25 апреля. Святой Марк, апостол и евангелист. Праздник

Марк
или
Иоанн-Марк
[1] (+ ), апостол от 70, евангелист — автор Евангелия от Марка Память 4 января (70 ап.), 25 апреля, 27 сентября, 30 октября и в Соборе Кипрских святых (Греч. [2])

Племянник апостола Варнавы, родился в Иерусалиме. Дом его матери Марии примыкал к Гефсиманскому саду. Как говорит церковное предание, в ночь Крестных страданий Христа он следовал за Ним, завернувшись в плащ, и убежал от схвативших его воинов (Мк. 14, 51-52). После Вознесения Господня дом матери святого Марка стал местом молитвенных собраний христиан и пристанищем для некоторых из апостолов (Деян. 12, 12).

Апостол Марк был ближайшим сподвижником апостолов Петра, Павла и Варнавы. Вместе с апостолами Павлом и Варнавой святой Марк был в Селевкии, оттуда отправился на остров Кипр и прошел его весь с востока на запад. В городе Пафосе святой Марк был свидетелем того, как апостол Павел поразил слепотой волхва Елима (Деян. 13, 6-12).

После трудов с апостолом Павлом святой Марк вернулся в Иерусалим, а затем вместе с апостолом Петром побывал в Риме, откуда по его повелению отправился в Египет, где основал Церковь.

Во время второго благовестнического путешествия апостола Павла святой Марк встретился с ним в Антиохии. Оттуда он отправился на проповедь с апостолом Варнавой на Кипр, а затем опять ушел в Египет, где вместе с апостолом Петром основал много Церквей, в том числе в Вавилоне. Из этого города апостол Петр направил послание малоазийским христианам, в котором с любовью отзывался о святом Марке, своем духовном сыне (1 Пет. 5, 13).

Когда апостол Павел находился в узах в Риме, апостол Марк был в Ефесе, где кафедру занимал апостол Тимофей. Вместе с ним апостол Марк прибыл в Рим. Там он и написал святое Евангелие (ок. 62-63).

Из Рима святой Марк снова удалился в Египет и в Александрии положил начало христианскому училищу, из которого впоследствии вышли знаменитые отцы и учители Церкви. Ревнуя о устроении церковного богослужения, святой апостол Марк составил чин Литургии для Александрийских христиан. Затем святой Марк с проповедью Евангелия посетил внутренние области Африки, был в Ливии, Нектополе.

Во время этих путешествий святой Марк получил повеление от Духа Святого вновь идти в Александрию для проповеди и противодействия язычникам. Там он поселился в доме сапожника Аниана, которому исцелил больную руку. Сапожник с радостью принял святого апостола, с верой внимал его повествованиям о Христе и принял крещение. Вслед за Анианом крестились многие жители той части города, где он жил. Это возбудило ненависть язычников, и они собирались убить святого Марка. Узнав об этом, святой апостол поставил Аниана епископом, а трех христиан: Малка, Савина и Кердина — пресвитерами.
Язычники напали на святого Марка, когда апостол совершал богослужение. Его избили, волокли по улицам города и бросили в темницу. Там святой Марк удостоился видения Господа Иисуса Христа, Который укрепил его перед страданиями. На следующий день разъяренная толпа снова повлекла святого апостола по улицам города на судилище, но по дороге святой Марк скончался со словами: «В руки Твои, Господи, предаю дух мой».

Язычники хотели сжечь тело святого апостола. Но когда развели костер, все померкло, раздался гром и произошло землетрясение. Язычники в страхе разбежались, а христиане взяли тело апостола и погребли его в каменной гробнице. Это было 4 апреля года.

В 310 году над мощами апостола Марка была построена церковь. В 820 году мощи святого были перенесены в Венецию и поставили в храме его имени.

В древней иконографической традиции, усвоившей святым Евангелистам символы, заимствованные из видения святого Иоанна Богослова (Откр. 4, 7), евангелист Марк изображается со львом — в ознаменование могущества и царственного достоинства Христа (Откр. 5, 5).

Молитвословия

Тропарь, глас 3

[3]

У верхо́внаго Петра́ научи́вся,/ апо́стол Христо́в был еси́/ и, я́ко со́лнце страна́м возсия́л еси́,/ Александри́ом удобре́ние быв, блаже́нне:/ тобо́ю Еги́пет от пре́лести свободи́ся,/ ева́нгельским твои́м уче́нием просве́щ вся,/ я́ко свет, столп церко́вный./ Сего́ ра́ди твою́ па́мять чту́ще, све́тло пра́зднуем,/ Ма́рко, Богогла́се,/ моли́ тобо́ю благовести́маго Бо́га,// да согреше́ний оставле́ние пода́ст душа́м на́шим

.

