«Всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, за всё благодарите». Беседы с батюшкой

«Всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, за всё благодарите». Беседы с батюшкой

Здравствуйте, дорогие посетители православного сайта “Семья и Вера”!

Однажды, при написании послания к фессалоникийцам, Апостол Павел написал следующие слова, которые вызывают благодатную улыбку у каждого читателя:

«Всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, за все благодарите» (1 Фес. 5: 16–18)

Это краткое наставление великого учителя Церкви имеет великий смысл, раскрыть который можно лишь, пообщавшись со знающим священником.

В очередной передаче “Беседы с батюшкой” телеканала “Союз”, гостем которой стал настоятель храма святого праведного воина Феодора Ушакова в Южном Бутове игумен Дамиан (Залетов), как раз и даются подробные пояснения тому, как нужно всегда радоваться, молиться и благодарить Бога.

Ведущий Денис Береснев

Записала Маргарита Попова (Расшифровка выполнена с минимальным редактированием устной речи)

– Тема нашей передачи сегодня – слова апостола Павла «Всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, за все благодарите». О какой радости говорит апостол Павел, когда говорит «всегда радуйтесь»?

– Действительно, это очень хорошие, глубокие, и емкие при этом, слова апостола Павла, которые описывают постоянное состояние верующего во Христа, христианина. Одновременно это и как бы описание, и глубокий совет. Тут я бы не терял связь между этими тремя аспектами, понятиями – благодарение, молитва, радость. Радость как состояние может предшествовать молитве, благодарности; в то же время она и, несомненно, результат этого. Какая радость? Радость о том, что мы с Богом, что, несмотря ни на что (много о чем можно говорить, о проблемах, нюансах), мы с Богом, у нас есть надежда, есть понятный путь к спасению. Эта радость ничем не может быть преодолена, никакие скорби и проблемы не могут лишить ее нас. Наша радость – это Христос.

Думаю, что это одно из имен Божиих – Радость. Христос – наша радость. Поэтому в этом смысле о какой радости говорит апостол Павел? – Он говорит о Христе. Поэтому как следствие (если говорить о радости как о Христе), с этой радостью, как говорит апостол в другом месте, ничто не может нас разлучить – ни скорбь, ни теснота, ни гонения, ни глад, ни высота, ни глубина и так далее. Ничто не может нас разлучить со Христом, кроме нас самих, если мы отворачиваемся от Него, забываем Его. А если Христос наша радость, то какое следствие такой радости? Молитва и благодарение. А если мы молимся, благодарим и с радостью встречаем Христа, мы входим с Ним в общение, соединяемся с Ним, наша радость только наполняется, преисполняется и изливается.

– Как эта радость совмещается со строгостью? Например, мы никогда не видим на иконах изображение улыбающихся или даже смеющихся святых.

– Коли радость наша – Христос, то она реализуется не только лишь какими-то человеческими проявлениями, а именно внутренней связью, внутренним соединением со Христом. Это, конечно, не говорит о том, что улыбаться или смеяться греховно и недопустимо – нет, поскольку это чувство в нас есть. Вообще в наших действиях нет ничего такого греховного; важно, как мы используем все это. Собственно говоря, грех – это зло, зла нет, зло – это искажение добра. Поэтому та же радость может быть проявлением нашего подъема духа, улыбка – это прекрасная эмоция, которая по-человечески передает наше состояние. Если наше состояние одухотворено от Бога, это не является чем-то неправильным. Но с другой стороны, конечно, мы часто используем эти наши внешние возможности совершенно с другими целями, не тому радуемся и прочее.

Что касается святых на иконах – у них радость уже не от мира сего, радость, которая уже не может быть изречена какими-то человеческими средствами. Но это не значит, что на иконе никак не отражена радость, не выражена. Она может быть выражена и не в улыбке, не в веселом прищуре глаз. А в чем же радость на иконе? В нимбе, в том божественном сиянии, которое исходит от святого. Вот подлинная улыбка и передача этой радости. Мы смотрим на святость, на символы святости, святого и радуемся. В этом смысле это просто выше и глубже человеческих средств. А икона – это уже высота духовная, небесная. Она выражает радость, только уже другими средствами. Так как пока мы живем, пока только устремлены к результату, то мы пока люди, можем выразить ее, наверное, и в улыбке, и во всем остальном, но с определенными целями и смыслами, конечно. И дай Бог не злоупотреблять этими нашими средствами во зло, в страсть. Я бы так ответил.

– Как совмещается радость с состраданием? Допустим, какому-то человеку рядом плохо. Возможно ли сохранить радость и всегда радоваться в таких условиях?

– Ну, думаю, что когда кто-то нуждается в нашей помощи, то, несомненно, вместе со всем прочим (а это значит, с чувством сострадания, стремлением помочь, с сопереживанием) у нас может присутствовать радость о возможности это осуществить. И в связи с этим я выделил бы, например, такую мысль, что сделать добро – это очень непростое священнодействие, я бы так сказал. Надо быть достойным сделать добро, надо еще иметь возможность сделать это добро. Как говорил великий доктор Гааз, спешите делать добро (тоже известная фраза). Надо еще успеть, суметь сделать добро, надо быть достойным сделать добро.

