2 апреля вышел новый выпуск ютуб-шоу «Больше всех надо», посвященный проблеме суицида. Его герои — психиатр Елена Вроно и старший научный сотрудник имени Сербского, психолог Ксения Сыроквашина. Вместе с ведущими шоу они разбирались, насколько тяжелая в этом отношения ситуация в России и что можно сделать, чтобы в стране сократилось количество самоубийств.
«Такие дела» публикуют не
большую памятку о том, что может сделать каждый человек
для того, чтобы таких трагедий стало меньше.
Шифровки с того света
Мейзи Казен-Стрик. Фото с сайта dailymail.co.uk
В начале августа покончила с собой 16-летняя английская девочка Мейзи Казен-Стрик. Мать – учительница – даже не замечала, что дочь находится в глубокой депрессии. Не замечала она и второго смысла картонных табличек, которые висели в комнате дочери, как и их самих. Мало ли что можно найти в комнате у подростка! Между тем, записки эти были непростые, зашифрованные: «Все хорошо!» — выводила Мейзи затейливые буквы. А если перевернуть табличку, получалось «Помогите мне!» Сейчас это легко прочитать, но уже слишком поздно.
Просьбы о помощи Напишите свою историю Помогите! Мне кажется что я схожу с ума! Я не могу справиться с этой болью. Как пережить самоубийство любимого человека? И только я в этом виновата. Я знаю… Только я. Помогите мне! Сейчас я хочу только одного — знать, что он не страдает. Больше ничего в этой жизни мне не нужно. Я очень сильно люблю его. Часами смотрю на его фотографии. И ощущаю себя убийцей! Я убила любимого человека. И знаете, мне плевать на мою жизнь, на этот грех. Только о нём все мысли… Не нахожу себе места… Везде мне пусто. Жизнь больше не имеет смысла. Зачем я живу??? Больше ничего хорошего не будет… Так хорошо больше не будет! Да и не хочу я другого!! Хочу умереть… Если он смог, смогу и я? И кто знает, быть может мы будем вместе? Всё равно где, хоть в аду! Дишь бы с ним!
Лика , возраст: 22 / 16.11.2008
Отклики:
Лика, это не правда, ты не виновата, он сам принял это решение. Сейчас в тебе говорит отчаяние, оно пройдет, потерпи. Вы и так вместе, он живет в твоем сердце, воспоминаниях. Не делай глупостей, ты сильная. А если приходят дурные мысли, перекрестись и попроси у Богородицы помощи.
Оля , возраст: 25 / 16.11.2008
Эх, Лика… ты и вправду сходишь с ума! Особенно, когда говоришь, что причина смерти твоего любимого — в тебе. ТЫ ОЧЕНЬ МНОГО НА СЕБЯ БЕРЁШЬ. Ты придаёшь себе слишком много важности и значения в этом мире, о котором ты так мало ещё знаешь! Твой парень для себя уже всё решил. А ты? Один труп уже есть. Ты хочешь пополнить этот дьявольский счёт?
Саша , возраст: 48 / 16.11.2008
Да ты действительно сходишь с ума всё равно вместе уже не быть.каждый человек сам принимает решение в своей жизни и никто в этих решениях не виноват только тот кто его принял, а чувсво вины не развивай отгоняй
Странница , возраст: 26 лет / 16.11.2008
Лика, милая! Почему Вы уверены в том,что как Вы пишите:»И только я в этом виновата. Я знаю… Только я. » ? Лика,милая! Вам теперь жить за двоих! За двоих делать добро,творить милость! И за себя и за любимого! Если Вы действительно хотите помочь его душе,то молитесь за него,помогайте людям. Это не простое дело,поэтому лучше посоветуйтесь с опытным священником по этому поводу. Милая Лика!!! Держитесь! И не поддавайтесь влиянию необоснованных мыслей! Сходите в церковь,попросите помощи Божьей и она придёт!Уповайте на милосердие Божие которое безгранично! Просите Бога о милости!!! «Просите, и дано будет Вам, ищите, и найдете, стучите, и отворят Вам, ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят.» (Евангелие от Матфея.7:7-8) И знайте,что Богу все возможно! Так как Сам Господь Наш Иисус Христос учил: «Всё, чего ни будете просить в молитве, верьте, что получите, — и будет вам.»(Евангелие от Марка 11:24) ,главное верьте,верой искренней,живой( а как сказано в Священном Писании: «Вера без дел мертва»), и если чувствуете,что слабы в вере,просите у Бога,чтобы укрепил Вас в ней! Держитесь,милая Лика!И напишите нам пожалуйста!!!
Владислав К. , возраст: 19 / 17.11.2008
Дорогая моя Лика, простите меня, но Вы несете настоящий вздор. У каждого человека СВОЯ жизнь, СВОИ отношения с Богом и СВОЯ ответственность за себя. Ваш возлюбленный совершил страшное дело, но совершил он его САМ. Я Вам скажу сейчас страшную вещь, но Вы уж попробуйте ее осознать, а меня простить. Ваш возлюбленный Вас не любил. Доказательство? Оно перед Вами. Он не подумал о том, как тяжело и страшно будет Вам после его смерти, а если подумал — тем хуже, ведь это его не остановило. Любящий человек перетерпел бы все, но не стал бы наносить такую страшную рану любимому существу. Он же любил и жалел только себя, вот и не захотел терпеть выпавших на его долю испытаний. В основе всех самоубийств лежит либо тяжелая душевная болезнь, либо страшный эгоизм и гордыня. И в том и в другом случае Вашей вины здесь нет. Ваше чувство вины имеет простое объяснение. Его переживают все нормальные люди, когда уходит близкий человек. Даже если это 90-летняя старушка, прожившая полную жизнь, окруженная любовью детей, внуков и правнуков, и тихо умершая во сне. И это нормально, потому что какая-то вина у родных, конечно, всегда есть, и вот время после смерти дается им, чтобы попросить у покойного прощенья, молиться за него, поминать его в Церкви. Потом это чувство вины проходит и остается одна любовь и тихие воспоминания. Ваше чувство вины преувеличено шоком, ужасом перед тем, как страшно ушел Ваш любимый. Но ушел он САМ и ушел преступным образом — швырнул Богу в лицо драгоценнейший дар жизни. И не подумал о том, каково будет Вам и всем его близким. Это был его выбор, его решение, его поступок. Человеку дан великий дар свободы, дан выбор, но и ответственность за этот выбор. Он выбрал САМ. Вам нужно полностью обратиться к Богу и просить у Него помощи пережить случившееся. И молиться за несчастного самоубийцу. Церковь за таких не молится, но разрешает частные молитвы. Вот и молитесь. Это почти единственное, что Вы сейчас можете для него сделать. Второе — это милостыня за него. Помогайте бедным, помогайте сиротам, помогайте больным и страдающим от его имени. Пусть Ваша скорбь будет деятельной, приносящей плоды — и очень возможно, приносящей какое-то облегчение несчастному самоубийце. А если Вы будете и дальше сходить с ума и делать глупости — Вы этим только усугубите его и без того великий грех. Вы же не хотите, чтобы Бог ему сказал: «Посмотри, что ты сделал с бедной девушкой! Что же ты о ней не подумал?» Возьмите себя в руки, дорогая, и живите СВОЮ жизнь. Она у Вас одна, и Вам за нее ответ держать. И очень, очень Вас прошу — идите в Церковь, идите к Богу, просите помощи у Божьей Матери!
Серафима , возраст: 68 / 17.11.2008
Здравствуй, Лика! Не хочу тебя огорчать, но если твой любимый совершил суицид, то, скорее всего он сейчас страдает. Но ты же можешь за него помолиться, пусть и не в храме, а дома, попросить Господа помиловать твоего любимого. А если чувство вины давит на твою душу, то лучше пойти в храм на исповедь и обо всём рассказать священнику. Ты ещё будешь счастлива, если тебе не нужен другой мужчина, кроме того который был твоим любимым, ты можешь никогда не выходить замуж, взять ребёнка из детского дома на воспитание и заботиться о нём как о родном. Или в монастырь уйти и всю свою жизнь посвятить молитве. А убивать себя не нужно, подумай, если ты сейчас умрешь, кто же будет хранить память о твоём любимом и молиться о его возможном помиловании. Я верю, что ты справишься со своей скорбью и обретёшь новые радости. Спаси тебя Господи!
БышаА , возраст: 19 / 17.11.2008
Привет, тёзка! Несладко тебе сейчас, однако.(( Так будет невсегда. Ты сейчас кроме боли и пустоты ничего не видишь, не чувствуешь. Да ещё винишь себя за что-то. За какие-то слова, которые ему сказала, а теперь вспоминаешь, какие-то поступки. Не надо. Все мы в чём-то перед друг другом виноваты — и мы перед ушедшими, и они перед нами. «Если он смог, смогу и я?» Неправильные слова, очень неправильные. Скажи себе по другому: «Он НЕ СМОГ жить, а я СМОГУ. Даже после него.» А насчёт того, где ты окажешься и с ним ли — как ты сможешь точно знать, что не промахнёшься в своих расчётах? Тебе 22. И время лечит — это правда. И в жизни твоей опять появится и смысл, и радость, и много другого хорошего. Пока твоя задача — перетерпеть.
