Горнее место
— самая дальняя, восточная часть алтаря. На седалище, устроенной на Горнем месте, восседает архиерей в определенные моменты архиерейского богослужения, а сослужащее ему духовенство располагается по сторонам. В обычных приходских храмах на Горнем месте символически располагается трон Архиерея или стоит лампада или высокая свеча, а по сторонам — скамьи для священников.
Горнее место символизирует видение Иоанна Богослова: Сидящего на престоле Господа, а возле него восседавших царей и священников (Откр 4
:4).
Жертвенник
— стол у северной стены алтаря, слева от престола. На жертвеннике совершается проскомидия, т. е. готовятся хлеб и вино для Евхаристии. На жертвеннике или рядом с ним хранятся священные сосуды для совершения Евхаристии.
Иконостас
– стена из нескольких рядов икон во всю ширину храма, отделяющая алтарь. Для прохода в алтарь в иконостасе имеются три двери – Царские врата, северные и южные дьяконские врата.
Царские врата
— символизируют двери Рая.
Завеса
— занавес за иконостасом, разделяющий Царские врата и престол. Во время богослужений она то открывается, то закрывается. Завеса может быть разного цвета в зависимости от праздника. В ветхозаветном храме завеса отделяла Святое Святых от храма. Во время крестной смерти Спасителя завеса Иерусалимского храма разорвалась надвое в знак того, что рай теперь открыт для всех, кто последует за Христом.
Амвон
(древнегреч. «возвышение») — полукруглое возвышение перед иконостасом напротив Царских врат. На амвоне читается Евангелие, произносятся ектении и проповеди.
Солея
(греч. «ровное место») — возвышение перед иконостасом во всю ширину храма.
Вы можете
.
Шерил Уитекер
Перед алтарем
1
Джулиана Грейвс устало вздохнула. Хорошо, что неделя заканчивается, завтра уже суббота. Работа в приюте для несовершеннолетних позволяла ей чувствовать себя нужной обществу и прежде всего несчастным детям, но и отнимала много душевных и физических сил. Приближалось лето, а вместе с ним и долгожданный отпуск, однако Джулиана никак не могла определиться в своих планах. С одной стороны, ей хотелось съездить в Испанию, посетить Барселону, Севилью, Толедо — от одних этих названий сердце уже начинало колотиться, как у ребенка, предвкушающего поход в цирк, — и, может быть, провести недельку на море, например, в Андалусии. С другой, старенький «воксхолл» давно требовал замены, угрожая рассыпаться прямо на дороге. И ладно, если бы все ограничивалось только этим. Джулиана снова вздохнула.
Она знала, как трудно придется в ее отсутствие мистеру Бартнеллу, директору приюта. Найти медсестру, которая согласилась бы заточить себя на две недели в находящемся в добрых десяти милях от ближайшего города приюте, да к тому же за весьма скромную зарплату, дело непростое. Не зря же знакомые с сочувствием и жалостью посматривали порой ни Джулиану, как бы спрашивая: зачем ты хоронишь себя в этой глуши, кому нужны твои жертвы? Она и сама нередко задавалась такими же вопросами и пару раз, когда отчаяние брало верх над чувством долга, собирала чемоданы. Но потом…
В прихожей зазвонил телефон.
— Да?
— Джул, это я, Эмералд…
Ну конечно, кто еще может позвонить в половине десятого вечера, если не родная сестра.
— Что-то случилось?
— О Боже, Джул, ну почему ты всегда задаешь один и тот же вопрос?! Неужели я не могу просто позвонить сестре и…
Джулиана невольно улыбнулась. Они с Эмералд были близнецами, их жизненные пути разошлись почти три года назад, но связь не оборвалась, и они встречались не реже раза в месяц, иногда у Джулианы, но чаще в Лондоне, где Эмералд училась в школе театрального мастерства и подрабатывала то на радио, то на киностудиях, снимаясь в массовках.
— Значит, у тебя все в порядке?
— Ну разумеется! — чересчур бодро ответила Эмералд. — Как ты? С отпуском уже определилась?
— Еще нет. А почему ты спрашиваешь?
До отпуска оставалось больше месяца, и вопрос сестры насторожил Джулиану. Эмералд не умела хитрить, хотя и считала себя большим специалистом по этой части, и в разговоре всегда переходила к сути после первых же вступительных фраз.
