Краткое жизнеописание святого
Даниил Саввович Туптало, в монашестве Димитрий, родился в 1651 году. Родина святителя — Украина, Киевская область, село Макарьево. Отец его, ратный сотник, и мать — были благочестивыми людьми, чтили Закон Божий. Маленький Даниил рос в атмосфере благоговения и уважения к Богу.
Ранний период жизни святителя
Будущий святитель учился в Братском училище, основанном митрополитом Киевским Петром Могилой. От природы прилежный и целеустремленный, студент Даниил завоевал расположение преподавателей. Ему хорошо давались языки — греческий, польский, еврейский и латынь. Также мальчик овладел искусством риторики и поэтики. Воспитанный в христианских традициях, он штудировал учения святых отцов.
Студенческим увеселениям прилежный юноша предпочитал тишину храма, уединение и молитву.
В 1665 году, в ходе казачьего бунта против польской власти Братское училище и обитель сгорели. Даниил вернулся домой и продолжил изучать богословие самостоятельно: читал Святое Писание, слушал наставления местных пастырей и участвовал в церковных службах. Так постепенно сложился его жизненный выбор — монашество.
Монашеский период жития
В 18 лет юноша, по благословению родителей, поступил в Кирилловскую обитель в Киеве. Пройдя послушание, он принял постриг с именем Димитрий в 1668 году. Но монашеская жизнь длилась недолго. Ревностное служение сочеталось в юном иноке со смирением и скромностью. Его старания оценили и на следующий год возвели в иеродиаконы.
Священническое служение
6 лет посвятил диакон Димитрий служению Господу, по преданности подобному ангельскому. За высокие личные и духовные качества митрополит Лазарь Баранович пожаловал Димитрию сан иеромонаха и должность проповедника при собственной кафедре.
Молодой пастырь вдохновлял людей пламенными проповедями, говорил с ними понятным языком. Молва о чутком и образованном пастыре разнеслась по Украине и дошла до Литвы. Но, поучая паству нравственному совершенствованию, иеромонах Димитрий относился строго и к себе. Господь следил, чтобы его верный слуга не отошел от долга священника и монаха, и послал ему о том сновидение.
Больше года отец Димитрий проповедовал в Слуцкой Братской Преображенской обители по приглашению епископа Белорусского Феодосия. После его кончины проповедник, по настоянию гетмана Самойловича, вернулся на родину, жил в Крутицком монастыре в Николаеве.
Многие обители приглашали Димитрия к себе игуменом, но тот не мог ослушаться гетмана, по смирению считал себя недостойным ответственной должности управляющего. Но, по воле Господа, смиренный монах приложил руку к обустройству нескольких обителей и открыл в себе новый талант.
Игуменское служение
В 1681 году Димитрий стал игуменом Максаковского монастыря. В Черниговскую область он отправился по желанию гетмана, благословению архиепископа Лазаря и монастырской братии. Через год гетман направил его в Крутицкую обитель в Батурине. Там Димитрий прожил чуть более полутора лет и получил новое предложение — составлять Жития святых в Киево-Печерской Лавре. Господь одобрил начинание монаха, послав несколько Откровений.
После Лавры свт. Димитрий управлял Батуринским Николаевским монастырем и продолжал писательский труд. Его сочинения вышли в печать. Писательство захватило Димитрия. Он отошел от руководства монастырем, но продолжал жить в нем в простой келье. Но полностью уйти в творческую работу не удалось.
Отца Димитрия разыскал архиепископ Черниговский Феодосий. Пожаловав талантливому проповеднику и писателю сан архимандрита, он поставил его управлять Глуховской Петропавловской обителью. Оттуда его перевели в Троице-Кирилловскую обитель в Киеве. В монастырях святой отец не задерживался надолго. Дольше всего, 2 года, он прослужил в Елецком монастыре в Чернигове. Потом его путь лежал в Северскую обитель Всемилостивого Спаса, в Новгород.