Лика , возраст: 34 / 17.11.2008
Лика, Владислав, Оля, Саша и Странница правы: с чего ты взяла, что в случившемся виновата ты?! Никогда — за исключением случаев издевательских, намеренных, — другие не виноваты в смерти человека. Пойми, ведь помимо жизни с тобой, у него была своя, и он всегда был и остался самостоятельным, автономным человеком. И решение, как распорядиться жизнью, в итоге всегда — личная воля каждого отдельного человека, его отношения с Богом, устройство психики. Не ищи виноватых, не терзай себя — живи! Это естественно — скорбеть. Своей жизнью ты ему помогаешь! Делая добро другим, относясь к ним милосердно, стремясь вырасти духовно, храня добрую память о нём — ты облегчаешь его участь. Ад только на картинках — живописное пустынное место с красиво горящим пламенем. И своей опрометчивостью ты можешь только удвоить вашу боль и отрезать пути к спасению. Не забывай, у нас впереди Вечность, а здесь — не так уж, на самом деле, много времени. И надо привыкнуть жить и выкладываться по-настоящему здесь. Помоги себе и ему — живи!
Наталья , возраст: 19 / 17.11.2008
Лика! Я не знаю причины, по которой ваш любимый ушел из жизни. Но почему-то мне кажется, что, Вы, здесь не причем. Я прошу Вас, не совершайте поступков, которых нельзя исправить. Я могу соврать, сказав, что скоро Вам станет легче и время все лечит. Несколько лет назад я оказалась в похожей ситуации. Мой близки друг покончил с собой, когда один человек лишил его мечты. Прошло два года, но боль так и не угасла. В первое время мне было очень плохо. Хотелось сначала отомстить, а потом покончить с собой. Я едва удержалась на краю пропасти. Оглянись вокруг, наверняка в твоей жизни люди, которым ты небезразлична. Может тебе покажется странным совет, но подумай о том, как твой уход отразится на них. Лика, прошу тебя, пойми, что каждый человек сам решает когда и как ему умереть. Решение уйти из жизни твой молодой человек принял самостоятельно и ты не можешь нести за это ответственность. Я не знаю, поможет ли мое письмо тебе или нет. Но надеюсь ты поймешь, что в этом мире есть люди которым ты не безразлична. Если захочешь поговорить пиши на ———————————— Правило №3 нашего сайта ( https://www.pobedish.ru/main/rules ) не позволяет оставлять личные контакты в откликах, если хотите общаться, пожалуйста, регистрируйтесь, добро пожаловать на наш форум и общайтесь на здоровье. С уважением, модератор.
JJ , возраст: 22 / 18.11.2008
А правда, Лика, приходите на форум. Это так просто — кнопка ФОРУМ вверху справа. И Вы не будете одна!
Агния Львовна , возраст: 68 / 19.11.2008
Лика. Я тебя прекрастно понимаю. У меня у самой год назад муж покончил жизнь самоубийством. Весь этот год не было и дня, чтобы я не думала о нем, я уже перестала замечать когда начинаю плакать. Но как бы сильно плохо мне без него небыло, я никогда не наложу на себя руки. Держись. На самом деле — время лечит.
Мур-мяууу , возраст: 25 / 16.02.2009
Предыдущая просьба Следующая просьба Вернуться в начало раздела
| Версия для печати |
Признаки реальной угрозы
Записка Мейзи. «Помогите мне!»Фото с сайта dailymail.co.uk
Люди, собирающиеся совершить самоубийство, часто посылают знаки перед тем, как перейти к делу. Уметь их распознавать – самое важное и первое, если вы хотите спасти чью-то жизнь. Эти знаки могут быть громкими и отчетливыми или скрытыми, еле слышными.
Знаки, заметив которые, близкие должны встревожиться: — Поглощенность темой смерти и умирания. Сочинение стихов и рассказов на эту тему, рисование соответствующих картинок; — Неожиданные перемены поведения и характера; — Недавняя утрата близкого (разрыв с любимым) или угроза подобной утраты; — Ничем не обусловленная подготовка к смерти (например, составление завещания, раздача ценных вещей); — Неудавшаяся попытка суицида; — Не присущая прежде импульсивность, тяга к риску; — Потеря интереса к собственной внешности; — Рост употребления наркотиков или алкоголя; — Мрачный и безнадежный взгляд на будущее. Согласно последним научным исследованием, — это один из самых опасных признаков грядущего суицида. — Разговоры о том, чтобы убить себя или повредить себе; — Фразы типа «лучше бы мне не родиться», «лучше бы мне умереть»… — Поиск предметов, которые могут использоваться для лишения себя жизни (ножи, таблетки); — Разговоры о невыносимости бытия, потеря интереса к ежедневным будничным делам; — Смена режима сна и питания;- Ощущения себя в ловушке («Выхода нет») — Ненависть к себе, склонность к самообвинению, ощущение, что он лишь мешает остальным своим присутствием на этом свете; — Неожиданные звонки или визиты родственникам и друзьям; — Отстранение от друзей и семьи, желание быть в одиночестве; — Неожиданное чувство спокойствия, пришедшее на смену депрессии и раздражительности.
Как уберечь человека от суицида? — Советы психолога
Нередко горевание может быть отягощено обстоятельствами смерти усопшего, из-за которых процесс психологического восстановления близких может затянуться. К одним из таких отягощающих факторов становится уход из жизни близкого человека по своей воле, т.е. суицид. На форуме мы оказываем помощь людям, пережившим такую утрату. Но закономерно возникает вопрос: как можно предотвратить суицидальное действие? Что мы можем сказать человеку, который на пути принятия этого страшного решения? Во-первых, важно помнить: близкие и родственники вполне способны оказать «первую помощь» и им не стоит бездействовать.
Когда надо бить тревогу?
Очень важно доверять своей интуиции. Если вы чувствуете суицидальные наклонности в близком человеке, то не стоит в себе эту тревогу глушить, не стоит игнорировать предупреждающие знаки – «ключи».
На серьезную опасность суицида, может указать следующее:
— непосредственные заявления:»Я подумываю о самоубийстве» или «Было бы лучше умереть» или «Я не хочу больше жить».
— в речи появляются косвенные высказывания, например, «Вам не придется больше обо мне беспокоиться» или «Мне все надоело» или «Они пожалеют, когда я уйду», другими словами намек на смерть или шутки по этому поводу.
— многозначительное прощание с другими людьми.
— человек испытывает чувство вины, ощущение бесполезности и как результат, страдает низкой самооценкой.
— заявления о конкретном плане самоубийства, продуманном в деталях и у него/нее есть всё, что нужно для реализации этого плана.
— человек подготовился к смерти: отдал долги, раздарил дорогие ему вещи, составил завещание, распорядился имуществом, навестил друзей и родственников, написал предсмертную записку и т.д.
— настойчиво требует, чтобы его/ее оставили в покое, что вызывает раздражение со стороны близких людей.
— наблюдается нехватка жизненной активности вялость и апатия, неспособность сконцентрироваться и принимать решения, смятение.
— наблюдается стремление к самоизоляции от семьи и любимых людей, уходит от обычной социальной активности, наблюдается потеря интереса к увлечениям, спорту, работе или школе.
— наблюдается стремление к рискованным действиям, например, безрассудное управление автомобилем.
— наблюдается рост употребления алкоголя или наркотиков.
— не соблюдаются правила личной гигиены и ухода за внешностью.
— у человека были суицидальные попытки в прошлом.
Ни в коем случае не надо давать ободряющих советов («Соберись», «возьми себя в руки»), поскольку человек в суицидальном состоянии не способен им последовать, его воля поражена унынием и отчаянием от чего он чувствует себя еще ничтожнее. Советы подобного рода наоборот могут подтолкнуть к суициду.
Есть фразы, из-за которых вы тут же можете потерять контакт с человеком, склонному к суициду, например, «Я бы на твоем месте…», «Все что Вам сейчас необходимо, так это хорошо выспаться». Эти фразы вызывают раздражение у суицидента, и возмущение от того, что для его проблемы предлагают слишком простые решения. Мы будто говорим человеку: «В твоей боли мы не будем разбираться, давай просто закроем на нее глаза», выражая свое равнодушие. А что может более неприятным для суицидента?
Бессмысленно делать провоцирующие заявления, «Я не верю, что ты это сделаешь», «так поступают только дураки», «ты всё равно никогда этого не совершишь». Подобные фразы только подтолкнут к суициду.
В беседе важно обозначать, что Вы не хотите его смерти, в частности, самоубийства.
Какую помощь можно оказать до обращения к специалисту?
Сохраняйте контакт с человеком. Постарайтесь узнать, есть ли у него конкретный план действий. Конкретный план — знак реальной опасности. Помогите человеку понять, что сильный стресс мешает объективно оценить ситуацию, а то чувство безнадежности, которое сейчас гнетет, не будет длиться вечно. Ненавязчиво посоветуйте найти альтернативные решения, важно показать человеку, что обычно выходов несколько. Часто потенциальный самоубийца «мониторит» свою жизнь, в поисках хотя бы одного неравнодушного к его жизни человека. Ему важно не только слышать о том, что он нужен на этом свете, любим и дорог, но и видеть реальные поступки. От близких здесь не требуется особого подвига, просто в кризисный период будьте рядом, даже просто физически. Найдите время приехать, прогуляйтесь вместе. Помогите найти ресурсы, которые могли бы помочь снизить переживаемый стресс. При малейшей возможности действуйте так, чтобы несколько уменьшить давление.
