Конспект урока по ОРКСЭ в 5 классе ‘Русская православная церковь: от Советской России до современности’

Школа веры

Русская православная церковь в советский период пережила самые трагические времена в своей истории.

Советские власти считали Церковь пособницей царской власти, а значит, своим классовым и идеологическим противником. Они развернули против нее войну сразу по нескольким направлениям. Были приняты законы, идущие вразрез с христианскими нравственными заповедями: потерял юридическую силу церковный брак, впервые в мировой практике разрешили аборты. Закрывались храмы, запрещались церковные Таинства (венчание, крещение и др.). Тех, кто участвовал в них, подвергали преследованиям — например, увольняли с работы. Власти вели антирелигиозную агитацию, насаждали научные теории, доказывавшие ложность любой религии. Шла дискредитация представителей Церкви, уничтожались и подвергались поруганию святыни.

Были вскрыты и выставлены в музее мощи святителя Димитрия Ростовского, преподобного Серафима Саровского и других великих святых. До революции эти мощи считались нетленными, и власти хотели внести смущение в народ, разоблачив «поддельность» этих мощей. Однако с точки зрения церковного учения мощи не обязаны быть нетленными, об этом напомнил верующим в своем послании святитель Тихон, патриарх Московский. Он призвал людей не смущаться и не терять веру, если обнаружится, что некоторые мощи не являются нетленными. Также святитель призвал епископов осмотреть почитаемые мощи и устранить возможные подделки.

Под предлогом борьбы с контрреволюцией были арестованы и расстреляны многие священнослужители, члены их семей и простые верующие. После кончины святого патриарха Тихона в 1925 году власти не разрешили избрать нового патриарха. Однако в народе православные традиции были живы. При переписи населения страны в 1936 году более ¾ ее жителей назвали себя верующими.

С началом Великой Отечественной войны многие территории Советского Союза были оккупированы врагом. Немецкие власти допустили открытие храмов и ведение богослужений. Особенно бурно восстанавливалась духовная жизнь на Северо-Западе страны (Псковская духовная миссия) силами православных священников из Прибалтики, где храмы еще не разорили. Освобождая оккупированные территории, власти приняли решение не препятствовать церковной жизни на них и смягчить гонения на Церковь в целом. В 1943 году православным христианам было позволено выбрать патриарха. Им стал митрополит Сергий (Страгородский), который до этого носил титул патриаршего местоблюстителя.

Во времена Хрущева началась новая волна гонений на христиан — закрывались храмы, Церковь подвергалась строгому контролю со стороны властей, спецслужбы выявляли и наказывали людей, участвующих в церковных таинствах. Священникам запрещалось учить людей основам православной веры — это считалось религиозной агитацией. Большинство советских людей ничего не знало о Церкви, не имело возможности прочесть Евангелие и другие священные книги.

Так продолжалось до самой Перестройки. Лишь в 1987-1988 годах о Церкви вновь заговорили — в связи с подготовкой к 1000-летию Крещения Руси. Так начинался новый, постсоветский этап в жизни Русской православной церкви.

Расшифровка Как Русская церковь выживала в СССР

Содержание девятой лекции из курса «История православной культуры»

С приближением мировой войны власть постепенно отказывалась от курса на уничтожение Церкви и религии в стране. Нужно сказать, что никакой еди­но­временной директивы, прекращающей репрессии, не было. Не в духе власти было связывать себя какими-то писаными обязательствами. Более того, даже на начальном этапе Великой Отечественной войны репрессии против духовен­ства идут параллельно с проявлениями этой новой, уже более терпи­мой к рели­гии политики. Так постепенно советская власть, большевистская политическая религия переходит ко второму модусу отношений политической религии и ре­ли­гии традиционной — к инструментализации последней. Начи­нается так на­зы­ваемый в историографии новый курс Сталина с Русской право­славной цер­ковью.

Первые проявления этого нового курса можно увидеть уже в конце 1930-х го­дов, когда к Советскому Союзу были присоединены по пакту Молотова — Риб­бентропа так называемые новые территории: Прибалтика, Западная Украи­­на, Западная Белоруссия, Бессарабия. На этих территориях существо­вали тыся­чи открытых православных приходов, и власть не перешла сразу к репрессиям против духовенства на новых территориях. Напротив, патриар­шей церкви было позволено назначить туда своих епископов, что было абсо­лют­но беспре­це­дент­но для 1930-х годов. Так оказалось, что в Русской церкви существует ми­тро­по­лит в Москве, митрополит Алексий (Симанский) в Ленин­граде, митро­по­лит Сер­гий (Воскресенский) в Риге, Николай (Ярушевич) в Киеве и епископ Алек­сий (Сергеев) в Молдавии.

Переломным моментом в политике советской власти в отношении Церкви счи­тается 1943 год, когда состоялась знаменитая встреча в Кремле Сталина с тремя митрополитами — и вскоре выборы нового патриарха Московского и всея Руси, которые власть не давала осуществить с 1925 года. Но этот мо­мент, этот рубеж мы должны воспринимать скорее как публичное заявление Сталина о своей но­вой политике, которая потаенным образом уже осуществля­лась с начала Вто­рой мировой войны. Какие цели власть преследует в полити­ке нового курса? И бо­лее частный вопрос: какова роль лично Сталина в форми­ровании новой по­литики, какие были его личные мотивы? Прежде всего мы должны отбро­сить предположения о возможном религиозном обращении Сталина. Он был прагматик, и во всех документах 1940-х годов — а он внимательно следил за пери­петиями церковной политики — мы видим жесткую, четкую руку праг­матика, которого интересует прежде всего внешнеполитический потен­циал Православной церкви. Но вместе с тем он поощрял и определенную мифоло­ги­зацию собственной личности, и в том числе когда она исходила от церковных иерархов. Например, от достаточно специфической фигуры митрополита Гор Ливанских Илии (Карами), который неоднократно в этот период посещал Со­вет­­ский Союз и превозносил вождя народов.

Какие цели преследует власть в политике нового курса? Прежде всего, и это глав­ное, это мобилизация религиозного ресурса для целей внешней политики СССР. Напомню, что встреча с тремя митрополитами в Кремле состоялась в пред­дверии Тегеранской конференции, где должна была обсуждаться пробле­ма открытия второго фронта. Сталину было очень важно показать, что совет­ская власть терпима к проявлениям религиозности и даже в России восстанав­ли­вается патриаршество. На следующем этапе развития военных действий 1940-х годов речь уже шла не только об отношениях с союзниками, но и о при­вле­чении на сторону СССР православных жителей Восточной Европы — Поль­ши, Прибалтики, Болгарии, Чехословакии, Югославии. На всех этих террито­риях православные верующие составляли значительное число. Наконец, после окончания Великой Отечественной войны речь шла о том, чтобы использовать церковные каналы в сложной дипломатической игре по привлечению на сторо­ну Советского Союза восточных патриархатов. Сталин вступал в условиях хо­лод­­ной войны в борьбу с Соединенными Штатами и Великобританией за вли­я­­ние на Ближнем Востоке, в других регионах мира, и ему там тоже тре­­бо­­валась поддержка церковного ресурса.

Кроме того, еще в ходе войны власть была заинтересована в активизации па­трио­тических настроений верующих и использовала церковную организа­цию в фискальных целях, поощряя сборы, например в фонд обороны, со сторо­ны религиозных организаций и тому подобное. Но при этом (это была очень важ­ная особенность нового курса) власть понимала, что, привлекая Церковь для решения своих задач, нужно делать шаги навстречу иерархии, навстречу духо­венству. Все это позволило Церкви возродиться и фактически воскреснуть из не­бытия. В этот период действовало около 14 тысяч храмов, несколько де­сятков монастырей, две духовные академии и девять семинарий. Церковь вы­шла из изоляции на международной арене, восстановила связи с другими пра­вославными церквами, которые были полностью прерваны в 1930-е годы. И в этом выходе Церкви из изоляции было совпадение интересов власти и Цер­кви в 1940-е годы.

Лицом эпохи был патриарх Алексий I (Симанский), дворянин, еще в молодости принявший монашество по убеждению, по сердечному влечению. Он, с одной стороны, воплощал в себе вот эту осторожную позицию Церкви, а с другой сто­роны, достаточно дипломатично добивался новых уступок со стороны власти. А для верующих он запомнился как совершенно уникальный служитель Боже­ственной литургии, которая могла воспитывать верующих сама по себе, без слов, поскольку говорить какие-то проповеди или издавать литературу у Церкви, конечно, не было никакой возможности. Интересно, что еще одна фигура, которую нельзя не упомянуть в контексте разговора о 1940-х годах, наверное, это был архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий), хирург и одновре­мен­но епископ Русской церкви, прошедший заключение, ссылки, пытки в тюрьме в эпоху Большого террора. Он, удостоенный в этот период Сталин­ской премии за свои медицинские труды, воплощал в себе очень важный модус жизни Цер­кви. Значительное число верующих и духовенства всеми силами продол­жало служить своими знаниями и профессиональными навыками своей стра­не — владыка Лука оперировал в красноярском госпитале для эвакуи­рован­ных — и одновременно несло церковное служение.

После смерти Сталина еще некоторое время Церковь пользуется определенной свободой в отношениях с государством. 1954 и 1955 годы были временем осо­бенно активного открытия церквей, которого, кстати, не было в позднеста­лин­ский период. Притом что новое, уже более враждебное отношение к Цер­кви хру­щевского руководства начинает проявлять себя с 1954 года. Но в полной мере новое наступление на Церковь начинается с 1958 года.