Святительское служение
По просьбе царя Петра Первого и благословению митрополита Киевского, в 1700 году отец Димитрий отправился в Москву, чтобы потом занять пост управляющего Сибирской кафедрой и просвещать язычников. Святой отец был уже слаб здоровьем из-за кочеваний из одной обители в другую, а холод Сибири окончательно бы его надорвал. И заниматься на новом посту писательством он не видел возможности.
Предстоящее путешествие и назначение Димитрий принимал смиренно, но со скорбью.
Год он поправлял здоровье в Москве, познакомился с влиятельными людьми и государственными реформами. Сибирское назначение за это время отдали владыке Филофею Лещинскому. А отец Димитрий отправился в Ростов, в Яковлевскую обитель, где он заменил почившего митрополита Ростовского Иоасафа. Здесь он плотно занялся просветительской работой. Многие священники недобросовестно относились к служению Господу. Новый митрополит налаживал дисциплину и повышал грамотность среди служителей.
Святитель Димитрий открыл училище для будущих иереев. Обучение проходило при его покоях в обители. Митрополит сам занимался нравственным воспитанием учеников, наставлял их, требовал посещать службы. При этом святитель Димитрий боролся с раскольничеством, невежеством и суевериями прихожан, проводил торжественные богослужения, продолжал писать и закончил сочинения о Житиях святых. В 1705 году митрополит Ростовский Димитрий отбыл в Москву по вызову, чтобы помогать бороться с сектами и проповедовать слово Божие. Через 2 года он вернулся в Ростов, продолжил пастырское служение и творческую работу, несмотря на тяжелую болезнь. Св. Димитрий почил 28 октября 1709 года.
В 1684 году архимандритом Киево-Печерской лавры был назначен Варлаам Ясинский. От своих предшественников, вместе со званием архимандрита, он наследовал мысль о великом труде составления житий святых. Этот труд был тем более необходим, что вследствие татарских набегов, литовских и польских разорений, Церковь лишилась многих драгоценных духовных книг. Отыскивая способного человека, Варлаам остановил свое внимание на Димитрии, который уже прославился ревностью к душеспасительным трудам. Выбор его был одобрен единодушным согласием прочих отцов и братии лавры. Тогда Варлаам обратился к Димитрию с просьбой переселиться в Киевскую лавру и принять на себя труд исправления и составления житий святых. Так, Промыслом Божиим святой Димитрий призван был к великому делу составления Четиих-Миней и принес величайшую пользу всему народу.
Возлагая надежду на помощь Божию и на молитвы Пречистой Богоматери и всех святых, Димитрий приступил к своему подвигу и с великим тщанием начал проходить возложенное на него послушание.
Работа продолжалась с перерывами в течение 20 лет. Четьи-Минеи написаны Димитрием в четырёх книгах, содержащих жития за три месяца, и начинаются согласно церковному календарю с сентября месяца.
Первая книга была напечатана в Киеве в 1689 году.
В то время, как святой Димитрий трудился над второй книгой Миней-Четьих, новый московский патриарх Адриан прислал ему похвальную грамоту. «Сам Бог, — писал патриарх, — воздаст ти, брате, всяцем благословением благостынным, написуя тя в книге живота вечного, за твои богоугодные труды в писании, исправлении же и типом издании книги душеполезные житий святых на три месяца первые, септемврий, октоврий и ноемврий: Той же и впредь да благословит, укрепит и поспешит потруждатися тебе даже на всецелый год и прочие таковыя же житий святых книги исправили совершенно и типом изобразити».
Вторая книга — окончена в 1690 году, напечатана в 1695 году.
Третья книга — 1700 год, после её печати Димитрий написал небольшую книгу «Мартиролог вкратце», поместив в неё в сокращенном виде жития святых за год.
В том же 1700 году архимандрит Димитрий был вызван в Москву. Здесь 23 марта 1701 года состоялась его хиротония с возведением в сан митрополита Сибирского и Тобольского.