Выясните, проходит ли человек лечение у специалиста. Эта информация очень важна, ведь если больной депрессией начал принимать антидепрессанты, но не находится при этом в стационаре, окружающим следует быть очень внимательными: начало медикаментозной терапии может спровоцировать суицид, так как моторная заторможенность снимается, а витальная тоска остается. То есть, душевное состояние еще плохое, а силы для решительных действий появились.
Спрашивая человека о суицидальной настроенности, не бойтесь, что можете «внушить ему эту идею». Возможность такого внушения — это заблуждение. Обсуждайте без страха сам задуманный суицид. Сама возможность говорить о своих намерениях снижает тревогу потенциального самоубийцы. Будьте готовы как можно подробнее обсудить то, как именно человек хочет совершить суицид: способ, цели, что будет потом (похороны, реакция окружающих, завещание и прочее). Порой одного проигрывания ситуации в уме и ее проговаривания достаточно, чтобы остановиться. Выслушивая человека, следует аккуратно вносить коррективы в дезадаптивные установки: «всем будет лучше, если я умру» или наоборот «он(а) после этого будет мучиться всю жизнь». Важно спокойно, без запугивания вместе с суицидентом проследить последствия планируемого действия: пострадают его близкие; немало людей после попыток суицида остаются инвалидами или у них начинаются проблемы со здоровьем. Говорите о перспективах в жизни и о возможном будущем.
Обсуждайте причину задуманного суицида. Признавайте при этом чувства человека, дайте ему право на них. Не надо говорить «ты должен забыть, ведь прошло уже столько времени», «ты не имеешь права злиться», «ты обязан справиться с собой». Эти фразы-указания могу только оттолкнуть суицидента от вас, в связи с чем дальнейший диалог будет затруднен. Говоря о чувствах, постарайтесь показать человеку, что вы не просто его слышите, а внимательно слушаете: «я понимаю, что раз ты не хочешь жить, то тебе, наверное, очень плохо». Если не уверены, что понимаете его, то не притворяйтесь, а задавайте проясняющие вопросы: «мне кажется, что ты…», «я правильно понимаю, что…», «я это слышу как то, что ты…» и т.д.
Проявляйте элементарную человеческую заботу: покормите, сводите в кафе, предложите сделать что-то, что этот человек любит, пройдитесь по улице и т.д. Иногда минимального уменьшения дискомфорта, минимального смещения баланса в хорошую сторону достаточно, чтобы «выплыть». Не бойтесь делиться собственным опытом, собственными размышлениями. Задушевная беседа на равных всегда лучше, чем «чтение лекций», родительские монологи о том, что правильно, а что неправильно.
Очевидно, что сама по себе жизнь – эта та ценность, ради которой стоит жить. Но такое убеждение достаточно трудно сформировать, особенно у взрослого человека, страдающего унынием и депрессией. Лучший способ привить любовь к жизни – ваш собственный пример. Ваше позитивное мироощущение обязательно передастся ближнему и поможет ему справляться с неизбежно возникающими трудностями. И в заключение, если только есть возможность, помогите человеку получить профессиональную помощь. Надо помнить, что для предотвращения суицидального действия человеку требуется специализированная помощь: психотерапия или лекарственное лечение, за которыми следует обратиться к профессионалам.
Емельянова Татьяна Валерьевна, кандидат биологических наук, психолог, супервизор, доцент кафедры педагогики и психологии детства САФУ, г. Архангельск
© 2021 Смерти НЕТ!
Добавить комментарий
Поделиться статьей в социальных сетях:
JComments
Прямо так и спросите: «Хочешь покончить с собой?»
Фото с сайта medicaldaily.com
Очень часто, заметив тревожные признаки, люди боятся говорить. Вдруг вы ошибаетесь? Вдруг он разозлится? Вдруг вы только подтолкнете его?
Эксперты-суицидологи свидетельствуют — обсуждение самоубийства – самая действенная помощь, которую вы можете оказать своему близкому. Многочисленные исследования подтверждают: вы не можете заставить человека покончить с собой, показав ему, что тревожитесь о нем.
Напротив, давая шанс выразить свои чувства, вы можете облегчить его душевное состояние, а главное – преодолеть чувство изоляции и одиночества.
«Если вы просто назовете вещи своими именами, – одно это уже может стать облегчением для человека, который долгое время пытается найти помощь, но его никто не слышит. Поэтому очень важно задавать прямые вопросы, — говорит американка Шари Синвелски, один из руководителей «горячей линии» по предотвращению самоубийств. — Прямо так и спрашивайте: «Ты собираешься покончить с собой?»
Самоубийство — это не выход
Как ни цинично это прозвучит, но осуществить самоубийство совсем не так просто, как кажется. В большинстве случаев — болезненно и мучительно. Часто, вследствие неудачной попытки, люди получают тяжелые травмы и остаются инвалидами на всю оставшуюся жизнь.
Еще одна мысль, которую сложнее всего принять — это то, что суицид не решит проблем. Суицид лишь сделает ваших родных и близких глубоко несчастными. Каким бы тяжелым ни был для вас этот шаг, но его необходимо сделать: взглянуть своим проблемам в лицо, поговорить о них, рассмотреть возможные пути решения. Вспомните все, что вы делали раньше в таких ситуациях, если это хоть немного помогает — продолжайте в том же духе. Однако делать это стоит уже в более или менее спокойном состоянии.
Если вам сказали «да»…
Фото с сайта tyronelife.com
Получить утвердительный ответ на подобный вопрос очень страшно. Что делать в такой ситуации? Прежде всего, оценить, насколько высок риск. Сделать это можно с помощью всего лишь трех вопросов:
— У тебя есть план?
— Когда ты собираешься сделать это?
— У тебя есть то, с помощью чего ты убьешь себя?
Если план есть, он надежен (с точки зрения летальности), есть средства в осуществлению намерения и время назначено, значит, риск суицида колеблется от высокого до очень высокого. Близким в этой ситуации колебаться нельзя.
Теперь самое главное – убедить человека обратиться за помощью. Например, позвонить на телефон доверия.
Где точно помогут
Фото с сайта crixeo.com
Телефоны доверия для самоубийц предназначены почти исключительно для кризисной, сиюминутной помощи. Условно говоря, туда звонят, уже стоя на подоконнике. Сотрудники «горячей линии» пользуются утвержденной пошаговой методикой разговора с потенциальным самоубийцей. Их главная задача – убедить человек слезть с этого подоконника. После этого они вместе могут разработать дальнейшие шаги выхода из кризиса, в числе которых — и обращение за помощью к психологам. Насколько эффективны горячие линии?
Доктор Эрик Кейн из Медицинской школы Рочестерского университета убежден: количество людей, подумывающих о самоубийстве, в десятки раз превышает число тех, кто уже решился его совершить.
Доктор Кейн сотрудничает с государственными органами США, разрабатывающими новую стратегию профилактики самоубийств: их кривая в стране уверенно ползет вверх. Здесь сотрудники «горячих линий» имеют возможность выследить самых «острых» абонентов. Однако в большинстве стран конфиденциальность на телефоне доверия – вещь неприкосновенная. Поэтому достоверно точно сказать, насколько эффективна такая служба, невозможно.
Группа ученых Колумбийского университета под руководством ведущего суицидолога страны Мадлен Гоулд проанализировала 1000 поступивших на горячую линию звонков. Было зафиксировано значительное снижение «суицидального риска» в ходе самого звонка. Многие признавались, что этот звонок спас им жизнь. 380 абонентов дали свое согласие на дальнейшее общение. На протяжении последующих недель их чувство отчаяния и душевная боль уменьшились.
Как начать разговор
Александр Уилер. Фото с сайта dailymail.co.uk
В ноябре 2021 года в Лондоне повесился 21-летний страховой служащий Александр Уилер. Мать пыталась поговорить с ним, видя, что с мальчиком что-то не так, но он не захотел слушать. Она навела справки, узнала о том, что Александра уволили из-за постоянных опозданий на службу, о том, что он сидит совершенно без денег, но не знала, как подступиться к сыну со всем этим. Тот был гордым. Теперь женщина не находит себе место, вновь и вновь прокручивая в мозгу возможные варианты беседы с сыном. Она уверена, что могла предотвратить трагедию. Надо было только найти нужные слова…
Нужные слова, с которых можно начать такой разговор— «Что-то я беспокоюсь о тебе в последнее время». — «Я заметил, что ты как-то изменился и не могу понять, что с тобой произошло» — «Хочу узнать, все ли в порядке. В последнее время ты сам на себя на похож»
Что толкает нас к суициду?
Как правило, мысли о самоубийстве приходят в результате затянувшегося кризиса. Но для того, чтобы решиться на столь отчаянный шаг, нужен веский повод: болезненная утрата, расставание, предательство, насилие. В попытках справиться с тяжелым ударом усталость, разочарование и отчаяние накапливаются внутри, и мы не находим времени и сил для того, чтобы с ними разобраться. И тогда возникает агрессивное отторжение реальности и желание убежать от нее всеми способами.