Предыдущий период, так называемый новый курс в отношениях с церковью, понимается новым советским руководством как отклонение от ленинской по­литики времен культа личности. При этом новое наступление достаточно хо­рошо спланировано. Начинается оно с финансовой реформы, которая факти­чески означала изъятие средств у епархий и патриархии через повыше­ние, единовременное повышение налога на свечи. У Церкви исчезает возмож­ность поддерживать финансово малые приходы, монастыри, семинарии, а у вла­сти появляется предлог для их закрытия: если верующие не могут их содержать, то зачем они нужны.

В 1961 году осуществляется так называемая административная реформа, в ходе которой священника, настоятеля прихода отстраняют от управления хозяй­ствен­ной деятельностью того же прихода. Существенно возрастает роль старо­сты, который управляет церковным хозяйством. И это был очень важный шаг советской власти по обретению инструментов контроля над церковным орга­низмом. Достаточно было подобрать кандидатуры для 200–300 наиболее зна­чимых, наиболее богатых церквей, а это прежде всего были соборные и кладби­щенские церкви каждой епархии. Староста в этих ключевых церквах очень помо­гал советской власти контролировать иерархию и Церковь, прежде всего осуществляя надзор за отчислениями этих церквей, приходов в епархию и в па­триархию. И таким образом косвенно советская власть могла держать под кон­тролем как епископа, так и центральное церковное управление.

Параллельно шла массированная пропагандистская кампания — и в том числе так называемый парад ренегатов, когда достаточно заметное число церковно­служителей, преподавателей семинарий заявили во всеуслышание с подачи советской власти о своем отречении от веры и Церкви.

В итоге к середине 1960-х годов была закрыта половина церквей, которые дей­ство­вали в СССР к концу нового курса. Закрыты были также десятки мона­сты­рей и шесть из девяти семинарий. Но одновременно власть продолжала ис­поль­­­зовать церковный ресурс во внешней политике, уже не очень считаясь с ее собственными запросами и нуждами. Ярким примером такого волюнта­ризма во внешней церковной политике было то, что Никита Хрущев настоял на том, чтобы Русская православная церковь отправила своих наблю­дателей в Ватикан на Второй Ватиканский собор, тогда как предварительно между православными церквами были достигнуты договоренности о том, что они никак не участвуют в этом католическом форуме.

После отставки Хрущева власть не собиралась отказываться от приобретенных инструментов давления на Церковь, хотя давление само было ослаблено. Более того, все попытки со стороны Церкви пересмотреть административную рефор­му 1961 года были властью блокированы. Продолжалось закрытие храмов, хотя уже не так интенсивно, как в хрущевское десятилетие. Но интересно, что 1970-е и первая половина 1980-х годов стали временем очень важным для вну­трен­ней жизни Церкви. В этот период, на рубеже 1960–70-х, появляются новые ве­рующие — молодые люди, выросшие вне традиционной религиозной среды, но искавшие новые формы церковной жизни и церковной деятельности. Од­ним из таких примеров была община Александра Огородникова, его рели­гиоз­ный семинар. В задачу Церкви входило найти для них новый язык, но, конечно, возможности ее в этом были очень ограниченны. В самиздате появ­ляются адре­­сованные новым верующим художественные произведения, пропо­веди священников или апологетика, пытающаяся отвечать на вызовы антире­лигиоз­ной пропаганды, в частности согласовать новые открытия, научные открытия, с библейской картиной мира.

В частности, примером такой самиздатской апологетики была книга крупного геолога и тайного священника отца Глеба Каледы «Библия и наука о сотворе­нии мира», которая имела подзаголовок: «Опыт естественно-научного толкова­ния Книги Бытия». Речь в ней шла о первой главе первой книги Библии, в кото­рой описываются семь дней творения, и показывалось, что подлинно современ­ные научные данные вполне могут быть согласованы с библейским повествова­нием. Это было очень важно для эпохи 1960–70-х годов, когда наука ставилась на службу антирелигиозной пропаганде.

Вообще православный самиздат тех десятилетий был исключительно разно­образен. В огромном количестве перепечатывались и распространялись, нередко даже на коммерческой основе, молитвословы и акафистники, жития святых, творения Святых Отцов, в частности сборники изречений Святых От­цов — «Добротолюбие» и «Древний патерик». Эта литература пользовалась широким спросом и была даже достаточно массовой. Но был и, так сказать, элитарный православный самиздат. Статьи, брошюры, в которых обсуждались различные стороны духовной жизни, а иногда и общественно-политической. С одной стороны, в самиздате ходила книга выдающегося отечественного пси­хиатра Дмитрия Евгеньевича Мелехова «Психиатрия и проблемы духовной жизни», в которой он демонстрировал синтез научно-медицинского и религи­оз­ного понимания личности. Фактически это был не законченный автором учебник по пастырской психиатрии для студентов семинарий. С другой сторо­ны, в самиздате шла полемика между православными либералами и консерва­то­рами, почвенниками. Выходили, но, как правило, недолго, почвеннические самиздатские журналы «Вече» и «Московский сборник» диссидента Леонида Бородина.

Идейным спорам уделялось большое внимание, но ими вовсе не ограничива­лось. Например, Татьяна Горичева издавала журнал «Мария» — православный журнал для женщин, в котором были публикации о литературе, искусстве и роли женщин в православии. Группа упомянутого мною Александра Огород­никова стала выпускать журнал «Община», в котором были в том числе мате­риалы исповедального характера о пути молодых членов этой группы к вере.

Новый поворот в религиозной политике советской власти происходит в период кризиса советской социально-политической системы, и в церковной истории он связывается прежде всего с празднованием юбилея — тысячелетия Креще­ния Руси. Церковь начала готовиться к этому событию почти за десять лет до 1988 года. Она всячески использовала кризис советской политической си­сте­мы для того, чтобы выйти из гетто и заявить о свом присутствии, так или иначе, в общественной жизни. Торжества, посвященные тысячелетию Креще­ния Руси, состоялись летом 1988 года. Прошел особый, юбилейный Помест­ный собор Русской православной церкви, на котором были прославле­ны девять свя­тых, которые олицетворяли собой весь ее тысячелетний истори­ческий путь. А уже в следующем году на особом Архиерейском соборе Церковь прославила святейшего патриарха Тихона и начала прославлять святых совет­ского периода. Нужно обратить внимание, что патриарх Тихон для советской власти в этот мо­мент был еще контрреволюционером, пререкаемой фигурой, но Церковь уже готова была заявить о нем как о святом, подтвердив то почита­ние, которое все­гда патриарх имел в народе. Прославление новомучеников, которое шло после этого в течение всех 1990-х годов, как бы подводило черту и давало нрав­ствен­ную оценку всему прошедшему столетию. В подвиге ново­мучеников она про­слав­ляла подвиг верности своему призванию, своей вере, который эти люди продемонстрировали в эпоху гонений, когда они жили как христиане вопреки общим условиям, вопреки тому, на чем настаивала власть.

В октябре 1990 года был принят новый закон СССР — «О свободе совести и ре­ли­­гиозных организациях», который фактически демонтировал советскую си­стему контроля, созданную декретом 1918 года и постановлением 1929 года.

Русская церковь в XX веке пережила самые масштабные гонения в своей исто­рии, а пожалуй, и в истории христианской церкви. Несмотря на это, мы можем сказать, что в какой-то своей части Россия оставалась христианской страной, потому что сотни тысяч, а возможно, и миллионы наших соотечественников в эту эпоху чудовищных преследований продолжали жить по-христиански. Свя­щенники оставались верны священнической присяге, монахи — обетам, миряне — своей вере. С другой стороны, Церковь долгие десятилетия находи­лась в гетто, подвергалась самым разнообразным изощренным ограниче­ниям. И это не могло не сказаться на ее жизни.

Если мы обратимся к сфере церковно-государственных отношений, то увидим, что сегодня церковь, как и сто лет назад, снова находится перед лицом свет­ского государства. Священный собор Русской церкви 1917–1918 годов предлагал будущему Российскому государству заключить правовой договор — конкордат, в котором были бы обозначены взаимные права и обязанности. Советский пе­риод прервал этот процесс выработки правовых норм взаимодействия Церкви и государства. Думается, что в обозримом будущем этот процесс будет возоб­нов­лен и начнется постепенная кристаллизация правовых, закрепленных в за­коне форм государственно-церковных отношений. Это нужно оценивать поло­жительно: любое правовое регулирование лучше волюнтаризма для обеих сторон.

С другой стороны, к наследию советского периода относится слабая вовлечен­ность верующих в деятельность церковных институтов — приходов, братств, различных христианских общественных организаций. Иногда, говоря об этом явлении, употребляют слово «расцерковление». При этом (и это тоже мировой тренд) во многих странах люди часто называют себя верующими, но часто не отождествляют себя с какой-либо церковной институцией или отожде­ствляют только формально, на деле не участвуя в жизни ее структур, например приходов. В связи с этим для духовенства в нашей стране, как и мире, возни­кает задача начать и постепенно углублять диалог с обществом, со своей па­ствой. Он был крайне затруднен в советские годы, но уже тогда начали дей­ствовать интересные тенденции, которые могли бы ему помочь.

Обратим внимание. Сегодня в России мы имеем дело не с механическим вос­становлением когда-то утраченного, а с процессом инкультурации, с творче­ским процессом вхождения Церкви в современную, модерную культуру России и всех стран постсоветского пространства. Этот процесс начался еще в 1970-е годы с пробуждением первого интереса к Церкви и к ее культуре у молодых об­ра­зованных горожан. В 1980-е годы, в период празднования 1000-летия Кре­ще­­ния Руси, этот интерес был как бы легализован, а в 1990-е и 2000-е полу­чил дальнейшее развитие. В ходе этого процесса рождается новая церков­ная куль­тура, а также вырабатывается новый язык коммуникации Церкви и обще­ства. Русская церковь впервые в своей истории имеет дело с таким обще­ством — городским, а не сельским, секуляризованным, или «расцерков­лен­ным», доста­точно высокообразованным, информационным. Эти харак­те­ри­стики совре­мен­ного общества являются объективной реальностью, и Церкви придется задействовать весь свой творческий потенциал, чтобы перевести на его язык свое вечное учение. Совершенно очевидно, что инкуль­турация (как и десекуля­ризация) относится к процессам большой длитель­ности, и ее явные плоды мы увидим только через несколько поколений. 

