Может ли монах вернуться в мир?
Настоятель Оптинского подворья в Петербурге игумен Ростислав (Якубовский) оставил монастырь и женился. Этот поступок вызвал широкое обсуждение в сети и получил различные оценки.
Фото: Doxologia.ro
Могут ли монахи снимать с себя данные обеты и возвращаться к мирской жизни? Считать ли это нарушением церковных канонов? И можно ли потом вновь вернуться в монастырь? Комментируют эксперты.
Протоиерей Владислав Цыпин, фото: Патриархия.ru
Кто может стать иеромонахом
Получить сан иеромонаха могут монахи, пройдя хиротонию, и священники, пожелавшие перейти к уединенной жизни и отказаться от мирского – принять обет безбрачия.
Монах на получение сана священника, должен продолжительное время прожить с монастыре, исправно выполняя свои обязанности. Затем его выдвигают братья к рукоположению или он принимает решение стать наставником.
Диякон выполняет в монастыре различные работы и по своему сану является помощником монаха. При рукоположении, он становится иеродиаконом и получает право помогать во время проведения службы, заниматься организационными вопросами. Проводить молебны и другие ритуалы, он не может.
Где служат иеромонахи
Исторически сложилось в православной церкви, что иеромонах служит при мужском монастыре, где и проживает. В сельской местности, где количество прихожан небольшое, он имеет право иметь свою церковь и проводить в ней службу, молебен и Божественную литургию. Также он проводит церковные таинства: соборование, отпевание, исповедь, причащение.
Как правильно общаться с иеромонахами
Миряне к иеромонаху должны обращаться как к священнику в обычном храме: батюшка или отец с именем на церковно-славянско языке. Например, отец Алексий, Иоанн, Сергий. Если имени священнослужителя не знаете, то следует говорить батюшка. Использование мирянами обращения просто «отец» считается фамильярным. Оно допустимо только в общении между священниками.
РЕКОМЕНДУЕМ: Описание 7 смертных грехов.
Уход из монашества — личная катастрофа, но не нарушение канонов
Протоиерей Владислав Цыпин, историк Церкви, преподаватель Московской Духовной Академии:
— До середины 19 века в России законное оставление монашества было невозможно. Сбежавшие из монастыря подлежали задержанию и возвращению в монастырь, а в необходимых случаях – и помещению в монастырскую тюрьму. Легально перестать быть монахами они не могли.
Однако позже монахам было дозволено просить о снятии с них монашеских обетов – в том случае, если они оказывались не в состоянии их держать. Это дозволение действует до сих пор. Естественно, если такой монах имел священный сан, то его он лишался тоже. Сделавшись мирянином, бывший монах уже не подлежит каким-то особым прещениям и имеет право вступить в брак – само собой разумеется, если до монашества у него уже не было нескольких браков. Третий брак дозволялся в порядке исключения, а четвертый уже и вовсе не дозволялся.
Оговаривалось, что монах должен вначале подать прошение о снятии с него обетов, а не решать свои отношения с монастырем пост-фактум – уже уйдя и обзаведясь семьей. Такой процедуры требовал указ Синода. Тогда же подобным образом было дозволено просить о снятии сана и священникам молодого возраста.
Конечно, в личной духовной жизни уход из монашества — это катастрофическая ситуация. Но считать это нарушением канонов нельзя. Вот уже полтораста лет Церковь дозволяет такой выход.
При этом нужно понимать, что церковное учение не ставит в один ряд, например, крещение и монашеский обет. Крещение – таинство, одно из семи, а постриг, сопряженный с обетами, таким таинством не является. Другое дело, что в самой монашеской среде очень распространено убеждение в том, что это таинство.
Вернуться к монашеской жизни после того как снял с себя обеты – можно, и это даже хорошо. В отличие от священства, возврата к которому после его оставления уже нет, монашество не предусматривает в прошлом безукоризненной жизни. Ошибки прошлой жизни не являются препятствием для пострига, если есть покаяние. Если человек снял с себя монашеские обеты, а потом вновь вернулся к ним – это правильно. Конечно, если он связан брачными узами, то опрометчиво говорить ему – разводись и возвращайся в монастырь. Но если он овдовел, лучше вернуться, чем оставаться в миру.
