ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ВВЕДЕНИЕ В ДОГМАТИЧЕСКОЕ БОГОСЛОВИЕ РАЗДЕЛ I. ДОГМАТИЧЕСКОЕ БОГОСЛОВИЕ КАК НАУКА

Обновлено 22 июля 2021
Здравствуйте, уважаемые читатели блога KtoNaNovenkogo.ru. С момента формирования более-менее развитых социальных сообществ начали появляться и всевозможные запреты, регламенты и законы.

Это были различные директивы, ограничения и правила, которым обязаны были неуклонно следовать все члены той или иной общины либо граждане конкретного поселения.

Основополагающие и фундаментальные «предписания» назывались догмами или догматами. Пару тысячелетий назад каждому было ясно, что под этим подразумевается, но понимаем ли мы сейчас, что такое догма?

Чем примечательна история происхождения этого слова? Какую роль и значение имели догмы в различных сферах жизнедеятельности человека и функционирования общества в целом?

Догма — что это такое простыми словами

Этот термин многогранен по смысловым оттенкам и объемен по спектрам употребления. Он принадлежит не одной сфере и поэтому имеет несколько значений, которые связаны между собой одной общей по принципу идеей:

  1. в религии догма (религиозный догмат) – это истина, закон или концепция (что это такое?), принимаемая всеми верующими как непреложный догмат, неизменный в любом контексте (например, положение о триединстве бога);
    Догмат — это основное положение в религиозном учении, принимаемое на веру и не подлежащее критике
  2. в науке догмы – это важные положения, суждения и утверждения, которые были исследованы экспертами и подтверждены научным путем, это могут быть и доктрины, не вызывающие сомнений в своей достоверности (о разнице между догмой и доктриной читайте чуть ниже);
  3. в обществе догма – это понятие, утверждение, суждение, изначально принимаемое как неоспоримая истина и не подлежащее обсуждению, перепроверке и/или критике.

К слову «догма» можно подобрать достаточно много синонимичных определений, но самым близким по смысловой нагрузке понятием является «доктрина» – это учение, система воззрений либо теорий, используемых в науке, политике и юриспруденции.

Что касается разницы между этими понятиями, то она кроется только в степени признания: догма – это нечто подтвержденное, своего рода аксиома (что это такое?), официально признанная обществом или просто принимаемая на веру каким-либо сообществом.

Доктрина же – это конкретное мнение или учение, которое может быть сформировано одним отдельным человеком или небольшой группой единомышленников.

Так, например, в религии один священник может нести свою мысль, не обязательно принятую всей церковью. Это будет доктрина. Она же станет догмой или догматом, как только ее признает руководящий орган этой церкви либо глава религиозного объединения.

Значение слова догмат

— Значение этого слова, как термина, употребляемого не в одном только Богословии, выясняется из того смысла, в каком оно употреблялось в античной литературе У Цицерона словом dogma обозначались такие доктрины, которые, будучи общеизвестными, имели значение неоспоримой истины. В этом смысле и христианские писатели, напр. Ориген и св. Исидор, называли Сократа законодателем догматов аттических, учения Платона и стоиков — догматами. У Ксенофонта догматом называется начальственное распоряжение, которому все, и командующие, и простые воины, должны беспрекословно подчиняться. У Геродиана им обозначается определение сената, которому беспрекословно должен подчиниться весь римский народ. Этот смысл слово Д. сохранило и в греческом переводе 70 толковников, где в книгах пр. Даниила, Эсфири, Маккавейских словом δόγμα называется указ царский, подлежащий немедленному исполнению, а также закон царский или государственный, безусловно обязательный для каждого подданного. В Новом Завете, в Евангелии от Луки, δόγμα называется повеление кесарево о переписи народонаселения Римской империи, в кн. Деяний Апостольских — законы царские, в послании к Колоссянам и Ефесянам — имевшие божественный авторитет законы Моисея. Затем, в кн. Деяний (XV, 20—28) в первый раз словом δόγμα обозначаются те определения церкви, которые должны иметь непререкаемый авторитет для каждого ее члена. Из употребления этого слова у Игнатия Богоносца, Кирилла Иерусалимского, Григория Нисского, Василия Великого, Иоанна Златоуста, Викентия Лиринского и др. отцов церкви понятие о Д. выясняется с большей подробностью. У них: 1) Д. есть непререкаемая божественная (данная через божественное откровение) истина, и в этом смысле догматы веры называются божьими (δ. τοΰ Θεοΰ), божественными (δ. Θεία), господними (δ. τοΰ Κυρίου) и противопоставляются продуктам человеческого, особенно так называемого спекулятивного мышления и личным мнениям; 2) Д. есть истина, относящаяся к внутреннему существу религии, т. е. истина теоретического, или созерцательного, учения, учения веры, чем он отличается от правил жизни, или практической деятельности христианина; 3) будучи происхождения божественного, Д. есть истина, определяемая и формулируемая церковью, потому догматы обыкновенно называются догматами церкви (τά τής έκκλησίας δόγματα), или догматами церковными (τά έκκλεσιαστικά δόγματα), и 4) Д. есть истина, безусловное признание которой совершенно необходимо для христианина, чтобы по праву причислять себя к составу церкви.