Религия и Советская власть

В царской России религия занимала важное место в жизни общества, являясь частью государственного аппарата. Доминирующую роль среди многих вероисповеданий занимала Православная церковь, которая руководилась Синодом. Все религии на огромной территории страны верой и правдой служили русскому самодержавию, препятствуя и осуждая любые попытки свободолюбия.

А вы верите в Бога?

ДАНЕТ

В результате большевистского переворота в 1917 году власть царя была свергнута, страна на долгие годы погрузилась в хаос. Разрушительное влияние революционных преобразований сполна ощутила на себе и некогда всесильная религия – коммунисты, захватившие власть, планировали полностью искоренить из людей любые религиозные чувства. Желание верующих просить помощи у небес высмеивалось, отрицалось и запрещалось. Отныне только коммунистическая идеология являлась непререкаемым авторитетом и основой всех преобразований.

Положение религии в СССР определялось декретом Совета Народных Комиссаров, принятом в 1918 году. Отныне все религиозные организации – а в дореволюционной России они были весьма многочисленными – потеряли ту роль, которую они имели в обществе. Они больше не являлись юридическими лицами, все вероисповедания были отделены от государства и образование от церкви.

Население России и территорий вблизи от нее издавна было религиозным. Авторитет церкви был непререкаемым. Извечное стремление к лучшему люди связывали только с Богом. Большевикам же (впоследствии – коммунистам) хотелось, чтобы все надежды людей были возложены на новую власть. Религия считалась пережитком прошлого, тормозом для перемен, «опиумом для народа». Предполагалось религию заменить всеобщим атеизмом – полным отрицанием существования Бога и его руководящей роли в жизни людей.

Исследуя опубликованные исторические документы той эпохи, можно встретить в них порой совершенно противоречивые сведения о состоянии приходской жизни на дальних окраинах России. Так, описывая события 1917 года, один из алтайских миссионеров сетует на то, что местные жители (калмыки) стали негативно относиться к духовенству и псаломщикам, считая их «приверженцами бывшего Царя Николая». Такому положению дел во многом способствовали прибывавшие из столиц делегаты от большевистской партии. Однако при этом автор о.[1] Описывая свои текущие дела на приходе, иеромонах Димитрий (Старцев) пишет в конце 1917 года: «В общем же жизнь прихода течет мирно и спокойно, как и прежде. Относительно же предполагаемых новых порядков в приходе откровенно можно сказать — не всë здесь подходяще и применимо… Посему, можно сказать откровенно, мы переживаем настоящие тяжелые времена сравнительно легко»[2]. Два эти примера противоположны, и вместе с тем они четко показывают все накопившиеся проблемы приходской жизни. Если в первом примере отчетливо видно, что Церковь у местного населения ассоциируется с Царем, что, впрочем, и не удивительно, то во втором случае мы видим, а это тот же Алтайский регион, достаточно сплоченную общину прихожан во главе с пастырем, живущую размеренно и патриархально. Подобных примеров можно привести значительное количество.

Новый 1918 год принес с собой новые испытания русскому народу. Кроме того, что начался процесс разрушения всей государственной системы управления, страна оказалась ввергнута в кровопролитную Гражданскую войну. Бесконечные лозунги в прессе и на площадях, манифестации и забастовки ввергли страну в небывалый хаос. Пытаясь направить действия новой власти в цивилизованное правовое поле и не допустить внутренней эскалации, после Литургии отслуженной в Храме Христа Спасителя 1 января 1918 года, Патриарх Тихон, обращаясь к верующим, сказал, что большевики «желают своими реформами и декретами облагодетельствовать не только несчастный русский народ, но и весь мир, и даже народы гораздо более нас культурные»[3].

Для полноты исторической картины того времени приведем воспоминания очевидцев, отметив при этом, что эти воспоминания зафиксировали положение текущих событий в столице. «На улицах трехцветные императорские флаги сменились красными, в войсках появились красные знамена… Молодые монахи и либеральные “батюшки” неизвестно чему бессознательно радовались и ходили “гоголем”, точно их рублем одарили. Пожилые монастырские “старцы” и маститые отцы протоиереи, поседевшие в консисторских интригах, вели себя уклончиво, сумрачно отмалчивались. Мелкая духовная челядь “дерзала”: пела под пьяную руку революционные песни, ходила на митинги, даже “выступала” на них перед жадно глазеющим на новинку столичным сбродом…»[4]. «1918 год был насыщен событиями, многие из которых совершенно не понимались абсолютным большинством простых людей. Доминирующими чувствами, владеющими населением, по свидетельству очевидцев, были растерянность и страх. Большевики позорным Брестским миром вышли из Мировой войны и развязали войну Гражданскую, на многие годы разделившую единый народ на “своих” и “чужих” — “красных” и “белых”»[5].

Обольщенные пламенными революционными речами большевистских агитаторов, обещавших им раздачу земли, крестьяне порой выступали с заявлениями и резолюциями. Так, в январе 1918 года жители села Александровка на своем сходе постановили: «Горячо приветствуем Совет народных комиссаров за их деятельность против всех грабителей — капиталистов, предателей Революции… Вся власть — трудовому народу. Да здравствует Рабоче-крестьянское правительство — Совет народных комиссаров. Долой соглашателей. К столбу — саботажников»[6].

В условиях политической неразберихи и, как ее следствия, разгула криминала в Москве и других городах начинают создаваться приходские союзы. В их компетенцию входила охрана православных приходов и храмов. В Москве во главе этих союзов был избран А.Д. Самарин, который ставил своей задачей «объединение верующих с целью содействия оживлению приходской жизни»[7]. В условиях новой власти подобные союзы просуществовали недолго, но всё же они оставили о себе добрую память среди прихожан.

В январе 1918 года в прессе был опубликован декрет «Об отделении Церкви от государства и школы от Церкви», проект которого был опубликован еще 5 декабря 1917 года[8]. Этот документ фактически заложил основу практически полного бесправия Церкви, хотя и содержал ряд положений о свободном исповедании любой религии. Вопрос о правовом положении Церкви и отделения последней от государственной системы управления был насущным и острым еще в дореволюционной России. Многие правоведы неоднократно высказывались об этой застарелой российской проблеме. Обратимся к наиболее известным авторам.

Религиозные свободы, которые давало и обеспечивало государство своим подданным, были достаточно разнообразными. В частности, доцент канонического права Н.А. Заозëрский в 1888 году формулирует и обосновывает пять основных видов церковно-государственных отношений. Интересно, что в то время отечественные да и зарубежные канонисты не рассматривали даже теоретически возможность существования религиозных структур и объединения верующих в некие сообщества в условиях жесткой антирелигиозной политики государства. Из предложенных Заозëрским «видов» церковно-государственных отношений можно принять только один: «3) государство, которое не вмешивалось в деятельность Церкви и религиозных объединений»[9]. Пожалуй, первый этап установления новой Советской власти основывался на этом принципе. Свидетельством этого можно считать «Декрет об отделении Церкви от государства и школы от Церкви», провозгласивший свободу совести и вероисповеданий. Этот нормативно-правовой акт был принят Советом народных комиссаров 20 января (2 февраля) 1918 года. По сути эта формулировка восходит к выводам, сделанным российским правоведом А.Д. Градовским: «религиозная свобода предполагала право личности самостоятельно, без вмешательства государственной или церковной власти, становиться последователем того или иного вероисповедания и беспрепятственно следовать ему»[10]. Однако именно на основании этого документа новой власти все религиозные организации лишались права собственности и юридического лица, что было зафиксировано в 12 и 13 пунктах[11]. Понимание свободы совести большевиками принципиально отличалось от радикально-демократического европейского права XIX–XX веков, хотя тут не нужно забывать и о тех потрясениях, которые были во Франции в 1789 году[12].

Анализируя труды российских ученых, таких как С.А. Котляровский, А.А. Соколов[13], В.Д. Спасович[14], в области государственно-церковных отношений, необходимо отметить, что эта тема была достаточно широко обсуждаема и, следовательно, актуальна на рубеже XIX–XX веков. Из перечисленных исследователей наиболее нестандартно в тех условиях высказывался С.А. Котляровский. По его мнению, «осуществление полной свободы совести… требует отделения Церкви от государства, причем все гражданские отношения, в которых до сих пор принимала участие Церковь, — регистрация рождений, заключение браков и т.п., — становятся чисто светскими…»[15]. Это фактически теоретическое рассуждение Котляровского в условиях новой власти найдет свое практическое применение и способствует окончательному расторжению правовых отношений между государством и Церковью. Публицист и социолог В.В. Берви-Флеровский еще в дореволюционное время выступал за отделение Церкви от государства: «люди должны содержать духовенство за свой счет, и никто не должен заставлять человека принадлежать к той или иной вере»[16].

Очевидно, что, соблюдая определенную формальную законность, новые власти полагались на мнения известных российских правоведов, но вот в реальности ситуация была совершенно иной, настолько иной, что даже в теоретических рассуждениях нет той схемы взаимоотношений между Церковью и государством, которую внедрили в жизнь большевики. Как справедливо отметил современный историк и правовед, «с принятием Декрета начинается процесс отделения Церкви от государства, осуществляемый большевиками, давший старт репрессиям в адрес Церкви»[17].

