Одной из самых кровавых страниц становления большевистского режима в России стала кампания по разгрому православной церкви и грабежу храмов. Она началась по личному распоряжению Владимира Ленина в 1922 году. Большевистское руководство проводило ее под под лозунгом борьбы с голодом в Поволжье, но причина, конечно, была совсем иной.
Большевики не могли допустить, чтобы русский народ верил во что-либо другое, кроме «светлого коммунистического будущего». А для этого нужно было любой ценой вытравить из сознания людей православную веру. Результатом «духовного и социального эксперимента» стали реки крови сотни зверски убитых священников и простых прихожан.
Голод в Поволжье
Как уже говорилось, начало масштабной антицерковной кампании в большевистской России датируется 1922 годом и проходило под лозунгом борьбы с голодом в Поволжье и других регионах. Однако это было всего лишь уловкой. И вот почему. Действительно, голод в Поволжье стал одной из самых страшных страниц революционной истории России. Им было охвачено более 22 миллионов человек, к маю 1922 года в районах Поволжья, Урала, Казахстана, Украины от голода умерло более пяти миллионов человек.
Потом большевики списывали все на неурожайный 1921 год. Но на самом деле голод был спровоцирован ими самими. В том числе жуткими продразверстками, когда у крестьян изымалось все — до последнего зернышка. В это время, пожалуй, единственной в России организацией, которая пыталась действительно спасти людей от голодной смерти, как раз и была православная церковь. Именно ею был создан первый в России Церковный комитет помощи голодающим, деятельности которого большевики всячески пытались мешать.
Патриарх Тихон, который тогда возглавлял Русскую православную церковь (РПЦ), сумел организовать среди прихожан массовый сбор средств для закупки хлеба. Хорошо известны его воззвания к верующим: «Мы вторично обращаемся ко всем, кому дороги заветы Христа, с горячею мольбою об облегчении ужасного состояния голодающих. Вы, православные христиане, откликнулись своими пожертвованиями на первый наш призыв. Бедствие голода разрослось до крайней степени. Протяните же руки свои на помощь голодающим братьям и сестрам, деля с ними и кусок хлеба, и одежду по заветам Христа».
Патриарх Тихон
Когда большевики увидели, что именно церковь реально помогает людям, и поняли, что РПЦ может составить серьезную конкуренцию их власти, они вместо того, чтобы спасать людей от голодной смерти, устроили кровавый антицерковный террор. Нужно отметить, что массовый грабеж церквей, то есть изъятие у РПЦ церковных ценностей, был на самом деле явлением вторичным. На первом месте все-таки стояла борьба за власть, за умы людей многомиллионной страны, за подмену традиционных христианских ценностей коммунистическими лозунгами.
Дело в том, что борьба с церковью и религией началась еще за два года до кампании по изъятию ценностей. В 1919 году в своем письме Дзержинскому Ленин был совершенно откровенен: «…Необходимо как можно быстрее покончить с попами и религией. Попов надлежит арестовывать как контрреволюционеров и саботажников, расстреливать беспощадно и повсеместно. И как можно больше. Церкви подлежат закрытию. Помещения храмов опечатать и превращать в склады».
Ну а если при этом есть еще и возможность поживиться за счет ценностей, которые православная церковь собирала веками, то большевики никогда не отказывались от таких перспектив.
Расстрел священников при Ленине
Формально кампания по изъятию церковных ценностей в пользу голодающих Поволжья началась в 1922 году, когда 2 января было выпущено постановление ВЦИК «О ликвидации церковного имущества». Тогда большевики еще боялись массовых волнений, которые мог вызвать такой резкий выпад против православия, поэтому в постановлении оговаривалось, что изымаются ценности, которые «не окажут существенного влияния на отправление культовых обрядов». Однако кто на эту оговорку обращал внимание! Постановление было спущено на места, то есть фанатикам всех мастей и откровенным бандитам, спешно записавшимся в большевики, была дана команда «фас».
В стране начались жуткие зверства. Церкви грабили дотла, а священников не только расстреливали. Их живьем сжигали вместе с семьями и малыми детьми, закапывали в землю, придумывали для них такие пытки, до которых и святая инквизиция не додумалась. Уже много позже, когда были рассекречены документы большевистских архивов, выяснилось, что только в одном 1922 году были зверски замучены и убиты 2691 священник, 1962 монаха, 3447 монахинь. Понятно, что массовые убийства служителей церкви и грабежи храмов не могли проходить без сопротивления в России‚ которая долгие века жила православием.
