О невьянской иконе замолвите слово

От редакции:

Имя уральского предпринимателя и общественного деятеля Евгения Ройзмана хорошо известно в России. Прежде всего, его связывают с деятельностью основанного им фонда «Город без наркотиков» и политическом влиянии в Екатеринбурге. Гораздо меньше известно о его главном увлечении — коллекционировании старообрядческих икон. Евгений Ройзман не только создал первый в России частный музей икон, спас сотни произведений церковного искусства от хищения или гибели, но также способствовал распространению и научному признанию самого термина «невьянская икона». Публикуемый ныне материал состоит из разных интервью и рассказов Евгения Ройзмана, посвященных старообрядческим иконам, их ценителям и хранителям.

Частный музей «Невьянская икона»

— Музей мы открыли в 1999 году. Это был первый частный музей иконы в России. Идею открытия такого музея мне подсказал известный екатеринбургский собирател Юрий Михайлович Рязанов.

Я много думал об этом. Иконы занимали половину моей квартиры, они находились в офисе, у многочисленных друзей, в нескольких реставраторских мастерских. Переговоры с властями о предоставлении мне помещения под музей, начавшиеся еще в 1997 году, затягивались. Вот уж я набегался. И в это время судьба мне улыбнулась — Анатолий Иванович Павлов отдал мне первый этаж своего особняка и еще две комнатушки впридачу.

Вошло все. В одной комнатке мы с Максом (Максим Петрович Боровик, директор музея) сделали хранилище, другую заняли реставраторы. Уже после открытия, когда икон стало больше, реставраторов переселили, хранилище освободили. Все развесили по своему разумению. Вопрос о развеске был очень сложным. Скажите, как развешивать? По сюжетам? По хронологии? По разделам? По мастерским? Непонятно. Да и опыта не было. Сделали все по наитию. Начали экспозицию с самых ранних, плавно перешли к поздним. Время показало, что мы были правы. Экспозиция получилась стильной и гибкой. Самое главное — с ней можно было работать.

Невьянская икона существовала документально с 1734 г. (икона «Богоматерь египетская» до 1919 г. (Спас Вседержитель). Фактически — у нас есть более ранние невьянские иконы, и мы знаем о последних тайных иконописцах в 1950-х гг. Явление, которое мы называем «Высокий Невьянск», практически не перешагнуло рубежа XVIII века. С воцарением Александра I, с распространением единоверия и подъемом промышленности на Урале, невьянское иконописание вышло на новый виток. По заказам разбогатевших заводчиков, откупщиков и золотопромышленников, невьянские мастера из династии Богатыревых создавали роскошные шедевры вплоть до конца 1830-х годов, но настоящие, строгие и истовые невьянские иконы остались в XVIII в. Вот, в общем-то, и все.

Представляете: Урал, маленький Невьянск, старообрядческий центр, несколько мастерских, всего сто лет иконописания. Жизнь бурлит: то облавы, то обыски — прятались в скитах. На продажу не писали. Только под заказ (если заказа не было, вообще не писали). Иконописцы — уважаемые, все грамотные. Заказчики — тоже грамотные, искушенные и очень богатые старообрядцы. Знали, что желают получить за свои деньги. Кроме того, все искренне верующие, готовые за веру хоть в огонь. В буквальном смысле. Вот отсюда и явление — Невьянская икона. Невьянских икон мало. Иногда мы вынуждены брать то, что заведомо не восстановить. Просто из-за фрагментов. Скоро не будет и этого. В чем суть музея? Не дать явлению исчезнуть

Считаю, у нас получилось. Вообще музей живой. Вход бесплатный. Посетителей много. За первые пять лет — 150 тыс. человек. Мы все время что-нибудь делаем. Ездим в экспедиции, издаем книги и альбомы, проводим выставки. Первая выставка музея за пределами Екатеринбурга прошла в мае 2005 года в Ферапонтово. Причем, мне очень приятно, что она была именно в Ферапонтово. За 2,5 месяца прошло огромное количество народа. Потом иконы на несколько месяцев переехали в Ярославль. Был очень сильный резонанс.

Много икон нам подарили. Среди дарителей губернатор Эдуард Россель, мой друг и компаньон Вадим Чуркин, мой товарищ и добрый человек Игорь Алтушкин, многие екатеринбургские и московские коллекционеры и реставраторы. Всем им огромное спасибо!

Я очень люблю Музей. Полагаю, что это лучшее дело, что я сделал в своей жизни. И, может быть, самое важное.

Чтобы написать невьянскую икону, на подготовленное дерево накладывали листовое золото

Но вначале следует сказать об основных моментах технологии написания икон. История создания икон очень интересна. Есть сайт Уральского издательства, где можно узнать любую интересующую информацию о Невьянской иконе.

Официальный сайт Уральского провинциального издательства

В самом начале делали заготовку иконы. Брали чурбан, и вырубали по плахе с обеих сторон от сердцевины. Сердцевина — это самая середина чурбана. После этого их несколько лет просушивали, а затем обрабатывали поверхности.

Затем с лицевой стороны вырезался по периметру так называемый «ковчег», так, чтобы поля возвышались над средником. Ковчег — это небольшое углубление, но оно делалось не всегда.

Форма иконной доски

Затем на основу клеилась паволока — ткань, а уже чуть позднее бумага. На паволоку в несколько слоев наносился левкас — это сметанообразная смесь. Делалась она из мыла или рыбного клея. В эту смесь добавляли небольшое количество конопляного масла или масло олифы.

Каждый слой довольно долго просушивали. Затем левкас полировался костью или клыком медведя. С прописи уже переводили рисунок иконы. Контуры обкалывали иглой и припорашивали из мешочка толченным древесным углем.