Многие считают, что можно делать или не делать, еще сделаем, много-мало… Нет, такие вещи, как добро, надо стараться сделать, надо хотеть сделать, надо быть еще достойным сделать. Это не так просто – сделать добро. И Господь, может быть, даже и не всегда посылает такую возможность. Это кажется так, что вот иди и делай, и мы начинаем считать, что это вот какой-то не такой человек, какой-то подозрительный, этот еще какой-то… Мы начинаем злоупотреблять этим и забывать, что сделать добро – это великая ценность. Часто, когда мы, может быть, отказываем, мы просто сами недостойны это сделать. Почему я и говорю это – надо радоваться, что мы можем делать добро. Это и возможности Божии, и дар, и наше старание, и, конечно, осуществление в мире божественной правды. Так что со всеми прочими чувствами (сочувствия, сопереживания) находится место и радости. Но иной радости – радости, что я могу это сделать, что мы с Богом соработничаем.

И кстати, наверное, без этого чувства радости (а радость – это оптимизм, надежда), может быть, и добро будет какое-то надрывное. Я говорил о том, что сделать добро – это сложный процесс, чтобы оно было таким вот «насыщенным» добром, с большим, так скажем, КПД. В том числе там должна быть эта радость, которая через помогающего передаст не только руку помощи, материальную помощь или еще какую-то – она передаст еще этот импульс надежды, оптимизма. Как часто людям, которые нуждаются в добре, нужна не просто там кровь или деньги, или чтобы их через дорогу перевели, – им нужно сочувствие, чтобы с ними поделились оптимизмом. Только радостью человек может это сделать.

– То есть без Бога, без настоящей радости мы и добро-то не можем толком сделать?

– Да, принципиально не можем, это очень важный аспект добра.

– Как сочетаются радость и печаль о своих грехах?

– То же самое примерно. Печаль о своих грехах – это помощь себе самому. Необходимое условие христианской жизни, обязательное – покаяние, «блаженны нищие духом», о чем говорит заповедь Божия. С этого надо начинать. Покаяние – это фундамент. «Покайтесь, ибо приблизилось Царствие Небесное». Обратим внимание: это первые слова проповеди Христа, Иоанна Предтечи. «Покайтесь» – а это сокрушение, это, так скажем, критика себя, борьба. И при этом вдруг, понимаете, Царство Небесное. Тут мы сразу ощущаем – это радость. Она неразделима; подлинная радость неразделима с подлинными, правильными вещами. Да, покайтесь, да, сокрушайтесь – но при этом радуйтесь, уповайте на Бога, знайте, что вы наследники Царствия Небесного. Поэтому какая-то христианская печаль не есть уныние или какая-то «безнадега». Нет, христианская печаль, об этом пишет и святой апостол, «соделывает спасение». Вот это и радость наша. Поэтому мы радуемся, что можем спастись, что с Божьей помощью мы – участники спасения. Покайтесь – ибо приближается Царство Небесное.

Вспоминаются слова преподобного Силуана Афонского: «Держи себя во аде». Как страшно! Вот покаяние должно быть какое – никакого эго, никакого, как говорится… Но не отчаивайся. Переживай, но не отчаивайся. А почему не отчаивайся, как тут не отчаиваться? А потому что мы достойны вот этого, но Господь нас не оставляет, нас милует. Вот это и радость, подлинная радость, которая не прекращается, не оскудевает, ведет человека ко Христу, Который, как мы поняли, и есть радость.

– Как сохранить радость в неблагоприятных условиях, скорбях?

– Ну, мы с этого и начали. Если радость наша – Христос, ничто не может нас с этим разлучить. В жизни все может потеряться. Какие-то важные для нас, принципиальные вещи, но не выше Христа. Здоровье, материальное благополучие, даже ближние наши – и в этом нет ничего удивительного. Часто мы больше жалеем себя самих, чем на самом деле даже есть проблема. Мы ее усугубляем. А почему? Потому что в нашей жизни нет главного. Есть стержень, если стержень остается, ничего не меняется. Это первое.

Второе – это правильное понимание скорбей. Это не значит, что у христианина нет скорбей. Может быть, многие относятся к христианству так, что христиане – это те, кто выпрашивает у Бога жить, веселиться, радоваться и никаких проблем. Надо свечки поставить – и «Господи, избави меня от всех проблем!» Но это совершенно не имеет никакого отношения к христианству. Скорби земные и радости, утешения есть у всех. В данном случае – и у верующих, и у неверующих. Другое дело (если мы в данном случае акцентируем внимание на скорбях) – и у христиан скорби есть, и, несомненно, должны быть.

Другое дело, какой смысл мы в это вкладываем. Если человек не верит в Бога, вся жизнь – это какое-то бессмысленное мгновение. Конечно, это мгновение еще какое-то не такое, мрачное, неудачное, и последствия, выводы из этого, как говорится, очень нехорошие. А у христианина, который имеет перспективу вечности в своем мышлении, в своей жизни, совершенно все осмысляется в этой перспективе. И что такое жизнь, и какое в связи с этим имеют значение радость и скорбь. Они нужны. И ответ простой: это горькое лекарство. Мы его принимаем, где-то жмуримся, но знаем, что это нужно, это на пользу, необходимо. Может быть, мы, как говорится, не специалисты, не заметили, в чем же причина. Давайте будем ее искать в себе! В себе, кстати, а не снаружи, это тоже один из вариантов неверующих. Что же делать? Кто-то виноват.

– Что делать и кто виноват…

– Да-да, кто-то виноват. А если мы ищем в себе и при этом принимаем это как от Господа – Господи, пусть это будет от Тебя, – тогда это на пользу. Вразуми меня понять, в чем дело. Я думаю, что человек рано или поздно поймет. А если доверится Богу, просто получит желаемый эффект, необходимый ему, потому что в перспективах жизни и вечности мы бываем не столь духовно зрячи, что замечаем какие-то детали. Но люди внимательные, так скажем щепетильные в своей духовной жизни, несомненно, вообще видят пользу, вообще доверяют Богу и даже понимают, бывает, что к чему случается.

