Обстоятельства созыва Собора
В начале XX века РПЦ переживала не лучшие свои времена — многие представители духовенства мечтали освободить церковь от ограничений синодальной системы управления, созданной Петром I. Главой церкви являлся император, а сама она представляла, по сути, одно из государственных ведомств с определенными бюрократическими, пропагандистскими, даже полицейскими функциями.
Часть священников и представителей православной интеллигенции не поддерживали политику главы церкви и государства, разделяя взгляды оппозиции или рабочего движения. Так, самой заметной фигурой в событиях Кровавого воскресенья 1905 года стал священник Г. Гапон, который встал во главе массового шествия безоружных рабочих. Одновременно часть клира относилась к монархистам и сотрудничала с крайне правыми силами, такими как черносотенцы.
Требовали решения и внутрицерковные противоречия. Например, необходимо было прояснить роль и права мирян — должны ли они участвовать в управлении приходом или понятие прихода является административным и подчиненным только вышестоящему духовенству. Вопросы вызывало и положение белого (женатого) и черного духовенства. Архиереи избирались исключительно из числа последних, хотя в раннехристианской церкви женатые священники тоже могли становиться епископами.
РПЦ и революция
Николай II не давал разрешения на проведение Собора, хотя проекты церковных реформ ему подавали начиная с 1904 года. На отношения императора с РПЦ влияли и личные обстоятельства — архиереи и священники за критику в адрес фаворита Николая II Г. Е. Распутина попали в опалу. В марте 1917 года РПЦ поддержала отречение царя от престола, более того, многие представители духовенства восприняли это как первый шаг к возрождению церкви и России.
В марте-апреле 1917 года был создан новый состав Синода епископов, куда входили преимущественно сторонники реформ. Уже 29 апреля он выпустил послание с сообщением о скором созыве Поместного собора и необходимостью выборов для занятия руководящих должностей РПЦ. Состоялись свободные выборы митрополитов в Петрограде и Москве. Показательно, что население отдало свои голоса за нравственно безупречных и далеких от политики архиереев.
Большинством голосов членов Отдела было принято решение о внесении в проект преобразования высшего церковного управления положения о восстановлении патриаршей власти. Однако целый ряд членов Собора, в числе которых было немало крупных учёных и церковных деятелей, считали необходимым предварительно выработать соборные документы, закрепляющие права и обязанности Патриарха и полномочия Собора.
Епископ Астраханский Митрофан возражал им: «Вы говорите: сконструируйте Собор. Но этого сделать без первоиерарханельзя; равным образом нельзя образовать и Синод без первоиерарха. Нам говорят: внесите полное положение об управлении, а не в виде отдельной формулы. Что же нам делать? Бросить всю работу? Вопрос о патриаршестве – вопрос весьма сложный. […] Нам нужен Патриарх как церковно-молитвенный предстоятель Русской Церкви, представитель подвига и дерзновения и как стоятель за Русскую Церковь. Все остальное не имеет значения. […] Чтобы восстановление патриаршества не пугало, мы вносим корректив: Патриарх является только первым между равными ему епископами. Это ставит границы единоличной власти Патриарха. Это положение совершенно определённое. Патриарх не поглотит церковной власти».
Епископ Митрофан указывал, что патриаршество известно на Руси с самого принятия христианства, поскольку в первые столетия своей истории Русская Церковь была в юрисдикции Константинопольского Патриархата. При митрополите Ионе Русская Церковь стала автокефальной, но принцип первоиераршей власти в ней остался непоколебимым. Когда Русская Церковь выросла и окрепла, появился и первый Патриарх Московский и всея Руси. Упразднение патриаршества Петром I стало антиканоническим деянием. Русская Церковь была обезглавлена. «Синод оставался чуждым русскому сердцу, он не затрагивал внутренних, глубинных струн души, которые затрагивались при живом представителе. Посему мысль о патриаршестве оставалась в сознании русского народа. Она жила как золотая мечта».
Противники восстановления патриаршества возводили на своих оппонентов обвинения в тайных монархических надеждах. Приводили довод о том, что история знает много слабых патриархов, которые были не в силах противостоять государственной власти и покорно шли у неё на поводу. Или, напротив, полагали, что история даёт немало примеров деспотичных предстоятелей Русской Церкви, рядом с которыми не уживается идея соборности. А также утверждали, что реставрация этого церковного института не спасёт Русскую Церковь от чрезвычайных обстоятельств времени, в которых она оказалась в ходе революции, а напротив, отбросит её в XVII век с безнадёжным отставанием от Европы.
Несмотря на сопротивление части соборян, большинство на Всероссийском Церковном Соборе 1917–1918 годов выступило в защиту патриаршества. И. Н. Сперанский в своей речи на пленарном заседании Собора указал на глубокую внутреннюю связь между существованием первосвятительского престола и духовным ликом допетровской Руси. Главным доводом в пользу восстановления патриаршества он считал то, что Православная Церковь была совестью государства до тех пор, пока на Руси был верховный пастырь – Святейший Патриарх.
Одним из самых весомых аргументов в защиту патриаршества стала история Церкви. Профессор И. И. Соколов напомнил Собору о светлом духовном облике предстоятелей Константинопольской Церкви: святых Фотия, Игнатия, Стефана, Антония, Николая Мистика, Трифона, Полиевкта. Во времена турецкого владычества мученически скончались вселенские патриархи Кирилл Лукарис, Парфений, Григорий V, Кирилл VI. На заседаниях Собора также говорилось о высоком первосвятительском подвиге митрополитов Русской Церкви – Петра, Алексия, Ионы, Филиппа, священномученика Патриарха Гермогена.
Наконец, 4 ноября 1917 года Всероссийский Церковный Собор вынес определение «Об общих положениях о высшем управлении Православной Российской Церкви», которым восстанавливалось патриаршество. Следующим шагом Собора стала разработка процедуры избрания Патриарха. В итоге члены Всероссийского Церковного Собора решили, что в первом избирательном собрании члены Собора подают записки с именем предлагаемого ими кандидата в Патриархи. Получивший абсолютное большинство голосов считается избранным в кандидаты. Туры голосования будут повторяться, пока три кандидата не получат большинства голосов. И наконец, жребием из них будет избираться Патриарх.
В результате голосования членов Собора тремя кандидатами в Патриархи, набравшими большее количество голосов, стали: архиепископ Антоний (Храповицкий) – 159 голосов в результате первого голосования; архиепископ Арсений (Стадницкий) – 199 голосов в результате второго голосования; митрополит Тихон (Беллавин) – 162 голоса в третьем туре голосования.
Избрание состоялось 5 ноября в храме Христа Спасителя. Патриархом Православной Российской Церкви был избран митрополит Московский Тихон. Двадцать первого ноября на праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы в необычайно торжественной атмосфере была совершена интронизация Патриарха в Успенском соборе Кремля. Отныне Русская Церковь вновь обрела своего печальника и молитвенника.
Представители того времени прекрасно понимали масштаб совершившегося. Профессор С. Н. Булгаков напомнил, что помимо церковно-канонических прав Патриарх имеет ещё и особый иерархический авторитет, поскольку в нём отражается живое единство Поместной Церкви. Он – церковная вершина, возвышающаяся над местной оградой, видящая другие вершины и видимая ими.