Через два дня после опубликования Декрета Поместный Собор принял Постановление, в котором дал правовую оценку декларируемых большевиками нововведений. В Постановлении говорилось: «1. Изданный Советом народных комиссаров Декрет об отделении Церкви от государства представляет собой, под видом закона о свободе совести, злостное покушение на весь строй жизни Православной Церкви и акт открытого против нее гонения…»[18]. Подобное заявление членов Собора и Патриарха было крайне негативно встречено властью большевиков, которые понимали, что одного декларативного заявления недостаточно. Необходимо создание новой правовой базы новой власти.

Чтобы придать Декрету определенную легитимность, а это совершенно очевидно, чуть позднее и мы на это обратим особое внимание, — будут применены иные механизмы и инструменты правового воздействия. Хотя стоит обратить внимание на свидетельства очевидцев, которые утверждали, что неразбериха, особенно в прессе, творилась невообразимая и общество той поры серьезно уже всё это не воспринимало[19].

Весной 1918 года Поместный Собор продолжил свою работу. 20 апреля соборным решением было принято Определение о православном приходе и приходской Устав, столь давно ожидаемый в Русской Церкви. На основании этих документов приход наделялся правами юридического лица, а управление приходом велось назначенным правящим архиереем настоятелем вкупе с приходским советом. Все финансовые, ремонтные и строительные вопросы должны обсуждаться на общем приходском совете, в состав которого входят члены причта и прихожане обоего пола, не моложе 25 лет[20]. Принятые Собором документы, касающиеся устройства приходов и оптимизации приходской жизни, были ожидаемы, но вступить в силу в этих исторических условиях уже не смогли.

Январским декретам, изданным новой властью большевиков, была необходима юридическая обоснованность. Уже летом 1918 года на состоявшемся Всероссийском съезде Советов была принята Конституция РСФСР, 5-я статья которой гласит: «В целях обеспечения за трудящимися действительной свободы совести Церковь отделяется от государства и школа от Церкви, а свобода религиозной и антирелигиозной пропаганды признаётся за всеми гражданами»[21]. После принятия Конституции все ее положения автоматически становились нормой конституционного права, а VIII-й (с 1922 года V-й) отдел был призван контролировать соблюдение 13-й статьи Конституции. Уже 30 августа 1918 года Наркомат юстиции официально признал, что Церковь прекратила существовать как юридическое лицо. При составлении официальных документов Советской власти много потрудился заместитель Наркома юстиции П.А. Красиков — один из идеологов антирелигиозной кампании в России. Это позволило теперь уже на законных основаниях отторгать от церковной собственности строения, имущество, земли и пр.

Отметим, что согласно ленинскому декрету, как упоминалось выше, Церковь в условиях большевистской власти теряла статус юридического лица. Теперь Церкви не принадлежали храмы, монастыри, приюты и школы. Стоит обратить внимание на такой исторический факт, что школы и семинарии были выведены из церковного ведомства и переданы в ведение Министерства просвещения еще 20 июня 1917 года[22].

После августа 1918 года всё имущество и строения, принадлежащие Церкви, переходили в ведение местных Советов. На местах необходимо было организовывать соответствующие группы из мирян (не менее 20), и только с ними местные власти могли заключить договор о найме здания храма для богослужения. Духовенство и епархиальные власти, лишенные не только юридических прав, но и права избирательного голоса, в этом договоре не участвовали[23]. Заключение договоров на пользование храмовыми зданиями и имуществом необходимо было заключать с местными властями в 2-месячный срок.

Таким образом, на основании принятых Советской властью законодательных актов «приход — фундамент Церкви» фактически лишался каких бы то ни было прав и мог быть «законно» ликвидирован под любым предлогом. Эта практика, учитывая произвол властей на местах, становится повсеместной. Исследователь церковно-государственных отношений А.В. Мендюков о[24].

Плодотворно начав свою работу, Поместный Собор прервал свои заседания в сентябре 1918 года из-за конфискации большевиками здания Московской семинарии, где проходили пленарные заседания. Фактически именно большевики распустили Собор и таким образом поставили Церковь в тяжелейшие условия, что отчасти и спровоцировало появление феномена обновленчества — «Живой Церкви». Впрочем, и такая «карманная Церковь» новой власти была не нужна, ее цель была в разрушении Церкви канонической.

Жестким контролем и «опекой» всех церковных структур, начиная с Предстоятеля Церкви и заканчивая духовенством и причтом, занималось с начала 1918 года ЧК, затем ОГПУ и далее НКВД, которые всегда имели особые взгляды на проведение «церковной политики». Стоит процитировать фрагмент из письма председателя ВЧК Ф.Э. Дзержинского заведующему отделом ВЧК М.Я. Лацису: «Мое мнение: Церковь разваливается, этому нам надо помочь, но никоим образом не возрождать ее в обновленной форме. Поэтому церковную политику должна вести ВЧК, а не кто-либо другой… Лавировать может только ВЧК для единственной цели разложения попов»[25]. Необходимо отметить то, что, выдерживая подобную стратегическую линию, большевики преимущественно ориентировались на разложение белого духовенства, которое максимально было близкó к простому народу. «ВЧК должны были внести “разложение” и “разрушение” “в самую гущу верующих, а это — все”»[26]. К концу 1918 года ВЦИК утвердил положение о ВЧК, на основании которого местные Советы стали создавать губернские и уездные ЧК. К концу года было образовано 40 губернских и 356 уездных ЧК[27].

Разорение в стране и обнищание народа сказалось и на количестве частных материальных пожертвований в городские приходские храмы. К началу 20-х годов, по сравнению с дореволюционным периодом, кружечный сбор, при обобщении разных данных, сократился на 75%. В подобной ситуации фактически нечем было оплачивать работу певчих, сторожей; денег не хватало на покупку дров и пчелиного воска. Большие трудности возникали при оплате жилья для семей духовенства.

Положение сельского духовенства выглядело несколько лучше, если так можно охарактеризовать этот период. В дореволюционное время кружечный сбор в сельских приходах был крайне скудным, а вот продукты натурального хозяйства прихожане приносили в храм. Подобная практика продолжилась и в первые годы Советской власти. Не будем, впрочем, забывать об общем истощении сельскохозяйственной деятельности в провинции, вызванной продразверстками, неурожаями и неумелой аграрной политикой, если такая велась в эти годы.

«В результате хорошо организованной акции и провозглашения декретов большевикам вроде бы удалось добиться успеха, ведь это неким образом повлияло на отток из Церкви слабых духом православных. Но подлинно верующие видели в этих деяниях только святотатство»[28]. Повсеместно в составе приходов стали нарастать определенные противоречия. Связано это было с тем, что даже скудное финансирование духовенства и псаломщиков в новых условиях прекратилось. Если священник еще мог получать от прихожан некие пожертвования, чаще всего сельхозпродуктами, то дьякона и особенно псаломщики фактически оставались без содержания. Поэтому псаломщики чаще всего уходили на иную работу или записывались в ряды Красной армии. Хотя такая ситуация была в эти годы почти повсеместно, но кардинального влияния на ход богослужебной жизни она не оказала. Места псаломщиков на добровольной и безвозмездной основе занимали добровольцы из мирян, как мужчины, так и женщины. По сути в жизнь вступают определения Поместного Собора Русской Церкви: «Собор открыл женщинам возможность участвовать в деятельности благочиннических и епархиальных собраний, однако не в епархиальных советах и судах. В исключительных случаях благочестивые христианки могли допускаться и на должность псаломщиц, но без включения в клир»[29].

Роль именно женщин в этих исторических условиях в приходской жизни увеличивается. При приходских храмах они устраивали всевозможные сестричества, кружки, в приходских советах был немалый процент именно женщин. В эти годы преимущественно женщины продолжили, в тех местах, где это было возможно, проведение религиозно-нравственных бесед и обучение детей молитвам, Священной Истории, церковному уставу и катехизису. Подобные занятия проходили при приходских храмах, а если такой возможности уже не было, то в частных домах. В некоторых приходах количество воспитанников доходило до нескольких десятков.

Оживление приходской жизни в этот исторический период можно наблюдать и на примере так называемых приходских братств. Появились они при крупных городских приходах еще в имперский период, а в условиях новой власти во многом оживили свою работу. К рубежу 20-х годов в северной столице функционировало не менее 20 подобных братств. Среди них можно отметить братства: Захарии и Елизаветы, Никольское (Спасское), святого Андрея Критского, святого Пантелеимона, Троицкое. Причем два последних появились уже в советский период. Среди братств, организованных в Москве, наиболее известным в изучаемый период было «Московское братство союза ревнителей проповедничества Православия» под руководством священника Романа Медведева. Братство, в котором было более 100 человек, имело свой устав, утвержденный Патриархом Тихоном. Широта деятельности братства была достаточно обширной и во многом плодотворной в тех исторических условия. Во исполнение решения Собора были открыты братства и в других городах страны, при этом власти неохотно давали свое разрешение на их открытие.

В начале 1919 года резко обострилась военная ситуация на разных фронтах. В феврале началось наступление польских войск, в марте наступление А.В. Колчака, в мае наступление НН. Юденича, А.И. Деникин начал наступление на Южном фронте, П.Н. Врангель взял Царицын. Поддержку всем этим выступлениям выразили крупнейшие мировые державы — Великобритания, Франция, Италия, Япония, США[30]. Великобритания и Франция подписали соглашение о совместной интервенции против Советской власти еще 10 (23) декабря 1917 года.

