Документальный фильм. Гибель империи. Византийский урок. Смотреть онлайн

Духовник Путина преподал России жесткий урок

— Юрий Викторович, на ваш взгляд, действительно урок февральской революции можно проецировать на нынешнюю нашу ситуацию, чтобы сделать выводы и не допустить развала страны?

— Я надеюсь, что ситуация сейчас не настолько катастрофическая, как в феврале 17-го. Но, конечно, уроки надо извлекать. Есть ведь самые разные настроения в обществе, но они не должны выливаться в кровавые последствия.

— У Шевкунова красной нитью в фильме проходит мысль, что было отчуждение элиты, в том числе и монархической, от народа, от интересов России и во многом из-за этого произошла революция.

— Всегда есть люди, которые опережают свое время. Какая-то мысль идет вперед, а какая-то мысль является консервативной – людей устраивает как развивается общество, их положение, спокойствие. В этом смысле можно понять обывателя, которому хочется стабильности. Их не интересуют потрясения. Но общество развивается. И нельзя сказать, что в революции было только плохое. С политической точки зрения – действительно произошло очень кровавое событие. А с точки зрения культуры… Посмотрите, какой был выплеск поэтов: Маяковский, Блок… А наш кинематограф? «Броненосец Потемкин» до сих пор лучший фильм всех времен и народов. Хотя, безусловно, в обществе возможен и какой-то договор. И то правительство, которое есть, оно должно прислушиваться к чаяниям народа. Понимать их и не сопротивляться. Не быть абсолютно наверху, как Николай Второй, которому за две недели до революции писала императрица – срочно возвращайся в Петербург, здесь бунты и пьяные матросы. А он отвечал в том смысле, что занят высокими государственными делами. Но нельзя же было при этом упускать внутренние позиции. Поэтому, на мой взгляд, правители должны слышать народ.

— Революцию не народ устроил…

— Тогда ситуация была подогрета самыми разными слоями общества. Свергали царя монархисты, призвали Милюкова, одного из самых образованных людей страны. Вот и сейчас, у меня мимо окна позавчера проходила демонстрация. И я там голодных или плохо одетых не видел. Это не демонстрации голодных. Это люди с какими-то идеями. Очевидно, что они хотят, чтобы их выслушали. Возможно это надо сделать. Пусть не верховному руководству, но есть же различные партии. Могли бы выслушивать.

— Философ Дугин недавно сказал, что сейчас практически 70% нашей элиты – абсолютно прозападные люди. Вот прямо как в фильме Шевкунова. Вы сами говорите, что у нас в народе силен консерватизм. Это разное целеполагание элиты и народа – опасно?

— Не знаю, откуда у Дугина такие цифры. Но вот слушаешь – то один чиновник, то другой, то третий – у них на Западе дети учатся и прочее. И они становятся заложниками чужой политики со своими западными капиталами. И поскольку у многих из них ключевые посты – это не есть хорошо для России. Хорошо, что президент последовательно запрещает им не только иметь счета, но даже отдыхать за границей. В этом смысле государственная безопасность должна работать. Конечно, хотелось бы большей сознательности и самих людей. Ведь очевидно, что западные страны нагло наезжают на Россию, идет борьба за ресурсы, за наши ресурсы.

— Отец Тихон – имперец?

— Да он, по-моему, этого и не скрывает. И он утверждает, что и Советская Россия – тоже была империя.

— Империя – это наш путь?

— То, что сейчас Россия может быть империей – что в этом плохого? Есть Соединенные Штаты – империя. Есть Евросоюз – империя. Китайская империя сейчас наступает на всех. И Россия с нашими прекрасными мыслителями, с нашими ресурсами – конечно, может быть империей.

— И без Украины может?

— Остался этот миф, что без Украины – не можем. Но получается-то, что вроде можем. Если украинцы просто не хотят рабами быть… Но у них же это традиционно – Западная Украина, которая была частью Австро-Венгрии, так они и были там рабами. И для них этот «безвиз» и так далее – быть рабами – привычно. У меня был личный опыт. Я был в Италии на выборе натуры. Вышел на пляж. А там итальянки и у них у всех нянечки. Во Львове есть центр, который нанимает украинок, а в Неаполе центр распределяет их по семьям. И одна из нянечек узнала, что я с Украины. Ее не смутило, что я из Донецка, с восточной Украины. Говорит: «Пойдем, я познакомлю тебя с моей сеньорой, чтобы она видела, что не все украинцы – рабы». Поэтому я надеюсь, что найдется Богдан Хмельницкий, который захочет в союзе с Россией, и пусть это будет независимая Украина, но в союзе с Россией, создать империю. Чтобы украинцы могли как имперские люди ездить в любую страну, а не рабами в Италию.

— Шевкунов угадал со временем выхода фильма? Выпустил его именно тогда, когда он нужен?

— Думаю, он почувствовал, что это своевременно. Ведь и тогда революцию особенно не готовили. Жалко, что у нас мало мыслителей, в том числе в церкви, которые бы понимали то, что происходит, исторические параллели. Этот фильм очень нужен сейчас. Другое дело, что его не очень удобно показывали. Но я очень увлекся и посмотрел все 18 серий. Побольше бы таких фильмов. Путин сказал на Послании, что он прочитал некоторые учебники и увидел, какой там ужас. А вот фильмы бы он посмотрел. А то ему показывают один в год, какой-нибудь патриотический и всё. Посмотрел бы он, что у нас снимается, какие спектакли идут с поеданием фекалий. Я уже шесть лет не снимаю – какие проекты не приношу, ни в какую. А запускают такое, что ни в какие ворота не лезет. И ведь перед февральской революцией тоже было огромное падение нравов.

— Не находите, что это как раз о том, как работает элита? Ведь это не с улицы люди?

— Я бы не согласился. Они все же слушают президента. Вот сейчас он сказал про учебники… А насчет отечественных фильмов – ведь пока речь шла только о количественных показателях. Чтобы наш зритель пошел. Но на что пошел? На подобие второсортных американских фильмов? Или на действительно на наши фильмы, настоящие, о нашей жизни. Которые рассказывали бы и о простом человеке, и об учителе, и об ученом. Хотелось бы, чтобы президент обратил внимание не только на учебники.

«Гибель империи. Византийский урок»

Дорогие посетители нашего Православного островка!

Представляем Вам замечательный документальный фильм архимандрита Тихона (Шевкунова) – «Гибель империи. Византийский урок». Все факты, изложенные в фильме, основаны на подлинных исторических событиях.

«Гибель империи. Византийский урок»

В 1453 году рухнула Византийская империя. Этот город назывался когда-то Константинополем, и еще 6 веков назад был, без всякого преувеличения, столицей одной из величайших мировых цивилизаций – Византийской империи.

Правовое государство, которое так привычно для нас сегодня, сформированное на основе Римского права, было создано именно здесь, в Византии, 1500 лет назад. Юридическая система, являющаяся базовой основой для всех типов законов в большинстве современных государств, – это колоссальное творение византийской юриспруденции эпохи императора Юстиниана.

Система школьного и высшего образования впервые в мире возникла в Византии, именно здесь в V веке появился первый университет. В Византии была создана самая стабильная в истории человечества финансовая система, просуществовавшая практически в неизменном виде более 1000 лет. Современная дипломатия с ее базовыми принципами, правилами, этикетом создавалась и оттачивалась здесь, в Византии.

Инженерное искусство и архитектура Византии не имели себе равных, да и сегодня шедевры византийских мастеров, такие как купол Святой Софии, поражают совершенством технического исполнения.

Ни одна другая империя в истории человечества не прожила столь долго как Византия. Она просуществовала 1123 года. Для сравнения: великий Рим рухнул через 800 лет после основания, Османский султанат распался через 500 лет, китайская империя Цин – через 300 лет, Российская империя просуществовала 200 лет, Британская – 150 лет, Австро-Венгерская – около 100 лет.