Кондак, глас 2

С высоты́ прии́м благода́ть Ду́ха,/ ри́торская плете́ния разруши́л еси́, апо́столе,/ и, язы́ки вся улови́в, Ма́рко всесла́вне,/ твоему́ Влады́це приве́л еси́,// Боже́ственное пропове́дав Ева́нгелие

.

• Тропарь, глас 4, из греческой Минеи [4]

Петро́в спутеше́ственник/ и о́бщник свяще́нный,/ сло́ва служи́тель и прозорли́вец му́дрый/ яви́лся еси́, апо́столе./ Те́мже Спа́сово Благове́стие боже́ственное, Ма́рке, начерта́еши,/ я́ко таи́нник небе́сный.// Сего́ ра́ди, евангели́сте, тя любо́вию велича́ем

.

Память апостола и евангелиста Марка в Православной Церкви. Справка

Как говорит церковное предание, в ночь Крестных страданий Христа Марк следовал за Ним, завернувшись в плащ, и убежал от схвативших его воинов.

Из Книги Деяний Апостольских известно, что мать евангелиста Марка – Мария имела в Иерусалиме свой дом, примыкавший к Гефсиманскому саду, в котором Иисус Христос молился перед тем, как был схвачен. После вознесения Господня, во время гонения на христиан этот дом служил местом молитвенных собраний для многих верующих и пристанищем для некоторых из Апостолов. В доме своей матери Святой Марк имел возможность сблизиться с самими Апостолами. Особенно близкие отношения были у него с Апостолом Петром, питавшему к нему отеческую любовь, о чем свидетельствует его послание, в котором называет Марка своим сыном.

Вместе с Павлом и Варнавою святой Марк принял участие в их первом Апостольском путешествии из Антиохии, в качестве ближайшего их помощника для проповеди Евангелия. Он был в приморском городе Селевкии, отсюда отплыл на остров Кипр и прошел его с востока на запад от Саламина до Пафа. Затем святой Марк вернулся в Иерусалим, а затем вместе с апостолом Петром побывал в Риме, откуда по велению Петра отправился в Египет. В Александрии, главном городе Египта, святой Марк основал церковь и был первым ее епископом. Он составил чин Литургии для Александрийских христиан. Здесь он положил начало христианскому училищу, из которого впоследствии вышли такие знаменитые отцы и учители Церкви, как Климент Александрийский, святитель Дионисий, святитель Григорий Чудотворец и другие.

Затем святой Марк с проповедью Евангелия посетил внутренние области Африки, был в Ливии, Нектополе. Посетив еще несколько стран, он вернулся в Рим, застав там апостола Павла, заключенного в тюрьму. Там же, как гласит церковное предание, св. Марк написал свое Евангелие, вошедшее в Новый Завет (ок. 62-63).

Как свидетельствуют древние церковные писатели, Евангелие от Марка является краткой записью проповеди и рассказов апостола Петра. Вернувшись в Александрию, апостол укреплял верующих, противодействуя язычникам, что возбудило их ненависть. Святой Марк, предвидя свой конец, поспешил оставить после себя преемников – епископа Ананию и трех пресвитеров. Вскоре, во время богослужения, язычники напали на апостола, избили его, проволокли по улицам города и бросили в темницу. Ночью ему явился Спаситель и воодушевил его.

Наутро толпа язычников снова повлекла апостола Марка в судилище, но по дороге св. Евангелист скончался со словами: «В руки Твои, Господи, предаю дух мой».

Язычники хотели сжечь тело святого апостола. Но когда развели костер, все померкло, раздался гром, и произошло землетрясение. Язычники в страхе разбежались, а христиане взяли тело святого апостола и погребли его в каменной гробнице.

Над мощами святого Марка в 310 г. была построена церковь, и они оставались в Александрии до IX века. В 820 г., когда в Египте установилась власть арабов-магометан и Христианскую Церковь теснили иноверные, мощи святого перенесли в Венецию и поставили в храме его имени, где они почивают и до сего времени.

Венеция почитает св. апостола своим первым просветителем.

Здесь же хранится весьма древняя рукопись Евангелия от Марка, написанная, на тонком египетском папирусе, по преданию рукою самого Евангелиста. Согласно древней иконографической традиции, св. Марку соответствует символ льва, о котором написано в «Откровении » св. Иоанна Богослова.

