В 2021 году Польша отметила очень важное событие – 1050-летие со дня крещения страны. Когда-то в далеком 966 году первый правитель страны князь Мешко I принял непростое, но единственно правильное решение – он сам и его подданные, которые были приверженцами языческих верований, перешли в христианство. «Где крещение – там надежда» — эти слова из песни, написанной к юбилею крещения Польши, как нельзя лучше говорят о том, что Мешко I повел свое государство в правильном направлении. Именно он дал надежду своей стране, и благодаря принятию христианства Польша стала развитым западноевропейским государством, а далекоглядный князь остался в памяти поляков святым Мешко Крестителем.
Религия на польских землях до крещения
До принятия христианства на тех землях, где проживали западнославянские племена, царило многобожие. Здесь поклонялись языческим божествам, поэтому славянская религия была тесно связана с обожествлением сил природы – ветра, дождя и солнца, с занятиями земледелием, с народными обычаями и культом мертвых. Но эти языческие верования не были оформлены в какую-нибудь целостную систему, поэтому их и нельзя назвать религиозным учением. Это больше походило на совокупность разнообразных культов и верований. Язычество не имело национальных черт, присущих одному народу, поэтому вокруг общего божества объединялись только по территориальному признаку.
В языческой религии не было ни культовых сооружений, где бы проводились обряды, ни сословия религиозных служителей. Поклонение богам или жертвоприношения проводились в специальных святилищах-капищах, возводимых на холмах.
Языческая религия не смогла стать той силой, которая бы сплотила народ, проживающий на польских землях. А к такому объединению их подталкивала жизненная необходимость – страх перед силами природы, боязнь одиночества и ощущение брошенности, невозможность в одиночку противостоять врагам, а также желание познать мир за пределами своего племени. И только обращение в христианство помогло сплотиться и создать сильное государство, с которым cтали считались в Европе.
Церковь Святого Духа — Белосток (Польша) Сегодня мы приглашаем вас в путешествие по православной Польше. Да, вы не ослышались. Общеизвестно, что большинство поляков – католики. Однако есть на северо-востоке Польши регион, где треть местных жителей составляют православные. Речь идет о городе Белостоке. Здесь действуют более десяти православных храмов. А самым большим храмом Белостока, да и всего польского государства, является Церковь Святого Духа.
Власти долгое время не давали разрешения на строительство нового храма. И хотя на тот момент в городе уже было две православных церкви — святителя Николая Чудотворца и пророка Илии, всех желающих они вместить не могли. И вот, наконец, в 1981 году такое разрешение было получено. И уже в августе следующего года торжественно освятили закладной камень. Строительство храма длилось 7 лет. Собор поражает своими размерами. Здание имеет 55 метров в длину и 38 в ширину. А самый большой из пяти куполов возвышается на целых 50 метров. Разработал проект польский архитектор Ян Кабак. Предполагалось, что это будет храм в современном стиле и в форме пламени свечи. И действительно, собор снаружи так замысловато украшен разноярусными полукруглыми плитами, что напоминает свечу. Изнутри своды храма украсили фресками в византийском стиле. А несколько лет назад неподалеку возвели шестидесятиметровую колокольню. Свят-Духов храм строился что называется “всем миром”. В сборе денег поучаствовала практически каждая семья Белостока. В изготовлении иконостаса принял участие резчик из Белоруссии Николай Бакуменко. Он же создал новый поклонный крест, который стоит перед зданием храма на месте прежнего дубового креста, сделанного при закладке церкви. Освящение собора-исполина в конце прошлого столетия совершил Блаженнейший Митрополит Варшавский и всей Польши Савва. И, несмотря на то, что церковь вмещает до двух с половиной тысяч верующих, в большие церковные праздники здесь яблоку негде упасть. ПРАВОСЛАВИЕ В ПОЛЬШЕ: ВЕРА, ВЫСТРАДАННАЯ ВЕКАМИ Интервью с куратором выставки «Православие в Польше» Анной Радзюкевич Свято-Духовская церковь в Белостоке – самый большой православный храм в Польше. Его высота – 54 метра, строился он с начала 80-х годов прошедшего столетия. Много ли мы знаем о наших братьях по вере, живущих в соседнем государстве, — об их истории, словно сотканной из драматичных перемен, и сегодняшнем дне, столь насыщенном яркими проявлениями духовной жизни? Во многом этот пробел восполняют события прошлого октября – визит Предстоятеля Польской Православной Церкви Митрополита Саввы, выставка «Православие в Польше» и научная конференция на ту же тему, знакомство с гостями – представителями Польской Православной Церкви, с которой у нас много общего: близость народов, общность исторических путей. Одним из таких интереснейших собеседников стала для нас Анна Радзюкевич, куратор выставки, организованной Фондом имени князя Константина Острожского (Белосток), автор книги «Свет с Востока» об истории Православия в Польше, вышедшей в свет на русском и английском языках и снабженной великолепными иллюстрациями польских фотомастеров. — Расскажите, пожалуйста, Анна, о Вашем фонде. — Знаете ли Вы, что численность православных в современной Польше довольно мала? И все же, несмотря на это, мы чувствуем себя наследниками великой византийско-русской вероисповедной традиции и культуры. У нас сохраняется сознание, что во времена, когда Речь Посполитая была государством многонациональным, когда у власти находилась королевская династия Ягеллонов – с конца ХIV и почти до конца ХVI века, православные составляли около 40 процентов населения страны (примерно такой же была в то время и численность римо-католиков). На фоне бурных исторических событий менялись позиции Православия на нашей земле, но так или иначе восточное христианство было постоянным и важным составным элементом конфессиональной структуры польского государства на протяжении более чем тысячелетней истории. В Свято-Троицком соборе Гайновки с начала 