На долгие годы соборные определения, касающиеся статуса и компетенции Патриарха, должны были обеспечить устойчивость вновь сформированному институту патриаршей власти. История рассудила иначе. Вихрь революционных событий, утверждение советской власти с её атеистическим укладом, гонение на Русскую Церковь в первой половине XX века сделали невозможным нормальное функционирование высшей церковной власти в лице Поместного Собора, а также высшего церковного управления, возглавляемого Патриархом. Созданная Всероссийским Церковным Собором в 1917–1918 годах система высшего церковного управления, которая включала в себя Поместный Собор, Священный Синод и Высший Церковный Совет во главе со Святейшим Патриархом, в чрезвычайных исторических условиях оказалась лишённой необходимых для нормальной работы средств: материальных, финансовых, организационных и людских ресурсов. Полноценное функционирование системы органов высшего церковного управления было поставлено в зависимость от созывов Поместного Собора.
Двадцатого сентября 1918 года Всероссийский Церковный Собор принял определение, согласно которому Патриарх должен был созвать Поместный Собор весной 1921 года. Сделать этого не удалось, а следовательно, не получилось и выбрать новый состав Синода и Высшего Церковного Совета. Таким образом, начиная с 1921 года высшее церковное управление в том виде, в котором оно было сформировано Собором в 1917–1918 годах, перестало существовать. Вся церковная власть сосредоточилась в руках Патриарха, затем Патриаршего Местоблюстителя, а ещё позднее – заместителя Патриаршего Местоблюстителя. «Если до сих пор, – пишет Иринарх Стратонов, – Патриарх был носителем идеи церковного единства, то теперь при известных обстоятельствах он делался единственным сосредоточием всей полноты церковной власти».
В 2008 году Россия отпраздновала 90-летие со дня восстановления Патриаршества на Руси. Со времён Петра Великого, который упразднил патриарший престол за несогласие Патриарха Адриана смириться с исторической ломкой, и до 1917 года на Руси делами Православной Церкви ведал Святейший Синод. Но главное – это то, что была сохранена верность православию. Сохранена ценой великого духовного подвига.
Семь с половиной лет патриаршества, с 1917 по 1925 годы, имя Патриарха Тихона было самым дорогим не только для русского народа. Весь христианский мир трепетно следил за ходом исповеднических и мученических подвигов Московского Патриарха. Восхищался им, благословлял и молился за него.
Василий Беллавин, сын сельского священника отца Иоанна из старинного русского города Торопца, что на границе Псковской и Тверской земель, родился в 1865 году. С детства он решил пойти по родительским стопам. Обучался сначала в духовно-учебных заведениях Псковской епархии, а в 1884 году был принят в Санкт-Петербургскую духовную академию. Однокурсники с первых же дней прозвали его, степенного, добросовестного, ревностно веровавшего, «патриархом».
По окончании учения в 1888 году, Василий проходил духовно-учебную службу в Пскове, Казани, Холме. В 1891 году, будучи преподавателем, он подал прошение о принятии монашества. Постриг был совершён в честь святителя Тихона Задонского, прославленного русского святого, с именем которого в нашем монашестве связано утверждение особого направления духовной жизни – старчества. В 1897 году Тихон Беллавин был удостоен архиерейства. В следующем году назначен на святительский пост в Северной Америке, где возглавил Алеутскую и Северо-Американскую епархию. В 1905 году американцы избрали владыку Тихона почётным гражданином Соединенных Штатов.
В том же году владыка Тихон получает сан архиепископа и возвращается в Россию, в Ярославль. Ярославцы с неподдельной нежностью называли его ясным солнышком. Град Ярослава Мудрого так полюбил своего архипастыря, что оказал ему исключительную честь, избрав почётным гражданином города. Затем служение в Вильно, где Тихон проходил свой архипастырский путь в пору тяжёлого военного времени. Двадцать третьего июня 1917 года первопрестольная Москва, при избрании архипастыря на пост митрополита Московского, предпочла всем громким и славным архипастырским именам кандидатуру смиренного, простого архиепископа Виленского и Литовского Тихона.
В труднейшее для страны время в ноябре 1917 года открылся Всероссийский Поместный Собор Русской Православной Церкви. Заблистали на нём архипастыри, пастыри и церковные люди: кто учёностью, кто красноречием, кто громким именем, Тихон не блистал, был скромен и смирен. Москвичи благодушно острили про него «тих он». Сразу встал главный вопрос: о восстановлении патриаршества, пресекшегося в 1700 году.
«Подавляющее большинство остановило своё внимание не на звёздах первой величины в иерархии, каковыми были Антоний Харьковский и Арсений Новгородский, – вспоминал министр исповеданий Временного правительства А. В. Карташёв, – а на скромном, добродушном, не учёном и не гордом, а сияющем русской народной простотой и смирением новом митрополите Московском Тихоне. Ему сразу же было дано эффектное большинство 407 голосов из 432 присутствовавших на заседани». Когда начали перебирать кандидатов на Всероссийский патриарший престол, неизменно стали называть и имя Тихона. Правда, в числе кандидатов он занял третье место. Пятого ноября в храме Христа Спасителя глубокий старец иеросхимонах Алексий, затворник Зосимовской пустыни, вынул из ларца жребий и зачитал имя: митрополит Московский Тихон. Митрополит Киевский Владимир, который совершал литургию, воскликнул «Аксиос!», по-гречески – достоин. И духовенство, и народ единодушно подхватили: «Аксиос!» Тихон произнёс: «Сколько мне придётся глотать слёз и испускать стонов в предстоящем мне патриаршем служении и особенно в настоящую тяжёлую годину!» Речь оказалась пророческой.
Кровавым вихрем жесточайшего террора сметались с лица земли целые сословия и классы. Вековой уклад государственной, общественной, семейной жизни подвергался насильственной ломке. Но, кажется, ни в одной области террор не был довёден до такой утончённой жестокости, как в области церковной.
Уже в 1919 году были сёла и даже города без священников. Казни духовных лиц производились часто без суда и следствия. В новом государственном строе служители церкви были обращены в лиц без элементарных гражданских прав. Противорелигиозная пропаганда стала повсеместной и систематической. Церковь отстранили от влияния на школу, семью, общество. Закрывали духовно-учебные заведения, домовые церкви, обители. Приходы облагали налогом. Это были труднейшие времена для Церкви, а значит, и для всей духовной жизни народа. Власть, которая стремилась разбить христианские устои, требовала уступок не в чём-то второстепенном, а в существе веры. Начался обновленческий раскол.
Среди всеобщего разрушения и разложения Патриарх Тихон сумел сохранить церковный канонический организм в строжайшем соответствии с требованиями святых законов и правил. Среди бурь он сумел сплотить верующих в такой прочный союз, разрушить который оказалось никому не под силу.
В апреле 1922 года начался судебный процесс по делу Патриарха Тихона. Революционный трибунал вынес определение о привлечении его к уголовной ответственности. Вскоре ему было объявлено, что он находится под домашним арестом. В ночь на 19 мая Патриарха перевезли с его Троицкого подворья в Донской монастырь. Здесь под охраной, в полной изоляции от мира ему предстояло пробыть год. Затем месяц в ГПУ, на Лубянке, при непрерывных «беседах».