На левкасе получался перевод рисунка из черных точек. Затем на левкас накладывался полимент. Полимент — это краска, на которую после приклеивалось листовое золото, которое впоследствии полировалось.

И только после этого художники приступали к написанию иконы. Лицевую сторону покрывали защитной пленкой олифы.

На фото можно увидеть как после подготовки места, художники Невьянской школы приступали к написанию иконы. После чего лицевую сторону покрывали защитной пленкой

Старые мастера

Харлампий чрезвычайно почитался нашими старообрядцами. Дело в том, что святой, являясь ревнителем истинной веры, имел очень большой авторитет в народе, и поэтому подвергался всяким мучениям и казням от начальства. Но все ухищрения и злые козни обращались против самих мучителей. Харлампий, человек сильный и великодушный, всегда своих мучителей прощал.

Когда начальник пожелал драть тело Харлампия железными кошками, руки его отсоединились и повисли на теле святого. Харлампий его пожалел, они потом обратно сделались. А игемон Лукиан плюнул в Харлампия, и голова Лукиана тут же развернулась на 180 градусов. Харлампий его простил, и голова обратно повернулась. По-разному пытались мучать святого старца, и привязали его к коню. А конь повернулся к мучителям и говорит человеческим голосом: «Ну вы и дураки!». И тогда решили Харлампия казнить. И в ночь перед казнью старец удостоился беседы со Спасителем. И Спаситель спросил осужденного: «Друже Харлампий, что ты хочешь, чтобы я для тебя сделал?». Харлампий ответил просто: «Боже, где я буду похоронен, пусть та земля будет вовек плодородной и не знает бед». «Будь по-твоему» — сказал Господь. А утром, когда пришли, чтобы забрать Харлампия на казнь, он, не дожидаясь этого торжественного момента, взял да и тихо умер своей смертью. В возрасте 113 лет! Представляете, какой посыл недоброжелателям?!

В земледельческих регионах Харлампий почитался как охранитель урожая, а здесь, на горнозаводском Урале, он хранил от внезапной смерти без покаяния. На этой иконе более 90 ликов. Все рельефные, наплавлены белилами во много слоев и завершены тончайшей «отборкой», такой прием у иконописцев. Одежды в большинстве своем богато орнаментированы, а лики, большей частью, характерные. Любой из ликов, кроме центрального, можно закрыть спичечной головкой. А вот когда ангелы берут душу Харлампия, и возносят ее к Господу, лик души гораздо меньше спичечной головки, вот, посмотрите.

Эта икона, несмотря на ее очень высокий уровень, не выпадает из общего контекста современных ей Невьянских икон. То есть, такой уровень был правилом, а не исключением.

Большая часть населения Урала — старообрядцы, среди которых были талантливые художники

Невьянская икона старообрядческая и поэтому вызывает ассоциации с часовенными. Большая часть населения Урала — старообрядцы, которые бежали в эти места по причине преследования царских и церковных властей. Именно среди этих людей было много талантливых художников и иконописцев.

В описных книгах 1702 года, иконы отмечены, как казенное имущество после передачи Невьянского завода Никите Демидову.

Никите Демидову принадлежал Невьянский завод, вместе с Невьянскими иконами мастеров-иконописцев

Запись в книге гласила:

«На государевом дворе», в доменном и молотовом цехах, «и в иных местах» находились девять образов на досках без оклада. Это были три Спаса: «Вседержитель», «На престоле» и «Нерукотворный»; «Воскресение Христово с Двунадесятыми праздниками», Богородица, Благовещение, Иоанн Предтеча, Никола Чудотворец, Богоматерь «Неопалимая Купина с двунадесятыми праздниками».

Все иконы перешли к Демидову вместе с заводом. Можно предположить, что иконы эти были местного происхождения.

Невьянский завод конца 18 века. Все это принадлежало Никите Демидову

В переписной книге было указано имя промышленного человека Григория Яковлева Иконника, 50 лет. Возможно, именно этот человек занимался иконописанием, что подтверждают данные ландратской переписи Невьянских заводов.

На то время, это был единственный момент, говорящий о самом раннем свидетельстве, о существовании и работе иконописцев. При этом свидетельства не только о Невьянске, но и на уральских заводах вообще.

Также в переписной книге идет свидетельство о Григории и Семене Яковлевых, которые возможно были братьями. Видимо, они были иконописцами, потому что сыновья Семена в ландратской переписи завода названы как дети Иконникова.

1717

к этому году Невьянск стал одним из крупнейших населенных пунктов Урала

Но скорее всего иконописного мастерства им отец передать не успел, потому что умер довольно рано.

К 1717 году Невьянский завод насчитывал 300 дворов. И после чего превратился в один из крупнейших населенных пунктов Урала. С 1731 года на Невьянском заводе занимался иконным мастерством Иван Козьмин Холуев. По своим собственным словам, иконописью он обучался где-то в нижегородских краях.

Также в документах сообщается и о других иконописцах того времени. Сведения о первых мастерах иконописцах горнозаводского Урала заставляет обратить свой взор на мастеров, которые считались основоположниками иконописания на заводах.

В изучении этого вопроса начал заниматься один француз в 1920 годы. Свои результаты он представил на заседании Уральского общества любителей естествознания.

Француз побывал во многих часовнях и частных домах города Екатеринбурга, на Нижне-Тагильском и Невьянских заводах. Особую ценность он придает тому факту, что смог разыскать иконописца в третьем поколении Г. С. Романова, который помогал ему в этом деле.

Французу назвали четырех мастеров указанного периода времени. Среди них были отец Григорий Коскин, Григорий Перетрутов, отец Паисий и Тимофей Заверткин.