Патриарх Тихон снова обратился с воззваниями и к российским верующим, и к православной церкви за рубежом, в которых резко осудил то, что творят большевики. И хотя патриарх не призывал к вооруженному сопротивлению власти, простые верующие люди не могли спокойно наблюдать за уничтожением церквей.
Лишь в первом полугодии 1922 года кампания по убийствам священников и грабежам церквей вызвала более 1400 случаев кровавых столкновений. По этим событиям состоялся 231 судебный процесс; 732 человека, в основном священнослужители и монахи, оказались на скамье подсудимых.
За что расстреливали священников в СССР
Павел Флоренский родился 9 января 1882 года в Закавказье, возле местечка Евлах Елисаветпольской губернии (Азербайджан), в семье инженера-путейца. После окончания академии он стал преподавать в ней философские дисциплины, а в 1911 году принял священство и был назначен редактором академического журнала «Богословский вестник».
С 1916 года Флоренский девять лет работал в Комиссии по охране памятников искусства и старины Троице-Сергиевой Лавры ученым секретарем и писал ряд работ по древнерусскому искусству. В мае 1928 года Объединенное государственное политическое управление провело масштабную операцию в Сергиевом Посаде и его окрестностях и арестовало большую группу верующих — служителей церкви и прихожан. Это мероприятие предварила мощная «артподготовка» (организация запрещена в России): газеты и журналы из номера в номер печатали обличительные, гневные памфлеты и фельетоны об окопавшемся в городе «контрреволюционном отродье» — «Гнездо черносотенцев под Москвой!», «Троице-Сергиева лавра — убежище бывших князей, фабрикантов и жандармов!», «Шаховские, Олсуфьевы, Трубецкие и др. ведут религиозную пропаганду!».
Флоренский был арестован 21 мая. Осужденного священника выслали по этапу в восточно-сибирский лагерь «Свободный», где определили работать в научно-исследовательском отделе управления БАМЛАГа. В 1934 году его отправили со спецконвоем в Соловецкий лагерь особого назначения, где священник занимался проблемой добычи йода и запатентовал более десяти научных открытий. Спустя три года он был приговорен к высшей мере наказания и расстрелян.
За время гонений на церковь под репрессии попали десятки тысяч священнослужителей.
По данным правительственной комиссии по реабилитации жертв политических репрессий, только в период с 1937 по 1941 год были арестованы 175,8 тыс. священников, из них 110,7 тыс. человек — расстреляны.
К весне 1938 года из 25 тыс. церквей в СССР осталось всего 1277 храмов, и 1744 храма оказались на территории Союза после присоединения к нему западных областей Украины, Белоруссии и Прибалтики. Среди снесенных храмов были и действительно знаковые места. Так, 2 июня 1931 года по распоряжению Сталина был предназначен к сносу Храм Христа Спасителя. На его месте планировалось строительство другого «храма» — огромного Дворца Советов, который должна была венчать грандиозная статуя Ленина. После первого взрыва Храм устоял, пришлось заложить второй слой взрывчатки. Впоследствии почти полтора года понадобилось только на разбор обломков. Строительство Дворца Советов, начатое в 1937 году, так и не было завершено из-за Великой Отечественной войны. Многие годы на месте взорванного Храма зияла пустота, а в 1960 году там появился бассейн «Москва». В конце 1994 года бассейн был снесен для восстановления Храма Христа Спасителя.
После революции печальная участь постигла и московский Страстной монастырь. Художники расписали стены антирелигиозными лозунгами, а в марте 1919 года туда переехал Военный Комиссариат. Одно время студенты «Коммунистического университета трудящихся Востока» соседствовали там с последними монахинями, отказывавшимися покидать свои кельи. Позже обитель передали Центральному Архиву, а в 1928 году в стенах бывшего монастыря открылся Центральный Антирелигиозный Музей. Страстную же площадь переименовали в Пушкинскую. Монастырь был полностью снесен в 1937 году «в целях антирелигиозной пропаганды».