Внутренняя нестабильная ситуация в стране нарастала с каждым днем. В связи с этим «24 февраля 1919 года был образован Секретный отдел (ЧК), перед которым стояли задачи подавления антисоветской деятельности “буржуазных” и “мелкобуржуазных” партий и групп, а также борьбы с враждебной деятельностью духовенства и сектантства»[31]. Теперь любое упоминание о Церкви или о Патриархе Тихоне однозначно могло быть приравнено к контрреволюционной деятельности против Советской власти и власти трудящихся.

Главными очагами контрреволюции, по мнению большевиков, были русские монастыри. Под этим весьма убедительным предлогом начинается кампания по закрытию монастырей. Первым из русских монастырей был закрыт древнейший Чудов монастырь в Кремле, в его помещения перевели отряд комендатуры охраны Кремля. В 1919 году в общей сложности было закрыто 20 монастырей, в 1921 году масштаб закрытий увеличивается и закрытых монастырей насчитывается уже 573, а это уже более половины всех дореволюционных монастырей России[32]. В некоторых случаях насельникам монастырей удавалось оставаться в стенах упраздненных обителей на условиях некой трудовой артели со статусом прихода, но всё это носило лишь временный характер.

В качестве примера можно указать на московский Донской монастырь, который был закрыт в 1919 году. Именно здесь была зарегистрирована одна из первых трудовых общин, состоящая из бывших насельников монастыря. Насельники, выселенные из стен обители, выполняли различные хозяйственные работы на его территории и вместе с этим в одном из храмов проводили богослужения, но уже в приходском варианте[33]. Подобные артели просуществовали недолго, так как власть обвинила Церковь в попытке создать в стране свое «государство с отдельной экономикой». К концу 20-х годов существование подобных трудовых артелей было прекращено на всей территории СССР.

Для полноты исторического исследования необходимо обратиться к воспоминаниям очевидцев и проследить, как им виделась приходская жизнь в городах и сельской местности. В данном вопросе интересно научное исследование В.С. Бузина, который собрал много интересных фактов из жизни селян первых лет новой власти. В частности, он отмечает, что сватовство и вступление в брак проходило так же, как и ранее. В сельских храмах метрические книги никто не спешил передавать новым властям, да и власти уездные были далеко, и продолжали фиксировать крещения, венчания и отпевания в старых метрических книгах. Игнорировались на селе и новые формы установленных большевистских крестин и актов вступления в брак. Сложившаяся на протяжении нескольких столетий практика выбора невесты «и в советский период истории продолжала оставаться весьма значимой»[34]. При этом исследователь отмечает, что практика так называемых «воровских свадеб», по сравнению с дореволюционным периодом, резко увеличилась, и последствия такого самопроизвола были негативными[35].

Обрядовая сторона в этот период приходской жизни, по свидетельству очевидцев, становится более оживленной. Вот что подмечает свидетель тех лет: «Площадь перед церковью, как на базаре, переполнена людьми и лошадьми. В церковь не пробиться. В году, когда много свадеб, два священника, отдыхая по очереди, венчают часов с 10 утра до полуночи… Венчают ускоренным темпом: враз по четыре пары. Венцов над молодыми не носят, их прямо надевают им на головы, и священник начинает церемонию обводя восемь человек»[36].

Также очевидцами описываются и обряды отпевания тех лет: «Священник, если это не было сделано раньше, давал умершему в руку, как это определялось народной лексикой, “паспорт” (он же “документ”), иногда “венчик” на голову надевали тоже в церкви. Во время гонения на Церковь эти функции выполняли “монашки”»[37].

В отдаленных от центра частях России, где в предшествующие годы велась миссионерская деятельность и работали миссии, ситуация было более сложной и неоднозначной. Вот что пишет в своем дневнике священник-миссионер Макарий Абышкин: «Для духовенства настали темные, мрачные дни. Оно вступило в период гонений и мучений. Мучений не только нравственных, а физических. Свобода в деревне иногда понимается как разнузданность от всего; новый строй жизни толкуется как разрешение на всё»[38]. О событиях 1919 года протоиерей Григорий Лукашевич вспоминал: «Был упадок страшный в религиозной жизни, особенно когда началось владычество большевиков. Всё святое попиралось… Один раз зимой я должен был самолично возить чинов военного комиссариата на своем возу, исполняя обязанности кучера. Пройти по улице священнику было нельзя»[39].

Отсутствие финансирования и полное обнищание особенно диаконов и псаломщиков было серьезной проблемой в первые годы новой власти. Стоит привести слова одного из приходских священников, который с горечью о[40].

Краткий период с 1917 по 1920 год можно с уверенностью назвать первым периодом взаимоотношения Церкви и некого еще крайне слабого и неустойчивого большевистского режима. Лишение Церкви юридического лица и отъем имеющейся недвижимости и материальных богатств должны были, согласно теоретическим рассуждениям К. Маркса, лишить Церковь жизнеспособности и привести к естественному угасанию, однако этого не произошло. Рассуждения немецкого теоретика оказались нежизнеспособными.

«Думается, что цепь политических потрясений в стране, начавшись в феврале 1917 года и вплоть до изъятия церковных ценностей в 1922 году, не оставила никаких надежд православному духовенству остаться “вне политики”, занять “нейтральную позицию”. Не оставила, поскольку подавляющая часть его паствы точно знала, что не хочет возвращения старых порядков и прежней жизни, но в своем большинстве не знала и не осознавала, а как жить “по-новому”»[41].

Важным моментом этого сложнейшего и противоречивейшего во всех отношениях периода является то, что та незначительная часть паствы, которая и в предшествующий исторический период относилась крайне негативно к Церкви, — естественным образом отпала. При этом большая часть, что было менее характерно для предыдущего исторического периода, наоборот объединилась вокруг священника-настоятеля и составила крепкую приходскую общину. «…но, униженный властью, народ не спешил разделять атеистические убеждения самозванной “элиты”. Напротив, изо всех сил сопротивлялся, отстаивая веру отцов и церковное благочестие, за долгое тысячелетие вошедшее в кровь и плоть многих поколений»[42].

[1] Крейдун Георгий, прот. Миссионерские записки и дневники сотрудников Алтайской миссии. Барнаул, 2021. С. 160.

[2] Крейдун Георгий, прот. Миссионерские записки и дневники сотрудников Алтайской миссии. Барнаул, 2021. С. 164.

[3] Цит. по: Зима В.Ф. Русская Православная Церковь во времена голода 1921–1922 годов в Советской России. // Церковь в истории России. Сборник 10. М., 2015. С. 95.

[4] Исторический архив. 1997 № 3 (26) т. 5. М., С. 70, 72.

[5] Новиков В.В. Очерки истории Михайло-Архангельского храма. М., 2013. С. 126.

[6] Доненко Николай, прот. Новомученики Бердянска. Феодосия — М., «Коктебель», 2006. С. 53.

[7] Русская Православная Церковь XX век. М., Сретенский монастырь, 2008. С. 97.

[8]Русская Православная Церковь XX век. М., Сретенский монастырь, 2008. С. 95.

[9] Заозерский Н.А. Право Православной Греко-восточной Русской Церкви как предмет специальной юридической науки// Прибавление к изданию творений святых отцов в русском переводе за 1888 год. Ч. 41. К. 2. М., 1888. С. 85–92.

[10] Градовский А.Д. Собрание сочинений. Т. 7. Начало русского государственного права. Ч. 1. О государственном устройстве. СПб., 1901. С. 333–335.

[11] Цит. по: Мамедзаде А.А. Свобода совести. Истоки, становление, правовая охрана. СПб., 2013. С. 73.

[12] Одинцов М.И. Российская Федерация между клерикальным прошлым и светским настоящим — проблемы выбора и перспективы. // Религиозное многообразие в российском мегаполисе. СПб., 2014. С. 13.

[13] Соколов А.А. Свобода совести и веротерпимости (историко-критический очерк) // Вестник права, 1905. № 5. С. 23–31.

[14] Спасович В.Д. Изложение доклада «О преступлениях против веры». Протоколы С-Петербургского юридического общества. // Журнал гражданского и уголовного права, 1882. Май. С. 16.

[15] Котляровский С.А. Свобода совести // Свобода совести: литературно-философский сборник. М., 1906. С. 193.

[16] Цит. по: Мамедзаде А.А. Свобода совести. Истоки, становление, правовая охрана. СПб., 2013. С. 65.

[17] Мамедзаде А.А. Свобода совести. Истоки, становление, правовая охрана. СПб., 2013. С. 74.

[18] Русская Православная Церковь XX век. М., Сретенский монастырь, 2008. С. 96.

[19] Гессен И.В. Русский архив. 3 (5–6). М. «Терра», 1991. С. 235.

[20] Русская Православная Церковь XX век. М., Сретенский монастырь, 2008. С. 104.

[21] Цит. по: Заерко А.Л. История Белорусской Церкви. Поруганное Православие 1917–1939 годов. Смоленск, 2013. С. 31.

[22] Русская Православная Церковь XX век. М., 2008. С. 80.

[23] Поспеловский Д. Православная Церковь в истории Руси, России и СССР. М., ББИ, 1996. С. 219.

[24] Мендюков А.В. РПЦ в Среднем Поволжье на рубеже XIX–XX веков. М., 2021. С. 59.

[25] Цит. по: Заерко А.Л. История Белорусской Церкви. Поруганное Православие 1917–1939 годов. Смоленск, 2013. С. 56; Перов С.Г. Русская Православная Церковь времени патриарха Тихона. Новосибирск, 2013. С.61.

[26] Петров С.Г. Русская Православная Церковь времени Патриарха Тихона. Новосибирск, 2013. С. 63.

