставлен один из ранних списков, отличающийся от оригинала изображениями святых на полях.
Традиция исполнения списков-повторений с древних святынь прослеживается на протяжении всей истории ярославского иконописания. Среди подобных списков на выставке были представлены, прежде всего, богородичные образы: Корсунская, Владимирская, Хлыновская, Боголюбская, Казанская. Особым вниманием ярославцев пользовались и прославленные местные образы, к числу которых относилась храмовая икона церкви Архангела Михаила на Которосли, исполненная, по преданию, в 1299 году по заказу княгини Анны, второй супруги ярославского князя Федора Черного. Древняя икона в настоящее время находится в основной экспозиции ГТГ, а на выставке можно было увидеть список с нее, выполненный в начале XVIII века. Очень много писали в XVIII веке повторений с чудотворного образа Спаса Нерукотворного, несколько раз спасавшего город от моровых поветрий. Один из таких списков, датированный 1757 годом, также был представлен на выставке. С культом местных святынь связан и список XVIII века с фрескового изображения мученицы Фомаиды на паперти ярославской церкви Иоанна Предтечи в Толчковской слободе. Примечательно, что списки с таких святынь нередко заказывались даже для храмов, располагавшихся в непосредственной близости от мест, где пребывали сами чудотворные образы. Присутствие в храме такого списка должно было снова и снова напоминать верующим о том, что они находятся под небесной защитой и покровительством.
Наиболее последовательное выражение идея божественного покровительства Ярославлю получила в программе иконы-рамы для чудотворного образа Богоматери Ярославской, находившегося в кафедральном Успенском соборе. Написана она была в 1803 году Иваном Смирновым. В центре рамы изображены святые ярославские князья Василий и Константин, держащие в руках икону Богоматери Ярославской, которая, по преданию, была их домашним молельным образом. По сторонам от князей, в картушах, располагаются изображения наиболее чтимых богородичных икон христианского мира и сцены чудес Богоматери. В верхней части рамы представлены Святая Троица и Богоматерь, от которых исходит свет на земной шар (полусферу с двумя реками, Волгой и ярославской Которослью), увенчанный изображением ярославского Успенского собора.
Как в Ярославле мощи святого князя Феодора Ростиславовича возвращали Церкви
2 октября Русская Православная церковь празднует день благоверных князей Феодора Черного и чад его Давида и Константина, Ярославских чудотворцев. Нашим читателям будет интересно узнать, как их мощи после десятилетий гонений на церковь были возвращены верующим. Напомним, что глава Волгоградской епархии митрополит Феодор при монашеском постриге, который совершался в Ярославле 20 лет назад, получил имя благоверного князя.
В конце 80-х в начале 90-х годов прошлого века церкви стали активно возвращать мощи святых угодников. Всем памятно, как были обретены мощи батюшки Серафима Саровского, патриарха Тихона. Угодники из подвалов музеев, криптов закрытых храмов выходили на свободу.
В Ярославле в 1988 году накануне празднования 1000-летия Крещения Руси церкви были возвращены мощи святого благоверного князя Феодора Черного с сыновьями Давидом и Константином. Хранились они в фондохранилище Ярославского музея-заповедника, в его филиале, церкви Николы Надеина.
Вот как об этом рассказывала журналист Марина Шиманская:
Тот летний день 1988 года, когда в Спасо-Преображенский монастырь из церкви Николы Надеина привезли деревянный короб с мощами князя Федора Черного и его сыновей, мне запомнился так, как ни один другой за десять лет работы в музее. В то время еще и храмы, и иконы, и даже святые мощи для нас, сотрудников музея, были не чем иным, как памятниками истории и культуры, которые мы призваны изучать и хранить для потомков. Делали это честно, трепетно, и с большой любовью ко всем предметам старины. И вот на наших глазах один из объектов хранения, мощи ярославских князей, начинали жить своей, церковной жизнью, для нас совсем незнакомой. Ее представители — люди в рясах — пришли за ними в наш музей, который когда-то был их монастырем.
В самой маленькой комнате старинных погребов, перед мощами начался молебен. «Лучше» места, чтобы избежать публичности, было не сыскать: теснота такая, что ни войти, ни выйти. Но пропустить столь необычное событие мы не могли и собрались неподалеку от здания, внимательно наблюдая за происходящим. Всем хотелось посмотреть, как выглядят мощи и что там с ними делают священники? Какая сила меня туда повлекла, догадываюсь только теперь, а тогда ни за что не объяснила бы, как решилась протиснуться к мощам сквозь плотную стену незнакомых людей в церковных одеяниях. И вот я оказалась перед деревянным коробом с покрытыми тканью мощами, различила три темных черепа и посередине слегка приподнятую кость руки.
