СОВРЕМЕННЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПРАВОСЛАВНОГО КАНОНИЧЕСКОГО ПРАВА

Святая Православная Церковь употребляет на практике два способа применения священных канонов — точность (греч. акривия) и снисхождение (греч. икономия, домостроительство спасения, дословно «мудрое управление домом). В каноническом праве утвердились греческие термины «акривия» и «икономия».

Акривия

Профессор канонического права Афинского университета Бумис , дает следующее определение акривии: «Акривия — это сумма подлинных церковных традиций. Это официальная церковная традиция, одобренная Вселенскими соборами, которая составляет основу Православия и доброделания, правильной и точной веры и жизни. Эта акривия — критерий, по которому можно судить о вере, словах, поступках и своей личной жизни или жизни других, когда он хочет быть, насколько это возможно, более православным, лучшим православным, более справедливым, в соответствии с тем, что есть правильно»[1]. Акривия — это не просто душа подлинной церковной традиции, но эта точность больше относится к реализации традиции, к точному и верному соблюдению ее норм, к защите догм веры, правил, порядка и жизни. Какова цель точности? Мы знаем, что все события в Церкви направлены на достижение вечной жизни, спасение человека, поэтому цель применения точности канонов — достижение вечной жизни через единство и порядок внутри Церкви, их формирование и руководство к богословию.

Пра­во­при­ме­ни­тель­ная прак­тика

Ико­но­мия может при­ме­няться при выборе пас­тыр­ской санк­ции (епи­ти­мии) по отно­ше­нию к впад­шему в тяжкий грех. В цер­ков­ном дис­ци­пли­нар­ном праве перед ком­пе­тент­ной вла­стью стоит задача иссле­до­вать не только внеш­ние обсто­я­тель­ства паде­ния, но и наме­ре­ния согре­шив­шего, и с ними сооб­ра­зо­вать объем нака­за­ния, подобно субъ­ек­тив­ному вме­не­нию в уго­лов­ном про­цессе. Об этом гово­рит, напри­мер, Васи­лий Вели­кий в посла­нии Амфи­ло­хию Ико­ний­скому (пр. 53): «Под­ле­жит суду не види­мость, но наме­ре­ние». В этом же посла­нии святой Васи­лий реко­мен­дует своему кор­ре­спон­денту «по осо­бен­но­сти случая про­дол­жити нака­за­ние или облег­чити» (пр. 54); и во многих других местах (пр. 2, 3, 74, 75, 84, 85) он повто­ряет, что духов­ный отец не связан опре­де­лен­ным вре­ме­нем отлу­че­ния при нало­же­нии нака­за­ния: оно может уже­сто­чаться или смяг­чаться, причем не только в момент выне­се­ния при­го­вора (нало­же­ния епи­ти­мии), но и в про­цессе несе­ния нака­за­ния, в зави­си­мо­сти от усер­дия, меру кото­рого оце­ни­вает сам духов­ный судья — епи­скоп. В целом ряде правил (56–58, 60, 62, 65) святой Васи­лий сам акт суж­де­ния о сте­пени винов­но­сти согре­шив­шего обо­зна­чает гла­го­лом «ико­ном­ство­вать» (οἰκονοµεῖσθαι).

Икономия

Может случиться так, что бескомпромиссное применение определенного правила в практике и жизни Церкви может создать проблемы для достижения цели — вечной жизни. Затем Церковь исследует, не послужит ли временное освобождение от применения канонов добру и достижению цели для отдельного человека или группы людей. Если окажется, что исключение из применения канонов служит цели спасения, в этом случае Церковь применяет икономию. Св. Никодим Афонский пишет: «В Церкви Христовой сохраняются два вида контроля и исправления. Один способ называется точность (акривия), а другой — икономией (домостроительство)»[2]. Патриарх Иерусалимский Досифй также пишет: «Мы смотрим на церковные вопросы двояко: первый основан на точности, второй — на икономии»[3].