«Георгий»

Одному серьезному собирателю сказали, что далеко на севере, в одном старообрядческом селе, у мужика есть огромная доска — «Георгий» ХVIII века. И вот этот собиратель одел шапку-ушанку, болотные сапоги и поехал. Два дня ехал на поезде, потом еще день по узкоколейке, потом вверх по течению на моторке. Нашел этого мужика чуть ли не за Полярным кругом. Выторговал, взвалил на спину и понес довольный. Через несколько километров слышит топот: за ним бежит хозяин иконы со здоровенным ножом. Догнал, отдышался и говорит: — Слышь, братан, повремени-ка чуток! Я золото соскребу себе на зубы.

Икона

Невьянская икона является наиболее весомым и серьезным брендом Уральского региона и одновременно одной из жемчужин мировой культуры. Историю ее создания и жизнь относят к ряду городов, среди которых Невьянск, Черноисточинск, Нижний Тагил, Екатеринбург, Верх-Нейвинск и прочие места, заселенные уральскими старообрядцами.

Невьянская иконописная школа считается вершиной уральского горнозаводского старообрядческого иконописания. Она отличается самобытностью и отсутствием прямых аналогов среди прочих местных писем, не изменяет русским традициям иконописи и поддерживает высокий уровень исполнения.

Невьянская икона относится к отдельной, оригинальной ветви русской церковной живописи, образовавшейся в начале XVIII века. Как раз тогда из-за преследования властями и церковью старообрядцы начали заселение Урала. В их рядах было много талантливых иконописцев, именно они занялись созданием невьянской школы живописи, получившей свое название из-за большого количества староверов-иконописцев в одноименном городе. К школе относят не только те работы, которые были выполнены в Невьянске: у многих местных изографов имелись мастерские в прочих населенных пунктах Урала, таким образом их искусство дошло вплоть до Южного Урала.

Невьянская школа отличается от остальных ветвей иконописи изображением характерных пейзажей Урала со всеми географическими подробностями и любопытной архитектурой, в которой были использованы градостроительные реалии XVIII–XIX веков. Также от прочих творений невьянскую икону отличает обильное использование золота и высокий уровень обработки основы.

Щепная икона

Щепная икона (на щепе) в ХIХ веке расходилась по России в огромных количествах. Известно, что одна семья делала в неделю до шестисот таких икон. Потом их убирали фольгой (иногда их называют подфолежные, потому что икона не прописывалась полностью, и из-под фольги видны были только лики и кисти рук), бумажными цветочками и помещали в недорогие киоты. Эти иконы и тогда были доступными и недорогими? и сейчас продаются за сущие копейки, при этом они очень трогательные и выразительные.

Однажды один ярославский собиратель подарил мне небольшую коллекцию щепных икон. Я вижу в них сочетание наивности с изысканностью, и кроме того они напоминают мне знаменитый фаюмский портрет:

Во второй половине 18 века начинается рассвет Невьянской иконы

Период рассвета Невьянской иконы — это вторая половина 18 века и первая половина 19 века. В это время в Невьянске работало 10 иконописных мастеров. Но уже к началу 20 века иконописью занимались только три семьи, которые писали иконы на заказ.

ХХ

к началу этого века иконописью занимались только три семьи в Невьянске

Наиболее известными династия, которые занимались иконописью более 100 лет, были Богатыревы, Чернобровины и другие.

Замечательную роль в становлении Невьянской иконописной школы сыграли традиции, которые были заложены Московской Оружейной палатой в середине 15 столетия. Известно, что среди первых приезжих на Невьянский завод были мастера из Московской, Олонецкой и даже Тульской областей.

Поэтому, иконописцы могли ориентироваться на широкий круг традиций. Они принимали за образец иконопись XVI — XVII века. Но потребовалось довольно много времени для того, чтобы унифицировать стилистические особенности и технико-технологические приемы.

Невьянска школа — школа иконописи. Ее появление датируется примерно 1770 годом. Одна из известных икон — Богоматерь Египетская, написанная в иконописной школе.

Икона, написанная Невьянскими мастерами «Богоматерь Египетская». Примерная дата написания иконы 1734 год

У горнозаводских старообрядцев икон на протяжении 18 века совсем не было. Среди Невьянских икон первая была датирована 1791 годом. Это была работа И. В. Богатырева «Петр и Павел со сценами жития». К сожалению, до наших дней изображение не дошло.

Невьянские мастера писали иконы в традициях иконописных школ дореформенной Руси. Но тогда они не копировали старые иконы, а творчески перерабатывали традиции, в которых выражали свои чувства и свое видение мира.

Иконы тогда писались уже по-другому, это прослеживалось в глубине икон, в объемности ликов, в изображении пейзажа. Например, икона «Святое Распятие Господа Нашего Иисуса Христа» 1799 года изображена башня с курантами, вместо условных гор.

Деревья, трава, кустики, камешки — это все непременный атрибут Невьянского письма. На фото иконы можно в этом убедиться.

Невьянская Икона «Святое Распятие Господа Нашего Иисуса Христа» 1799 года

Для написания икон использовали минеральные краски, потому что они считались довольно стойкими, при этом не выцветали и не выгорали на солнце.

Рисунки лучших Невьянских икон изящны и пластичны. Отличает такую икону и тонкость письма, и нарядность, декоративность. Иконописная школа стала наиболее популярной в то время.

Мастера овладевали различными способами обработки фона. В рисунках Невьянской иконы 18 века заметно влияние необычного для икон стиля барокко. А вот с начала 19 века на иконах появляются черты классицизма.

Cундук из икон

Увидел сундук в Вологде у Миши Сурова (Михаил Васильевич Суров, политик). Вцепился в него, и Мише ничего не оставалось, как подарить мне его для музея. Сундук как сундук. Крепкий, добротный. Закрывается без щелей, с замочком. Сделан из икон. Из ростового образа Николы и из Александра Невского. Причем мастер, который получил эти иконы на складе, постарался сделать максимально уважительно. На передней части Никола практически нетронут, только ноги опилены — они пошли на тыльную сторону, а Александр Невский пошел на торцы. Сундук происходит с Верхней Ваги.