[27] Христофоров В.С. История советских органов госбезопасности 1917–1991 годов. М., 2005. С. 30.

[28] Заерко А.Л. История Белорусской Церкви. Поруганное Православие 1917–1939 годов. Смоленск, 2013. С. 54.

[29] Цыпин Владислав, прот. Курс церковного права. Клин, Христианская жизнь, 2004. С. 367.

[30] Христофоров В.С. История советских органов госбезопасности 1917–1991 годов. М., 2005. С. 23.

[31] Христофоров В.С. История советских органов госбезопасности 1917–1991 годов. М., 2005. С. 35.

[32] Поспеловский Д. Православная Церковь в истории Руси, России и СССР. М., ББИ, 1996. С. 242.

[33] Артюшенко М.В. Донской монастырь. М., 2015. С. 184.

[34] Бузин В.С. Рождение, вступление в брак и смерть в традиционной южнорусской обрядности. СПб., «Нестор-История», 2015. С. 129.

[35] Бузин В.С. Рождение, вступление в брак и смерть в традиционной южнорусской обрядности. СПб., «Нестор-История», 2015. С. 130.

[36] Гагенторн Н. Свадьба в Салтыковской вол. Моршанского у. Тамбовской г. // Материалы по свободе и семейно-родовому строю народов СССР. В. 1. Л., 1926. С. 176; Бузин В.С. Рождение, вступление в брак и смерть в традиционной южнорусской обрядности. СПб., «Нестор-История», 2015. С. 385.

[37] Бузин В.С. Рождение, вступление в брак и смерть в традиционной южнорусской обрядности. СПб., «Нестор-История», 2015. С. 592.

[38] Крейдун Георгий, прот. Миссионерские записки и дневники сотрудников Алтайской миссии. Барнаул, 2021. С. 170.

[39] Заерко А.Л. История Белорусской Церкви. Поруганное Православие 1917–1939 годов. Смоленск, 2013. С. 39.

[40] Заерко А.Л. История Белорусской Церкви. Поруганное православие 1917–1939 годов. Смоленск, 2013. С. 48.

[41] Одинцов И.И. Патриарх победы. М., 2015. 191.

[42] Доненко Николай, прот. Новомученики Бердянска. Феодосия — М., «Коктебель», 2006. С. 181.

Религия в годы революции

Новая революционная власть, желая иметь абсолютное влияние на общество, заняла крайне враждебную позицию к религиозным организациям. Отрицая и высмеивая веру в Бога, новое государство объявило церквям настоящую войну, отнимая у них земли и храмы. Теперь все церковное имущество принадлежало государству; никакой деятельности, кроме религиозной, церкви осуществлять не могли.

Под видом «революционной необходимости» многие храмы были разрушены, их имущество разграблено. Тысячи священнослужителей лишились своих приходов, а некоторые – и жизни.

В период массовой организации колхозов – коллективизации – даже ставилась цель создания новых сельскохозяйственных объединений «без попов и храмов».

История России

ПЛАН РЕФЕРАТА

Вступление

Церковь в 1917-1923 гг.

Обновленческое движение и «непоминающие»

Годы репрессий и Великая Отечественная война

Послевоенный период

Период перестройки

Заключение

Литература

В России православие и его организация — Русская православная церковь — исторически самым тесным образом были связаны с самодержавной властью, составляли ее идеологический фундамент. До 1917 г. положение церкви казалось незыблемым. Это была мощная организация, насчитывающая более 50 тыс. священников и дьяконов, которые служили в 48 тыс. приходских храмов. В ведении церкви находилось 35 тыс. начальных школ и 58 семинарий, а также больше тысячи действующих монастырей, в которых находилось около 95 тыс. монашествующих. Православная вера являлась важной составляющей сознания людей, особенно крестьян. Однако после образования Советской республики в стране начался длительный период противостояния власти и церкви. В данном реферате дается характеристика основных этапов, определивших взаимоотношения церкви и советского государства.

Церковь в 1917-1923 гг.

Началом длительного противостояния советской власти и Русской православной церкви стал декрет Совнаркома о конфискации всех церковных учебных заведений. В ответ работавший в это время Поместный собор назвал большевистскую «рать нашествием антихриста и беснующимся безбожием». Следующим нормативным актом большевиков стал Декрет о свободе совести от 20 января 1918 г. Формально декрет провозглашал свободу совести, и впоследствии были изданы акты, которые должны были обеспечить это право. С другой стороны, в законодательном порядке верующие были лишены возможности распространять свои религиозные убеждения, заниматься благотворительной деятельностью. Религиозные объединения не имели статуса юридического лица, т. е. верующие не обладали теми правами, которые в соответствии с международными правовыми актами входят в понятие права на свободу совести.

В первые годы Гражданской войны Русская православная церковь выступила в поддержку Белого движения. Церковь во главе с патриархом Тихоном ожидала падения «богоборческой» советской власти и была готова содействовать этому падению. Лишь в 1919 г. высшие церковные иерархи отказались от открытых призывов к свержению власти большевиков и публично заявили о таком отказе. Тем не менее около 10 тыс. представителей православного духовенства оказались в числе жертв Гражданской войны. К лету 1920 г. все основное церковное имущество было национализировано. Часть национализированных имуществ передавалась церковным общинам в «пользование».

В начале 1920-х гг. небывалая засуха в Поволжье и ряде других регионов страны создала угрозу голодной смерти для миллионов людей. 23 февраля 1922 г. ВЦИК партии издал декрет, согласно которому местным советам предлагалось в месячный срок изъять из церковных имуществ, переданных в пользование групп верующих всех религий, те драгоценности, изъятие которых существенно не затрагивало сам культ. Эти драгоценности следовало передать в Фонд комиссии помощи голодающим. Патриарх Тихон воспротивился проведению данного декрета в жизнь. Он мотивировал свою позицию тем, что церковь и так ведет активную работу по оказанию помощи голодающим. В ряде городов начались волнения в защиту церкви. Власть использовала это сопротивление в качестве предлога к расправе с наиболее видными церковными деятелями. По фактам волнений и выступлений были организованы судебные процессы, некоторые обвиняемые были расстреляны. К одному из этих процессов в качестве свидетеля был привлечен и сам патриарх; вскоре он был арестован. Русская православная церковь осталась без своего лидера. Давно начавшийся кризис доверия православных верующих к «духовным пастырям» усугубился кризисом церковного руководства.

Обновленческое движение и «непоминающие»

Разрешение кризиса традиционного русского православия взяли на себя сторонники либерально-обновленческого движения, настроенные оппозиционно по отношению к Тихону и осуждавшие «тихоновщину» за подмену религии политикой. Они ратовали за безусловную лояльность по отношению к советской власти. По их мнению, начать этот процесс было необходимо с устранения от руководства церковью патриарха Тихона, реорганизации церковного управления. Нахождение патриарха под следствием было воспринято ими как благоприятное условие для начала реформаторской деятельности.

Возникло три реформаторских группы, которых объединяла общая цель — модернизация русского православия применительно к новым социальным условиям, сложившимся после победы Октябрьской революции 1917 г. Для реализации своей цели они стремились использовать поддержку государственной власти.

Эти группы получили название «обновленческих», а их объединение — «обновленческая церковь». В течение года после ареста патриарха Тихона обновленцам удалось, используя поддержку советской власти, подчинить себе большую часть приходов страны. Однако обновленческие храмы пустовали: многие миряне были смущены радикализмом движения и многочисленными разногласиями между лидерами обновленческих групп. Все это делало нежизнеспособными предложенные ими проекты церковных преобразований, что вскоре и обнаружилось.

29 апреля 1923 г. в Москве открылся подготовленный обновленцами Поместный Собор Русской православной церкви. Собор одобрил социалистическую революцию и осудил капитализм как противохристианское состояние общественной жизни. Была отменена анафема в адрес советской власти, исходившая от Тихона. Сам патриарх был обвинен в контрреволюционной деятельности и лишен не только патриаршего сана, но и монашества.

Обновленцы активно сотрудничали с партийной печатью, публикуя всяческие измышления о патриархе. Сознавая опасность, нависшую над церковью, и видя печальные результаты гонений на нее и внутреннего раздора, патриарх Тихон 3(16) июня 1923 г. обратился в Верховный суд РСФСР с письмом. Патриарх признал ошибочность некоторых своих прежних посланий, касавшихся действий советского государства, и подтвердил свою лояльность по отношению к установившейся в России государственной власти. Письмо позволило Тихону выйти на свободу.

Этот документ имеет принципиальное значение: он санкционировал переход на позицию лояльности к советской власти всей Русской православной церкви. Тем самым обновленцы лишались своего главного преимущества перед тихоновцами. Посланием от 15 июля 1923 г. Тихон объявил, что он возвращается к руководству церковью. Собор 1923 г., лишивший его сана, был охарактеризован им как «нецерковное сборище», решения которого не имеют канонической силы. Таким образом, в рамках некогда единого русского православия образовались две самостоятельные церкви: патриаршая, объединявшая традиционалистов тихоновцев, и обновленческая, состоявшая из приверженцев церковных реформ. Они находились в состоянии взаимной конфронтации, которая обострялась год от года.

Одним из инициаторов этой конфронтации явился сам патриарх Тихон, развернувший после выхода на свободу широкую кампанию по дискредитации обновленчества в глазах мирян и клира. Ряды их сторонников стали постепенно редеть.

В то же время скоро наметился новый раскол. Часть духовенства и мирян во главе с митрополитом Ленинградским Иосифом не поддержала курс на безусловную лояльность к властям. Образовалась так называемая «катакомбная» или «истинно православная церковь». Духовенство и мирян этого объединения называли также «непоминающими» за отказ поминать в молитвах Сергия (ставшего после смерти Тихона местоблюстителем патриаршего престола) и государственные власти. Советскую власть они называли «властью Антихриста», а Русскую православную церковь — «служанкой Антихриста». Вскоре почти все «непоминающие» оказались в лагерях и ссылках.