На территории Византийской империи в период расцвета проживала шестая часть населения земли. Империя простиралась от Гибралтара до Евфрата и Аравии. В нее входили территории современных Греции и Турции, Израиля и Египта, Болгарии, Сербии и Албании, Туниса, Алжира и Марокко, часть Италии, Испания и Португалия. В Византии было около 1000 городов – почти столько же, сколько в современной России.

Баснословные богатства, красота и изысканность столицы империи – Константинополя – буквально потрясали европейские народы, находившиеся в период расцвета Византии в состоянии глубокого варварства.

Можно себе представить, да и история говорит нам о том же, что грубые и невежественные скандинавы, германцы, франки, англосаксы, для которых основным способом существования был в те времена примитивный разбой, попадая из какого-нибудь Парижа или Лондона с населением в десятки тысяч человек в миллионный мегаполис, в город просвещенных горожан, ученых, блистательно одетой молодежи, толпящейся у императорского университета, только и мечтали об одном: захватить и ограбить, ограбить и захватить.

Кстати, когда это им впервые удалось и войска европейцев, которые называли себя крестоносцами, в 1204 году вместо того, чтобы освобождать Святую Землю, вероломно ворвались в Константинополь и захватили этот самый прекрасный город в мире, они нескончаемым потоком 50 лет вывозили сокровища Византии. Только драгоценной монеты было вывезено сотни тонн, и это притом, что годовой бюджет самых богатых стран Европы составлял тогда не более 2 тонн золота.

Венеция. Собор святого Марка. Все колонны, мрамор, драгоценное внутреннее убранство были похищены именно тогда. Кстати, вот те самые кони имперской квадриги, украденные крестоносцами из Константинополя.

Были вывезены бесценные святыни и произведения искусства, но еще больше варвары из Брюсселя, Лондона, Нюрнберга, Парижа попросту уничтожили – переплавили на монеты или выбрасывали как хлам. И по сей день музеи Европы ломятся от награбленных византийских сокровищ. Но будем учитывать, что уцелевшее – это лишь самая небольшая часть.

Именно несметными богатствами Константинополя был выкормлен монстр ростовщической банковской системы современного мира. Этот небольшой теперь город в Италии – Венеция – был Нью-Йорком XIII века. Здесь тогда вершились финансовые судьбы народов. Поначалу большая часть награбленного спешно свозилась морским путем в Венецию и Ломбардию (тогда отсюда и пошло слово «ломбард»). Как грибы после дождя стали появляться первые европейские банки. Менее пронырливые, чем тогдашние венецианцы, – немцы, голландцы и англичане подключились чуть позже; ими на хлынувшие в Европу византийские деньги и сокровища начал создаваться тот самый знаменитый капитализм с его неуемной жаждой наживы, которая, по сути, является генетическим продолжением азарта военного грабежа. В результате спекуляции константинопольскими реликвиями образовались первые крупные еврейские капиталы.

Невиданный поток свободных денег вызвал бурный рост западноевропейских городов, стал решающим толчком развития ремесел, наук, искусств. Запад варварский стал Западом «цивилизованным» лишь после того, как захватил, разграбил, разрушил и поглотил в себя Византийскую империю.

Наши предки тоже, признаться, не отличавшиеся в то время изысканным воспитанием, неоднократно поддавались варварскому соблазну поживиться за счет несметных богатств Царьграда. Но к чести их, да и к нашему счастью, жажда воинской наживы не затмила для них главное: русские поняли, в чем заключается самое великое сокровище Византии. Это было не золото, не драгоценные камни, даже не искусство и науки. Главным сокровищем Византии был Бог.

И, объехав все известные в то время страны мира, послы князя Владимира именно здесь поняли, что существует реальное общение Бога и человека, что для нас возможна живая связь с иным миром.

«Не знаем, где находились мы, на небе или на земле», – говорили наши потрясенные предки о своем присутствии на Божественной Литургии в главном храме империи, соборе Святой Софии. Они поняли, какое богатство можно получить в Византии, и на это сокровище наши великие предки создали не банки, не капитал и даже не музеи и ломбарды. Они создали Русь, Россию, духовную преемницу Византии.

Так почему же стало возможным, что это величайшее в мировой истории и необычайно жизнеспособное государство с какого-то момента стремительно стало утрачивать жизненные силы?

Самое интересное, что проблемы, с которыми столкнулась Византия в период своего упадка – внешняя агрессия, природные стихии, экономический и политический кризисы – были совсем не новые для этого более чем тысячелетнего государства с испытанным механизмом выхода из самых опасных ситуаций. Подобные испытания страна не раз успешно преодолевала. Да, было множество завистливых врагов и на востоке и на западе, были землетрясения, была чума, но не они победили Византию. Все проблемы были бы преодолены, если бы византийцы смогли победить самих себя.

Сегодня мы будем говорить именно о том внутреннем враге, который появился в духовных недрах византийского общества и сокрушил дух великого народа, сделав его беззащитной жертвой тех вызовов истории, на которые Византия уже не смогла ответить.

Видео – рубрика>>

Гаврилов встал на защиту фильма митрополита Тихона «Гибель империи. Российский урок»

Митрополит Псковский и Порховский Тихон в своем фильме «Гибель империи. Российский урок» попытался выявить исторические процессы, которые могут повториться в России. Об этом ФАН заявил глава комитета Госдумы по развитию гражданского общества Сергей Гаврилов.

«Мы с удивлением наблюдаем развернувшуюся дискуссию вокруг фильма, — сказал он. — Странно, что среди нас есть люди, называющие себя патриотами, которые допускают жесткие критические высказывания в адрес автора данного проекта, а также историков и философов, положительно оценивших фильм. В частности, религиозного публициста Михаила Тюренкова».

Депутат уверен, что каждый человек вправе оценивать и высказывать свое субъективное мнение о представленных в фильме материалах. При этом он убежден, что владыка Тихон осуществил глубокий анализ прошедших событий, чтобы выявить исторические процессы, которые могут повториться в России.

По словам Гаврилова, информация, связанная с февральскими событиями 1917 года, может заставить задуматься и даже, возможно, подвигнет проверить, изучить те факты, а также даст пищу для размышлений.

«Безапелляционное непринятие мнения автора отбрасывает анализ исторических событий назад», — отметил парламентарий.

Невские Новости / Виктор Сухоруков

Он напомнил слова спикера российского парламента Вячеслава Володина, заявившего, что в фильме представлен пример того, как «дело заканчивалось плохо», если «элита работала на другие государства». От ориентированности элиты государства зависит развитие, суверенитет, благосостояние этого государства, добавил Гаврилов.

Подводя итог, политик отметил, что исторические события и роль отдельных личностей в жизни государства можно оценивать по-разному, и каждая точка зрения имеет место быть.

«Считаю, что созданная советским государством эпоха справедливости, уважения к человеку труда, патриотизма, дружбы народов была достойным выходом из сложившегося кризиса элит. Последствия же событий 1917 и 1990-х годов перекликаются и показывают истинную цену «свободы», — сказал он.

Гаврилов уверен, что отказ от анализа исторической ситуации может грозить распадом, колонизацией, уничтожением духовно-нравственной основы России.

Ранее некоторые «догматические» монархисты подвергли резкой критике фильма владыки Тихона за недопустимую, по их мнению, позицию в отношении последнего российского императора Николая II.