Пытались смутить Патриарха внесением разлада в среду церковной иерархии. Из осуждённых церковным судом, даже лишённых сана и отлучённых от церкви, решили создать оппозицию Патриарху и возглавляемой им Русской Церкви. Раскольники и сектанты, при поддержке советского государства, стали создавать новые церковные образования. Лишённый архиерейского сана и отлучённый от Церкви Владимир Путята стал главой «Новой Церкви». Оженившийся иеродиакон Иоанникий Смирнов, посвящённый расстригой Путятой в епископы, возглавил «Свободную Трудовую Церковь». Бывший адвокат Александр Введенский, назвавшись архиепископом Лондонским, в компании с провизором Соловейчиком, наречённым епископом Николаем, основали «Древне-Апостольскую Церковь». Назвавшийся протопресвитером Владимир Красницкий создал «Живую Церковь». Известный всей России своими шумными скандалами Антонин Грановский, наименовавшийся митрополитом, приступил к строительству некоего «церковного ренессанса». Во время ареста Патриарха все эти новообразования, объединившись, созвали «Всероссийский Церковный Собор», признавший советскую власть, осудивший Патриарха и избравший свой «Синод». Первоиерарх нашей Церкви, измученный арестами и допросами, находился под постоянным давлением власти, которая то и дело ставила его перед дьявольским выбором: либо принять одного из руководителей обновленчества, либо архиереи не будут выпущены из тюрем.
В июне 1923 года Патриарха освободили, с заявлением от его имени, что он «советской власти не враг». В то же время в печати стали появляться сообщения о тяжких недугах владыки. Эти настойчивые известия готовили общественное сознание к чему-то роковому. И 25 марта (07 апреля) 1925 года, в день Благовещения Пресвятой Богородицы, Святейший Патриарх Тихон, одиннадцатый Патриарх России, скончался. Появилось сообщение, что он умер от «грудной жабы». Создавалось впечатление, что грудная жаба – болезнь, протекающая длительно – у Патриарха имела какой-то особенный молниеносный характер. Всем было ясно, что смерть Патриарха мученическая. «Жил исповедником, умер мучеником…»
Участники Собора
Выборный демократический принцип действовал и при формировании состава участников Поместного собора. От каждой епархии выбирались делегаты — два представителя духовенства и три мирянина, имевшие равное право голоса. Своих представителей направили общественные институты и органы власти — университеты и Академия наук, армия, Государственная Дума, военное и ученое духовенство. В Соборе также приняли участие Синод и Предсоборный совет, епархиальные архиереи, настоятели важнейших монастырей. Два десятка совещательных комиссий должны были готовить решения по ключевым вопросам, а затем выносить их на общее голосование.
Время работы Собора совпало с ключевыми событиями русской истории — Первая мировая война, провозглашение Республики, Октябрьская революция, начало Гражданской войны. Собор осуждал действия большевиков, а Совнарком в свою очередь в январе 1918 года издал Декрет об отделении церкви от государства, однако в деятельность духовенства новая власть пока не вмешивалась.
Патриаршество в России от восстановления до наших дней
О предыстории и обстоятельствах восстановления патриаршества в России, а также о выборах всех патриархов с 1917 до 1990 гг рассказывает кандидат исторических наук, сотрудник Института Европы РАН иерей Василий Секачев:
Колоссальная канцелярия
В 1721 году Петр I окончательно упразднил в России патриаршество, поставив во главе Церкви Святейший Синод во главе с обер-прокурором — чиновником, всецело подотчетным царю.
Хотя Православная Церковь и признавалась «первенствующей и господствующей» в Империи, а обер-прокуроры были призваны проводить в жизнь царскую политику заботы и попечения о Церкви, Русская Церковь немало претерпела от обер-прокурорского произвола. Обер-прокуроры обычно не имели никакой связи с церковной средой, среди них были такие вольнодумцы, как бригадир И. И. Мелиссино (1763-1768), предлагавший реформировать Православие по протестантскому образцу (хотя он же и запретил телесные наказания священников), такие откровенные атеисты, как бригадир же П. П. Чебышев (1768-1774), нецерковные мистики, как князь А. Н. Голицын (1803-1817), просто недалекие люди, как граф Д. А. Толстой (1865-1880), считавший, что слова «Несть пророка в своем отечестве» — это народная мудрость. Чуть ли не единственным исключением из этого печального правила являлся К. П. Победоносцев (1880-1905), который, будучи внуком священника, был и искренне верующим человеком.
Вместе с тем на протяжении XVIII-XIX вв. в русском обществе периодически раздавались протесты против созданного Петром церковного строя. В середине XIX в. критика синодальной системы исходила из среды славянофилов А. С. Хомякова, Ю. Ф. Самарина и И. С. Аксакова. Последний с особым чувством восклицал: «…Убыла душа, подменен идеал, то есть на месте идеала Церкви очутился идеал государственный, и правда внутренняя замещена правдой формальной, внешней», «Церковь со стороны своего управления представляется теперь у нас какой-то колоссальной канцелярией, прилагающей с неизбежной, увы, канцелярской ложью порядки немецкого канцеляризма к спасению стада Христова».
В немалой степени именно связанная с упразднением Патриаршества бюрократизация церковного управления, превращение Церкви в «духовное ведомство» и оттолкнули в XIX в. от Церкви большинство интеллигенции, а затем на рубеже XIX — XX вв. и массу простого народа.
В то же время в 1880-е гг. в стенах Петербургской Духовной Академии под крылом тогда еще архимандрита Антония (Вадковского), будущего митрополита Санкт-Петербургского, в русле возрождения аскетических монашеских идеалов начинают говорить и о восстановлении патриаршества — прежде всего, будущий епископ Михаил (Грибановский) и будущий митрополит Антоний (Храповицкий). В 1903 году выходит отдельным изданием статья известного публициста, раскаявшегося народовольца Льва Тихомирова «Запросы жизни и наше церковное управление», где говорится о необходимости восстановления патриаршества и возобновления Соборов, также отмененных Петром. Статья привлекла сочувственное внимание Государя Николая II, пожелавшего собрать Всероссийский Поместный собор, для подготовки которого в 1906 году начало действовать Предсоборное Присутствие. В 1912 году при Синоде было учреждено Предсоборное Совещание, также занимавшееся подготовкой Собора.
Русская стена плача Однако Собор открылся уже в революционное время — 15 (28) августа 1917 года. В его работе приняло участие 564 человека. Епископат был представлен в полном составе, от каждой епархии присутствовало три мирянина и два клирика. К числу клириков относились представители духовных учебных заведений и монастырей, а также военного духовенства. Были также армейские представители-миряне. Всего 314 мирян против 250 лиц духовного звания.
Одной из центральных тем его обсуждения, как прежде и работы предсоборных органов, было восстановление Патриаршества. В это время лишь немногие участники Собора были убежденными поборниками этого восстановления: архиепископ Харьковский Антоний (Храповицкий), архиепископ Кишиневский Анастасий (Грибановский), архиепископ Таврический Димитрий (Абашидзе), епископ Астраханский Митрофан (Краснопольский), архимандрит Иларион (Троицкий).
Прошедший только что, в июне 1917 года съезд духовенств и мирян отверг патриаршество 34 голосами против 12 при 8 воздержавшихся. Заседавший после него, в июне-июле Предсоборный совет также не поддержал патриаршества, несмотря на определенные усилия архиепископа Финляндского Сергия (Страгородского) добиться решения о его восстановлении.
Противники патриаршества боялись, что патриаршество будет угрожать церковной соборности, в которой они видели одно из главных завоеваний революции 1917 года и которая уже проявилась во время свободных выборов архиереев в начале лета этого года. В последующем соборность, согласно этой точке зрения, должна будет проявить себя в регулярном проведении Поместных соборов, в выборности священства, в участии мирян в работе епископских консисторий. Патриаршество же представляет собой проявление «отжившего монархизма», «средневековья», «восточного папства». Наиболее последовательные противники патриаршества шли еще дальше — они отрицали также и епископство как частный случай патриаршества в пределах одной епархии.
