Инок Филофей — идеолог Третьего Рима
Исследователи Псковского археологического центра нашли могилу инока Филофея среди погребений некрополя у собора Трех cвятителей Спасо-Елеазаровского монастыря в Псковской области, откуда знаменитый старец писал свои послания в Москву. И хотя его письма посвящены очень разным вопросам, больше всего он известен свой идеей Третьего Рима, которую он изложил в известной фразе «два Рима пали, третий стоит, и четвертому не бывать…»
Псковский инок Филофей родился в 1465 году, а умер в 1542 году — его жизнь пришлась на вторую половину XV — первую половину XVI века, эпоху стремительного возвышения Московского великого княжества, фактически превращающегося в новое православное царство. При его сознательной жизни Москва окончательно освободилась от Орды в 1480 году и начала интенсивно собирать русские земли: в 1485 году присоединилась Тверь, в 1510 году — сам Псков, в 1514 году — Новгород, в 1520 году — Рязань, наконец, в 1523 году, когда он пишет свое послание о Третьем Риме, присоединилось Новгород-Северское княжество. Через тридцать лет московские войска уйдут далеко на восток присоединять Казань, Астрахань и Сибирь. Но у всего этого процесса геополитического возвышения Московского государства должен был быть глубокий идеологический смысл, который в те времена мог быть только религиозным — Московская Русь должна была явить миру оплот православной цивилизации.
Однако столь монументальное задание не может быть следствием чьего-то произвола, оно должно иметь твердые основания и при этом учитывать фактор колоссального внешнего и внутреннего сопротивления. Именно это хорошо понимал инок Филофей. Надо сказать, что в те времена многие европейские страны строили у себя нечто подобное Третьему Риму, вычисляя родословную своих монархов и придумывая искусственные преемственности, что хорошо видно по агрессивно-напыщенной геральдике многих мелких городов и княжеств. Но именно Московское великое княжество имело право называть себя Третьим Римом, но однако, очень долго, почти сто лет, тянуло с тем, чтобы признать этот факт во всеуслышание.
Почему? Есть много разных версий, но одна из них лежит на поверхности — русскому, восточнославянскому менталитету свойственна необычайная скромность, что очень хорошо видно по развитию иноческой культуры в Средневековой Руси. Но эта скромность иногда оборачивается ложным самоуничижением, когда русские, имея все права и возможности заявить о своих преференциях, оставляют это другим. Так и сам инок Филофей писал о себе: «Аз сельский человек, учился буквам, а еллинских борзостей не текох, а риторских астроном не читах, ни с мудрыми философы в беседе не бывах, учуся книгам благодатного Закона, аще бы мощно моя грешная душа очистити от грех».
Между тем, если мы ознакомимся с текстами его посланий, то увидим, что европейской учености он весьма «текох» и риторскую науку весьма «читах», иначе бы образованная элита Московского двора его просто бы не слушала, а она не только его слушала, но и обращалась к нему за советами, иначе бы мы о нем ничего не знали.
В ту эпоху, которая нам сейчас кажется глубоким Средневековьем, в Западной Европе уже давно наступил так называемый Ренессанс с его антихристианскими тенденциями и неоязыческими, по сути, оккультными движениями, коих было очень много. И некоторые из них активно проникали в Россию в основном через балтийские земли и Новгород. Сейчас это может кому-то показаться большой новостью, но если бы не усилия таких выдающихся деятелей Русской Церкви, как святитель архиепископ Геннадий Новгородский и преподобный Иосиф Волоцкий, то эти синкретические движения победили бы в нашей стране, поскольку сами великие князья им благоволили. Даже некоторые церковные иерархи соблазнялись этими ересями, а для обсуждения их вызывали новых еретиков.
Так с 1484 года в России активно пропагандировал свои идеи посланник Папы Римского, медик и астролог Николай Булев, ставший личным врачом самого великого князя Василия III. И хотя против него выступали даже такие авторитеты, как святой Максим Грек, его влияние не уменьшалось. В итоге для того, чтобы разобраться с астрологическим учением этого человека, великокняжеский дьякон Михаил Григорьевич Мисюрь-Мунехин обращается к псковскому иноку Филофею, что свидетельствует об авторитетности самого старца для московского двора. В ответ на этот запрос, где-то на рубеже 1523–24 годов, инок Филофей пишет свое знаменитое «Послание на звездочетцев» великокняжескому дьякону, имеющее несколько редакций. В этом Послании православный инок выступает категорически против астрологии как ложного, еретического учения, объясняя азы христианского мировоззрения — не надо приписывать астрономическим явлениям добро или зло, иначе человек не ответственен за свою волю, и нет смысла в Страшном Суде.
Таким образом, инок Филофей продолжает антиоккультную полемику святителя Геннадия, святого Иосифа Волоцкого и святого Максима Грека. Это очень важно подчеркнуть — идея Третьего Рима была высказана в контексте догматической полемики против языческих лжеучений. Обличая увлечение астрологией и другие беды того времени, инок Филофей напоминает великокняжескому дьякону, а через него, соответственно, и самому великому князю, в какой уникальной исторической ситуации оказалась Русь и какая миссия на нее возложена, и почему тем более нужно держаться православной веры, а не отклоняться от нее.
