Как отвечать на аргументы воинствующих атеистов, чтобы они превратились в смиренных верующих

Энциклопедический словарь верующего человека. Аргументы, которые помогут тебе разгромить в споре любого воинствующего атеиста, мирного атеиста и даже полного богохульника (да, мы пробовали, и получилось бы, если бы они захотели мыслить логически…).

Текст: священник Дмитрий БЕРЕЗИН Иллюстрации: Борис ЗАБОЛОЦКИЙ

Благодарим Гая Серегина и журнал «Максим» за прекрасную структуру и набор мыслей. Данная статья – зеркальный ответ на антиклерикальную публикацию, где слово «верующий» заменено на слово «атеист» с небольшими правками.

Верующему (или человеку, ищущему, что, в принципе, одно и то же) тяжело вести дискуссии с людьми, которые «точно знают, что Бога нет». Лучше всех эту ситуацию, конечно, описали незабвенные Ильф и Петров в «Золотом теленке»:

«— Бога нет, — сказал Остап. — Есть, есть, — отвечали ксендзы».

Как существование Бога, так и его отсутствие недоказуемы в принципе в пределах естественнонаучных дисциплин, чем охотно пользуются атеисты. По всем законам логики Творец мира «из ничего» не должен быть составляющей частью этого мира, а следовательно, не должен подчиняться законам этого мира, а следовательно, не может быть определен в рамках естественнонаучных дисциплин. Не найдут, факт.

Поэтому самая большая ошибка — это пытаться воздействовать на атеистическое сознание, доказывая существование Бога научным путем. Никаким научным путем, никакими логичными аргументами ты свою убежденность подкрепить не сможешь. Атеисты отталкиваются от ложной аксиомы.

Зато у тебя есть самый широкий простор для доказательства того, что вне зависимости от владения атеистом научным методом, атеисты не верят не в Создателя или его заповеди, а в собой же созданный ворох суеверий и откровенной ерунды.

В отличие от атеистических фантазий, книги, законы, традиции и обряды любой религии реально и несомненно существуют, и, стало быть, их можно легко проверить и узнать. В этом пособии мы собрали лучшие аргументы, которых обычно хватает для того, чтобы посеять хотя бы зерно сомнения в душу среднестатистического атеиста. Конечно, мы в основном занимались классическими атеистами, так как живем во многом в их окружении, но с неоязычниками, сектантами, пастафарианцами, скажем, эти доводы тоже можно применять.

Куда ведут черные дыры? Что было до Большого взрыва? Отчего вымерли динозавры? На эти и миллионы других вопросов у науки ответов пока нет: сумма всех наших знаний о мире — это ничтожная песчинка по сравнению с глыбой того, что мы о нем пока не знаем. Да, наука не готова ответить на многие вопросы, но это не повод думать, что она когда-нибудь ответит на все вопросы.

То, что критики текста Библии зачастую весьма несведущи в герменевтике, текстологии, археологии, истории, теологии и массе других наук — совершенно очевидно. С первых попыток критики Библии до последней статьи в журнале «Максим» аргументы изобилуют нелепейшими на взгляд современного человека неточностями, передергиваниями, а то и полностью выворачиваниями смысла наизнанку.

Критики пытаются найти в Библии учебник физики или химии, и напрочь отказываются допустить, что это может быть Слово Божие к людям. Они верят, что сначала было яйцо (или точка, или еще непонятно что), которое взорвалось, и из него получились галактики, звезды и много чего другого. Но не верят, что в начале было Слово. Они верят, что потом это все случайно самоорганизовалось, и наконец появилась планета Земля, такая удобная для живых существ.

Они верят, что на этой планете совершенно случайно под влиянием сотни факторов появились живые клетки, которые не погибли в следующий же момент, от тех же факторов, а стали жить-поживать. Правда, они не могут до сих пор повторить что-либо подобное. Они даже верят в то, что эти живые клетки были настолько разумными, что смогли самосовершенствоваться… в то время как для них самих, высших разумных существ, заставить себя оторваться от дивана, это уже подвиг.

Все это было бы неважно, и данные нестыковки можно было бы списать на ошибки ученых или заблуждения малограмотных публицистов, но все дело в том, что именно такой взгляд считается официальным, и именно такой взгляд преподается в школе как единственно верный. Например, что много миллионов лет назад жизни на Земле не было. Затем появились первые примитивные организмы, которые постепенно менялись, преобразовывались, уступая место новым, более сложным…

От древних простейших одноклеточных организмов, способных к фотосинтезу, произошли одноклеточные водоросли. Одноклеточные водоросли — родоначальники царства растений. Наряду с плавающими формами среди водорослей появились и прикреплённые ко дну…учёными уже доказано, что все современные виды растений произошли от более древних форм. Учебник биологии, 5 класс

Атеисты, пытаясь защитить свою веру, вынуждены неустанно бороться с необъяснимыми для них фактами, но они верят в то, что когда-нибудь наука за них на все вопросы ответит. Ученые, например, отказывались признавать Землю шаром, вертящимся вокруг Солнца, несколько тысяч лет, только в XVII веке гелиоцентрическая система получила среди ученых своих последовательных сторонников.

Сам же Галилей отмечал, что если Священное Писание целиком понимать буквально, то окажется, что у Бога есть руки, он подвержен эмоциям типа гнева и т. п. Галилей цитировал кардинала Баронио, что Библия учит тому, как взойти на небеса, а не тому, как они устроены. Атеистов мнение Галилея, видимо, не интересует.

С идеей Сотворения мира Богом атеисты бодаются до сих пор (да и неоязычники с саентологами), каждый сооружает наскоро свою теорию «научной эволюции», все-таки пытаются защищать в школах идею о том, что кролики и плезиозавры были результатом стечения некоторых, нам пока неизвестных, обстоятельств. А певец атеизма Ричард Докинз, автор знаменитой книги «Бог как иллюзия», например, считает, что «теория [читай — гипотеза] естественного отбора Дарвина гораздо экономичней, что она с неподражаемой элегантностью рассеивает иллюзию сотворения живых существ… правда… теория [читай — гипотеза] естественного отбора не может разгадать все загадки биосферы».

И то, что все промежуточные формы жизни оказываются почему-то нежизнеспособными, их не беспокоит. Ящерицы, выращивающие себе крылья в течение сотен тысяч лет, почему-то не съедены другими ящерицами, а рыбы, выращивающие себе легкие в течение десятков тысяч лет, почему-то не сдохли от странного новообразования в груди, которое мешало им все это время, и только через десятки тысяч лет рыбы поняли, ради какой высокой цели у них в груди была эта странная штука. Любой мелкий ляп в гипотезе эволюции атеисты списывают на то, что наука пока еще не все изучила. Но надо сражаться! Если эволюция, то должна быть тотальной, за это надо бороться!

Вера не зиждется на чувствах, и вера, основанная только на чувствах, не может быть полноценной. Знание (разум), воля и чувства – вот три силы души, три основания веры. Атеисты движимы тоже этими тремя силами. Знание ограниченное не дает им понять смысла Писания. Воля склоняет человека к удовлетворению своих первичных потребностей, поскольку стремиться к более высоким нет мотивации. Чувства почему-то подменяются инстинктами. Журнал «Максим» прекрасно это все иллюстрирует.

«Не верю, ибо не верю» — очень надежный ход, когда тебя хватают за хвост и спрашивают, а почему твой замечательный атеизм состоит из сплошных неувязок и фактических ошибок. В ответ на высказывания в таком духе уместно будет заметить, что если человек произошел случайно, то и претензий к нему быть не должно. Отсутствие разума и логики вполне объяснимо и допустимо.

А ведь именно с их помощью мы строим самолеты, лечим зубы и добываем электричество, а вот, будучи «случайно созданными», мы почему-то должны отбросить в сторону и то и другое. Интуиция есть и у тараканов, а вот разумом во всей его полноте обладает только человек. И когда мы добровольно отказываемся от него, потому что он «вредит нашему атеизму», мы, несомненно, расстраиваем Создателя, так как проявляем неуважение к его главному подарку для человечества.

Воспользуемся методом редукционизма: не станем ворошить весь миллион погрешностей против реальности в атеистической аргументации, а остановимся на одной — утверждении, что Солнце возникло позже Земли (и позже травы, кстати).

Во второй половине 20 века в научном сообществе появилась и получила значительное развитие теория струн, которая до сих пор до конца не проработана, но вполне может себе объяснить появление света до появления Солнца как звезды достаточной яркости.

И создал Бог два светила великие, светило большее, для управления днем, и светило меньшее, для управления ночью, и звезды; и поставил их Бог на тверди небесной, чтобы светить на землю, и управлять днем и ночью, и отделять свет от тьмы… И был вечер, и было утро — день четвертый. Бытие 1, 16-19

Движение Солнца по небу в Библии нигде не формулируется в формате «звезда по имени Солнце вращается вокруг планеты по имени Земля». Просто говорится о движении Солнца по небосводу.

И возвратилось солнце на десять ступеней по ступеням, по которым оно сходило. Исаия, 38, 8

Стой, солнце, над Гаваоном, и луна, над долиною Аналонскою! И остановилось солнце, и луна стояла… Иисус Навин 10, 12-13

А теперь маленькое логическое упражнение. Зачем атеисты нам говорят неправду? Они по определению не в состоянии услышать аргументы и факты или почему-то считают нужным вводить нас в заблуждение?

На это у современных атеистов существуют два ответа: один попроще, второй похитрее.

ОБЪЯСНЕНИЕ А. Весь атеизм строго научен — это наука, нельзя спорить с фактами. Да, но ведь согласно научному методу в науке нет более серьезной опоры, чем факты, а единственная возможная методология – научная. И как мы теперь можем разобрать, что именно из написанного атеистами является доказанными фактами и обоснованными теориями, а что — конкретным, не допускающим толкований утверждением? Да если бы с таким подходом верующие подходили к вопросам веры, мир давно сошел бы с ума, примером тому несчастные пастафарианцы. Неужели нельзя хоть немного уважать свои слова?

ОБЪЯСНЕНИЕ Б. Верующие люди дремучие, они либо согласятся с нами, либо объявим их мракобесами. Претензия на истину – серьезная претензия. Правда, история показывает, что атеисты в своей массе представляют собой гораздо более жуткое мракобесие, чем даже не очень образованные верующие люди.