В истории Русской Церкви известен случай с Федором Бухаревым. В 19 веке этот архимандрит, профессор Казанской академии, попросил снять с него обеты, женился и был лишен сана. Он не мог более преподавать в академии, но до конца жизни продолжал писать богословские сочинения, оставался церковными писателем, и цензура его труды дозволяла.
Протодиакон Андрей Кураев, фото: Юлия Маковейчук
Епископы
Могут ли жениться священники в сане епископа? Ответ на этот вопрос однозначно отрицательный. Обычай безбрачия этой категории стал восприниматься в качестве нормы ко второй половине VII века. Данное правило было закреплено на Трулльском соборе (691-692 гг.). При этом последнее правило касалось тех из епископов, которые до рукоположения в сан были женаты.
Они должны были предварительно разлучиться с супругой, отправив ее в монастырь, который находился далеко от места его служения. Бывшая жена имела право на пользование содержанием от епископа. Сегодня кандидаты в епископы избираются только из монахов, принявших малую схиму (аскетов).
Не устоять в безбрачной жизни и честно объявить об этом — достойный поступок
Протодиакон Андрей Кураев, профессор Московской духовной академии, старший научный сотрудник кафедры философии религии и религиоведения философского факультета МГУ:
— Человек не устоял в чистой безбрачной жизни, решил жениться и честно объявил об этом. На мой взгляд, это лучше, чем если бы он продолжал притворяться монахом — обманывая и себя, и Церковь, и людей. В этом смысле уход отца Ростислава я считаю достойным поступком.
Бывают ситуации, когда человек уже сделал что-то недостойное, но затем решил не накладывать один грех на другой. Не одобряя первый поступок, второму можно поаплодировать. Например — солдат власовской армии, который согласился надеть форму, выданную нацистами, но едва оказавшись на фронте, повернул оружие против Рейха…
Если на весы ставить какие-то сексуальные приключения и чистую монашескую жизнь, то наша христианская совесть, конечно, за второе. Но если первое уже произошло (пусть даже только в уме), и человек сам себя уже не считает монахом — зачем его удерживать?
Очень важно, чтобы мы не улюлюкали вслед таким людям. Мотивы снятия с себя монашеских обетов бывают разные. У кого-то это могут быть мировоззренческие изменения. Кого-то разочаровали мы. Кто-то узнал горькую правду о себе самом – и опыт монашеской жизни ему в этом мог даже помочь. Ведь отрицательный результат – тоже результат… Бывало, что человек, уйдя в мир, сделал нечто полезное и для Церкви и для мира.
Важно помнить, что монашеский обет – это обет человека не перед Церковью, а перед Богом. Это его личный выбор. Это не то, что Церковь дает человеку. Если человек обещался поднять сто пятьдесят килограммов железа, а поднял только восемьдесят – это его личная проблема. Ему внутри в любом случае горше, чем нам, сторонним зрителям чужой беды и чужой судьбы. Так почему мы должны его за это осуждать? Радоваться, что мы сами не такие? Так именно это и называется фарисейством.
Мне кажется, что именно если ворота монастыря всегда будут демонстративно открыты, если монах будет помнить, что есть возможность уйти из монастыря, он станет обновлять свои обеты ежедневно, и его монашеский выбор станет крепче.
Записал Михаил Боков
Словарь Правмира — Монастырь, монашество
Это копипаст из инета. Слава Богу! Братия помогите! Может ли молодой иеромонах расстричсья и жить благочестиво, если полюбил женщину и хочет жениться (обвенчаться) на ней. Заранее благодарна за ответ, Ирина.
И каково же будет этой женщине, если ее будут называть женой расстриги…
Не может монах расстричься, такого чина сейчас не используют. Уходят сами из монашества, становясь перед Богом клятвопреступниками, не исполнившими обетов, которые по своей доброй воле дали.
