Первые русские святые
Хотя хронологически равноапостольные Ольга и Владимир жили раньше, первыми, кто был канонизирован на Руси, стали их потомки Борис и Глеб. После смерти князя Владимира в 1015 г. на Руси вспыхнула междоусобица. Его сын Святополк решил устранить всех братьев, чтобы единолично править государством. За свою жестокость княжич получил прозвание Окаянный. Одним из братьев был князь Борис.
Когда Святополк, получивший позднее прозвище Окаянный, стал Киевским князем, дружина Владимира, как говорится в «Повести временных лет», посоветовала Борису отнять у него Киевский престол. Борис же отказался воевать против старшего брата, ведь Святополк стал главой семьи, занял место отца. Послушание старшим было одной из важнейших добродетелей человека, и Борис не стал ради обретения власти нарушать эту традицию, хотя Киевский престол в то время был, если можно так выразиться, самой желанной целью для всех князей. То, что в роду один из предков хоть несколько дней сидел на Киевском престоле, сразу возвышало весь род по сравнению с теми, у кого такой привилегии не было.
Поведение Святополка было прямо противоположно. Он задумал, подобно Каину, убить Бориса, для чего решил усыпить его бдительность. «Хочу с тобою любовь иметь и придам тебе еще к полученному от отца владению» — с такими словами посылает он к младшему брату гонца. Между тем своим слугам он приказал убить Бориса.
Когда посланные пришли на реку Альта, чтобы совершить злодеяние, они услышали, как Борис поет заутреню. Почему? Неужели никто не донес князю, что на него готовится покушение? Ведь были же разведчики и в Древней Руси. И если князь знал о покушении, почему не защищался?
Как видим, Борис остался верен принципу, что не следует перечить старшим. Кроме того, он не хотел в ответ на зло совершать зло, убивать в ответ на убийство. Он не хотел мстить. Может быть, ему претило то, что, если бы начались открытые столкновения со Святополком, он бы оказался невольным виновником массового кровопролития, ведь погибло бы немало людей с обеих сторон. Борис решил смиренно принять смерть от руки брата. Помимо всего прочего, им двигала забота о своей душе. Каким он предстал бы перед Создателем, если бы его убили на поле брани? Только что совершившим убийство?
Пропев псалмы и каноны, Борис стал молиться:
— Господи Иисусе Христе! Как Ты в этом образе явился на землю ради нашего спасения, собственною волею дав пригвоздить руки Свои на кресте, и принял страдание за наши грехи, так и меня сподобь принять страдание. Я же не от врагов принимаю это страдание, но от своего же брата, и не вмени ему, Господи, это в грех.
— Как видим, мученическая смерть от руки убийц для князя желанна, ведь тогда он сможет последовать примеру Христа. Для него это не наказание, но награда. Награда, которой ждали и первые христианские мученики, умиравшие на арене Колизея.
Бориса заботит не только собственная душа, но и душа брата. Поскольку смерть желанна, он рад, что примет ее от родственника, а не от чужого, и просит у Бога простить неразумного Святополка. Ведь он «не ведает, что творит»…
Слуги Святополка накинулись на Бориса и пронзили его копьями. Потом тело завернули и повезли показывать Святополку. Это удивительно, но Борис не умер до тех пор, пока старший брат не приказал двум своим слугам-варягам прикончить его, пронзив сердце мечом.
Настала очередь Глеба. Новости по Древней Руси распространялись медленно, гонца запросто могли убить, поэтому, вероятно, Глеб и не знал, что его отец Владимир умер. Святополк воспользовался этим и сообщил брату, что отец призывает его к себе, потому что сильно болен. Глеб, как и Борис, был послушен старшим, а потому поспешил приехать к отцу.
Глеб был в дороге, когда от другого брата, Ярослава, к нему пришла весть, что Владимир умер, а Святополк убил Бориса. Узнав об этом, Глеб «возопил со слезами», как говорится в летописи:
— Увы мне, Господи! Лучше было бы мне умереть с братом, нежели жить на свете этом. Если бы видел я, брат мой, лицо твое ангельское, то умер бы с тобою: ныне же зачем остался я один?.. Если доходят молитвы твои к Богу, то помолись обо мне, чтобы и я принял ту же мученическую кончину.
— Как раз в это время пришли посланные от Святополка, и Глеб, как и его брат, был убит мечом.
«Так был принесен он в жертву Богу, вместо благоуханного фимиама жертва разумная, и принял венец царствия Божия, войдя в небесные обители, и увидел там желанного брата своего, и радовался с ним неизреченною радостию, которой удостоились они за свое братолюбие», — говорится в «Повести временных лет».
Канонизированы два брата (их христианские имена — Роман и Давид) как страстотерпцы. По словам митрополита Ювеналия, «в богослужебной и житийной литературе Русской Православной Церкви слово «страстотерпец» стало употребляться применительно к тем русским святым, которые, подражая Христу, с терпением переносили физические, нравственный страдания и смерть от рук политических противников».