Материал подготовлен на основе информации открытых источников

Отрывок, характеризующий Апостол Марк

– Ведь это Тихон наш, – сказал эсаул. – Он! он и есть! – Эка шельма, – сказал Денисов. – Уйдет! – щуря глаза, сказал эсаул. Человек, которого они называли Тихоном, подбежав к речке, бултыхнулся в нее так, что брызги полетели, и, скрывшись на мгновенье, весь черный от воды, выбрался на четвереньках и побежал дальше. Французы, бежавшие за ним, остановились. – Ну ловок, – сказал эсаул. – Экая бестия! – с тем же выражением досады проговорил Денисов. – И что он делал до сих пор? – Это кто? – спросил Петя. – Это наш пластун. Я его посылал языка взять. – Ах, да, – сказал Петя с первого слова Денисова, кивая головой, как будто он все понял, хотя он решительно не понял ни одного слова. Тихон Щербатый был один из самых нужных людей в партии. Он был мужик из Покровского под Гжатью. Когда, при начале своих действий, Денисов пришел в Покровское и, как всегда, призвав старосту, спросил о том, что им известно про французов, староста отвечал, как отвечали и все старосты, как бы защищаясь, что они ничего знать не знают, ведать не ведают. Но когда Денисов объяснил им, что его цель бить французов, и когда он спросил, не забредали ли к ним французы, то староста сказал, что мародеры бывали точно, но что у них в деревне только один Тишка Щербатый занимался этими делами. Денисов велел позвать к себе Тихона и, похвалив его за его деятельность, сказал при старосте несколько слов о той верности царю и отечеству и ненависти к французам, которую должны блюсти сыны отечества. – Мы французам худого не делаем, – сказал Тихон, видимо оробев при этих словах Денисова. – Мы только так, значит, по охоте баловались с ребятами. Миродеров точно десятка два побили, а то мы худого не делали… – На другой день, когда Денисов, совершенно забыв про этого мужика, вышел из Покровского, ему доложили, что Тихон пристал к партии и просился, чтобы его при ней оставили. Денисов велел оставить его. Тихон, сначала исправлявший черную работу раскладки костров, доставления воды, обдирания лошадей и т. п., скоро оказал большую охоту и способность к партизанской войне. Он по ночам уходил на добычу и всякий раз приносил с собой платье и оружие французское, а когда ему приказывали, то приводил и пленных. Денисов отставил Тихона от работ, стал брать его с собою в разъезды и зачислил в казаки. Тихон не любил ездить верхом и всегда ходил пешком, никогда не отставая от кавалерии. Оружие его составляли мушкетон, который он носил больше для смеха, пика и топор, которым он владел, как волк владеет зубами, одинаково легко выбирая ими блох из шерсти и перекусывая толстые кости. Тихон одинаково верно, со всего размаха, раскалывал топором бревна и, взяв топор за обух, выстрагивал им тонкие колышки и вырезывал ложки. В партии Денисова Тихон занимал свое особенное, исключительное место. Когда надо было сделать что нибудь особенно трудное и гадкое – выворотить плечом в грязи повозку, за хвост вытащить из болота лошадь, ободрать ее, залезть в самую середину французов, пройти в день по пятьдесят верст, – все указывали, посмеиваясь, на Тихона. – Что ему, черту, делается, меренина здоровенный, – говорили про него. Один раз француз, которого брал Тихон, выстрелил в него из пистолета и попал ему в мякоть спины. Рана эта, от которой Тихон лечился только водкой, внутренне и наружно, была предметом самых веселых шуток во всем отряде и шуток, которым охотно поддавался Тихон. – Что, брат, не будешь? Али скрючило? – смеялись ему казаки, и Тихон, нарочно скорчившись и делая рожи, притворяясь, что он сердится, самыми смешными ругательствами бранил французов. Случай этот имел на Тихона только то влияние, что после своей раны он редко приводил пленных. Тихон был самый полезный и храбрый человек в партии. Никто больше его не открыл случаев нападения, никто больше его не побрал и не побил французов; и вследствие этого он был шут всех казаков, гусаров и сам охотно поддавался этому чину. Теперь Тихон был послан Денисовым, в ночь еще, в Шамшево для того, чтобы взять языка. Но, или потому, что он не удовлетворился одним французом, или потому, что он проспал ночь, он днем залез в кусты, в самую середину французов и, как видел с горы Денисов, был открыт ими. Поговорив еще несколько времени с эсаулом о завтрашнем нападении, которое теперь, глядя на близость французов, Денисов, казалось, окончательно решил, он повернул лошадь и поехал назад. – Ну, бг’ат, тепег’ь поедем обсушимся, – сказал он Пете. Подъезжая к лесной караулке, Денисов остановился, вглядываясь в лес. По лесу, между деревьев, большими легкими шагами шел на длинных ногах, с длинными мотающимися руками, человек в куртке, лаптях и казанской шляпе, с ружьем через плечо и топором за поясом. Увидав Денисова, человек