Мы постараемся указать на практику Церкви, которая в особых случаях отклоняется от точности (акривия) применения правил. Это случаи крещения ребенка, которому угрожает смерть. В этом случае, если священнослужителя нет, то его может крестить и мирянин, мужчина или женщина. Если нет воды, то можно крестить посыпая ребенка сыпучим веществом, и мы можем считать его крещенным. Это отклонение от правил было сделано для спасения ребенка. Мы находим, что точность нужна для спасения человека, но икономия также применяется для спасения. Таким образом, точность и иконография не противоречат друг другу, так как у них обоих одна цель — спасение человека.

Приведем еще один пример: в 1950-хх гг. произошло массовое возвращение в первоначальную православную церковь бывших униатов. Православная Церковь, как любящая мать, с любовью приняла их в свое лоно. Ни один из перешедших не был крещен православным крещением, поэтому, согласно церковной практике и канонам, они должны были быть приняты через помазание. В рамках икономии спасения Церковь не настаивала на принятии через помазание. Она приняла их через веру, как Авраам поверил Богу, и эта вера сделала его праведным. «Поверил Авраам Богу, и это вменилось ему в праведность» (Рим. 4:3).

Что было бы, если бы Святая Православная Церковь настаивала на принятии Православия через помазание, применяя точность канонов? Нет сомнений в том, что многие бывшие униаты колебались и не перешли бы Православную Церковь как свою изначальную духовную мать, что привело бы к потере тысяч, а может быть, и миллионов, если принять во внимание Западную Украину и Закарпатье. Практически, не соблюдая точных правил, икономия открыла дверь к возвращению в святую Православную Церковь потомков тех, кто был насильственно введен в союз с Римом, означает, что она открыла им дверь в вечную жизнь.

Или мы можем указать на обязанность православных христиан регулярно участвовать в Святой литургии по воскресеньям и в праздничные дни. В своде правил есть канон, исключающий из Церкви тех христиан, которые без серьезной причины не участвовали три раза подряд в Святой Литургии. «Если кто, епископ, или пресвитер, или диакон, или кто-либо из сопричисленных к клиру, или мирянин, не имея никакой настоятельной нужды, или препятствия, которым бы надолго устранен был от своея церкви, но пребывая во граде, в три воскресные дни в продолжении трех седмиц, не придет в церковное собрание: то клирик да будет извержен из клира, а мирянин да будет отлучен от общения»[4]. Конечно, правило не подразумевает уважительные причины, «имея настоятельную необходимость, или затруднение, принуждающие его отсутствовать в своей Церкви»[5], например, болезнь, которая не позволяет человеку ходить или держатся на ногах. Отлучение от Церкви — это самое суровое каноническое наказание, по сути, это проклятие (анафема). Из Церкви изгонялись только закоренелые еретики или серьезные преступники, которые не раскаялись. Даже в этом случае, если бы использовалась акривия, более половины наших православных были бы изгнаны из Церкви. Церковь, как хорошая мать, не отделяет своих духовных детей от любви и милосердия, хотя она с сожалением ожидает, что они однажды поймут, что они угрожают их спасению.

Из приведенных выше примеров церковной икономии мы убеждаемся, что Церковь использует исключение из правил не потому, что она не ценит правила, не заботится ли она о том, соблюдают ли их члены их или игнорируют их, или потому что она планирует полностью отменить эти правила. Церковь никогда не сделает этого, потому что сама Церковь издала эти правила, а правила святы, потому что они были изданы Святой Церковью.

Есть еще два вопроса, касающиеся нашей темы. Во-первых: кому дарована церковная икономия, во-вторых, принцип дарования икономии.

Следует отметить, что предоставление церковной икономии не является вопросом воли или незаконности, потому что сторона, запрашивающая исключение из правил, не может делать что-либо произвольно, она не может предоставить это исключение сама, она должна обратиться к тем властям, которые компетентны сделать это, предоставить исключение.