— У меня есть для тебя интересное предложение, — тоном коммивояжера, пытающегося сбыть залежалый товар, сообщила Эмералд.
— Какое же? — уже не сомневаясь в правоте своих подозрений, спросила Джулиана.
— Не по телефону. Нам надо встретиться и все обсудить. Ты сможешь приехать завтра в Лондон?
— Видишь ли…
— Ясно. Опять что-то с «воксхоллом»? Или у кого-то из твоих подопечных поднялась температура? А может, мистер Бартнелл пригласил тебя в кино?
— Перестань, просто я хотела немного отдохнуть и прибрать в квартире.
Эмералд протяжно застонала. Домашнюю работу она воспринимала как второе по тяжести наказание; первым был, по крайней мере в детстве, запрет смотреть телевизор.
— Ладно, Джул, я приеду утренним поездом.
— Так что все-таки случилось, ты можешь объяснить?
Ответом были гудки. Джулиана повесила трубку. Ну вот и поговорили. Эмералд в своем репертуаре. Интересно, что она имела в виду, говоря о каком-то предложении? Может быть, сестричка хочет в очередной раз попытаться перетащить ее в Лондон? Предыдущие попытки ни к чему не привели, но не из-за недостатка старания со стороны Эмералд. Нет, дело в другом. В чем же?
Джулиана раздраженно покачала головой. К чему эти бесплодные копания в самой себе? К чему задавать вопросы, на которые нет ответа?
Она бесцельно прошлась по комнате, остановилась у книжной полки и вытащила первую попавшуюся книгу. Ею оказалась «Таверна «Ямайка»» Дафны Дюморье. Вот чего ей не хватает — романтики, приключений. Но откуда взяться романтике в приюте для несовершеннолетних? Какие приключения могут быть в этом медвежьем углу, где событием года считается невинный роман между молодой преподавательницей и сыном живущего по соседству фермера?
Джулиана поставила на место книгу и, опустившись на диван, включила телевизор. Герои сериала, тянувшегося уже третью неделю, в очередной раз бурно выясняли отношения. Неужели где-то есть люди, живущие вот такой жизнью? Неужели кого-то могут всерьез волновать такие мелочи? Неужели в мире не осталось уважающих себя женщин и благородных мужчин? Неужели…
Нет, так нельзя. Джулиана выключила телевизор, погасила свет и перебралась в спальню. Постель уже была расстелена, и она, сбросив халат, поспешно нырнула под одеяло. Ничего, завтра выходной. Завтра приедет Эмералд. Они вдоволь наговорятся, а потом, может быть, съездят в Бирмингем, прогуляются по магазинам, полакомятся мороженым и посидят в парке. Что еще нужно для счастья? Разве что новая прическа и какие-нибудь модные духи.
# # #
— Эмералд!
— Джул!
Сестры бросились друг другу в объятия, будто не виделись несколько лет. Каждая встреча становилась для них праздником, и при всех различиях в характерах, образе жизни, во вкусах и привычках они никогда не доводили разногласия до конфликтов.
— Приехала на такси? — спросила Джулиана и отступила на шаг, чтобы рассмотреть сестру получше. Та, как всегда, выглядела великолепно: фигура модели позволяла ей носить все, что угодно — от джинсов до вечернего платья.
— А на чем же еще? Ты ведь меня не встретила.
— Извини, но во всем виновата эта куча металлолома, которой давно пора на свалку. — Джулиана постучала по капоту «воксхолла». — Представляешь, провозилась все утро, а он так и не завелся.
— Попросила бы кого-нибудь. — Эмералд придала лицу невинное выражение и похлопала ресницами. Вид у нее был при этом столь трогательный, что Джулиана нисколько не удивилась бы, если бы старичок «воксхолл» приосанился, распахнул дверцу и затарахтел. — Ну ладно, это я беру на себя. Надеюсь, с плитой у тебя все в порядке? Я даже позавтракать не успела.
Джулиана улыбнулась.
— Разве ты не на диете?
Эмералд беззаботно махнула рукой. Диеты были ее хобби, и она меняла их примерно раз и полгода.
— Мне надо с тобой поговорить. Дело срочное, поэтому решить мы его должны сегодня.
— Ты упоминала о каком-то предложении…
— Не сбивай меня. Давай сначала позавтракаем, а потом я обо всем расскажу.