* — Примечание Капитана Очевидность: « Кстати, одним из первых всерьез эту мысль реализовал атеист Владимир Ильич Ульянов-Ленин, объявив кровавый террор всем, кто с ним не согласен ».

Замечательно. Попытки воплотить атеистическую гипотезу в жизнь удались на славу, задержав лет на сто развитие страны, усеяв ее миллионами трупов сограждан. Но оставим обиды в стороне и вернемся к главному вопросу: если атеизм насколько банален и ненаучен, то почему атеисты по-прежнему пытаются рассматривать его как руководство к действию? Где положительные плоды атеизма? Почему столь прогрессивные люди ничего ощутимого не создали?

И непонятно — почему атеисты с надеждой смотрят на ученых (среди которых, между прочим, немало верующих людей), ожидая от них заветного вердикта «Наука доказала, что Бога нет». Еще Галилей их в этом должен был разубедить, если бы они его читали. Мы изменились, а атеисты до сих пор думают, что верующие в Бога люди верят в то, что Солнце вращается вокруг Земли.

Неудивительно, что современные атеисты вообще не понимают, что такое «научный метод», что такое «правила дискуссии». Они мыслят до сих пор изданиями и плакатами Союза воинствующих безбожников начала 20 века. Так каким образом современные атеисты могут знать, есть Бог или нет (и навязывать это знание окружающим)?

Есть, кстати, третий вариант объяснения. Так как науки очень сложные, и все науки один человек постичь не может, то среди атеистов просто нет ученого, который мог бы знать геологию, астрономию, биологию, физику, химию и множество других наук в совершенстве. На это мы опять спросим: а что поделывают атеисты, которые вроде бы и слабо, но заинтересованы в нашем вразумлении? Им что, трудно было собрать всех ученых и закрыть вопрос раз и навсегда? Они же сильные!

Они что, не понимают, что если верующие считают небо твердым, а землю стоящей на трех слонах, с ними будет очень сложно вместе уходить в небытие и удобрять собой землю? И как атеист может теперь понять смысл жизни? Ведь столько вокруг сумасшедших, обреченных уйти в небытие в состоянии заблуждения об устройстве этого мира…

Вот это важный аргумент атеистов против верующих людей: Бог освящает Собой все, Он смысл жизни и цель ее. Нет Бога — и все вокруг теряет значение, все прах, тлен и пустая суета. Да, конечно, очень неприятно ощущать себя маленькой и смертной колонией генов, сидящей на крошечном шарике, крутящемся с дикой скоростью в страшной космической пустоте без цели и смысла.

Атеисты, впрочем, это спокойно переносят – у них не кружится голова, и их не укачивает, бессмысленность бытия в этом плане чрезвычайно удобное приспособление: на него можно спихнуть все свои страхи, довериться ему, зажмурив глаза и сняв с себя ответственность за происходящее. Тем не менее, нам кажется, что трусость, слабоволие и нерешительность — не самый лучший материал для человеческой жизни. В три года не стыдно ничего не знать о жизни, но совершеннолетним гражданам ни разу не прочитать хотя бы Новый Завет, как-то не к лицу.

И это замечательно! Оставим в стороне отношения гениев и Церкви, они не всегда были счастливы вместе. Но архитектура соборов, мессы Баха, живопись Возрождения — кругом библейские сюжеты! Да что там живопись! Наши имена, наша повседневная речь и бытовые ритуалы — кругом Библия. И слава Богу. Никто не собирается отнимать у человечества его культуру. Боже упаси! Библейские образы красивы и сюжеты захватывающи. Мы с удовольствием будем ими вдохновляться и дальше. Даже атеисты.

Не будем вспоминать о культуре Византии или Древней Руси, чтобы не оскорблять чувств верующих атеистов. Но они плохо знают историю, и им можно простить незнание того, что если греческие боги – это персонажи мифически-художественные, то Христос реален и историчен, и Его слова тоже. С этим надо что-то делать. Атеисты, конечно, если им не нравится этот факт, могут зарыться головой в песок. Но осторожно – пол бетонный!

В отличие от человека верующего атеисту не на кого свалить свою вину — он обязан предвидеть последствия своих действий и сам держит за них ответ. Правда, держать ответ ему не перед кем, поэтому он полностью свободен в своих словах, мыслях и поступках. Пока на дороге не встретится кто-то, кто сильнее или хитрее.

Если этот корабль утонул — ты его криво построил, ну и ладно, в следующий раз сделаешь лучше, все равно смысла нет. Если ты протыкаешь человека вилами — это не Бог вершит суд твоими руками, это твое волевое решение. Беда с атеистами заключается в том, что они, к сожалению, говорят чаще всего о Любви и Красоте, а получается в результате —Подлость, Жадность, Глупость, и Ненависть, которые оправдываются их доктриной, становясь во много раз опаснее.

Да, атеист тоже может разбомбить детский сад, и даже целую страну, и с огромной долей вероятности он сможет заставить себя поверить, что это было хорошее, правильное дело. Так устроены люди. «Светлые» лица сотрудников НКВД — очень яркая иллюстрация к тому утверждению, что религия удерживает человека от зла.

Слабое место у любого атеизма — это его результат. Если атеизм столь полезен и благ, то почему столь ужасны его плоды? А если не столь полезен и благ, то как дальше, спрашивается, жить? Все атеистические гипотезы решили этот вопрос примерно одинаково: мир им видится исполненным препятствий полигоном, на котором верующие люди мешают атеистам привести человечество к светлому будущему.

Правда, атеистам для ускорения процесса хочется оставить жить наиболее ценные кадры, а остальных отправить в «адскую помойку». Отдадим должное атеистам: они не всегда столь последовательны в воплощении своих идей. У нас есть свободная воля, нравственный закон внутри нас и есть звездное небо над головой. Увы, но в этой замечательно понятной картине есть свои огрехи. Получается, что сам человек не только превращается таким образом в первопричину всех гадостей, которые творятся в мире, — он еще и явно настаивает на том, чтобы эти гадости продолжались до скончания света.

Все светские власти занимают свое место по человеческому велению, но истинный христианин не должен протестовать ни против Диоклетиана, ни против Сталина, что делает его удобным для уничтожения.

Всяка душа властем предержащим да повинуется: несть бо власть аще не от Бога, сущия же власти от Бога учинены суть. Римлянам 13, 1

Озеленять свой скверик и слушать пение птичек — это в целом похвально, но истинно угодны атеизму те, кто пусть только сейчас, на этом маленьком отрезке истории, для светлого будущего потомков выкапывает экскаватором рвы и расстреливает на их краю тех, кто не хочет жить в «светлом будущем». И истинный атеист очень мало стремится к справедливости сейчас, ведь он живет в своих детях, которые должны жить на земле в комфорте, удобстве, мире и спокойствии. И отправиться в свой черед в небытие.

Конечно же, на фоне древних греков, разбивавших детские головы о стены и африканцев, пивших мозги своих врагов, многие атеисты выглядят посимпатичнее. Но, скажем, рядом с полубуддийскими обитателями японского государства Хэйан, в котором триста лет, с IX по XI век, казни и пытки были запрещены законом — атеисты с их пытками, тюрьмами, расстрелами, вовсе не выглядят такими уж миролюбивыми.

Идея о том, что все люди — братья, а убивать нехорошо, вовсе не инновация атеистов. Эта мысль естественным образом приходила в головы самых разных людей — независимо от типа религии, которую они исповедовали, а вот горячая вера в отсутствие необходимости когда-то дать отчет о всех своих поступках, как раз преотлично воспитывала обратные мнения.

Самый простой способ взять атеиста за жабры — это поинтересоваться, что он думает о других религиях, желательно о христианстве. Шаманизм какой-нибудь или верования майя с их страстью к вырванным сердцам отлично подойдут для контраста. Насмешка, которую вызывают эти невежды со своими дикими суевериями — совершенно не вызывают в душах атеистов протеста, они даже сами бывают готовы повязать ленточку на дерево, или вылить последние капли водки в костер «духам предков».

Но тот факт, что миллионы людей уже два тысячелетия верят в Иисуса Христа как Богочеловека, приводит их в неистовство. Кстати, факт мирного сосуществования и взаимного уважения между верующими разных религий в России очень не вписывается в атеистическую картину мира. Только информация о расширенной теории заговора жрецов дает им легкое успокоение. Ненадолго, само собой.

Тем не менее, беда в том, что в конечном счете атеизм не сможет жить рядом с Христом, Мохаммедом или Моисеем. И когда это сияющее атеизмом воинство с портретами Докинза, Маркса и Ленина возьмется доказывать, что Бога нет, верующим придется рвать на голове остатки волос и проклинать тот день, когда они по вялой мягкотелости терпели в школах дарвинизм, не имеющий отношения к Дарвину, терпели болтовню атеистов и садиться в тюрьму за высказывания против атеизма и атеистической власти. Богиня атеизма Кали славно потанцует в тот день, гремя черепами, если мир не одумается и не попытается максимально свернуть обратно то замечательное атеистическое возрождение, которое сейчас происходит.

1. Атеист — это тот, кто верит, что Бога нет. А если есть? 2. Если нас не пугает, что нас не было до тех пор, пока мы не родились, почему мы должны бояться, что нас не будет после того, как умрем? Но все боятся, это факт. 3. Атеисты не боятся ада. Они живут в аду уже на земле и надеются, что этого не будет в вечности. 4. Каждый из атеистов при всей своей уникальности — лишь маленькая часть человечества. Даже их мысли принадлежат им меньше, чем на 1%: все остальное они позаимствовали из слов, картин, фильмов, песен, жестов и мимики других людей. Так что, когда они умрут, 99% их сознания и 99,99% их генов продолжат свое существование и дальше. Что же останется? 5. Если не рассматривать время исключительно с человеческой точки зрения, то все, что происходит с нами в эту самую секунду, будет вечно происходить с нами в эту самую секунду. Так что мы на самом деле бессмертны, если приравнять время к прочим координатам пространства. Боюсь, физики тут бессильны… 6. Жизнь — утомительный процесс. Необходимость дышать, кроветворить, думать, реагировать на импульсы нейронов кажется атеистам такой привлекательной только потому, что эволюционно в них внедрен механизм жажды жизни. Перед смертью он прекращает работать, и радость, которую по этому поводу испытывали люди, пережившие клиническую смерть, доказывает, что бояться умирания просто глупо. Смерть Вольтера, Ницше и других атеистов это доказывает со всей очевидностью. 7. У атеистов огромная привычка к смерти. Каждый вечер они ложатся умирать, и назавтра из постели встает уже немножко другая личность. Уже по прошествии пары лет атеисты будут вспоминать себя сегодняшнего как чужого и не очень понятного им человека. Владимир Ильич к концу жизни вообще перестал вспоминать себя…

180 252

Как спорить по православному?

