Термин «эвтаназия» означает прекращение жизни тяжелобольного человека с согласия его или родственников. Практика применяется в тех случаях, когда пациент не в состоянии выносить телесных страданий, а шансов на исцеление не существует. Однако в ряде стран эта практика стала применяться и к физически здоровым людям, потерявшим интерес к жизни.
Отношение церкви к эвтаназии имеет отрицательный характер, так как убийство из милосердия недопустимо в православии. Главные религиозные аргументы основываются на суждении, что человеческая жизнь принадлежит Всевышнему, и только Он решает, когда пришло время последнего вздоха.
Почему человек не может сам принимать решение, когда ему умереть?
С чисто светской точки зрения — потому что грань между «решением, которое человек сам принял» и «решением, до которого его довели» является крайне нечеткой. Было несколько известных случаев самоубийств раковых больных, которые по разным причинам не могли получить обезболивание. Было ли их решение вполне добровольным? Если бы им предложили законно умертвить их — они, видимо, подписали бы все требуемые бумаги, но было бы их согласие вполне добровольным?
Более того, не только чисто физическое, но и психологическое давление может сильно влиять на решение человека — и когда он находится полностью во власти других, им нетрудно убедить его выразить согласие на эвтаназию.
«Право на смерть» естественно переходит в «обязанность умереть». Как говорит, например, британский философ баронесса Уорнок, люди, страдающие деменцией, «обязаны умереть», потому что «впустую истощают ресурсы своих семей и системы здравоохранения». При этом речь идет о деменции — то есть заболевании, которое мучительными болями не сопровождается. Человек «должен умереть» не потому, что он сам страдает, а потому что он отягощает других.
Эвтаназия, поэтому, неизбежно создает определенное психологическое давление, которое подталкивает человека воспользоваться предлагаемым ему выходом, а апелляция к личной автономии — человек, мол, сам свободен решать — легко превращается в издевательство. Он решает в условиях, когда государство — и, возможно, близкие — заинтересованы в его скорейшей смерти.
Законодательство России об эвтаназии
Законодательные акты некоторых стран разрешают применение так называемой добровольной эвтаназии по медицинским показаниям. Это некоторые европейские государства, Канада и другие страны. В пяти штатах Америки проведение эвтаназии также разрешено.
Статья 45 Федерального закона № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» прямо запрещает медработникам осуществлять ускорение смерти пациента своим действием или бездействием, даже если на этом настаивает он сам. В Уголовном Кодексе РФ эвтаназия квалифицируется как убийство — умышленное причинение смерти другому человеку и карается по ч. 1 ст. 105 лишением свободы на срок от 6 до 15 лет. Следует отметить, что законодатели России не без причины считают, что эвтаназия как разрешенное убийство может быть применена в преступных целях. Например, из чувства мести, по корыстным мотивам, в состоянии аффекта и т.д.
Почему вы считаете, что эвтаназия непременно приведет к злоупотреблениям?
И уже приводит. По ряду причин, из которых некоторые сразу бросаются в глаза:
- Заинтересованность государства (и, возможно, родственников) в избавлении от тягот и расходов, связанных с продолжением жизни больного, см. уже процитированную баронессу Уорнок.
- Склонность любой системы — в том числе, системы здравоохранения — избирать наименее расходные с точки зрения труда, финансов и других ресурсов варианты действий. Например, все проблемы с обезболиванием в нашей стране немедленно кончатся с введением эвтаназии — ведь тому, кто невыносимо страдает, достаточно будет выписать одно направление на последнюю процедуру. При всем этом несравненно дешевле эвтаназировать людей, чем искать способы лечения или облегчения страданий.
- Общее разрушение представления о том, что человеческая жизнь стоит того, чтобы быть прожитой, и люди обязаны поддерживать в друг друге желание жить. Это приводит, например, к отказу спасать самоубийц, чему уже есть примеры, и общему снижению заинтересованности общества в своих наиболее уязвимых членах.
- Быстрое размывание границ допустимого. Первоначально, эвтаназия вводилась как исключительная мера для умирающих, выздоровление которых невозможно и которые испытывают невыносимые страдания. В наше время эвтаназия практикуется уже и по отношению к людям, пришедшим в сильное уныние и нуждающимся в компетентной психиатрической, психологической и духовной помощи — а не в смерти.
- Невозможность провести четкую грань между предоставлением возможности/предложением/побуждением/принуждением к эвтаназии, особенно учитывая, что тяжело больные люди крайне уязвимы, а эвтаназированные — мертвы и не могут предъявить каких-либо претензий.