80-х годов XX века проводится международный фестиваль церковной музыки. Именно здесь, под сводами древнего храма, впервые в мире стали проводиться церковные хоровые выступления на столь высоком уровне. Сохранением и развитием православных традиций, распространением православной культуры и занимается наш Фонд. Он существует уже несколько лет, и поначалу мы столкнулись с финансовыми трудностями. Сейчас мы получили финансирование от Министерства культуры Польши в рамках программы распространения польской культуры за рубежом. Работа над проектом выставки «Православие в Польше» велась все эти годы, мы стремились, прежде всего, через обширную фотоэкспозициию передать в основном современное состояние Православия в Польше, хотя в ней присутствуют и исторические моменты. Вначале мы думали начать показ выставки в Греции – в Салониках. Но, видимо, так нужно, чтобы первым городом, куда она прибыла, стала Москва – самый крупный православный центр мира и самый известный в России и за ее пределами храм – Храм Христа Спасителя. — Если вкратце охарактеризовать это «современное состояние», то каковы его основные черты? — Можно сказать, что, начиная с 80-х годов минувшего столетия, Православная Церковь в Польше переживает подъем – ей были предоставлены права, позволяющие развиваться, и она ими пользуется. Большим событием для нашей Церкви стало урегулирование в 1991 году – впервые на протяжении столетия – ее правового статуса, равного статусу Римско-католической церкви. За последние два десятилетия построено много новых храмов, восстанавливается жизнь монастырей, созданы православные братства. Православные священники осуществляют свои миссии в армии и полиции, в госпиталях и местах лишения свободы. С начала 90-х годов в школах и дошкольных детских учреждениях введено изучение основ православной веры. Активно развивается паломническое движение, ведется благотворительная работа, действуют издательства, выпускающие православную литературу и периодику. Церковь в Беловеже с керамическим иконостасом, которую построил император Александр III. Подобных уникальных иконостасов существует в мире лишь два. О возрождении литургической жизни говорит наша работа в области церковного пения. К примеру, ежегодно в Свято-Троицком соборе Гайновки ежегодно проводится международный фестиваль церковной музыки, на который собираются певческие коллективы из Польши, России, Беларуси, Украины и других стран. Высочайшим достижением церковного пения является «Супрасльский ирмологион» – самая древняя из известных книг церковного пения. В 1972 году он был открыт известным московским музыковедом, профессором консерватории Анатолием Конотопом. Сейчас это неиссякаемый источник вдохновения для монастырских хоров Восточной Европы. У нас в Польше действует много церковных хоров, особенно молодежных и детских. При некоторых приходах существует даже несколько певческих коллективов. Все эти этапы жизни — литургической, монашеской, общинной — отображены в фотографиях нашей выставки. А главной своей целью мы ставили показать именно людей, в том числе молодых людей и совсем детей, пришедших к Православию, передать их внутренний духовный мир, их стремление укорениться в церковной традиции. img src=«» alt=»» /> Благодаря иконографической школе в Бельске Подляском в Польше возрождаются традиции византийской иконописи. — Что, по Вашему мнению, привлекает молодежь в храмы? Есть ли какое-то общее дело, которое объединяет православную молодежь Польши во внебогослужебное время? — Такая религиозность, я бы сказала, у нас в традиции. Так, традиция братств, где юноши и девушки могут найти применение своим силам, познакомиться с интересными людьми, существует в Польше с ХVI века. Дело в том, что мы всегда существовали между западным и восточным миром. И всегда стояла задача утвердить себя в глазах как самого польского общества, так и римо-католиков. А значит – неустанно бороться за свое дело, защищать интересы Православной Церкви на польской земле. С началом возрождения православной жизни в Польше, в 1982 году было создано Братство православной молодежи – первое светское православное общество во всем блоке социалистических стран. И оно вышло за «железный занавес», наладив сотрудничество со многими аналогичными организациями в Западной Европе и Америке, а также с греческой молодежной организацией «Синдесмос». В 1995-1999 гг. генеральный секретариат последней размещался в Белостоке и возглавлял его представитель Польши Владимир Мисиюк. Именно Братство православной молодежи возродило традицию паломничества на святую гору Грабарку, а в последние годы принимает активное участие в организации многих паломнических и миссионерских поездок, конференций и встреч со своими сверстниками из других стран. Ежегодно это братство организует около 30 молодежных лагерей, где его участники имеют возможность заниматься различными делами – от велосипедных походов до изучения иконописи. К примеру, в Бельске Подляшском уже давно существует иконописная школа, возрождающая лучшие православные традиции. Еще одно очевидное преимущество таких лагерей – ребята имеют возможность общаться, что для них чрезвычайно важно. Многие работают над интернет-страничками. К примеру, не так давно был создан обширный православный фотокаталог с прилагающимся к нему форумом на нескольких языках. Не может не радовать открытие Института истории византийского искусства, который возник при Ягеллонском университете в Кракове. Паломники, идущие на святую гору Грабарку. — С какими проблемами в сегодняшней Польше сталкиваются православные граждане? — Слава Богу, сейчас у нас в Польше установились хорошие отношения между Церковью и государством. Из истории мы помним, что так было далеко не всегда – особенно в военный период и после окончания Второй мировой войны, когда православные были переселены на новые земли. Но даже в это тяжелое безбожное время вера сохранялась. Сейчас, напомню, государство даже финансирует отдельные православные проекты, как, например, данный проект нашего Фонда. Важной вехой явилось возвращение в 90-х годах Супрасльской