Святитель с печалью встретил это высокое назначение: он не отличался хорошим здоровьем, и сибирский климат был для него губителен. Но, главное, его тяготила мысль, что для окончания своего труда «Четьи-Минеи» не будет благоприятных условий в Сибири, удаленной от центров просвещения, а оставалась еще целая четверть незавершенного труда. От волнений он слег в постель. Царь Петр разрешил ему оставаться в Москве и Димитрий продолжает кропотливую работу над Житиями Святых, а также часто проповедует.
В январе 1702 года Димитрий наименован был митрополитом Ростовским и Ярославским. Назначение тем еще важное, что епархия эта была в то время сильно потрясаема лжеучением брынских раскольников.
Прибыв в Ростов, он прежде всего посетил Спасо-Яковлевскую обитель. Войдя в собор Зачатия Божией Матери, где почивают мощи святителя Иакова Ростовского, новый архипастырь совершил обычное моление и в то же самое время, узнав по особенному откровению свыше, что в Ростове суждено ему окончить свою многотрудную и многополезную жизнь, назначил для себя могилу в правом углу собора и сказал окружающим: «Се покой мой: здесь вселюся во век века».
Большие нестроения предстали пред архипастырем: пороки и невежество царили не только среди паствы, но и среди духовенства. «Окаянное наше время!» — говорил он в одном из своих поучений, «не знаю, за кого приниматься нужнее: за сеятелей или за землю; за иереев или за сердца человеческие?.. Сеятель не сеет, а земля не принимает. Иереи не брегут, а люди заблуждаются… Со всех сторон худо…»
У многих из духовных лиц святитель не находил и доброго нравственного воспитания. Напротив, с горестью приходилось ему замечать, что отцы семейств были не внимательны к исполнению главных христианских обязанностей своими домашними. С ревностью Илии он предался неусыпным заботам о благоустроении церковном и спасении душ человеческих. Как истинный пастырь, следуя словам Евангелия: «Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли отца вашего Небесного» (Мф 5:16), святитель сам во всем являлся образцом благочестия. В то же время он старался искоренять в людях всякого звания злые нравы, зависть, неправду и другие пороки. Святой Димитрий сознавал, что наиболее действительным средством для этого служит доброе учение и воспитание. Он часто говаривал: «Что другое может вразумить человека, как не ученье?». Поэтому открыл при своем архиерейском доме училище.
Однако, как ни был обременен святитель многочисленными заботами и делами, он и в новом своем служении не оставлял своего труда над Житиями святых. Четьи-Минеи составляли его особую заботу в первые три года пребывания в Ростове.
Последняя, четвертая, книга почти целиком написана в Ростове. По сравнению с первыми тремя она заметно отличается. Живя на Украине, святитель почти не помещал в свои Минеи жития русских святых, только тех, кто был хорошо известен в Малороссии. О малоизвестных святых, а к таковым принадлежали почти все подвижники северо-востока Руси, он делал лишь краткое упоминание в месяцеслове. Например, в первой книге Миней (сентябрь — ноябрь) он поместил только восемь житий великорусских святых и при том в кратких редакциях. О других же, празднуемых в эти месяцы, помещены лишь упоминания в месяцеслове. Можно предположить, что святитель не мог найти материала для них. Но, например, в Прологе есть жития и сказания о некоторых, а в Четии-Минеи они не вошли. С другой стороны, здесь помещены жития всех печерских святых, многие из которых совершенно не были известны в Великороссии.
Прожив год в Москве, живя в Ростове, втором по обилию святых после Москвы городе северо-восточного края, святитель не мог не заметить, что труд его страдает неполнотой. Он начинает собирать сведения о великорусских святых, и прежде всего ростовских. Это видно из его переписки с друзьями, к которым он обращается с просьбами о помощи. Святитель разыскивает и собирает жития святых и другие памятники древней письменности и в своей епархии. В его рукописях есть, например, житие преподобного Авраамия Ростовского, списанное «с тетрадей дьячка Богоявленскаго монастыря». В Угличе он нашел «книжицу» с житием св. царевича Димитрия и, дополнив ее сведениями из других источников, поместил житие царевича в последней части Четиих-Миней. В Ярославле в церкви Николы Надеина он нашел какой-то сборник житий, который в своих черновиках называет «Ярославской Четьей». Много и другого материала было собрано святителем, поскольку он интересовался не только местными угодниками Божьими, но и вообще святынями этого края, намереваясь написать отдельный труд, этому посвященный. Законченная в Ростове четвертая книга Четиих-Миней носит явные черты новых взглядов свт. Димитрия. «Среди наполняющего ее агиологического материала мы находим не только значительное количество житий великороссийских святых, но и целый ряд повестей и сказаний, интересных и важных только для Москвы и жителей северо-восточного края».