Поэтому это горькое лекарство. А если это лекарство от Бога, от Врача, Который нас любит, стремится нам помочь, значит, это на пользу. Господь хочет, чтобы мы выздоровели, чтобы шли дальше, вперед. Тогда все эти скорби и печали – просто процесс. В общем-то, хороший, лечебный, духовный процесс, если говорить такой чуть-чуть медицинской тематикой. Значит, Господь нас любит. Конечно, хорошо бы лечиться только конфетками, фруктами, тортами, компотами, морсами. Все это ешь и лечишься. Но мы понимаем, что это наш земной юмор, нам нужный. К сожалению, настоящее лечение – это больно, скорбно, но в итоге полезно.

– И в итоге радостно.

– Радостно, поскольку это есть последствие встречи со Христом. Вот это подлинно. Если у кого-то стоит такая задача, все остальное выстраивается в этом направлении. Если мы чувствуем, что где-то недобираем, где-то унываем, где-то скорбим чрезмерно, не можем успокоиться, то первый вывод для себя, честный – посмотри в зеркало и скажи: да, что-то с христианством не очень у меня. И кстати, проблемы эпохи, как у нас говорят, – стресс, все болезни от нервов и прочее, – это и есть последствия того, что мы не доросли, это не принимаем как лекарство, пытаемся отряхнуть или внутренне не принимаем. И возникает неразрешимое противоречие, оно нас раздирает изнутри.

Вот это и настроение, и характер, и состояние здоровья в том числе. Внутреннее противоречие разрешается только Христом. Если мы хотим, чтобы это было так, тогда надо себе внутренне сказать: остановись. Я христианин, значит, я отошел. Это я в таком состоянии. Если, так скажем, вовремя это не заметить (или, к сожалению, люди, которые об этом не знают), можно так скатываться до депрессии, психоза и так далее. Такие примеры есть, и помочь людям уже трудно, они уже утонули в этом состоянии.

– Как человеку собраться и вспомнить об этом, если у него в жизни глубокая трагедия, скажем – потеря близких?

– А наш главный близкий – это Господь Иисус Христос, и мы Его не теряли. Возвращаюсь к этому. Если для нас это не абстракция, то мы должны всегда это помнить, это всегда должно быть актуальным для нас. Как пишет царь Давид в псалмах: «Отец мой и мать оставили меня, Господь же восприял». Наш Господь не зря называется Отцом Небесным. Это, наверное, высшее наименование Бога. Не Создатель, не Судья, не еще какие-то возможные громкие имена, а Отец. Это высшее имя Бога, и Он всегда у нас есть. Если это для нас пустой звук… Как же, я один-одинешенек. А если это не пустой звук, значит – да, грустно, скорбно, но я с Отцом Небесным. Это первое.

А второе, если говорить конкретно про потерю ближних, то, извините, что значит потеря ближних? Как это? Мы веруем, исповедуем, чаем «воскресения мертвых и жизни будущего века», мы верим в бессмертие души и всеобщее восстановление. Как часто тут, особенно в такие острые моменты, как ни странно, может быть, это звучит, но наиболее ярко проявляется наша главная проблема – эгоизм. Я бы так ее сформулировал – хорошее, понятное слово. Мы жалеем не почившего, мы жалеем себя. Как же так? Это хорошо можно услышать по причитаниям: «Как же я теперь, как же мы без тебя…» Будем честны. А кто сказал: «Как ты там? Хорошо ли тебе, почивший, в чем ты нуждаешься?» Он ждет наших молитв, наших добрых дел и нашей радости, кстати. Этой радости в надежде на Бога.

Апостол Павел говорит как раз об этом вопросе: не унывать, когда вопрос смерти и так далее. Это тоже известное, все читается на соответствующих службах. Не будем унывать. Как же можно унывать, когда мы веруем во Христа? Человек отошел ко Христу, к Отцу Небесному. Да, он нуждается в нашей помощи и поддержке, так что это не отменяет нашего общения, сотрудничества. И от нас даже больше зависит. В христианстве при жизни мы не можем сделать столько, сколько человеку после смерти. А если будем только унывать, всхлипывать и опускать руки, то это нас поглощает эгоизм. Как это, это я тут несчастный. А кто же умер, извините? Пожалеть-то надо не себя. Пожалеть – в смысле помочь, поддержать. И тут снова, если слова не работают, – «радуйтесь, непрестанно молитесь, за все благодарите». Это тоже относится к этому вопросу. Надо молиться, благодарить Бога. Все продолжается, только в чуть-чуть иной сфере. А христианина, наоборот, надежда и радость, так скажем, вдохновляют. Пускай чуть-чуть по-другому, но нам есть где применить себя, даже для почивших.

– Почему бывает, что люди живут духовной жизнью, но тем не менее чувствуют не радость, а подавленность, откуда она берется?

– Поскольку мы все-таки люди и наша человеческая природа, наше еще несовершенное состояние не может быть уже на каком-то идеальном уровне. Истинная радость и вдохновение нам посылаются только от Святого Духа. Если мы его стяжем, как Серафим Саровский учил, вдохновлял (не только он, конечно): стяжи дух мирен. Мы молимся: «Царю Небесный, Утешителю…» Утешение, то есть радость, «Душе Истинный», то есть подлинная радость, – оттуда. Поэтому если мы где-то, так скажем, подустали, споткнулись, приуныли, понадеялись на себя, чуть-чуть сбились с пути, забыли о том, что все подлинное от Бога (часто мы скатываемся на свое, на «я», на самость), это не просто какое-то от Бога вразумление, а последствие. Опираемся на слабую тростинку – и она ломается. Не на столп утверждения истины, а на тростиночку своего «я», и она ломается, хрустит.