Для духовного преуспеяния христианина, для успешной борьбы со страстями крайне важно уметь справиться со своим языком, набросить на него узду, что, по свидетельству апостола Иакова, дело очень трудное. Между тем, в нашей жизни всегда много разговоров: с родными дома, с сотрудниками на работе, в блогах в интернете. Иногда беседа носит спокойный характер, но нередко мы принимаемся обсуждать животрепещущие вопросы: далеко ли до конца света, как нам обустроить Россию, можно ли есть в пост осьминогов и т. п. И вот, иногда сами не заметив как, мы уже вовлечены в жаркую дискуссию. Но так ли мы уверены в своей правоте? А если и уверены, то не проявление ли это гордости — пытаться убедить других, что ты прав? Полезно ли это для твоей души и для того, с кем ты споришь?

О чем мы спорим?

О самом разном. Часто о совершенно не важных вещах. К примеру, я в разговоре процитировал знаменитые строки из «Евгения Онегина» с описанием первого снега и, желая блеснуть эрудицией, указал, что это из пятой главы. Мой собеседник возражает: нет, из четвертой. Я, конечно, точно знаю, что из пятой. Но что изменится от того, что я докажу свою правоту? И ведь доказать-то ее нетрудно: даже если под рукой нет книги, заходим в интернет через компьютер или мобильник, ищем нужные строки, убеждаемся — и что? Собеседник вынужден признать свое поражение.

Если это человек с легким характером, то все пройдет без последствий. Если же ему не чужда обидчивость, мнительность и другие подобные качества, то вслед за проигрышем в этом никчемном споре может последовать серьезное охлаждение отношений. Стоит ли этого точная ссылка? Стоит ли этого «истина»? Навряд ли. Поэтому применительно к таким случаям можно лишь повторить вслед за Дейлом Карнеги: «Избегайте острых углов!» То же касается и так называемых споров о вкусах. Несмотря на расхожую народную мудрость, о них спорят, и довольно часто. «Вы знаете, я терпеть не могу Достоевского. Да, это великий писатель и все такое, но — не могу читать». Вряд ли будет умно бросаться что-либо доказывать. Подумаем: что мы хотим доказать? Что нашему собеседнику все-таки приятно читать Достоевского? Но это же абсурд! Следовательно, и спорить не о чем.

Куличи и спасение

Наиболее острые для христианина ситуации спора — это дискуссии по вопросам веры в самом широком смысле этого слова: могут обсуждаться основы христианского вероучения, различия между конфессиями, богослужение и обряды, те или иные тенденции в церковно-общественной жизни, поступки и высказывания официальных представителей Церкви и т. д.

Порой моим оппонентом будет такой же православный христианин, как и я сам, однако имеющий свою точку зрения на различные явления церковной жизни. В каких-то случаях это может быть человек, у которого, как часто говорят, «Бог в сердце» и который не доверяет РПЦ с ее «попами на мерседесах». А иногда (это случается редко, но тем и интереснее) мы можем оказаться лицом к лицу с настоящим атеистом и материалистом. И чем более «внешним» по отношению к Церкви является мой оппонент, тем больше на мне ответственности как на человеке, представляющем, в глазах моего визави, Церковь. И с моей стороны будет разумно, если я забуду о своих личных амбициях, если не позволю возобладать надо мною страстям (гордости, тщеславию, гневу), вылезающим изо всех щелей под благовидным предлогом защиты Бога и Церкви от поношения, но буду действовать по отношению к моему ближнему исходя из принципа «не навреди».

В ходе нашего спора мы можем прийти к каким-то взаимоприемлемым выводам, а можем и не прийти — но мы должны разойтись так, чтобы у моего собеседника не пропало желание к дальнейшему общению. Может быть, сегодня он поговорил с Иваном Петровичем о куличах, и услышал довольно неожиданную вещь: не в куличах спасение, а во Христе. А то, что столько внимания и сил уделяется благословению праздничной еды — ну это так сложилось, однако в наши дни мало кто среди церковных людей считает это нормальным. И вот сегодня — разговор с Иваном Петровичем, а завтра — с отцом Василием, а там, глядишь, и первая исповедь. Исходя из этой главной цели — не оборвать общение, а дать шанс ему продолжиться — мы должны выстраивать и стратегию спора.

Соглашайтесь с чем можно

Надо помнить, что спорим мы почти всегда с каким-то конкретным человеком. И если мы рассуждаем об искусстве спора с христианской точки зрения, то (и это вовсе не излишний пафос) нам необходимо видеть в нашем оппоненте прежде всего человека, нашего ближнего, образ Божий — одного из тех, за кого умер Христос. При таком подходе содержание спора оказывается на втором месте, а на первый план выступает тот тон, тот язык, который мы выбираем для общения с человеком.

Худшим вариантом дискуссии будет тот, при котором мы гневно обрушиваемся на оппонента, возвращая ему сторицей каждый его удар. «Вы знаете, — говорит нам собеседник, — мне как-то странно и неприятно видеть, что Церковь фактически захватывает территории, захватывает имущество. Вот тут была школа — а теперь школы нет, зато есть огромный собор. А здесь была поликлиника — ее тоже вытеснили. А недалеко от моего дома просто огородили забором немаленький кусок земли. Раньше тут все могли гулять, а теперь просто так не зайдешь». В ответ от православных людей нередко можно услышать нечто вроде этого: «А что вы хотите? После того как у Церкви все отобрали, она теперь возвращает себе свое. Все по закону! Вам, наверное, не нравится сильная Церковь? Сразу видно, что ваши деды были безбожники, священников расстреливали. Все, кончилось ваше время! Сейчас торжествует справедливость! Скоро придет православный царь и возродится Святая Русь!» Такая горячность будет воспринята оппонентом — и справедливо! — как элементарная глупость, а то и хамство. И спор после этого, даже если и продолжится, вряд ли будет конструктивным.

Но какой способ ведения спора приведет к более позитивным результатам? Исходя из собственного опыта я бы посоветовал следующее: соглашаться со всем тем, с чем можно согласиться — это даст основу для дальнейшего обсуждения.

К примеру: «Церковь участвует в имущественных спорах?» — «Да, участвует». — «А случается ли такое, что справедливость притязаний со стороны церковных структур выглядит сомнительной?» — «Еще бы!» — «А вам не кажется, что Христос не одобрил бы подобного рвения в деле возвращения церковной недвижимости?» — «Скажу честно: кажется, и нередко».

Тут наш собеседник на некоторое время в недоумении замолкает. В самом деле, странно: вроде бы православный, а рассуждает здраво. И вот здесь христианину самое время выступить в роли проповедника, миссионера: рассказать собеседнику о Христе, о Церкви, о том, что она отнюдь не тождественна земной организации, представители которой нередко совершают сомнительные поступки, познакомить собеседника с эпизодами из жизни святых (лучше всего — кого-нибудь из новомучеников). Нет, не стоит думать, что человек «с Богом в душе» на следующий день побежит исповедоваться и причащаться, а атеист — креститься. Скорее всего, этого не произойдет. Но наш оппонент получит возможность убедиться: в Церкви есть разные люди, не все думают одинаково, диалог вполне реален. Ведь для современного человека очень важна сама возможность обратной связи, дискуссии, диалога, да и просто живого, искреннего, уважительного, заинтересованного разговора.

Конечно, не всякий раз нам приходится спорить с «внешними», не каждый спор повод для проповеди. Но с кем бы мы ни дискутировали, на первом месте для нас должен быть человек. Иногда гораздо полезнее для нас самих не говорить, не спорить, а просто слушать. И уже одно это способно вызвать симпатию и к нам самим, и, возможно, к нашей точке зрения.

Помню, мне было лет пятнадцать-шестнадцать. Я не так давно принял крещение, т. е. был неофитом и, разумеется, «консерватором». Как-то раз мы были гостях у друга моего отца. Его церковный стаж измерялся к тому времени уже не одним десятком лет, а его взгляды можно было охарактеризовать как «либеральные». Разговор зашел на одну из острых тогда тем. Я старался не обострять ситуацию, кивал, соглашался — а потом стал излагать свою позицию. Нет, мы тогда ни к чему окончательному так и не пришли, но на прощание дядя Вова сказал мне: «Слушай, Федька, а с тобой, оказывается, можно говорить!»

о. Феодор Людоговский

Новое в блогах

Очень важным вопросом является то, как вообще разговаривать с верующими или с теми, кто считает себя верующими. Вообще, конечно, таких разговоров лучше избегать, но, если вас всё-таки спровоцировали на этот разговор, то надо говорить очень доброжелательно, очень ласково.

Помнить, что эти темы для них предельно болезненны, предельно сложны и что они легко приходят в состояние сильной истерики, поэтому лучше убрать спички, лучше убрать всякие острые, тяжелые предметы и действительно демонстрировать терпение, ласковость и доброжелательность.

Причём не надо заморачиваться всякими глупыми разговорами о каком-то боге – это тема пустая, и любой верующий, если ему предложить подоказывать существование бoга, через 3-4 минуты начинает чувствовать себя идиотом, и вот тогда может впасть в то самое неистовство. Не надо этого делать.

Лучше всегда предложить верующему доказать, что он является действительно верующим.

Дело в том, что коллекционирование иконок или других картинок, крестиков, каких-то маленьких сушеных булочек, участие в несложных представлениях с поеданием мяса бога или без поедания, какие-то поездки, соответствующая фразеология, соответствующие наряды – это всё не доказательство так называемой веры, это всего-навсего доказательство того, что человек играет в какую-то ролевую игру.

Их вера как раз требует от них, достаточно жестко требует, многих лишений, многих ущемлений себя самих. И всегда нужно предложить этому верующему, так называемому верующему человеку, доказать, что он является верующим непосредственно в евангельском смысле этого слова.

