Многие паломники после посещения Оптиной пустыни заезжают в с. Клыково, расположенное неподалеку от Козельска. Здесь находится мужской монастырь Спаса Нерукотворного пустынь, при котором подвизалась матушка Сепфора. На могилку к старице тянутся многочисленные паломники, чтобы почтить память праведницы и испросить у нее помощи в различных житейских и духовных нуждах.
Происхождение и рождение
Пришла в этот мир Дарья Николаевна Шнякина (будущая матушка Сепфора) 1 апреля 1896 года, а преставилась 13 мая 1997 года. Более ста лет жизни даровал ей Господь, чтобы передать современному поколению православные традиции прошедших времен, протянуть связь между двумя эпохами, отстоящими далеко друг от друга и по времени, и по духу. Из уст в уста передаются верующими житие и пророчества удивительной старицы схимонахини Сепфоры.
Семья
Родилась Дарья в крестьянской семье. Родители, Николай и Матрона, были простыми и неграмотными, но верующими людьми. В роду у обоих были монахи, поэтому в доме всегда стояли иконы, присутствовал дух молитвы. Среди своих односельчан они отличались трудолюбием, благочестием и другими христианскими добродетелями.
Жизнь в то время была нелегкой. Из 13 детей, родившихся в семье, выжила только Дарья и ее младшие братья, Павел и Василий. Оставшихся детей супруги растили в христианском духе, с малых лет прививая им любовь к молитве, труду. Работать приходилось тяжело, с самого раннего детства, — в огороде, на пашне, скотном дворе. По воскресеньям обязательно всей семьей посещали храм. Жизнь протекала среди первозданной русской природы, своей красотой научающей любить и прославлять Бога.
Обучение женским ремеслам
В соседнем селе Глухове при церкви Покрова Божьей Матери жили монахини. Дарья подружилась с ними и много времени проводила в храме, помогая сестрам на послушаниях. Монахини полюбили девочку, которая вместо того, чтобы играть и веселиться, посвящала свое время труду и молитве, часто уединялась ото всех, чтобы читать акафисты, жития святых.
Дарья научилась шитью, ткачеству. Но не только этим мастерством овладела молодая послушница. Монахини приучили девочку во время работы непрестанно повторять Иисусову молитву. А родной дед Дарьи, вернувшись из очередной паломнической поездки, подарил семилетней внучке привезенные со святых мест четки. Так зародилась в Дарье горячее желание посвятить себя Богу и покинуть этот мир, укрывшись от него за стенами монастыря.
Проси только терпения
Температура у матушки тридцать восемь. Дышит с трудом. А у неё и так болят ноги и рука. Паралич их согнул, и они не распрямляются. В монастыре я ухаживала за бабушкой, у которой тоже болели ноги. Но я делала ей по назначению врача обезболивающие уколы, и она часто принимала анальгетики. А здесь — никаких обезболивающих, только кроткая улыбка. И лишь по невольному стону и затуманенным болью глазам можно догадаться, как плохо матушке. Делаю ей укол антибиотика, назначенный врачом от тяжёлого бронхита с подозрением на пневмонию. Терпит молча, хотя укол этот болезненный.
И мне становится так жалко матушку, что я, охваченная порывом, прижимаю к груди её здоровую руку и начинаю шёпотом молиться:
— Батюшка, святой великомученик и целитель Пантелеймон! Матушка Сепфора! Помогите! Исцелите! Ну почему же вы не помогаете?! Ведь матушке так плохо!
А она поднимает здоровую руку и смахивает слёзы с моей щеки:
— Что ты, деточка, не молись так! Только терпения проси для меня! Болезнь — она что? Она человека не характеризует! И потом — они мне помогают! Вот вас посылают. Видишь? Не плачь! А я раньше, знаешь, была монахиня Пантелеймона. Мать Сепфора меня звала ласково: «Пантюша». Достань-ка маслица, вот там, на полочке, от батюшки Пантелеймона, сейчас мы с тобой им помажемся. Вот и будет нам лучшее лекарство. Поняла? Почитай-ка дальше Псалтирь-то.