Лавры (монастырю более 500 лет), которая была захвачена католиками в межвоенный период. Православные добивались возвращения им этой святыни еще в те годы, однако тогда, в условиях постоянных гонений, реально рассчитывать на положительное решение они не могли. Сейчас Благовещенский собор монастыря — одна из жемчужин древней архитектуры Центрально-Восточной Европы — восстанавливается Православной Церковью. Перед Вроцлавским кафедральным собором. Этот храм во Вроцлаве на протяжении нескольких веков принадлежал евангелистам, позднее католикам, а сейчас, восстановленный из руин после второй мировой войны – православным. Перед Вроцлавским кафедральным собором. Этот храм во Вроцлаве на протяжении нескольких веков принадлежал евангелистам, позднее католикам, а сейчас, восстановленный из руин после второй мировой войны – православным. -Что можно сказать об участии православных верующих Польши в общественной жизни? — Как говорит Митрополит Варшавский и всей Польши Савва, когда нам делают плохо, мы об этом громко кричим. А если нам делают хорошо, то мы благодарим. С начала 90-х годов в польских школах за счет государства преподают Закон Божий, катехизис. Причем никаких конфессиональных конфликтов из-за этого не возникает. Православные занятия по Закону Божьему ставятся первым или последним уроком – тогда дети-католики просто не посещают эти занятия. Или занятия проходят одновременно: католики идут к своему преподавателю, православные – к своему. Очень важно, что сейчас в Польше Православная Церковь присутствует во всех сферах общественного бытия. Важно понять это многообразие духовной жизни, помочь православным верующим в России оценить динамизм и открытость нашей Церкви. Главную церковь Супральского монастыря – Благовещения Пресвятой Богородицы немцы разрушили в 1944 году. Ее восстановление ведется с 80-х годов. — Сегодня для любого здравомыслящего человека очевидно, что без веры человек прожить не может. В Польше происходит не только возрождение православных традиций, но и укоренение в них подрастающего поколения. Мы видим ощутимые плоды, которые проявляются в детях, изучающих Закон Божий. Конечно, и преподаватель Закона Божьего должен делать свое дело с любовью к детям. Когда видишь шестилетнего ребенка в блестящем стихаре, который читает на середине храма Апостол, то понимаешь, что воистину, по слову Спасителя, «таковых есть Царствие Небесное». Что касается отношения общества к преподаванию религии в школе, то на этой почве у нас никогда не было конфликтов. — Какие отношения складываются у православных верующих с католиками? — Выше мы упоминали уже о возникшем конфликте по поводу Супральской Лавры. Римо-католики считали, что этот древнейший монастырь должен принадлежать им. Борьба длилась несколько лет, прежде всего, на уровне парламента и правительства. Сейчас всё встало на свои места, и, в целом, у нас, слава Богу, нет межконфессиональных конфликтов. В то же время мы постоянно должны отстаивать ценности Православия. Ведь если мы сами не будем бережно относиться к православной культуре, то, естественно, и у других людей отношение будет соответствующее. Если мы сами не будем защищать многовековую православную традицию в Польше, то нас могут оттеснить на крайние позиции. Святая гора Грабарка. — Сейчас у вас сейчас идет большое церковное возрождение – возводится много храмов, Русская Церковь доносит до самых различных общественных групп Божественные истины. Конечно, хочется пожелать, чтобы контакты между православными верующими наших стран развивались еще более плодотворно. У польской православной молодежи хорошие отношения с ребятами из Сербии, Греции, Румынии, Беларуси. Такие контакты могли бы осуществляться, например, в сфере паломничества. Я верю — с Божией помощью все больше людей будут молиться в храмах на русской земле.
Автор:
Татиана
Публикуем в телеграмме раньше чем на сайте. Подпишись на Канал Правжизнь
Теги
- Православные храмы Польши
Причины принятия христианства
Язычество, которое в 10 веке еще процветало на польских землях, не способствовало объединению Польши в независимое государство, к тому же оно тормозило развитие феодальных отношений. А чтобы утвердить такие отношения и как-то оправдать богатство одной части общества и бедность другой, нужна была новая идеология.
Язычество изолировало Польшу от христианской Европы и мешало развитию торговли и международных отношений с развитыми европейскими странами.
Чтобы подтолкнуть народ, проживающий на огромной территории, перейти от языческой веры к христианской, были необходимы определенные обстоятельства.
И самым главным обстоятельством, из-за которого Мешко I принял решение о крещении Польши, безусловно, был политический момент. Западная Европа, принявшая христианство значительно раньше, под девизом «обращения в веру» новых земель, хотела увеличить свои территории. И земли, где проживали племена языческих славян – полян, поморян, любушан, мазовшан, гоплян и вислян идеально подходили для экспансии. Поэтому, чтобы избежать завоевания этих территорий и насильственного обращения населения в новую веру, князь Мешко I принял решение о добровольной христианизации Польши.
«В Польше украинцы и белорусы называют себя «русскими людьми» или «православными»
Послевоенная Польша, вероятно, – самая однородная в национальном и религиозном отношении страна: почти все ее граждане – поляки по национальности и католики по вероисповеданию. В течение многих веков до самой середины ХХ века это было не так: Польша была, скорее, многонациональной империей. В то время как Украина стремится в Евросоюз, мало кто знает, что украинцы и белорусы уже живут в ЕС. Речь не об эмигрантах, а о польских украинцах и белорусах – последних остатках прежней многонациональной Польши. Некоторые из них даже занимаются политикой. Slon.ru предлагает интервью единственного православного депутата польского сейма Евгения Чиквина – заместителя председателя парламентской комиссии по вопросам национальных и этнических меньшинств, главного редактора польского журнала «Православное обозрение» («Przeglad Prawoslawny»).