Н. Б.

Краткая история и синонимы к слову «догма»

В переводе с эллинского (др. -греч.) языка понятие «δοκεω» означает «мнение, положение или постановление». Первоначально этот термин появился в философских учениях. Уже потом «догма» распространилась в религии, политике, медицине, праве, других науках и сферах жизнедеятельности общества.

Так, на своей родине, в Древней Греции, под «догмой» (или «догматом») подразумевался приказ, который следовало выполнить беспрекословно, абсолютно точно и немедленно.

Интересно, что слово «догма» в разные времена обладало различными оттенками смысла, хотя в большинстве философских и энциклопедических словарей даются практически схожие определения.

Именно поэтому до сих пор сохраняются некоторые разделения, определившие такой широкий круг синонимов:

  1. безапелляционность;
  2. схоластика;
  3. прямолинейность;
  4. формализм;
  5. доктринерство;
  6. стереотип;
  7. стандартность;
  8. штамп;
  9. безынициативность;
  10. ограниченность.

В зависимости от области, тематики и непосредственного контекста одно и то же понятие может употребляться по-разному. В качестве примеров, иллюстрирующих «разброс» смысловой нагрузки догматов, можно привести несколько живучих стереотипов:

  1. Сапожники – пьяницы, торговцы – воры, гаишники – взяточники;
  2. Очкарик – значит, интеллигент;
  3. Политики – лжецы;
  4. Евреи – всегда при деньгах;
  5. Богатые – испорченные и бессердечные, бедные – страдающие и хорошие;
  6. Сидишь в декрете – ничего не делаешь, работа по дому – это не труд;
  7. Цирроз печени – значит, алкоголик…

На этих примерах несложно отследить значение такого специфического понятия, как догматическое мышление.

Обычно оно применяется в случаях, когда имеет место схематичное мышление, основанное на застывших, неизменных и устаревших формулах и истинах, которые принято считать неопровержимыми.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ВВЕДЕНИЕ В ДОГМАТИЧЕСКОЕ БОГОСЛОВИЕ РАЗДЕЛ I. ДОГМАТИЧЕСКОЕ БОГОСЛОВИЕ КАК НАУКА

Уже в первые века существования Церкви появляется стремление излагать христианское вероучение в систематическом виде, что имело целью удобство как изложения, так и восприятия вероучительных истин.

Догматическая система

– способ изложения вероучения, в котором все отдельные истины и положения представляют собой части, связанные в единое целое. К догматическим системам предъявляются следующие требования:

1) отсутствие внутренних противоречий (в догматической системе не должно быть взаимоисключающих положений);

2) наличие четкой границы между собственно догматами и богословскими мнениями. Это не значит, что при построении догматической системы нельзя так или иначе опираться на богословские мнения; но при этом обязательно должно быть подчеркнуто, что это богословское мнение того или иного св. отца или богослова, а не вероучительная истина, принимая всей полнотой Церкви.

Кроме того, предполагается, что догматическая система должна представлять собой не просто набор святоотеческих и библейских цитат по тому или иному догматическому вопросу, но и авторский текст, определенный комментарий, в котором автор пытается осмыслить содержание догматических истин, выявить внутренние связи между различными догматами и богословскими мнениями. Сокращенная система догматического богословия называется катехизисом

.

В истории христианской мысли первой попыткой построить догматическую систему стала работа «Строматы» известного учителя Александрийской катехизической школы Климента Александрийского (кон. II в.). Но «Строматы» – это все-таки не более чем попытка построения системы, а не система в полном смысле слова.