Поэтому прежде всего нужно (это всегда призыв), так скажем, встряхнуться и сказать: что-то я чуть-чуть, поближе к Господу надо. Или застоялся. Еще надо шаг делать вперед. Но в любом случае эти моменты помогают нам более отзывчиво, звонко воскликнуть: «Сыновни Господу». Господи, помоги, Господи, спаси! Чего Господь и ждет. А этим вырабатывается и наше подлинное состояние сыновства, стремления к Богу, верности Богу. Господь нам всегда протягивает руку помощи. Так что не будем забывать, что все хорошее от Господа, и к Нему почаще обращаться, быть с Ним. Не «дай мне хорошего», а «дай мне Себя, хочу Тебя, Господи!»

– Что такое непрестанная молитва и возможна ли она в миру?

– Да, духовная радость в этих, так скажем, трех терминах, стоит рядом с призывом к непрестанной молитве. Это и следствие радости, то есть стремление ко Христу, к истинной радости, и состояние радости. Что такое стремление? Это не абстракция, это богообщение, радость богообщения. Богообщение наиболее выражено для нас молитвой. Собственно говоря, слово «молитва» может пониматься и более конкретно – прочтение правила, повторение какой-то молитвы. Но молитва может пониматься и более широко – как состояние. Состояние богообщения, разговор с Богом, встреча с Ним, безмолвный разговор с Ним. Есть у нас в опыте человеческих отношений: ага, человек – это образ Божий, и этот опыт нам кое-что подсказывает, это как бы только образ, но он нам помогает посмотреть на то подобие, с Которого все это было взято. Уподобиться Богу.

Соответственно, есть выражение: «люди поняли без слов», «взгляд подсказал». Даже наши земные слова – это только отзвук небесного. Апостол Павел (мы его сегодня постоянно вспоминаем) как-то очень скромно, но очень ясно сказал про себя, про свой духовный опыт, что он был участником соприкосновения с райской жизнью. И он не мог выразить это словами. То есть какая молитва небесная, подлинная? Она бессловная, она – состояние. Нельзя выразить словами. Но мы понимаем, о чем речь.

Поэтому непрестанная молитва в итоге не обозначает, что человек должен какую-то молитву читать постоянно. Хотя ясно, что это какой-то первый опыт, он начинается с этого, с простого. Это простое. Для многих трудно прочитать правило. Странно для христианина! А за «трудно» кроется слово «не хочется». Странно для христианина, да? А христианин хочет молиться. Это как первые его детские шажки – молитвослов, правило, повторение молитвы. Это детские шажки человека. Если он будет учиться ходить, он научится твердо и решительно ходить. Более серьезная походка – Иисусова молитва. И даже она не есть последнее состояние. Мы говорим, это состояние уходит в небо, и даже когда святые отцы писали об Иисусовой молитве, они как раз в итоге и говорили, что это состояние. Я сплю, а дух мой молится. Необязательно, что это человек во сне все равно молится, повторяет в тысячу первый, тысячу второй какую-то молитву. Нет. Это состояние духа человека, он возгорается от этого и уже от этого пламенеет. Это уже высшее состояние, повторяю, но апостол пишет иметь его ориентиром. Будьте всегда в богообщении, никогда не забывайте о Боге. Всегда с Ним встречайтесь.

Известный валаамский старец Иоанн (многие, наверное, уже читали его письма), например, советовал христианам такую молитву, сопряженную с жизнью: умоешь руки – у тебя мысль, а мысль – молитва: «Господи, очисти меня от грехов моих». Зажигаешь печку – «Господи, избави меня от огня вечного». И так далее, в жизни всегда можно найти такие ассоциации. Но это не отменяет молитвенного правила. Просто это говорит о постоянном богообщении, богомыслии.

Еще древние великие, допотопные и прочие патриархи, наши праотцы, отличались таким достоинством, отмеченным в Священном Писании: они постоянно пребывали пред Богом. Мы скажем: как это, пребывали пред Богом? Это не значит, что они в каком-то географическом, геометрическом положении – они духовно предстояли всегда пред Богом. Это добродетели, которые находятся в основе человеческого бытия. То есть это то, что упомянуто в Библии сразу после сотворения человека, как говорится, с первых страниц Библии. Постоянное пребывание пред Богом. А вот заметим в жизни: мы живем, а мы часто вообще помним о Боге? А мы вообще чувствуем ли постоянно (ну скажем, не то что мы вспоминаем догматы или молитвы), что Бог нас видит?

– Забываем.

– Для верующего человека это правильные вопросы. И мы не можем сказать: вот с трех до четырех мы помним, потом как-то сами живем, с пяти до шести помним… Это неправильно. Я говорю об этом, конечно, как об ориентире для нас. Это надо еще в себе выработать, надо захотеть и выработать. И дай Бог нам всем эту добродетель получить. А как верующий человек может забыть об этом? И значит, все его дела и поступки постоянно пред лицом Господа и человек их совершает в этом осмыслении. Какими же тогда могут быть жизнь человека, его поступки, если он в таком состоянии? Это правильная, подлинная жизнь, так скажем. Поэтому не зря потом Енох был восхищен к Богу как один, наверное, из самых стяжавших эту добродетель. Поэтому для нас это ориентир. В этом непрестанная молитва – то есть постоянное богопамятование, которое начинается, конечно, с таких размышлений, как советовал нам старец Иоанн, как наши молитвословы советуют и так далее. А оно переходит в постоянное богомыслие.