Выяснить, кому он подарил из бомжей квартиру, кому он отдал дублёнку, на кого он отписал из нищих машину, скольких прокаженных он поцеловал в губы, собирается ли он направиться, скажем так, куда-нибудь в Судан или на берега озера Чад и проповедовать там христианство, как это им заповедано. Обычно такие вещи ставят верующих в тупик.

Но, понимаете, они себя провозглашают верующими и, как Ослик из известной книжки про Винни-Пуха, начинают обиженно надувать губы и говорить: « Знаете, мы такие особенные, при нас нельзя говорить слово шарик».

Но для того, чтобы при вас, как при Иа-Иа, нельзя было бы говорить слово шарик, докажите, что вы тоже Иа-Иа.

Докажите, что вы какие-то особенные, а то вы пока только декларируете о себе это.

И вот здесь, как правило, с ними случается как бы некий казус. Им очень сложно доказать, что они являются верующими. Оставьте их наедине с этими мыслями.

И можно быть уверенным, что посеяны некие зёрна сомнений, некие зёрна понимания того, что всё не так декларативно, не так просто, как это рисуется в синодальных журнальчиках, обстоят дела на этом свете с так называемой верой.

Причём не настаивайте не на какой точке зрения своей, предложите им прокомментировать несколько фактов совершенно откровенного вранья. В чём заключается откровенное враньё?

Церковь говорит, что она проповедует веру в какого-то бога, да?

Хорошо, давайте примем точку зрения церкви, но как выясняется, церковь проповедует не веру в бога, а веру в одного из богов.

Наглости всех попов не хватит на то, чтобы вычеркнуть из истории человечества всех остальных богов, которых человечество познало со времён Шумер и Вавилона. Таких богов порядка трехсот или четырёхсот.

И почему в том случае, если можно верить в одного из богов, в так называемого, Иисуса, почему вера в Зевса, вера в Озириса или в Кецалькоатля, с их точки зрения является абсурдом? Или чем один бог лучше, а чем другой бог хуже?

Вот тут для них тоже наступает момент определенных сомнений и размышлений. Затем, естественно, возникает вопрос о России и русской самоидентификации и о связи с православием, но здесь тоже лучше их попросить прокомментировать: каким образом именно та идеология, именно та идеологическая система православная, которая держалась… Кстати говоря, вся эта духовность, она держалась исключительно на четырнадцати статьях уложения Уголовного Кодекса, на множестве подзаконных актов, на страхе каторги, на страхе лишения состояния, ссылок в Сибирь, на очень многих неприятных вещах.

И это было как раз в ту пору, когда православие считалось народной религией. Каким образом именно эта идеологическая система привела к полному краху государства в 1917-м году?

Попросите их прокомментировать тезис о том, что православие – это уже прокомпостированный талончик, и пытаться второй раз прокатиться по этому талончику в «трамвайчике истории», по меньшей мере, наивно.

Как бы мы имеем исторический медицинский факт: крах государства, у которого на протяжении семисот лет ничего, кроме этой идеологии, не было. Вообще ничего. И ничего не допускалось. И сколько нужно статей Уголовного Кодекса: двадцать восемь, пятьдесят, шестьдесят? Какие нужны карательные меры и средства для того, чтобы эту всю духовность обеспечить…

Понятно, что православие может держаться только на штыках, что без соответствующей помощи госвласти оно немедленно превращается, дробится на множество маленьких сект и превращается, скажем так, в одну из этих сект.

Вот это можно и нужно предложить прокомментировать, и здесь мы, опять-таки, оставим так называемого верующего наедине с его мыслями.

Ведь что такое атеизм? Атеизм – это не крики о том, что бога нет. Это даже не издевательство над той или иной догматикой, над их риторикой, отнюдь нет. Это право на мысль, это торжество свободомыслия, это умение мыслить критично, скептично и всё оценивать, прежде всего, анализируя, самостоятельно, и к любым словам, написанным или сказанным, атеизм предполагает критическое осмысление.

Это говорил и великий Ламетри, это говорил Поль Анри Гольбах. И к моим словам тоже надо относиться столь же критично, как и к какому-нибудь стиху Библии. Ко всему надо относиться критично.

И как только этот критицизм, как только этот скептицизм и умение и желание анализировать становятся нормой, вот тогда боги дохнут сами. Либо эмигрируют туда, где для них ещё осталось местечко: куда-нибудь на берега озера Чад или в Новую Гвинею.

Как говорить с атеистом о христианстве

Когда-то, не так давно, атеизм — был системой убеждений, чье название не осмеливались даже называть. Даже самый ярый скептик устами служил вере, или по крайней мере благословениям, полученным от нее человечеством.

Но сейчас это не так. Атеизм — это сильное и растущее влияние в нашей культуре. Вы можете увидеть его везде: от бестселлера в вашем местном книжном магазине до Дарвиновского знака мутировавшего от Христовой рыбы на машине движущейся перед вами. Атеисты с комфортом объявляют себя атеистами, с комфортом пропагандируют атеизм, и с комфортом атакуют религии, которые, по мнению некоторых наиболее видных атеистов, находятся в списке человеческих благ где-то между дифтерией и нацизмом.

И теперь, когда мы сталкиваемся с этим все чаще, христиане иногда оказываются плохо подготовленными к борьбе с таким мускулистым атеизмом. Особенно для пожилых христиан, атеистические аргументы настолько чужеродны, что они не знают, как на них реагировать, и слишком часто впадают в гнев («Как вы смеете?!») или страх («что, если они правы?!»), ни одно из этих чувств не идет на пользу, вредя свидетельству христианина и оставляя атеиста прочно укоренившимся в его атеизме.

Если мы собираемся встречать больше атеистов ( будь то на работе или в прачечной или за нашими обеденными столами), мы должны быть готовы объяснить наши убеждения таким образом, чтобы это было понятно людям находящимся вне веры. В качестве отправной точки, предлагаю следующий список советов:

1. Не бойтесь признать, что у вас есть вера. Христиане часто сообщают, что они были в ситуациях, когда начинался разговор о вере, и все, что они могли сказать, это то, что они имеют веру, даже если они никогда не делали каких-либо серьезных расследований. Они часто кажутся смущенными этой защитой. Если вас поймают в разговоре о том, почему вы верите, и это все, что у вас есть, не бойтесь продолжить рассуждать. Сформулируйте фразу как можно лучше. Например, вы могли бы объяснить, что ваша вера не просто история, которая заставляет вас чувствовать себя хорошо, или говорить о том, что приводит вас к вере, что у вас есть реальные отношения с чем-то вне материального мира.

2. Не думайте, что ваши друзья-атеисты тайно злятся на Бога или чувствуют, что что-то отсутствует в их жизни. Исходите из предположения, что этот человек атеист, потому что он или она просто не видели никаких доказательств того, что Бог существует.

3. Не цитируйте Библию, но знайте Библию. Библия является источником великой мудрости, но если вы процитируете ее атеисту как авторитет, это будет похоже на вашего врача, объясняющего диагноз, читая отрывок из книги Гарри Поттера. Не сыпьте просто стихами Библии, ожидая, что это убедит кого-либо. Есть причины, почему Библия говорит то, что говорит. Знайте причины их возникновения и будьте готовы их объяснить.

4. Не думайте, что вы должны иметь все ответы прямо тогда и там. Намного лучше просто сказать: «Отличный вопрос! Я не знаю ответа на это, но я хотел бы исследовать его и вернуться к вам,» чем идти на территорию, с которой вы не знакомы.

5. Объясните общую картину. Ознакомьтесь с историческими вехами христианства, и предложите наиболее правдоподобное объяснение того, что делает эту религию убедительной … что жизнь и смерть Иисуса были предсказаны в древних писаниях, что все историки согласны что Он существовал в те времена; что почти все апостолы приняли мученическую смерть за свою веру; что христианство распространялось, как лесной пожар, несмотря на ужасные преследования. Изучайте Писания первых христиан, которые защищали христианство в языческом мире, который был во многом враждебен своими убеждениями (звучит знакомо?).

6. Будьте логичны. Не отрицайте достоверность логической и научной мысли. Это правда, что наука не имеет всех ответов, но она имеет некоторые из них, и если вы попытаетесь отрицать это, вы рискуете записать себя в сумасшедшие. Как Папа Римский Бенедикт XVI всегда напоминает нам, что Бог, в Которого мы верим, есть Бог разума. Существует долгая, выученная история рациональных аргументов для христианства, и если вы сможете использовать их, вы будете говорить в терминах, которые ваш друг атеист сможет понять. Познакомтесь с некоторыми из великих христианских мыслителей и апологетов. Если вы еще не читали «Просто христианство» Льюиса, то чего вы ждете?

7. Осознайте, что ваша единственная цель-посеять семя. В этих дискуссиях мы иногда можем так сосредоточиться на деталях, что теряем из виду большую картину. Крайне маловероятно, что человек, с которым вы говорите, будет полностью убежден в истинности христианства в одном разговоре. Просто защищайте христианство как можно лучше, и помните, что обращение-это в конечном счете Божья работа, а не ваша.

8. Поставьте себя в положение вашего друга атеиста. Что делать, если, например, христианство было бы ложным, а греческая мифология на самом деле была правдой? Что нужно, чтобы убедить тебя в этом?

9. Не используйте много христианских фраз. Христиане «отдают свои сердца Иисусу «и» Святой Дух вселяет нас», и мы совершаем «ежедневную прогулку со Христом», чтобы мы были «в мире, но не в мире.» Все эти фразы значимы и глубоки и мгновенно понятны практически для любого христианина, но они ничего не значат для людей, которые находятся вне веры. Трудно их избежать, потому что мы привыкли использовать их в качестве сокращений для некоторых очень сложных концепций. Но вы должны быть в состоянии объяснить эти понятия в простом смысле в любом случае.

10. Молитесь. Не делайте ошибки, полагаясь исключительно на свои собственные умения, когда у вас в вашем распоряжении есть Святой Дух. Молитесь за себя и за восприимчивое сердце вашего друга-атеиста. Возможно, вы удивитесь эффективности этого метода. Это будет хорошо для вас тоже.