А в 1938 году мощи стали одним из главных экспонатов антирелигиозного музея, открывшегося в Ярославле в церкви Ильи Пророка. Чтобы научно обличить церковников в обмане, мощи отправили на экспертизу. И надо отдать должное медикам того времени, которые не побоялись написать заключение о подлинности мощей. Признавая их древность и удивительную сохранность, они сделали неожиданный для ученых вывод: «…последнее слово о причинах сохранности тел князей Феодора, Давида и Константина принадлежит уму и религиозной совести народа».
Музей просуществовал несколько лет и в 1941 году был закрыт — его директор ушел на фронт. А мощи благоверных князей Федора, Давида и Константина оказались в храме Николы Надеина, который в 30-х годах использовался как хранилище музейных фондов, в годы войны — как склад госпиталя, а в 1959 году вошел в состав музея-заповедника.
Остается загадкой, когда и как туда попали святые мощи. По музейному преданию, их перенесли ночью в храм сотрудники музея. Чтобы надежнее скрыть, намеренно не внесли их в книги учета фондов. Рядом с ними лежали еще одни мощи, происхождение которых было неизвестно. Когда в 80-х годах новая заведующая архитектурным отделом Е.А. Анкудинова принимала дела, в церкви Николы Надеина ей так и сказали: «Это Федор Черный с сыновьями, а рядом — неизвестно кто». Почему-то неопознанные мощи называли «Сибирской мумией». Реставратор музея А.Ф. Черторижская регулярно приходила в храм, чтобы поддерживать их в порядке. И если мощи князей ухода не требовали, то «мумию» приходилось нередко протирать.
Во время туристического сезона в храме Николы Надеина проводили экскурсии. А иногда музейщики тайно к мощам допускали тех, кто об этом просил. В 1987 году Е.А. Анкудинова привела к мощам своих близких друзей — они искали помощи в рождении детей. Пришли не по крепкой вере — от безнадежности. А святые откликнулись: в 1988 году у молодой пары родились три девочки! Одну врачи спасти не сумели, а две благополучно выросли и стали хорошими, добрыми людьми, с которыми я хорошо знакома. История эта осталась только в памяти причастных к ней людей — в музейных документах чудеса не записывали.
Летом 1989 года архимандрит Михей (Хархаров) в то время настоятель Федоровского кафедрального собора, пришел к находящемуся на покое митрополиту Иоанну (Вендлнду) с радостной вестью: мощи отдают, и теперь они будут в их соборе! Сказал, что предполагается облачить их по русскому обычаю в льняные одеяния. На что Владыка возразил: «Благоверный Федор был схимник, и его надо облачить в монашеские одежды. А его сыновья – князья, их надо облачить в парчу».
Митрополит Иоанн сделал благоверному Федору подарок: отдал свою новую монашескую мантию из натурального шелка, настолько хорошего качества, что ее даже не пришлось гладить – все 40 складочек были одна к одной. Когда спустя несколько дней Владыка Иоанн причащался у отца Игоря Мальцева, спросил его:- Принял ли преподобный мой подарок?- Принял! Принял! — радостно закивал отец Игорь.…»
В Федоровском храме мощи находились двадцать лет, пока на Волге не появился Успенский собор, построенный к 1000-летию Ярославля меценатом В.И. Тырышкиным. Конечно же, главная святыня города должна была находиться только там. И 1 октября 2011 рака с мощами, установленная на лафете БТРа, отправилась в новый кафедральный собор.
А какова же судьба «сибирской мумии»? У «неизвестного лица» на пальце руки не хватало фаланги. Музейщики знали об этой отличительной особенности. И как это бывает, кто-то оказался в нужное время, в нужном месте, один сказал, другой услышал. В это же время в Иркутске было обнаружено анатомическое описание мощей святителя Иннокентия Иркутского и фотофиксацию процедуры их вскрытия.
Сомнений не оставалось: «сибирская мумия» без фаланги пальца это святые мощи Иннокентия Иркутского. Это было настоящим чудом для иркутян. Там считали, что мощи святителя находятся в Музее религии и атеизма в Ленинграде.
Далее события развивались так. В Ярославль приехал правящий архиерей Иркутский епископ Вадим. Мощи освидетельствовали. Все подтвердилось! (Митрополит Вадим (Лазебный) через тридцать лет возглавит Ярославскую епархию).