Рано или поздно у этого монаха (священником он уже никогда не будет служить) семья развалится. Вы поймите, что при постриге что-то внутри у человека изменяется, он призывается к ангельской жизни. И это никуда не исчезает, даже если монах пал. Впрочем, падший монах — это кто… Сравните: падшие ангелы являются бесами.
Женщине, полюбившей монаха, советую усилием воли и с помощью молитвы под страхом вечной смерти отогнать дьявольские желания, прекратить всякое общение с этим человеком ради спасения и своей, и его души.
Спаси вас Христос!
Отец Парамон: каждый христианин — монах
Автор Юлия Богородская
05.10.2018 08:00
Религия » Религии России » Православие
Что лучше для духовного мира человека — семейная жизнь или монашество? Почему решение уйти в монастырь не должно приниматься в спешке и быть импульсивным? Какие сложности ждут послушника в стенах обители? Как быть с родными, остающимися в миру? На эти и другие вопросы «Правде.Ру» в 2012 году ответил наместник Донского монастыря игумен Парамон (Голубка).
— Отец Парамон, что лучше — семейная жизнь или монашество?
— Каждый христианин стоит перед выбором, как лучше послужить Богу. Один путь — создание семьи, а другой — монашеская жизнь, и в зависимости от внутреннего устройства каждый выбирает свой путь, но ни один из них не является лучшим. Главная цель и женатого, и монаха — это спасение души. Вспомните преподобного Макария Великого, который думал, что достиг монашеского совершенства. Господь отправил его к двум женщинам в город, которые смогли угодить Богу наравне с ним. Макарий спросил их, как они смогли это сделать. Оказалось, что они старались жить в мире, смиряясь друг перед другом, и это в глазах Бога перевесило все подвиги преподобного Макария Великого. Прочитайте статью Иллариона Троицкого «Единство идеала Христова», где он говорит о том, что одни и те же заповеди существуют как для монахов, так и для мирских людей, и все должны их исполнять.
— Почему люди уходят в монастырь?
— По разным причинам. Главное — решение это должно быть осознанное, ведь этот путь выбирается раз и на всю жизнь. Человек должен честно определиться, зачем он это делает, потому что, оказавшись в монастыре, он может впасть в уныние, не обретя там желаемого идеала. Именно поэтому в монастырь не принимают сразу, человеку дают возможность сначала потрудиться, почувствовать монашескую жизнь изнутри. Потом он проходит послушнический период — обычно год-два, но некоторые люди могут и дольше оставаться послушниками, и только после того, как сам человек решит принять монашеский постриг, его постригают. Никаких постригов по уговору или по принуждению не существует.
— Сейчас многие люди, далекие от церковной жизни, осуждают монахов за выбранный путь — все думают, что они убегают от мира, от проблем…
— Все внешне выглядит именно так: жены нет, тещи нет, жизнь комфортна, от скольких проблем убежал! Преподававший у нас в семинарии о. Артемий Владимиров часто говорил, что если мы хотим пройти наивысшую школу смирения, нам нужно жениться, потому что ни один духовник не смирит так человека, как его жена. Монашество и семья — два разных пути, одинаково сложных. Если кто-то убегает в монастырь от жизненных проблем, то совершает большую ошибку, так как в монастыре он столкнется с большими проблемами.
— В чем заключается суть монашества?
— Монашество состоит из трех вещей — молитвы, послушания и келейного правила. Это довольно нелегкий путь, так как, вступая на эту тропу, человек сталкивается с теми проблемами, с которыми не сталкивался в мирской жизни, потому что в монастыре брань не против плоти и крови, а против духов злобы поднебесной. Человека начинают мучить сомнения, испытывается его стойкость. Самостоятельно, без опытного духовника и святоотеческих чтений молодому монаху этот путь не осилить, поэтому когда человек окормляется у более опытного подвижника, он избегает многих ошибок.
— Почему при пострижении человеку дается новое имя?