Для того, чтобы понять теорию Третьего Рима, необходимо открыть основы религиозно-политической историософии христианской цивилизации, о которых напоминает сам Филофей. Восходит эта историософия к библейским книгам пророка Даниила (Дан. 2:31–45), который в толковании сна вавилонского царя Навуходоносора пророчествует о четырех царствах, сменяющих друг друга во времени, последнее из которых будет уничтожено самим Господом. Отец Церкви II века святой Ипполит Римский утверждал, что эти царства суть — Вавилонское, Персидское, Македонское и, наконец, Римское. При этом очень важно заметить, что все эти царства — это не просто национальные монархии, это единственные на момент своего существования империи, претендующие на то, чтобы выражать всю мировую цивилизацию, весь мировой порядок как таковой. И как сами язычники-римляне, так и римские христиане жили с мыслью, что Рим будет стоять вечно, а значит, до конца времен. И не потому, что римляне такие сильные, а потому, что римский порядок — это и есть мировой порядок как таковой, сопротивляющийся мировому хаосу. В этом вечном Риме многие христиане угадали мистическую силу конца времен, удерживающую антихриста от его пришествия, о котором проповедовал апостол Павел во Втором послании к Фессалоникийцам (2:7). А когда в IV веке Рим принял христианство как государственную религию, то идея Рима как «удерживающего», по-гречески — «катехона», стала напрямую высказываться богословами, например, святым Иоанном Златоустом.
Христианская Римская империя — это основа христианской европейской цивилизации и, вместе с этим, её идеал. Однако западная часть Римской империи пала, а сами латиняне ушли в католическую ересь, и поэтому православным «катехоном» стал Новый Рим, Константинополь, центр империи ромеев, которую как раз во времена инока Филофея итальянские ученые пренебрежительно назвали «Византией» по имени города Византий, на месте которого появился Константинополь. Византия существовала более тысячи лет, именно от нее Русь получила православную веру, но в 1453 году Константинополь пал под натиском турок-мусульман. Многие богословы, и среди них сам Филофей, прямо указывали на то, что Византия пала потому, что уклонилась в католическую ересь на Флорентийской унии 1439 года. Разумеется, причин падения Византии было много, но, с чисто богословской точки зрения, не было большего греха, чем принятие ереси, и именно за это поплатились ромеи. Для всего православного мира падение Византии было космической катастрофой — пал «катехон», удерживающий, а значит, вот-вот наступят времена антихриста. Поэтому в ту эпоху апокалипсические настроения и предсказания были в большой моде, и ренессансная астрология только подогревала их. Сам Николай Булев распространял западные лжепророчества о том, что в 1524 году должен наступить новый всемирный потоп, и находились те, кто верил ему, хотя достаточно было знать Библию, чтобы помнить обещание Господа никогда больше не посылать потоп на землю (Быт. 9:11). Так что Филофей писал свое послание тогда, когда многие люди в России, а еще больше — на Западе, готовились к потопу.
И вот в этой атмосфере инок Филофей напоминает, что вообще-то Новый Рим никуда не исчез, что в мире ещё есть одна независимая православная страна, и это сама Великая Русь. Впрочем, вряд ли до Филофея никто на Руси и даже за ее пределами не мог догадаться об этом. Ведь Московская Русь не просто была единственной независимой православной страной — она напрямую наследовала Второму Риму: в 1472 году великий князь Иоанн III венчался на племяннице последнего византийского императора Константина XI Софии Палеолог, чем закрепил династическое преемство Палеологов и Рюриковичей. После этого Иван III, успевая увлекаться упомянутыми учениями, пришедшими с запада, в то же время абсолютно сознательно строит Московскую Русь как новую Византию: перенимает у Византии двуглавого орла, символ христианской империи; водружает ему на грудь герб Москвы; в 1485–1515 годах итальянские архитекторы строят Кремль по византийским образцам. И, конечно, самого великого князя уже называют «государем», хотя официальное провозглашение царства будет только при Иоанне IV в 1547 году. А до этого именно инок Филофей впервые назвал великого князя Иоанна IV «царем» в своем послании к нему в 1542 году: «Видиши ли, избранниче Божии, яко вся христианская царства потопишася от неверных, токмо единаго царя Иоанна Васильевича государя нашего царство благодатию Христовою стоит».
Следовательно, когда Филофей провозгласил: «два Рима пали, а третий стоит, а четвёртому не быть», он высказал мысль, которая давно уже должна была овладеть умами московской элиты. Но у подобной идеи, как всегда, могли быть и противники — это и прямые враги самого православия, и противники усиления России, и сомневающиеся во всех земных делах «нестяжатели», противопоставляющие духовную и политическую крепость страны. Но когда читаешь послания Филофея, то видишь, что он под Третьим Римом имел в виду как вероучительную силу, так и совершенно конкретную политическую силу российской державы. Ибо какой смысл называться Третьим Римом без Третьей Римской империи?