Господь явил чудо. Шестьдесят девять лет поругания святыни и небрежения к ней не смогли разрушить нетленные мощи святителя Иннокентия, епископа Иркутского. Члены двух комиссий, и от 12 марта 1990 года, и от 9 августа того же года, люди светские, врачи, музейные работники, реставраторы, представители Ярославского комитета по делам религии, все они были поражены крепостью тела святителя Иннокентия. Накануне праздника Преображения Господа нашего Иисуса Христа, 18 августа мощи святителя Иннокентия покинули музейные стены, последнее светское пристанище. Их перевезли в недавно открытый Толгский монастырь, в ожидании отправки на родину. Перед отправкой надо было уладить важные дела.
Дело в том, что и по законодательству, и по менталитету советских начальников мощи святителя были трупом. А труп положено перевозить при строгом соблюдении определенных условий: в почтово-багажном вагоне, в запаянном металлическом гробу, помещенном в деревянный ящик, свободное пространство которого засыпано опилками.
Отцы, приехавшие из Иркутска за святыми мощами, не могли допустить такого святотатства. Кроме того, у них не было денег на столь дорогостоящую перевозку. Кто помнит начало 90-х годов ничуть этому не удивится.
И тут одна из активных прихожанок придумала, как это сделать. И начала атаковать начальника Северной железной дороги. А это для понимания очень большая должность. Северная железная дорога обслуживает девять областей. Ее управление находится в Ярославле. Сейчас в большинстве своем горожане не знают фамилию начальника СЖД, А в девяностые годы это был второй губернатор. Например, в трудные времена областная власть одалживала у него деньги на выплату зарплаты.
План был такой: перекрыть для пассажиров вход в последний тамбур хвостового вагона, и там поставить гроб с мощами. Уж на каком месте под натиском посланца от народа сломался начальник, история умалчивает. Поговаривают, что перспектива, что весь его род до скончания века будут поминать на небесах, не оставил равнодушным высокого железнодорожника.
Так в последнем тамбуре железнодорожного пассажирского состава и поехал в Иркутск его небесный покровитель.
Эльвира Меженная
Фото Сергея Метелицы
(182)
Поделиться:
Православный Саров
Группа из 20 прихожан саровских храмов, возглавляемая протоиереем Александром Сухоткиным, 8-9 июня побывала в паломнической поездке. Рассказывает одна из участниц поездки Ирина Воронцова.
Организация поездки была непростой, сроки переносились, и желающих набралось меньше, чем обычно, зато команда подобралась дружная. Среди паломников были целые семьи и очень пожилые люди; были те, кто привык путешествовать, и новички. Но все с любовью поддерживали друг друга и стойко переносили тяготы пути, особенно жару свыше 30 градусов, и никто не капризничал. Часы, проведенные в дороге, в автобусе, очень скрашивали рассказы отца Александра, человека веселого, неунывающего и эрудированного.
Помолившись, выехали из Сарова вечером в пятницу, 7 июня. Проведя ночь в дороге, мы прибыли в Ярославскую область, в Толгский Свято-Введенский женский монастырь, основанный в 1314 году на месте чудесного обретения в лесу у р. Толги иконы Божией Матери. Мы поклонились чудотворной явленной Толгской иконе, это один из немногих хорошо сохранившихся подлинников XIV века. В советское время икона хранилась в художественном музее Ярославля, а в 2003 году ее вернули в монастырь. Из других святынь наиболее запомнились мощи свт. Игнатия Брянчанинова и мироточивший список чудотворной Серафимо-Понетаевской иконы «Знамение».
В этом монастыре очень красиво, чисто и спокойно, чувствуешь какое-то умиротворение. Все вокруг ухожено, в цветах, радуют глаз пруды с утками, павлины распахивают веером хвосты. В монастыре свое хозяйство, сестры делают молочные продукты, мед, варенье и многое другое. Монахини приветливые и радушные, от них исходит любовь.
Мы побывали в кедровой роще при монастыре, она была посажена в XVI веке. Однажды в монастыре, который тогда был мужским, произошел сильный пожар. Но Толгская икона не пострадала, ее нашли на дереве неподалеку от обители. От этой иконы в 1553 году исцелился царь Иван Грозный, на его средства на месте обретения иконы посадили кедровую рощу и поставили часовню. По преданию, шишки сибирского кедра Ивану Грозному подарил сам Ермак. Чтобы кедры прижились, за ними был специальный уход, сложная дренажная система. До революции там росло более 200 деревьев, а потом, когда монастырь пришел в запустение, деревья стали погибать.