А вот замечательная икона «Единородный Сын» — она тоже происходит из Вологды. В 1929 году она была выдана со склада завхозу школы, и велено ему было сделать из этой иконы школьную доску. Однако завхоз бережно спрятал икону на чердаке, а для школьной доски нашел какой-то другой материал. «Единородный Сын» пролежал на чердаке до 2002 года. Внуки завхоза нашли эту икону, продали московскому коллекционеру и купили на эти деньги квартиру. Теперь икона у нас в музее.

LiveInternetLiveInternet

О невьянской иконописи — оригинальном явлении русской церковной живописи, о художественной значимости творчества известных и безвестных талантливых мастеров-иконописцев, чьи работы с удивительной силой и искренностью выражают всю сложность и противоречивость жизненного уклада Урала XVIII-XIX веков.

В отличие от широко известных древних иконописных школ — новгородской, псковской, московской — невьянская школа возникла и сформировалась лишь в XVIII-XIX столетиях. Ее творцами были старообрядцы, отвергнувшие церковную реформу середины XVII века и бежавшие из северных и центральных районов страны. Они перенесли на Урал Древнюю Русь с ее многовековым культурным наследием.

Парадоксально, что на Урале индустриальную базу молодой России закладывали люди, не принявшие петровских преобразований, те, кто сочетал деловитость и дерзкие порывы творческой энергии с приверженностью к патриархальным идеалам. Именно поэтому создатели новой промышленности и сопутствующего ей искусства (изделия из малахита и яшмы, чугунное литье и гравюра на стали) были одновременно ревностными хранителями художественных традиций русского средневековья. Черты самобытности в уральской старообрядческой иконе наметились уже в петровское время, но свой расцвет, стимулированный подъемом промышленности и экономики края, она пережила позже — во второй половине XVIII — первой половине XIХ века.

Понятие «невьянская школа», употребляемое по отношению к уральской старообрядческой иконе, в достаточной мере условно, но не произвольно. Город Невьянск, выросший из поселка при металлургическом заводе, основанном в верховьях реки Нейвы в конце XVII века, стал старообрядческим центром Урала. Он и собрал лучших иконописцев. Впрочем, к невьянской школе следует отнести не только иконы, рожденные в самом Невьянске. Тамошние изографы, выполняя различные заказы — от небольших домашних икон до монументальных многоярусных иконостасов, заводили мастерские и в других уральских городах, распространяя свое влияние вплоть до Южного Урала.

Передававшееся из поколения в поколение иконописное мастерство, существование династий, таких, например, как Богатыревы и Чернобровины, наличие излюбленных иконографических типов, характерных стилистических признаков и приемов темперной техники — все это позволяет говорить о невьянской иконописной школе. Для нее характерны удлиненные пропорции фигур, изысканность поз, тонкость письма. Невьянцы искусно владели всеми секретами мастерства и умели выразительные средства живописи слить в единое целое.

Старообрядческая уральская икона дала нам примеры более органичного и творческого развития древнерусских традиций, чем, скажем, сделанная «под старину» палехская, пусть и предназначенная для нововерческой церкви. Конечно, мироощущение старообрядчества не оставалось неизменным. Вспышки религиозного фанатизма постепенно угасали, росло влияние официальной церкви и светских начал жизни. «Многочисленное купечество ведет обширную торговлю, и при этом большая часть купцов — золотопромышленники. Жаль только, что почти все они старообрядцы, или раскольники, впрочем, это не мешает им быть достойными гражданами и людьми не чуждыми общественных удовольствий», — писал в 1843 году редактору общероссийского журнала «Репертуар и пантеон» один из екатеринбургских корреспондентов.

Постепенно невьянская икона стала эволюционировать в сторону декоративного искусства, становясь роскошной вещью, олицетворяющей баснословные капиталы уральских промышленников. Невьянская иконопись уходила в прошлое, но уходила не бесследно. Она оказала заметное влияние на фольклорную икону, дольше не растратившую творческий потенциал, на местную книжную миниатюру, на роспись по дереву и металлу, на всю художественную культуру Урала.

Акафист Богоматери 1810-1818 г.г.

Воскресение Христово

Икона-тондо Единородный Сыне 1814-1818 г.г

Симеон Верхотурский XIX век

Троица ветхозаветная

икона Никола зимний XIX век

Рождество Богородицы (Уральская школа, Невьянск, 1790-е гг.) БГХМ им. М.В. Нестерова