Систему догматического богословия христианского вероучения во всей полноте впервые удалось создать преемнику и продолжателю дела Климента – Оригену (III в.). Его труд «О началах» – это первая цельная система христианского богословия. Система эта оказалась несовершенной, поскольку многие постулаты и предпосылки, на которых основывался Ориген, были ложными и впоследствии даже подпали под анафемы Вселенских соборов. Несмотря на это Ориген оказал и огромное положительное влияние на развитие богословия. В течение нескольких веков система Оригена оставалась единственной целостной системой христианского богословия. Многие свв. отцы учились богословию именно на трудах Оригена, постепенно преодолевая ошибочные мнения, содержащиеся в Оригеновых текстах.

Из древних отцов Церкви, пытавшихся построить целостные догматические системы, следует отметить свят. Кирилла Иерусалимского (IV в.). Его знаменитые «Огласительные слова» представляют собой обстоятельный труд; однако нужно сказать, что он носит пропедевтический характер, т. к. обращен к оглашаемым, т. е. людям, еще даже не вступившим в Церковь. Примером построения системы догматического богословия можно назвать также «Большое огласительное слово» свят. Григория Нисского (IV в.) и «Сокращенное изложение Божественных догматов» блаж. Феодорита Киррского (первая пол. V в.).

На христианском Западе первая попытка систематического изложения догматов была предпринята Лактанцием (ум. после 325 г.) в труде «Божественные установления» (Кн.IV-VII). Среди других догматических систем, созданных на Западе, следует о блаж. Августина и «О церковных догматах» Геннадия Марсельского (кон.Vв.).

Наиболее совершенным трудом, представляющим собой вершину систематизации святоотеческой богословской мысли, следует признать труд преп. Иоанна Дамаскина «Источник знания» (VIII в.). С догматической точки зрения, особое значение имеет третья, заключительная, часть этого труда, которая называется «»Точное изложение православной веры»». Эта книга не утратила своего научного значения до сегодняшнего дня. Как на Востоке, так и на Западе она являлась учебником богословия в течение многих веков, причем на христианском Востоке – вплоть до Нового времени, когда для изложения догматического учения в православной богословской науке начали использоваться образцы западных схоластических систем. На Западе до переводов трудов преп. Иоанна Дамаскина на латинский язык большим авторитетом пользовалось произведение Исидора Севильского (ок. 560–636 гг.) «Сентенции» в трех книгах, бывшее прообразом средневековых «сумм богословия».

В истории русской богословской мысли было несколько авторов, которые работали над построением догматических систем. В первую очередь нужно назвать митр. Макария (Булгакова), его «Православно-догматическое богословие» впервые было издано в 1849–1853 гг. Это обстоятельнейший труд, хотя и несколько схоластичный58. Кроме того, это сочинение не вполне самостоятельно: автор при построении своей системы отчасти опирался на труды западных догматистов. Однако в целом «Православно-догматическое богословие» представляет собой прекрасно структурированное пособие, в котором можно найти хорошую подборку библейских и святоотеческих цитат почти по всем догматическим вопросам.

Труд архиеп. (впоследствии митрополита) Филарета (Гумилевского) «Догматическое богословие» представляет собой попытку преодолеть то схоластическое влияние, которое наблюдается у митр. Макария59. Работа архиеп. Филарета не получила, однако, широкого распространения.

«Опыт догматического богословия» архиеп. Каневского Сильвестра (Малеванского) – объемный труд в пяти томах60, в котором автор предложил исторический метод изложения догматов, т. е. предпринял попытку показать, как развивалось догматическое учение Церкви в исторической перспективе. В этом его большая заслуга.

«Православное догматическое богословие» прот. Николая Малиновского61 – труд, тоже большой по объему и довольно интересно написанный, но несколько неровный: в нем есть более и менее удачные разделы. Данный факт обусловлен тем, что прот. Н. Малиновский стремился использовать в своем труде как можно больше различных источников и не всегда подходил к ним критически.

После 1917 г. в русской богословской традиции попыток построить целостную систему догматического богословия не было. «Догматическое богословие» В. Н. Лосского62, в сущности, представляет собой не более, чем курс лекций по догматическому богословию. Назвать эту работу догматической системой в полном смысле слова нельзя.