— Хорошо.
Разумеется, Эмералд не утерпела. Не успела Джулиана сварить кофе, как сестра уже обрушила на нее потрясающую новость.
— Мне дают роль!
— Неужели?
— Да. Помнишь, я рассказывала, что участвовала в кастинге для фильма Дэвида Лонсбери? Так вот, вчера мне позвонил агент и сказал, что актриса, прошедшая отбор, сломала ногу, а съемки должны начаться уже через две недели.
— Поздравляю! Я рада за тебя, Эмералд. Это шанс, которого ты так долго ждала.
— Спасибо. Но есть одна проблема. Дело в том, что я победила еще в одном конкурсе.
— Какая же это проблема! Забирай приз и купи себе новое платье.
Эмералд грустно улыбнулась. На протяжении последних двух лет она участвовала в нескольких конкурсах красоты и нередко побеждала. Призовые деньги помогали ей держаться на плаву до получения настоящей работы, ими же она оплачивала свое обучение.
— В том-то и дело, что все не так просто. Отказаться от предложения Лонсбери я не могу — эта роль может стать для меня началом большой карьеры. Боже, десятки девушек спят и видят себя героиней его фильма! Засветиться у Дэвида — это девяносто процентов гарантии того, что пригласят куда-то еще. Может быть, даже в Голливуд.
Джулиана нахмурилась.
— Но в чем тогда дело?
— Дело в этом дурацком конкурсе, который я выиграла. — Эмералд вздохнула. — Перед конкурсом все участницы подписали контракт с организаторами. Так что теперь у меня есть кое-какие обязательства.
— Что за обязательства? И что это был за конкурс? — Джулиана отставила чашку и пристально посмотрела на сестру.
— Хорошо, хорошо. Месяц назад мне предложили участвовать в благотворительной программе. Обещали неплохо заплатить. Ну, я подумала-подумала и согласилась. А почему бы и нет? Деньги лишними не бывают. Кто же знал, что выберут именно меня?
— Эмералд, ответь, пожалуйста, что это за конкурс. По крайней мере, как он называется?
— «Замуж за графа».
— «Замуж за графа»? — изумленно повторила Джулиана. — Черт возьми, сестричка, это же унизительно! Разве ты забыла, что случилось в прошлом году? Я имею в виду тот скандал с каким-то итальянцем…
— Не с итальянцем, а с греком. Да, согласна. Девочек обманули, а миллионер оказался проходимцем. — Эмералд пожала плечами. — А что ты предлагаешь? Сидеть и ждать, пока удача свалится с неба? Или всю жизнь прозябать на второстепенных ролях? Не знаю, как ты, а я…
— Подожди! — решительно перебила сестру Джулиана. Судя по бурному всплеску эмоций, Эмералд действительно попала в какую-то затруднительную ситуацию. И, к сожалению, не в первый раз. — Итак, каковы условия контракта?
— Ничего особенно. Победительница должна выйти замуж за этого самого графа… или герцога? Я запамятовала.
— Какая мерзость. И вы расхаживали по подиуму и строили глазки какому-то отвратительному старику? Продавали себя? Эмералд, Эмералд, где твоя гордость…
— Гордость не приносит дивидендов, — резонно возразила Эмералд. — И никакой он не старик, а настоящий красавец. По-моему, ему лет тридцать. А имя! Филипп!
— Филипп? — насторожилась Джулиана. — Еще один итальянец?
— Вот и не угадала. Он испанец. Филипп д’Агилар. Между прочим, он даже какой-то родственник их короля…
— Но ты же не собираешься за него замуж?
— Нет, конечно нет! — Эмералд замахала руками. — Только кино. Мне так повезло попасть в руки Дэвида Лонсбери! Хотя этот Филипп произвел впечатление на всех наших девушек, а Дайана Уилкокс просто из кожи вон лезла, чтобы ему понравиться.
— Ты разговаривала с агентом? Контракт можно расторгнуть?
— В том-то и дело, что нельзя. То есть, конечно, можно, но тогда придется заплатить огромную неустойку. Что-то около пятидесяти тысяч фунтов.
— Ого! У нас и десяти, наверное, не наберется. — Джулиана задумчиво посмотрела в окно. У них был общий счет в банке, деньги откладывались на «черный день», но, конечно, эти сбережения никак не могли покрыть выплаты по неустойке.