– Как человеку помнить о Боге, когда он постоянно занят умственным трудом, голова его постоянно занята работой?

– Это одни из моментов нашего природного несовершенства. Например, пребывание Адама в раю до грехопадения – это было то состояние, когда человек независимо от деятельности был постоянно в богоконтакте, богообщении. Мы это потеряли, мы осуетились, отделились от Бога искусственно, и поэтому нам просто надо преодолевать это с точным пониманием, что это возможно, что богообщение – это не два разных дела. Мы скажем: ну как можно делать два дела одновременно? Считать формулы или на станке внимательно вытачивать деталь и думать о Боге, религии. Если мы эти два дела уравниваем, то, конечно, два дела, может быть, и нельзя сделать. Но когда дело богообщения и в том числе молитвы – нечто совершенно иное, это состояние, то это совершенно другой вопрос, он никак не может быть сравнен, поставлен наравне.

Это неправильная постановка вопроса. Это состояние, и в этом состоянии можно и формулы считать, и на станке работать, и за рулем ехать – любая деятельность возможна в состоянии богообщения, молитвы в этом смысле. Но до этого, конечно, надо расти, хотеть, по крайней мере, будем стараться просто почаще вспоминать о Боге. Отрываясь от земных дел, не будем уходить в какую-то праздность или во что-то свое. А будем почаще вспоминать о Боге, находить возможность. Этому нам очень хорошо содействует даже какой-то быт – иконочка рядом, Библия лежит где-то поблизости, чтобы нам это тоже подсказывало, напоминало, крестик висит на нас. Тоже проблема: не у всех он висит, не всем он нужен, может быть в тягость. А как же можно говорить о памятовании о Боге?

– Как меняется жизнь человека и сам человек с непрестанной молитвой?

– Я думаю, что так меняется, как, может быть, когда человек встречается с Богом. Он освящается, просвещается, приобретает свое подлинное состояние – то, которое было замыслено Господом. Быть чадом Божиим, наполненным смысла и радости бытия. Тоже, насколько мы понимаем, бытие – это быть с Богом. Человеку незнакомому, не ищущему это будет, наверное, непонятно. А с другой стороны, в чем же смысл бытия? Ешь, пей, веселись? Кстати, тоже интересная противоположная триада – ешь, пей, веселись, тоже «веселись» присутствует.

– То есть радуйся – это противоположность?

– Нет, вот «радуйтесь, непрестанно молитесь, за все благодарите» – и триада человеческая: «ешь, пей, веселись». Тоже есть о чем задуматься. Противоположная триада. И бывает, человек склоняется к «ешь, пей, веселись», к сожалению. Тоже «веселись». Вот, может быть, различие терминов – «радуйся» и «веселись». Слова, конечно, могут быть взаимозаменяемы, но если мы рассмотрим их в этом контексте, то (повторяю, хотя слова не виноваты) – будем радоваться, но не будем веселиться, например.

В связи с этим я всегда вспоминаю притчу о блудном сыне. Старший сын был как будто бы хороший, кроме всего прочего, что он сказал отцу, когда разозлился на всю эту историю с этим ужасным блудным сыном. Он сказал: «Ты мне не даешь даже козленочка, чтобы повеселиться с друзьями моими». Вот человек стремится – повеселиться, расслабиться, как бы сейчас сказали. От чего расслабиться? Значит, от чего-то тяжелого и неинтересного? Кстати, тоже одно из свидетельств того, что земная жизнь без Бога удручающая, тяжелая, бессмысленная, и надо что-то предпринять, расслабиться. Надо куда-то нырнуть, уйти от реальности. Кстати, это к словам о том, что нужно почаще от этой реальности, может быть, не нырять в веселье, а почаще вспоминать о Боге, о подлинной радости.

– То есть радость – это ясное состояние, когда человек открыт перед Богом, а веселье – как будто бы человек, наоборот, прячется…

– В себя, в свои проблемы, хочет забыться и утонуть в них. Не вынырнуть, а утонуть в них.

– Мутное состояние.

– Утонуть в них же. Отсюда понятно, что это образы, может быть, какие-то рассуждения, а практика печальна – алкоголизм, наркомания и прочее. Но это грубые проявления того, в чем человек может утонуть. Хотя отрешиться… Даже эти пороки есть свидетельства того, что наша жизнь без Бога удручающая. Вообще жизнь без Бога удручающая. И не обойтись без пороков, если без Бога продолжать. Поэтому решить эти проблемы невозможно никакими другими путями, кроме как найти подлинный смысл бытия, жизни, радости, оптимизма, счастья, надежды. А не просто какими-то полумедицинскими пойлами и иными средствами пытаться как-то отрешиться, забыться, запретить себе, найти себе другую какую-то страстишку. Это все равно никогда не решит проблемы. Это тоже такие свидетельства жизни, доказательства. Вот многие спрашивают, где доказательства. Вот доказательства.

– Возможно ли человеку буквально за все быть благодарным? А за оскорбление, обиду, может быть, даже за предательство?