— Священномученик Илларион (Троицкий) говорит, что как при крещении, так и пострижении человеку прощаются все грехи, он отрекается от прошлой греховной жизни, сбрасывает мирские одежды, заново рождаясь, добровольно становится младенцем, чтобы возрастать в мужа совершенного, в меру полного возраста Христа. Некоторые говорят, что при пострижении происходит обновление крещальных обетов. Поэтому как при крещении, так и при пострижении человеку дается новое имя.
Вообще, по сути, каждый христианин — это монах, но настоящий постриг обязывает человека быть достойным звания воина Христова, потому что это звание — не набор каких-то правил поведения, а внутреннее состояние человека. И если человек внутренне преображается, то постепенно преображается его внешность, и поведение. Но на этом пути его поджидают большие опасности, искушения и сомнения.
— Какие это опасности?
— Одно из самых главных искушений монаха — одиночество, которое нужно полюбить. Если человек не живет правильной духовной жизнью, то увлекается, к примеру, современными информационными технологиями. Всего этого монах должен избегать не в силу каких-либо запретов, а потому что все его личное время будет заполнено ненужной информацией, через которую у человека развиваются страсти. Для монаха это вдвойне страшно, потому что он начинает вести образ жизни, только внешне напоминающий монашеский. Нередко это приводит к тому, что монах может даже уйти из монастыря. Это очень печальные случаи, так как данные им обеты с него не снимаются — он становится клятвопреступником.
Другое искушение — стремление монаха жить по своей воле, воспринимая послушание как желание других подчинить его себе. Когда же инок воспринимает это повеление как волю Божию, ему очень легко жить в обители.
— Монах отрекается от прошлой жизни — но ведь в прошлой жизни у него остаются родители, которым нужна помощь. Как с этим быть?
— Когда человек женится или выходит замуж, разве он каждый день бывает в родительском доме? Конечно, нет. У него своя семья и он уже не может много времени уделять родителям. Или вспомните житие Сергия Радонежского: он хотел в раннем возрасте уйти в монастырь, но ушел только после смерти родителей.
Монахам не запрещается общаться ни с друзьями, ни с родителями, тем более, если монашествующий — единственный ребенок в семье. Из Донского монастыря монахи ездят в к родителям. Я и сам езжу к ним. Родители для меня не стали менее значимы после ухода в монастырь. Бывает, что когда один из родителей умирает, другой уходит в монастырь к сыну или дочери, принимает постриг — так появляется возможность ухаживать и следить за родителем прямо в монастыре.
— Как быть с теми людьми, которые не создали семью и в монастырь не ушли?
— Не надо всех людей, которые не создали семью, загонять в монастырь. Невольник — не богомольник, зачем вынуждать человека делать то, чего он не желает?! Здесь нет свободы, а есть давление общественного мнения. Надо, чтобы человек созрел и смог принять самостоятельное решение.
— Может ли монах давать советы мирским людям?
— Могу сказать из своего опыта. Если ко мне обращались с вопросами по семейной жизни, то я отправлял людей к женатым священникам. Человек не может знать всего, и лучше сказать, что ты чего-то не знаешь, чем дать плохой совет, от которого человеку станет только хуже. У любого священника, иеромонаха на первом плане должна стоять польза для человека. Главное — не навредить…
— Существует сегодня в России ли старчество?
— После революции традиция старчества в России была утрачена. Я знаю только двух людей, которых можно отнести к современным старцам. Это о. Кирилл (Павлов) и о. Ефрем из Ватопеда. Когда я общался с о. Ефремом, было ощущение, что я общался с архимандритом Кириллом (Павловым) — один и тот же Дух. На Афоне при общении с отцом Ефремом для меня это стало ясно.
С о. Кириллом мне посчастливилось жить на одном этаже, когда я учился в Московской Духовной академии, и это самое теплое воспоминание о том времени. Монастырь менялся на глазах, братия становилась другой, когда появлялся отец Кирилл. Его можно сравнить с хорошим настройщиком пианино. Отец Кирилл умел настраивать всех на правильный лад, он умел сказать каждому то, что потом заставляло человека меняться. А когда он читал Священное Писание, складывалось ощущение, что он не просто его читает, а пережил все то, что там написано…
— Возродится ли старческая традиция в России?