Многие задают законный вопрос: а насколько обязательно для православного человека придерживаться идеи инока Филофея? Как и любая религиозно-политическая теория, идея Третьего Рима не является догматом, это лишь устоявшееся богословское мнение («теологумен»), своего рода богословское пожелание, и его можно утверждать так же, как и отрицать. Однако этот теологумен не был лишь частным пожеланием одного инока, он опирался на твердые исторические факты: преемство от Византии к Московской Руси и авторитетную богословскую традицию, основанную на Священном Писании и Священном Предании. Более того, как бы это ни было удивительно для ее противников, но эта идея получила официальное закрепление в церковных документах. В 1589 году, при царе Феодоре Иоанновиче в Москве было установлено патриаршество, которое по логике событий должно было утвердиться уже вместе с царством, если не раньше. И именно в Уложенной грамоте Поместного собора 1589 года на установление патриаршества, подтвержденной печатью Константинопольского патриарха, звучат слова о Третьем Риме. Слова грамоты сильно напоминают послания Филофея и именно с этого момента стали говорить именно о «Москве — Третьем Риме».
Смысл идеи Третьего Рима состоит в том, что Россия как наследник Византии обладает универсальной, вселенской миссией православной империи, которая должна, с одной стороны, быть оплотом православной веры, а с другой стороны, способствовать распространению этой веры по всему миру. У Филофея уже был предшественник в XI веке — это киевский митрополит Иларион, автор «Слова о законе и благодати», который пророчествовал об уникальной христианской миссии Руси. Но тогда, когда пророчествовал святой Иларион, православная Русь только возникла и не было никаких гарантий, что она не останется маленьким Киевским княжеством, не исполнившим своё предназначение. Инок Филофей же писал в совсем другую эпоху, когда идея русской миссии получила конкретное историческое обоснование — падение Византии и венчание московского князя на византийской принцессе, из чего логически должно было следовать утверждение царства и патриаршества. Далеко не все страны и народы, мягко говоря, обретают такие возможности. Но инок Филофей намекал государю, что обретение этой миссии — повод не для гордости, а для еще большего утверждения в вере.
Идея Третьего Рима — это единственная идея, обосновывающая суверенитет и могущество России с точки зрения религиозных универсалий: в этой идее снимается вечная оппозиция вселенского и национального, духовного и политического, церковного и имперского. И какие бы национальные идеи сегодня мы ни придумывали для России, если мы хотим остаться христианами, то у нас не будет другого пути, кроме как возвращения к этой единственно логичной идее Третьего Рима. С эпохи Филофея прошло пятьсот лет, за это время Россия успела пережить много кардинальных изменений и войн, даже десятилетия государственного атеизма, но она так и осталась самой большой, несопоставимо большой и сильной православной страной в мире — «стержневой страной» православной цивилизации, по определению Самуэля Хантингтона. И поэтому актуальность теории инока Филофея о Третьем Риме будет только возрастать, и было бы весьма полезно нашей государственной элите, как в духовном, так и в политическом смысле открыть это имя и услышать его призывы.
(В сокращении редакции) «Русский обозреватель»
Молитвословия
Тропарь, глас 4
Вели́кий защи́титель ве́рных показа́лся еси́./ Твою́ боже́ственную па́мять почти́м,/ патриа́рхов изря́дная похвало́,/ священноявле́нне треблаже́нне Филофе́е,/ Варлаа́мову пре́лесь вои́стину посече́,/ и Акинди́на хитросплете́ния ниспрове́рже,/ те́мже всему́дре,/ моли́ Христа́ Бо́га,// дарова́ти нам ве́лию ми́лость.
Кондак
Све́ту трисо́лнечному осия́вшу тя богому́дре,/ богосло́в бысть пребоже́ственныя Тро́ицы,/ сло́вом вы́шния прему́дрости обогати́вшеся,/ излива́л еси́ отону́ду богому́дрия струи́,/ от ни́хже пию́щия зове́м ти,// ра́дуйся треблаже́нне Филофе́е всему́дре.
Молитвословия из греческого «Последования святому отцу нашему Филофею Коккину, патриарху Константинопольскому», перевод Наталии Бахаревой [17]
Тропарь, глас 5
Я́ко обоже́ния пропове́дателя и учи́теля,/ по боже́ственней эне́ргии Богу прича́стия,/ воспева́ем тя све́тло, о́тче Филофе́е,/ яко причасти́лся еси́ све́та ве́чнаго,/ по́двигом очище́н и освяще́н,/ и ны́не Тро́ице мо́лишися// поми́ловатися душа́м на́шим
.
Кондак, глас 2
Я́ко богоно́сным отце́м согла́сниче,/ и богодохнове́нных догма́тов побо́рниче,/ правосла́вных ве́ру укрепи́/ утвержде́нием непреста́нныя моли́твы твоея́,/ Филофе́е свя́те, мо́лимся
.
Величание
Ра́дуйся, о Филофе́е свяще́нне, правосла́вия засту́пниче и помо́щниче, и́стины побо́рниче и вся́кия е́реси и льсти сопроти́вниче
.