https://nvgorbatova.ucoz.ru/index/uralskaja_ikonopis/0-12

1840

Ветковская

B XVIII-XIX вв. Невьянск был центром иконописания Урала. Невьянская икона — это вершина уральского горнозаводского старообрядческого иконописания. В переводе с греческого «эйкон» — образ, изображение на деревянной доске. Вначале делалась заготовка иконы: из чурбана вырубали по плахе с обеих сторон от сердцевины; их несколько лет просушивали, а затем обрабатывали поверхности. С лицевой стороны вырезался по периметру «ковчег» — небольшое углубление, так что поля возвышались над средником (однако ковчег делался не всегда). На основу наклеивалась паволока — ткань, позднее бумага. На паволоку наносился в несколько слоев левкас — сметанообразная смесь из мела, клея (обычно рыбьего) с небольшим количеством конопляного масла или олифы. Каждый слой тщательно просушивался. Затем левкас полировали костью (клыком медведя или волка). С прописи переводили рисунок иконы: контуры обкалывали иглой и «припорашивали» — посыпали из мешочка толченым древесным углем. На левкасе получался «перевод» рисунка из черных точек. Затем на левкас накладывался полимент — краска, на нее приклеивалось листовое золото, которое полировалось, и уже после этого приступали непосредственно к написанию иконы. Лицевую поверхность готовой иконы покрывали защитной пленкой олифы или клея. Невьянская икона — это икона старообрядческая и ассоциируется, прежде всего, с часовенными. Большая часть населения Урала и Невьянских демидовских заводов — старообрядцы, бежавшие сюда от преследования царских и церковных властей. Среди них было немало талантливых иконописцев. Иконы отмечены среди казенного имущества в описных и отдаточных книгах 1702 г. при передаче Невьянского завода Никите Демидову. «На государевом дворе», в доменном и молотовом цехах, «и в иных местах» находились девять образов на досках без оклада. Это были три Спаса: «Вседержитель», «На престоле» и «Нерукотворный»; «Воскресение Христово с Двунадесятыми праздниками», Богородица, Благовещение, Иоанн Предтеча, Никола Чудотворец, Богоматерь «Неопалимая Купина с двунадесятыми праздниками». Все они перешли к Демидову вместе с заводом. Эти иконы, скорее всего, были местного происхождения. В переписной книге Верхотурья и уезда за 1710 г. на Невьянском заводе в своем дворе записан «промышленный человек Григорей Яковлев Иконник», 50 лет, жены нет, сын Еремей 22 лет, и три дочери: 13, девять и шесть лет. Возможно, он профессионально занимался иконописанием, что подтверждается данными ландратской переписи Невьянских заводов 1717 г. Это на настоящий момент самое раннее прямое свидетельство о существовании и работе иконописцев не только в Невьянске, но и на уральских . В переписной книге Аятской слободы 1703 г. отмечены беспашенные промышленные люди Григорий и Семен Яковлевы, очевидно, братья. Видимо, они являлись иконописцами, поскольку сыновья Семена в ландратской переписи Невьянского . Но им иконописного мастерства отец передать не успел, наверное, потому, что рано умер (в 1705 г. вдова с детьми «съехали» на Невьянский завод). В переписных и отдаточных книгах 1704 г. приписанных к Невьянскому заводу Аятской, Краснопольской слобод и владений Богоявленского Невьянского монастыря среди жителей Аятской слободы, «которые Никите Демидову в прошлом 1703 г. в работы не отданы» (и были приписаны в 1704 г.) зафиксирован промышленный человек Яков Фролов с тремя сыновьями возрастом от девяти лет до 21 года. «Платит… в казну с торгового промыслу оброк: с ыконного промыслу по осми алтын, по две денги на год». Занятия иконописью он совмещал с земледелием. По расчетам, этот Яков Фролов и Г.Я.Сахаров были почти ровесниками и могли приходиться друг другу двоюродными братьями. Можно также предположить, что кузены обучались иконному ремеслу в Аятской слободе и могли совершенствоваться в нем, участвуя в работах на стороне. Внук Якова Фролова Арапова, Акинфий, 21 г., отмечен переписью 1732 г. на Невьянском заводе без указания профессии с прозванием «Иконниковых». Яков Фролов, проживавший в Аятской слободе, в качестве иконописца обслуживал, вероятно, запросы окрестных крестьян и многочисленного прихожего и проезжего люда. Григорий, обосновавшийся в Невьянском заводе, по его словам, с 1706 г., удовлетворял более взыскательные вкусы его обитателей. К 1717 г. Невьянский завод насчитывал свыше 300 дворов и превратился в один из крупнейших населенных пунктов Урала, уступая только Соликамску и Кунгуру, и превосходя все остальные города, включая Верхотурье. Резонно считать, что оба названных иконописца отличались, очевидно, уровнем мастерства, работали в традиционной манере. Вряд ли их творчество было дифференцировано по заказчикам: старообрядцам и приверженцам официального православия. С 1732 г. и, по крайней мере, по начало 1735 г., скорее всего, именно на Невьянском Иван Козьмин Холуев, по происхождению сын бобыля Верхней слободы с.Городца Балахонского уезда Нижегородской губернии. Иконописи он, по собственным словам, обучился где-то в нижегородских краях, а перед тем, как появиться на Урале, «ходил по разным русским городам». Из документов 1790 г. известно имя крестьянина Ялуторовской округи Ивана Емельянова сына Неряхина, 34 лет — старообрядческого инока Исаака, обученного иконописи в «Старо-Невьянском заводе», где у крестьянина Федота Семенова (сына) Воронова жил два года, обучался писать образа (примерно в 1778-1780 гг.). Затем он ушел в скиты, а затем вновь вернулся в Невьянский завод, где в 1784-1786 гг. жил у «крестьянина Василья Васильева (сына) Красных, он же Баранников… у письма образов». Фрагментарность сведений о первых иконописцах-старообрядцах на горнозаводском Урале заставляет обратить внимание на мастеров, считающихся основоположниками иконописания на заводах. Изучением этого вопроса в начале 1920-х гг. занимался Сюшель Дюлонг — француз, представитель миссии «Красного Креста». Результаты он в январе 1923 г. представил в докладе на заседании Уральского общества любителей естествознания. С. Дюлонг побывал в часовнях и частных домах староверов-часовенных (ранее беглопоповцев софонтиевского толка) г.Екатеринбурга и соседнего c.