Таинство смерти в христианстве
Наука и медицина стремятся отодвигать границы, которые ознаменовывают выход души из тела. Ученые разрабатывают многочисленные способы, возвращающие больных в сознание. Однако вера в бессмертие индивидуальной души, а также в загробное пространство ставит возможность «благой кончины» под большое сомнение.
Отношение церкви к эвтаназии
Христианство не допускает распространения этой практики, основываясь на важнейшей заповеди Господа «не убей». Церковь нравственно отрицает легализацию эвтаназии, набравшей популярность в светской среде.
- Таинство смерти рассматривается в заупокойных службах и представляется трагичным моментом бытия. Православные люди испытывают скорбь в память о почивших, но радуются, когда вспоминают, что Спаситель подарил нам бессмертие, приняв мученическую кончину и раскрыв Врата Рая. Сошедший на землю Господь победил физическую смерть — последнего врага.
- Православная церковь ежедневно молится за безболезненную, мирную кончину для каждого человека. Такую смерть в Древней Греции именовали именно «эвтаназией». В те времена это слово никак не ассоциировали с преждевременным концом, переполненным унынием, великим отчаянием и страшной болью.
- Сегодня эвтаназия является своевольным (то есть отрицающим могущество Творца) уничтожением телесной оболочки. Сторонники метода говорят о сочувствии, облегчении тяжелейших страданий, но понятия эти искажаются, если рассмотреть вопрос глубже. Современная эвтаназия образовалось на почве безверия и потери любви к окружению, на месте вечных истин стал образовываться прямолинейный рационализм, не приемлющий того, что скрыто.
- Человеческая жизнь — великий дар Господа, который руководит началом и концом всякого существования. Ключевые моменты бытия сокрыты от разума и составляют неразрешимую тайну, которую должны смиренно воспринимать и родственники, и врачи, и каждый из нас. Мольбы несчастных об эвтаназии испытывают чувство нашей любви и желания находиться рядом, проявляя сочувствие.
- Существование испытаний рассматривается как содействие ко спасению души. Церковь, зная о слабости болезненности человеческой натуры, просит Господа смилостивиться над умирающим. Религия рекомендует молиться перед образом Творца, а не делать выбор между смертью и жизнью.
О заупокойных молитвах:
- Панихида для чтения мирянами дома и на кладбище
- Молитва детей об усопших родителях
- Сорокоуст за упокой
О преодолении страданий
Если у человека есть основание для жизни, он вынесет почти любые ее условия. Мы возьмем на себя смелость сказать, что ничто так не помогает человеку преодолевать трудности и переносить страдания, как сознание того, что перед ним стоит жизненно важная задача, что живет он ради чего-то или кого-то. Особенно ярко это проявляется в том случае, когда человеку эта задача видится будто специально предназначенной для него лично. Такая задача помогает человеку ощутить свою незаменимость, жизнь его приобретает для него ценность уже потому только, что она неповторима. Если рассматривать жизнь с точки зрения присущих ей жизненных задач, нельзя не прийти к заключению, что жизнь всегда тем более осмысленна, чем труднее она дается.
Цель врачей и близких должна заключаться в том, чтобы помочь страдающему человеку освоить максимально доступную ему активную жизненную позицию, перевести его, так сказать, из «страдающего» состояния в «активно-действенное».
Страдания сами по себе бесплодны, более того, они способны раздавить человека, опустошить его. Страдания, смысл которых неясен и с которыми человек остается один на один, — разрушительны. Встает честный вопрос: ради чего терпеть, что из этого выйдет? Ситуация с неизлечимо больными похожа на ту, что переживали узники концлагерей. И те и другие не имели возможности избежать страданий. Опыт немецких и советских концлагерей показал, что из тысячи узников пытались покончить с жизнью, бросались на колючую проволоку два-три человека. Значит, в жизни остальных было что-то или кто-то, ради чего они терпели муки, преодолевали их.
Тут все зависит от того, какой смысл в своих страданиях видит человек, ради чего он готов терпеть их. Кто-то может терпеть ради идеи, ради близких, ради творчества, кто-то стремится осмыслить свои страдания религиозно. Есть и те, кто просто терпит.