Мы никого не подстрекаем идти и спорить. Но с небольшой психологической подготовкой, когда придет время, вы будете готовы представить дело веры в терминах, которые знакомы вашим неверующим друзьям и членам семьи.

Авторы:

Джейсон Андерсон является веб-разработчик из Бирмингема, штат Алабама, который публикует мысли о религии и культуре в «Циничном христианине». Дженнифер Фулвилер-писатель из Остина, штат Техас, которая обратился в католицизм из атеизма в 2007 году.

Как остаться христианином в ситуации общественного спора

Никто, наверное, и спорить не станет с тем, что спорить не надо. По крайней мере — без нужды. Без крайней необходимости. Ситуация спора для христианина, для его внутренней жизни опасна. Жаркий спор эмоционально взвинчивает, гневит, ожесточает нас, духовно разоряет, лишает надежды на внутренний мир, тишину; делает невозможной сосредоточенность на молитве. Впрямь, попробуйте начать молиться сразу, как только выйдете из своей любимой соцсети, где сцепились по принципиальному вопросу с целой партией френдов‑оппонентов!.. Почувствуете, как это вам теперь трудно. Что же именно составило труд? Сквозь воспаленные, полыхающие душевные слои, сквозь боль и агрессию пройти вглубь, в сердце, туда, где мы встречаемся с Господом и где должна царить тишина…

Да, спорить не нужно. Но как быть, если… нужно спорить? Если налицо необходимость заступиться за правду, справедливость, за людей? Если промолчать — предательство?

Задача номер один — различить ситуации, когда вмешаться в общественный спор — дело совести, и когда этот спор лучше игнорировать, тем более что никакой пользы от нашего вмешательства в дискуссию не будет.

Задача номер два: если мы все же не смогли промолчать и решились говорить, то как предохранить себя от эмоционального перегрева и духовного разорения? Как не допустить себя до греховной страсти гнева, презрения к противнику? Как избежать греха осуждения и превознесения над другими — «Я, в отличие от них, дураков, умный и понимаю, что…»

И как не оказаться на самом деле… вовсе не умным? Как избежать ошибок? Как здраво оценить уровень собственной компетентности в той или иной проблеме, теме, событии? Ведь то, что кажется нам нашей абсолютной правотой, может на деле быть плодом нашей неосведомленности, односторонности подхода, наконец, результатом чьей-то умелой манипуляции нашим сознанием.

«Сподоби мя истинным Твоим светом и просвещенным сердцем творити волю Твою» — молимся мы каждое утро. Но ведь Евангелие — это не инструкция на все случаи нашей непростой, богатой событиями жизни. Господь не диктует нам отношение к каждой из возникающих проблем; Он не дает нам знать, какую позицию мы должны занять в той или иной общественной дискуссии. Для того чтобы творить волю Его, чтобы не сделать роковой ошибки, не ввести в заблуждение других, для того чтобы в любом споре защищать именно то, что мы должны защищать, нужен наш личный духовный труд, необходимо покаяние — не как разовый акт, а как постоянное состояние пребывающего в Церкви. И это уже, наверное, самая главная наша задача.

О том, как остаться христианином в ситуации общественной полемики, как предохранить себя от связанных с нею опасностей, мы поговорим в этом номере нашего журнала.

Становится ли участие в общественной полемике искушением для вас как для христианина? Если да, то как вы решаете для себя эту проблему?

Елена Балаян, журналист, г. Саратов:

— Для меня как для христианки большим искушением является не полемика, а то, что происходит в нашей стране — в ее экономике, политике, последствия чего естественным образом отражаются на нашей повседневной жизни.

Зло терпеть нельзя, о нем нужно говорить, ему нужно противостоять во всех его проявлениях, но делать это так, чтобы тебя самого это не разрушало. Как это делать и где эта грань, тут, думаю, каждый, имеющий навык внутренней жизни и наблюдения за собой, должен решать сам. Главное — не терять трезвения и способности видеть себя со стороны.

Поскольку я журналист, то очень часто все эти негативные чувства выливаются в плоскость общественной дискуссии в соцсетях. И если я нахожусь в таком «заряженном», немирном состоянии, то, конечно, это может отразиться и на тоне дискуссии. Я стараюсь никогда не обижать людей, с которыми общаюсь в Интернете или в реальной жизни, каких бы они ни были мнений и взглядов. Если я перехожу на личности, что бывает все же крайне редко, это означает, что я совсем уже в плохом состоянии и срочно надо что-то делать с собой — остановиться, успокоиться и пойти на исповедь. Как правило, после такой терапии состояние выправляется.

Правило, которое я для себя выработала, дискутируя на больные темы, — все время говорить правду, памятуя о том, что окончательной правды на земле нет, абсолютная правда лишь у Бога, потому что Он один — сердцеведец, один ведает судьбы мира и один может и имеет право творить окончательный суд. Но это не значит, что нам надо устраняться от всякого представления о правде, от всякого суждения: все-таки Господь не зря дал нам способность критически мыслить и сопротивляться злу.

Правило второе: быть честной с собой и со своей совестью, вступаться за тех, кого публично обижают или оскорбляют. Никогда самой не обижать людей, говорить вежливо, взвешенно, аргументированно, но тех, кто ведет себя по-хамски (а такое часто бывает), не бояться ставить на место. Это не по-христиански — видеть, как обижают слабого или просто любого человека, и пройти мимо. Ложь не надо бояться обличать, если это явная ложь и твоя совесть и опыт тебе подсказывают, что это так.

В общественной дискуссии в Интернете есть очень много сложностей. Люди подчас говорят, словно сами с собой, друг друга не слышат, и это обнажает то, насколько мы все реально друг от друга далеки, насколько не умеем слышать и понимать друг друга, насколько закупорены в своих футлярах из ошибок, боли и комплексов. Все это делает дискуссию подчас совершенно бесполезной. Общаясь, читая форумы, ты видишь, в каких люди подчас пребывают заблуждениях, и понимаешь, что эти заблуждения во многом и определяют ту жизнь, которой мы живем и, по всей видимости, будем жить еще долго. И от этого становится очень больно, но боль — это «нормальное» рабочее состояние христианина, и относиться, думаю, к ней нужно соответственно.

Правило третье: стараться никогда не проходить мимо общественно значимых, больных тем, которые волнуют; не замыкаться в своем футляре, а стараться участвовать в жизни других людей и жизни общества, делать хоть что-то полезное или хотя бы, на крайний случай, говорить, делиться информацией. Вопрос дискуссионный: христианин — это человек с активной гражданской позицией или нет? Может ли быть подлинным христианином тот, кто затворяется от людей, если он не монах и не отшельник? Разные случаи могут быть, но для себя я в последнее время прихожу к выводу, что христианство — это активная, в том числе, гражданская позиция и желание говорить правду, не потворствовать лжи, не множить ее, не проходить мимо боли людей, насколько, конечно, у тебя есть для этого силы. Потому что даже состояние здоровья у людей может быть разным, и темперамент также, далеко не все должны кидаться на амбразуру: и я к этому вовсе не призываю, говорю лишь только о себе.

Можно даже сказать, что наш уровень дискуссии зависит от уровня нашей жизни, в данном случае не материальной, а духовной. Если мы сами находимся в растрепанном состоянии, то и тон нашей дискуссии будет таким же растрепанным и неконструктивным. Поэтому избегать нужно не дискуссии, избегать нужно неправильных реакций на повседневные проблемы, забвения Бога и собственной души. Нельзя забывать о том, Кто для нас Главный, о Ком должно быть наше упование, для какой жизни мы предназначены, и о том, что эта жизнь, в отличие от той, очень и очень временная. Она рано или поздно закончится, все пройдет — и политические, и экономические трудности останутся лишь смутным воспоминанием. Вечен только Господь и наша душа. Вот так я и решаю для себя этот вопрос, такой ход мыслей придает мне силы и позволяет не относиться уж чересчур серьезно ко всему, что происходит на земле…

* * *

Игорь Лунев, журналист, г. Санкт-Петербург:

— Полемика как таковая не может считаться чем-то греховным, постыдным — и ею не гнушались и не гнушаются христианские миссионеры, начиная с апостолов. Примером в этом, как и в остальном, служит для них Сам Господь наш Иисус Христос — Он не только полемизировал, но и в весьма жесткой форме обозначил границу, за которой полемика теряет смысл: Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас (Мф. 7, 6). Преподобный Исидор Пелусиот вот как толкует этот отрывок: «…псы же и свинии — это погрешающие не только в догматах, но и в деятельной жизни». Под святыней в Евангелии подразумевается проповедь слова Божиего.

Мы порой вынуждены отстаивать и какие-то земные интересы, но эти самые земные правды только тогда имеют настоящее значение, когда основаны на правде небесной. И здесь для нас оказывается важным высказанный в более мягкой форме совет преподобного Никодима Святогорца: «Не распространяйся в долгих собеседованиях с тем, кто слушает тебя не с добрым сердцем». Вот с таким человеком начнешь спор — тут и впасть в искушение, и запутаться недолго. А вот сам-то я с добрым ли сердцем ввязываюсь в споры на любые темы? Ведь ввязываюсь то и дело…

Думаю, основной показатель доброты сердца — когда тебе важен собеседник. Как и всякий человек, ты можешь ошибаться, но вот ты уверен в своей правоте и в том, что эта правота может быть полезной твоему ближнему, и ты ищешь способы донести до него свои мысли, свои переживания. Волей-неволей ты относишься к человеку, к его чувствам как можно бережнее, ведь понимаешь, что его обида сделает его менее восприимчивым к твоим словам. Кто из вас прав — Бог знает, Он и рассудит. Но ты вступил в этот спор не ради себя, а ради ближнего. Истина может родиться в любом споре по милости Божией, но в таких вот добрых спорах она рождается чаще.

Главное же наше искушение — поспорить или спровоцировать спор ради самих себя. Вот вижу я какую-то тему, и сказать-то по сути вопроса мне нечего, но тема меня волнует, задевает — так как же мимо-то пройти? Уж я скажу — не важно, что скажу, главное — эмоции свои выразить. Или есть у меня «железобетонные» аргументы, и ведь знаю, что согласятся с ними только мои единомышленники, но ведь так хочется получить от этих самых единомышленников одобрение, почувствовать, как мы единым фронтом выступаем «за все хорошее против всего плохого», как я хоть на минуту, но становлюсь командующим этим самым фронтом… Вот если я вижу себя таким «генералом», тут-то и надо мне замолчать.