Противники патриаршества переоценивали возможности церковной демократии в 1917 году, вдохновляясь видимыми успехами демократии политической. Между тем, революция, по весьма проницательному замечанию Н. А. Бердяева, «обнаружила духовную опустошенность в народе», отсутствие подлинной религиозной энергии. Налицо было расцерковление народа. Сегодня люди голосовали за святых людей на столичных архиерейских кафедрах, а завтра могли быть увлечены жизнью совсем к иным целям. В этих условиях вряд ли можно было давать мирянам церковную власть.
Одним из самых активных представителей лагеря противников патриаршества являлся профессор Петроградской духовной академии Б. В. Титлинов (впоследствии видный идеолог обновленческого движения), за ним стояли многие другие преподаватели этого учебного заведения, к которым примыкали и представители белого духовенства: протоиереи А. Рождественский, Н. Попов и др. (не будем забывать, что Собор 1917-1918 гг. был, в основном, собор священников и мирян). Доцент, впоследствии профессор Московской духовной академии и исповедник веры, юрист Н. Д. Кузнецов указывал на недопустимость подражания допетровским образцам патриаршества. Личность не считавшегося ни с кем Никона, ставившего себя над всей Церковью, Кузнецов считал воплощением всего самого отрицательного, что может дать Церкви патриаршество.
В то же самое время представитель противоположного лагеря архиепископ Антоний (Храповицкий) называл патриарха Никона «самым великим человеком русской истории» и даже устроил поездку членов собора к его могиле в Новоиерусалимский монастырь, где прочел целую лекцию о патриаршестве. На основании новооткрытых исторических фактов владыка Антоний считал Никона непонятым сторонником симфонии Церкви и государства, оболганным в русской истории.
Вообще же сторонники восстановления патриаршества указывали прежде всего на 34-го апостольское и 9-е правило Антиохийского Собора, гласившего буквально следующее: «Епископам… подобает знати первого… яко главу… творити же каждому только то, что касается его епархии… но и первый ничего да не творит без рассуждения всех…».
«Мы не можем не восстановить патриаршества, — говорил о. Иларион (Троицкий), будущий епископ и священномученик, — мы должны его непременно восстановить, потому что патриаршество есть основной закон высшего управления каждой поместной Церкви». Владыка Митрофан (Краснопольский), также будущий священномученик, подчеркивал, что Патриарх нужен «как духовный вождь и руководитель, который вдохновлял бы сердце русского народа, призывал бы к исправлению жизни и к подвигу и сам первый шел бы впереди».
Как замечает петербургский историк Церкви С. Л. Фирсов, позиция многих участников Собора, особенно архиереев не была столь явной в начале, потому что Временное правительство, унаследовавшее от самодержавного строя право утверждения церковных постановлений (например, святитель Тихон смог считаться митрополитом, только получив санкцию правительства), вполне могло бы не утвердить решение Собора, а это бы подорвало церковный престиж. Поэтому первые два месяца соборных заседаний все больше касались вопросов соборности. И только после доклада председателя соборного отдела по вопросам высшего церковного управления епископа Митрофана (Краснопольского) 11 октября в защиту патриаршества многие соборяне показали себя сторонниками патриаршества.
Противники восстановления опирались в том числе и на позицию известного церковного историка Е. Е. Голубинского, скончавшегося в 1912 г. и опасавшегося, с одной стороны, неограниченной власти патриарха по отношению к Церкви, а с другой — его подчиненного положения по отношению к царю.
Однако царя теперь уже не было, Временное правительство отступало в тень, а страна погружалась в хаос гражданской войны (о том, что уже идет «внутренняя братоубийственная война» говорило синодальное послание от 22 июля). Над Церковью сгущались тучи. Уже в начале сентября 1917 года неизвестными, по всей видимости, дезертирами под Орлом был убит сельский священник отец Григорий Рождественский. В этой обстановке Церкви был нужен вождь, защитник, хранитель, отец. Об этом говорили архиепископы Анастасий (Грибановский) и Сергий (Страгородский), известный богослов князь Евгений Трубецкой и многие другие. Владыка Сергий еще летом пророчески говорил, что Россия переживает как бы новый удельный период, поэтому Церкви «необходим иерарх … который был бы общим печальником и нравственным центром для всех».
Интересен следующий случай: архимандрит Иларион, узнав о неприятии патриаршества в стенах его родной Московской Духовной академии, специально приехал на один день в Сергиев Посад и выступил в академии с лекцией «Нужно ли восстановление патриаршества в Русской Церкви?», — которая продолжалась около трех часов и убедила собравшихся в правоте выступавшего. «Теперь наступает такое время, — говорил отец Иларион, — что венец патриарший будет венцом не «царским», а, скорее, венцом мученика и исповедника, которому предстоит самоотверженно руководить кораблем Церкви в его плавании по бурным волнам моря житейского».
Из речи архимандрита Илариона на Соборе 23 октября (5 ноября): «Зовут Москву сердцем России. Но где же в Москве бьется русское сердце? На бирже? В торговых рядах? На Кузнецком мосту? Оно бьется, конечно, в Кремле… в Успенском соборе… Святотатственная рука нечестивого Петра свела первосвятителя Российского с его векового места в Успенском соборе. Поместный Собор Церкви Российской от Бога данной ему властью постановит снова Московского Патриарха на его законное, неотъемлемое место. И когда под звон московских колоколов пойдет Святейший Патриарх на свое историческое священное место в Успенском соборе, будет тогда великая радость на земле и на небе» «Есть в Иерусалиме «стена плача»… В Москве, в Успенском соборе, также есть русская стена плача — пустое патриаршее место. Двести лет приходят сюда православные русские люди и плачут горькими слезами о погубленной Петром церковной свободе и былой церковной славе. Какое будет горе, если и впредь навеки останется эта наша русская стена плача! Да не будет!..»
Выбор трехсот
Наконец 28 октября (10 ноября) 1917 года Собор вынес историческое решение о восстановлении патриаршества. При этом указывалось, что высшая власть в Церкви принадлежит Поместному собору, который должен собираться в определенные сроки и которому должен быть подотчетен Патриарх.
Именно в это время в Москве стало известно о свержении Временного правительства и о переходе власти к Совету народных комиссаров.
Затем была установлена процедура избрания Патриарха. Голосование должно было быть тайным, в два тура. Сначала все соборяне должны были подать записки с именем одного кандидата, после чего во втором туре подавались записки уже с тремя именами из числа набравших наибольшее число голосов в первом туре. И когда выявлялись три кандидата, получивших абсолютное большинство голосов, архиереи, подобно тому, как это происходит во всех Восточных церквах должны были совершить окончательное избрание. Но на Соборе 1917 года русские архиереи смиренно отказались от подобного права и решили передать последнее решение на волю Божию, проведя жребий.
Противники восстановления патриаршества избрание патриарха игнорировали. В зале присутствовало чуть более 300 (из, напомним, 564) человек.
Первый тур голосования был проведен 30 октября (12 ноября). Архиепископ Харьковский Антоний (Храповицкий) получил 101 голос, архиепископ Тамбовский Кирилл (Смирнов) — 27 голосов, митрополит Московский Тихон (Беллавин) — 23, митрополит Тифлисский Платон (Рождественский) — 22, архиепископ Новгородский Арсений (Стадницкий) — 14, митрополит Киевский Владимир (Богоявленский), архиепископ Кишиневский Анастасий, протопресвитер Георгий Шавельский — по 13 голосов, архиепископ Владимирский Сергий (Страгородский) — 5, архиепископ Казанский Иаков (Пятницкий), архимандрит Иларион и мирянин А. Д. Самарин, бывший обер-прокурор Синода и обличитель Распутина (его кандидатура была на следующем заседании снята: решили рассматривать только кандидатов-духовных лиц),— по 3 голоса. Другие кандидаты (все — архиереи) получили по два или одному голосу.