Шарташ, на Нижне-Тагильском и Невьянском заводах. Особую ценность данным С. Дюлонга придает то обстоятельство, что в разысканиях ему помогали Г. С. Романов, сам иконописец в третьем поколении (Дюлонг даже назвал Романова «последним уральским иконописцем») и известный екатеринбургский антиквар Д. Н. Плешков, знакомый с большинством работавших на Урале в начале XX в. иконописцев и связанный родством с Романовыми. С. Дюлонгу назвали четырех мастеров указанного периода. Это отец Григорий (в миру Гавриил Сергеев) Коскин (ок.1725 — кон.XVIII в.), из вечноотданных Невьянского завода; Григорий Андреевич Перетрутов, поселившийся на Нижнетагильском заводе; отец Паисий (Петр Федорович Заверткин) и некто Заверткин, племянник Паисия, второй сын его младшего брата-торговца Тимофей Борисович Заверткин (1727 — 1769). При этом первое и последнее имена принадлежат представителям уже второго поколения местных иконописцев-старообрядцев. «Инок-схимник Паисей Заверткин — …изуграф искусный, который довольно оставил по себе учеников; первый (очевидно, в смысле «лучший») из них — инок-схимник Григорий Коскин». Учеником Паисия был, видимо, и Тимофей Заверткин. Г. С. Коскина Дюлонг называл «самым великим, самым крупным уральским иконописцем». Икону Богоматери работы Коскина, виденную им в частном доме в Екатеринбурге, Дюлонг охарактеризовал даже как «гениальную». Произведений Паисия Заверткина Дюлонг не видел, но его информатор, екатеринбургский иконописец Г.С. Романов отзывался о них так: «работа отца Паисия гораздо мягче, чем отца Григория». В устах профессионала понятие «мягче», имело смысл, близкий к значению «более свободная манера письма» или «более искусная работа». В настоящее время как принадлежащие Паисию Заверткину более-менее определенно можно атрибутировать лишь 43 миниатюры (некоторые, очевидно, создавались с участием учеников) лицевого Апокалипсиса Толкового 1730-1740-х гг. Петр (в иночестве Паисий) Федорович Заверткин (ок. 1689 — 01.05.1768) — родом из-под Ярославля, из семьи крепостных крестьян-предпринимателей помещиков Хомутовых, в молодости работал при Оружейной палате в Москве и Оружейной канцелярии в Санкт-Петербурге, скорее всего, в качестве одного из «мастеровых разных художеств». Бежал на Керженец, оттуда вместе с тамошними скитскими старцами перебрался на уральские демидовские заводы. Отсюда через несколько лет ушел в ветковские старообрядческие слободы на территории Польши. В марте 1735 г. он с семьей, с полученными от помещика паспортами, обосновывается на жительство на Нижне-Тагильском заводе. С начала 1740-х гг. П. Ф. Заверткин под именем Паисия уже находился в лесных «подзаводских» скитах. Там Паисия вместе с учеником Г. Коскиным около 1742 г. встречал очевидец. В 1747 г. он был включен в ревизские сказки по Нижнетагильскому заводу. В начале 1750-х гг. инок Паисий, вероятно, вновь ушел в Польшу. Григорий Андреевич Перетрутов «был царский иконописец при Петре Первом и бежал на Урал», поселился в Нижнем Тагиле, потом принял иноческое имя Гурий. Причем на Урале Перетрутовы значились под фамилией Седышевы. Отец Григория, бобыль Благовещенской монастырской слободы Нижнего Новгорода Андрюшка Юрьев Перетрутов, вероятно, тоже был иконописцем. Вероятны и давние родственные связи между семействами Перетрутовых-Седышевых и Заверткиных. Григорий Перетрутов и Петр Заверткин могли хорошо знать друг друга по работе в Оружейной палате. А брат Заверткина Борис занимался предпринимательством в Нижнем Новгороде. На Урале эти семьи десятилетиями жили рядом. В 1752 г. церковники в сопровождении воинской команды совершили налет на дом Заверткина. В числе улик был найден целый иконостас. А среди особо важных раскольников Тобольской епархии Тимофей Заверткин получил яркую характеристику: «Злой раскольник, который… пишет иконы по раскольничьему суемудрию… и разсылает по всем раскольничьим местам, где оные и приемлются… за чудотворные». Иконописание развивалось по всей территории Урала, но нигде не достигло такого совершенства, как в Невьянске и связанных с ним поселениях. Иконы невьянских мастеров отличались добротным письмом и работа их высоко ценилась, поэтому заказчиками у них были не только «местные и окрестные жители, но вообще жители всего Зауралья и даже европейской России». Период расцвета невьянской иконы — вторая половина XVIII — первая половина XIX вв. В это время в Невьянске работало десять иконописных мастерских, а к началу XX в. иконописью занимались только три семьи, писавшие иконы на заказ, да и они «сидели иногда без работы». Наиболее известными династиями, занимавшимися иконописанием более 100 лет, были Богатыревы, Чернобровины и другие. Иваном Прохоровичем Чернобровиным были написаны иконы Сретенского иконостаса храма во имя Святителя Николая Чудотворца с. Быньги, поновлен Николаевский иконостас (а резчиком-позолотчиком Сретенского иконостаса был его брат — Егор Прохорович). Династия потомственных иконописцев Чернобровиных из приписных крестьян Невьянского завода — известна с 1798 г. Иван Прохорович Чернобровин родился в 1805 г., обучался иконописному мастерству у Ивана Анисимовича Малыганова. Он числился крепостным крестьянином Невьянского , нанимая вольных государственных крестьян и занимался «письмом святых икон». Старообрядец часовенного согласия, Иван Прохорович в 1835 г. перешел в единоверие вместе с братом; был уважаемым в единоверческой среде человеком. Чернобровины пользовались полным доверием церковных властей и получали от них крупные заказы на иконы и оформление вновь строящихся православных и единоверческих храмов. Жили Чернобровины отдельными домами и работали порознь (в отличие от Богатыревых), объединяясь только для выполнения крупных заказов. И.П.Чернобровин писал иконы для Режевской, Шайтанской, Сылвенской единоверческих церквей Урала. Последняя подписанная икона Чернобровина датируется 1872 г. Писали иконы Андрей Чернобровин, Федор Чернобровин. Известность получили и другие невьянские иконописцы: Федор Анисимович Малыганов, Иван Петрович Бурмашев, Стефан Петрович Бердников, Ефим Павлович Большаков, Иван Иванович Вахрушев, Афанасий Николаевич Гильчин, Егор Маркович Лапшин, династия Серебренниковых: Иосиф, его сыновья Назар и Ипат, внук Кондратий Ипатьевич и правнук Даниил Кондратьевич, Василий Гаврилович Сухарев и др. Значительную роль в становлении невьянской иконописной школы сыграли традиции, заложенные Московской Оружейной палатой в середине XV столетия и развитые в конце XV — первой половине XVIII вв. в Ярославле, Ростове Великом, Костроме. Известно, что среди первых приезжих на Невьянский завод мастеров были переселенцы из Московской, Тульской, Олонецкой, Нижегородской губерний. К 1723 г. приехала первая партия переселенцев с Керженца. Следовательно, иконописцы могли ориентироваться на достаточно широкий круг традиций, принимая за образец иконопись XVI-XVII вв. Но потребовался значительный промежуток времени для унификации стилистических особенностей и технико-технологических приемов, обусловивших своеобразие уральского горнозаводского старообрядческого иконописания. Косвенным, но очень важным указанием на время складывания невьянской школы может служить появление с 1770-х гг. и увеличение в последующие годы количества датированных икон. Предшествующие подобные произведения единичны: «Богоматерь Египетская» 1734 г. и иконы 1758 и 1762 г. Показательно, что тот же С. Дюлонг до конца XVIII в. называет лишь одну виденную им датированную местную работу: Тимофея Заверткина «около 1760-го года».