Порой мы бываем искренне уверены, что спорим не ради себя, а за «правое дело». Но, чтобы вырваться из виртуальной реальности, нужно, прежде всего, задаться вопросом: а что имеет большее значение в Божиих глазах? Что, например, для Бога важнее — геополитика или боль конкретных живых людей, иные из которых и слова такого — «геополитика» — не знают? «Честь страны» на очередных олимпийских играх или условия жизни людей в психоневрологических интернатах?

Недавние годы принесли нам много болезненных тем, СМИ подогревают страсти, а мы и рады, ведь сами себе кажемся очень серьезными людьми, ввязываясь, хотя бы и на уровне словесных баталий, в чужие грязные игры. Но в мире не так уж много того, о чем говорить действительно необходимо. Да и то не со всеми и не всегда. И вот когда мы отказываемся поддерживать ненужный пожар, участвовать в очередной истерике, не становимся ли мы хоть немного ближе к тем самым миротворцам, о которых говорит Господь наш в Нагорной проповеди?

* * *

Антон Овсяников, художник, г. Санкт-Петербург:

— Является ли участие в общественной полемике искушением для меня как для христианина? Думаю, что, так или иначе, является. По природной своей склонности отстаивать правду (насколько помню, с детства был правдолюбцем) я и раньше не раз отстаивал свою позицию и в виртуальной среде, и в реальной жизни. Но в силу избранного мною достаточно закрытого, непубличного образа жизни это случалось нечасто. «Рубежным» в этом плане стал 2014 год, победа так называемого Евромайдана, и все, что за этим последовало. Страшный шок от всего происходящего! Вот тогда и произошел взрыв моей активности в «Фейсбуке». Не мог я остаться в стороне, пытаясь обосновать свою позицию перед оппонентами. Надо сказать, что оппоненты были не только внутри Украины, но и внутри нашей страны — меня удивило, что не все поддерживают возвращение Крыма. Полгода прошло в таких баталиях, все это время я, можно сказать, жил онлайн, пока не понял, наконец, что ничего никому доказать не удается, время уходит, а вместе с ним и мир душевный (или его остатки). А когда понял, стал потихоньку сворачивать свое участие в интернет-баталиях.

Впрочем, был у меня опыт полемики и до того — участие в одном либеральном православном форуме после известных событий с «плясуньями» в Храме Христа Спасителя. Тогда понял, что слишком близко к сердцу все принимаю, а иначе, вроде как, и не могу…

Значительно позже меня попросили написать небольшую заметку об одной выставке в Русском музее, где были выставлены весьма сомнительные с художественной и моральной точки зрения произведения современных авторов. Неожиданно для меня реакция оказалась достаточно громкой: художники подняли шум в соцсетях, и я даже удостоился «чести» разглядывать карикатуры на себя! Это было очень неприятно, и да — я понял, что это настоящее искушение, испытание на прочность. И еще — что иногда нужно немного пострадать за правое дело…

Однако я не являюсь активным общественным деятелем; я знаю, что для меня мир душевный важнее. Сам уже не лезу ни в какие перепалки — не хочу. Опыт дискуссий в Сети многому научил, это с одной стороны, а с другой — у меня есть мое главное дело, творчество художника. И именно на него мне нужно направлять мои силы.

Однако, если окажется, что моя жизненная позиция и мое мнение как гражданина и профессионала все же в искусстве кому-то вновь понадобятся, то я не исключаю своего участия в защите традиционных наших ценностей.

Для себя я понял, что надо писать или же говорить (смотря по ситуации) максимально взвешенно и спокойно. Ведь когда примешивается наша страстность, можно очень легко впасть в осуждение того или иного человека или события (попущенного для чего-то Богом). Поэтому все нужно делать с молитвой. Мне кажется, если человек не ищет своего (просто «засветиться», «пропиариться»), то Господь просветит человека, покажет ему, когда надо сказать, а когда лучше промолчать. Хорошо, если есть духовник, тогда «за послушание» этот вопрос решается проще.

Вспоминается такой великий угодник Божий, как преподобный Паисий Святогорец. Когда в Греции должен был пойти (или пошел — не помню) показ кощунственного фильма «Последнее искушение Христа», старец, столь любивший тишину, безмолвие и молитву, счел для себя нужным покинуть на время Святую Гору и присоединиться к протестующим, чтобы таким образом поддержать их.

* * *

Станислав Минаков, писатель, г. Белгород:

— Держусь правила: криков и истерики в полемике не допускать. Когда идет пря в социальных сетях, когда вдруг провоцируют даже оскорблениями (чаще всего это делается намеренно, подчас в виде троллинга), то я прекращаю участие в обмене суждениями, а в особо злостных случаях такого «полемиста» блокирую. Чувство нездоровья ситуации, а также иной раз личной вины (когда не выдержишь и ответишь в тон) для меня в таких случаях внятно.

Совсем другое дело, когда с тобой говорит, когда тебя спрашивает в формате интервью вдумчивый и адекватный собеседник. Или когда сам пишешь публицистическую статью — то ли на политическую тему (я нередко размышляю о разных аспектах жизни, скажем, современной Украины — о нынешнем исповедничестве канонической Церкви, о политзаключенных, социальной ситуации, войне в Новороссии и многом другом), то ли о текущей жизни в России, в целом о Русском мире. В этом случае мне, надеюсь, удается избегать страстности, формулировать смыслы и посылы внятно, без перегрева. Хотя я порой не обхожусь без острой критики тех или иных явлений и процессов.

Скорее всего, за годы стояния на полемических и вполне реальных баррикадах моя самокритика притупилась, порог дозволенного мог сместиться по причине акцентации позиции, потому и самоощущения мои, и самооценка могут быть обманчивы. Такие стояния «за веру, царя и Отечество» начались для меня с конца 1990‑х, когда мне, жившему в Харькове (и родившемуся там же, как и мои отец, сын и недавно внук), уже стало невыносимо терпеть русофобию «Проекта “Украина”». Особенно это обострилось в «оранжевом» 2004-м, а паче прочего — с конца ноября 2013-го. Я ощутил происходящее как духовный космический вызов, нацеленный прямо мне в сердце. Возможно, это гордая мысль, но избегнуть этого я был не в силах, а потому стал активно выступать против «украинской анти-России» как публицист.

Результат известен: мы потерпели на Украине ситуативное поражение, я вынужден был покинуть родной город и страну, будучи исключенным из Национального союза писателей Украины как «чужерiдна начинка» и оказавшись под угрозой ареста за инакомыслие. Можно считать это личной платой за несмирение, и скажу, что ситуация эта дается мне очень непросто — и в духовном, и в физическом смысле.

Понятно также, что грань между аналитикой, суждением и осуждением порой колеблема, условна и неявна, а потому нужно с себя взыскивать, то есть все же каяться в осуждении и многоглаголании и молиться о тех — ближних и дальних, с кем ведешь полемику, даже заочную, даже молчаливую.

* * *

Александр Мраморнов, историк, г. Москва:

— Участие в реальной, не фальшивой (или, как теперь принято говорить, не фейковой) общественной полемике для меня не искушение, а потребность, а иногда и работа. Только такой высокой дискуссии все меньше и меньше в наши дни.

Возьмем ситуацию столетней давности: народ российский избрал Учредительное собрание, которое большевики беззаконно разогнали, и в широком смысле вся легальная полемика на общенародном уровне после этого на семь десятилетий вообще закончилась. В Церкви в то же время работал Священный Собор — для меня образец высокой общественной дискуссии.

Сегодня живой общественный диалог заменен симулякрами и заменителями: на телевидении — лживой пропагандой, часто с элементами зомбирования; вокруг власти — различными общественными советами, создающими только видимость, но ничего не решающими. Уничтожена коллегиальность в сфере государственной. Большие проблемы и с соборностью в сфере церковной. Что в этих условиях является искушением? Думается, что наибольшим искушением является соблазн промолчать, отсидеться, не возвышать голос, не лезть на амбразуру, равнодушно наблюдать за беззаконием и неправдой. Вот где настоящее искушение. А участие в псевдополемиках и псевдодискуссиях — это скорее для большинства служебный долг, чем искушение.

Если же говорить о перспективе, то для чувствующих в себе силы христиан участие в общественном и политическом процессе я бы назвал обязательным. И чем больше христианских начал мы привнесем в политическую сферу, тем лучше. Да, Царство Мое не от мира сего (Ин. 18, 36), но для того Христос и пришел в этот мир, чтобы мы стали другими, чтобы даже и политика стала иной. Поэтому создание настоящей христианско-демократической партии в нашей стране рано или поздно снова станет актуальным, причем, надеюсь, тогда будут учтены те ошибки, которые совершались теми, кто пытался уже в прошлом такую партию создать.

* * *

Протоиерей Александр Авдюгин, настоятель храма во имя святых Богоотец Иоакима и Анны в Ровеньках (Луганская Народная Республика):

— Не столь давно на местном ТВ в Луганске в утренней программе меня спросили: что делает по утрам среднестатистический священник, и я конкретно. Причем ведущий, предваряя ответ, начал:

— Вот, вы встаете, умываетесь, молитесь, а потом что?

Пришлось немного эту стандартную последовательность нарушить, так как у меня после умывания следует проверка почты и просмотр ожидаемых писем и сообщений, а уже затем молитва. Почему так? Потому что если я помолюсь, а затем проверю почту и прочее, что за ночь стеклось в почтовый ящик, то молиться нужно снова.

Действительно, интернет-дискуссии для священника — это самовольное хождение в комнату смущений, искушений и соблазнов. Это раньше — идешь к Преосвященному и просишь у него благословения на участие в каком-то форуме, приблизительно православном. Нынче иначе. В соцсетях уже по умолчанию быть благословляется, e-mail обязателен, а наставления, как себя вести в интернет-пространстве, не только от местных архиереев, но и от самого Патриарха, регулярны и конкретны.

Не могу сказать, что владею какой-то новой методикой выхода из того состояния, в которое приводит меня прочитанное и увиденное; что мне совсем несвойственно желание хотя бы виртуально поколотить слишком назойливого собеседника или бескомпромиссного оппонента. Но у православного (тем паче священника!) есть одно неоспоримое преимущество — он молитвы знает.