Заметим, что примером для канонизации императора Николая II и царской семьи послужило как раз причисление к лику святых Бориса и Глеба.
Возможно, история с официальным признанием первых русских святых едва ли не интереснее и богаче событиями, чем их биография. К слову, здесь политика также занимает не последнее место.
После убийства своих кузенов Бориса и Глеба Святополку предстояло сразиться с их братом Ярославом Мудрым. Усобица кончилась тем, что Святополк бежал в Польшу, а Ярослав занял Киевский престол.
В 1054 г. Ярослав умер, и его сыновья поделили между собой земли. Изяслав (старший) остался в Киеве, Святослав (средний) занял Черниговское княжество (в состав которого, кстати, входили Муромские земли Глеба), а Всеволод (младший) стал князем в Переяславле. К нему же отошло Ростовское княжество, где раньше правил Борис.
Забегая вперед, отметим, что сыном Всеволода Ярославича был Владимир Мономах.
В древнерусской литературе есть несколько памятников, посвященных Борису и Глебу. В этих документах можно проследить удивительно четкую политическую направленность.
Изначально почитание Бориса и Глеба не было совместным, почитание Глеба (хотя он и был младшим) развилось раньше на Смоленщине, где был убит князь, и в столице княжества Чернигове. Там делались кресты-мощевики с изображением Глеба, а его тело было помещено в каменный саркофаг; в это же время мощи Бориса покоились в деревянной, менее прочной, раке (об этом можно прочитать в статье «Повести временных лет» за 1072 г., где рассказывается о перенесении мощей братьев в построенную для них церковь в Вышгороде).
Сыновья Ярослава враждовали, и в 1073 г. Святослав, заручившись поддержкой Всеволода, изгнал из Киева старшего брата Изяслава. Это было нарушение принципа престолонаследия, заложенного их отцом, по которому в Киеве должен был сидеть старший мужчина в роду.
За год до этого Изяслав построил деревянную церковь, посвященную Борису и Глебу. Святослав решил поставить вместо нее каменную. Это должен был быть грандиозный пятиглавый храм. Стены были возведены на 3 метра, когда князь умер. Было это в 1076 г., и в Киев вернулся изгнанный 3 года назад Изяслав. Через 2 года он погиб в битве с сыном Святослава, и Киевским князем стал Всеволод. Он возобновил строительство каменной церкви Бориса и Глеба.
Можно найти любопытные политические моменты в памятниках, посвященных этим святым. Исследователь А. Ужанков, например, предлагает сопоставить несколько текстов. Например, статьи из «Повести временных лет» и «Сказание о Борисе и Глебе», посвященные перенесению мощей святых в деревянную церковь, построенную Изяславом в Вышгороде.
В «Повести временных лет» упоминается только митрополит Георгий, официально поставленный на Руси с ведома Константинополя. В «Сказании…» помимо Георгия говорится о митрополите Неофите Черниговском. К тому же, в «Сказании…» присутствует эпизод, когда митрополит Георгий благословляет Изяслава, Святослава и Всеволода рукой Глеба, причем на голове Святослава остается ноготь святого как знак особой благодати. В «Повести временных лет» об этом не говорится.
В чем же дело? Есть мнение, что «Сказание…» было написано автором, который был политическим сторонником правившего в Чернигове Святослава. Поскольку почитание Глеба было распространено именно в Черниговских землях, святой стал считаться покровителем Святославичей. Поэтому князей, как пишет неизвестный сказитель, благословляют рукой младшего Глеба, а не старшего Бориса, ведь Глеб князю ближе. Поэтому же отмечается, что святой особо благоволит ему.
Надо сказать, такая поддержка святого была очень нужна князю, решившемуся преступить закон и отобрать Киевский престол у старшего брата.
С учетом истории разрешается и загадка со вторым митрополитом, не упомянутом в летописи. Есть мнение, что в то время на Руси существовало две митрополии — Киевская и Черниговская. Отсюда и два митрополита. Существует и другая версия. Святослав правил в Киеве с 1073 по 1076 г. После торжеств 1072 г., связанных с перенесением мощей святых, митрополит Георгий отбыл в Константинополь, а его преемник Иоанн прибыл только в 1077 г. Стало быть, митрополичья кафедра пустовала, и при князе вполне мог быть «исполняющий обязанности» митрополита Неофит, которого назначил Святослав. Отсюда и разночтения между «Сказанием», составленным автором, который хотел укрепить авторитет Ярослава, и «Повестью временных лет», составитель которой относился к князю негативно.
Само же «Сказание…», вероятно, было заказано по случаю строительства новой каменной церкви Бориса и Глеба и должно было быть приурочено ко дню второго перенесения их мощей, однако Святослав умер прежде, чем строительство было доведено до конца.
Несмотря на то что Глеб был более популярен на Руси и стал почитаться раньше, тем не менее в конце концов установилось почитание Бориса и Глеба, а не Глеба и Бориса. Почему? Здесь опять-таки имеется политическая подоплека. С одной стороны, главой семьи должен быть старший в роду (как завещал и Ярослав Мудрый), а старший из двух братьев — Борис. С другой — первенство Глеба не могло не вызвать ассоциаций с почитавшим его Святославом. А ведь князь нарушил завет отца. Куда правильнее во всех смыслах было отдать своеобразное «первенство» Борису.