— Надежда есть, но возрождение не начинается с реставрации стен, оно идет изнутри: когда человек преображается сам, он преображает вокруг себя все. Поэтому для того, чтобы возродилось старчество, нужно чтобы наши монашествующие доросли до этого.
Старчество всегда присутствовало на Руси, но в XIX веке был расцвет старчества в Оптиной пустыни, там появилась сразу целая плеяда старцев. У нас сейчас многие ищут особых духовников, чтобы разрешить сразу все проблемы, ищут легкого пути, которого не бывает. Найти духоносного старца сегодня очень сложно — можно потратить на это всю жизнь, но так и не найти. Поэтому надо не только искать, но и самому работать над собой. Мы не знаем, кого как Господь и к чему приведет.
— Существуют ли какие-либо ограничения для тех, кто желает уйти в монастырь? Например, свое дело, бизнес?
— У коптов в Египте существует целый ряд ограничений при поступлении в монастырь: если человек имеет множество житейских неурядиц, или у него нет высшего образования — его не примут. Поэтому человек, уходя в египетский монастырь, отказывается от всего, что ему предлагает мир, жертвует карьерой, успехом, потому что его привлекает другая красота. Это очень интересный подход.
— У нас в России все по-другому…
— В России в монастырь приходят разные люди. Я знал одного монаха в Лавре, его звали Селафиил, он ушел в монастырь в 60 лет. В миру он был успешным человеком, у него была многодетная семья, но когда умерла жена, он больше не женился и, вырастив детей, ушел в монастырь. Он был интересным батюшкой, молитвенником и искренним служителем Божьим. К нему обращались с семейными проблемами. Было много интересных случаев, связанных с ним.
Однажды благочинный увидел, как красивая молодая женщина с ребенком выходит из кельи о. Селафиила. Он ее спрашивает, кто она такая и зачем пришла. Женщина ответила, показывая на мальчика: «А это его сын». Благочинный очень удивился, тогда женщина уточнила, что этот мальчик родился по молитвам отца Селафиила.
Был еще один интересный сюжет, связанный с этим батюшкой. Когда о. Селафиилу исполнилось 90 лет, ему приставили послушника. И вот однажды мы идем от братского корпуса и видим, что недалеко от нас идет Селафиил с послушником, но послушник вдруг поскальзывается, а 90-летний монах держит его на руке, так что было сложно определить, кто кого опекал — послушник отца Селафиила или наоборот…
— Есть ли разница между монастырями и обычными приходскими храмами? И как должно строиться взаимодействие между ними и прихожанами?
— Я служил в приходском храме на острове Сахалин восемь лет, и для меня, что монастырь, что приход — это одно и то же — христианская семья. А чего ожидают от членов семьи, или от тех, кто входит в состав семьи?!
В одном монастыре в Санкт-Петербурге было создано 32 группы по интересам, и в работе этих групп принимают участие большинство прихожан монастыря. Это очень хороший пример, его можно взять на вооружение и Донскому монастырю, чтобы прихожане чувствовали себя не просто захожанами, а активными участниками жизни. Нужно, чтобы община не прозябала, а реально действовала на благо людей. Наша вера не заключается только в словесном исповедовании, она должна обретать свое воплощение в жизни.
— Батюшка, и последний вопрос: как не осуждать людей?
— Я скажу словами святителя Иоанна Златоуста: надо отделять грех от грешника. Грех — это поступок, а грешник — это человек. Если вы осудили человека, то вы соединили поступок с человеком. Надо помнить, что каждый человек ошибается. Не знаешь, как и где упадешь, поэтому для человека ошибка или падение другого — это стимул молиться за него, чтобы Господь помог ему справиться с постигшим искушением. Если будешь его осуждать, твое падение может оказаться куда большим.