Храмы продолжали закрывать вплоть до Великой Отечественной войны.
Советские власти частично пересмотрели свою позицию лишь после того, как стало известно, что немцы не препятствуют открытию храмов и на оккупированных территориях уже открыты 3732 церкви — больше, чем во всем Союзе.
Начальник Главного управления имперской безопасности Третьего рейха Рейнхард Гейдрих разослал указания высшим чинам СС и полиции безопасности, в которых указал следующее: «Против устремлений православной церкви распространить свое влияние на массы ничего не предпринимать. Напротив, всячески содействовать им, причем, изначально настаивать на принципе разделения церкви и государства и избегать единства церкви. Также не препятствовать образованию религиозных сект».
В 1943 году советское правительство продемонстрировало перемену в своем отношении к Русской Православной Церкви открытием Собора епископов и возведением митрополита Сергия в сан патриарха. Однако это не означало, что ситуация наладилась. Вскоре после первого полета человека в космос Никита Хрущев ухмыльнулся: «Гагарин в космосе был — бога не видел». Фраза стала девизом для антирелигиозных гонений в СССР. Не таких жестоких, как в 20–30-е годы, но зато более методичных, последовательных и масштабных. Храмы теперь реже взрывали, предпочитая превращать их в склады, овощебазы и даже пивные. Священников принуждали к «переходу в атеизм».
В 1962 году появилось два постановления ЦК КПСС, призванных к введению жестких мер для пресечения распространения религиозных идей среди детей и молодежи. Было выдвинуто предложение лишать родительских прав отцов и матерей, воспитывавших детей в религиозном духе. Родителей стали вызывать в школу и в милицию, требуя от них, чтобы они не водили детей в храм, в противном случае угрожая интернатом.
Наибольшее недовольство вызывала Пасха. Чтобы как можно меньше людей приходило в церкви, горожан стали выгонять на ленинские субботники, воскресники и массовые шествия с чучелами священников, которые потом сжигали. В этот день устраивались также антипасхальные лекции: детям рассказывали, что пасхальные гуляния плодят пьяниц и хулиганство. Колхозные бригады старались отправить на работу подальше в поле, а детей забирали на выездные экскурсии, за игнорирование которых родителей вызывали в школу. В Страстную пятницу — скорбный день для верующих, который надлежит провести в тишине — в школах нередко устраивали танцы.
Даже октябрят инструктировали перевоспитывать несознательных родственников, иначе — выговоры и испорченные характеристики. Чтобы вовремя «пресечь и искоренить», райкомы с парткомами отправляли на всенощные бдения свои рейды. Заслоны из педагогов, оцепления комсомольцев, отряды дежурных дружинников всю ночь стояли под церквями, вылавливая в толпах воспитанников и коллег.
В результате верующие стали исповедоваться к празднику заочно: записку со списком прегрешений человек передавал священнику через связных, а тот в письменной форме отпускал их или накладывал епитимью.
Поскольку действующих храмов оставались единицы, поход на всенощную превращался в целое паломничество.
Сдаваться не собирались ни верующие, ни священники. Так, в воспоминаниях известного реставратора Саввы Ямщикова сохранилась история о том, как архимандрит Алипий, наместник Псково-Печерского монастыря, демонстративно сжег бумагу о его закрытии на глазах «государевых посланцев». А потом повернулся к келейнику и произнес: «Лучше я приму мученическую смерть, но монастыря не закрою. Отец Корнилий, давай сюда топор, головы рубить будем!». Храм удалось отстоять.
В первые годы правления Михаила Горбачева официальное отношение советского государства к религии оставалось прохладным, однако правительство уже начинало постепенно склоняться к сотрудничеству с религиозными организациями.
Наиболее значительные изменения начались с 1988—1989 годов. В 1988 году Совет по делам религии при Совете министров СССР отменил норму о том, что молитвенные здания являются собственностью государства, в 1990 году был принят закон СССР «О свободе совести и религиозных организациях». В 1990 году вышел закон РСФСР «О свободе вероисповеданий», который разрешал факультативное изучение религии в общеобразовательных учебных заведениях, а также отменял какой-либо контроль за вероисповеданием граждан. В октябре 1990 года на основании этого закона был отменен Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви.