На следующий день было проведено голосование второго тура, в котором избранными в кандидаты должны были считаться те, за кого подадут не менее 155 голосов (в зале присутствовало 309 человек). Первым кандидатом в Патриархи был признан архиепископ Антоний (Храповицкий) (159 голосов, отданных за первое место), следующим архиепископ Арсений (Стадницкий) (199 голосов, отданных за второе) и третьим святитель Тихон (162 голоса, отданных за третье) — как говорили тогда, выбрали самого умного, самого строгого и самого доброго.
5 (18) ноября 1917 года в храме Христа Спасителя состоялись выборы патриарха. В начале литургии митрополит Владимир вынес ковчежец, куда он опустил жребии с именами кандидатов. Ковчежец был поставлен перед перенесенной из Успенского собора Владимирской иконой Божией Матери. И уже после окончания литургии из алтаря вышел старец Алексий из Зосимовой пустыни и после усердной молитвы с земными поклонами достал жребий, на котором было написано: «Тихон, митрополит Московский». Хор грянул «аксиос» и все запели «Тебе Бога хвалим».
21 ноября (4 декабря), в день Введения во храм Пресвятой Богородицы, в Успенском соборе Кремля состоялась интронизация святителя Тихона в Патриархи Московские и всея России (титул «всея Руси» появился уже позже, во время войны). На основании древнего чина настолования
Константинопольского Патриарха был составлен чин интронизации, который отличался как от дониконовского чина (когда поставление совершалось через недопустимую новую епископскую хиротонию Патриарха), так и послениконовского (когда Патриарх получал из рук государя жезл святителя Петра). Недостающие в византийском чине молитвы были заимствованы из чинопоследования Александрийской Церкви. Для торжества интронизации в Оружейной палате Кремля удалось получить жезл святого Петра, рясу священномученика Гермогена, а также крест, мантию, митру и клобук Патриарха Никона.
Пока шла литургия, солдаты-красногвардейцы, охранявшие Кремль, вели себя развязно, смеялись, курили, сквернословили. Но когда Патриарх вышел из храма, эти же солдаты, сняв шапки, смиренно опустились на колени под благословение. Патриарх совершил объезд Кремля, но не на осляти, как в старину, а в экипаже с двумя архимандритами по сторонам. Кремль окружало огромное множество народа, принимавшего первосвятительское благословение от вновь избранного Патриарха. Повсюду звонили колокола. Казалось, что после междоусобицы и раздора последних дней, когда в Москве шли ожесточенные бои красногвардейцев и юнкеров, наконец наступает желанный мир…
Согласно последующим решениям Собора, каждые три года должен был происходить Поместный собор, устанавливалась выборность епископов (которых должны были выбирать представители приходов), высшим органом епархии провозглашалось Епархиальное собрание из клириков и мирян, избиравшее Епархиальный совет и суд. Следующими по значению органами провозглашались благочиннические собрания, также из клириков и мирян, предусматривалась активизация приходской жизни (правда, с изъятием у мирян введенного в начале права выбора духовенства). Так точка зрения сторонников соборности все-таки победила.
Постоянными органами высшего церковного управления между созывами поместных соборов становились Священный Синод (вопросы вероучения и богословия; состав — только архиереи) и Высший Церковный Совет (административно-хозяйственные функции; состав — 3 архиерея, 1 монах, 5 клириков, 6 мирян) — оба под председательством Патриарха.
Перед своим вынужденным роспуском 20 сентября 1918 года, уже в разгар Гражданской войны Собор, предвидя возможность самых враждебных и дезорганизующих действий государства в отношении Церкви, принял ряд чрезвычайных мер, противоречащих первоначальным определениям. Так, Патриарх получал право единоличного управления Церковью в случае невозможности нормального функционирования ВЦС и Синода, а также право составления списка лиц, которых он хотел бы видеть во главе Церкви после своей кончины или при невозможности созвать Собор.
Патриарх военного времени Следующий Патриарх избирался в чрезвычайных условиях. После 25-летнего гонения на Церковь и 18-летнего запрета избирать Патриарха вместо почившего в 1925 году святителя Тихона Сталин поздно вечером 4 сентября 1943 года вызвал к себе трех архиереев и разрешил им немедленно выбрать Патриарха и для этого провести Архиерейский собор. Собор прошел 8 сентября 1943 года в бывшем особняке немецкого посла Шуленбурга в Чистом переулке в Москве. Это был первый собор после 1918 года. В его работе приняло участие 19 архиереев — все те, кто был в это время на свободе на неоккупированных немцами территориях. Многие прошли тюрьмы и ссылки, некоторые только недавно освобождены. На Собор их доставили военные самолеты. Когда Ленинградский митрополит Алексий (Симанский) предложил собравшимся избрать Патриарха и сказал, что сам он иного кандидата, кроме Патриаршего местоблюстителя Сергия (Страгородского) не видит, его слова встретили всеобщее одобрение. Все встали и трижды пропели «Аксиос!». Затем был избран Священный Синод при Патриархе из трех постоянных и трех временных членов (с 1935 года Синод не действовал). Синод терял предусмотренную Собором 1917-1918 гг. самостоятельность и становился рабочим органом именно «при Патриархе».
Патриарх принял титул «Московского и всея Руси» — в начале века «всея России» значило «всей Российской империи», «всех бывших земель Российской империи», теперь же это понятие стало уже. Титул же «всея Руси» напоминал о Руси Киевской и единстве трех восточнославянских, православных народов.
Интронизация новоизбранного Патриарха состоялась в Богоявленском патриаршем соборе 30 августа (12 сентября) 1943 года в день памяти святого князя Александра Невского, что было весьма символично в тяжелую годину войны.
Сталин стремился взять под свой контроль то церковное возрождение, которое открылось в стране с началом войны и которому во многом содействовали оккупанты, преследуя конечно же свои цели. Поэтому 8-го же сентября 1943 года при Совнаркоме СССР был учрежден Совет по делам Русской Православной Церкви под председательством Г. Г. Карпова, полковника НКВД, возглавлявшего в этой организации отдел по борьбе с церковно-сектантской контрреволюцией и известного крайней жесткостью, если не жестокостью, по отношению к священнослужителям. Совет собственных решений не принимал, докладывал и получал указания от правительства. Хотя Сталин и говорил, чтобы на Карпова не смотрели как на нового обер-прокурора, было очевидно, что Церковь попадает в еще большую зависимость от государства, чем до 1917 года.
Избраны единогласно Патриарх Сергий управлял Церковью до 1944 года. 15 мая этого года он умер. Согласно его завещанию, местоблюстителем Патриаршего престола был назначен митрополит Ленинградский Алексий (такое назначение как раз допускал Собор 1917-1918 гг. в чрезвычайных обстоятельствах). Собор для выборов нового Патриарха был Поместным, но клирики и миряне назначались для участия в Соборе своими правящими архиереями, а не избирались на епархиальных собраниях. Всего в Соборе, заседавшем в московском храме Воскресения Христова в Сокольниках с 31 января по 2 февраля 1945 года, приняло участие 46 архиереев, 87 клириков и 38 мирян.