В этот момент мы находимся в состоянии крайнего эмоционального перенапряжения и просто не в состоянии здраво оценивать ситуацию. Чаще всего суицидам подвержены подростки, одинокие женщины и люди с неустойчивым эмоциональным фоном. При этом важно понимать, что мысли о суициде возникают у многих и далеко не всегда означают, что вы готовы сделать это. Тревогу пора бить тогда, когда вместо отчаяния вы начинаете мысленно планировать и оценивать свои шансы.
С чего начать?
Постарайтесь выяснить, что на самом деле тревожит вас, разобраться в том, что является причиной мрачных мыслей. Озвучьте проблему (или несколько), проговорите ее. Пусть ваши страхи обретут перестанут быть иррациональными и всеобъемлющими, а обретут вполне конкретную форму.
Говори, я тебя слушаю
Фото с сайта healthandlearning.org
Иногда потенциальные самоубийцы сами начинают разговор с близкими о том, что собираются совершить. Шари Синвелски, один из руководителей «горячей линии» по предотвращению самоубийств, убеждает ни в коем случае не отмахиваться от них. Человека непременно нужно выслушать.
Любую подобную ремарку – глупую, пьяную, проходную, выпаленную в сердцах – нужно для начала воспринимать как крик о помощи и лишь потом разбираться, выдвигая другие версии.
Эдакая презумпция опасности. Это не значит, что вы должны перетряхивать содержимое сумки «подозреваемого» в поисках таблеток и опасных бритвенных лезвий и бросаться читать его переписку. Но отнестись к словам нужно серьезно.
«Любые слова о самоубийстве – крик о помощи, — уверена Синвелски. – Быть может, человеку просто не хватает внимания (и это тоже проблема), но не исключено, что он действительно подумывает о том, чтобы покончить с собой».
Бывает, человеку нередко достаточно просто сообщить кому-то о своем намерении и не услышать в ответ истерики. Спокойная реакция, неторопливый разговор о чувствах – этого может быть достаточно, чтобы стало легче.
Как вести себя, разговаривая с человеком, собирающемся совершить суицид: — Быть собой — Слушать — Проявлять терпение — Быть спокойным — Сочувствовать — Выражать надежду на лучшее — Серьезно относиться к тому, что он говорит Чего НЕЛЬЗЯ делать при разговоре с человеком, собирающемся совершить суицид: — Спорить — Обесценивать его проблемы — Читать мораль: «подумай о близких, ты ранишь их поступком», «Во всем есть светлая сторона», «В твоей жизни есть так много важного, что держит тебя здесь» — Демонстрировать собственное удивление и шок — Читать лекции о ценности жизни — Обещать, что сохраните все в тайне. Помните: на кону жизнь человека — Предлагать пути решения проблем — Давать советы — Оставлять его одного
Страшное горе: как молиться за самоубийц?
Незыблемых истин у Церкви не так уж и много. Строго говоря, все они укладываются в догматическую основу христианства — Символ веры. Все остальное — правила, каноны, традиции, которые могут подлежать переменам. Другое дело, что порой эти устои настолько прочно въедаются в церковное сознание, что отступление от них кажется настоящей революцией. Особенно, если это касается вопроса важного, вопроса страшного и, казалось бы, раз и навсегда решенного. Не молится Церковь за спасение душ самоубийц! Или все-таки…
Самоубийство, в христианском понимании — это не просто грех. Это единственный грех, в котором невозможно раскаяться и, следовательно, получить прощение от Бога и спасение души.
Церковь провожает самоубийцу в последний путь воистину гробовым молчанием. Невозможно спеть «со святыми упокой» над телом человека, который всю свою волю, все свое стремление в последний час направил на то, чтобы навсегда замкнуть душу от Бога.
Церковь шарахается от самоубийства с самого начала своего существования. Недаром Иуду Искариота, который раскаялся в предательстве и покончил с собой, больше осуждают за самоубийство, чем за предательство. И недаром английский писатель-апологет Г. К. Честертон в своем эссе «Ортодоксия» писал, что самоубийца — это противоположность христианскому герою-мученику, самоубийство — оскорбление всему, за что стоит, чем дорожит Церковь.
Человека, лишившего себя жизни, нельзя поминать в храме. За самоубийцу нельзя подать записку на поминание. За него не вынет частицу из просфоры священник, служащий Литургию. Единственное, что остается стоящим у его гроба — молиться дома, но и то — многие священнослужители рассказывают, что такая молитва может свести молящегося с ума.
И это отчасти правда. Невозможно простому человеку в одиночку вместить в себя боль, ужас и страх того, кто принял катастрофическое решение покончить с собой. А нежелание Церкви молиться за самоубийцу приводит того, кто все-таки решился просить Всевышнего об упокоении души умершего, к чувству вины и страха. Как бы Бог не вменил в вину моление за грешную душу. И получается замкнутый круг: человек молится, но вместо утешения и сопереживания ушедшему зарабатывает себе лишь чувство всепоглощающей вины перед Господом. Начинает бояться Бога, который (как якобы логично следует) только накажет за то, что больно и хочется молиться и плакать. Как тут не свихнуться?
Мало кто выдержит единения один на один с тихой бездной горя, отчаяния и вины. Поэтому всеми правдами и неправдами родственники самоубийцы стараются заручиться поддержкой Церкви. Найти хоть какую-нибудь лазейку, чтобы все-таки и отпели по-человечески, и поминали потом, и дали хотя бы проблеск надежды, что на том свете с человеком все будет хорошо.
Одна из таких вполне узаконенных лазеек — свидетельство, что лишивший себя жизни был в невменяемом состоянии и не мог отвечать за то, что делает. Если есть подтверждение этому — отпеть самоубийцу позволяется. Но здесь возникает множество «кривых» ходов — кто-то выпрашивает справку у психиатра и с ее помощью обманывает благословляющего отпевание архиерея. Где-то под психическим расстройством согласны понимать алкогольное и наркотическое опьянение или состояние аффекта. Но до сих пор единого понимания — когда можно отпевать, когда молиться — у Церкви не было.
Столетиями Церковь отгораживалась от этого вопроса, либо закрывая глаза на явное попустительство, либо наоборот — проявляя чрезмерную строгость, губящую вслед за самоубийцей его родных и близких. О том, как выгорают души тех, кто не может в храме помолиться за родного, пишет в своем Живом журнале священник:
«…У меня на телефоне раздается звонок и прерываемый рыданиями женский голос пытается рассказать о своем горе. — Батюшка, сыночек, мой сыночек покончил с собой. Что делать? Потом я встречаюсь с родителями. Во время встречи отец, как правило, стоит и, опустив голову вниз, смотрит себе под ноги, а мать, стараясь прикоснуться к священнику, словно к соломинке, иногда припадает к тебе, прижимается головой к груди и плачет. Господи помилуй, как же они страшно плачут. Это не то, чтобы крик, а точно всхлипывает и подвывает маленькая обижаемая всеми собачонка.
А ты ничего не можешь сделать, самое главное, ты не можешь о нем молиться, и утешить никак не можешь. Можешь только гладить ее по руке и плакать вместе с человеком. Потом самоубийцу хоронят, и в храме появляется новая прихожанка, которая приходит на все службы, потому что молитва — единственное средство, чтобы не сойти ей с ума. Она не может, подобно мужу, уйти в запой, она уходит в молитву. Черная одежда — это теперь ее одежда на годы. Она часто исповедуется, винит себя во всем, что произошло с ее сыночком. Приходится постоянно уже от нее отгонять мысль отправиться вслед за сыном.
Эта борьба длится месяцев семь-восемь. Потом женщина приходит реже. Проходит еще несколько месяцев, мать приходит в себя, вновь начинает здраво рассуждать, ее жизни больше ничего не угрожает. И она уходит из храма, обыкновенно навсегда. Но я никого не осуждаю, ведь это невыносимо тяжело не иметь возможности помолиться об ушедшем».
Это невыносимо тяжело — не сметь помолиться. И Церковь, в конце концов, решилась разделить страшное бремя вместе с родными самоубийцы, подставить плечо там, где не поддержит никто другой.
«Всем правящим архиереям приходится сталкиваться с таким явлением, когда скорбящие родственники лица, покончившего с собой, обращаются с просьбой о его отпевании. Полагаю, что здесь необходимо ввести единую практику, дабы избежать злоупотреблений — как в сторону избыточной строгости, так и в сторону неоправданных послаблений. В Москве был выработан особый чин молитвы о самоубийцах», — сказал патриарх Кирилл в 2011 году в преддверье архиерейского собора.
Стоит отметить, что в некотором смысле «чин молитвы за самоубийц» у Церкви уже есть. Это молитва мученику Уару, которому, в обход всех правил, молятся и за самоубийц, и за некрещеных. Но следует оговориться — это те молитвы, которые каждый читает строго один, келейно — то есть не общецерковно. И далеко не всех священник благословит читать эти молитвы.
Некоторые эксперты поспешили заявить, что Церковь приспосабливается под современный мир, в котором проблема самоубийства стоит очень остро.
Это мнение человека, не очень хорошо понимающего, как ориентируется в нашем мире Церковь. Она не может «осознать», что живет в новом мире, тем более что в смысле грехов мир со времен падения Адама и Евы ничуть не изменился. И не может сделать из этого некую «пиар-акцию», чтобы заманить к себе тех, кто редко ходит в храм. И совершенно неважно, сколько самоубийств происходит — одно или миллион, количество не переходит в качество в смысле церковного отношения к проблеме. Если с собой покончит миллион человек — самоубийство не перестанет быть смертным грехом.