Девушка ушла в монастырь, пробыла монахиней восемь лет и стала порноактрисой
Активные темы
Из набросков: диалог об искусстве (6)
Uzbeck Инкубатор 03:49
Вместо фронта – в полицаи. Как советские парни оказывались в Hip… (87)
Tkr Инкубатор 03:49
Почему государство не может оказать помощь хотя бы детям без доп… (273)
lutalivre Тексты 03:49
Сложно бороться с режимом, когда ты дебил… (210)
TRIST Видео 03:49
На месте гибели российского летчика Романа Филипова в Сирии уста… (320)
elkimotalki События 03:48
Теряя свою веру (451)
Maxim230000 Картинки 03:48
прЫнцесса села на горошину , или какова продуктивность на сайте … (87)
moonshadow Беседы 03:47
Так себе картинки 15.05.20 (178)
shtopor20 Картинки 03:47
Отличный бросок (11)
СФонтанкиМы Инкубатор 03:46
обломал алкашей (62)
Асклепий Инкубатор 03:46
Две цыганки быканули на поляка. Одна чёт приуныла (99)
TRIST Инкубатор 03:45
Магазинам разрешили не обслуживать покупателей без масок (317)
sdloop События 03:44
Деревенская Америка — 7 (1376)
latggentl Фотопутешествия 03:43
Это больше не ограбление, это война: США отрежет Huawei практиче… (238)
illyminat События 03:43
Представьте, что вы – Билл Гейтс (243)
Волдеморт Тексты 03:43
Черный и белый священник: в чем отличие
Монахов прозвали «черными» за цвет их одежды. Независимо от сана и места обитания, они все ходили в одинаковой одежде, не женились и посвящали себя только служению Господу.
Термин «белые» появился как контраст. Он относится к священникам, которые не брали на себя монашеских обетов. Они могли жениться, заводить себе семью, жить в миру, соблюдая заповеди и правила.
Епископом может стать только «черный» монах.
В зависимости от образа жизни и деяний, и белые и черные служители Бога, канонизировались как святые.
Популярные группы
Для людской молвы, да и многих церковных писателей, монах уже, как бы, не человек. Он переродился. Был коконом, стал воздушным духовным парящим существом, для которого нет ничего земного. Популярен и даже традиционен для православия взгляд, что можно перестать быть семейным человеком ради монашества, несмотря на тайну соединения мужа и жены во Христе, несмотря на союз любви, переходящий в вечность. Вспомним хотя бы известное «сказание» о святых князьях Петре и Февронии (в отношении исторической достоверности которых, кстати, нет единого мнения). Оно говорит, что святые князья — муж и жена — разошлись ради монастыря, что вполне соответствовало древней русской традиции. Эта тема часто прославляется в церковных проповедях. Удивительно, но несмотря на отказ от обетов брака, именно Петр и Феврония почему-то выбраны покровителями семьи. В честь них даже установлен общецерковный и государственный праздник «семьи и верности»! Обратных примеров православная традиция не знает. Более того, ярко прослеживается жесткое осуждение тех, кто оставил монашество. Даже создание семьи и благочестивая жизнь ничего не значат. В контексте отношения церковного сообщества, уход из монастыря — это постоянное чувство вины и жизнь в пространстве какой-то недоделанности, даже если это жизнь примерного христианина. Монашество воспринимается как перерождение, как обретение нового естества — как бы ангельского, а не человеческого. Нельзя родиться обратно. Из ангелов людьми просто так не становятся. Это страшный грех. Так думают очень и очень многие. О монашестве Подробнее о монашестве я как-то писал. Известно, что оно появилось в период легализации христовой веры в Римской империи, во время некоего общего упадка христианских нравов. Монашество изначально — это стремление некоторых христиан к максимализму, это отклик живого искреннего сердца, возлюбившего Бога больше всего, это поиск полноты воплощения заповедей Христовых. Суть монашества — стать совершенным христианином, как можно полнее подражать Господу Иисусу Христу. Это не имеет ничего общего с тем, что мы знаем про разного рода «восточных мудрецов» или волшебников типа Гендальфа. В этом контексте монашество с самого начала понималось просто и понятно — это люди, чувствующие и видящие призвание Божие в своей жизни: послужить именно Богу, пребывать прежде всего с Ним в приобщении, в молитве, в исполнении заповедей, в изучении