Годы репрессий и Великая Отечественная война

Во второй половине 1930-х гг., во время массовых арестов «врагов народа», репрессиям подверглась и церковь. Их масштаб был таков, что, по некоторым данным, к 1939 г. на свободе оставалось всего около 400 священников, 5 епископов и митрополитов.

В 1940 г. в СССР существовало лишь 4225 действующих храмов, причем свыше 3 тыс. из них находились в западных областях, которые вошли в его состав 1939—1940 гг.

Война радикальным образом переменила политику советской власти по отношению к церкви. Эти перемены в военный период были вызваны значительным религиозным оживлением на временно оккупированных территориях и естественным стремлением властей нейтрализовать воздействие фашистской пропаганды. Открытие храмов на временно оккупированных территориях, лояльность немецких властей к церкви выглядели для верующих более привлекательно, чем недавние действия против церкви большевистской власти. И. В. Сталин опасался, что начавшаяся война может обострить противоречия между государством и церковью, но этого не произошло. Несмотря на духовную несвободу и гонения, верующие приняли активное участие в борьбе с врагом, церковь всячески содействовала подъему патриотических чувств народа. Власти не препятствовали распространению духовенством патриотических воззваний, что до войны являлось нарушением закона о цензуре. Прекратилась антирелигиозная пропаганда в государственном масштабе. К октябрю 1941 г. были закрыты почти все антирелигиозные издания. Атеистический журнал «Под знаменем марксизма» начал печатать статьи о великом русском народе, его исторических деятелях и героизме солдат, т. е. перед редакцией журнала властью были поставлены новые задачи патриотического воспитания, что не предполагало конфронтации с церковью. Церковь не только утешала, поддерживала веру в победу, осуждала дезертирство, сдачу в плен, но и оказывала непосредственную материальную помощь государству и армии, что стало одним их направлений патриотического служения Родине духовенства и верующих. С лета 1941 г. все православные приходы страны начали сбор пожертвований в Фонд обороны. На деньги верующих были построены 40 танков «Т-34». Представители духовенства участвовали в работах по рытью окопов, трудились в военных госпиталях, устроенных в монастырях. За патриотическую деятельность многие представителей духовенства были награждены медалями.

4 сентября 1943 г. стало вехой новой религиозной политики, «нового государственно-церковного курса», когда начался период организационного возрождения и укрепления Русской православной церкви. Начало этому положила встреча митрополитов Сергия, Алексия и Николая со Сталиным в Кремле. Было получено разрешение на избрание патриарха. Состоялось не только официальное примирение государства с православной церковью, но и признание ее де-факто интегральной частью режима. 28 ноября 1943 г. Совнарком СССР принял постановление «О порядке открытия церквей», согласно которому права верующих значительно расширялись. Соответствующие полномочия предоставлялись и местным органам власти. 28 ноября 1943 г. Совнарком разрешил открытие в Москве Богословского института. В мае 1944 г. постановлением СНК СССР были открыты богословско-пастырские курсы в Саратове. В конце 1943—1944 гг. Совнарком СССР приравнял высшее духовенство Московской патриархии в смысле привилегий к высшему партийно-советскому чиновничеству. Разрешены были церковные праздники, крестные ходы, осуществление обрядов. Однако все эти меры отнюдь не предполагали возвращения церкви свободного статуса. Многое из обещанного государством так и осталось на бумаге. Так, за 1944—1945 гг. в Совет по делам Русской православной церкви при правительстве СССР, который был создан по постановлению СНК от 14 сентября 1943 г., поступило 5770 заявлений об открытии церквей, а было удовлетворено лишь 414 ходатайств.

Послевоенный период

После смерти И. В. Сталина политика властей по отношению к церкви ужесточилась, государственно-церковный диалог прекратился. На практике это проявилось в преследовании прихожан, разгоне молящихся в храмах, закрытии церквей.

В то же время развернувшийся в середине 1950-х гг. процесс либерализации, расширения возможностей духовной жизни не мог не сказаться на положении церкви. Были выпущены на свободу выжившие в лагерях и тюрьмах священники. С 1955 г. стало правилом присутствие представителей Московской патриархии на приемах в Верховном Совете и в иностранных посольствах, что предоставляло возможность церковным иерархам непосредственно общаться с руководителями государства и излагать свои пожелания. Церкви разрешили приступить к изданию Библии и Евангелия. Укрепление положения церкви было очевидным настолько, что вновь стало беспокоить руководство партии, которое осознало, что формы и методы идеологического воздействия, используемые до середины 1950-х гг., оказались в борьбе с религиозным влиянием церкви неэффективными.

С конца 1950-х гг. отношения с Русской православной церковью находились в зависимости от понимания роли атеизма в системе идеологической работы КПСС, когда идея построения атеистического общества стала доминирующей. В ноябре — декабре 1958 г. прошла массовая чистка церковных библиотек, многие духовные книги были изъяты, а иностранная литература поставлена на цензорский контроль. 28 ноября 1958 г. ЦК КПСС принял постановление «О мерах по прекращению паломничества к так называемым «святым местам».

С 1960-х гг. начался качественно новый этап отношений государства и Русской православной церкви, когда Московская патриархия была названа идеологическим противником партии и правительства. В середине 1960-х гг. церковь имела в СССР лишь 18 действующих монастырей (на 01.01.59 — 63; на 01.01.60 — 44). В числе закрытых оказался и самый древний монастырь — Киево-Печерская лавра. Новая Программа КПСС, провозгласившая построение коммунистического общества к 1980 г., обозначила четкую перспективу для Русской православной церкви: через 20—30 лет она должна будет прекратить свое существование, так как все граждане страны к этому времени станут атеистами. Всячески вытеснялись религиозные обычаи и традиции, вместо них внедрялись новые праздники и ритуалы (торжественная регистрация бракосочетания, регистрация рождения ребенка, вручение паспортов подросткам, гражданские панихиды). В 1963 г. власти еще более усилили антицерковную кампанию.

Бурная антирелигиозная кампания прекратилась после отставки Н. С. Хрущева в 1964 г. На 1 января 1966 г. у Московской патриархии осталось 7523 храма, 16 монастырей, численность зарегистрированного духовенства к 1967 г. составила 7410 человек. При этом религиозность населения не уменьшилась, а в ряде регионов даже выросла. Новое руководство страны во главе с Л. Н. Брежневым отказалось от прежних методов борьбы с церковью, перейдя к скрытой тактике вытеснения религиозных организаций из внутренней жизни государства.

Период перестройки

С приходом к власти М. С. Горбачева стало возможным реформирование сугубо атеистического государства, максимально лояльного по отношению к церкви. 1988 год — это особый год в 70-летней истории взаимоотношений атеистического государства и Русской православной церкви. В 1988 г. 1000-летие Крещения Руси отмечалось государством как событие общенационального значения. События августа 1991 г. положили конец 73-летнему существованию православной церкви в атеистическом государстве. Более того, в начале 1990-х гг. наметилась и другая тенденция, когда принцип религиозных объединений перед законом стал изменяться в пользу церкви.

В истории взаимоотношений советского государства и Русской православной церкви были свои подъемы и кризисы, трагические страницы и периоды затишья. Важнейшим итогом развития православной церкви в советское время стало резкое падение ее влияния в обществе, которое было вызвано не только сильным давлением со стороны государства, но и более глубинной причиной — разрушением традиционного общества. Тем не менее православию удалось выстоять и доказать свою жизнеспособность в самых нелегких исторических условиях.

Литература

Васильева О. Ю. Русская православная церковь и Советская власть в 1917—1927 гг. // Отечественная история. 1994. № 13.

Поспеловский Д. В. Православная Церковь в истории Руси, России и СССР. М., 1996.

Шкаровский М. В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве. М., 1999.

Цыпин В. История Русской Православной Церкви. 1917—1990. М., 1994.



• Предыдущая
• Оглавление
• Следующая

Православная церковь в советский период

Еще за несколько лет до октябрьских событий 1917 г. было решено восстановить патриаршество в России, повысив тем самым роль и влияние церкви в стране. Однако Поместный со­бор, на котором это осуществилось, открылся только в авгус­те 1917 г. В ноябре в Москве, буквально под аккомпанемент оружейной стрельбы, из трех кандидатов был избран по жре­бию патриарх Тихон (в миру В.И. Белавин, 1865-1925). От­ношение большевистской власти к церкви с самого начала ус­тановилось враждебное, более того, большевики почти сразу взяли курс на уничтожение церкви. Начались массовые репрес­сии против священников и монахов, закрывались храмы и мо­настыри, сжигались православные святыни, рушились древние памятники архитектуры. Национальной культуре был нанесен огромный непоправимый ущерб. Патриарх Тихон, пользуясь немалым духовным авторитетом, пытался противостоять этим злодеяниям Большевики использовали в своих интересах так называемых обновленцев —священников, начавших ради­кальные церковные реформы и поддерживавших советскую власть. Митрополиты-обновленцы Евдоким (до 1925 г.), Ве­ниамин и Виталий (Введенский) пользовались благосклоннос­тью властей, а некоторые церковные общины целиком перешли на позиции обновленчества. Тихон объявил анафему обновленцам, но сам был лишен сана и монашества «обновленческим» церковным собором. С 1923 г и до смерти он находился под домашним арестом в Донском монастыре в Москве, где и по­хоронен. Патриарх Тихон в наши дни канонизирован как свя­той русской православной церкви. Сами обновленцы не имели успеха, многие из них, в свою очередь, были репрессированы. Следующий фактический руководитель Русской православ­ной церкви (РПЦ) Сергий Старогородский (1867—1944) при­звал паству к лояльному отношению к советской власти (корот­кое время он сам примыкал к обновленцам, но позже раскаялся в этом). Сергий был местоблюстителем(временным главой в отсутствии патриарха)патриаршего пре­стола (до 1937 г заместителем другого местоблюстителя — митрополита Петра, которого арестовали за «контрреволюци­онную деятельность», сослали в Сибирь и расстреляли в 1937 г.) В 1921 г. произошел еще один раскол: группа священ­ников, стоявших на позициях непримиримой борьбы с советс­кой властью, создала в эмиграции (г. Сремски Карловцы в бывшей Югославии) Русскую Православную Церковь за границей (зарубежную, или карловацкую,как ее иногда называ­ют). Эта церковь, возглавляемая митрополитом, не отличалась ничем от РПЦ, кроме своей непримиримой антисоветской и ан­тикоммунистической позиции. Отношения зарубежной церкви с РПЦ после 1927 г. оказались разорваны. Ее деятели счита­ли, что РПЦ в Советской России пошла на поводу у комму­нистической безбожной власти. В свою очередь, иерархи РПЦ не без оснований обвиняли «зарубежников» в расколе. Сейчас Зарубежная православная церковь активизировала свою дея­тельность в России и имеет приходы в некоторых городах.