этот поспешно швырнул что то в куст и, сняв с отвисшими полями мокрую шляпу, подошел к начальнику. Это был Тихон. Изрытое оспой и морщинами лицо его с маленькими узкими глазами сияло самодовольным весельем. Он, высоко подняв голову и как будто удерживаясь от смеха, уставился на Денисова. – Ну где пг’опадал? – сказал Денисов. – Где пропадал? За французами ходил, – смело и поспешно отвечал Тихон хриплым, но певучим басом. – Зачем же ты днем полез? Скотина! Ну что ж, не взял?.. – Взять то взял, – сказал Тихон. – Где ж он? – Да я его взял сперва наперво на зорьке еще, – продолжал Тихон, переставляя пошире плоские, вывернутые в лаптях ноги, – да и свел в лес. Вижу, не ладен. Думаю, дай схожу, другого поаккуратнее какого возьму. – Ишь, шельма, так и есть, – сказал Денисов эсаулу. – Зачем же ты этого не пг’ивел? – Да что ж его водить то, – сердито и поспешно перебил Тихон, – не гожающий. Разве я не знаю, каких вам надо? – Эка бестия!.. Ну?.. – Пошел за другим, – продолжал Тихон, – подполоз я таким манером в лес, да и лег. – Тихон неожиданно и гибко лег на брюхо, представляя в лицах, как он это сделал. – Один и навернись, – продолжал он. – Я его таким манером и сграбь. – Тихон быстро, легко вскочил. – Пойдем, говорю, к полковнику. Как загалдит. А их тут четверо. Бросились на меня с шпажками. Я на них таким манером топором: что вы, мол, Христос с вами, – вскрикнул Тихон, размахнув руками и грозно хмурясь, выставляя грудь. – То то мы с горы видели, как ты стречка задавал через лужи то, – сказал эсаул, суживая свои блестящие глаза. Пете очень хотелось смеяться, но он видел, что все удерживались от смеха. Он быстро переводил глаза с лица Тихона на лицо эсаула и Денисова, не понимая того, что все это значило. – Ты дуг’ака то не представляй, – сказал Денисов, сердито покашливая. – Зачем пег’вого не пг’ивел? Тихон стал чесать одной рукой спину, другой голову, и вдруг вся рожа его растянулась в сияющую глупую улыбку, открывшую недостаток зуба (за что он и прозван Щербатый). Денисов улыбнулся, и Петя залился веселым смехом, к которому присоединился и сам Тихон. – Да что, совсем несправный, – сказал Тихон. – Одежонка плохенькая на нем, куда же его водить то. Да и грубиян, ваше благородие. Как же, говорит, я сам анаральский сын, не пойду, говорит. – Экая скотина! – сказал Денисов. – Мне расспросить надо… – Да я его спрашивал, – сказал Тихон. – Он говорит: плохо зн аком. Наших, говорит, и много, да всё плохие; только, говорит, одна названия. Ахнете, говорит, хорошенько, всех заберете, – заключил Тихон, весело и решительно взглянув в глаза Денисова. – Вот я те всыплю сотню гог’ячих, ты и будешь дуг’ака то ког’чить, – сказал Денисов строго. – Да что же серчать то, – сказал Тихон, – что ж, я не видал французов ваших? Вот дай позатемняет, я табе каких хошь, хоть троих приведу. – Ну, поедем, – сказал Денисов, и до самой караулки он ехал, сердито нахмурившись и молча. Тихон зашел сзади, и Петя слышал, как смеялись с ним и над ним казаки о каких то сапогах, которые он бросил в куст. Когда прошел тот овладевший им смех при словах и улыбке Тихона, и Петя понял на мгновенье, что Тихон этот убил человека, ему сделалось неловко. Он оглянулся на пленного барабанщика, и что то кольнуло его в сердце. Но эта неловкость продолжалась только одно мгновенье. Он почувствовал необходимость повыше поднять голову, подбодриться и расспросить эсаула с значительным видом о завтрашнем предприятии, с тем чтобы не быть недостойным того общества, в котором он находился. Посланный офицер встретил Денисова на дороге с известием, что Долохов сам сейчас приедет и что с его стороны все благополучно. Денисов вдруг повеселел и подозвал к себе Петю. – Ну, г’асскажи ты мне пг’о себя, – сказал он. Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было. Когда 21 го октября его генерал выразил желание послать кого нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать. Но, отправляя его, генерал, поминая безумный поступок Пети в Вяземском сражении, где Петя, вместо того чтобы ехать дорогой туда, куда он был послан, поскакал в цепь под огонь французов и выстрелил там два раза из своего пистолета, – отправляя его, генерал именно запретил Пете участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова. От этого то Петя покраснел и смешался, когда Денисов спросил, можно ли ему остаться. До выезда на опушку леса Петя считал, что ему надобно, строго исполняя свой долг, сейчас же вернуться. Но когда он увидал французов, увидал Тихона, узнал, что в ночь непременно атакуют, он, с быстротою переходов молодых людей от одного взгляда к другому, решил сам с собою, что генерал его, которого он до сих пор очень уважал, – дрянь, немец, что Денисов герой, и эсаул герой, и что Тихон герой, и что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту.