слова Божьего. Отсюда и произошло известное удаление от мира или разрыв с миром в буквальном смысле. Люди уходили в пустынные места далеко за окраины селений и жили своим собственным простым трудом, обеспечивали себя сами, продавая корзинки или нанимаясь к кому-то обрабатывать землю, питались самой простой недорогой пищей. Излишки денег и продуктов отдавали нуждающимся. Считалось долгом служить бедным, немощным и старикам. Если к пустыннику приходил просящий, помощь оказывалась. Странников принимали обязательно, давали им кров и еду. Считается, что основное дело монахов — это молитва и то, что называется «внутренним деланием», то есть внутренней борьбой с грехом. В этом, в частности, и выражается максимализм — чтобы исполнить заповеди Христа даже в помышлениях, желаниях и чувствах. Чтобы даже в мыслях не грешить, не соблазнять, чтобы действительно научиться любить ближнего и быть готовым послужить даже врагу. Таким образом, христианское монашество — это не против чего-то и кого-то. Это воплощение того призвания и того таланта, что есть у некоторых людей. Также, как у талантливых музыкантов, писателей или врачей. Для православного монашества разного рода ограничения, воздержания и труды — не более, чем инструмент, который разнился от монастыря к монастырю. Монастырские традиции и в древности, и сейчас неодинаковы: где-то ели и мясо, где-то вкушали только овощи, где-то ели не чаще, чем раз в неделю. Где-то совместные обязательные, строгие, продолжительные общие молитвы совершали несколько раз в день, а где-то на такую молитву собирались раз в неделю. Где-то дисциплина была железной,
где-то каждый все решал сам. Такое разнообразие давало возможность выявить и проявить таланты каждого, ибо желающие могли найти свое место и свою меру. Ведь, суть монашества — сделать христианина совершенным, а не совершенствовать какие бы то ни было навыки и умения. Об обетах Со временем, к середине первого тысячелетия, монашество заняло свое место в церковном устройстве. Из частной инициативы оно превратилось чуть ли не в структурное подразделение, в своего рода духовную армию. В монашество пришла и унификация, и регламентация, и дисциплина, а значит — устав, который, как мы знаем, порой требует, чтобы «человек был для закона, а не закон для человека». Монашество институализировалось и в государственной жизни Византии. Монахи стали восприниматься, как особые христиане и особые граждане. С институализацией появились и формализованные обязательные чины вступления в монашество, в основу которых легли известные ныне обещания или обеты. С тех пор кандидату в монахи перед «постригом» во время специального богослужения напоминают, что Сам Христос невидимо стоит среди собравшихся. Настоятель задает принципиальные вопросы, требующие ответов. Монах обещается с помощью Божьей (!) до конца своих дней пребывать в монастыре, в послушании Богу и настоятелю, в нестяжании, в целомудрии и безбрачии. После чего происходит пострижение — крестообразно отстригается немного волос. Монаху нарекается новое имя. Все это, безусловно, воспринимается, как отказ от прошлого. Отныне, монах — новый (другой) человек в Церкви. Почему же нельзя перестать быть монахом? На самом деле жесткое отрицательное отношение присутствует лишь в умах слишком многочисленных ревнивых за чужой счет христиан. Они абсолютизируют те обеты, что приносит монах. Бог — Абсолют. Значит, по их мнению, и обеты абсолютны и не могут быть нарушены. Поэтому, ничто земное, даже благое, даже честный брак не могут компенсировать отказ от монашества. Даже если христианин перестал быть монахом не ради какого-то злодейства, а от осознания, что это не его путь, или сделал это ради новой семьи, считается, что он обречен на вечные несчастья, ибо предал Бога. Богословие, церковное законодательство и тем более Евангелие не дает оснований смотреть на монашество столь категорично. Безусловно, обеты, принесенные Богу — это вещь очень важная и отказ от них одобрить нельзя. Но при этом в обетах нет магической силы, они не перерождают человека и не связывают его «злой кармой». Монах — это все же человек и христианин, выбравший особый путь жизни с Богом, а не