В Летописи архиереев Ростовских, вероятно, сам святитель записал: «В лето от воплощения Бога Слова 1705, месяца февруария, в 9 день на память св. мученика Никифора, сказуемого Победоносца, в отдание праздника Сретения Господня, изрекшу св. Симеону Богоприимцу свое моление: ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, в день страданий Господних пятничный, в оньже на кресте рече Христос: совершишася, — пред субботою поминовения усопших и пред неделею страшнаго суда, помощию Божиею и Пречистыя Богоматере, и всех святых молитвами, месяц Август написася. Аминь».
В 1705-м году последняя книга Четиих-Миней была напечатана в Киево-Печерской Лавре и таким образом Жития святых на целый год, двадцатилетними трудами св. Димитрия составленные, изданы в свет при жизни его к пользе православного христианства и к вечной славе самого угодника.
Четии-Минеи Святителя Димитрия Ростовского, созданные им в конце XVII – начале XVIII века, являются памятником агиографической литературы, до настоящего времени не потерявшим своего значения. Переведенные с церковнославянского на русский язык, в течение XVIII и XIX веков они неоднократно переиздавались и являются любимым чтением русского православного народа.
Библиография
Писатель Димитрий Ростовский приблизил духовную литературу к пониманию простого читателя. До него все книги писали на старославянском языке. В описании святителя мученики предстают перед внутренним взором читателя, будто живые. Некоторые сочинения святого отца посвящены Страстям Христовым, Богородице. В своем творчестве автор наставляет, как бороться с нечистыми помыслами, сохранять чистоту души и приблизиться к Царствию Божьему.
Агиографические и богослужебные сочинения
Хвалебные сочинения святителя:
- «Руно орошенное» — о чудесах икон Богородицы;
- «Псалтирь Божьей Матери» — посмертное собрание, псалмы из которого издавались в других сборниках;
- «Псалмы или духовные канты» — восемь восхвалений Господу Иисусу Христу;
- «Пяточисленные молитвы» — сложены в память о скорбях Девы Марии.
По трудам отца Димитрия можно судить о богословских представлениях святых разных эпох, отношении к религии простых людей.
Проповеди и поучения
Митрополит Ростовский воплотил талант проповедника и богатый управленческий опыт в таких произведениях:
- «Поучения и слова» — к церковным праздникам, дням памяти мучеников;
- «Поучения и проповеди» — к предпраздничным, постным неделям;
- «Поучения к иереям» — о долге священнослужителя;
- «Приготовление иереев к Божественному Причащению» — изобличение богохульного отношения священников к Святым Дарам и прочим церковным атрибутам;
- «Память духовному отцу, как управить ставленника» — правила для священнослужителя при возведении послушника в духовный сан.
Поучителен труд «Слово о пьянстве», описывающий десять растлевающих гроздей винограда.
Исторические и полемические сочинения
«Келейный летописец» — исторический труд, описывающий библейские события до рождения Христа в хронологическом порядке. В нем святитель собрал из других сочинений все сведения, которые посчитал полезными. «Розыск о раскольнической брынской вере» — полемический труд, доказывающий ложность вероисповедания, проповедуемого сектантами.
Письма
22 письма написаны святителем в период его работы в Ростове. Большинство посланий датированы 1708-1709-м годом и адресованы монаху Феологу, другу и московскому редактору.
Трактаты
Сочинения святителя написаны в простом стиле, передают суть его мысли и отличаются краткостью. По сравнению с одностраничными сочинениями, можно считать объемным трактат «Зерцало православного исповедания». Он состоит из трех частей, посвященных вере, надежде и любви. Из этих составляющих состоит вера в Господа и добродетель, необходимые для обретения вечной жизни.