LiveInternetLiveInternet

Гибель империи. Византийский урок

Автор сценария и ведущий: архимандрит Тихон

Документальный фильм «Гибель Империи. Византийский урок», который прошел в среду на телеканале «Россия», вызвал в редакции «КП» нешуточные споры. Хотя, казалось бы, с чего?! Фильм исторический, времена древние, полузабытые. И даже не ленинско-сталинские, что еще могло бы послужить поводом для дискуссий. Но в том-то и дело, что «Гибель Империи» — фильм не о прошлом. Его автор — архимандрит Тихон, по устойчивым слухам, близкий к президенту Владимиру Путину и считающийся его духовником, — говорит о настоящем и будущем… России. Как о Византии православной, бескрайней империи, которая, по версии Тихона, должна учиться на уроках рухнувшего семь веков назад великого государства. Иначе, намекает Тихон, и Россия падет от меча варваров. Тем более что закат Византии очень напоминает российскую действительность. Например…

Вхождение в ВТО «Запад всеми правдами и неправдами стал вовлекать Византию в зарождающийся тогда прообраз всеевропейской торговой организации» Вертикаль власти Политическая стабильность — одно из главных условий сильного государства. Это был завет великих императоров Византии. Но этим заветом пренебрегли. Был период, когда императоры менялись в среднем каждые четыре года. Можно ли было говорить в таких условиях о каком-то подъеме страны, реализации по-настоящему масштабных государственных проектов, требовавших многолетней работы? Конечно же, в Византии были очень сильные императоры. Таким был, например, Василий Второй, кстати, крестный отец нашего святого князя Владимира. Он принял управление империей после тяжелейшего кризиса. Страна фактически была приватизирована олигархией. Василий в первую очередь жестко выстроил вертикаль власти. Разгромил сепаратистские движения, подавил мятежных губернаторов и олигархов, собиравшихся расчленить империю… конфисковал в казну огромные наворованные суммы… Преемники Уж кто-то, а византийцы были лучшими в мире специалистами по преемникам… Желая обеспечить передачу власти достойному наследнику, императоры обычно избирали одного или двух преемников (их называли младшие императоры) и активно привлекали их к государственным делам, поручали высокие ответственные должности в правительстве и приглядывались к ним. Все это было очень разумно, но, как ни оттачивали эту систему, в конце концов стало ясно: с преемником все просто — или повезет или нет. Древний Березовский Вопрос о преемственности власти оказался для империи вопросом жизни и смерти. Будут сохранены преемственность и стабильность развития, у страны будет будущее. Нет — ее ждет крах. Но народ зачастую этого не понимал и время от времени требовал новых перемен. На подобных нововведениях играли разного рода авантюристы и беглые олигархи. Обычно они укрывались за границей и оттуда поддерживали интриги с целью свержения неугодного им императора, обеспечения властью своего ставленника и новых переделов собственности. Так, в Риме в XV веке сидел бежавший из Византии и получивший политическое убежище некий Виссарион…, который из Рима координировал всю оппозицию в Константинополе и причинил немало головной боли правительству… «Единая» и «Другая» Византия В Византии с конца XIII века образовались две партии. Одна призывала опираться в первую очередь на свои внутренние силы… развивать колоссальный потенциал своей страны… Другая партия прозападная, представители которой указывали на несомненный факт того, что Европа развивается все более успешно, стала громче заявлять, что Византия исторически себя исчерпала… И требовали коренной перестройки всех институтов государства по образцу западноевропейских стран. Кондопога по-византийски Катастрофа была в том, что народы, которые вливались в империю, не становились ромеями (так называли себя византийцы. — Ред.), а навсегда становились чужими, агрессивными, враждебными… Пришельцы относились к Византии не как к новой родине, а как к потенциальной добыче, которая рано или поздно должна перейти в их руки. И это только лишь небольшая часть «случайных» совпадений, которые архимандрит Тихон превратил в «византийские уроки» для нашей страны. Если внимательно посмотреть фильм, вы обнаружите и древнего столичного мэра (градоначальник Константинополя, который слишком «увлекся строительством многоэтажных домов»), и предостережение Алексию Второму от встречи с Папой Римским («последним и самым страшным ударом по Византии стала церковная уния с Римом»). Даже по российской военной реформе с ее контрактниками автор ударил древней историей — наемники, дескать, оказались стяжателями и предателями… Итак, византийцы поддались влиянию Запада — интеллигенция стала поклоняться европейскому искусству, чиновники отдали ключевые предприятия заморским купцам, прозападная партия растлевала избирателей… И империя рухнула. Потому что сделала столько очевидных, по мнению автора, ошибок, что не разрушаться просто не могла. А вывод у Тихона получился интересный: «Исследования по Византии были возобновлены в 43-м году по указанию Сталина… Бывший семинарист Джугашвили наконец-то понял, у кого нужно учиться истории…» МНЕНИЕ ИСТОРИКА Владимир Василик, доцент кафедры истории славянских и балканских стран Петербургского госуниверситета, специалист по Византии: «Мы должны стараться не повторять древних ошибок» — Понятно, что всякое сравнение хромает, но без таких «хромцов» нам не обойтись. Иначе придется жить в мире здесь и сейчас, без координат, без прошлого и будущего. Византию и Россию связывает многое. Общность веры, общность сознания — идея «един Бог, един царь, едина империя», предпочтение государственного индивидуальному, сравнительная слабость общественных институтов и сила государственных структур, осознание государства и внутреннего мира как непреходящих ценностей. Современные попытки реформировать Россию по западному образцу, создать так называемое гражданское общество, где права человека выше общественных обязанностей, создали проблемы, с которыми столкнулась и Византия. Например, приватизация по-византийски обогатила не только своих магнатов, но и иностранцев, которым императоры вынуждены были уступать привилегии в обмен на помощь. В итоге итальянские предприниматели задушили византийскую торговлю и ремесло. Разве не стоит опасаться и нам подобной судьбы при обилии иностранных предприятий и компаний на территории России? Справедливы наблюдения и относительно коррупции в Византии, которые временами напоминают недавнее ельцинское прошлое. Красноречивый случай: муж одной из сестер императрицы Евфросинии, супруги императора Алексея III, мегадука (адмирал императорского флота) Михаил Стрифи по кличке Толстопузый вкупе с друнгарием (вице-адмиралом) флота Стирионе открыто торговал имуществом из арсеналов военно-морского ведомства. В ход шло все — якоря, паруса, канаты, гвозди, весла. В результате к моменту прихода крестоносцев на рейде не было ни одного боеспособного корабля. Все это живо напоминает наши девяностые годы, когда российский военный флот сократился в несколько раз в результате грабительской приватизации. В итоге, когда в 1999 году встал вопрос о посылке Черноморского флота к берегам Югославии, не нашлось ни одного боеспособного корабля. Фильм, конечно, не свободен от недостатков. Но если мы не хотим разделить судьбу Византийской империи, все мы (а не только власть имущие) должны запастись трезвомыслием, прозорливостью, мужеством и жертвенностью. Именно к этому призывает данный фильм. Выйди на улицу и сравни Давно не смотрел настолько страшных и провидческих фильмов. В принципе, предсказания апокалиптического толка, предрекающие России хаос и распад, сейчас пользуются огромным спросом. Это работает наше «коллективное бессознательное», пытается нас предупредить о грядущих испытаниях. Но мы не слышим эти голоса либо рассматриваем пророчества как сказки, бодрящие кровь. С нами же такого не случится никогда, правда? Неправда. И это все уже было. Причем не с какой-то там враждебной и чужой нам империей, а с нашей духовной матерью — Византией. Я не историк-византист, мне сложно судить, где авторы покривили душой, сравнивая две империи — Российскую и Византийскую. Возможно, отдельные факты были снивелированы в угоду стройности повествования… Но невозможно притянуть за уши и сфальсифицировать сразу сотни фактов. Тем более симптомы развала огромного и богатого государства можно увидеть, не только открыв учебник истории, но и просто выйдя на улицу. Византия доминировала в своем регионе, получая основной доход от торговли и таможенных пошлин. Византию невозможно было объехать стороной, если ты желал торговать с Востоком, и это очень не нравилось ни Европе, ни самому Востоку. Напоминает положение нынешней России, не правда ли? Империю разваливали изнутри, последовательно — через «прогрессивные» реформы, подсказанные западными советниками. Пытались скрестить католичество и православие, то есть поставить под сомнение истинность своей Веры. Через невинное поначалу заселение центра Византии выходцами с окраин страна получила подданных, которые не считали ее своей родиной. И империя стала пожирать себя сама, изнутри — через торговцев и ростовщиков, бездарных и продажных правителей. Богатейший Константинополь ничего не давал провинциям, кроме своих мытарей, исправно собиравших налоги. Закончилось это вполне предсказуемо. А что делать нам? Авторы фильма не отвечают в лоб. Но намекают. На чем держалось величие Византии? Где стержень, скреплявший империю? А стержень был один — Вера. Об этом и фильм, все остальное — суета от лукавого. Дмитрий СТЕШИН