Вряд ли позиция Патриарха изменилась с тех пор в угоду «реалиям». Меняется не отношение Церкви к смертному греху. В решении, которое в итоге было вынесено Священным Синодом, заложено нечто иное, чем «приспособление проблемы к современным реалиям».
На заседании Священного Синода от 27 июля 2011 года было постановлено одобрить «Чин молитвеннаго утешения сродников живот свой самовольне скончавшаго» — то есть молитву для родственников самоубийц. Пресс-секретарь Патриарха Московского и всея Руси протоиерей Владимир Вигилянский поясняет: молитва создана для тех случаев, когда отпеть человека все-таки против всех канонов, но хочется дать родственникам церковное утешение и поддержку в их горе. Особо подчеркивается: это не молитва за самоубийцу, это молитва о тех оставшихся в живых, кто умирает от горя и не знает, куда с ним бежать, боится оскорбить Бога своими мольбами и тонет в отчаянии.
«Но не яростию Твоею обличи ны, ниже гневом Твоим накажи ны, Человеколюбче Владыко, ослаби, исцели сердечную скорбь нашу, да победит множество щедрот Твоих грехов наших бездну, и Твоея безчисленныя благости пучина да покрыет горькое слез наших море», — трогательно молит Церковь вместе с родственниками человека, наложившего на себя руки.
Кроме того, сродникам самоубийцы, правда, только по благословению духовника, разрешается наедине молиться словами преподобного Льва Оптинского: «Взыщи, Господи, погибшую душу раба Твоего (имярек): аще возможно есть, помилуй. Неизследимы судьбы Твои. Не постави мне в грех молитвы сей моей, но да будет святая воля Твоя».
Но все-таки, молитва — это не только инструмент утешения. Возможно, в какой-то мере это попытка отстраниться от вынесения самоубийце заочного приговора на всю вечность. Слишком часты случаи, когда невозможно определить, насколько «тверд ум и добра память» у того, кто так уходит из жизни.
Конечно, церковные слова о том, что самоубийство — это отречение от Божьей любви, а, следовательно — прямой путь в ад — звучат пугающе. Но только не тогда, когда думаешь о том, как много боли и страха испытывал тот, кто покончил с собой. От какого ужаса он бежал? Да и может ли отвергнуть Божью любовь тот, кто никогда ее толком не знал? И в таком случае — нет ли надежды, что самоубийцы — даже те, кто сознательно полез в петлю — в глазах Божьих будут теми, кто «не ведал, что творил»?
Очень хочется верить, что, всецело осуждая самоубийство здесь, Церковь в ней все же предает окончательный суд Богу, который все-таки лучше знает, что ощущала за секунду до смерти душа самоубийцы. Что, если он все-таки успел покаяться — хоть в самый последний миг?
От душевной боли умирают
Джеми Творковски – основатель НКО TWLOHA. Фото с сайта weekly.blog.gustavus.edu
Человеку в глубокой депрессии с суицидальными мысли совершенно необходима длительная и глубокая помощь профессионалов. Звонок на телефон доверия или доверительная беседа может спасти ему жизнь сегодня, но что будет завтра?…
Людям свойственно преуменьшать значения душевной боли, а депрессию — путать с дурным настроением. Между тем, депрессия – это грозное, смертельно опасное заболевание.
От самой депрессии не умирают, но она – в своей высшей точке – ведет к суициду.
Душевные страдания при депрессии по своей интенсивности сравнимы с болями, которые испытывают больные раком 4 стадии.
Человек не видит никакого другого способа избавления от них, кроме бегства – в никуда. Так что не обязательно больной соматическим заболеванием свои счеты с жизнь из-за физической боли.
«Самое лучшее, что вы можете сделать, заметив у своего близкого тревожные признаки – это убедить его обратиться к психологу, психотерапевту, психиатру», — убежден Джеми Творковски – основатель НКО TWLOHA.
Но говорить о визите к психиатру надо не когда человек уже заперся с лезвием в ванной, а не ранее, чем вы убедились, что сейчас он относительно спокоен, стабилен, и способен критически посмотреть на свою проблему.
С подростками вообще все иначе, чем с взрослыми: им ни в коем случае нельзя говорить ему: «Ты в опасности, с тобой что-то не так, иди к психиатру».
Родители должны сделать акцент на том, что есть люди, которые могут его понять и помочь, и он обязательно будет чувствовать себя лучше».
Самоубийцы Как помочь людям, которые оказались на грани суицида. Репортаж Катерины Гордеевой
Данное сообщение (материал) создано и (или) распространено иностранным средством массовой информации, выполняющим функции иностранного агента, и (или) российским юридическим лицом, выполняющим функции иностранного агента.
Что это за сообщение и почему оно повсюду на «Медузе»?
Фото: Davide Monteleone / Salt Images
По оценкам Всемирной организации здравоохранения, больше 70% россиян живут в состоянии затяжного стресса. В СМИ рассказывают о семейных убийствах с самоубийством в финале, подростковых суицидах, самоубийствах онкологических больных. На этом фоне Роскомнадзор запретил средствам массовой информации называть причины суицидов. Между тем, эпидемиологи ВОЗ считают, что с самоубийствами в России — «вялотекущая чрезвычайная ситуация». По просьбе «Медузы» журналистка Катерина Гордеева
на протяжении нескольких месяцев встречалась с врачами, членами семей, в которых произошли самоубийства, а также с теми, кто задумывается о суициде — чтобы понять, как помочь людям, оказавшимся на грани жизни и смерти.
Имена некоторых героев изменены.
«За несколько часов до того, как моя жизнь, без всяких преувеличений, развалилась на две половины, я написала пост на фейсбуке, — рассказывает 35-летняя Марина, редактор журнала о культуре. — Это не был пост отчаяния или просьба о помощи. Это был обычный, благополучный, миленький пост о нашей собачке. Смешной, собравший много лайков. Да, оказывается, я его написала поздним вечером, в прекрасном настроении. А утром мой муж покончил с собой».
До этого — десятилетие счастливой семейной жизни с одаренным и непохожим на других человеком. И три года депрессии и нарастающих психологических проблем, с которыми Марина и ее муж то пытались справиться самостоятельно, то искали и не находили нужных специалистов. Но все эти проблемы были, так сказать, внутренним семейным делом. Со стороны их семья как была, так и оставалась — спокойной и счастливой. Нормальной.
«Наверное, я могла получить помощь, если бы, условно говоря, искала в интернете информацию по ключевому слову „суицид“, — говорит Марина. — Но до этого знания я прошла в одиночку все круги ада и все поисковики, прочла тонны информации. И все это — задним числом, пытаясь справиться с болью… Только мужа уже не вернешь».
На похоронах мужа Марина, кажется, плакала одна. Остальные сто человек стояли молча. «Как же так можно, — бросит в сердцах кто-то из друзей, — уйти из жизни, повесив весь этот ад на жену и дочь».
Сейчас, спустя год после самоубийства мужа, Марина пытается понять, что же все-таки произошло: он был очевидно талантливым, успешным, везучим, трудоспособным, обаятельным, безусловно умным и еще более безусловно любимым человеком. «В том, что он был любим, он точно не мог сомневаться, я ручаюсь, — говорит Марина. И добавляет: — Он был необычным. И это имело обратную сторону».
На протяжении всей их совместной жизни и в последние три года, которые оказались очень тяжелыми, Марина верила: «Особый человек имеет право на свою, особую жизнь». Но никто из тех, с кем встречался и беседовал муж Марины, у кого находился «под наблюдением», кому семья платила деньги, не ставил вопрос ребром: или специализированное учреждение, или непредсказуемый конец. Ничто не указывало на то, что муж Марины находится на грани самоубийства. «Мы попадаем в эту историю с закрытыми глазами, — говорит Марина. — Откуда здоровый и прежде никогда не сталкивавшийся с такой болезнью человек может понять, чем закончится дело с его родственником — по сути, больным человеком, если он сам не врач? И где ответственность структур, которые копаются в человеческой психике? Почему никто и никогда не ставил меня перед выбором: хочу я жить с человеком, теряющим личность, но живым, — или оказаться у той черты, у которой я оказалась?»
Марина до сих пор пытается определить точку невозврата, момент, когда муж стал потенциальным самоубийцей, а она — не заметила. «Я была слепой, равнодушной, я не хотела смотреть правде в глаза, я была наивной? Откуда пост про собаку? Или, может, все дело в болезни мужа? Правда ли это была тяжелая клиническая депрессия? А может, шизофрения? Маниакально-депрессивный психоз? Мы, конечно же, наделали ошибок — он, я, врачи, но есть ли среди нас виноватые? Кто — он? Тяжело заболевший человек виноват в своей болезни? Или я, пытавшаяся найти такое решение, чтобы он не просто существовал, а продолжал оставаться собой? А я могла это решить? Я могла знать, что нужно спасать жизнь, а не личность? Врачи, которые мне этого не сказали, но старались как могли? Но они всего лишь врачи, не боги».
Пытаясь прокрутить трагические события своей жизни обратно, Марина утверждает: сегодня в России не существует очевидного пути, по которому могли бы без испуга пойти родственники потенциального самоубийцы. Мало того, никакого алгоритма — как себя вести в критической ситуации близким — в открытом доступе нет.