Однако избирали Патриарха только архиереи. Все они, облаченные в мантии, поочередно, начиная с младшего по хиротонии отвечали на вопрос управляющего делами Московской патриархии протоиерея Николая Колчицкого одними и теми же словами: «Избираем Патриархом Московским и всея Руси высокопреосвященнейшего Алексия, митрополита Ленинградского и Новгородского». Когда речь дошла до самого митрополита Алексия, о. Николай попросил освободить патриаршего местоблюстителя от голосования ввиду проявленного единодушия.
Интронизация Патриарха Алексия I состоялась 4 февраля 1945 г. в Богоявленском кафедральном соборе Москвы.
Собор 1945 года зафиксировал существенные изменения в жизни Церкви. В 1 статье нового «Положения об управлении Русской Православной Церковью» уже ничего не говорилось о контролирующей функции Поместного собора. Не говорилось также и о том, что Собор созывается «в определенные сроки». В статье 7 по этому поводу уточнялось, что Патриарх обычно созывает под своим председательством Архиерейский собор, и то с разрешения властей, Собор же с участием клириков и мирян созывается только тогда, «когда требуется выслушать голос клириков и мирян и имеется внешняя возможность». Статьи 14 и 15 посвящались избранию Патриарха, но не говорили о составе Собора, созываемого для этого избрания. Патриарх должен был управлять Церковью совместно с Синодом.
Выборы патриарха в 1971 году, после смерти патриарха Алексия I (Симанского) были также открытыми и безальтернативными. Хотя теперь повсюду в епархиях под председательством правящих архиереев прошли съезды духовенства и мирян, которые должны были избрать членов Поместного собора (как и в 1945 году, 1 клирика и 1 мирянина от епархии) и даже обсудить кандидатуру будущего Патриарха — взамен скончавшегося 17 апреля 1970 года Святейшего Патриарха Алексия.
Большая часть епархиальных съездов высказалась за то, чтобы Патриархом был избран Крутицкий митрополит Пимен (Извеков), но были названы и кандидатуры митрополитов Ленинградского Никодима (Ротова) и Алма-Атинского Иосифа (Чернова), старшего по хиротонии в российском епископате и имевшего лагерный стаж 25 лет. Однако на состоявшемся накануне Собора архиерейском совещании в Новодевичьем монастыре с подачи митрополита Никодима (Ротова) было решено, что на голосование будет выдвинут лишь один кандидат — митрополит Пимен. Тогда же архиепископ Брюссельский Василий (Кривошеин), бывший участник Белого движения и до 1951 года — эмигрант, — предложил, чтобы голосование было все-таки тайным, но его предложение не было принято. 2 июня 1971 года в Троице-Сергиевой Лавре 75 архиереев Собора, голосуя за себя и за клириков и мирян своей епархии (всего в составе Собора было 85 клириков и 78 мирян), назвали своим избранником митрополита Крутицкого и Коломенского Пимена. Интронизация состоялась на следующий день, 3 июня 1971 года.
Избрание Святейшего Алексия II: торжество Православия и… демократии В отличие от выборов 1945 и 1971 гг. выборы патриарха 1990 года совершались свободно, при тайном голосовании и наличия целого ряда кандидатов. Они происходили в условиях обретения Церковью долгожданной свободы.
3 мая 1990 г. почил патриарх Пимен. До 26 мая были проведены епархиальные собрания для избрания делегатов на Поместный собор по следующей квоте: по одному клирику и мирянину от епархий, а также по одному представителю от монастырей, духовных академий и семинарий. Членами Собора автоматически, по Уставу 1945 года, становились все правящие архиереи. 6 июня Архиерейский Собор избрал трех кандидатов на патриарший престол: митрополита Ленинградского Алексия (Ридигера) (37 голосов), митрополита Ростовского Владимира (Сабодана) (34 голоса) и митрополита Киевского Филарета (Денисенко) (34 голоса). Каждый архиерей мог голосовать за 1, 2 или 3 архиереев, вычеркивая остальных из списка. Голосование происходило в два тура, поскольку первоначально Филарет и митрополит Крутицкий Ювеналий (Поярков) получили равное число голосов — по 25. Было также постановлено, что Поместный Собор может увеличить число кандидатов.
7 июня в Трапезном храме преподобного Сергия в Троице-Сергиевой Лавре открылся Поместный Собор, в котором приняло участие 317 делегатов: 90 архиереев, 92 клирика, 88 мирян (в том числе 38 женщин), 39 представителей от монастырей и 8 делегатов от духовных школ. По предложению Архиерейского собора устанавливалась следующая процедура избрания: утверждение трех кандидатов, предложенных Архиерейским собором, внесение путем тайного голосования дополнительных кандидатов (в бюллетень вносились лица, получившие поддержку не менее 12 членов Поместного Собора, а избранными считались набравшие более 50% голосов) и наконец избрание из числа утвержденных Собором кандидатов одного. Избранным Патриархом считался архиерей, набравший более 50% голосов. В случае, если ни один из кандидатов не набирал более 50% голосов, проводилось повторное голосование по двум кандидатам, набравшим наибольшее количество голосов.
Дополнительно к 3 кандидатам от Архиерейского собора, на первом заседании Поместного собора, согласно Уставу РПЦ от 1988 года, были предложены еще насколько кандидатов: митрополиты Крутицкий Ювеналий (Поярков), Минский Филарет (Вахромеев), Волоколамский Питирим (Нечаев), Ставропольский Гедеон (Докукин) и Сурожский Антоний (Блум). Но две последние кандидатуры были отведены, поскольку владыка Антоний не являлся гражданином СССР, а митрополита Гедеона поддержало менее 12 человек. Таким образом в списки для тайного голосования были внесены имена только трех митрополитов. Из 316 голосовавших митрополита Питирима поддержало 128 соборян, митрополита Филарета — 117 и митрополита Ювеналия — 106. Председатель Собора объявил, что, поскольку ни один из дополнительно выдвинутых кандидатов не получил поддержки половины голосов Поместного Собора, необходимого, по Уставу РПЦ, для участия этих кандидатур в последующем голосовании, эти кандидатуры снимаются.
Таким образом, в списке для голосования остались только кандидаты, выдвинутые Архиерейским собором. Архиепископ Могилевский Максим (Кроха) предложил по примеру Поместного Собора 1917 г. избрать Патриарха жребием, но это предложение не было принято. Проведено было тайное голосование. Вечером председатель счетной комиссии митрополит Сурожский Антоний объявил результаты тайного голосования: 139 голосов было подано за митрополита Ленинградского и Новгородского Алексия, 107 — за митрополита Ростовского и Новочеркасского Владимира и 66 — за митрополита Киевского и Галицкого Филарета. Но, поскольку никто из кандидатов не набрал более 50% голосов, был проведен второй тур голосования.
Во втором туре за митрополита Алексия проголосовало 166, а за митрополита Владимира — 143 члена Собора. После оглашения окончательных результатов голосования новоизбранный Патриарх по обычаю, установленному на Соборе 1971 года, принял свое избрание следующими словами: «Избрание меня освященным Поместным Собором Русской Православной Церкви Патриархом Московским и всея Руси со благодарением приемлю и нимало вопреки глаголю».
https://www.nsad.ru/index.php?issue=52§ion=9999&article=1140
Восстановление Патриаршества
Одним из самых важных решений Собора было постановление о восстановлении Патриаршества, принятое в октябре 1917 года на первой сессии. Этому предшествовали долгие дискуссии — часть делегатов видела опасность в том, что Священный синод может стать простым совещательным органом при Патриархе, а в РПЦ расцветет абсолютизм. Сторонники Патриаршества настаивали на том, что в условиях войны и беззакония церкви нужен лидер, способный противопоставить свой авторитет давлению внешних политических сил.