Статья ВЛАДИМИРА ВОРСОБИНА 3 февраля 2008 г. Комсомольская правда

Собственно сам фильм:

https://www.vizantia.info/docs/13.htm

Полный текст дикторского текста:

https://www.vizantia.info/docs/1.htm

Кроме того на официальном сайте можно найти много чего интересного

https://www.vizantia.info/

культурная политика

Григорий Ъ-Ревзин

Вчера по 2-му каналу телевидения был показан фильм отца Тихона (Шевкунова) «Гибель империи. Уроки Византии». Этот фильм рассматривается как идеологическое послание со стороны церкви России, переживающей смену власти.

В фильме рассказана такая история Византии. Была великая империя, которая простиралась от северо-западной Африки до Ближнего Востока и Восточной Европы. В ней впервые было создано правовое государство, университет, науки, искусства. Но рядом с ней был Запад. В угоду Западу Византия отдала иностранным предпринимателям основу государственного богатства — торговлю и таможни. В самой Византии возникли сторонники Запада, соблазнившиеся его духом порока, потребительства и индивидуализма. Они стали олигархами, подтачивавшими государство изнутри, наворовали богатства, а некоторые бежали на Запад, сидели в Риме и руководили оттуда антигосударственной деятельностью (в качестве примера приводится сидевший в Риме монах Виссарион). Был растрачен стабфонд Василия II, в государстве возникла межнациональная рознь. На стороне Запада выступила интеллигенция, также привлеченная духом индивидуализма и свобод. Рекрутский набор попытались заменить профессиональной армией — в результате свою армию потеряли, а новой не создали. С Западом даже заключили унию, в результате народ перестал верить своей власти, впал в пессимизм и получился демографический кризис. Запад же вероломно взял и захватил Константинополь в 1204 году во время Крестового похода. На награбленных богатствах возникли банкирские дома Венеции и Ломбардии и вся система капитализма. Византия никогда не смогла оправиться от этого удара. И в результате была завоевана турками.

Историю можно интерпретировать по-разному, но когда сталкиваешься с совсем неканонической интерпретацией, то сначала воспринимаешь ее как откровенное вранье. Главным враньем является то, что ислама в этой картинке нет вообще. Про турок, захвативших империю, отец Тихон говорит в том смысле, что вот они турки, что с них взять. Нам показывают курящего на траве в Стамбуле турка-студента, несколько нервничающего от того, что его почему-то снимают, и говорят, что султан Мехмед, захвативший Константинополь, был такого же возраста, и действительно понятно, что взять с турок нечего. Соответственно, никакой истории борьбы Византии с исламом нет вовсе, а есть только борьба с Западом. О том, что гигантской империя была в VI веке, а через 600 лет, когда начались истории с крестоносцами, турецкий султан сидел в Никее, в 40 км от Константинополя, не упоминается. Соответственно, оказывается, что сами контакты с Западом вызваны были не стремлением получить военную помощь (и в первом Крестовом походе ее получили — император Алексей Комнин шел вслед за крестоносцами, и возвращал себе и Никею, и другие приятные земли, где теперь расположены все турецкие курорты), но неким соблазном капитализма. Это крупное вранье концепции фильма в целом — виновными в гибели империи названы не те, кто ее убил.

Есть десятки мелких странностей. Что такое стабфонд Василия II — уму непостижимо. Михаил Пселл, византийский историк, которого несколько раз упоминает отец Тихон, постоянно сетует, что вот, при том государе казна была полна, а при этом ее растратили, но никакого стабфонда в Византии никогда не было. Реформа армии — это совсем незнамо что, потому что рекрутский набор сельского населения традиционно существовал в Византии в ранне- и средневизантийский период, когда этого населения было много, а когда в XIV веке его не осталось, то появилась профессиональная армия. Почему «золотая булла» императора Мануила, даровавшая права торговли венецианцам и генуэзцам, оказалась раздачей основ богатства государства иностранным предпринимателям, непонятно. Эта торговля не приносила больших доходов, ее и отдали иностранцам, потому что затраты в разы превышали прибыль. Правда, генуэзцы и венецианцы на этой торговле быстро обогатились — ну так в итоге последовало два диких погрома, когда их кварталы в Константинополе просто вырезали. Вот и вся история иностранного предпринимательства перед тем, как те же венецианцы и генуэзцы в отместку пограбили Константинополь в 1204 году. К событиям 1453 года, когда Константинополь пал от турок, это имеет примерно то же отношение, что существование немецкой слободы при Петре Великом к проблемам сегодняшнего вступления России в ВТО. Совсем не могу понять, кто такие византийские олигархи. Там вообще не было фигур, способных спорить с государством, всем управляла государственная бюрократия, чиновники, и когда приходила Исаврийская династия, все чиновники становились исаврийцами, а когда македонская — усиливалось влияние македонцев. Никогда не было византийской интеллигенции, увлеченной Западом, Запад они презирали, потому что те были уж очень дикие. Было действительно несколько византийцев, уехавших в Рим и очень сильно повлиявших на Рим — потому что они знали латынь, греческий, у них были книги и т. д. Но обратного влияния вообще нет. Одним из этих уехавших был монах Виссарион, но никакой оппозицией в Константинополе он из Рима не руководил. О каком духе индивидуализма и капитализма в Европе XI-XIV веков говорит отец Тихон, понять сложно. В качестве иллюстраций соблазнов Запада он приводит картины эпохи высокого Ренессанса и барокко, то есть образчики культуры, появившиеся через сто лет после падения Константинополя. С видеорядом вообще беда. Достаточно сказать, что сцены осады Константинополя он берет из иллюстраций к историческим хроникам. Там люди плывут по Босфору на лодках, а он называет их олигархами, пытающимися сбежать, и далее заявляет, что на Западе их бессовестно ограбили, приводя в качестве иллюстраций картины Иеронима Босха с мучениями грешников в аду. В фильме сказано, что весь он основан на подлинных исторических фактах, и это верно — основан, но он слишком легко срывается с этих оснований в свободный полет босховской фантазии.

Но есть светское знание об истории Византии, есть церковное, и тут разные традиции. Для церкви никогда не было сомнений в том, что Константинополь пал не от турок, а от унии с Западом, а турки просто посланы за грехи, и именно ее отец Тихон и излагает. Вряд ли его можно переубедить. Но встав на позиции православной церкви, позволительно изумиться тому, как мало в его фильме собственно христианского. О развитии православной традиции в Византии, об учителях церкви, о писателях, философах он не упоминает вовсе. Даже святые император Константин и императрица Елена, совершившие грандиозную работу по обустройству святых мест вокруг Иерусалима, вообще не упомянуты. Говоря о разграблении Константинополя в 1204 году, отец Тихон делает большой упор на золото, которое он с аппетитом считает тоннами, но не вспоминает о тысячах вывезенных христианских реликвий, мощей, как будто это кажется ему несущественным. Мы взяли от греков истинную веру, но что за вера, какой она была — об этом он молчит.