Однако православное догматическое богословие не прекратило своего развития в XX в. Среди греческих богословов свои догматические системы предлагали профессора П. Н. Трембелас63, А. Феодору64 и К. В. Скутерис65, работы которых увидели свет во второй половине XX в.

Трехтомный труд архим. Иустина (Поповича) (1894–1978 гг.) «Догматика Православной Церкви»66 – попытка построения догматической системы в Сербской Православной Церкви. Преп. Иустин – не только известный богослов, но и один из величайших подвижников нашего времени, однако его труд, при всех его достоинствах, не вполне самостоятелен: он обнаруживает свою зависимость, особенно в первом томе, от русских догматистов дореволюционного времени.

Заслуживает внимания и работа известного румынского богослова свящ. Думитру Станилоае (1903–1993 гг.) «Православное догматическое богословие»67.

Какова традиционная структура догматических систем? Большинство современных догматистов68 придерживается следующего принципа изложения материала: сначала о Боге в Самом Себе (Deus ad intra), затем о Боге в Его явлении твари (Deus ad extra). Именно такой принцип лежит в основе систем митр. Макария, архиеп. Филарета, архиеп. Сильвестра и других авторов. Все попытки построить систему догматического богословия по-другому были не очень удачными. Например, прот. Павел Светлов (1861–1945 гг.) пытался построить всю систему догматики вокруг учения о спасении69, прот. Петр Лепорский (1871–1923 гг.) – вокруг догмата о Боговоплощении, однако эти попытки не получили признания. В настоящем пособии используется традиционный метод изложения материала.

Употребление термина догмат в христианстве

Несмотря на то, что на протяжении всего прошлого века определение догмы то и дело менялось, суть этого понятия остается прежней:

догмат – это устоявшиеся убеждения или общепринятая истина, некое основное положение в каком-либо учении, принимаемое за бесспорный факт.

Но в разных религиях – например, в православии и исламе, – толкования будут отличаться.

Сейчас самая многочисленная по числу последователей религия разделена на несколько ответвлений. До 1054 года она была едина, а значит, здесь действовали одни догмы. Однако две церкви и две главы этих церквей находились слишком далеко друг от друга во всех смыслах, что и повлекло за собой неизбежные перемены.

Вспомним, что причиной разлада стало изменение западной церковью одного из важнейших догматов: католики посчитали, что святой дух может исходить не только от Бога-Отца, но и от Бога-Сына.

Они верят в непорочное зачатие Богородицы и ее телесное вознесение, догматизируют святость и непогрешимость папы римского, которого они чтут как викария Иисуса Христа.

Православные верующие смотрят на эти вещи иначе и принимают как догмы другие положения. В частности, они исповедуют не один, а два различных образа Святой Троицы – как сущность трех лиц и как проявление этих лиц в энергии.

В отличие от католиков, православные догматизируют празднование воскресенья параллельно с чествованием субботы. Впрочем, эти законы и многие другие легли в основу большинства современных верований.

Кто такой Иисус?


Спас Пантократор; XIII в.; Византия. Константинополь

Если Иисус — просто учитель нравственности, никакой надежды у нас нет — давайте отдавать себе в этом отчет. Смерть не побеждена. Никакой небесный Иерусалим нас не ожидает. Но помимо толстовства — во всех его многочисленных изводах — в истории христианства были и другие ереси.

Многие из них признавали Иисуса выдающимся Божиим посланником, даже (в определенном смысле) Сыном Божиим. Однако Церковь настаивала — и настаивает — на том, что Господь наш Иисус Христос есть совершенный Бог и совершенный человек. Это догмат, и те, кто не принимает его, чужды православной вере.

Почему это так? Давайте обратимся к самым, наверное, известным словам Писания — Бог есть любовь. Множество людей, которые никогда не открывали Библию, знают эти слова; немногие знают, кому они принадлежат, — их приписывают то Льву Толстому, то каким-то индийским учителям, то еще кому-то. На самом деле их произносит апостол Иоанн: Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь. Любовь Божия к нам открылась в том, что Бог послал в мир Единородного Сына Своего, чтобы мы получили жизнь через Него. В том любовь, что не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас и послал Сына Своего в умилостивление за грехи наши (1 Ин 4:8-10). О том же говорит и апостол Павел: Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками (Рим 5:8).