– Господин Чиквин, пан Чиквин, как к вам лучше обращаться? – Ну, потому как это интервью для российского интернет-издания, давайте Евгений Григорьевич. Так будет лучше. – Евгений Григорьевич, откуда в католической Польше появились православные? Польша ведь традиционно считается оплотом католицизма? – В нынешних границах Польша – исключительно однородное государство по национальному признаку и вероисповеданию, это мононациональная страна. Причем около 90% населения декларируют, что принадлежат к римско-католической церкви. В 2002 году в Польше впервые после Второй мировой войны при проведении переписи населения задавался вопрос о национальной принадлежности. И оказалось, что все национальные меньшинства в Польше составляют около одного процента! Если умножить эту цифру на 3–4, – многие ведь не хотели декларировать непольскую национальность из-за специфики проживания в своей местности, часто это люди-одиночки, – даже теоретические 3–4 % дают очень однородную картину. Православие на территории нынешней Польши существует со времен миссии святых Кирилла и Мефодия. К нам православие пришло из Киевской Руси в XI веке, я говорю сейчас о территории Подлясского воеводства Польши, где исторически компактно проживают православные. Тогда сюда пришли православные монахи, которые проповедовали христианство и обращали местных жителей в православие. Конечно, сейчас на всей территории Польши есть православные приходы. На западе страны тоже живут православные: после войны во время проведения акции «Висла» насильственно были переселены на бывшие немецкие земли украинцы, определяющее себя как отдельную этническую группу лемки-русины. – Сколько сейчас в Польше православных? – Считается, что в Польской автокефальной православной церкви около полумиллиона верующих. Но реально все-таки, я полагаю, это 300 000 – 400 000 на 38 млн населения. Кстати, мои предки, в частности мой отец, никогда не называл себя белорусом, хотя мы живем на границе с нынешней Белоруссией. Но вопрос, кто вы по национальности, отец отвечал: «Православный». Это была специфика границы, рубежа: здесь такая особая ситуация складывалась веками, граница западного и восточного христианства, граница западно-латинской и византийско-русской цивилизации. Это была многовековая борьба за сохранение своей тождественности, идентичности: и национальной, и религиозной. Все это выработало своеобразные защитные механизмы. Поэтому для моего отца главным было широкое понятие «православие». А уж если кто-то отца «дожимал»: все-таки, кто вы по национальности, он всегда отвечал: «русский», имея ввиду понятие «русскости» еще со времен Великого княжества Литовского. После подписания Люблинской унии, когда Великое княжество Литовское объединилось с Речью Посполитой, тогда на территории этого общего государства православных было больше, чем католиков! Потому что огромные земли, которые вошли в новое образование, нынешней Белоруссии, Украины – это все были православные люди. Тогда их называли «русские люди, старой веры греческой». – И когда вас спрашивают, кто вы по национальности? – Я себя отношу к восточным славянам. Мне очень близко все то, что было у моего отца. По документам я белорус, потому что эта культура и эта традиция мне самая близкая. Но для меня так же близка и русская культура, и украинская. В моей деревне на свадьбах, на гулянках, на крестинах всегда пели песни белорусские, русские и украинские. И все они принимались за «наши». Главным было определение, что «мы – не поляки». – На территории, где компактно проживают православные, – район Белостока, Гайновки, вблизи Беловежской пущи, – государственные границы за последнее столетие передвигались несколько раз. С 1939 по 1941 годы Белосток даже входил в состав СССР. Как люди жили в таких условиях? – Мой отец родился в Российской империи в 1914 году. И за его жизнь границы менялись девять раз! Это за одну человеческую жизнь! Конечно, нужно было все это совмещать с лояльностью к государству, ушли одни, пришли другие власти… Но, несмотря на все сложности, люди у нас всегда были очень привязаны к своей вере и своему этническому самоопределению, к «русскости», о которой я говорил. Мы – своего рода феномен, за столько веков нажима западной цивилизации, римско-католической церкви, мы сберегли свою тождественность как в религиозном смысле, так и в национальном. – Национальная идентичность в Белостоке – какая она сейчас? – Сегодня эти процессы очень динамичны. Молодые люди чаще себя называют белорусами в этой части Польши, в приграничных районах с Белоруссией. Часть жителей считают себя украинцами. Еще часть, к сожалению, все чаще и чаще называют себя православными поляками. – Поляки всегда обижены на Россию, считают себя жертвой России и ее имперских амбиций. Так, во всяком случае, говорят многие ведущие польские политики, которые сейчас руководят страной. Это – комплекс «жертвы»? – Проблема «жертвы» в польском самосознании – результат некоего мессианского романтизма: когда Польша не существовала как государство на карте Европы и была разделена между Россией, Австрией и Пруссией, тогда поляки мечтали о воссоздании государственности и умами завладело мессианское мышление. Мы – жертва, у нас, поляков, есть определенная миссия, мы – рубеж между варварским Востоком и цивилизованным Западом. Сейчас это принимает странные и диковинные формы из-за части польских политиков, которые хотят по-новому интерпретировать историю. Это называется «историческая политика». Поляков пытаются убедить, например, в том, что освобождение Польши Красной армией во время Второй мировой войны было второй оккупацией. Для людей православных, как и для большинства поляков, это немыслимо! – Польша всегда была адвокатом Украины, многие польские политики поддержали «оранжевую революцию» на киевском майдане 5 лет назад. Сейчас друг Польши Виктор Ющенко получил 5 % голосов, а выборы выиграл Янукович. Как на этот провал смотрят в Варшаве? – Для Польши Украина – стратегический партнер, и с этим согласны все политические силы. Поляки хотят помогать Украине в ее стремлении интегрироваться с Западом. Для меня как для человека верующего было очень больно смотреть (а это было не только при Ющенко, но и с самого начала независимости Украины), как власти активно участвовали в борьбе против православной церкви, поддерживая раскольнические инициативы. Это ослабляет церковь, а в результате Украину и ее народ. Правители, которые выступают против православной церкви, должны знать: добром для них это не кончится. Исторических примеров тому предостаточно. – В Польше никак не могут определиться, как относиться к Александру Лукашенко. С одной стороны, польская пресса постоянно пишет об ущемлении прав польского национального меньшинства в Белоруссии, с другой стороны, Варшава была инициатором программы «Восточное партнерство»… – Да, наши газеты даже писали, что Лех Качиньский хочет пригласить Александра Лукашенко на празднование годовщины Грюнвальдской битвы 1410 года. Я всегда говорил и говорю, что изоляция Белоруссии – это ошибка. Мы теряем время, можно сделать много полезных дел, как для Белоруссии, так и для Польши, для наших граждан. С соседями надо дружить, нужно иметь как