Еще одно ответвление от официальной церкви, возникшее на почве того, что РПЦ стала поддерживать большевистскую власть, — катакомбная церковь,которая существует авто­номно, хотя по богослужению и догматике ничем не отлича­ется от РПЦ. Во время Великой Отечественной войны положение РПЦ резко изменилось: жизнь заставила власть во главе со Стали­ным обратиться к авторитету церкви во имя победы. Церковь, традиционно стоящая на позициях патриотизма, внесла огром­ный моральный и материальный вклад в разгром фашизма. Начали вновь открываться храмы, а в 1943 г. Сергий был из­бран патриархом (за год до смерти). Новая волна гонений обрушилась на церковь в годы «хру­щевской оттепели». Хотя эти преследования были бескровны, но морально очень тяжелы. Несмотря на некоторую „свободу в искусстве, литературе, поэзии, религия в это время жесто­ко притеснялась. Н.С. Хрущев обещал вскоре «показать на­роду последнего попа». Во второй половине 60-х гг. отноше­ние к церкви снова смягчилось. Из длительного периода гонений РПЦ вышла сохранив­шей свое основное ядро, но ослабленной. Ее деятелей обвиня­ли и по сей день обвиняют в тайных связях с коммунистичес­кими властями, с органами безопасности, но на сегодняшний день мы не имеем (и, вероятно, долго еще не будем иметь) достаточных оснований, чтобы подтвердить или опровергнуть эти обвинения. Да не в этом, наверно, главное. Важно то, что церковь живет, имеет огромный авторитет и возможность вли­ять на процесс возрождения страны. После глобальных изме­нений в России в конце 80-х—начале 90-х гг. РПЦ, как и другие церкви, действующие в нашей многонациональной стране, стала важным фактором общественного развития. С 1990 г. ее возглавляет патриарх Алексий II (А. М. Ридигер, род. в 1929 г.). Церковь ищет пути активизации своей мисси­онерской деятельности, вносит немалый вклад в решение сложнейших вопросов современной жизни России.

Роль религии в войне 1941-1945 г.г

Понимая, что победа над фашизмом невозможна без небывалого сплочения советских людей, И. Сталин решает использовать религиозные чувства населения. Карательная роль государства в отношении религии значительно ослабевает. Используя религию в корыстных целях и стремясь понравиться военным союзникам (которые открыто осуждали притеснение религии в СССР), советское правительство в 1942 году официально разрешает проводить богослужения в праздник Пасхи, а в 1943 году под эгидой Сталина состоялись выборы нового православного Патриарха.

Очевидцы подтверждают проведение зимой 1941 года молебнов о победе во многих городах страны. Вокруг Москвы на самолете даже была пронесена Тихвинская икона. Все это – по мнению правительства – способствовало поднятию боевого духа советских людей. Как известно, на войне все средства хороши.

Часто антирелигиозная пропаганда в СССР была выгодна немцам – свое вторжение на нашу территорию они называли освободительным, чтобы активно восстанавливать на оккупированной части страны храмы. Советскому правительству нужно было немедленно исправлять эту ситуацию.

Урок-модуль ОРКСЭ «От Советской России до современности»

• 29 декабря 2014

Конкурс «Моя педагогическая инициатива – 2014»

Номинация «Учебно-воспитательный процесс в начальной школе»

Урок-модуль «От Советской России до современности» из курса «Основы религиозных культур и светской этики» для 4 класса – это редуктивный сценарий урока, который выдается ученикам для самостоятельной работы с текстом учебника или дополнительной литературой. Пошаговое изучение нового материала, характерное для модульного обучения, кардинально изменяется благодаря характеру учебных задач, ориентирующих учеников на продуктивную работу.

Тема: От Советской России до современности

Цели урока:

• Образовательные – познакомить учащихся с положением РПЦ после революции 1917года, помощи РПЦ Красной Армии во время Великой Отечественной Войны и ее ролью в современной России.
• Развивающие – развитие критического и аналитического мышления, навыков работы с текстом, устной речи, умения аргументировать свою точку зрения.
• Воспитательные – воспитание патриотизма, развитие коммуникативной культуры, умения слушать.

Ход урока:

1.Орг. момент (1 мин.)

Цель: организовать и подготовить учащихся к работе.

Приветствие учителя, проверка посещаемости и готовности к уроку. (Учитель приветствует обучающихся, создает эмоциональный настрой, отмечает отсутствующих в журнале.)

2.Проверка домашнего задания (6 мин) ( фронтальный опрос).

Цель: выяснить уровень подготовки по домашнему заданию.

Учитель. Наш урок мы с вами начнем с того, что попробуем вывести цель нашего урока исходя из названия темы. Как вы думаете, какая цель нашего урока?

Ученик 1: Узнать больше о РПЦ в Советской России.

Ученик 2: Определить значение РПЦ от Советской России до сегодняшнего дня.

Учитель: Итак, тема нашего урока: «От советской России до современности».

Тема урока высвечивается на слайде, учащиеся записывают дату и тему урока в тетради.

3. Изучение нового материала (23 мин.)

Цель: Осознание учащимися основного содержания учебного материала, познавательная активность учащихся.

Учитель: Ребята, сейчас я предлагаю вам проработать с текстом нашего параграфа (с. 25) и определить значение русской православной церкви в жизни нашей страны с 1917 года до современности.

Прочитайте текст параграфа, проработайте его по методу «Пометки на полях» и выполните задания, которые вам даны в технологической карте.

Ученики читают материал учебника и выполняют задание в тетради.

4. Рефлексия (3 мин).

Цель: Определение уровня усвоения нового материала через выполнение подстановочного упражнения. Осознание значимости учебной деятельности.

Учитель: Ребята, на слайде представлен текст с пробелами. Я предлагаю вам прочитать и заполнить пропуски.

В 1917 году вместо Российской империи возникло новое государство — ….. Большевики занялись насаждением …. – отрицанием веры в Бога. Многие представитель Православной Церкви не признали советскую власть, уехали из России и создали ….. …………сыграла чрезвычайно важную роль в борьбе с ………. Церковь вдохновляла население на борьбу против ………… и помогала в собирании…………. На пожертвования православных были построены и переданы войскам ….. и …… В 1943 году советская власть разрешила провести выборы …., им стал …… Гонения РПЦ прекратились только в …. году. В 2007 году был подписан Акт о….. между…. и …..

Церковь призывает россиян любить свое ….., свой …. . и с уважением относиться к другим народам и языкам. Особое внимание Церковь уделяет воспитанию ….. и ….. нашей страны.

Ученики читают по цепочке вслух и вставляют необходимые слова.

5. Подведение итогов.

Литература:

1. Федеральный государственный образовательный стандарт начального общего образования // Эл. ресурс. Режим доступа: https://standart.edu.ru/catalog.aspx?CatalogId=959

2. Концепция духовно-нравственного развития и воспитания личности гражданина России // Эл. ресурс. Режим доступа: https://standart.edu.ru/catalog.aspx?CatalogId=985

3. Григорьев ВД.Социальное и духовное в воспитании человека//Воспитательная работа в школе. – 2009. — №10.

4. Конышева Н.М. Проектная деятельность школьников//Начальная школа. – 2006. — №1..

5. Основы религиозных культур и светской этики(итоги эксперимента и перспективы учебного курса) / Библиотечка журнала «Вестник образования России». – 2012. — № 1.

Автор: Бердникова Лилия Галимджановна, учитель обществознания и ОРКСЭ МБОУ Гимназия №90 Советского района г. Казани.

Религия в 1930-е годы

Террор в отношении религии значительно усилился после переписи 1937 года, по результатам которой более 70% населения открыто признало себя верующими. Незамедлительно последовали новые аресты: было осуждено более 32 000 «церковников и сектантов». Только епископов среди них было около 200 человек. Многие из мест заключения так и не вернулись.

Продолжилось и уничтожение церковного имущества. В результате на всей огромной территории СССР перед началом Великой Отечественной войны насчитывалось всего несколько сотен уцелевших храмов, многие из которых использовались не по назначению.

Мнение эксперта

Ртутный Степан Игоревич

Видный историк, эксперт в области исследований истории СССР, член археологического общества, академик.

В Белоруссии функционировала всего одна церковь в отдаленном селе – видимо поэтому и сохранилась.