Если мы немного задумаемся над словами апостолов, они покажутся нам очень странными. Каким же это образом страшная смерть Праведника может быть свидетельством Божией любви? Нам в голову не придет усматривать Божью любовь в том, что хорошего, праведного человека оклеветали, неправедно осудили, подвергли издевательствам и истязаниям и наконец убили изощренно-мучительной смертью. Человеческую верность тут усмотреть можно, но вера в Божию любовь может скорее поколебаться. Но апостолы видят здесь неколебимое основание и неиссякаемый источник веры именно в Божию любовь. Почему? Потому что для апостолов жертва Христа есть жертва со стороны Бога, а это имеет смысл только в том случае, если мы разделяем веру апостолов в то, что Христос — Бог. В Иисусе Христе Бог и человек являются одной личностью, и жертва, которую ради нашего спасения приносит Христос, есть жертва, принесенная Богом.

Слова Бог есть любовь апостол Иоанн произносит, имея в виду Бога, Который стал человеком и принял муку и смерть ради спасения своих мятежных творений. Это основание нашей веры в любовь Божию и ограждают догматы, и ограждают они ее от попыток ересей эту веру разрушить.

Еретики прошлого оспаривали либо Божество Христа, либо Его человеческую природу; для докетистов (и позже катаров) человеческая природа Христа была иллюзорной; ариане, хотя и признавали Христа сверхъестественным Сыном Божиим, отказывались видеть в нем Бога, совечного Отцу.

То и другое обращало нашу надежду в прах: если Иисус — не человек, то никакого Искупления не произошло. Он остается глубоко чужд тому человеческому роду, который вроде бы пришел спасти; Голгофа — не высшее проявление спасающей любви Божией, а иллюзия, голограмма, киношный спецэффект. Если Он не Бог, то никакой Божией любви в Голгофе нет — более того, есть ее отрицание. В этом случае вовсе не Бог в плоть облекся и был распят и погребен за нас, неблагодарных и злонравных, а Бог отдает на смерть глубоко преданного Ему праведника. Является ли этот праведник просто человеком (как полагают либеральные богословы) или высшим из ангельских творений (как полагал Арий еще в IV веке и полагают современные свидетели Иеговы), в любом случае он — не Бог, и его жертва — это никак не жертва со стороны Бога.

И вот, чтобы защитить нашу надежду, и принимается на четвертом Вселенском Соборе Халкидонский догмат — Церковь четко формулирует свою изначальную веру в то, что Иисус — совершенный Бог и совершенный человек. Мы можем отказаться его признавать, но тогда апостольская вера в то, что Бог есть любовь, — не наша вера. В этом случае Бог (как бы мы Его себе ни представляли) не облекся в нашу плоть и не принял нашу смерть, чтобы спасти нас.

Человек, который отказывается признавать догматы, не может разделить нашей надежды — отнюдь не потому, что мы ему этого не позволяем, но потому, что вся наша надежда держится на том факте, что Бог облекся в человека и страдал ради страдающего, был умерщвлен ради умерщвленного и погребен ради погребенного.

Догматы в других религиях и сферах

Интересно, что в буддизме, например, вообще нет догм, только доктрины.

Возможно, это объясняется тем, что часто повторял Будда Шакьямуни: нельзя принимать на веру то, чего не проверял на собственном опыте. Это касается также и его учения. Тем не менее и в буддизме имеются свои доктрины.

Основные из них касаются отсутствия Бога и наличия взаимозависимости возникновения вещей. У буддистов свой взгляд и на строение вселенной, которую они считают состоящей из десятков небес. Эти множественные небесные слои формируют 31 сферу бытия, каждая из которых имеет несколько ступеней или уровней.

Приверженцы буддизма догматизируют законы сансары (страдания на пути к перерождению) и четыре благородные истины, благодаря которым можно достичь нирваны (что это такое?).

В исламе, пожалуй, больше всего догматов и доктрин, и все они прописаны в священной книге – Коране.

Основные положения мусульманства разделены на три подраздела: О Боге, о суде, о спасении. Среди основных догм стоит упомянуть веру в загробную жизнь, неизбежность судного дня и бессмертие души.

Мусульмане догматизируют поклонение единому и единственному богу (Аллаху), почитают пророка Мохаммеда как посланника Аллаха и неуклонно придерживаются пятикратного моления в течение дня.

Наличие малого числа догматов в праве обусловлено тем, что в каждой стране свои законы, и большинство из них постоянно подвергается изменениям.