можно больше контактов. У польских политических элит мало знания о Белоруссии, Украине, современной России – это факт. Я всегда поражаюсь, какими стереотипами мыслят наши политики! Иногда провожу простой тест: прошу назвать хоть кого-нибудь из известных белорусских поэтов или писателей. В ответ всегда молчание. С другой стороны, нынешнее правительство Дональда Туска делает попытки улучшения отношений с соседями: с Белоруссией, с Россией. – Я знаю, что вы давно знакомы с патриархом Московским и всея Руси Кириллом. Поделитесь с нами этой историей. – Это счастье, что у меня была возможность познакомиться с сейчас уже патриархом Кириллом. Началось все в 80-е годы. Тогда я и не думал, что в жизни мне придется заниматься политикой. В 80-е годы мы смогли создать в Польше организацию православной молодежи – «Братство православной молодежи», в которой я был первым председателем. Мы все были деревенские дети, перед глазами всегда был пример живой веры наших родителей. Но об универсальности православия мы почти ничего не знали. В море католицизма мы искали новых контактов с православными: у нас тогда было такое представление, что в Советском Союзе церковь уничтожена, про Балканы мы что-то слышали, но контактов не было. И думали, что мы, здесь в Польше, остались каким-то островком православия, который еще не задушили. Через православных в Финляндии мы нашли контакт с духовными школами Ленинграда. Нынешний патриарх Кирилл тогда служил в Ленинграде, потом стал Смоленским епископом и очень способствовал развитию наших контактов. Парадоксально, но у нас был живой обмен молодежью, а ведь был Советский Союз. Мы каждый год устраивали встречи, семинары, мы приезжали к ним, они – к нам. Тогда еще митрополит Кирилл приезжал к нам в Польшу. В 1986 году мы пригласили его на святую гору Грабарку, где был единственный женский монастырь. Там собрались около 3000 молодых людей. Кирилл после службы благодарил нас и сказал, что никогда не думал, что в католической Польше он встретит в одном месте 3000 православных молодых людей. Потом, будучи руководителем Отдела внешних церковных сношений Московского патриархата, он несколько раз приезжал в Польшу. – И был у вас в гостях? – Да, был у меня дома. Сейчас мой старший сын стал православным священником и считает большой честью (хотя он тогда был маленький), что у нас дома был патриарх. Последний раз я был в Москве по приглашению патриарха Кирилла 22 декабря прошлого года. – О чем говорили, если это не секрет? – Между прочим, и о том, как могут православные христиане способствовать улучшению отношений между поляками и русскими. Я думаю, что он, как патриот своей страны понимает, что нынешние отношения между Польшей и Россией действительно ненормальные. Реально нет причин, что они были настолько холодными и плохими. Все это как-то не по-соседски. Конечно, это задача для политиков. Но верующие люди тоже могут что-то сделать. Сейчас мы заканчиваем большой польско-российский издательский проект – готовим два альбома о почитании Богородицы в католической Польше и в православной России. Проект делаем вместе с издательством Московского патриархата. Для многих, я думаю, это будет открытием, насколько близко в культуре и традициях Польши и России почитание Богородицы. – Евгений Григорьевич! Почему столько негатива в польской прессе в отношении России? Во всем виноваты братья Качиньские? – Да, негатива очень много, и хоть это часть прессы, но влиятельная часть прессы. Хочу при этом особо подчеркнуть: польская пресса влиятельна, но не всесильна. Простые люди думают по-другому, для них русофобия части польских политиков непонятна. Безусловно, часть польского общества негативно настроена к России из-за исторического контекста: не будем забывать, что у поляков есть для этого основания. Но обычному поляку становится все более очевидно, что Россия Польше не угрожает. ДЕЛА СЕЙМА – В польском сейме говорят, что вы уже практически «вечный депутат». Сколько раз Вас избирали в парламент? – Сейчас это уже шестой депутатский мандат. По партийным спискам я был избран трижды, раньше у меня был свой избирательный комитет. За меня голосуют православные люди в Подлясском воеводстве. Когда изменилось законодательство, я стал баллотироваться по партийным спискам «Союза демократических левых сил». Я никогда не был партийным лидером и не был на первом месте в списке, последний раз меня поставили аж на шестом месте в партийном списке. Но избиратели проголосовали за меня. – Вы ведь единственный православный в польском сейме? – Да, это факт. Работая депутатом, я активно участвовал в подготовке закона «Об отношении государства к польской автокефальной православной церкви» и закона «О национальных меньшинствах». Это очень важные для нас законы. Все юридические проблемы, вопросы собственности церкви решены положительно. – Любопытно, как на вас смотрят депутаты, например, от партии «Право и справедливость» братьев Качиньских? – Я помню, в первом созыве после перемен в Польше в 80-х годы, все смотрели на меня с удивлением: это было что-то совсем новое. Когда я первый раз выступил в сейме и говорил о православных белорусах, русских, украинцах, о наших национальных меньшинствах, для многих это было нечто шокирующее. Но за столько лет мои коллеги-депутаты убедились, что в этих вопросах я прав. За все это время я очень редко встречал открытую недоброжелательность. Когда мы принимали бюджет-2010, мне удалось провести поправку в бюджет, чтобы правительство Польши выделило деньги на реставрацию православного монастыря в Супрасле – полтора миллиона злотых. Потом ко мне подходили молодые депутаты из нашего региона от правящей коалиции и поздравляли. – Ваш совет Дональду Туску: что нужно сделать, чтобы отношения между Польшей и Россией все-таки улучшились? – Главное – уйти от идеологизации в двусторонних делах, строить отношения в экономике на прагматической основе. Нужно создавать условия для контактов между простыми людьми, ведь большинство поляков нормально относятся к России. Конечно, и церкви здесь могут сыграть свою положительную роль.
Крещение князя Мешко I
Мешко I стал править небольшим польским княжеством Великая Польша приблизительно с 960 года. За совсем непродолжительный период своего правления он присоединил к своим землям территории Мазовии, Поморья и Куявии. Но ведя борьбу за расширение своего государства, Мешко I столкнулся с реальной угрозой, которая исходила как со стороны немецкого императора Оттона I Великого, так и со стороны чешского короля Болеслава I Грозного. Польский князь не решился на войну со Священной Римской империей и откупился лишь выплатой дани. А проблему с соседним чешским королевством он решил с помощью династического брака, женившись в 965 году на принцессе Дубравке из династии Пржемысловичей.
Легенда гласит, что Дубравка была набожной христианкой, поэтому отказалась делить спальню с князем Мешко до тех пор, пока он не примет её веру. Но на самом деле все решала не любовь, а политика.
Решив принять христианство не от немецкого императора, а от своего родственника и соседа – чешского короля Болеслава I Грозного, Мешко тем самым пытался избежать политического подчинения Священной Римской империи.