рабство. Обеты монашеские в разное время и в разных чинах разнятся. Это значит — акценты и формулировки вторичны, главное — искреннее желание служить Богу. Известно, так же, что становясь епископом, монах перестает быть монахом. Его обеты о послушании и нестяжательстве теряют смысл. Епископ — это владыка — глава Церкви. Он же — и человек, обличенный властью, принимающий решения и распоряжающийся имуществом. А если обеты могут терять смысл, то невозможно их воспринимать с абсолютной неизменностью. И, самое важное, Бог христиан — Живой и Личный. Ради людей Христос страдал, умер на кресте и воскрес. И если монашеское житие начинает разрушать человека, ведет его не к совершенству, а к деградации, то разве Бог этого не видит, разве Бог желает зла человеку? Невозможно поверить, что Христос будет вести себя как дьявол и апеллировать к договору, «подписанному кровью», требуя во что бы то ни стало свою жертву. Монашество, в конечной глубине, всегда личная история двоих — монаха и Бога. Да, она оформлена рамками устава, который человек принял, и порядками монастыря, в который человек пришел. И если почему-то человек покидает монастырь, то, не смотря на неодобрительность этого шага, это его личное дело, лишь бы он не перестал быть христианином. Психологическая интерпретация В известной православной категоричности я вижу психологический момент. Придя в Церковь, люди начинают жить, исполнять правила и предписания, советы святых отцов и священников — и со временем на своем опыте понимают, что далеко не все работает, не все исполнимо так, как им хочется, как хочется кому-то еще. Та церковная жизнь, о которой мечтают в начале, имеет особенность не сбываться. С годами христиане приобретают опыт и взрослеют, но понимают, что внутренняя жизнь не очень-то преображается. Силы иссякают, энтузиазма меньше, а грех до конца не уходит. Есть те, что принимают за аксиому правильность всего (именно — всего) церковного, отрицая возможность положительного осмысления своего неудачного опыта, обретают чувство вины, и оно лишает их опоры и ориентира. Выход ищется в мечтах, что есть, всё же, место, где всё хорошо, есть особые люди, у кого получилось. То, что надо было исполнять — это правда и истина, только мы сами плохие. Монахи это доказали. Не умирает надежда, что можно не только еле-еле молиться утром и вечером, но с легкостью делать это 12 часов в день. Можно не только вставать в 7 утра на работу, но и не спать вовсе. Не только изредка укорять себя за своеволие, причинившее боль или обиду кому-то, но и пребывать в абсолютном послушании у Бога. Можно не только укорять себя за излишества, но и вообще не иметь собственности. И вдруг, оказывается, что кто-то из монахов ездит на дорогих машинах, кто-то пребывает в роскоши и тусит с богемой. Оказывается, далеко не каждый монастырь живет своим трудом, нет той бывалой простоты, сугубой молитвы, святости. А ещё… оказывается, монахи стали уходить из монашества. И это уже разрыв шаблона! Как будто драгоценный песок утекает сквозь пальцы. Поэтому, не остается ничего, как только убедить себя и других, что отказ от монашества невозможен, что такое решение — это страшный грех, зло и фактически — богоотступничество. Юрий Белановский
Первая и вторая степень священства
В православии все духовенство подразделяется на два вида:
- Черное, монашествующее, которое дает обет целомудрия.
- Белое. Оно может быть женатым, а может и нет.
Поэтому ответ на вопрос о том, могут ли жениться священники первой и второй степеней, зависит от того, к какому из двух видов они принадлежат.
Лишь относящимся к белому духовенству дозволено вступать в брак. Но делать это они могут только до того, как облечены в диаконский или же священнический чин. После того как они создали семью, они имеют возможность принять сан. Может ли священник иметь детей, вступив в него? Да, заводить детей им разрешается.
А если супруга умрет или решит покинуть мужа? В подобной ситуации священнослужитель должен оставаться одиноким. Он может или стать монахом, или пребывать в статусе неженатого священника, но повторный брак ему запрещен.
Существует и другая форма безбрачия священников, о которой будет сказано ниже.