Вообще это самая слабая часть фильма — наша связь с Византией. Там по кадрам ходит какой-то арабского вида юноша то в синем, то в красном хитоне. К концу, когда Константинополь уже пал, этот араб выходит из нарисованного города вместе с мультяшными коровой, птицей и львом, а потом уже один оказывается на службе в Сретенском монастыре в Москве, настоятелем которого ныне и состоит отец Тихон. На самом деле это символы четырех евангелистов — Орел (Иоанн), Лев (Марк), Бык (Лука) и человек (Матфей), и вот этот араб — он как бы Матфей. Не знаю, с чего это отец Тихон сделал его таким арабом, прямо Хусейн какой-то, а не Матфей, но с другой стороны, он был арамеем, то есть сирийцем, ну в принципе — может быть. Но поймут ли зрители, что это так к нам пришла благодать православия в виде этого арабского студента с потерянной коровой, я не знаю.

Про отца Тихона принято говорить, что он имеет влияние на высшие государственные сферы и даже духовник Путина и, соответственно, его проповедь прямо влияет на государственные умы. Странная это точка зрения. В его фильме не хватает в первую очередь церковного, пастырского слова. Это не он имеет влияние на высшие государственные сферы, а наоборот. Они говорят, а он поддакивает. Они — стабфонд, и он, да-да, кормилец, стабфонд надо ух, надо ах, держать надо, вот и Василий II, император византийский, тоже был в этом смысле. Они ему — Березовский, а он — ехидна Березовский, и монах Виссарион в Риме сидел, и тоже гадил. Они ему — вот армия. А он — вот и в Византии тоже профессиональной армии не построили, а свою-то растеряли. Они ему — а вот иностранные предприниматели, а он им — ах, батюшка, через них и Византия пала. От себя отец Тихон излагает только малоубедительную историю про этого араба.

Вероятно, это удобно — иметь такого духовника, который только тебе поддакивает да сказки рассказывает. Но он совершенно не годится в качестве пропагандиста. Сергей Эйзенштейн, рассказывая товарищу Сталину про Ивана Грозного, тоже много приврал и существенно исказил образы Курбского, Адашева, Сильвестра в сторону сходства с малопочтенными фигурами Троцкого, Бухарина и Рыкова. Но у него-то получилась — пропаганда! Когда царь Иоанн воскликнет: «Постоим за землю русскую!» — так ведь дрожь берет. Вот это я понимаю агитация, сразу понятно, откуда растет мюнхенская речь Путина. А тут? Тут ничего духоподъемного, одни какие-то опасения. Если, дескать, соблазнимся Западом, растратим стабфонд, прослабимся под олигархов и не изведем Березовского, то сгинем, как Византия. А если нет? Тогда что? Тогда от нас араб с коровой уйдет? На месте ответственных товарищей я бы уж предпочел Михалкова, что ли. Тот хоть умеет говорить. А этот только поддакивает.

Воцерковленная империя (+ВИДЕО)

Беседа 1-я. Кто и зачем интересовался историей Византийской империи?

Вторая беседа цикла посвящена тому идеалу христианского государства, который пыталась воплотить Византия. Каким был этот идеал? Как соотносились идеал и реальность? Как воспринималось духовное и мирское – в единстве или противостоянии? Какие проблемы оказались наиболее трудными для решения и почему? Что значила для византийцев святость? Какие византийские уроки нам особенно важно усвоить? Рассказывает историк Павел Кузенков.

Византия до сих пор является предметом оживленной дискуссии, темой, открытой для обсуждения. Я считаю, что пришло время внимательно заняться изучением этой действительно выдающейся цивилизации – чтобы извлечь уроки из ее исторического наследия: продолжить то успешное, что было заложено в византийскую эпоху, и избежать по возможности проблем и слабостей, которые были продемонстрированы византийцами.

Христианский дух византизма

Так что такое византийская цивилизация, что это за феномен? Можно говорить даже шире – о феномене восточного христианства. При этом надо понимать, что речь идет о Римской христианской империи. Слово «Римская» в ее названии говорит о том, что мы имеем дело с политическим порядком, который был основан Цезарем Августом, со всем богатством римской политической, юридической, правовой, экономической культуры, которая была оформлена в классическом виде при императоре Константине в IV веке. Но самое главное для нас то, что это была христианская цивилизация. И Римская империя стала называться Византией в нашем лексиконе для того, чтобы разграничить империю языческую и империю христианскую. А самоназвание этого государства – империя Ромеев, то есть Римская империя, – не изменилось, оно таким и осталось вплоть до ее падения.

Главным в самоопределении византийцев было понятие «христиане». Что это значит? Мы впервые встречаем в истории опыт создания воцерковленного государства. Именно это выражает самый дух Византии и византизма, как было принято называть совокупность особенностей этой цивилизации в начале ХХ века в русской исторической науке. Император Константин, приняв христианство, не ограничился только личным выбором пути следования за Христом, христианство было не просто его личной верой – он предпринял достаточно дерзновенную попытку создать христианскую империю, создать государство, живущее по закону Христа, по закону Нового Завета. Нечего и говорить, насколько сложна и высока была эта задача. И мы, конечно, видим, что в конкретных исторических условиях, в условиях конкретной внешне- и внутриполитической ситуации решение этой задачи натолкнулось на огромное количество трудностей.

Государство заботится о теле народа, а Церковь берет на себя попечение о народной душе

Но самое важное для нас – что такая задача была поставлена, что государство начиная с IV века и до самого конца империи фактически сделало Церковь стержнем системы воспитания общества, а само отошло на политическую стезю, на политический, если угодно, фланг, и сформировалась та система, которая в преамбуле к 6-й новелле Юстиниана императором называется симфонией. Это особая система отношений священства и царства, при которой государство и Церковь ведут народ, общество к преуспеянию, достижению блага, но при этом государство заботится о теле народа, а Церковь берет на себя попечение о народной душе, то есть о воспитании, назидании, создании нравственного человека.

Тут правильно то, что государство и Церковь ставят перед собой одну задачу, и достижение материальных благ и благ духовных не противопоставляется друг другу, а воспринимается как неотъемлемая часть единого целого. Поскольку всякое благо подается от Господа и всякое благо принадлежит Господу, то любых благ, в том числе и материальных, невозможно достичь, отдаляясь от Бога. Вот такой «рецепт выживания» Византии, ее преуспевания, ее политических, военных, экономических побед и свершений.

И это было не просто программой: многое было сделано для ее практической реализации. Уже сам святой император Константин предпринял масштабную реформу правовой системы государства. Она была не резкой, постепенной, но, тем не менее, римское общество сильно изменилось. Оно начало меняться по своим мировоззренческим основаниям. И это сказалось на отношении к женщине, детям, семье прежде всего – с этого начал император Константин. И впоследствии это развилось по нарастающей в область общественных отношений.

Проблемы ветхого человека

Император Василий I и его сын Лев VI

Это касалось, прежде всего, идеала, в том числе и в хозяйственной деятельности, которую Римская империя унаследовала от античной экономической модели, но под влиянием новозаветных, христианских норм пыталась облагородить и привести в некую более соответствующую евангельским идеалам форму. Сделать это было далеко не просто. Экономика античного мира выстраивалась по принципу античного капитализма, который был основан на частной собственности, личном обогащении и т.д. Но новозаветный идеал, как мы знаем, совершенно другой. Апостольская община имела общую собственность, осуждалась любая попытка эгоистического, какого-то индивидуального отделения от собратий. Эта антиномия, некая проблема соотношения процветающей экономики, основанной на частной собственности, и идеала общинного владения имуществом осталась на всем протяжении истории византийской цивилизации одной из самых болезненных.