На территории Толгской обители долгие годы располагалась детская колония. А местные жители сохраняли память о том, что это место благодатное, и приходили молиться в кедровую рощу. Властям это не понравилось, и они решили снести самый мощный кедр-исполин. Древнее дерево долго не поддавалось. Монахиня-экскурсовод рассказала, что к ним приезжала старушка, которая тогда была девочкой и все это видела своими глазами. Когда с большим трудом спилили ствол кедра, на пеньке из годовых колец стал отчетливо виден образ Божией Матери. Чтобы увидеть чудо, туда повалило еще больше людей. Тогда выкорчевали пень и корни дерева…
В этой удивительной роще в жаркий летний день мы наслаждались прохладой и хвойным запахом, который мне напомнил горные леса Крыма. Толгский монастырь оставил в душе незабываемое впечатление.
Оттуда мы отправились в Кострому. Переночевали в недорогом хостеле, а утром осмотр достопримечательностей начали с храма Воскресения Христова на Дебре. Это единственный сохранившийся в городе посадский храм XVII века. Сначала он был деревянным, а около 1650 года его отстроили в камне. Название храма указывает на то, что там были лесные дебри. Храм необычайно красиво украшен снаружи и весь расписан изнутри, за современным иконостасом там можно увидеть другой, древний иконостас. В этом храме до 1991 года хранилась чудотворная Феодоровская икона Божией Матери, принесенная в Кострому из Городца. А теперь эта икона находится в Богоявленском Анастасиином женском монастыре Костромы, где мы тоже побывали.
Анастасиин монастырь основал ученик и родственник прп. Сергия Радонежского прп. Никита, бывший настоятель Серпуховского Высоцкого монастыря. Его св. мощи находятся в Анастасиином монастыре. Мы там были на молебне и литургии, некоторые из наших прихожан причастились Святых Таин. Молясь возле Феодоровской иконы, многие ощущали исходящий от нее жар, на глаза наворачивались слезы. Было чувство соприкосновения с живой святыней.
В этом же монастыре есть Крест, в котором содержатся частицы мощей 278 святых! Их имена указаны на основании креста. Там же мы впервые увидели икону прав. Елисаветы с младенцем — Иоанном Предтечей на руках, и долго не могли понять, кто на ней изображен, похоже на Божию Матерь, но, вроде, не она…
Древний Свято-Троицкий Ипатьевский мужской монастырь на берегу Волги называют «колыбелью Дома Романовых». В Смутное время там жил отрок Михаил Романов с матерью Марфой, и оттуда он был призван на царство. Интересно, что последний Государь рода Романовых был расстрелян в Ипатьевском доме в Екатеринбурге. По преданию, Ипатьевский монастырь в Костроме основал в XIV веке монгольский чиновник Чет, исполняя повеление Пресвятой Богородицы. Он принял святое крещение с именем Захария.
Главная святыня Ипатьевского монастыря — Тихвинская икона Божией Матери, которую в 1613 году принесли в Кострому послы Земского Собора, призывая юного Михаила Федоровича на царский престол.
Во время обзорной пешей экскурсии по городу мы увидели в парке интересный монумент в виде горы из огромных кусков гранита. До революции на этих гранитных выступах хотели установить 28 скульптур предшественников Императора Николая II. Но эти фигуры были уничтожены, и верх монумента увенчала одна-единственная статуя Ленина. Снизу она кажется уродливо-непропорциональной…
В эти жаркие дни мы просто отдыхали в прохладе монастырей с их стенами толщиной в несколько метров. И честно признаюсь — я влюбилась в Кострому. Не представляла, что маленькие города в глубинке могут быть такими прекрасными, тихими и утопающими в зелени. С двухэтажным центром города и каким-то особым духом. А рядом течет река, плавают корабли. Красота!
По дороге домой, в Саров, заехали в Суздаль. Зайдя в храм, «случайно» познакомились с женщиной, которая оказалась историком, и она показала нам святыни этого города, сколько позволило время. Мы побывали в Покровском женском монастыре, где поклонились мощам прп. Софии Суздальской и в Ризоположенском монастыре, у св. мощей прп. Ефросинии Суздальской. Жития этих святых жен произвели на меня очень большое впечатление, не буду пересказывать, почитайте сами. Скажу только, что прп. Софии молятся бездетные супруги, и рождается много деток. В монастыре записывают свидетельства о чудесных случаях.
Хочется поблагодарить организаторов и сопровождавшего нас отца Александра за замечательную поездку. Она сплотила прихожан и позволила прикоснуться к неизвестным до сих пор святыням нашей Родины.
Паломничество / 20190609-По святым местам Ярославля и Костромы