Хотя, на самом деле, и алгоритм, и люди, способные прийти на помощь имеются. Но о них никто не знает, а значит найти их быстро и именно тогда, когда ситуация вот-вот выйдет из-под контроля — невозможно.
«Были ли какие-то особые знаки надвигающейся трагедии? — спрашивает потерявшая мужа Марина. И сама отвечает: — Нет, просто вечером мы хорошо поговорили, что было так неожиданно на фоне происходящего в последние месяцы кошмара». Кошмаром Марина называет то состояние мужа, когда он становился недосягаем для близких, замкнут, угрюм, безволен и неэмоционален. Или наоборот — взрывался без повода, чтобы потом опять погрузиться в депрессию. «Хорошо поговорить» Марине с мужем удалось в тот вечер, как она полагает, на фоне антидепрессантов, которые выписал мужу новый врач — и муж почувствовал себя значительно лучше. «Все это придало ему сил и уверило меня тем вечером, что у нас есть надежда, — говорит Марина. — Я написала тот смешной пост в фейсбуке и пошла спать».
Задним числом Марина узнает: человеку, находящемуся на грани самоубийства, вообще-то никто не прописывает антидепрессанты. Но будет уже слишком поздно. «Ответственность, с которой сталкивается профессионал, перед которым сидит человек с очевидной клинической депрессией, огромная, — говорит тренер Института экзистенциально-аналитической психологии и психотерапии, психолог Вита Холмогорова. — Ведь иногда даже бывает так, что человек еще сам себе не сформулировал эту мысль — о добровольном уходе из жизни. Но депрессия его сжирает, механизм запущен… И то, что у нас сейчас всем раздают антидепрессанты, это чудовищное преступление. Вы понимаете, как это работает? Вот человек в депрессии. Допустим, он как-то когда-то даже думал о добровольном уходе из жизни. У него нет сил даже встать с кровати за стаканом воды. И вы даете ему антидепрессанты. Что происходит? У него появляются силы и решимость сделать этот роковой шаг».
Фото: Davide Monteleone / Salt Images
Эпидемия
«Информация о том, что Россию захлестнула эпидемия самоубийств, — это преувеличение или даже миф, — считает руководитель отдела суицидологии Московского НИИ психиатрии, профессор Евгений Любов. — Но, как и любой миф, он правдоподобен».
По данным Любова, в 2015 году — впервые с середины 1990-х — Россия покинула десятку стран с наибольшим уровнем суицидов в мире, переместившись на 14 место с показателем в первом квартале — меньше 19 летальных случаев на 100 тысяч населения. Критической ситуацию, по классификации ВОЗ, принято считать, когда в стране совершается больше 20 самоубийств на 100 тысяч населения. Так что, вырвавшись вперед, Россия недалеко ушла от мрачных конкурентов.
По мнению Любова, «тенденция к снижению уровня указывает на социально-экономическую стабилизацию в стране». Однако никакой уверенности в том, что ситуация продолжит улучшаться, у профессора нет. Коллега Любова, психолог Вита Холмогорова и вовсе полагает, что «фон стабильности началом-серединой 2015 года, скорее всего, будет исчерпан. Все больше людей говорит об общей подавленности и страхах, связанных с ожиданием мрачного будущего».
По мнению психотерапевта, кандидата психологических наук, члена Международной ассоциации семейной терапии Анны Варги, ситуация будет становиться только хуже: «Наше общество теперь находится в социальном регрессе. Общий уровень народной тревоги высок и высока степень реактивности: люди управляются извне, а не изнутри себя. Не взгляды и идеи управляют, а только потребность снизить сиюминутную тревогу любым путем. По возможности, большинство пытается избегать тревожных тем по собственной воле, а не потому, что „кто-то сверху велел“».
Социологические исследования только подтверждают опасения психологов и психиатров. Директор по коммуникациям ВЦИОМ Алексей Фирсов рассказывает: «Уже полтора года восприятие жизни у граждан России определялось двумя расходящимися векторами: один из них, идеального порядка, был задан политической повесткой и был направлен вверх за линию горизонта; второй, материальный, определялся текущей экономической ситуацией и имел нисходящую направленность. Первый тренд явно доминировал весь последний период, продолжает доминировать и сегодня, но картина мира постепенно приходит в равновесие. При этом преобладание негативных оценок пока относится не к текущей ситуации (россияне в основной части считают положение дел приемлемым), а к ожиданиям. Снижение оптимизма в отношении будущего — тревожный симптом. Этот фактор ведет к сжатию экономики потребления, отказу от долгосрочных стратегий, эффекту „замирания“. Что, в свою очередь, усиливает фобии».
В таких сложных ситуациях на помощь загнанным в тупик людям могли бы прийти специалисты. Но, согласно исследованиям Фонда общественного мнения, 78% россиян никогда не были на приеме у психолога. А 57% и в будущем исключают возможность обращения к специалисту.
Разумеется, никто из опрошенных даже в самом страшном сне не представляет себя или своих близких на грани самоубийства. Но даже если бы кто-то и задумался всерьез о том, куда бежать — случись что, вариантов у него было бы немного.
«Раньше наш номер телефона был во всех справочниках, его давали по 09. Если человек попадал с больницу с попыткой суицида, ему давали наш номер», — вспоминает психолог Марина Поливанова, проработавшая 15 лет специалистом всесоюзного, а потом всероссийского «телефона доверия» для людей, оказавшихся на грани самоубийства, и их родственников.
Линия была создана в 1982 году профессором психиатрии, родоначальницей отечественной суицидологии Айной Амбрумовой. «Айна Григорьевна, — рассказывает Поливанова, — добилась невозможного в советские времена: разговор не прослушивался, номер входящего звонка не определялся, телефон был бесплатным. Работало пять-семь параллельных линий. Телефон звонил постоянно: не успеешь себе кофе налить или отойти в туалет, раздавался звонок. Ночью звонков было меньше. В основном к нам обращались люди, попавшие в тяжелые жизненные обстоятельства, в предсуицидальном состоянии. Людей с хроническими психическими проблемами было немного».
К 1993 году центр начал загибаться, но еще оставались районные московские отделения психологической помощи, которые закрылись к концу нулевых.
За последние несколько лет телефон центра экстренной медико-психологической помощи несколько раз сменился. После смерти Амбрумовой изменилась и внутренняя политика центра: прекратилась реклама, туда перестали пускать журналистов. То есть узнать о центре из СМИ сейчас — невозможно. «Прошлым летом все разговоры психологов со звонящими стали записываться, — рассказывает Поливанова. — Для меня это было последней каплей. И я ушла».
Поливанова уверена: доступность психологической и психиатрической помощи — важнейшая составляющая противодействия эпидемии самоубийств. Но как организовать ее в условиях полного отсутствия контакта между профессиональным психиатрическим сообществом и журналистами, она не знает.
Фото: Davide Monteleone / Salt Images
Труп к завтраку
«Я боялась выйти из дому, боялась снять телефонную трубку, боялась закрыть глаза. Мне казалось, что теперь везде и всюду меня будут подстерегать журналисты. И что каждый в городе знает, что с нами случилось. И считает, что я — и только я — во всем виновата. Не знаю, как мы это выдержали», — говорит Ольга, 39-летняя домохозяйка из небольшого подмосковного города.
Несколько лет назад ее младшая дочь только-только появилась на свет, а старшая, второклассница Вика, лечилась от рака в одной из федеральных онкологических клиник. Рядом с ней постоянно был отец. Мама осталась с новорожденной сестрой. На следующий день после того, как анализы Вики после первого курса химиотерапии показали, что лекарства работают, рак отступает, а врачи подтвердили целесообразность второго курса химии, папа девочки повесился в подсобном помещении больницы. Кто-то из медперсонала рассказал об этом журналистам таблоида. Представившись сотрудниками благотворительного фонда, они первыми поговорили с приехавшей на опознание мужа Викиной мамой. На следующий день материал о трагедии вышел на первой полосе миллионным тиражом.
«Наш город маленький, — говорит подруга семьи, — было ощущение, что им никуда не спрятаться. И тут, с одной стороны, похороны, с другой — девочка больная, любила отца, как ей сказать? А все ходят кругом и шепчутся, пальцем тыкают. В общем, позор. Сейчас уж страсти поутихли, но тогда, конечно, только о них и говорили в городе».
«Самый привычный способ, с помощью которого общество у нас узнает о самоубийствах, — это жанр „труп к завтраку“, который так полюбился нашим журналистам, — говорит профессор-суицидолог Евгений Любов. — И все разговоры о причинах самоубийств и способах их профилактики возникают только в связи с очередной историей про генерала, который пустил себе пулю в лоб из-за негуманно устроенной системы сопровождения онкобольных, или подростков, которые, взявшись за руки, прыгнули с крыши или что-то в этом духе. А это — учебник того, как не надо рассказывать о такой тонкой материи. Самоубийство обычно затрагивает не менее десяти человек: близкие, соученики, сотрудники, случайные свидетели… Но именно „эпидемия“ резонансных самоубийств — расхожий штамп СМИ, подталкивающий к роковой черте уязвимых личностей. Это не констатация проблемы, это — прямая подсказка, как можно „решить“ тяготы жизни». По мнению Любова, трагическая история «с колес» не дает возможности обстоятельного разговора о причинах самоубийств, их разновидностях и способах профилактики.