14 апреля 966 года польский князь Мешко I крестился по римско-католическому обряду. Где произошло это событие – точно неизвестно. Мнения историков по этому поводу разошлись: одни утверждают, что польский князь мог креститься на территории Польши — в Гнезно или Познани, другие считают, что это произошло на территории немецкой Баварии.
Христианизация Польши
После того, как Мешко I и его окружение приняли христианскую веру, они начали процесс крещения основной массы населения Польши. Но народ выступал против новой веры, и восстание 1037 года как нельзя лучше свидетельствует о том, что внедрять христианство в народные массы было весьма трудно. Христианские нормы утверждались не сразу даже в княжеской среде: после смерти жены Дубравы князь женился на монахине, а его сын Болеслав Храбрый кроме жены имел также и наложниц.
В стране постепенно создавалась сеть приходов, где главной опорой новой веры становились монастыри, со временем сформировалось польское духовенство, установился годовой регулярный цикл христианских постов и праздников. Христианская культура стала вытеснять языческие верования и обряды, но этот процесс растянулся на два столетия.
Если бы польское государство не приняло христианство, то оно вряд ли имело бы шанс на выживание. Племени полян удалось избежать трагической судьбы, которая постигла другие племена этого региона. Отказавшись от новой веры, они не смогли выжить, и до нас дошли лишь их названия.
Польше за 1050 лет пришлось пережить немало трагических моментов, но свою независимость она сумела сохранить. И сейчас это сильное европейское государство, большая часть населения которого исповедует принятую предками католическую веру.
Протоиерей Георгий Тофилюк: «Православие в Польше часто воспринимается как наследие России»
Первый вопрос, который я задал ректору, касался отдельных вех его жизни и служения.
– Как получилось, что человек, родившийся в сугубо католической стране, стал православным священнослужителем?
– Я родился в православной семье, все мои предки были православными, – отвечает отец Георгий. – Мой отец – православный священник. Я родился на западе Польши, но жил на востоке, в Гайновке, где православных – почти половина населения. Так что я не переходил в православие, я с рождения православный. Дальше – обычный жизненный путь. Закончил начальную школу, общеобразовательный лицей. Потом получил духовное образование в семинарии (раньше была православная семинария в Яблочинском монастыре) и Христианской Академии в Варшаве. В священный сан рукоположен в 1981 году, в 24 года.
– Вы изначально намеревались избрать стезю священства?
– Нет. Не было сразу такого желания. Тем более, в молодости у меня был более математический, нежели гуманитарный склад ума. Но где-то в 16-17 лет я принял решение идти в семинарию. И поступил туда в 19 лет.
«Проблема, на мой взгляд, в нынешних слишком тесных связях Церкви и государства – думаю, для Церкви это неполезно»
– Отец Георгий, в одном из интервью – больше 13 лет назад – Вы высказывали мнение, что польский католицизм выдохся. Как Вы считаете, можно ли сейчас говорить в том же русле? Если да, то в чём причина? Выдохся ли католицизм богословски? Из-за дефицита кадров? Или, возможно, в Польше сейчас совсем иная ситуация, нежели 13 лет назад?
– Не думаю, что у польских католиков проблема с кадрами. Католическая церковь имеет здесь достаточное количество священнослужителей. Проблема, на мой взгляд, в нынешних слишком тесных связях Церкви и государства – думаю, для Церкви это неполезно. В целом католическая церковь в Польше сильна – как организация, а также политически. Причём более политически, нежели духовно. Хотя и в плане духовности она не слабая, в Церкви есть духовно богатые прихожане. Сейчас католики всё более активно служат акафисты, пишут иконы, переводят отцов Церкви. Заметно, что богословская мысль Востока, то, что связано с восточным благочестием, становится им ближе и родней.
– Такой интерес нельзя не приветствовать. Однако, насколько я знаю, увлечённость восточным богословием пока не особенно способствует переходу польских католиков в православие?
– Нет. И, боюсь, это вряд ли возможно. Православие в Польше воспринимается часто как наследие России, как то, что осталось после разделов Речи Посполитой, когда Польши вообще не было. В стране сложилось представление, что православный – это русский, поляк – католик, протестант – немец. Всё это остаётся в подсознании людей. Может, не в такой степени, как было раньше, но всё-таки остаётся… Или такой момент: почему в XVIII-XIX веках провалилась русификация в Польше?
– Вы полагаете, что из-за влияния Римо-католической Церкви?
– Да. И чувства народности. Посмотрите на аристократические фамилии – Сапеги, Ходкевичи. Это православные, которые стали поляками, католиками. Многие поляки стали немцами, протестантами. Но в противоположную сторону, чтобы крупные аристократические фамилии становились русскими (православными), движения не было. К сожалению, в сознании польского народа сохраняется отношение к русской национальности как к более «плохой», по сравнению с польской… Что касается современной ситуации – сложность ещё и в том, что Православная Церковь в Польше совершает богослужения на церковнославянском языке. Во всей стране всего три прихода, где служат на польском. Слишком мало. Церковнославянский язык полякам непонятен, и они не будут прилагать усилия, чтобы его учить. Да, в нашей церкви польский используется в проповеди, в коммуникации, но нет широкого движения по переводу служб на польский язык.
– Почему? Возможно, большинство верующих всё-таки устраивает церковнославянский как язык богослужений?
– Очень многие православные в Польше не считают себя поляками. Они граждане Польши, но по национальности – белорусы, украинцы, русские…
прот.Георгий Тофилюк и Сергей Мудров
– Значит, по-прежнему существует проблема разделённой идентичности? Поляк ассоциируется с католицизмом, а если человек не католик, то он не поляк, а русский, белорус, украинец?
– Абсолютно верно. «Тутэйшы», как говорили раньше. Местный. Думаю, что это ещё существует.
– Как Вы считаете, можно ли эту ситуацию изменить? Сделать так, чтобы Польская Православная Церковь стала «своей» для этнического поляка, перестала быть чем-то иностранным или инонациональным. Чтобы поляк понимал, что он может оставаться поляком, даже если принимает православие.