Юношеские годы и молодость
Прошли годы. Дарья подросла, и, казалось бы, вот-вот исполнится ее тайная мечта стать монахиней. Но внезапно умирает отец большого семейства. Мать в отчаянии, оставшись с тремя детьми на руках, и, не зная, как их прокормить, принимает решение выдать Дарью замуж.
Личная жизнь
Чтобы помочь своим родным, девушка соглашается с решением матери и против своего желания вступает на путь семейной жизни. Мужем Дарьи стал ее односельчанин, верующий человек, Дмитрий Шнякин. Он был из большой зажиточной семьи, в которой насчитывалось кроме родителей и дочери еще четверо сыновей с женами и детьми.
Отец, глава семьи и староста храма, не хотел никого отпускать от себя. Все жили в одном доме, очень дружно, а Дарья, как старшая сноха, стала домоправительницей. Она распоряжалась хозяйством, следила за порядком, распределяла обязанности по дому. Чтобы другие невестки не таили на нее обиды, Дарья трудилась наравне со всеми.
У молодых супругов родилось четыре дочери. Дарья часто ездила на богомолье в Дивеево. Родители супруга, видя ее послушание и христианскую настроенность души, отпускали молодую женщину в паломничество.
Неблизкий был путь к Дивеево по тем временам. Неделю добираться до монастыря, столько же времени уходило на обратный путь. Несколько дней необходимо было посвятить подготовке к причастию, исповеди в самом монастыре.
Господь за такую благочестивую жизнь наградил семью материальным благополучием. Все они много трудились, жили дружно, помогали друг другу. В селе семья относилась к середнякам, была зажиточной. Однако недолго длилась спокойная размеренная жизнь крестьян на Тамбовщине. Советская власть стала внедрять колхозы, подавляла бунты, проводила раскулачивание.
Трудности семьи
Как раз накануне этого трудного времени, в 1933 году, свекр Дарьи построил супругам новую избу, выделил домашний скот, инвентарь. Дмитрий, чтобы уберечь семью от расправы, уехал работать на шахту в поселок Болохово, что под Тулой. Он хотел со временем перевезти и семью туда же, но не успел.
Только он уехал, как семью его отца и Дарью с детьми подвергли раскулачиванию. Их попросту выгнали на улицу из новой избы, разобрав новый сруб на бревнышки. Страшная и тяжелая участь постигла родных. Свекра избили и отправили на Соловки. Его супруга, мать Дмитрия, последовала за ним, но в пути умерла. Брат Дарьи Павел за отказ вступить в колхоз был до смерти избит большевиками. Его попросту забросали камнями, как в свое время иудеи поступили с первомучеником Стефаном.
Дарья с детьми осталась без жилья, приютить их односельчане боялись. Семью причислили к врагам народа. И любого, кто посмел бы открыто протянуть руку помощи, могли подвергнуть той же участи. Приютила скитальцев одинокая нелюдимая вдова Агафья, жившая на краю села. Когда-то в лучшие времена Дарья тайком приносила бедной женщине хлеб, молоко и другую пищу. Теперь пришло время, когда она смогла отблагодарить свою благодетельницу.
Кушать было нечего, дров большевики не давали. Дарья подрабатывала шитьем, бывало, и милостыню просили. Часто собирали и варили траву, что росла возле дома, печь топили подсолнухами, навозом. Несмотря на все трудности, дочки учились хорошо, помогали матери во всех домашних делах. А через несколько лет переехали в Тульскую область к Димитрию.
Прямо на уме у меня побывала
Позднее я столкнусь с тем, что угадывает мать Анастасия поразительно часто. Так часто, что угадыванием это уже не назовёшь.
Перед чтением Псалтири спрашивает у меня:
— Как читаешь Псалтирь?
— Кладу закладку и читаю кафизму за кафизмой по порядку.