Назидательные сочинения
Краткие очерки:
- «Богодухновенное христианское наставление»;
- «Апология для утоления печали человека, находящегося в беде, гонении и страдании»;
- «За что подобает благодарить Бога?»;
- «Краткое христианское нравоучение».
В простой форме автор пишет о том, как душой пребывать в согласии с Господом.
Стихотворные тексты
«Стихи на Страсти Христовы» напоминают пьесу и повествуют о страданиях Христа. В произведение включено стихотворное обращение грешника к Марии Магдалене.
Другие произведения
Святитель составлял молитвы:
- повседневного исповедания человека, вступающего на путь спасения;
- молитвенные стихословия;
- краткое воспоминание страстей Христовых.
Митрополит также сложил собственную «Молитву о своем окаянстве».
Сборники
Известны два сборника:
- «Житие и творения святого Димитрия»;
- «Симфония по творениям».
В книгах собраны уже издававшиеся назидания, поучения и высказывания митрополита.
Приписываемые сочинения
Книга «Алфавит духовный» впервые издана в 18-м веке. Каждой букве алфавита соответствует краткое поучение. Первоначальное название книги — «Лествица духовная», а автор — митрополит Исаия Копинский. Есть версия, что в типографии ошиблись, так как сочинение лежало с произведениями Димитрия Ростовского.
До «Алфавита» «Лествицу» читал Серафим Саровский, рукопись нашли в его личных вещах под таким названием. Святитель Димитрий, вероятно, тоже постигал духовные законы по рукописи Исаии, которую редакторы превратили в «Алфавит».
Собрание сочинений
«Житие святых. Двенадцать книг» повествует о жизни православных подвижников, святителей, мучеников. Каждая книга соответствует месяцу. На каждый день приходится биография почитаемого святого. Полное «Собрание сочинений» включает 5 томов. В многотомнике можно найти «Алфавит духовный», житие святителя, его келейные записки и письма.
Жития Святых (все месяцы) — Ростовский Димитрий
Жития святых. Ветхозаветные праотцы
Предисловие
В издании, предлагаемом читателю, жития святых изложены в хронологической последовательности. Первый том повествует о ветхозаветных праведниках и пророках, последующие тома раскроют историю Новозаветной Церкви вплоть до подвижников нашего времени.
Как правило, собрания житий святых построены по календарному принципу. В таких изданиях жизнеописания подвижников приведены в той последовательности, в какой совершается память святых в православном богослужебном круге. У такого изложения глубокий смысл, ибо церковное воспоминание о том или ином моменте священной истории – это не рассказ о давно минувшем, но живой опыт сопричастности событию. Из года в год мы чтим память святых в одни и те же дни, возвращаемся к одним и тем же повествованиям и житиям, ибо этот опыт сопричастности неисчерпаем и вечен.
Однако временная последовательность священной истории не должна оставляться христианином без внимания. Христианство – это религия, признающая ценность истории, ее целенаправленность, исповедующая ее глубокий смысл и действие в ней Промысла Божия. Во временной перспективе раскрывается замысел Божий о человечестве, то «детоводительство» («педагогия»), благодаря которому перед всеми открыта возможность спасения. Именно такое отношение к истории определяет логику издания, предлагаемого читателю.
Во второе воскресенье до праздника Рождества Христова, в неделю святых праотец, Святая Церковь молитвенно вспоминает тех, кто «приготовил путь Господу» (ср.: Ис. 40, 3) в Его земном служении, кто сохранил истинную веру во тьме человеческого неведения, сохранил как драгоценный дар Христу, пришедшему спасти погибшее
(Мф. 18, И). Это люди, жившие надеждой, это души, которыми держался мир, обреченный на покорность суете (см.: Рим. 8, 20), – праведники Ветхого Завета.