Именно в монастырях был реализован идеал христианской экономики

Но была найдена форма, в которой можно сочетать эти два идеала – ветхий и новый: это форма монашеской жизни. Именно в монастырях, которые появились сразу же после укрепления монашеской жизни, после установления христианства в качестве господствующей религии, был реализован идеал христианской экономики. Это идеал, связанный с общей собственностью и отсутствием каких бы то ни было делений на хозяев, рабов, служащих и т.д. Монастыри являлись своего рода образцами – все остальные люди тяготели к ним в той или иной степени, но в целом экономическая модель осталась прежней, и это некоторое противоречие заявленных христианских ценностей и практики обыденной жизни было одной из тех слабых сторон византийской цивилизации, которые в конечном счете привели ее к некоему упадку. И об этом мы должны знать.

Но ключевую роль в этом играло и действие, древнее, заимствованное из античных политических моделей – прежде всего это касается политической борьбы, связанной с достижением власти, богатства, с эгоизмом, эгоистической корпоративной солидарностью, – вот это часто изменяло общественный организм Византии, часто приводило к гражданским войнам. Часто бывало так, что византийцы в своих внутренних усобицах прибегали к помощи внешних сил, как это было накануне 1204 года, ставшего катастрофой для Византии. Практически империя погибла на некоторое время. Она была возрождена, но это уже было слабое подобие былого величия. И впоследствии идея внешней помощи в борьбе с собственными недугами стала одной из самых болезненных для византийского общества в целом, поскольку она была связана с необходимостью жертвовать определенными национальными интересами и национальными принципами.

В конечном счете в XV веке империя погибла – буквально через несколько лет после заключения Флорентийской унии, которая по своей форме была ничем иным, как духовной капитуляцией Византии, признанием своей неполноценности в качестве носительницы Православия. И всеми без исключения, в том числе и латинскими христианами, это воспринималось именно как форма уступки со стороны Византии за военную и экономическую помощь – прежде всего, конечно, военную помощь – западного мира против турецкой агрессии.

Кончилось все тем, что византийское общество оказалось глубоко деморализованным, расщепленным и стало легкой жертвой врага.

Эти проблемы – проблемы ветхого человека, как можно было бы их назвать, – характерны вообще для всех христианских политических сообществ. И, собственно, в том и состоит главная задача христианской Церкви, чтобы решать их. А это движение от человека ветхого к человеку новому, от эпохи Закона к эпохе Благодати всегда происходит болезненно и очень медленно. Это движение занимает столетия, тысячелетия непрерывной борьбы за совершенствование человека. Поскольку речь идет не о чем ином, как о глубокой внутренней метаморфозе самой природы падшего человека, который хотя и искуплен Спасителем во время Его нисхождения в мир, но остается при этом тяготеющим к этой своей старой, ветхой, адамовой природе. И поэтому все те искушения, которые свойственны ветхозаветному человеку, тоже действуют и на человека новозаветного. Но, в отличие от Ветхого Завета, Новый Завет дает четкий рецепт, как бороться с этими искушениями, и борьба эта лежит за пределами закона – это тоже очень важно. Император Константин это понял первым из христианских государей.

Государство святых

Нельзя с помощью государственного аппарата сделать человека совершенным. Нельзя с помощью принуждения заставить людей жить общиной, отказаться от личного, частного имущества. Нельзя с помощью полицейских и военных мер сделать человека святым. И это вскармливание, культивирование святости было главной задачей византийской цивилизационной модели.

Можно сказать, что Византия – это государство святых. Самым ярким образом это выражается в тех примерах, на которых воспитывался с самого детства ромей. Если античные люди воспитывались на примерах древних героев, политиков, каких-то успешных деятелей, оставивших имя в веках, – тех, кто называются людьми прославленными, то для человека, жившего в Византии, самым главным образцом поведения были святые. Именно жития святых составляли воспитательный ряд, на котором учились жизни поколения византийцев. Конечно, трудно было ожидать, что все люди окажутся способными на такие подвиги, как святые, но, тем не менее, именно святые задавали ту нравственную планку, а главное – те мировоззренческие устои, поведенческие модели, на которые человек ориентировался в дальнейшей жизни. Он мог их нарушать, мог не соответствовать им, но он их понимал, и это очень важно.

Византийцы понимали: святость – это их идеал и норма

Когда мы говорим о Византии как о государстве святых, мы не говорим, что все византийцы были святыми. Но все они понимали, что святость – это их идеал и норма. Это тоже очень важный момент, отличающий византийскую цивилизацию от западной, где тоже было много святых, но святые воспринимались как сверхъестественное состояние для человека – более естественным было признано состояние такого «нормального человека», который не святой, но и не преступник, состояние аристотелевской «золотой середины».

Византийская православная восточная христианская традиция шла по пути, более близкому новозаветной идее: все должны спастись – а для того, чтобы спастись, нужно быть святым. И не случайно первые христианские общины так и называли друг друга – общины святых, и никто не воспринимал это как некое сверхъестественное состояние. Эта святость, это желание быть близко с Богом пронизывало всю жизнь византийского общества.

Воцерковление государства следует отличать от слияния государства с Церковью – это очень важный момент. Византийская традиция со времен императоров Константина и Юстиниана и сама Церковь очень жестко следили, чтобы государство не подавляло Церковь, не поглощало ее, не делало ее своим институтом. Церковь должна была остаться не от мира сего – это очень важный момент. Если Церковь станет частью мира, станет общественной организацией, она потеряет возможность излечивать падшее человечество, потеряет возможность врачевать его недуги, потому что сама станет болеть ими. В этом отличие Церкви от правоохранительной системы, от системы законов, от так называемой морали, которая, будучи частью общественного мировоззрения – некоей системой ценностей, оказывается неспособной сама исцелить себя от ошибок.

Но очень важно, что идея стремления в Царство Небесное, восприятие своего здешнего существования именно как этапа к вхождению уже в будущую жизнь проявлялись и в том, что византийцы жили в большой степени почти как в монашестве. Важным элементом повседневности стала молитва. Молитва сопровождала человека с утра до вечера. Причем не только человека церковного, но любого человека. Прежде всего это относилось к людям высокопоставленным. До нас дошел интересный во многих отношениях трактат «Стратегикон», написанный высокопоставленным военачальником XI века. «Стратегикон» представляет собой пособие по военному делу: в нем речь идет об управлении войсками и проч. Но важнейшую часть «Стратегикона» занимают нравственные поучения. Почему? – Потому что в мировоззрении византийца никакие военные победы были невозможны без морального ощущения правды, без морального здравия, христианского благочестия.

Благочестие было условием для достижения любых благ. И любовь к Богу, стремление угодить Ему, узнать Его Промысл приводили к тому, что люди много времени проводили в чтении Священного Писания, в размышлении над словами Христа, в изучении святоотеческих творений. И даже в этом «Стратегиконе» военачальник пишет: «Когда у тебя есть свободное время, читай исторические сочинения и церковные книги», то есть Священное Писание и труды святых отцов. «И не думай, – пишет он, – что военному от этого нет никакой пользы. Пользу получишь огромную». Потому что именно там, в священных текстах, человек черпал главные модели поведения, которые ориентировали его в жизненных ситуациях. Это был не только исторический опыт, что тоже важно, но и опыт духовный.