– Знаете, тут несколько уровней. Один уровень – это уровень, скажем, каких-то наших сиюминутных решений. Другой уровень – некий контекст вечности и перспективы. Если мы живем с этой перспективой, то все эти моменты на этом фоне ничего не значат. Наши скорби, проблемы, обиды ничего не значат. Более того, если мы имеем мужество и силу, они могут быть горькими лекарствами, вразумлениями, может быть, даже какими-то жесткими, но они будут нас корректировать. Это трудно признать, болезненно, но в нашей повседневности, конечно, не обходится без печали, какой-то обиды даже. Если мы будем на этом зацикливаться, значит, мы теряем перспективу.

Конечно, это не одобряется, ничто плохое не одобряется, и прежде всего не будем сами обижать, предавать и так далее; но когда это происходит с нами, мы это не одобряем, мы не благодарим, что это хорошее. Но мы пользуемся этим, чтобы из этого сделать хорошее. Дьявол, какой-то человек оступившийся, непорядочный сделал плохо, но я вот помог или организовал. Ну что ж, мы же руки не опускаем. Да, плохо, мы понимаем, что все это плохо, но давайте посмеемся над дьяволом, давайте возвысимся над злом и любую ситуацию обратим на пользу. И поблагодарим Бога, попросим помощи, не будем такими, преодолеем в себе что-то, а через терпение искупим свои грехи, потому что мы, может быть, в чем-то другом погрешили, но этого не заметили или даже не оцениваем этого. А через это мы, так скажем, искупляем, а это значит, изменяемся, становимся лучше. Через какие-то другие испытания.

Так что, как я уже говорил, для христианина тоже в жизни присутствует и радостное, и горькое, и печальное, но все на пользу. И даже радость надо уметь принимать, это же отдельная тема. Радостное в жизни земной – успехи, почитание, слава, это может быть еще более трудное испытание для нас, и далеко не все его проходят, это испытание медными трубами. Это самое сложное испытание, даже сложнее, чем скорби. Скорби все-таки носят определенный характер, нас смиряют. А через славу, похвалу и прочее можно и увлечься этим.

– А как воспринимать славу и похвалу здраво?

– Очень просто. Как сказал нам царь Давид в Священном Писании, «не нам, не нам, но имени Твоему дашь славу, Господи». И все, что ни происходит, надо мимо себя пронести: пролетело мимо носа – и все. Это все Господу относится в итоге. Хорошо бы у нас, конечно, меньше это в жизни выпячивалось. Какие-нибудь торжества, почитания – это тоже культ, бывает, создается в жизни. Мы это видим, к сожалению, – культ. А чем выше культ человекопочитания, тем труднее самому человеку перенести его и преодолеть. А может быть, уже и никто не преодолевает, а, наоборот, развивает. Поэтому какая-то мера всегда обращена к Господу. Да, что-то есть успешное, это все во славу Божию. Так что тут никак не уйти от прекрасного слова «скромность».

– Время нашей передачи подходит к концу. Еще один вопрос: как связаны между собою постоянная радость, непрестанная молитва и благодарность?

– Я думаю, что этими тремя понятиями описывается христианская жизнь, по апостолу Павлу. Это и есть наша христианская жизнь. Если чего-то не будет хватать из этих частей (как земная жизнь – это «ешь, пей, веселись», безбожная, земная, материальная, так и христианская), то она будет неполноценная, не получится. Без любого одного понятия не получатся остальные. Если мы в унынии, в слабой вере, маловерны, то и молитвы не получается. Если нет радости, мы сами не чувствуем сил, то за что благодарить? Мы омрачены и не видим ничего хорошего. То есть это все об одном, только с разных сторон. Назовем это подлинной христианской жизнью. А христианская жизнь – по центру Христос. Так скажем, центральная ось христианской жизни – Христос.

– Большое спасибо за беседу!

Духовная радость – самое главное, что дает Церковь

Беседы с батюшкой. Преображение личности

Вве­де­ние

Призыв апо­стола к «все­гдаш­ней радо­сти» нередко вызы­вает неко­то­рое недо­уме­ние и сму­ще­ние: как же воз­можно сми­рен­ному хри­сти­а­нину, посто­янно пре­бы­ва­ю­щему в состо­я­нии сер­деч­ного сокру­ше­ния и «плача о грехах своих», тем не менее «всегда радо­ваться»? Непо­ни­ма­ние, как же сов­ме­щать эти два, каза­лось бы, несов­ме­сти­мых состо­я­ния души, при­во­дит зача­стую к пол­ному отри­ца­нию самой воз­мож­но­сти при­сут­ствия какой-либо радо­сти в жизни пра­во­слав­ного хри­сти­а­нина. Иногда само упо­ми­на­ние о радост­ном чув­стве в цер­ков­ной среде при­зна­ется недо­пу­сти­мым (напри­мер, в гре­че­ском тексте зна­ме­ни­того пес­но­пе­ния «Свете тихий…» гово­рится вовсе не о «тихом», а о «радост­ном» свете (ilaron – весе­лый, радост­ный [1, c. 627])).

Для «обос­но­ва­ния» такого «без­ра­дост­ного» миро­воз­зре­ния часто при­во­дятся мно­го­чис­лен­ные места Свщ. Писа­ния и тво­ре­ний свв. Отцов, с одной сто­роны осуж­да­ю­щих радость и весе­лье, а с другой – вос­хва­ля­ю­щих сето­ва­ние о гресех: «Сердце мудрых – в доме плача, а сердце глупых – в доме весе­лья» (Еккл.7:4), «горе вам, сме­ю­щи­еся ныне! ибо вос­пла­чете и возры­да­ете» (Лк.6:25), «Бла­женны пла­чу­щие ныне, ибо восс­ме­е­тесь» (Лк.6:21). Исходя из подоб­ной эклек­ти­че­ской экзе­гезы Свщ. Писа­ния можно прийти к выводу, что любые про­яв­ле­ния радо­сти в прин­ципе недо­пу­стимы, а скорбь душев­ная явля­ется несо­мнен­ной доб­ро­де­те­лью.