Но всё же вышесказанное не дает четких ответов. Становится понятно, что в любом случае желание досрочной смерти должно рассматриваться индивидуально и только в том случае, когда оно принято самим пациентом и когда исключены какие-либо манипуляции со стороны близких или врачей. Но, как бы то ни было, вне религии невозможно дать однозначную оценку конкретным случаям и явлению вообще. Эта оценка всегда будет субъективной. Только религия может дать своим последователям те дополнительные и необходимые доводы. Опыт показывает, что общественная дискуссия на эту тему тонет в невозможности сойтись в понимании ключевых вопросов о смерти и цели человеческой жизни.
О праве на самоубийство
Нередко используется понятие «рациональный суицид». Оно описывает способность человека, подведя сознательный итог всей своей жизни, принять решение об отказе от дальнейшего существования. Как правило, в таких случаях отождествляется с положительным активом жизни принцип удовольствия, из чего следует, что итог жизни вполне может оказаться отрицательным. Вопрос, однако, в том, может ли такой итог оказаться настолько отрицательным, что продолжение жизни представится человеку безнадежно обесцененным?
В первую очередь следует усомниться: всякий ли человек способен оценить свою жизнь с достаточной объективностью? Это особенно верно в случае, когда человек приходит к выводу, что его проблемы неразрешимы или что единственно возможным решением является самоубийство. Каким бы сильным ни было это убеждение, оно все же остается субъективным. Никто не может знать заранее, верно ли он оценивает ситуацию и объективен ли он в своих суждениях или же буквально через час события покажут, что он был не прав — а он, быть может, и не доживет до этого часа.
Поэтому мы возьмем на себя смелость сделать обобщение: ни одно самоубийство не может быть нравственно оправдано.
Не может оно представлять собой и искупление. Ибо самоубийство не только лишает человека возможности развиваться и приобретать опыт в том числе в результате собственных страданий, но и лишает возможности искупить страдания, которые он сам причинил другим. Самоубийством никогда не расплатиться за прошлое. Вместо того чтобы покончить с прежними несчастьями или несправедливостью, суицидент просто кончает с собственным «Я».
Самоубийство в принципе не способно решить никаких проблем. Желающие покончить с жизнью похожи на шахматиста, который, столкнувшись с очень трудной шахматной задачей, просто смахивает фигуры с доски. Но ведь таким способом задачи не решить. Равно как не решить жизненных проблем разрушением этой жизни. Как, сбрасывая фигуры с доски, шахматист нарушает правила игры, так нарушает правила жизни и человек, покушающийся на самоубийство. Правилами жизненной игры не предусматривается победа любой ценой, однако эти правила требуют от нас неустанной борьбы.
О врачебной этике
Само собой разумеется, что врачи призваны смягчать страдания и предсмертные муки больных. Личные такт и чутье помогают врачам определить, когда же необходимо прибегнуть к этому, и никому в голову не приходит это осуждать. Самая очевидная проблема в том, что умерщвление лекарственным способом применялось и может применяться не только с гуманными намерениями. Более того, время от времени в определенных кругах раздаются голоса в защиту подобного способа, чтобы узаконить убийство людей, чья жизнь якобы более не представляет ценности.
Своими действиями врач должен помогать больному реализовать свое стремление жить и свое право на жизнь. Общество возложило на врача единственную обязанность — помогать всегда, когда он может; уменьшать боль там, где он сочтет нужным; лечить, насколько это в его силах, и ухаживать за неизлечимо больным. Если бы больные и их близкие не были убеждены, что врач серьезно и тщательно подходит к выполнению возложенных на него обязанностей, они никогда больше не доверились бы ему. Ведь в противном случае у больного не было бы уверенности, кем для него сейчас будет врач — помощником или палачом.
Надо полагать, что спасти человека врач обязан, даже если перед ним пациент, который покушался на самоубийство и чья жизнь теперь висит на волоске. В подобной ситуации врачу предстоит решить вопрос, не следует ли ему предоставить такого человека судьбе, которую он сам для себя выбрал, должен ли он мешать самоубийце осуществить намеченное, раз уж это намерение проявилось в действии. Однако, если бы судьба действительно готовила человеку смерть, она всегда нашла бы способ сделать так, чтобы помощь врача пришла слишком поздно. Если же этого не произошло, то врач должен осуществлять свое призвание, и никогда не брать на себя роль судьбы и решать, исходя из собственных философских убеждений, — оставлять пациенту жизнь или нет.
Признание законности эвтаназии привело бы к умалению достоинства и извращению профессионального долга врача, призванного к сохранению, а не к пресечению жизни. «Право на смерть» легко может обернуться угрозой для жизни пациентов, на лечение которых недостает денежных средств.