Поэтому постоянным было общение императоров, военачальников, высокопоставленных деятелей со священнослужителями, монахами, людьми, которые удалялись в пустыни, в горы и воспринимались всеми именно как те, на молитвах которых держится империя. Это ощущение почти ветхозаветное, но оно еще было одухотворено, оживлено опытом практической святости, потому что в Византии были не только древние святые, но и каждый век давал сонм своих подвижников, прославлявшихся какими-то подвигами, чудотворениями.

Точно так же строилась система образования. Образование строилось не по методу насыщения знаниями, но прежде всего как форма духовного просвещения: человек должен был научиться правильно вести себя, правильно определять добро и зло. И потому Православие давало главную основу системы образования, что не исключало использования и античной традиции, называвшейся внешней мудростью, внешней философией, составлявшей базу для мирских наук.

Цивилизационное ноу-хау

Павел Кузенков. Фото: Православие.Ru

Для Византии органичен синтез мирского и духовного

Вообще для Византии очень органичен синтез мирского и духовного, и это, я думаю, можно назвать одним из главных отличительных параметров византийской цивилизации. Никогда не было болезненного педалирования теократической, религиозной доминанты, это была действительно гармония, стремление к гармоничному сочетанию духовного и светского, и самое главное – четкое понимание того, что мирские успехи являются частью успехов духовных. Очень хорошо это выражено в преамбуле к 6-й новелле Юстиниана, где сказано, что «если Церковь будет свята, а Царство справедливо, то это даст все, какие ни есть, блага роду человеческому». И произведет вот эту самую симфонию, которая есть не что иное, как полная аналогия музыкальной симфонии, когда государство и Церковь ведут свои музыкальные партии, но не фальшивят, и все это порождает удивительную гармонию.

Вот это очень важно: способ достичь успеха фактически один – угодить Господу, знать Его Промысл, соответствовать высокому званию человека и ни на секунду, ни на минуту не оставлять трудов по борьбе со своими грехами, с искушениями, все время стремиться к духовному совершенствованию. Это тоже высокий, можно сказать – недостижимый идеал, но здесь очень важна сама постановка этой задачи. Мы не говорим о том, насколько успешно или не успешно она решалась, но то, что задача эта была поставлена на официальном мировоззренческом уровне, – главный источник всех позитивных, успешных достижений Византии, и нам важно это назвать, наверное, ее главным цивилизационным ноу-хау.

Византия – одна из самых долго живущих цивилизаций, если не единственная со времен распространения христианства по Римской империи, когда, собственно, и возникает этот феномен византийской цивилизации: IV–XV века – более тысячи лет. И Византия не только просуществовала этот период как фактически не менявшаяся цивилизационная модель, как единое государство с цивилизационным континуитетом, но она распространила эту модель на огромные пространства Евразии, и западноевропейские государства – современная Западная Европа, и Восточная Европа, включая Россию, могут быть по праву названы наследниками великой византийской традиции. Я не оговорился: Запад тоже унаследовал византийскую традицию, потому что Западная империя тоже была владением Константина Великого. Более того – он на Восток-то приехал с Запада. И торжество христианства началось именно с западной половины Римской империи. Но восточное христианство, восточная половина империи создавали основу, прежде всего культурную, потому что греческий язык был языком культуры Римской империи, и неслучайно именно на греческом языке сохранились до наших дней Евангелия, Ветхий Завет. Здесь важно, что единство западного и восточного христианского мира, сохранявшееся вплоть до раннего Средневековья, было основано на одном мировоззренческом цивилизационном фундаменте – фундаменте воцерковленной империи, воцерковленного государства.

Споры вокруг Византии

Наталия Нарочницкая,

доктор исторических наук,

руководитель Парижского Института демократии и сотрудничества

Фильм архимандрита Тихона «Гибель империи. Византийский урок» очень важен сегодня прежде всего тем, что он приподнимает современного человека над его сиюминутными целями, показывая, куда течет река вселенской истории.

Но воспринять это непросто. Современный человек склонен видеть только отведенный ему крошечный изгиб берега и полагать, что это и есть магистральное направление. А когда ему пытаются показать в панораме весь путь и его смысл, указать на истоки и открыть перспективу, он затыкает уши, закрывает глаза. Его это раздражает, потому что обременяет ответственностью за то, как влияет его жизнь на направление общечеловеческой истории. И далеко не каждому такая ответственность по плечу. Она обременяет.

Этим во многом и объясняется та волна критики, которая прошла после выхода фильма. Слишком уж несовместим его смысл со стереотипами, с ориентацией человека на автономность личности от всех религиозных, нравственных, национальных и семейных устоев. Атомизация — черта современного сознания, которому свойственно отгораживаться от великих вопросов, замыкаться на потребительстве во всех сферах.

Но из всех земных существ только человек имеет историю, один он в своих поступках руководим не только сиюминутными обстоятельствами, но и пониманием той роли, которую он призван выполнить в истории. Только человек имеет и летопись, и предания наряду с собственными понятиями о своих исторических задачах и своих исторических обязанностях. Мы обязаны извлекать уроки из нашего исторического опыта, если хотим иметь будущее.

Именно поэтому так необходим этот фильм. И именно этим он так раздражает критиков, чьи придирки к деталям и упреки в схематизме столь малосущественны! Конечно, определенный схематизм неизбежен в таком жанре. Иначе нужно было бы сопровождать каждый тезис томами документов. При известной плакатности фильм отличают глубокие и лаконичные формулировки. И он правдив.

Другое дело, что оценить правдивость и точность фильма — задача для многих сегодня непосильная. В голове у современного человека нет достаточных знаний, и потому многое из подлинной истории кажется невероятным, притянутым, искаженным. Так, некоторые термины в фильме, над которыми посмеиваются критики, по их мнению, искусственно опрокинуты из сегодняшнего дня в прошлое, но они-то как раз и пришли к нам из глубокой древности. К примеру, «олигархия» — власть группы, сопровождаемая всегда охлократией — властью толпы, управляемой через обработку сознания, — термин, введенный в оборот еще Аристотелем и Полибием как извращение демократии.

Из сознания человека изъято вселенское значение Византийского наследия. И потому современнику кажется неправдоподобным, что полтора тысячелетия Византия была культурной метрополией мира, а Запад — его задворками, где царили грубость нравов, грязь, вонь и нечистоты плыли прямо по улицам. Но это было действительно так.

И столь же достоверен фильм в той части, когда речь идет об источниках резкого обогащения Запада в результате ограбления Византии. До сих пор недооценивается масштаб вывезенных из Византии и затем из Южной Америки в период Конкисты богатств, сопоставимых с трудами поколений. Это для многих неудобная правда.

Еще более раздражающе действует на критиков фильм, когда он рассказывает о роли Запада в крушении Византийской империи. И во время грозы над Византией — христианской сестрой, и сегодня по отношению к сербам, разве не одно и то же повторяется: хотите покровительства, идите в подчинение.

Россия должна знать, что Византия — наша праматерь. А потому правда о величии и причинах упадка должна быть нам дана во всем объеме не только ради любопытства. Ведь даже признанный знаток всемирной истории А. Тойнби прямо признавал, что Россия чужда Западу не из-за мнимых экспансионистских устремлений. «Русские навлекли на себя враждебное отношение Запада из-за своей упрямой приверженности чуждой цивилизации, и вплоть до самой большевистской революции 1917 года этой русской «варварской о, — признает Тойнби, который и опровергает «бытующее на Западе понятие, что Россия — агрессор».

Трудно избавиться от впечатления, что критика фильма на самом деле прикрывает страх перед дискуссией о месте России в мире. Но разве сверка с историческим компасом не назрела? Оппоненты боятся дискурса в широких историко-философских категориях. Но без этого не нащупать исторический проект, связующий прошлое, настоящее и будущее, связующий Россию и мир, не найти согласия по таким животрепещущим вопросам, как: «Кто мы?», «Европа ли мы?», «Что такое Европа — вчера, сегодня, завтра?», «Нужна ли нам модернизация, хотим ли продолжить себя в ней?», «Что есть демократия и что есть сегодняшний либерализм?».