Хочу добавить, что кроме этого читаю ещё по благословению семнадцатую кафизму, получается две кафизмы в день, но прикусываю язычок. Вдруг скажет: «Читай вслух»? А правило у неё и так большое, у меня язык устаёт. Вот чудеса — болтать попусту никогда не уставал, а теперь молиться устаёт!
— Ну что ж, открывай закладку и читай.
Читаю. Заканчиваю и думаю: «А уж семнадцатую я потом прочитаю, про себя. А и не прочитаю, так отдохну. Устала я — целый день как белка в колесе». Но не тут-то было. Мать Анастасия строго спрашивает:
— Ну, а дальше?
— Что дальше? Всё! Кафизму прочитали!
— Не-ет! Что тебе ещё духовный отец благословил читать? Ну, что ты мнёшься-то? Какую благословил ещё кафизму каждый день читать? Семнадцатую? Вот и читай! Давай-давай! В ней всё, она — золотая!
— Матушка! От тебя ничего не утаишь!
Улыбается тихонько:
— Мне прежняя келейница всегда говорила: «Мать Анастасия, ты прямо на уме у меня побывала!»
— Матушка, ты у нас старица!
— Что ты, деточка моя, какая же я старица! Вот мать Сепфора — она старицей была, да… А я так просто, старая монахиня…
— Матушка, а как ты стала келейницей старицы?
Зрелый возраст
В Болохове семья наконец-то воссоединилась. Стало жить легче, спокойнее. Несмотря на все трудности, духовная напряженная жизнь, которую вела Дарья, ни на минуту не прекращалась. Но об этом никто не догадывался.
Военные годы
Началась война, муж ушел на фронт. Дарье с детьми вновь пришлось нелегко. Из Тульской области семья отправилась в эвакуацию на Тамбовщину. Пришлось пережить холод и голод, не было постоянного пристанища. Но молитва Дарьи все это время не прекращалась ни на минуту. Благодаря ей муж вернулся с фронта, и семья выдержала тяжелые испытания военных лет.
Монашеский постриг
В 1955 году муж Дмитрий умер, не пережив сложную операцию. Дарья с девочками переехала другой в поселок, ныне г. Киреевск. Недалеко от этого места был действующий храм. Дарья стала часто посещать его, все больше отдаляясь от земных проблем и попечений. Дочери выросли, и теперь уже они заботились о своей матери.
Старшая дочь Дарьи вскоре перебралась в Сергиев Посад, где для нее нашлась работа почтальона. Со временем удалось прикупить небольшой домик возле самых стен Троице-Сергиевой лавры. Теперь у матушки Дарьи, как стали называть ее односельчане, появилась возможность часто приезжать на богомолье.
Однажды, стоя на молитве, Дарья увидела ангелов, которые совершали над ней обряд монашеского пострижения. Побывав в лавре, матушка рассказала на исповеди о необычном видении. После этого она вскоре получила благословение на иночество. Обряд пострижения прошел в Троице-Сергиевой лавре 20 октября 1967 года. Досифея, так стали именовать новоиспеченную монахиню, еще долго хранила в тайне произошедшее с ней даже от дочерей, не обмолвясь никому ни словом.
После пострига к матушке Досифее стало приезжать много людей, нуждающихся в духовном окормлении. Среди них были монашествующие и м иряне. Матушка получила благословение на старчество.
В ней изобиловали духовные дары:
- Горячая любовь к Богу, людям и церкви.
- Сильная молитва.
- Прозорливость.
- Мудрость и рассуждение.
Все это привлекало множество паломников, также Оптинская братия часто навещала опытную старицу. В 1989 г., когда матушке исполнилось 93 года, Тульский владыка Серапион постриг ее в схиму с именем Сепфора.
Переезд в Клыково
Пожилая схимонахиня часто думала о том, что ей очень бы хотелось хоть немного пожить или умереть в монастыре. Однажды во время молитвы старице явилась сама Матерь Божия. Она предвозвестила, что желание праведницы исполнится, и окончит она свои дни в мужской монашеской обители в Клыково. Так все и случилось.