Слово «ветхозаветный» имеет в нашем сознании значительный отзвук понятия «ветхий [человек]» (ср.: Рим. 6, 6) и ассоциируется с непостоянством, близостью к разрушению. Во многом это связано с тем, что само слово «ветхий» в наших глазах стало однозначным, утратив многообразие изначально присущих ему значений. Родственное ему латинское слово «vetus» говорит о древности и старости. Эти два измерения задают недоведомое нам пространство святости до Христа: образцовость, «парадигматичность», непреложность, определенная древностью и изначальностью, и юность – прекрасная, неопытная и преходящая, ставшая старостью пред лицом Нового Завета. Оба измерения существуют одновременно, и не случайно гимн апостола Павла, посвященный ветхозаветным подвижникам (см: Евр. 11,4-40), мы читаем в день Всех святых, говоря о святости вообще. Не случайно и то, что многие поступки древних праведников приходится специально пояснять, и повторять их мы не имеем права. Мы не можем подражать поступкам святых, связанным всецело с обычаями духовно незрелого, юного человечества, – их многоженству и порой отношению к детям (см.: Быт. 25, 6). Не можем мы последовать и их дерзновению, подобному силе цветущей юности, и вместе с Моисеем просить явления лица Божия (см.: Исх. 33, 18), о чем предупреждал и святитель Афанасий Великий в своем предисловии к псалмам.
В «древности» и «старости» Ветхого Завета – его сила и его же слабость, из которых складывается вся напряженность ожидания Искупителя – сила бесконечной надежды от умножения непреодолимой слабости.
Ветхозаветные святые являют нам пример верности обетованию. Их можно назвать подлинными христианами в том смысле, что вся их жизнь была наполнена ожиданием Христа. Среди суровых законов Ветхого Завета, ограждавших от греха еще не совершенную, не совершенную Христом человеческую природу, мы обретаем прозрения грядущей духовности Нового Завета. Среди кратких замечаний Ветхого Завета мы находим свет глубоких, напряженных духовных переживаний.
Мы знаем праведника Авраама, которому Господь, чтобы явить миру полноту его веры, заповедал принести в жертву своего сына. Писание говорит о том, что Авраам беспрекословно решился исполнить заповедь, но молчит о переживаниях праведника. Однако повествование не упускает одну деталь, незначительную, на первый взгляд: до горы Мориа было три дня пути (см.: Быт. 22, 3-4). Что же должен был чувствовать отец, ведущий на заклание самого дорогого в его жизни человека? Но это случилось не сразу: день сменял день, и утро приносило праведнику не радость нового света, а тяжелое напоминание о том, что впереди – страшная жертва. Да и сон мог ли принести покой Аврааму? Скорее, его состояние могут описать слова Иова: Когда подумаю: утешит меня постель моя, унесет горесть мою ложе мое,
меня страшат сны и видения пугают меня (ср.: Иов. 7, 13-14). Три дня пути, когда усталость приближала не отдых, а неминуемый исход. Три дня мучительных раздумий – и в каждую минуту Авраам мог отказаться. Три дня пути – за краткой библейской ремаркой скрывается сила веры и тяжесть страданий праведника.
Аарон, брат Моисея. Его имя теряется среди множества известных нам библейских праведников, затеняется образом его прославленного брата, с которым нельзя сравнить ни одного ветхозаветного пророка (см.: Втор. 34, 10). Мы едва ли способны многое сказать о нем, и это касается не только нас, но и людей ветхозаветной древности: сам Аарон в глазах народа всегда отступал пред Моисеем, и сам народ не относился к нему с любовью и почтением, с какими обращался к своему учителю. Пребывать в тени великого брата, смиренно нести свое служение, хотя и великое, но не столь заметное для окружающих, служить праведнику, не завидуя его славе, – разве это не христианский подвиг, явленный уже в Ветхом Завете?
С самого детства этот праведник учился смирению. Его младший брат, спасенный от смерти, был взят во дворец фараона и получил царское воспитание, окруженный всеми почестями египетского двора. Когда Моисей призывается Богом на служение, Аарон должен пересказывать народу его слова; само Писание говорит, что Моисей был как бы богом для Аарона и Аарон – пророком для Моисея (см.: Исх. 7, 1). А ведь мы можем предполагать, какими огромными преимуществами должен был обладать старший брат в библейские времена. А здесь – полный отказ от всех преимуществ, полное подчинение младшему брату ради воли Божией.