Поэтому нельзя сказать, что в юриспруденции (что это такое?) действуют какие-то особенные догмы. Чаще всего основополагающие законы называются юридическими или правовыми доктринами и выражают правовую политику того или иного государства.

Наука, как ни парадоксально (это как?), просто изобилует догмами, и далеко не все они – доказанные факты. Мы уверены, что 2 + 2 = 4, а земля – круглая. Мы считаем, что человек произошел от обезьяны, а материя в любом виде – бессознательна.

Однако еще несколько десятилетий назад все верили, что нервные клетки не восстанавливаются, и это было догмой. Так что, говоря о догматизме в науке, лучше все же придерживаться «материального подтверждения».

Например, в 1961 году британским ученым Фрэнсисом Криком была опубликована будущая центровая догма биологии и медицины – односторонний способ поступления генетической информации от ДНК к белкам. Этот постулат считается центровым, поскольку объясняет главнейший вопрос человечества – тайну жизни, то есть принцип существования живых систем.

Что касается доктрин, то здесь лучше вспомнить историю XX века, которая насыщена самыми разными доктринами. Чаще всего встречаются военные.

Они связаны не только с ведением боевых действий, но и с особенностями обороны и стратегии. Существуют доктрины, связанные с внутренней жизнью государства. Например, доктрина информационной и продовольственной безопасности.

О различиях между ангелами и эльфами


Божественная Литургия. Ангел с рипидами (фрагмент).; Греция.; XVI в.

Есть разные способы, которыми можно изобразить эльфов — в виде мудрых и прекрасных существ, как эльфы Толкина; в виде существ глуповатых и некрасивых, как домашние эльфы у Роулинг; в виде остроухих девочек с луками, как в японских комиксах, или как-то иначе. Любой человек, который станет горячо уверять, что подлинные эльфы такие и только такие, а любые попытки изобразить их как-то иначе есть гибельное заблуждение, покажется просто сумасшедшим.

Большинство людей согласны, что эльфов не существует — какой смысл спорить о форме ушей вымышленных существ? Даже если человек в определенном смысле верит в эльфов — то есть его согревает мысль о том, что где-то в глухих местах или в иных измерениях эльфы существуют — какая-либо догматика в этой вере покажется ему неуместной.

Вера в эльфов — совсем не вопрос жизни и смерти: даже если сам человек относится к ней очень трепетно, он понимает, что другие люди без нее отлично обходятся.

Если у них тоже есть какие-то мечты, согревающие душу, то это могут быть совсем другие мечты. Если вы впали в неправильные воззрения относительно эльфов — вам это ничем не грозит; если с верностью держитесь правильного — вам это ничего не обещает. Да и имеет ли вообще смысл говорить о правильных или неправильных взглядах на эльфов? Каждый волен выбирать, что ему больше нравится. Вера в эльфов адогматична.

Когда мы говорим не об эльфах, а, скажем, о токе высокого напряжения, наши взгляды становятся гораздо более жесткими; как известно, инструктор по технике безопасности есть зануднейший из людей. Относительно тока вы не можете верить в то, что вам больше нравится. Есть правильные и неправильные взгляды на ток, и неправильные взгляды могут стоить вам жизни.

Почему можно позволить себе адогматичный подход к эльфам, но не к электричеству? Дело в том, что электричество существует на самом деле. Оно относится к реальному миру. В отношении вымышленных существ всякий волен фантазировать, реальность же такова, какова она есть, независимо от того, что мы о ней думаем. Как говорит школьный учебник физики, «реальность — это то, что существует независимо от нас и наших мыслей об этом». У реальности есть некая упрямая «несговорчивость» — она никак не зависит от наших верований. Это означает, что некоторые представления о реальности верны, некоторые — ошибочны. Когда нам приходится действовать в реальном мире, мы прекрасно понимаем, что руководствоваться неверными представлениями опасно.

Не стоит разубеждать человека, который неправильно мыслит об эльфах, но нам определенно стоит попытаться переубедить человека, который неправильно мыслит о токе высокого напряжения.

Если люди придерживаются разных представлений о таком месте, как Москва, то некоторые из этих представлений истинны, некоторые — нет. Если человек уверен, что по заснеженным улицам Москвы белые медведи ходят в поисках развесистой клюквы, он ошибается. В реально существующей Москве белые медведи по улицам не ходят, а клюква — кустарник стелющийся и развесистой не бывает, да и на асфальте не растет.