У горнозаводских старообрядцев на протяжении XVIII в. вплоть до последнего десятилетия подписных икон практически не было. Среди невьянских икон первая подписная датирована 1791 г., работы И.В. Богатырева («Петр и Павел со сценами жития»), да и в дальнейшем образцы даже самого высокого уровня подписывались редко. Заказчика в невьянской иконе начали обозначать в XIX в. при написании икон для часовен и позднее для единоверческих церквей. Невьянские мастера писали иконы в традициях иконописных школ дореформенной Руси, но не копировали старые иконы, а творчески перерабатывали традиции, выражая в иконах свои чувства, свое видение мира как творения Божьего. Они взяли от древнерусских икон их лучшие черты: от московской — удлиненные пропорции фигур, ритм, узорочье, письмо по золоту; от ярославской — объемное, округлое изображение ликов, динамизм сюжета (смелые повороты фигур на три четверти) и пр. Невьянская икона сохранила необычайную выразительность и одухотворенность, истовость, праздничность, яркость, присущие древнерусской иконе. Но мастера учитывали и веяние нового времени, и опыт светской живописи. Постройки, интерьеры, изображенные на иконе, получают объем, «глубину», то есть изображение строится по законам прямой перспективы (в основу изображения положены особенности восприятия пространства человеческим глазом). Они старались приблизиться к реальности. Это прослеживается в «глубине» икон, в объемности ликов, в изображении природного пейзажа, видов городов и зданий. Изображения несут в себе местный колорит, отразивший географические приметы: в зданиях угадываются постройки уральских горнозаводских комплексов, купола и силуэты уральских храмов. Неизменная деталь пейзажа — башня с арочным проездом, силуэт Невьянской башни угадывается в изображении городов (Спас Нерукотворный), а на иконе «Святое распятие Господа нашего Иисуса Христа» («Голгофа») 1799 г., хранящейся в музее «Невьянская икона» г.Екатеринбурга, изображена башня с курантами. Вместо условных гор с косо срезанными площадками — типичные смягченные временем уральские увалы с выходом горных пород, поросшие хвойными перелесками. Некоторые вершины — белые (снежные). Деревья на склонах гор, трава, кустики, округлые камушки, елочки и сосенки, обрывистые берега реки со свисающими корнями растений — непременный атрибут невьянского письма.Реалистические тенденции проявились и в отражении в ликах некоторых святых местного этнического типа (вогульские черты в облике Николая Чудотворца в иконах XVIII — первой пол. XIX в.).