Его покорность воле Господа была настолько велика, что даже скорбь о возлюбленных сыновьях отступала перед ней. Когда огонь Божий опалил двух сыновей Аарона за беспечность в богослужении, Аарон принимает наставление и смиренно соглашается со всем; ему было даже запрещено оплакивать сыновей своих (Лев. 10, 1-7). Писание доносит до нас только одну небольшую деталь, от которой сердце наполняется умилением и скорбью: Аарон молчал
(Лев. 10,3).
Мы слышали об Иове, наделенном всеми благами земли. Можем ли мы оценить полноту его страданий? К счастью, мы не знаем на опыте, что такое проказа, но в глазах суеверных язычников она значила гораздо большее, чем просто болезнь: проказа считалась знаком того, что Бог отказался от человека. И мы видим Иова одного, оставленного своим народом (ведь Предание говорит, что Иов был царем): нам страшно потерять одного друга, – можем ли мы представить себе, что такое потерять народ?
Но самое страшное это то, что Иов не понимал, за что он страдает. Человек, страдающий за Христа или даже за Родину, обретает силу в своем страдании; он знает его смысл, достигающий вечности. Иов страдал больше всякого мученика, но понять смысл собственных страданий ему было не дано. В этом его величайшая скорбь, об этом его нестерпимый вопль, который Писание не скрывает от нас, не смягчает, не сглаживает, не погребает под рассуждениями Элифаза, Вилдада и Софара, которые, на первый взгляд, вполне благочестивы. Ответ дается лишь в конце, и это ответ смирения Иова, который склоняется перед непостижимостью Божиих судеб. И только Иов мог оценить сладость этого смирения. Эта бесконечная сладость вместилась в одну фразу, которая и для нас стала предпосылкой подлинного богословия: Я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои глаза видят Тебя; поэтому я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле
(Иов. 42, 5-6).
Иконография
Митрополита Ростовского изображают до пояса и в полный рост в торжественном облачении епископа. В левой руке святого — посох архиерея. На голове — митра или клобук. Его часто изображают с книгами. Иконописцы брали за основу прижизненные портреты. Поэтому святой предстает то на фоне храма, то рядом с аналоем. В келии митрополита висела Ватопедская икона Божьей Матери. Образ находился у гроба святителя и стал частью его иконографии.
На иконы святого Димитрия добавляют цитаты из его сочинений, часто из «Келейного летописца». Также встречаются образы с текстом тропаря святителю.
Почитание
Христиане прославляют святителя со второй половины 18 века, после распространения молвы о его чудотворных мощах. В обществе того времени не верили в появление новых святых.
К мощам митрополита Ростовского хлынул поток паломников. По распоряжению императрицы Елизаветы Петровны их уложили в серебряную раку. А Екатерина Вторая пожертвовала Яковлевскому монастырю икону кисти итальянского художника Ротари, впоследствии утерянную. До начала 20 века миряне получали духовное воспитание по «Житиям святых» и печатным проповедям святителя. Книги святого Димитрия уважали писатели-классики — Достоевский, Гоголь, Тургенев.
Друг А. С. Пушкина, поэт В. Кюхельбекер, даже исцелился от глазной болезни благодаря молитвам святителю и посвятил ему стихотворение и стихотворную молитву. Посвящение Димитрию Ростовскому есть и в творчестве И. Бунина, написанное после посещения Яковлевского монастыря.
День памяти
Святителя поминают 3 мая, в Собор Ростовских святых и 28 октября — в день кончины.
Обретение мощей
Дата обретения нетленных мощей святителя — 21 сентября/4 октября. В этот день в 1752 году во время ремонта сруба на могиле митрополита Ростовского обнаружили, что тело его не разложилось. Лежащие рядом рукописи обветшали, а мощи и одежда остались без изменений.