Прочел внимательно, не торопясь и вдумываясь, молитву, смотришь, и уже пред тобой не реинкарнация рогатой сущности с университетским образованием и апломбом «поставить всех попов на место», а личность ищущая; что за едким пафосом и занудством кроется желание что-то понять. Конечно, есть люди, пришедшие в дискуссию или полемику с одной-единственной целью: оскорбить, грубостью обратить на себя внимание, но они, во-первых, редки, а во-вторых, работает принцип «не трогай тролля, он сам испарится». Главное — для себя лично решить: с какой целью заходишь в Интернет? Если только для того, чтобы что-то рассказать, попросить помолиться или узнать все-таки, какие грехи на Таинстве Соборования прощаются или вообще не прощаются никакие, — тут все просто и понятно. Православный Интернет все это решает. Но если ты врываешься в социальную сеть с желанием обличать, расставлять приоритеты и «выводить на чистую воду»… то лучше все же о приходском коте рассказать или интересной ссылкой поделиться.

От обличения до осуждения дистанция столь мала, что ты можешь не заметить, что превратился уже из священника в прокурора без конфессиональной принадлежности.

Разъяснять, объяснять, рассказывать, или, говоря нашим языком, свидетельствовать — это, как мне кажется, главная цель пребывания в Интернете для православного человека и священника.

Есть табу. Там, где откровенное кощунство, делать нечего; туда, где политический раздрай, ходить точно не надо. Кощунников не переубедишь, а политические разборки — это и смущение, и осуждение, и откровенный грех. Как сказал один из апологетов: о политической позиции священника может знать только избирательная урна.

Священник в Интернете и в соцсетях нужен. Только идти туда для того, чтобы «себя показать», не следует, а вот свидетельствовать об Истине — это очень даже полезно.

* * *

Денис Ахалашвили, журналист, писатель, г. Екатеринбург:

— Современное телевидение переполнено ток-шоу, где гости студии в живой форме обсуждают различные политические и общественные вопросы. Сегодня этот формат очень популярен и востребован, здесь нет места скуке, уровень эмоций в спорах часто зашкаливает, участники не стесняются в аргументах и порой переходят на язык жестов, что нравится зрителям и поднимает рейтинги каналов. Стоит вспомнить драку ведущего НТВ Андрея Норкина с украинским блогером Дмитрием Суворовым в эфире программы «Место встречи», где украинский гость позволил себе хамские выражения в отношении жителей Донбасса и сразу же получил за это по лицу. Или драку Максима Шевченко с Николаем Сванидзе в эфире радиостанции «Комсомольская правда» из-за разногласий по поводу жертв в Великой Отечественной войне. Стоит заметить, тема передачи была — «Нужны ли нам, России, советы по нравственности?».

Надо ли православному человеку участвовать в подобных дискуссиях — вопрос неоднозначный. С одной стороны, участие в споре (про диалог, где оппоненты слушают друг друга, можно сразу забыть) с неадекватными и негативно настроенными людьми — прямой повод потерять мир в душе. А с другой — разве не долг любого нормального человека независимо от его религиозных убеждений остановить зарвавшегося негодяя и хама, пусть даже на общественной площадке?

Мне хочется пожать руку своему другу по «Фейсбуку», главному редактору издания Polit Russia Руслану Осташко, который после заявления скандального польского журналиста в студии НТВ, назвавшего советских солдат, освободивших Европу, «красными фашистами», дал наглецу по заслугам. К чести моего друга, он не бросился в драку сломя голову, а на хамские выкрики поляка спокойно сказал, что если со скамейки оппонентов еще раз прозвучат неприемлемые оскорбления в адрес наших ветеранов, то вынужден будет применить силу. Поляк это предупреждение проигнорировал и стал грязно оскорблять память наших дедов в неподобающих выражениях, за что вполне заслуженно получил по лицу.

А теперь представим, как еще православный человек и гражданин своей страны мог отреагировать на подобное хамское и непозволительное поведение, окажись он в подобной ситуации. Стал бы цитировать святых отцов, искать подходящие места в Евангелии или, потупив глаза, сделал бы вид, что ничего не произошло? Как мужчина и православный человек, после эфира Руслан принял вызов поляка встретиться на ринге, где в честном бою по всем правилам бокса победил и отстоял честь наших дедов и прадедов.

Про отношение православного человека к разным спорам, разногласиям и противоречиям лучше всего сказал святитель Филарет (Дроздов): «Гнушайтесь врагами Божиими, поражайте врагов Отечества, любите враги ваша». С врагами Церкви говорить бесполезно: их нам не переубедить, о них можно только сожалеть. Что касается врагов твоего Отечества, истребить их — твой святой долг. А личных врагов мы можем прощать и за них молиться, как молился наш Господь Иисус Христос за распинающих Его.

И не стоит забывать, что в спорах мы часто отстаиваем вовсе не истину, о которой порой имеем самое смутное представление, а свое личное мнение, свое «я», свою гордыню, претензию на знание истины в последней инстанции. Поэтому во многих случаях разумнее будет поступать по слову архимандрита Иоанна Крестьянкина, который сказал: «В споре мирно уступить — сотню бесов утопить!».

До сих пор не забуду, как, придя в церковь на первую в своей жизни Литургию, я решил, что священник «неправильно» подавал возгласы, и, нисколько не сомневаясь, решил после службы научить его делать это правильно. Хорошо, что батюшка куда-то торопился после службы, и мне не удалось преподать ему урок. А желание было горячее.

Журнал «Православие и современность» № 42 (58)

Ахилла

Просмотры: 2 728

(Краткое пособие для атеистов)

Предисловие

К написанию пособия подвигло личное многолетнее общение с обычными верующими, а также с чинами христианского духовенства во времена, когда меня самого увлекала эта религиозная доктрина.

Пособие в основном предназначено для атеистов, вынужденных общаться с теми христианами, которые настырно навязывают свою веру. Поэтому даются пояснения особенностям православного мышления, а также методам воздействия христиан на светское общество.

О критике религии

Критиковать христиан надо с оглядкой на закон о защите прав верующих, поскольку особо нетерпимые из них беззастенчиво используют этот закон для преследования атеистов, которые якобы оскорбляют их. То есть право атеистов на свободу выражения мыслей, дарованное Конституцией, судебные органы могут истолковать как оскорбление религиозных чувств христиан.

Как это происходит? Обиженные православные настаивают, что атеистами оскорбляются не только их верования, но и некое существо, которому они поклоняются. К сожалению, судом не будет принято во внимание, что вы искренне считаете это существо сказочным, поскольку его бытие абсолютно ничем (кроме слов верующих в него) не подтверждено.

Напомним, что у нас светское государство.

Ни в одном государственном акте России не указано на возможность и правомерность вмешательства в нашу жизнь сверхъестественного существа или любой иной непонятной субстанции.

Поскольку такого акта не имеется, то никто не обязан испытывать перед неким таинственным существом чувство почтения, умиления или вины. Однако в суде, при обсуждении религиозных вопросов, об этом почему-то забывают.

Ещё совсем недавно вряд ли можно было представить возрождение в наше время древней инквизиции. Однако это случилось.

О божественных истинах

Чем быстрее развивается наука, в том числе археология, геология и биология, тем меньше остается аргументов в истинности Священного Писания и многочисленных трудов отцов церкви.

Внимательный читатель и слушатель давно обратил внимание, что многие современные адепты христианства стараются как можно реже вспоминать так называемые божественные истины Ветхого Завета. Некоторые делают вид, что старого завета вообще не было, а есть только новый. Расчет простой — чем меньше упоминаний о том, что опасно обсуждать, тем лучше для верующих.

Почему это происходит?

Да потому, что описанные в Ветхом Завете ужасные злодеяния, творимые во имя Всевышнего и по прямому его наущению¹, просто невозможно ничем оправдать, если не лукавить перед самим собой и другими.

Поэтому, когда священникам предлагают объяснить те места Ветхого Завета, которые невозможно читать без содрогания, они сквозь зубы признают жестокость древнего Писания. Но при этом делают весьма странный вывод — поскольку в те времена человеческий род и общественные отношения были невероятно ужасны, то бог и поступал с людьми соответственно.

Таким образом, косвенно признаётся, что в настоящее время ветхозаветные действия бога по отношению к человечеству нельзя считать, мягко говоря, добрососедскими.

Но, какими бы благими причинами не оправдывались действия божества в стародавние времена, ничто не может скрыть его призывов к уничтожению невинных людей. Надо помнить, что во все времена Ветхий Завет является боговдохновенным для христиан и иудеев. Значит, именно главный соавтор этого произведения ответственен за свои человеконенавистнические призывы.

Древнее Писание уже не исправишь, хотя многим священникам хотелось бы это сделать. Научные исследования показали, что в истории христианства не раз кардинально менялось понимание основополагающих религиозных истин.

Например, на Вселенских соборах не раз возникали дискуссии, следует ли считать Христа сыном божьим. При этом многие богословские споры нередко заканчивались уничтожением инакомыслящих христиан, например, в России считалось в порядке вещей сжигать старообрядцев целыми семьями.

Вот почему священники старательно умалчивают о ветхозаветных ужасах, упирая на человеколюбие Нового Завета. Однако это неправда — в нём тоже есть немало жестоких и совершенно аморальных призывов. Они тоже вдохновлены богом? Христиане считают именно так.

Виноват ли бог

Священники изобрели странную отговорку: Бог поругаем не бывает!

Это очередное лукавство — ещё как бывает! Ведь, если всё по его воле, нетрудно понять, что о нём самом и об этой воле думают пострадавшие.

Адепты христианства, способные мыслить логически, всегда оказываются перед необходимостью сделать весьма неприятные для них выводы:

— если «бог есть Любовь», то он никак не может быть соавтором Ветхого и Нового заветов, ведь в них содержатся многочисленные призывы к расправам, в том числе над невинными;

— если не само божество вдохновляло сии древние книги, то их следует признать чисто людским творчеством, как и все остальные сказки про греческих, скандинавских, индийских и прочих богов;

— если древние повествования всё-таки вдохновлены свыше, а бог всех заветов един, то он не есть Любовь. Это невероятно ревнивый и жестокий деспот, наказывающий не только за дела, но даже за мысли.