Благая весть для римских христиан

Свое Евангелие Марк написал по просьбе новообращенных римских христиан. В этот момент он снова находился в Риме и был, вероятнее всего, свидетелем мученической кончины обоих своих учителей — великих апостолов Петра и Павла.

Евангелие от Марка не случайно открывается словами: Начало Евангелия Иисуса Христа, Сына Божия (Мк. 1:1). Выражение «начало Евангелия» употребляется в Новом Завете — в частности, в Посланиях апостола Павла — в значении «начальная ступень евангельской проповеди». Апостол Марк тоже стремится дать новообращенным римским христианам начальные, базовые знания о том, Кто такой Иисус Хрис­тос, Сын Божий, и в чем заключается вера в Него. Люди, к которым обращается апостол, воспитывались как язычники: они не читали Ветхого Завета, они, скорее всего, вообще слабо представляли себе, где находится Иудея, они никогда не поклонялись Единому Богу, они не ждали никакого Мессию. Чем их можно зацепить? Что тронет их сердца? И апостол Марк, выросший под сенью ветхозаветного закона, встает на точку зрения своей паствы, как бы забывая всё, что знает он сам. Главная весть, которую он всеми силами стремится донести до христиан, совсем недавно оставивших языческий обычай, — это то, что Христос пришел как Победитель смерти. Он умер и воскрес из мертвых.

Для цели, которую ставит перед собой апостол Марк, более всего подходит та краткость, сжатость повествования, которую он избрал. Действие развивается стремительно, одна картина сменяет другую, и везде мы видим Господа-Победителя, упраздняющего болезнь, страдание и корень страдания — грех. Марк, в отличие от других евангелистов, сосредоточен не на учении Христа, не на Его словах, а на Его делах.

Апостол Марк бережно хранил в своей памяти подробности, переданные ему апостолом Петром. Он чувствовал себя не столько автором евангельского повествования, сколько переводчиком, точнее, истолкователем воспоминаний своего учителя. В тексте Евангелия от Марка мы слышим живой и пламенный голос апостола Петра, слышим его горький плач покаяния в холодную ночь, предшествующую Крестным страданиям Спасителя.

Евангелие от Марка написано на греческом языке, однако видно, что создано оно для тех, кто говорит на языке латинском: Марк несравненно чаще, чем другие евангелисты, приводит в тексте латинские слова — такие, как «центурион», «спекулятор», «легион», «ценз» — и объясняет греческие выражения через латинские термины.

Автор Евангелия — уроженец Палестины, и ему доставляет удовольствие показать своим римским читателям красоту родного языка, поэтому в Евангелии от Марка мы часто слышим слова Господа так, как они звучали в Его родном наречии. Вот Он исцеляет глухого косноязычного и, прикасаясь к его языку, говорит: еффафа (отверзись) (Мк. 7:34). Он берет недавно умершую девочку за руку и говорит: талифа куми, что значит: «девица, тебе говорю, встань» (Мк. 5:41). Он претерпевает мучительную смерть на Кресте и говорит: Элои! Элои! ламма савахфани? — что значит «Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» (Мк. 15:33).