Фильм побуждает задуматься о России и о мире. Вовсе не надо ненавидеть Запад. Надо быть способными рассматривать Европу как целостность двух опытов и саму Россию — как ценность, без которой мир неполон, а наше положение среди центров силы и цивилизаций, социально-экономические задачи, духовно-нравственное состояние, национальную культуру видеть в едином контексте продолжения русской цивилизации в современном модернизационном проекте.

И уж совсем не пристало отворачиваться от очевидных фактов, исторических аналогий, называть их передергиваниями и спекуляциями. Надо разрушать мифы и стереотипы, созданные в отношении одних стран, как абсолютно неприкасаемых с точки зрения критики, и, наоборот, превращающие другие страны в изгоев. И архимандрит Тихон в своем фильме разрушает застарелые стереотипы, говорит честно о важном и остром, помогает понять многое о нас самих.

Несостоятельны и намеки на заигрывания автора с властью. Никакой льстивости к властям в фильме нет. Напротив, там содержатся весьма смелые, даже дерзкие размышления о том, что если элита разложилась и утратила гражданское чувство, то не помогут ни удачные преемники, ни какие-либо другие меры. И прямо сказано об опасности даже для успешного и созидательного правления так и остаться отдельным ответственным правлением.

Показательно, как заинтересованно принят в обществе этот фильм. Его обсуждают даже в трамваях. Не надо оглуплять наш народ. Он принимает и понимает самые серьезные вызовы, способен почувствовать глубину действительно насущных проблем. Несмотря на то, что его усиленно кормят «Аншлагом» и бесконечными сериалами.

против

Петр Вайль,

писатель

Главный тезис автора фильма, архимандрита Тихона (Шевкунова): хотя Константинополь взяли в 1453 году турки-османы, на деле погубил Византийскую империю Запад, который веками завидовал Византии и «мечтал об одном — захватить и ограбить».

Процветающая империя подтачивалась западными соблазнами индивидуализма и потребительства.

В фильме важен лишь текст. Видеоряд сделан неаккуратно и невпопад (показ картин, созданных уже после Византии, — Босх, Карпаччо и др.). Текст же излагается грамотным свободным языком — пожалуй, даже слишком свободным. Параллели между Византией и нынешней Россией проводятся так настойчиво, что возникает незапланированный комический эффект: «Страна фактически была приватизирована олигархией».

Василий II в первую очередь жестко выстроил вертикаль власти. Разгромил сепаратистские движения на окраинах, подавил мятежных губернаторов и олигархов». Но позже, несмотря на то, что Василий II «оставил своему преемнику стабилизационный фонд», все пошло не так. «Необычайно жизнеспособное государство стало утрачивать жизненные силы», «Народ перестал хотеть жить».

Так оно жизнеспособное или нет? Что случилось? «Государство выпустило из своих рук рычаги управления торговлей и промышленностью». Но почему? Никаких объяснений, кроме того, что «Запад завистливо и алчно взирал».

Это не промашки, это принцип. С историей можно обращаться вольно. Например, в мелочах. «Орган тоже (как и всё? — П.В.) был изобретен в Византии. В IX веке его завезли в Западную Европу, и с тех пор он здесь прижился». Но Римский Папа Виталиан своим указом ввел орган в богослужение в середине VII века. Так он и прижился.

То же, и по-крупному. «Правовое государство», — говорит ведущий, поминая римское право, кодифицированное императором Юстинианом (VI век). Но Юстиниан это право переписал, приладив к авторитарной власти, срастив Церковь и государство. Точнее — подчинив Церковь государству: это потом назвали «цезаропапизмом», который был в России в Синодальный период 1700-1917 годов и продолжается сейчас.

Авторитарное государство правовым не бывает и быть не может, поскольку не признает на практике разделения власти на три ветви — законодательную, исполнительную и судебную. Тем более не признавая «четвертой власти» — свободной прессы.

«Главным сокровищем Византии был Бог», — говорит ведущий, впадая в кощунство, немыслимое в устах духовного лица. Не Церковь, не религия, не вера, а именно — Бог. У Византии была монополия на Бога — своего, не как у всех?

«Запад», — все время называет ведущий. Какой такой обобщенный «Запад»? Что, Англия была похожа на Испанию? Да еще на протяжении веков. Италия XII века не опознала бы себя в Италии XIV. Кстати, в 1337-1453 гг. шла Столетняя война, куда больше занимая этот самый Запад, чем Византия. Именно в год падения Константинополя она закончилась капитуляцией англичан в Бордо. Тут не до Византии.

В V, VI, VII веках на Константинополь нападали гунны, остготы, авары, славяне, персы, арабы. Кто из них «Запад»? Вождь болгар Крум в 811 году пил из черепа убитого им императора Никифора.

Что за карта возникает на экране — от Гибралтарского пролива до Кавказа? Всегда, что ли, Византия была такой большой? Да нет, уже в VII веке восточные провинции захватили арабы, Армению потеряли в 636-м, Кипр — в 643-м, Родос -в 655-м, Карфаген- в 698-м. Византии осталось очень немного.

Имперская форма не подкреплялась имперским содержанием (военной силой, развитой экономикой, территорией). По букве было римское право, по сути — зависимое от верховной власти правосудие. «Единственно верное христианство», но Церковь в полном подчинении двора. Вот подлинные причины распада Византии. Нежелание меняться. Неподвижность.

Рассказывая о том, что российскую византологию спас Сталин, ведущий говорит: «Бывший семинарист Джугашвили понял, у кого надо учиться истории». Ориентир — недвусмысленный. И — бессмысленный. Ленинско-сталинская империя просуществовала исторически смешное количество лет — 74 года. Но развалилась по той же причине, что и византийская: из-за нежелания и неумения меняться.

Да, Византия была носителем цивилизации в то время, когда Европа пребывала в культурной мгле. Но лишь в первую половину своего срока. За последние столетия существования Византийской империи в Европе возникли «Песнь о Роланде» и Марко Поло, Франциск Ассизский и Вестминстерское аббатство, трубадуры и Нотр-Дам, Данте и Джотто, Ганзейский союз и Чосер, Гус и Брунеллески, Жанна д Арк и Гутенберг. Речь — о колоссальной подвижности и многообразии.

«Финансовая система не менялась тысячу лет», — с гордостью произносит ведущий. Да горечь это, а не гордость. Европа на стыке Средневековья и Возрождения изобрела банки, векселя, страхование, статистику, бухгалтерию. В Генуе XIII века можно было застраховать жену от неудачных родов! А тут… «не менялась тысячу лет».

Византия лелеяла сохранность формы. 153 главы (!) в «Книге церемоний византийского двора»: регламентировано все — вплоть до длины волос императора. Страной правили не министры, а чиновники — евнухи: кастрация исключала возможность наследственной власти.

Аверинцев пишет о византийской «отрешенности от содержательной связи с историческим временем». Не в историческом ли равнодушии к категории содержательности, в неспособности соответствовать вызовам времени, то есть в византийском происхождении, истоки той легкости, с которой пала другая христианская империя в 1917 году?

Под этим углом ясно, что фильм архимандрита Тихона, с его упором на пагубность перемен, восхвалением застылости и изоляционизма «своего пути», по сути разоблачительный по отношению к Византии и (учитывая настойчивое подчеркивание параллелей) антироссийский. Что ж это за народ, общество, страна, которые так легко берутся «на испуг», на происки заграничных интриганов, на дешевку «красивой жизни»? Такая империя точно ничего хорошего не заслуживает.

А тут еще фильм прерывается рекламой скандинавского пива и французской косметики — никак быть беде?