Радость про­ще­ния как мотив доб­ро­де­ла­ния

Но радость Божья не может лишь декла­ри­ро­ваться устами хри­сти­а­нина – она обя­за­тельно про­яв­ля­ется дея­тельно. В этом заклю­ча­ется ее важная, можно ска­зать, пси­хо­ло­ги­че­ская осо­бен­ность и пре­иму­ще­ство перед просто «печа­лью», кото­рая зача­стую непло­до­творна и ведет к пас­сив­но­сти и духов­ному застою. Как в случае Иуды Иска­ри­ота, такая печаль может при­ве­сти даже к само­убий­ству. Напро­тив, чело­век, пере­жив­ший в своем сердце радость про­ще­ния, духовно окры­ля­ется («не печаль­тесь, потому что радость пред Гос­по­дом – под­креп­ле­ние для вас» (Неем.8:10)) и активно стре­мится поде­литься ею с окру­жа­ю­щими. Хоро­шей иллю­стра­цией этому служит сле­ду­ю­щая притча Хри­стова: «Еще подобно Цар­ство Небес­ное сокро­вищу, скры­тому на поле, кото­рое, найдя, чело­век утаил, и от радо­сти о нем идет и про­дает всё, что имеет, и поку­пает поле то» (Мф.13:44). Подоб­ным обра­зом и Закхей, узнав, что Гос­подь хочет побы­вать в его доме, «принял Его с радо­стью» (Лк.19:6). И, как след­ствие этой встречи чело­века с Бого­че­ло­ве­ком, он самим делом являет свое пока­я­ние, обещая воз­дать тем, кого обидел, вчет­веро – даже сверх тре­бо­ва­ний Закона Мои­се­ева.

Фено­ме­наль­ность хри­сти­ан­ской радо­сти. Источ­ник истин­ной радо­сти – в Боге

Эта Боже­ствен­ная радость не обу­слов­лена ника­кими житей­скими фак­то­рами, наобо­рот, – она помо­гает пере­не­сти все житей­ские испы­та­ния: по слову про­рока Авва­кума «хотя бы не рас­цвела смо­ков­ница и не было плода на вино­град­ных лозах, и мас­лина изме­нила, и нива не дала пищи, хотя бы не стало овец в загоне и рога­того скота в стой­лах, – но и тогда я буду радо­ваться о Гос­поде и весе­литься о Боге спа­се­ния моего» (Авв.3:17–18). Ап. Иаков сове­тует при впа­де­нии в раз­лич­ные иску­ше­ния при­ни­мать их «с вели­кою радо­стью» (Иак.1:2). «Радуй­тесь и весе­ли­тесь», – гово­рит Хри­стос Спа­си­тель муче­ни­кам за Имя Его (Мф.5:11–12) – в этом и заклю­ча­ется фено­ме­наль­ность хри­сти­ан­ства: хри­сти­ане «при всей скорби… пре­и­зоби­луют радо­стью» (2Кор.7:4), причем «радо­стью неиз­ре­чен­ною и пре­слав­ною» (1Пет.1:8). Св. Игна­тий Бого­но­сец в Посла­нии к эфе­ся­нам назвал ее «радо­стью непо­роч­ною о Иисусе Христе» [6, c. 269].

Таким обра­зом, именно бла­го­дать Божия явля­ется источ­ни­ком «радо­сти о Гос­поде», той пас­халь­ной радо­сти, кото­рая напол­няет любя­щее сердце и «изли­ва­ется» на всех окру­жа­ю­щих. Чело­век ста­но­вится как бы про­вод­ни­ком бла­го­дати Божией. По сви­де­тель­ству ап. Павла такая радость явля­ется «плодом Духа» (Гал.5:22 в пер. еп. Кас­си­ана), причем именно «радость во Святом Духе» явля­ется одним из при­зна­ков воца­ре­ния Бога в сердце чело­ве­че­ском (Рим.14:17). «Когда Дух Божий снис­хо­дит к чело­веку и осе­няет его пол­но­тою Своего наития, тогда душа чело­ве­че­ская пре­ис­пол­ня­ется неиз­ре­чен­ной радо­стью, ибо Дух Божий дает радость всему, к чему бы Он ни при­кос­нулся», – гово­рит преп. Сера­фим Саров­ский 7, кото­рый всей своей жизнью пока­зал воз­мож­ность «сов­ме­сти­мо­сти» горечи пока­я­ния и само­уни­чи­же­ния с глу­бо­кой радо­стью «о Гос­поде». То, что такая радость имеет свое начало в Боге под­твер­ждает и то, что Самому Богу при­пи­сы­ва­ется радость о Своем народе: «Гос­подь Бог воз­ве­се­лится о тебе радо­стью, будет мило­стив по любви Своей, будет тор­же­ство­вать о тебе с лико­ва­нием» (Соф.3:17).

Житей­ские радо­сти

Сле­дует отме­тить, что и в повсе­днев­ной жизни не всякую радость можно отож­де­ствить с грехом. Если чело­век вос­при­ни­мает окру­жа­ю­щий мир как чудес­ное тво­ре­ние Божие, а ближ­них как детей Его, то и в обыч­ных «житей­ских мело­чах» он будет радостно заме­чать про­яв­ле­ние бла­го­сти Божией. Так что такая радость опять-таки имеет источ­ни­ком Божию бла­гость: «когда бла­го­дать Божия с чело­ве­ком, тогда всякое явле­ние в мире пора­жает душу своею непо­сти­жи­мою чудес­но­стью, и душа от созер­ца­ния види­мой кра­соты при­хо­дит в состо­я­ние чув­ство­ва­ния Бога, живого и див­ного во всем» [10, c. 89].