Патриарх не стал высшей инстанцией РПЦ, по своим функциям и правам он напоминал скорее конституционного председателя соборных учреждений, чем монарха. Патриарх был подотчетен Поместному собору, которому принадлежала судебная, административная, законодательная власть. Для выполнения этих функций Собор предписано было созывать раз в три года либо при экстренной необходимости, приглашая мирян и представителей духовенства.
Текущая деятельность церкви контролировалась Священным синодом, Высшим церковным советом и Патриархом, причем собор мог требовать отчета от любого из этих институтов Высшего церковного управления. В ведении Синода были вопросы иерархического и канонического характера, Высший церковный совет отвечал за хозяйство, финансы, образование. Основной задачей Патриарха являлось прежде всего представительство церкви в органах власти и заступничество. Непосредственные властные функции должны были выполнять Синод и Церковный совет.
Вскоре состоялись выборы Патриарха, проходившие в несколько этапов. Сначала формировался список кандидатов, затем тайным голосованием из них выбирались трое самых популярных, и, наконец, жребием определялся победитель. 5 ноября 1917 года таким образом на пост Патриарха был избран митрополит Тихон (Беллавин).
Восстановление патриаршества и избрание Всероссийского патриарха
Настал день 21 ноября. Еще серел на рассвете зимний день, когда члены Собора начали стекаться в Кремль. Увы! Москва не могла прийти в свой родной Кремль даже на великое историческое торжество. Новые хозяева Кремля пустили туда даже и на этот исключительный день очень немногих, да и эти немногие счастливцы должны были претерпеть целый ряд мытарств, прежде чем попасть в Кремль. Все эти ограничения и затруднения доступа в Кремль не имели никакого смысла: не были они и враждебным действием нового «правительства» в отношении к Церкви. Это была просто та тупая бессмыслица, в царстве которой выпало нам испытание теперь жить. Тяжело было идти по пустому Кремлю и видеть все его раны незалеченные. Со времени бомбардировки Кремля прошло уже три недели, но в Кремле все еще беспорядок. Больно видеть следы артиллерийских снарядов на таких исторических священных зданиях, как Чудов монастырь, храм Двунадесяти апостолов, и совсем ужасно видеть зияющее большое отверстие в среднем куполе Успенского собора. Ничто не исправлено; всюду осколки кирпичей и щебня. Таким национальным позором оканчивается петербургский период русской истории. С опустошения Московского Кремля этот период начался. Ведь за последние 200 лет Московский Кремль так часто напоминал археологический музей, где лишь хранятся памятники бывшей и ныне вымершей жизни. Но вот теперь в пустой, разбитый и оскверненный Кремль вместе с патриархом должен снова войти дух народной и церковной жизни. Картина разрушения Кремля скрывалась и забывалась, лишь только вступали в дивный и священный Успенский собор. Здесь, как живые, смотрят древние иконы и древняя стенная роспись. Здесь почивают представители духа древней Руси, почивают и во гробах нетленные.
В Мироварную палату собираются российские архиереи в мантиях и священнослужители в облачениях. Там — полутьма под сводами древней патриаршей палаты. Епископы поют молебен, какой всегда бывает при наречении в епископа. В предшествии всех епископов следует митрополит Тихон в Успенский собор. По обычному порядку начинается Божественная литургия. После Трисвятого направляется поставляемый в патриархи на горнее место. Читается молитва. Снимают с поставляемого обычные епископские облачения. Из патриаршей ризницы принесены двести лет не употреблявшиеся патриаршие одежды. Сразу преображается поставляемый в патриарха. Эти одежды, эту митру патриарха Никона мы видели лишь тогда, когда осматривали патриаршую ризницу. Теперь видим мы все это на живом человеке. Трижды посаждают нового патриарха на древнее патриаршее горнее место и возглашают: Аксиос. Протодиакон многолетствует восточных патриархов и после них «Святейшего отца нашего Тихона, патриарха Московского и всея России». Наш русский патриарх введен в сонм вселенских патриархов. Окончилась Божественная литургия. На патриарха надевают рясу XVII века, древнюю патриаршую мантию и клобук патриарха Никона. Киевский митрополит вручает ему на солее посох Петра митрополита. Ведомый двумя митрополитами, идет Святейший патриарх на патриаршее место у переднего правого столпа Успенского собора, которое двести лет стояло пустым.
Другие решения Собора
Поместный собор за 13 месяцев своей работы успел рассмотреть широкий круг насущных вопросов, например, допуск женщин к деятельному участию в церковном служении, определение о церковном проповедничестве, решение о братствах ученых монахов, возможность выдвижения безбрачных кандидатов в епископы, включая белых священников и мирян.
В отношении приходов было установлено, что епархиальный архиерей имел право назначать священнослужителей на приход, однако в этом случае учитывались пожелания прихожан. Из церковного старосты, представителей духовенства и жителей создавался исполнительный орган управления — приходской совет.
Последнее заседание Собора состоялось 20 сентября 1918 года. Современная официальная РПЦ главным его решением называет восстановление патриаршества, тогда как не менее важным определением является передача церковной власти выборному органу с мирянами в составе. Это отражает раннехристианский взгляд на церковь как на совокупность верующих, а не административно-территориальную корпорацию клириков.
Выбери ответ
Переломный 1943-й: 75 лет назад Сталин принял в Кремле будущего Патриарха
В ночь с 4 на 5 сентября 1943 года советская власть после 25 лет антицерковной войны пошла на «мирные переговоры» со священноначалием Русской Церкви
От Советского Информбюро. Из оперативной сводки за 4 сентября 1943 года:
В течение 4 сентября наши войска в ДОНБАССЕ продолжали успешно развивать наступление и, продвинувшись вперёд от 15 до 25 километров, заняли свыше 90 населённых пунктов, в том числе город и крупный железнодорожный узел ДЕБАЛЬЦЕВО, город ЕНАКИЕВО, город и железнодорожный узел ГОРЛОВКА, город и крупный железнодорожный узел НИКИТОВКА, город и крупный железнодорожный узел ИЛОВАЙСК…
В те теплые сентябрьские дни Красная Армия успешно наступала на Запад, освобождая не только многострадальный Донбасс, но и сотни других русских городов и сел. Впереди – без малого два года кровопролитных боев, но не за горами – Московская, а затем и Тегеранская конференции, на которых советское руководство однозначно выступило за безоговорочную капитуляцию фашистских государств как непременное условие прекращения войны.
Тегеранская конференция. Фото: www.globallookpress.com
Однако в другой войне, отнюдь не Великой и не Отечественной, которую большевики развязали еще до своего прихода к власти, в те же самые дни 1943 года они признали свое поражение. Тактическое. Отнюдь не безоговорочное. Но такое, в котором пришлось сесть за стол переговоров и заключить «сепаратный мир». Да, с позиции сильнейшего, уже одержавшего ряд побед…, по сути оказавшимися пирровыми.