К тому же в 1113 г. Киевским князем стал столь любимый на Руси Владимир Мономах. Он всячески улучшил существовавшие законы, повысил международный авторитет государства (кстати сказать, был женат аж на английской принцессе и приходился внуком константинопольскому императору), оставил детям руководство к праведной жизни — знаменитое «Поучение…». Одним словом, Мономах был очень правильным и благочестивым князем, примером для всех остальных правителей.
А Мономах, как мы помним, был сыном Всеволода, а Всеволод княжил в Переяславле и владел бывшими землями Бориса, так что Борис считался покровителем Всеволодовичей. Не случайно его вспоминает Мономах в своем «Поучении…». Так что и с этой точки зрения первенство отдали Борису — «патрону» уважаемого русичами Киевского князя Владимира.
При Мономахе 2 (по новому стилю — 15 мая) мая 1115 г. состоялось 2-е перенесение мощей святых Бориса и Глеба, которые были помещены в наконец-то отстроенной в Вышгороде деревянной церкви.
Что касается времени канонизации Бориса и Глеба, то, по всей вероятности, это произошло между 1086 и 1093 гг.
https://www.taday.ru/text/60839.html
ХРАМ СВЯТОЙ КНЯГИНИ ОЛЬГИ В ОСТАНКИНЕ
Вчера мы праздновали память святой равноапостольной великой княгини Ольги. А сегодня мы прославляем двух святых, которые пострадали спустя недолгое время после ее блаженной кончины: святых мучеников Феодора Варяга и сына его Иоанна.
Святые Феодор и Иоанн жили в Киеве во время княжения святого князя Владимира, когда варяги, предки нынешних шведов и норвежцев, принимали особенно деятельное участие в государственной и военной жизни Руси. Купцы и воины, они прокладывали новые торговые пути в Византию и на Восток, участвовали в походах на Царьград, составляли значительную часть населения древнего Киева и княжеских наемных дружин. Главный торговый путь Руси — из Балтийского моря в Черное — называли тогда «путь из варяг в греки».
Преподобный Нестор Летописец сообщает, что среди киевлян жил варяг по имени Феодор, долгое время до того пробывший на военной службе в Византии и принявший там святое Крещение. У Феодора был сын Иоанн, красивый и благочестивый юноша, исповедавший, как и отец, христианство.
В то время (а происходило это еще до Крещения Руси) были обычны человеческие жертвоприношения. В качестве жертвы идолам был выбран сын Феодора Иоанн. Когда посланные к Феодору сообщили, что его сына «избрали себе боги, да принесем его им в жертву», старый воин решительно ответил: «Не боги это, а дерево. Нынче есть, а завтра сгниет. Не едят они, не пьют и не говорят, но сделаны человеческими руками из дерева. Бог же Един, Ему служат греки и поклоняются. Он сотворил небо и землю, звезды и луну, солнце и человека, и предназначил ему жить на земле. А эти боги что сотворили? Они сами сотворены. Не дам сына моего бесам».
Это был прямой вызов христианина обычаям и верованиям язычников. Вооруженной толпой язычники ринулись к Феодору, разнесли его двор, окружили дом. Феодор, по словам летописца, «стоял на сенях с сыном своим», мужественно, с оружием в руках, встречал врагов. (Сенями в старинных русских домах называли устроенную на столбах крытую галерею второго этажа, на которую вела лестница). Он спокойно смотрел на бесновавшихся язычников и говорил: «Если они боги, пусть пошлют одного из богов и возьмут моего сына». Видя, что в честном бою им не одолеть Феодора и Иоанна, храбрых искусных воинов, осаждавшие подсекли столбы галереи, и когда те обрушились, навалились толпой на исповедников и убили их.
Уже в эпоху преподобного Нестора, менее чем через сто лет после исповеднического подвига киевских варягов, Русская Православная Церковь почитала их в сонме святых. Феодор и Иоанн стали первыми мучениками за святую православную веру в Русской земле, а списатель Киево-Печерского Патерика, епископ Симон, святитель Суздальский называет их первыми «русскими гражданами небесного града».
Тропарь мученикам Феодору Варягу и сыну его Иоанну Печерскому
Страстоте́рпцы Госпо́дни, Фео́доре со Иоа́нном о́троком, сла́внии! Блаже́нна земля́ Ру́сская, напи́вшаяся кровьми́ ва́шими, и ра́дуется оте́чество на́ше, в не́мже вы пе́рвии, и́долы посрами́вше, Христа́ со дерзнове́нием испове́дасте и за Него́ пострада́сте. Того́, я́ко Бла́га, моли́те, до сконча́ния ве́ка в стране́ на́шей Це́рковь Правосла́вную непоколеби́му утверди́ти и всех ру́сских люде́й во и́стинней ве́ре и благоче́стии сохрани́ти.