Ико­но­мия и акри­вия

Как отме­чал архи­епи­скоп Петр (Л’Юилье), ико­но­мия как мера целе­со­об­раз­но­сти не про­ти­во­по­став­ля­лась акри­вии в тече­ние пат­ри­сти­че­ского пери­ода, нахо­дясь в иной плос­ко­сти суж­де­ний. Под акри­вией, в согла­сии со Свя­щен­ным Писа­нием (Деян.22:3: «ἀκρίβεια νόµου»; ср. также 26, 5), пони­ма­лось сле­до­ва­ние точ­ному смыслу юри­ди­че­ской или нрав­ствен­ной нормы, в то время как под ико­но­мией под­ра­зу­ме­вали воз­мож­ность вос­пол­не­ния пози­тив­ного пра­во­по­рядка в тех обсто­я­тель­ствах, кото­рые были не преду­смот­рены зако­но­да­те­лем и кото­рые могли повлечь за собой, без при­ме­не­ния ико­но­мии, небла­го­при­ят­ные послед­ствия для отдель­ных лиц или всей Церкви в целом. По этой при­чине святой Васи­лий Вели­кий в пра­ви­лах 3 и 89 про­ти­во­по­став­ляет акри­вию не ико­но­мии, а обычаю, так как содер­жа­ние обычая как юри­ди­че­ской нормы не может быть столь точным и опре­де­лен­ным, как содер­жа­ние закона.

Кроме этого, после­ду­ю­щая ико­но­мия опи­ра­ется на акри­вию подобно тому, как выне­се­ние при­го­вора опи­ра­ется на пред­ва­ри­тель­ное все­сто­рон­нее рас­сле­до­ва­ние дела. Святой Гри­го­рий Нис­ский опре­де­лил в пра­виле 3: при­бе­га­ю­щие за помо­щью к чаро­деям «подробно да вопро­ша­ются» (δι’ ἀκριβείας), и на осно­ва­нии точно про­ве­ден­ного рас­сле­до­ва­ния они «должны быть устро­я­емы» («οἰκονοµηθήσονται»). Для свя­того Васи­лия, при­зы­вав­шего в пра­виле 1 сле­до­вать «общему устрой­ству» (τῇ καθόλου οἰκονοµίᾳ) и здесь же — «поко­ряться пра­ви­лам с точ­но­стью» (δουλεύειν ἀκριβείᾳ κανόνων), ико­но­мия не отме­няет акри­вию, а скорее обо­зна­чает верный выбор пра­во­при­ме­ни­те­лем спра­вед­ли­вой для дан­ного случая юри­ди­че­ской нормы, вопреки вся­кому лич­ному усмот­ре­нию и про­из­волу. Отцы Эфес­ского Собора начи­нают письмо пам­фи­лий­ским епи­ско­пам сле­ду­ю­щим обра­зом: «Полу­чив­шим жребий свя­щен­ного слу­же­ния подо­бает со всякою точ­но­стию (ἀκριβείας) тво­рити раз­смот­ре­ние о всем, что делати должно», а затем упо­треб­ляют, по спра­вед­ли­вому заме­ча­нию Валь­са­мона, ико­но­мию.

Таким обра­зом, акри­вия озна­чала не объ­ек­тив­ную стро­гость нормы, но точное уста­нов­ле­ние смысла отно­ся­щихся к делу юри­ди­че­ских норм и тща­тель­ность дозна­ния, на осно­ва­нии чего ста­но­вится воз­мож­ной сама ико­но­мия. Пра­виль­нее было бы гово­рить о вза­и­мо­до­пол­ня­е­мо­сти, чем про­ти­во­по­став­ле­нии акри­вии и ико­но­мии. Отсут­ствие анти­тезы акри­вия — ико­но­мия харак­терно и для более позд­него вре­мени. Это поз­во­ляло Никите Сти­фату утвер­ждать, что «мы ико­ном­ствуем согласно точ­но­сти кано­нов». Акри­вия могла про­ти­во­по­став­ляться не ико­но­мии вообще, а более кон­кретно «чело­ве­ко­лю­бию» и «снис­хож­де­нию» как таким резуль­та­там интер­пре­ти­ро­ва­ния, кото­рые вызы­вают улуч­ше­ние пра­во­вого поло­же­ния лица.