Кремлевская встреча
Да, речь, конечно же, идет о войне большевистской партии против Православия. Войне, в которой уже пали многие тысячи воинов Христовых – новомучеников Церкви Русской, но это только укрепило в вере миллионы людей, которые даже в ходе официальной переписи населения 1937 года, отвечая на отнюдь не анонимный вопрос об отношении к религии, в своем большинстве назвали себя «верующими». И именно эти верующие люди в дни, когда на их Родину напал враг, куда более страшный, чем советские воинствующие безбожники, взяли в руки оружие, встав на защиту Государства Российского, невзирая на то, что его попытались переименовать в обезличенную аббревиатуру «СССР».
И вот наступила воскресная ночь с 4 на 5 сентября 1943 года. Ночь отдания великого двунадесятого праздника Успения Пресвятой Богородицы. Помнил ли об этом бывший тифлисский семинарист, один из лучших выпускников Горийского духовного училища, променявший священническое служение на классовую борьбу? Едва ли. Но по обыкновению в главном кремлевском кабинете всю ночь горел свет. Однако глава советского правительства и верховный главнокомандующий не просто «работал с документами» или вызывал «на ковер» очередного наркома.
В те поздние часы Иосиф Сталин в первый и в последний раз в своей жизни принимал практически всю полноту священноначалия Русской Церкви (абсолютное большинство других иерархов на тот момент находились в тюрьмах, лагерях или уже в мученических венцах пред Престолом Божиим). В Московский Кремль, спустя четверть века после заселения сюда ленинского правительства и закрытия Успенского собора, вновь вступил Первоиерарх Русской Церкви – Местоблюститель Патриаршего престола Митрополит Московский и Коломенский Сергий (Страгородский). В сопровождении митрополитов Ленинградского Алексия (Симанского) и Киевского и Галицкого Николая (Ярушевича).
Церковь и война: служение и борьба
К тому времени былое давление на Церковь уже было ослаблено. Воинствующие безбожники из числа агитаторов Емельяна Ярославского (Минея Губельмана) оказались неспособными к действенной патриотической агитации. Напротив, православные клирики не только пламенно поддерживали борьбу против нацистских захватчиков, но и делали внушительные вклады в поддержку этой борьбы. Так, созданные на церковные средства танковая колонна «Дмитрий Донской» и эскадрилья боевых самолетов «Александр Невский» – лишь самые яркие, но отнюдь не единичные тому примеры.
Танковая колонна имени Дмитрия Донского, построенная на средства верующих Русской Православной Церкви. Источник: «Журнал Московской Патриархии»
И тем не менее Русская Церковь оставалась в положении гонимой. Хотя на тех же оккупированных территориях нацисты, отнюдь не испытывающие симпатий к православному духовенству, в пропагандистских целях открыли немало закрытых большевиками приходов. Именно это ряд историков, включая доктора исторических наук Владимира Лаврова, считают главной причиной кремлевской встречи и последовавших за ней событий:
Думаю, главной причиной, которая заставила Сталина пойти навстречу Русской Православной Церкви, является то, что предстояло освобождать огромную территорию. А как быть с верующими на этой территории? Предстояло освобождение Восточной Европы от фашистов. Там как быть? Что, закрывать костелы?
Источник: «Журнал Московской Патриархии»
Но в чем же заключалось это «пошел навстречу»? На тот момент, если сравнивать с прошедшими «безбожными пятилетками», действительно во многом. Так, позавчерашний семинарист и вчерашний гонитель выразил поддержку православным иерархам в целом ряде вопросов, ранее вызывавших жесточайший отпор советской власти в центре и на местах. Кратко разберем основной церковный «дебет» прошедшей кремлевской встречи по пунктам:
- Разрешение созыва Архиерейского Собора и избрания Патриарха Московского и всея Руси, кафедра которого вдовствовала уже 18 лет, с момента блаженной кончины Святителя Тихона (Беллавина). Для этого «большевистскими темпами» из мест заключения были освобождены ряд архипастырей Русской Церкви, ранее теми же темпами оказавшихся «в узах и горьких работах». И уже 8 сентября в новом здании Московской Патриархии (также предоставленном советским правительством в старинном особняке в столичном Чистом переулке) открылся Архиерейский Собор, на который съехались 19 архиереев. В тот же день Собором митрополит Сергий (Страгородский) был единогласно избран двенадцатым Московским Патриархом.
- Разрешение открыть ряд духовных школ (на тот момент не оставалось ни одной), некоторые храмы и монастыри (из числа тех, что не успели уничтожить в 1920-30-е годы).
- Разрешение издавать церковную литературу – богослужебную и Журнал Московской Патриархии, а также организовать работу свечных заводов и мастерских по изготовлению церковной утвари и облачений.
- Предоставление духовенству отсрочек от армии.
- Уменьшение налогообложения приходов.
Словом, немало. Особенно в сравнении с предшествующей четвертью века, когда Русская Церковь оказалась практически уничтоженной тем же самым советским руководством. Загнанной в катакомбы и единичные легальные приходы, лишенные даже такой малости, как традиция Крестных ходов и колокольного звона на Светлое Христово Воскресение – Пасху Господню.
Покаяние или перемирие?
Конечно же, ни Сталин, никто из его окружения в ту ночь не произнес ничего, хотя бы отдаленно напоминающее покаянные слова. Все было сухо, исключительно по делу, хотя и не без некоторой доброжелательности. Конечно, никто не может знать, что в это время творилось в сталинской душе, был ли хотя бы минимальный порыв к покаянию. Во всяком случае, из открытых исторических источников это никак не следует.
И тем не менее, былой богоборческий накал был значительно ослаблен. Так, один из ведущих специалистов по истории церковно-государственных отношений этого периода, доктор исторических наук Михаил Одинцов в интервью автору этих строк очень точно определил, чем стала эта сентябрьская встреча для Русской Церкви и ее священноначалия:
По состоянию на август 1943 года объединенной централизованной религиозной организации «Русская Православная Церковь» в СССР не существовало. Одной из первых задач этой встречи было юридическое признание государством фактически существующей, но пребывающей в крайне тяжелом положении организации. Большинство приходов закрыто, многие храмы буквально стерты с лица земли, немалое число архиереев и простых клириков – либо посажены, либо расстреляны. И, кстати, когда говорят, что в ходе этой встречи Сталин что-то навязал Церкви, по сути «учредив» Московский Патриархат, то это не соответствует действительности.
Во время работы Поместного Собора Русской Православной Церкви 1945 года. Фото: patriarchia.ru
Действительно, Русская Церковь как была, так и осталась Русской Церковью. Более того, в первые послевоенные годы в нее вернулись многие «катакомбные» общины и отдельные христиане-катакомбники. При этом советская власть, ни на минуту не оставлявшая задачу атеистической пропаганды и агитации, вплоть до новой волны «хрущевских» гонений сделала ее периферийной. А официально назначенный надзиратель над Церковью – председатель Совета по делам Русской Православной Церкви чекист Георгий Карпов – со временем даже сдружился с новым Патриархом, которым с 1945 года, после кончины Патриарха Сергия, стал бывший митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий (Симанский).
Священник Евгений Крокос. Источник: «Журнал Московской Патриархии»
И именно в этом, пусть сугубо прагматическом и отнюдь не покаянном отступлении советской власти и заключался один из важнейших залогов нашей Великой Победы 1945 года. Эта победа ковалась на фронте и в тылу, в окопах и землянках, на заводах и фабриках и, конечно, в православных храмах, где во все дни Великой Отечественной войны возносились молитвы о победе нашего воинства. Промысл Божий неисповедим, но нет никаких сомнений: в том, что Великую Победу над главным историческим злом — гитлеровским нацизмом — одержала историческая Россия, а не безбожный «Интернационал», ключевую роль сыграла именно Русская Церковь.