В селе Клыково Калужской области стали восстанавливать церковь, строить архиерейское подворье. Вначале дело шло очень туго. Тут вспомнили о том, что в Киреевске есть мудрая советчица и опытная старица Сепфора. Поехали монахи к ней, а та обрадовалась, поняв, что предсказание Пресвятой Богородицы сбывается. Стали у монахов дела на поправку идти. Появились у обители благодетели, да и из Москвы помощь пошла. А все благодаря святым молитвам матушки.
Последние годы жизни
Под Рождество перевезли монахи старицу в новый деревянный дом. Исполнилось ей к тому времени уже 99 лет. Ходила она на все литургии, и, несмотря на столь преклонный возраст, выстаивала всю службу на ногах. До храма ей помогала добраться келейница.
Приезжающих к ней людей она постукивала посохом, окропляла Иорданской водой, натирала святым маслом. И Божья благодать по молитве матушки исцеляла страждущих, утешала скорбящих, очищала от грехов и болезней. Старица предвидела свою скорую кончину и одаряла всех подарками: кому четки свои отдаст, кому икону, посохи раздарила и даже схиму.
На 101 году жизни матушка Сепфора из Клыково покинула землю. Умерла она тихо, блаженно и спокойно, как отходят в мир иной все праведники. Отпевать почившую собралась вся Оптинская братия. С разных уголков страны съехались духовные чада. Похоронили матушку, как она и завещала, у алтарных стен Никольского придела.
Случаи исцеления
Очень многие рассказывают о том, как после приезда к старице, они полностью выздоравливали. К примеру, есть одно письмо от женщины, которая рассказывает о своем неутешительном диагнозе – гнойной мастопатии. Посылали на операцию. Перед этим она долго молилась матушке, просила ее заступничества. Был назначен день операции, но перед этим нужно было сходить на УЗИ. Благодаря молитвам старицы, ничего не обнаружили. Вместо операции женщина направилась на могилку матушки Сепфоры.
Еще об одном необъяснимом чуде рассказала другая женщина, которую зовут Елена. Как-то ее муж, который работает шофером, уехал в командировку. Жена чувствовала беду и попросила матушку помолиться за мужа. Вернувшись из командировки, он показал глубокую царапину, только она и осталась от аварии. Так, молитвы старицы помогли спастись.
Опять же Елена рассказывала и о помощи своему сыну, когда он горел в огне детской болезни. Искренняя молитва и плач о помощи сделали свое дело – наутро сынок оправился от высокой температуры.
Еще одна женщина из Киреевска рассказывала о своей дружбе с матушкой. Они вместе ходили в церковь, которая находилась в Панино. Матушка уже тогда была наделена даром прозорливости, но чаще всего молчала. Но тут сказала пару слов о дальнейшей жизни ее детей. Говорила, что дочери станут женами священников, а сын – священником. Также она предрекла, что он причастит ее. Так и случилось.
Чудеса от матушки Сепфоры
Вскоре после кончины старицы замироточила ее фотография, находящаяся в бывшей келии. Произошедшее событие еще раз засвидетельствовало о святости почившей схимонахини Сепфоры. Впоследствии таких чудес было очень много.
Дар исцеления
Если посетить Клыково, можно услышать множество невероятных историй о чудесных исцелениях, произошедших по молитвам Сепфоры. Приходили к ней люди унылыми, больными, несчастными, а возвращались домой окрыленными, излеченными от болезней души и тела, радостными. Но самое главное — это то, что общение со старицей вселяло в людей горячую веру в Бога, направляло их на истинный путь спасения, заставляло больше молиться.
Сила молитвы
Хотя схимонахиня Сепфора еще не прославлена в лике святых, но люди обращаются к ней и получают просимое. Помощь приходит самая разная — от решения бытовых проблем до исцеления от различных тяжелых заболеваний, даже таких как онкология.