– Такие изменения возможны. И сейчас есть православные, которые считают себя поляками, в том числе священники. Однако остаётся много проблем, связанных со столкновением двух культур, двух мировоззрений. С нашей стороны свежо в памяти довоенное время, когда в Польше были преследования православных, разрушались церкви, православным было невозможно найти работу. Нельзя сказать, что сохраняется вражда, но есть некая напряжённость, на подсознательном уровне. Приведу один пример. В Варшаве строился новый православный храм – первый храм в XXI столетии. Архитектурно он напоминает Церковь святой Софии в Стамбуле. И вот кто-то на заборе там нарисовал свинью и появилась надпись «вон». То есть люди воспринимают наш храм как нечто для них чуждое…
– Нарисовали свинью? Но почему? Подумали, что строится мечеть?
– На здании ещё не было креста, но все знали, что это не мечеть – об этом и газеты писали.
– И местные жители, зная, что строится христианский, православный храм, рисовали свинью и писали «вон»?
– Да.
– Что за парадокс? Некая ассоциация православия с исламом?
– Вряд ли. Я думаю, здесь проблема столкновения с «чужим». Посмотрите, мы в Польше не хотим принимать всех мигрантов. Всё, что чужое, незнакомое – уже не то.
– Значит, протест мог быть только потому, что это храмовое здание не католической церкви. Другими словами, то, что считается чуждым для поляка?
– Так и есть. Даже если брать нашу семинарию, то не все знают и понимают, что такое «православная семинария». Иногда бывают недоуменные взгляды и вопросы. Всё-таки по поведению поляков заметно, что так называемая мультикультурность здесь не прижилась.
Здание Варшавской духовной семинарии
– С другой стороны, Евросоюз активно продвигает многокультурность, ведь это одна из составляющих политики Брюсселя…
– Вы правы. Но Польша стремится сохранять свою идентичность, порой вопреки решениям Евросоюза. Далеко не все инициативы Брюсселя приветствуются в Варшаве, их имплементация иногда проходит с трудом.
Апологетика и миссия
Обсудив вопросы идентичности и мультикультурности, я перевожу нашу беседу в несколько иное русло. Выпускникам православной семинарии неизбежно приходится определяться по такому важному вопросу, как отношение к католическому большинству (причём большинству доминирующему и очень активному). Какую роль в этом плане видит для себя ректор, как он в целом воспринимает католиков, чему учит студентов? Сделав ещё один глоток ароматного семинарского кофе, я перешёл к этому непростому, а порой и болезненному (для некоторых) вопросу.
– Наверное, я никогда не был проповедником православия в католической церкви, – признался отец ректор. – Тем более, я ещё преподаю в католической семинарии и католическом университете. Я работаю скорее в духе сотрудничества, экуменизма, и не считаю, что православные должны бороться с католиками.
– Отец Георгий, но Вы хорошо знаете, что в православии соседствуют два противоположных мнения. С одной стороны, есть богословы, которые утверждают, что Католическая Церковь в XI веке откололась от единой Церкви Христовой и сейчас пребывает в расколе. Есть и другая позиция: Католическая Церковь провозглашается чуть ли не «церковью-сестрой» по отношению к православию. Какого мнения придерживаетесь Вы?
– Я не считаю, что Католическая Церковь по отношению к нам пребывает в расколе. На мой взгляд, разрыв произошёл не в XI веке, а в XIII, когда крестоносцы захватили и разграбили Константинополь. Что касается богословского взгляда на католицизм, то я бы хотел вначале задаться вопросом: что такое богословие? Это ведь не только теоретические рассуждения; это прежде всего практическая жизнь, молитва. Если бы мы считали католиков раскольниками, еретиками, то не признавали бы их таинств. Но мы признаём крещение Католической Церкви. Да, на Афоне это крещение не признаётся, но это их взгляд. Полагаю, что Римо-католическая Церковь остаётся Церковью. Я не исключаю того, что в их Церкви можно получить спасение. И не осмелюсь сказать, что у католиков нет благодати.
– Тогда возникает следующий вопрос. Если благодать есть и у католиков, нужна ли в Польше в принципе миссия Православной Церкви? Если да, то для кого она будет предназначена?
– Что Вы понимаете под миссионерством? Проповедь православия перед католическим храмом?
«Я не осмелюсь утверждать, что только у нас, православных, есть спасение»
– Я думаю, это сделать проблематично. Миссия, наверное, должна быть в другом: не скрывать тех различий, которые есть между православными и католиками, не говорить, что мы одинаковы, не говорить о якобы равных путях ко спасению…
– Я не осмелюсь утверждать, что только у нас, православных, есть спасение, а у католиков его нет. Но это не означает, что мы скрываем различия. Всё же это разные вещи. Я преподаю сравнительное богословие и, конечно, говорю студентам о различиях православия и католицизма, да и с католиками общаюсь на эту тему. Вот в таких условиях можно вести миссию, не агрессивную. Если я не отрицаю возможность спасения для католиков, это ещё не означает, что я ставлю знак равенства между Православной и Католической Церковью. Если бы я поставил знак равенства, то не был бы православным священником. Я понимаю, что для нас, православных, легче найти спасение, что мы правы в своём вероучении. Я объясняю, почему мы отвергаем первенство и непогрешимость папы Римского, почему существует проблема филиокве, почему у нас другое понимание таинства брака. Мы не скрываем различий, но всё-таки я не дерзну сказать, что все католики из-за принадлежности к Католической Церкви будут осуждены.
Об устройстве семинарии
Услышав мнение отца ректора о католиках и Церкви, я решил завершить эту непростую тему. Множество копий сломано в дискуссиях между консервативным и либеральным крылом православия, но судя по всему, точки соприкосновения здесь вряд ли найдутся. В любом случае работать, учить и благовествовать в неправославной стране, когда больше 90% верующих вокруг – католики, сложнее, чем в стране православной, пусть даже и с номинально православными верующими. Понятно, что сейчас основная миссия Варшавской семинарии – это не обращение католиков в православие, а подготовка пастырей для польской православной паствы и, возможно, паствы некоторых соседних стран, иерархи которых готовы отправлять своих ребят учиться в Варшаву.