«В суматохе трагического репортажа никто не успевает сказать ни слова о ресурсах помощи, ликах депрессии. Репортеры хватают растерянных близких за рукав и требуют подробного рассказа — а этого категорически нельзя делать. Как и нельзя выносить заочный приговор учителю, врачу, жене или матери с отцом — и писать на первой полосе об „эпидемии“ с указанием адресов, имен и фамилий, возраста жертвы, способа самоубийства. И обязательное фото окна семьи рядом с фото плохо прикрытого трупа», — говорит Любов. Все это, по его словам, не только вредит семье, переживающей потерю, и профессиональному сообществу, призванному такие потери предотвращать, но еще и является должностным преступлением журналистов. Впрочем, как, когда и о чем должны рассказывать журналисты, профессиональное сообщество никому до сих пор не сообщило.
Ограничения, предусмотренные статьей 15.1. Федерального закона «Об информации» и тщательно контролируемые Роскомнадзором и Роспотребнадзором, подразумевают запрет на оглашение причин самоубийства и способов его реализации. Однако, по мнению как журналистов, так и психиатров, все это, скорее, имеет отношение к общей гротескной направленности законотворческой деятельности Госдумы РФ последних лет, а на реальную ситуацию никак не влияет.
Фото: Davide Monteleone / Salt Images
Вялотекущая чрезвычайная ситуация
Почему в России на государственном уровне вопрос психического здоровья нации и профилактики суицидов никогда даже не был сформулирован — риторический. Но отечественная суицидология крайне молода: она появилась только в 1970-е, когда в Московском институте психиатрии под руководством все той же Айны Амбрумовой был создан специальный отдел для научной разработки проблемы самоубийств. Тогда же открылся Всесоюзный научно-методический суицидологический центр, в задачу которого входило изучение поведения человека в различных экстремальных ситуациях. К этому моменту европейская суицидология существовала больше века и все основные проблемы, вопросы и ответы на них уже были сформулированы, а отец мировой социологии Эмиль Дюркгейм уже связал социальную политику, проводимую государством, политический и экономический климат в обществе с уровнем самоубийств.
Общемировые знания о суицидах сформулированы в докладе ВОЗ за 2008 год. Там говорится: «Депрессия, шизофрения, зависимость от алкоголя и наркотических средств, слабоумие, эпилепсия имеют в значительной степени приоритетный характер в причинах самоубийств».
Однако суицидолог Любов утверждает, что в такой тонкой теме как добровольный уход человека из жизни широкие обобщения никуда не годятся: «У каждой реализованной попытки самоубийства — своя трагическая предыстория, свои причины и свой механизм развития».
Среди специалистов нет единого мнения по поводу подходов к классификации самоубийств. Но принято считать, что от того, чем вызваны суицидальные мысли, зависит способ спасения потенциального самоубийцы. К психологической предрасположенности относятся: протест (обида на других людей, судьбу, Бога и т. д.), крик о помощи, неготовность решать проблемы, самонаказание (чаще у подростков и у женщин: непереживаемое чувство вины, единственная компенсация которого — смерть), «достойный» выход, подвиг (чаще у мужчин, попытка выйти из ситуации с высоко поднятой головой, «мужественный шаг» и экзистенциально достойный выбор). К психиатрической — болезнь (шизофрения, депрессия — клиническая), истеричность (как заболевание личности).
Но есть и еще один тип самоубийцы: в некоторых классификациях его называют «истинный самоубийца» — человек, которым руководит осознанный отказ от жизни.
«И вот тут возникает масса вопросов: что значит осознанный отказ от жизни? Это очень сложно объяснить, — говорит психолог Вита Холмогорова, — но суть такая: мысли о самоубийстве возникают, согласно опросам, примерно у 80% людей. Дальше начинается разговор человека с самим собой. И этот разговор приводит к выбору в пользу жизни или к выбору в пользу смерти. И с этой внутренней установкой человек продолжает жить какое-то время. До тех пор, пока снова не упрется в ту же проблему и снова ее для себя внутренне не решит, продвинувшись на шаг вперед».
В своих рассуждениях Холмогорова опирается на исследования одного из самых авторитетных в мире суицидологов, бывшего узника концлагеря, психолога Виктора Франкла, который утверждал, что самоубийство становится единственным выходом для человека, у которого «страх перед жизнью становится сильнее страха перед смертью».
По Франклу, у такого человека ослабевает, помимо прочего, инстинкт самосохранения. «Природе известны примеры, — продолжает мысль Франкла Вита Холмогорова, — когда инстинкт самосохранения подсказывал животным выбор в пользу смерти как единственный вариант выживания. Человека от животного отличает осознанное право на смерть. Но бывает и так, что выбор этот происходит помимо собственной воли и внешних обстоятельств. Что-то щелкает, механизм обратного отсчета запускается. И хотя внешне ничего не заметно, человек уже на всех парах движется к своей смерти».
Считается, что такого человека могут спасти только специалисты-психиатры. И что большинство уходов из жизни «истинных самоубийц» — не попавшие в статистику случаи.
«Речь идет о самоубийствах, скрытых в рубрике дорожно-транспортных происшествий и безразмерной корзине „смерти по неустановленным причинам“», — говорит суицидолог Евгений Любов.
По мнению профессора, некорректная суицидальная статистика (и в России, и в мире) связана с тем, что часто уход из жизни «истинного самоубийцы» неправильно классифицируют, записывая, что смерть наступила в результате неопределенной или естественной причины, в то время как, например, пожилой человек перестает принимать лекарства, поддерживающие жизнь; другой — морит себя голодом (суицидальная эрозия); кто-то, кого буквально недавно спасали от самоубийства, вдруг умирает «ни от чего», кто-то, с виду здоровый и благополучный, оказавшись за рулем, не реагирует на минимально опасную дорожную ситуацию (случайно или намеренно — никто никогда не узнает); кто-то тонет — и не помогает себе всеми силами, чтобы выплыть.
«Мы никогда не сможем узнать задним числом, что случилось, почему не сработал инстинкт самосохранения и человек не смог спастись. Не смог? Не захотел? Не хватило сил или воли к жизни? — говорит Холмогорова. — В статистической сводке будет написано: „Смерть от несчастного случая“. И все».
По данным статистики (ВОЗ, 2008 год), суицидальное поведение лежит в основе 17% смертей россиян от повреждений с неопределенными намерениями, но подтвердить или опровергнуть эти цифры никто не сможет.
Фото: Davide Monteleone / Salt Images
Смерть без причины
«Мы жили как все в советское время, обычно. Мой взрослый сын увлекался химией, закончив московскую школу, поступил на химфак МГУ. Ничего не предвещало бури, — рассказывает Нелли Левина. — Четверокурсником он пошел гулять с собакой и долго не возвращался домой. Мы с мужем стали волноваться. Побежали искать и нашли его в парке. Он стоял, крепко обняв дерево. Сдвинуть его было невозможно. Ничего объяснить он не мог. Вместе с мужем силой заволокли его домой. Не понимая, что произошло, мы вызвали „скорую“. Так наш сын попал в психиатрическую больницу. Там я познакомилась с такими же родителями уже взрослых детей, попавших в схожую ситуацию».
«Схожей ситуацией» Нелли Левина называет состояние человека, который не в силах больше контролировать себя, а значит — не в силах уберечь.
«Истинные самоубийцы» редко оказываются на приеме у психолога или психотерапевта. На такие встречи с большей готовностью идут люди, которым требуется внимание, те, кто хочет продемонстрировать собственную «ненужность», получить поддержку и одобрение.
«Многие даже ходят поколениями: мама и дочь, например, потому что у них схожий психотип. В этом ничего плохого, даже наоборот, хорошо, что ходят, ситуация под контролем, — говорит Вита Холмогорова. — Но вот „истинные самоубийцы“ у психолога оказываются крайне редко. И в этом случае, в случае любого подозрения на возможность суицидального исхода, психолог должен нарушить врачебную тайну и сделать все возможное для того, чтобы человек как можно скорее оказался на приеме у психиатра».
Однако никакого алгоритма того, как технически это могло бы происходить, никем до сих пор законодательно не было прописано. Частно практикующий психолог, по идее, никому и ничем не обязан.
«И в итоге все зависит от психотерапевтического подхода и профессиональной позиции человека, который сидит перед тем, кто, вполне вероятно, является потенциальным самоубийцей, — рассуждает психотерапевт Анна Варга. — Некоторые сторонники психодинамического подхода считают, что нет реального излечения без психоза. Так что, если человек в психозе, а суицидальный риск многие считают психотическим, то его нужно пройти вместе со своим аналитиком. Такие люди к психиатрам не обращаются, иногда это „прокатывает“. Но бывает, что человек совершает самоубийство. Я знаю нескольких коллег, у которых клиенты погибали таким образом… В системном подходе, том, к которому я сама принадлежу, необходимо в случаях подозрения на суицидальный риск обращаться к семье клиента. Звать всех, уговаривать обратиться к врачу, ни в коем случае при этом самим не отказываться от этого клиента. Обычно удается уговорить. Хорошо, когда есть группа доверенных психиатров под рукой. Но ведь это тоже проблема!»