Заклю­че­ние

Таким обра­зом, рас­смот­ре­ние про­блемы сов­ме­ще­ния в духов­ной (и житей­ской) жизни хри­сти­а­нина пока­ян­ных чувств с непре­стан­ной радо­стью пока­зы­вает, что эти два состо­я­ния не про­ти­во­ре­чат, а орга­нично допол­няют друг друга, ибо в конеч­ном счете пока­я­ние озна­чает, что про­ще­ние дает воз­мож­ность жить, что снова можно стать чадом Божиим, поэтому пока­я­ние – это радость. Эта «радость о Гос­поде» имеет духов­ную при­роду, ибо дару­ется бла­го­да­тью Свя­того Духа. Но чело­век не должен удер­жи­вать этот дар в себе. Познав пас­халь­ную радость он должен его дарить окру­жа­ю­щим, «раду­ясь с раду­ю­щи­мися и плача с пла­чу­щими» (Рим.12:15). Ведь только в новом эоне все верные Христу войдут «в радость Гос­по­дина» своего (Мф.25:21), а «печаль и воз­ды­ха­ние уда­лятся» (Ис.35:10).

«Мис­си­о­нер Дона»

Исполь­зо­ван­ная лите­ра­тура:

1. Вей­сман А.Д. Гре­че­ско-рус­ский сло­варь. Репринт 5‑го изд. 1899 г. – М.: ГЛК Ю.А. Шича­лина, 1991.
2. Архи­манд­рит Кирилл (Павлов). Время пока­я­ния. – М.: Мос­ков­ское Подво­рье Свято-Тро­иц­кой Сер­ги­е­вой Лавры, 2000. Интер­нет-изда­ние сайта www.wco.ru
3. Неви­ди­мая брань. Бла­жен­ной памяти старца Нико­дима Свя­то­горца. – М: Изд-во Мос­ков­ской Пат­ри­ар­хии. 1979 г.
4. Брян­ча­ни­нов Игна­тий, еп. Отеч­ник. – М.: Изд-во «Пра­вило веры», 1996.
5. Чистя­ков Г.П. Над стро­ками Нового Завета. – М.: Истина и Жизнь, 1999. – 340 с.
6. Писа­ния мужей апо­столь­ских. Киев: Изд-во им. Свт. Льва, папы Рим­ского, 2001. – 327 с.
7. Сера­фим Саров­ский, преп. О цели хри­сти­ан­ской жизни. Интер­нет-изда­ние сайта www.orc.ru
8. Свт. Феофан Затвор­ник. Что есть духов­ная жизнь и как на неё настро­иться? – М.: Сест­ри­че­ство во имя пре­по­доб­но­муч. Вели­кой Кня­гини Ели­за­веты, 2001. Интер­нет-изда­ние сайта www.wco.ru/biblio
9. Боча­ров А.С., Чер­ны­шев А.В. Очерки совре­мен­ной цер­ков­ной пси­хо­ло­гии. Ива­ново: Свет пра­во­сла­вия, 2003. – 298 с.
10. Софро­ний, иеро­мо­нах. Старец Силуан Афон­ский. – М.: Подво­рье Рус­ского на Афоне Свято-Пан­те­ле­и­мо­нова мона­стыря, 1996. – 463.

Тема пере­мены плача в радость в Свщ. Писа­нии

Можно заме­тить, что тема пере­мены плача в радость явля­ется одной из клю­че­вых в Свщ. Писа­нии. Особо изоби­луют подоб­ными обе­то­ва­ни­ями мес­си­ан­ские про­ро­че­ства Вет­хого Завета. И вот, при­хо­дит испол­не­ние обе­то­ва­ний и архан­гел Гав­риил взы­вает к Деве Марии: «радуйся, Бла­го­дат­ная!» (Лк.1:28). В гре­че­ском тексте слово χαρά (корень слова «радость») звучит дважды: в слове «радуйся» (χαῖρε) и в слове «Бла­го­дат­ная» (κεχαριτωμένη). Полу­ча­ется, что-то напо­ми­на­ю­щее рус­ское «радуйся, обра­до­ван­ная» или «радуйся, полная радо­сти» [5, c. 30] – ведь с при­хо­дом Христа миру дей­стви­тельно была даро­вана пол­нота радо­сти и «радо­сти вечной» (Ис.35:10). Эту же радост­ную весть принес ангел и виф­ле­ем­ским пас­ту­хам «не бой­тесь; я воз­ве­щаю вам вели­кую радость, кото­рая будет всем людям: ибо ныне родился вам в городе Дави­до­вом Спа­си­тель, Кото­рый есть Хри­стос Гос­подь» (Лк.2:10–11).

Пасха же Хри­стова без вся­кого сомне­ния явля­ется самым радост­ным, самым свет­лым «празд­ни­ком празд­ни­ков и тор­же­ством всех тор­жеств» для всех пра­во­слав­ных хри­стиан. В этот свет­лый день каждый при­об­ща­ется небес­ной радо­сти по обе­то­ва­нию Христа: «радость Моя в вас пре­бу­дет, и… радо­сти вашей никто не отни­мет у вас» (Ин.15:11; 16:22).