Позд­нее эти два поня­тия начи­нают исполь­зо­ваться анти­те­ти­че­ски и даже анто­ни­ми­че­ски. Иеру­са­лим­ский Пат­ри­арх Доси­фей в одном из своих писем писал, что «цер­ков­ные дела рас­смат­ри­ва­ются двумя спо­со­бами: согласно акри­вии и согласно ико­но­мии; и когда они невоз­можны по акри­вии, то они совер­ша­ются по ико­но­мии». В кон­цеп­ции ико­но­мии пре­по­доб­ного Нико­дима Свя­то­горца, кото­рую он, содер­жа­тельно заужи­вая, отож­деств­лял со «снис­хож­де­нием», ико­но­мия начи­нает уже со всей опре­де­лен­но­стью про­ти­во­по­став­ляться акри­вии как «стро­го­сти». В част­но­сти, он заме­чал: «Два вида управ­ле­ния и устро­е­ния сохра­ня­ются в Церкви Хри­сто­вой. Один вид име­ну­ется акри­вией, другой име­ну­ется ико­но­мией и снис­хож­де­нием, с помо­щью кото­рых устра­и­вают спа­се­ние душ домо­стро­и­тели Духа (οἱ τοῦ Πνεύµατος οἰκονόµοι), иногда одним обра­зом, иногда — другим».

Какой компетентный орган предоставляет исключение?

Здесь следует подчеркнуть, что правила не говорят, о каких-либо конкретных случаях икономии, о том, кто может и при каких обстоятельствах может ее дать, но все это имеет свои очертания в словах Иисуса Христа, Который дал своим ученикам и апостолам силу «вязать и решать» (Мф 16:19; 18:18). Как свидетельствует апостол Павел: «Итак, каждый должен разуметь нас, как служителей Христовых и домостроителей таин Божиих» (1 Кор. 4:1). Правда, эта сила «вязать и решать» не имеет ничего общего с силой тех, кто носит меч, но это духовная сила, сила любви и милосердия. Эта власть, как известно, перешла к последователям апостолов — епископам, а от епископов — к священникам. Однако сама икономия дается иерархически — для мирян и священников она дается епископами, для епископов — Священным Синодом, а высшим ограном, который регулирует и предоставляет икономию является Архиерейский Собор. Значит, икономия дается высшим духовным органом; миряне не могут предоставлять икономию, даже если они занимают высокое функциональное положение в государстве.

Как стало сейчас

Жизнь современного человека, даже искренне верующего, совершенно не походит на жизнь участника древней общины. Мы не занимаемся натуральным хозяйством, а если и занимаемся — это не единственный и часто даже не основной источник пополнения семейного бюджета. Множество верующих людей живет в городах, занимается интеллектуальным трудом, результаты которого нельзя потрогать руками. Именно тут в истории мировой политэкономии появляется такое понятие, как «всеобщий эквивалент», т.е. деньги.

Пожертвования, которые собираются в храме, расходуются на содержание и людей, и храма

Существенно видоизменились и наши храмы. Они больше не представляют собой холодные угрюмые пещеры, без освещения, тепла и красивого убранства. Напротив, заходя во многие современные храмы, дух захватывает от великолепия форм и оформления церкви. Всем нравится, когда в храме чисто, тепло, светло и просторно. Когда на клиросе красиво поет профессиональных хор, а не какофония голосов трех не спевшихся старушек. Когда есть возможность посещать воскресные школы и приходские кружки для детей. Когда на большие праздники можно поучаствовать во вкусном и сытном приходском обеде. Но не всем нравится, что в современном мире это стоит денег.