В России, граждане которой пережили ужас карательной психиатрии и до сих пор пугают друг друга «психушкой» — с самого детства, даже опытный частнопрактикующий врач будет чувствовать себя неловко, предлагая близким клиента «вызвать психовозку» и принудительно госпитализировать человека. Иногда эта неловкость перевешивает возможные суицидальные риски.
Фото: Davide Monteleone / Salt Images
Способ спастись
«Любой совершивший суицидальную попытку входит в группу риска суицида в будущем, как и члены его семьи. Не менее трети завершают жизнь подобным образом. Особо суицидоопасны первые месяцы после попытки. Однако большинство „неудачников“ после оказания медицинской помощи психологическую не получают, обычно отказываясь от нее даже при наличии суицидологической службы, — с горечью говорит профессор Любов. — Но нет случайных, легких попыток самоубийств — „просто попугать“. Человек так решает свои проблемы, путь проторен — следующая попытка может стать последней. И молчать или делать вид, что ничего не происходит, категорически нельзя. Панацеи нет. Но есть профессионалы, к ним и надо бежать. Привлеките кого-то значимого для близкого человека — друга, духовника. Но есть и то, что противопоказано — пустые и ранящие слова: „Возьми себя в руки, выбрось из головы“, „Ты же не калека“, „Это пустяки“».
«Когда понятно, что есть суицидальный риск, начинаешь созывать всех родственников, собирать мозговой штурм, уговаривать человека пойти к врачу, — делится опытом психотерапевт Анна Варга. — Я работаю с прекрасными врачами, у меня, тьфу-тьфу, пока не было завершенных суицидов. Обычно договор такой: если в здравом уме, со здоровым организмом человек по-прежнему будет хотеть закончить свою жизнь, ему не будут мешать. Здесь главное направить усилия на то, чтобы семья такого человека стала для него ресурсом, а не билась в истерике и не ухудшала его состояние».
15 лет назад, пытаясь спасти собственного сына, Нелли Левина создала пациентскую организацию «Новые возможности». Теперь помогает другим семьям: спектакли, чаепития, прогулки, словом, все то, что может легко и без лишних объяснений объединить людей, прошедших через психиатрические учреждения. Один из медицинских консультантов «Новых возможностей» профессор Любов уверен: «Самоубийство принципиально обратимо. До последнего мига человек колеблется, и его можно остановить даже на краю крыши. Перед трагедией — обычно долгий путь уязвимого к типовым жизненным трудностям человека, не находящего и не ищущего помощи. И главная сейчас задача нашего общества — сделать так, чтобы помощь была доступна. Чтобы ее не искали, а она сама находилась. Вот это было бы идеальным решением проблемы».
Левина вспоминает об одном из участников «Новых возможностей», Алексее: «К нам в течение года ходил скромный, улыбчивый, доброжелательный парень. Он самостоятельно овладел английским и свободно переводил. Я его привлекла к переводам бюллетеней Европейского сообщества родственников EUFAMI, членами которого мы являемся. Он очень быстро с этим справлялся и просил следующих переводов. А так как я вечно занята, то не всегда успевала им заниматься. Потом уже его мама мне рассказывала, что он ждал моего звонка, хотел заняться переводами, что часто возвращался к своему мосту, на котором случилась трагедия. Мама также рассказывала, что она догадывалась о его навязчивой мысли, но никому не смогла сказать.
Я иногда общалась с Алексеем. Он рассказывал о своей прежней работе на складе, о том как его сократили, о своем более успешном брате, что мама его не всегда понимает. Я пыталась его показать нашим психиатрам, но он сопротивлялся, и видно было, что побаивался общения с ними. Это сейчас я знаю, что это должно было меня насторожить. Но я как-то упустила этот момент. В общем, свести вместе мне их не удалось. Последний раз мы были с Алексеем на водной прогулке на катере, он танцевал, пел с ребятами, слушал и радовался стихам, говорил о том, что как хорошо, что решился поехать с нами, рассказывал о своей девушке. А потом надолго пропал. Я позвонила ему домой и мама сказала, что Алексея больше нет. До сих пор не могу себе простить».
Разумеется, в библиотеке «Новых возможностей» большое количество литературных и медицинских историй, связанных с самоубийствами, которые могут помочь родственникам тех, кто оказался на грани суицида, спасти своих близких. Но, как правило, об этой пациентской организации люди узнают, когда все уже случилось, а в широком доступе ни книг о том, как вести себя рядом с человеком, готовым покончить с собой, ни литературы, помогающей хотя бы распознать, углядеть, поймать момент, когда близкий человек оказывается на грани — нет.
Самоубийства — это не наркомания, не алкоголизм и даже не онкология. Слишком мало жертв, невысокий общественный интерес, куча запретов на публичное обсуждение и в итоге — вместо привычных в Европе и Америке легких коротких номеров экстренной помощи, круглосуточных линий с психологами-суицидологами на любой вкус (от подростков до пенсионеров) и публичной дискуссии — в России на обсуждение суицидов полное табу. Не по чьей-то злой воле. Просто почему-то это не считается важным.
Фото: Davide Monteleone / Salt Images
P. S. Сергей
Наталье 62 года, в прошлом она педагог дополнительного образования. Сейчас на пенсии. Ее муж Сергей — в 1970-х инженер-авиастроитель по профессии и поэт по призванию. В девяностые он как-то растерялся: работал почтальоном, лифтером, курьером и, наконец, ассистентом по обналичке при крупном коммерсанте.
«Так Сережа стал зарабатывать. И мы сумели поднять на ноги сына, — рассказывает Наталья. — А потом даже замахнулись затеять свой собственный бизнес». Сергей взял кредит. Но бизнес провалился. И отдать кредит не вышло. Наталья с Сергеем разменяли большую квартиру в центре на две маленькие на окраинах. Одну из них продали, чтобы отдать часть долгов. В другой, полуторакомнатной, поселились Сергей с Натальей и подросший сын с женой и маленьким ребенком. Сергей устроился работать водителем. Подсчитал, что с новой зарплаты сможет отдать долг в течение 13 лет. Немного успокоился. Тут грянул кризис 2014-го.
«Сережа и раньше был человеком вспыльчивым: мог взорваться ни с того ни с сего, а мог, наоборот, день-два молчать или даже лежать лицом к стенке. У него очень сложная душевная организация. Он же поэт, — объясняет жена. — И плюс ему, конечно, очень досталось в жизни, такая уж судьба у нашего поколения». Теперь муж то сидит на кухне часами, обхватив голову, то мечется по дому, ругается: «Недавно вот кулаком оконное стекло разбил, — говорит Наталья, — а потом сразу лег на кровать. И молчал. Мне кажется, он бы запил, такое бывало у нас раньше, но у нас совсем нет денег, а у Сережи совсем нет сил. Поэтому я не выхожу теперь надолго из дома. Боюсь, он с собой что-то сделает. А это конец».
«Я очень боюсь, что кто-то узнает, что Сережа не в себе. Это такой позор, конечно, все», — говорит на прощанье Наталья. Спрашиваю, не собираются ли Наталья с Сергеем обратиться за медицинской помощью. «Ну что вы, на психологов у нас денег нет — еле на еду хватает. И этот долг еще». — «А психиатр?» — «Нет, нет, никогда в жизни я его не сдам в психушку, мы целую жизнь вместе прожили. Если бы можно было, мы бы сбежали, помните, как в том фильме, где жена мужа из тюрьмы на вертолете украла? Мы бы сбежали… Но бежать нам некуда».
Спустя месяц после этой встречи Сергей попытался задушить себя в ванной бельевой веревкой. Его спасли.
Катерина Гордеева
Санкт-Петербург
Написать на руке «любовь»
Фото с сайта wikipedia.org
Расшифровывается аббревиатура TWLOHA необычно: «Написать слово «любовь» у нее на руках» (To Write Love on Her Arms). Вот ее история. Все началось с того, что в 2006 Творковски написал в своем блоге пост о 19-летней Рене.
Ей было 19, она увлекалась кокаином и не просто вскрыла себе вены, а вырезала бритвенным лезвием грязное ругательство на своей левой руке.
Познакомился он с ней случайно, отвез в больницу, когда Рене уже истекала кровью.
Девочку откачали, но вот оставлять у себя наркоманку больница, не имевшая оборудования для детоксикации, не захотела. Следующие пять дней о Рене заботились Джеми и его друзья (все они – христиане). Им удалось вернуть ее к жизни, но они хотели «написать на ее руке слово «любовь» — образно, конечно. А для начала нужно было определить девушку в хороший реабилитационный центр. Собственно, тот пост был написан с фандрайзинговой целью. Заодно Джеми с друзьями начали продавать футболки, их поддержали известные музыкальные группы (Switchfoot, Anberlin, Paramore).
История с Рене закончилась хорошо, а к Творковски повалили письма от тех, кто отчаялся, кто пребывает в депрессии, страдает от зависимостей и больше не хочет жить. Тогда он создал организацию TWLOHA — соединял молодых людей с профессионалами, определял, кого мог, в реабцентры, снабжал литературой и советами.
Сейчас TWLOHA – крупная организация помощи людям, находящимся в группе суицидального риска. В 2015 году был снят основанный на реальных событиях фильм о Рене – «Написать «любовь» на ее руках».