Благодаря заступничеству матушки:
- наступает долгожданная беременность;
- незрячие видят;
- лежачие больные начинают ходить.
Монахи хорошо знают, что молитва схимонахине Сепфоре творит чудеса. Братия Спасской пустыни по праву почитает старицу ангелом-хранителем их обители. Они твердо знают, что не оставит их матушка в трудную минуту и всегда придет на помощь в любой нужде. Ими был составлен акафист схимонахине Сепфоре, другие молитвы.
Пророчества старицы
Схимонахиня Сепфора обладала даром пророчества. Этому есть многочисленные свидетельства очевидцев. Предсказания ее касались как отдельных людей, так и судеб целых народов, стран, городов. Например, матушка говорила, что спастись человечеству от апокалипсиса можно, но только непоколебимой верой в Бога. Поселок Клыково, по пророчеству старицы, разрастется в большой город — Спасск. Много предсказаний касалось будущего России.
Совместная молитва
Читаю дальше Псалтирь и с удивлением понимаю, что читать стало легче. А почему? Да потому что матушка молится со мной, и моя слабенькая немощная молитовка поддерживается твёрдой молитвой схимонахини. Я запнусь, а она мне слова подсказывает. Позднее я узнала, что мать Анастасия знает Псалтирь наизусть.
Читаю знаменитый, пронзительный по своему чувству покаяния, пятидесятый псалом, и, когда произношу последние слова: «Тогда благоволиши жертву правды, возношение и всесожегаемая, тогда возложат на олтарь Твой тельцы», матушка тихонько говорит:
— На этих словах умерла матушка Сепфора. И Оптинский игумен Антоний сказал: «Вот смерть праведницы».
Я молчу. Да, старица Сепфора и жизнь её были «жертвой правды», а её чистая душа и огненная молитва — лучшим при ношением Господу. Мы каждый день читаем матери Сепфоре акафист.
Особенно хороши утренние часы молитвы с матушкой Анастасией. В сумраке горят лампадки и освещают иконы и фотографии матушки Сепфоры. И потихоньку из этой сумеречности рождается рассвет и новый день. Мать Анастасия чётки из рук почти не выпускает, молится постоянно. И меня учит.
Искушение
К нам приходит гостья. Она прихожанка местного храма и пришла проведать матушку. Но матушка особенно с ней не разговаривает. Просит угостить гостью и проводить её. Гостья пьёт чай на кухне и, заметив мой ноутбук, на котором по благословению я работаю для Оптинского книжного издательства, авторитетно объясняет мне, что компьютера касаться нельзя — в нём бес. И в телевизоре бес. И в сотовом. И вокруг одни бесы.
Работала она в больнице медсестрой, но ушла, потому что там ИНН, а он — бесовский.
— В ИНН хорошего ничего нет, — сдержанно соглашаюсь я. — Но ведь можно не принимать его. За это с работы не выгоняют. Неужели все верующие должны уходить с работы?! Кто же будет лечить наших родных, учить наших детей, выращивать хлеб — одни атеисты, что ли?
— А в наше время и лечиться нельзя! Прививки — бесовские. А также все лекарства. Старцы предупреждали, что в наше время только травами лечиться можно будет и никаких лекарств. И антибиотики — тоже бесовское, нечего схимонахине уколы делать.
Я пытаюсь возражать, но меня не слушают.
После ухода этой странной гостьи у меня в голове навязчиво продолжается спор с ней, и я нахожу аргументы, которые доказывают мою правоту. Успокоиться никак не могу. А ведь читала, что один из признаков идущих извне бесовских помыслов — их навязчивость. Иду к матушке:
— У меня такая брань против этой сестры! Она всех осуждает!
— Никого она не осуждает! И мы её осуждать не станем! — матушка прерывает меня и даёт понять, что разговор закончен. Я понимаю, что осуждать мы не будем.
— Ну-ка, иди сюда, деточка! — матушка ласково гладит меня по голове. — Не слушай её. Забудь всё, что она наговорила. Ну, всё, успокоилась?