Реален ли Бог? Если правы атеисты и Бог не более реален, чем эльфы или Дед Мороз, а вера — просто мечтание, вымысел, сказка, которая может принести немного утешения и, может быть, нравственного наставления, то в догматах действительно нет никакого смысла. Но если Бог реален — и, как полагает Церковь, более реален, чем что бы то ни было, то некоторые утверждения о Нем истинны, а некоторые — ложны. Одни люди придерживаются глубоко ошибочных представлений о Нем, другие — менее ошибочных, взгляды третьих при возможных непринципиальных ошибках в целом истинны. Признавая это, мы не впадаем в узость; мы просто признаем, что Бог существует на самом деле. Вера как мечтание адогматична; вера как определенные взаимоотношения со сверхъестественной реальностью неизбежно предполагает некое знание и некие правила — догматы.

«Догма» безбожника Кевина Смита

И на десерт осталось съесть пикантную вишенку, украсившую наш белоснежный торт – припомнить одну из самых кассовых картин, которой в мае этого года исполнилось ровнехонько 20 лет. Это скандально известный фильм «Догма», снятый Кевином Смитом по его собственному сценарию.

Несмотря на то что, в релизах был четко указан жанр (комедийно-пародийный), многие романо-католические общины устраивали протестные акции и демонстрации, пытаясь бойкотировать выход фильма на большой экран.

И дело было не в «извращенном чувстве юмора создателей», а в попрании пресловутой политкорректности, без которой нынче и шагу не ступишь, чтобы ненароком не задеть чувства верующих, людей другой расы или женщин, пострадавших от мужского сексизма (что это такое?).

Здесь же замешано это все и даже больше. Однако создатели посмеялись не над очередной католической догмой, позволяющей отпустить грехи всем, кто пройдет через арку такой-то церкви в таком-то городке до такого-то часа – они смеялись над тем, во что сегодня превратилась сама вера.

И это было похоже на то, что вы чувствуете, когда наблюдаете за ужимками вопящего человека, за шиворот которого только что запихнули пригоршню снега. Хотя католикам, пожалуй, даже на такие вещи, не говоря про кино, смотреть не рекомендуется – наверняка найдется какой-нибудь табуирующий догмат.

Если вы действительно отправляетесь в путь

Икона Троицы преподобного Андрея Рублева

Открывая Евангелие, мы оказываемся в ситуации выбора — дверь открыта, нас зовут, мы можем отозваться и отправиться в путь. И тут догматы оказываются предметом не теоретического рассуждения, а повседневной практики. Простейшее и самое очевидное проявление веры — молитва — уже догматична.

Вы можете говорить, что «признание или непризнание Иисуса Мессией, идеи Троичности, Искупления и Спасения, вся церковная философия не имеют никакого значения» только до определенного момента: до тех пор, пока не попробуете помолиться. Как только вы приступите к молитве, перед вами неизбежно встанет вопрос — обращаться ли к Иисусу как к Господу и Спасителю или нет; произносить слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу или нет.

При этом отказ исповедать Иисуса Господом будет выбором никак не менее догматическим — только выбором других догматов. Любая молитва и любой акт поклонения Богу требуют определенного вероисповедного выбора — и избежать его можно, только отказываясь от молитвы.

Пока мы не собираемся никуда идти и только рассуждаем о путешествиях, мы можем считать неважным, каким путем идти, или полагать все пути одинаковыми; но как только мы решаемся идти, мы выбираем вполне определенный путь и отказываемся от других.

Невозможно лукавить в молитве; невозможно обращаться к Иисусу как к Господу и Сыну Божию и в то же время не верить в это или полагать это неважным. Однако речь идет не только о том, какими словами мы обратимся — и какими не обратимся — к Богу. Личное отношение христианина к Богу, его личное доверие и надежда неразрывно связаны с верой в определенные истины о Боге. Доверие и надежда — и как жизненная позиция, и как эмоциональное переживание — стоит на определенном, догматически четком представлении о Боге; если мы разрушаем это представление, мы разрушаем все — доверие, надежду, духовную жизнь и этику.

Рейтинг
( 1 оценка, среднее 4 из 5 )
Понравилась статья? Поделиться с друзьями:
Для любых предложений по сайту: [email protected]
Для любых предложений по сайту: [email protected]