Для написания икон мастера пользовались минеральными красками — очень стойкими, не выцветающими и не выгорающими, поэтому иконы оставляют впечатление свежести и новизны. Кроме того, минеральные краски придавали иконе особый колорит. Рисунок лучших невьянских икон поражает изяществом и пластичностью. Отличает невьянскую икону тонкость письма, нарядность, декоративность, обилие золота: пластинками сусального золота покрывалась вся икона. Листовое золото наносилось на полимент (красно-коричневую краску, которой предварительно покрывался левкас). Золотой фон просвечивал сквозь тонкий слой красок, что придавало иконе особую теплоту. Кроме того, мастера владели различными способами обработки золотого фона: гравировкой, цвечением, черневым узорочьем. Получавшаяся при этом фактурная (неровная) поверхность по-разному преломляла лучи света, создавая впечатление, что икона сама светится своим особым светом, за что и называли ее светоносной. Оттенки ярких синих, зеленых, красных красок в сочетании с золотом притягивают и останавливают на себе взгляд. Золото всегда находилось в гармонии с основным цветовым решением иконы. Оно символизировало Христа, божественный свет, солнце, власть, чистоту помыслов, победное сияние добра. В рисунке невьянской иконы первой половины XVIII — середины XIX веков заметно влияние необычного для икон стиля барокко: пышные многофигурные композиции с динамичными позами святых, их одеяния развеваются узорчатыми драпировками — складками; изобилие декоративных элементов — средник и поля зачастую украшены вычурными золотыми завитками; надписи по краям икон обрамлены пышными золотыми картушами — рамками, вычурные троны «составлены» из выгнуто-вогнутых завитков; облака и горизонты обозначены вьющимися линиями. Одеяния святых отличаются многоцветьем, узорами и цветочным орнаментом, напоминающим розы и другие цветы тагильских подносов (это характерно для икон, написанных Чернобровиными). С начала XIX в. в иконе появляются черты классицизма, отразившиеся в уже упомянутых реальных изображениях уральского пейзажа и видов горнозаводских строений. Архитектурные постройки и детали изображаются в трехмерном пространстве, т.е. получают объем и глубину. Изображения святых отличаются миниатюрностью, тонкостью письма, психологичностью и физиономизмом. Самое выразительное в иконах невьянских мастеров — прекрасные лики: миловидные, полнощекие, с большими глазами, морщинами на лбу, коротким прямым носом, с округлым подбородком, чуть улыбающимися губами. Они излучают доброту, сочувствие и сострадание. В некоторых ликах отражены оттенки чувств: в ликах ангелов есть детская невинность и трогательная чистота помыслов. Для большинства поздних икон характерен золотой фон с прочеканенным по левкасу растительным или геометрическим орнаментом. Святые изображаются на фоне пейзажа с низкой линией горизонта. Упрощается композиция иконы, она становится похожей на картину, в ней важную роль играет линейная перспектива. В невьянской иконе изображения святых на полях и в XVIII, и в XIX в. только ростовые. В XVIII в. киотцы, в которых расположены святые, большей частью с килевидным завершением. Как правило, фон цветной, чаще густо розовый или красный, иногда с золотыми огневидными облачками. В XIX в. святые, расположенные ниже — в прямоугольных киотцах с поземом, а верхние — также в киотцах с фигурным завершением. В XIX в. навершия зачастую обозначаются черневыми картушами. В невьянской иконе не бывает святых на полях в круглых окошках или в полроста, заходящих один на другого. Также не бывает и изображений святых на нижнем и верхнем полях. Святые на полях имеют место в основном на домовых иконах; на форматных иконах, предназначенных для часовен и единоверческих храмов, святые на полях встречаются редко. Итак, можно полагать, что старообрядческая иконописная школа на горнозаводском Урале (невьянская школа) сформировалась достаточно поздно, приблизительно к середине — последней четверти XVIII в., когда уже работали третье-четвертое поколения местных мастеров. Сложившись как самостоятельное явление, она приобрела ту устойчивость, которую внешние влияния могли только обогатить, но не разрушить. В иконе народ искал и выражал свои идеалы, свои представления об истине, добре и красоте. Невьянская икона воплотила этот идеал с наибольшей полнотой. Вглядываясь в лики святых, мы постигаем душу народа, его веру, надежду и любовь — то, что сумели сохранить «ревнители древлего благочестия», испытавшие гонения властей.

Коротков Н. Г., Медовщикова Н. И., Мешкова В. М., Плишкина Р. И., 2011 https://uralizdat.ru/publ/istoriya_i_kraevedenie/nevjanskaja_ikona/3-1-0-75

Серия сообщений «Иконография»:
Часть 1 — Символ с греческого переводится как «знак» (символика иконописи) Часть 2 — Типология богородичной иконы … Часть 9 — Меднолитые иконы староверов Часть 10 — Змеевики для отсроченных христиан (эпоха двоеверия на Руси до 12 века) Часть 11 — Невьянская икона — Южный Урал. Часть 12 — Икона в собрании Художественного музея им. М. В. Нестерова: выставка ПРАВОСЛАВНОЕ ИСКУССТВО до 2.04.17 Часть 13 — Сегодня — день иконы Троеручицы Часть 14 — Иконы из собрания ГМИИ_РТ

Экспозиция

В качестве основной идеи музея называется сохранение этого отдельного вида искусства и продолжение жизни иконописи как явления.

Экспозиция музея насчитывает около 300 икон, основная часть которых имеет драматичную судьбу: изделия рубили топорами и пытались сжечь, глаза у ликов святых были выцарапаны, многие иконы были изрезаны. В пору массового закрытия церквей почти все имеющиеся иконы отдали населению на колхозные нужды. Впоследствии часть была отреставрирована, но многие сохранили свой первоначальный вид. Именно они стали отдельной экспозицией, напоминая гостям музея о вандализме, еще не так давно процветавшем в стране.

Экспозиция часто приводит к появлению неоднозначных эмоций у людей, по этой причине рядом с ней висит уточняющая записка, которая сообщает, что выставка является исторической и демонстрирует поврежденные иконы исключительно в просветительских целях, не желая при этом оскорбить чувства верующих. К слову, в 2017 году музей уже хотели засудить по этой статье из-за присутствия в его пространстве сундука, сколоченного из икон.

В качестве самостоятельного ответвления уральского горнозаводского старообрядческого иконописания в музее представлена Красноуфимская икона.

Для создателей долгое время оставался спорным вопросом тот момент, по какому принципу должны быть размещены экспонаты. Нужно ли учитывать хронологию или иконы следует распределить по разделам и мастерским? Конечное решение стало вполне удачным: человек, зашедший в музей и двигающийся от входа по часовой стрелке параллельно стенам, заметит изменения, которые произошли с иконописью на протяжении всего времени. По центру зала под стеклом можно увидеть иконы с единым сюжетом, при этом они созданы разными мастерами. Данная демонстрация позволяет отметить индивидуальные черты исполнения каждого отдельного художника.

Музей располагает не только местными, исконно уральскими произведениями, но и предлагает гостям оценить иконы Русского Севера XVII века.

Кроме икон музей может похвастаться различными старорусскими книгами, некоторыми предметами утвари, медной пластикой, настенными листами и скульптурами. В качестве наиболее любопытных и оставляющих сильное впечатление экспонатов посетители отмечают деревянную модель храма с качественной проработкой даже самых мелких деталей.