И я чувствую, как брань отходит. И я больше не вспоминаю об этой странной гостье. А вечером мать Анастасия говорит задумчиво:
— Мать Сепфора людей сразу чувствовала, знала, кто чем дышит. Ещё в дверь не вошли, а она уже знала, кто придёт. Как-то пришла одна женщина. Пока она в прихожей раздевалась, мать Сепфора головой качает и тихонько говорит: «Ох, как пахнет тухлыми яйцами. Ужас-то какой». А я отвечаю: «Ничем и не пахнет, матушка, с чего ты взяла?»
А женщина эта как раскрыла рот, так и начала ругать всех. Такая злая оказалась! Очень злая! Ушла она, а я потом всю ночь уснуть не могу. Отчего — не знаю, только нехорошо мне как-то. А матушка мне говорит: «Ну, что сейчас почувствовала? Вот эта женщина такой след оставила от себя». А я думаю, даже у простых людей душа чувствует зло, а для старицы, наверное, это гораздо сильнее ощущается. Вот и матушка злословье, злость ощутила как отвратительный запах тухлых яиц.
Молитва схимницы
А молитва схимницы — это молитва непростая. У меня вот с утра голова сильно разболелась. Обычно, если так заболит — то уж на весь день. Если обезболивающее не принять, ничего не поможет.
— Оля, ты чего морщишься?
— Да так, матушка, ничего. (Буду я ей, больной, на свою боль жаловаться! Ей и так плохо, температура опять поднялась!)
— Ну-ка, иди сюда. Голова болит, да?
Матушка несколько раз легонько гладит меня по голове.
— Иди-ка, приляг, полежи чуток.
Послушно иду и ложусь, хотя точно знаю, что теперь уж весь день с головной болью ходить буду. Но не проходит и пяти минут, как моя боль исчезает. Это матушка мне помогла! Самой так плохо, а она о других людях думает!
Но это был не отец Амвросий
Дни бегут. Они наполнены мелкими хлопотами. Но эта хлопотливость освящается молитвой. Начался Великий пост, и мы с матушкой читаем кроме обычного правила Канон Андрея Критского. А перед Каноном она даёт мне читать толстую тетрадь, где аккуратным и красивым почерком написаны толкование и поучения святых отцов. Эти записи делала сама матушка. И сей час она просит меня читать как можно больше.
Толстая книга с повечерием, заутреней мне кажется такой длинной, а больная, с температурой, матушка слушает слова Канона, как будто пьёт живую воду. И я так остро чувствую свою собственную немощь, потому что для меня молитва — труд, к которому мне нужно себя принуждать. А для неё — радость и счастье.
— Матушка, я устала, всё, больше не могу читать.
— Олечка, ну, давай ещё немножко.
— Как же это трудно — постоянно молиться!
— Да какая там у меня молитва! Вот мать Сепфора — она жила молитвой, дышала ею. Для неё духовный мир был как открытая книга. Передохни, а я тебе расскажу, что вспомнила.
Вот как-то раз мы с матерью Сепфорой были в Оптиной. Её уже почитали как старицу. Когда в конце службы прикладывались к мощам преподобного Амвросия, обретённым в 1988 году, братия матушку всегда вперёд пропускала. Мощи тогда находились в деревянном гробу.
И вот как-то раз матушка наклонилась к мощам и стоит так. Две минуты стоит, три. Я уж думаю, может, ей плохо стало. Тихонько беру её за локоть. А она меня немножко так оттолкнула, сделала знак, чтобы я не мешала, и дальше стоит. И братия ждёт.
Наконец поднялась матушка, вышли мы с ней на улицу, а у неё такой вид необычный. Ну, думаю, старица что-то видела. А она мне и говорит: «Ну, что же ты мне помешала-то! Я ведь в первый раз батюшку увидела. Лицо его. Но это был не отец Амвросий!» Больше ничего не сказала.
— А кто же это был?
— Это был старец Иосиф, верный ученик и келейник батюшки Амвросия.