Вспомним утопический роман Джорджа Оруэлла «1984», там описывается общество, где за «мыслепреступление» грозит смерть. Многие, кто читал или слышал об этом романе, считают, что в реальной жизни невозможно внедрить механизм наказания за мысли. Однако это не так. Уже много веков существует религиозное сообщество, считающее необходимым применение самых жестоких наказаний только лишь за помыслы. Почему оно так считает?

По мнению этого сообщества, некоторые помыслы сильно обижают бога. Посему рассерженный бог просто обязан наказывать вечными мучениями в аду.

Во что они веруют и чему молятся

Паству во все времена призывали истово верить в Высокого покровителя, но не ждать от него немедленных чудес. Но если кто-то быстро выздоравливал, или находил клад, или выигрывал очередную войну, то служители разных культов приписывали эти успехи несомненному покровительству соответствующего божества. Доказательств его бытия было очень много — начиная от созданных им звёзд, солнца, луны, а также насылаемых кар небесных в виде болезней, природных катастроф и других испытаний. Нелишне напомнить, что и сейчас некоторые верующие считают, что разного рода техногенные катастрофы и природные катаклизмы являются наказанием божьим за грехи развращенного человечества. То, что при этом гибнут даже младенцы, их ничуть не смущает.

Эта позиция входит в противоречие с заявлениями того духовенства, которое утверждает, что вера не требует доказательств существования Бога. По сути, это прямое признание, что таковых доказательств вообще нет.

Подобный подход к бездоказательному утверждению наличия всесильного существа называется очень пафосно: подвиг веры.

Но почему вектор веры качнулся в сторону от поиска и трактований разных случаев и явлений, ранее относимых к чудесным? На первый взгляд, это очень странно, тем более, что такие действия непонятны многим прихожанам и даже священникам.

Дело в том, что благодаря науке многие так называемые чудеса получили естественное объяснение, и эта информация доступна теперь буквально всем. А те факты, которые пока ещё официально не разоблачены, тем не менее уже давно вызывают подозрение в их якобы божественном происхождении, например, явление Благодатного огня в строго определенный день и даже час.

В этой связи хочется спросить тех, кто верит в Создателя Вселенной и всего сущего: почему вас не удивляет тот факт, что великое божество повинуется призыву какого-то смертного и ежегодно послушно показывает своё зримое присутствие путем зажигания свечей? Разве нет более серьёзных причин показать свою великую силу? Например, прекратить войну, потушить вулкан, усмирить цунами? Это и зримее, и гораздо полезней для любимых чад, коими, по утверждению духовенства, являются для Всевышнего люди.

Серьёзного ответа вы не дождетесь, скорее всего будет отговорка, типа «неисповедимы пути Его».

На самом деле священники боятся, что новое «чудо» окажется объяснено или даже разоблачено и этот факт выставит их в ещё более неприглядном свете. Получается странная ситуация, когда существование чего-то с одной стороны признается чудом, а с другой — не считается нужным ждать других чудес.

Вот и получается, что по уверениям одной части духовенства, всемогущий бог якобы даровал свободу во всём. А другая часть того же духовенства наоборот твердит, что бог постоянно вмешивается в дела смертных. Поэтому нам часто приходится слышать восторженные россказни о невероятных исцелениях, получении различных материальных благ, в том числе в денежном эквиваленте.

По утверждению христиан эти приятные бонусы достаются им благодаря молитвам, обращенным к Вершителю Судеб, или к тем, кого духовенство успело зачислить в лики святых. Однако снова появляются неприятные вопросы:

— если сила заклинания-молитвы реальна, то разве это не чудо?

— если не ожидать чудес в виде благ, зачем вообще молиться?

Действительно, большинство заклинаний-обращений к божеству лишь о том, чтобы получить конкретное материальное благо, а отнюдь не спасение души. Пролистав толстый молитвослов, можно найти заклинание на любой вкус. Как после этого рядовому прихожанину не поверить в чудеса? Поэтому тот или иной православнутый постоянно молится, надеясь на новую квартиру, повышение по службе, избавления от вредных соседей и тому подобное.

Духовенство постоянно цитирует те строки Писания, где говорится о том, что надо просить и это будет дано. Поэтому священники никогда не скажут прихожанину, что не следует ждать чудес и потому молиться не нужно. Без молитвы вообще теряется весь смысл личного обращения к божеству. Но как быть, если в реальной жизни просимое не даётся? Эти случаи пастыри объясняют недостаточным усердием в молитве и сурово наставляют засомневавшихся — вера не терпит сомнений!

Однако то, что годится для зомбированных православных, недостаточно для привлечения новых адептов веры, и возникает ещё один извечный вопрос — что делать? Как убедить потенциальных прихожан в реальном существовании невидимого божества, чтобы и далее морочить им мозги?

Придумка священников проста, но отнюдь не гениальна.

Чтобы убедиться в существовании непознаваемого и невидимого, людям предлагают до умопомрачения читать заклинания особого рода, призывая Его и прося у Него дать силы поверить в Него.

Выглядит это весьма странно, но такие странности у верующих в ходу.

По сути эти заклинания представляют собой некое подобие медитации или примитивного аутотренинга, когда нужно сосредоточиться на одной, максимум двух мыслях. Любой психолог скажет, что если чувствительный человек (это не всегда означает наличие расшатанной психики) будет постоянно вызывать в себе желание ощутить нечто — вполне вероятно, что это нечто будет ощущаться им всё явственнее и острее. Такова особенность психологического устройства личности, ведущее иногда к её расстройству («Если долго вглядываться в бездну, то и бездна начнет вглядываться в тебя» (Ницше).

Действительно, у людей, изнуренных частым недосыпанием, недоеданием (постом) и разными бытовыми неурядицами, в ходе напряженных молитв могут появляться некие странные ощущения, ранее ими не испытанные. В этих случаях служителя культа торжественно провозгласят, что усилия молящегося не пропали даром и он ощутил Его дыхание, Его благодать и т.п.

Только редкий храмовый служитель, способный не к показному, а к настоящему житейскому состраданию, посоветует не радоваться необычным ощущениям и видениям, а записаться на прием к соответствующему врачу.

Так что же делать с теми, кто искренне полагает, что постиг нечто особенное и предлагает вам ту методику, которой он воспользовался столь «успешно»?

Голоса для избранных

Представьте себе человека, который ни разу не ходил по горным тропам, но решил отправиться в такой поход один и без всякой подготовки. Опасаясь за его жизнь и здоровье, друзья отговаривают от неразумного шага. Однако тот стоит на своём, твердя лишь один аргумент в пользу своего намерения: он чувствует, что обязательно должен это сделать!

— Откуда у тебя взялось это чувство? — спрашивают друзья.

— Оно возникло в глубине моей души и не дает мне покоя, я ощущаю его бесспорную истину, потому с радостью покорюсь ему! Я иду в горы!

В этой ситуации ещё остается слабая надежда убедить друга, озабоченного идеей горного похода, в смертельной опасности данного мероприятия.

А теперь представьте похожую ситуацию, отличающуюся от описанной выше только одним, — ваш друг ссылается не только на некое чувство, но и на явно слышимый им некий голос, говорящий примерно следующее:

— Иди туда, куда Я говорю! Не слушай никого, кроме Меня! Ты гораздо лучше других, ибо ты избранный. Ведь только ты слышишь Мой Глас!

Услышав про голос в голове «избранного», друзья понимают, что их товарищ попросту свихнулся и дальнейшие убеждения в пагубности его намерения совершенно бесполезны.

Как уже было сказано выше, после напряженных молитв-заклинаний могут появиться некие странные ощущения. Если они кратковременные, нечастые и «избранному» удастся избежать встреч с клиникой, то он может и дальше вести привычную трудовую деятельность и нормально общаться с другими людьми.

Но стоит только коснуться темы религии и попытаться выразить сомнение в существовании того, кто является объектом поклонения верующего, как всё сразу меняется. В лучшем случае, адепт веры посмотрит на вас с мягким укором и снисходительно скажет:

— Вы ошибаетесь! Он есть и ждёт, когда вы сами откроете ему дверь.

Эти слова радуют многих верующих, но мотивация тут часто другая:

«Хорошо, что без моего приглашения сам не заявится!» — с облегчением думают те, кто верят в Вездесущего, но не горят желанием скорой встречи с ним. Ведь возможны всего два варианта этого свидания — после своей смерти, или при наступлении апокалипсиса, что тоже не способствует оптимизму.

Заключение

С доводами о том, что не бог придумал человека, а человек — бога, христиане никогда не согласятся, ведь тогда они перестанут быть теми, кто они есть. Поэтому все противоречия Писания будут ими проигнорированы — верующие уверены, что если не обращать внимания на несуразности, то их не существует.

Конечно, можно попытаться спросить их, как они могут смиряться с тяжелой рукой Владыки, если он Всемилостивый и Всеблагой? Но внятного ответа вы не дождетесь. Забудьте о логике, когда общаетесь с христианами, в их голове легко уживается допущение, что Высшая личность может быть одновременно и великим злодеем, и великим благодетелем. Более того, многие христиане искренне радуются мстительности и жестокости своего божества, иначе как объяснить такие, столь популярные среди них мантры:

— Он вам воздаст! Он вас накажет! Он на вас адские муки нашлет!

Использовать данное пособие для переубеждения православнутых можно попробовать, но сделать это будет очень сложно, ведь настоящий религиозный фанатизм практически неизлечим.

И вообще, спорить с христианами на предмет их веры целесообразно лишь в тех случаях, когда они способны слушать доводы оппонентов, а не обвинять их во всех грехах. Но таковых крайне мало. Остается лишь надеяться, что кто-то из христиан сможет непредвзято задуматься об истинности того, во что ему велено верить, и обретёт свободу — хотя бы в мыслях.

По себе знаю, что такое возможно.

¹Рекомендуется: Сэм Харрис («Конец веры»), Ричард Докинз («Бог как иллюзия»), Кристофер Хитченс («Бог — не любовь»), Поль Анри Гольбах («Галерея святых или исследование образа мыслей, поведения, правил и заслуг тех лиц, которых христианство предлагает в качестве образцов»). В этих книгах конкретными фактами подтверждается жестокость религиозных доктрин, в т.ч. христианства.

Иллюстрация: картина Васи Ложкина