– Сейчас у нас обучение полностью на польском языке, студентов из-за границы немного, – говорит отец Георгий. – Есть ребята из Украины и Литвы. Раньше были семинаристы из Болгарии, Грузии, Бразилии. Из Беларуси, конечно, приезжали учиться, но в последнее время как-то особо нет студентов – возможно, сейчас белорусское священноначалие более скептически относится к идее учёбы за рубежом. В этом плане неизменно позитивной остаётся позиция епископа Гродненского Артемия, поэтому из Гродненской епархии к нам поступают. Впрочем, в этом году белорусских студентов в семинарии нет.
– Финансовый фактор здесь имеет значение? Или же затраты на учёбу для зарубежных (и местных) студентов не очень высокие? Насколько я понимаю, оплаты за обучение нет, предоставляется проживание и питание?
– Обучение бесплатное, но за содержание студенты платят. Сейчас в семинарии 60 студентов, из них постоянно проживают на месте, в здании семинарии, 11 человек. Остальные учатся по индивидуальному графику. Обычно они приезжают раз в месяц на неделю, живут у нас. Обучение длится три года, после чего выпускники получают диплом бакалавра богословия.
– Какие темы (направления) дипломных работ наиболее популярны среди студентов?
– По истории и патрологии. Учение отцов Церкви, святых. Иногда нравственное богословие. По догматике работы почти никто не пишет.
– А что дальше, после семинарии? Например, выпускник желает заниматься наукой, но при этом знает, что православной духовной академии в Польше нет?
– Здесь варианты следующие: ехать учиться за границу или поступать в магистратуру Христианской богословской академии в Варшаве.
– Но Христианская академия – это всё-таки не православное учебное заведение.
– Это так, но в академии существует определённая градация. Например, философия – единый курс для всех студентов. И есть курсы, читаемые для православных – догматическое богословие, нравственное богословие, сравнительное богословие, богословие иконы. Частично руководство академии – представители нашей Церкви. Так, проректором является архиепископ Георгий (Паньковский), а я заведую в академии кафедрой патрологии. Ректор академии, профессор Милерский, – протестант.
– Какой примерно процент студентов после окончания семинарии принимает священный сан?
– Подавляющее большинство. 95 процентов выпускников становятся священниками.
– И это невзирая на все трудности служения в Польше, в том числе материального плана?
– Да, семинаристы видят своё призвание в священстве. Хотя в Польше содержать священников могут в основном только приходы в больших городах. Священники из малых городов и деревень (по крайней мере, часть из них) преподают Закон Божий, являются капелланами в тюрьмах или больницах. Им за это платит государство. Иначе в большинстве приходов священники бы просто не выжили.
– Но саму семинарию митрополия может содержать?
– Частично. Митрополия платит за содержание здания, а государство помогает с выплатой зарплаты преподавателям (и то не полностью). В семинарии преподаёт 17 человек, но полных ставок – 7. Многие совмещают преподавание в семинарии и Христианской академии.
– Нет ли планов создать православную Духовную академию, как в Москве, Киеве, Минске, Петербурге?
– Мы не можем это сделать. Для создания академии необходимо минимум 12 человек с учёной степенью «доктор хабилитованный», а у нас есть около половины от требуемого числа. Да я и не уверен, что нам будет кого учить. В богословские науки мало кто идёт, гуманитарные специальности в наши дни непопулярны. Поэтому расклад останется, думаю, такой, какой есть сейчас.
Украинский вопрос
Варшавская семинария охотно принимает студентов из Украины, но только из канонической Церкви, ныне управляемой митрополитом Онуфрием. Украинские раскольники в Польше никогда не признавались; впрочем, также непризнанной со стороны Польской Церкви оказалась и новая структура – ПЦУ (Православная церковь Украины), получившая от Константинополя автокефалию. Отец Георгий во всём происходящем на Украине в наши дни видит большую беду и трагедию, однако ему непросто предложить некие действенные рецепты для решения этой проблемы.
– В действиях Вселенского Патриарха я усматриваю нарушение прав Русской Церкви, вторжение на её каноническую территорию. В Польской Церкви мы не признали решение Константинополя о возвращении священного сана Филарету и Макарию.
– Судя по всему, украинская проблема будет законсервирована на многие годы… Как и в Эстонии, где сосуществуют две параллельные юрисдикции. Причём в Эстонии до сих пор сохраняется взаимное неприятие и непонимание между ЭПЦ Московского патриархата и ЭАПЦ Вселенского патриархата.
– Мне кажется, что на Украине дело ещё и в том, что народ разделён. Западная и Восточная Украина – это два разных народа. Разделение переносится и на церковный строй, и на политические слои.
– Действительно, различие по регионам очень заметно. По данным соцопросов, создание единой Православной Поместной Церкви поддерживают 51% жителей Запада Украины, а на Востоке поддержка снижается до 25%. Более чем двукратный разрыв. Западные и центральные области настроены более проавтокефалистски. Восточные и южные регионы настроены по-другому. И раскол этот преодолеть не удалось, он сохраняется.
– Да, и в политике, и в Церкви – во всём. Хотя в Польше раскола не было, но польскую автокефалию Русская Церковь не признавала более 20 лет, до 1948 года.
– Как раз в том же году было и покаянное письмо митрополита Дионисия (Валединского), одного из инициаторов польской автокефалии, предстоятеля автокефальной Польской Церкви с 1924 года.
– Было такое письмо, но не оно стало поводом для признания польской автокефалии в Москве.
– Возможно. Хотя важен сам факт такого письма. Ведь от украинских раскольников в Москве так покаяния и не дождались, ни от Филарета, ни от Макария. Впрочем, это уже отдельная тема… Вас, отец Георгий, я хочу поблагодарить за открытый и интересный разговор.
– И Вам спасибо. Хотя я вижу, что не во всём Вы были со мной согласны, и, наверное, не все мои ответы Вас устроили.
Вы можете поаплодировать автору (хоть 10 раз)6