— Матушка, ты уверена, что правильно это запомнила?
— Конечно!
— Подожди меня немного, я документы хочу посмотреть.
Получается, что матушка Сепфора знала об ошибке? Что-то я не помню такого, а ведь читала об обретении мощей Оптинских старцев. Я иду к себе, включаю свой ноутбук, выхожу в Интернет через модем и довольно быстро нахожу статью монаха Марка Хомича на сайте «Православие.ги» и нужный отрывок.
Внимательно читаю: «В результате обсуждения ситуации при раскопках 1998 года довольно скоро стало понятно, что произошла ошибка в рядах захоронений еще в 1988 году. И, таким образом, 16 октября 1988 года были обретены и выставлены для поклонения мощи старца Иосифа, а не преподобного Амвросия (как считалось ранее)».
Я читаю дальше статью и как будто переношусь в Оптину, радуюсь вместе с братьями, что теперь обретены и опознаны все мощи правильно. И ошибка-то была как бы не случайная, а символическая. «Братия вспомнили моменты из жития старца Иосифа, в которых говорится: «Жил при Оптиной пустыни древний старец-прозорливец, отец Пахомий, блаженный. Он очень любил отца Иосифа; и когда тот был еще простым монахом, отец Пахомий всякий раз, как с ним встретится, непременно попросит у него благословение. «Отец Пахомий, да я не иеромонах», — улыбнется ему отец Иосиф. «Удивляюсь, — ответит Пахомий. — Отец Иосиф все равно что отец Абросим».
Одна раба Божия, юродивая, была у старца Амвросия и, увидя отца Иосифа, сказала ему: «Вот было у одного старца два келейника; один из них и остался на его месте». Умре отец его, и аки не умре: подобна бо себе остави по себе. (Сир. 30,4)».
И потом я сижу и думаю, что келейник и достойный ученик старца становится подобным своему наставнику. А ученица — старице.
Господь сильнее
— Что, вообще страшно не было?
— Без матушки Сепфоры было и страшно… Поехали мы как-то на похороны матушкиной старшей дочки Александры в Загорск. Я и мать Иоанна. Мы тогда ещё были монахинями. Мать Иоанна поднялась в дом, а я осталась одна на улице. Стою и чувствую — кто-то сзади мне руки на плечи положил. И такая страшная тяжесть! И ужас почувствовала. Голову назад немного повернула, смотрю через плечо — бес! Лапы мне на плечи положил и в глаза смотрит в упор. Я ничего страшнее этого взгляда в жизни не видела. А в голове сразу — пустота. Ни одной молитвы вспомнить не могу. Только ужас леденящий… С трудом вспомнила и прошептала: «Да воскреснет Бог и расточатся врази Его…» — и бес тут же пропал.
Возвращаюсь домой, мать Сепфора мне двери открывает и — с порога:
— Ну что, посмотрела, какие бесы бывают?
Мать Анастасия молчит, вспоминает, видимо, переживая всё заново. Потом продолжает:
— Как-то в дом к нам стали ломиться какие-то мужики пьяные, бандиты, что ли, целая банда прямо. Матушка начала молиться — и тут же все исчезли. Тишина. Я спрашиваю: «Так это не люди?» А она: «Нет, Пантюша, это не люди». Учила меня, чтобы я не боялась. Нельзя бояться. Господь сильнее. Нужно быть мужественной.
В храме Всех святых в Туле стоим мы как-то с матушкой. А к нам подходит бесноватая. И начинает нас спиной прижимать к стене. Они, одержимые, бывают очень сильными. Так нас прижала, что мне уже дышать нечем. А матушка ждёт, не молится, хочет меня научить. Говорит: «Молись, Пантюша! Я буду Божией Матери молиться, а ты молись Николаю Чудотворцу!» Я еле-еле руку высвободила, и крестное знамение наложила, как эту бесноватую от нас отбросило и понесло волчком на улицу. Так она больше около нас и не появлялась.