— Не все так плохо, сестричка, — виновато произнесла Эмералд. — Я кое-что придумала. У меня есть план.
— Надеюсь, нам не придется похищать наследника престола или грабить ювелирный магазин? — с грустной иронией поинтересовалась Джулиана.
Планы рождались в голове Эмералд с завидным постоянством, но каждый раз обнаруживалась какая-нибудь досадная мелочь, мешавшая их реализации. Хорошо, если эта мелочь бросалась в глаза еще на стадии обсуждения, хуже, когда она проявлялась в процессе осуществления задуманного, вылезая внезапно, как гвоздик на пятке еще новой туфли.
— Не беспокойся, но только мне нужна твоя помощь.
— Выкладывай свой план.
— В контракте есть такой пункт: победительница выходит замуж за этого… графа в течение тридцати дней. Месяц дается им обоим, чтобы лучше узнать друг друга и сделать окончательный выбор. Если кто-то из них отказывается, брак аннулируется. Но если один из двоих прерывает контракт досрочно, до истечения тридцати дней, то деньги — я говорила, что это благотворительная акция? — возвращаются спонсорам, а не идут в помощь нуждающимся. Я не могу выплатить неустойку и не могу уехать из Англии на тридцать дней, потому что съемки начинаются через неделю, поэтому… поэтому в Испанию поедешь ты.
— Что? Я?! — Джулиане показалось, что она ослышалась.
— Джул, ты должна мне помочь! Я же помогла тебе в школе, когда ты не пошла на экзамен. Помнишь?
— Но здесь же совсем другое! — возмутилась Джулиана. — Одно дело школа, и совсем другое… Испания.
— Выслушай меня до конца. Ты поедешь туда, встретишься с этим Филиппом д’Агиларом, объяснишь ему ситуацию и предложишь замену.
— Какую еще замену? О чем ты говоришь?
Эмералд открыла сумку и достала конверт.
— Здесь фотографии Дайаны Уилкокс. Ей двадцать три, на три года меньше, чем нам с тобой. Дайана — настоящая красавица. Представляешь, с такой внешностью и без всяких перспектив! Она не умеет играть, теряется перед камерой. Бедняжка так старалась перед этим чертовым испанцем, только что из купальника не выпрыгивала, а он — ноль внимания.
— А если граф не согласится?
— Должен согласиться, Джул. Ты же всегда умела убеждать людей. В крайнем случае предложи ему компенсацию, наши десять тысяч. Я неплохо заработаю на съемках, так что через три месяца проблем с деньгами у нас не будет. В общем, завтра утром мы едем в Лондон, а в понедельник ты летишь в Барселону. Обратный билет я взяла.
Джулиана покачала головой.
— Не торопись. Во-первых, я еще не дала согласия. А во-вторых, у меня работа. Не забыла?
— Конечно не забыла. Но с мистером Бартнеллом проблем не будет. Я уже договорилась. Позвонила ему вчера после разговора с тобой. Намекнула, что у тебя есть возможность отдохнуть в Испании. Он согласился, что ты слишком много работаешь и нуждаешься в отпуске. Мы зайдем к нему вечером и окончательно все уладим. Так что я все устроила!
— Ты все устроила! Не спросив меня! — Джулиана вскочила, опрокинув табурет. — Как легко у тебя все получается! Но я не отношусь к жизни, как к нелепой комедии. — Она швырнула конверт на стол. — И не люблю, когда кто-то решает, что мне делать.
Эмералд удивленно взглянула на сестру.
— А тебе не кажется, что с таким отношением к жизни ты скоро разучишься улыбаться? Джул, нам скоро двадцать семь лет, неужели ты хочешь похоронить себя в этом приюте? Конечно, дело твое, но я, я-то другая! Да, нам не повезло, что папа с мамой погибли, когда мы еще ходили в школу. Но вспомни, как они жили, как вечно тряслись над каждым шиллингом, как отказывали себе во всем.
— Они думали о нас!
— И что? Оставили нам состояние? Нет, не подумай, что я виню их в чем-то, но я не хочу такой жизни. Не хочу бедности. И мне досадно, что ты, моя сестра, отгородилась от всего мира. У тебя ведь даже машины приличной нет! Когда ты в последний раз целовалась?
— Ну уж!
— А что? Да, ты делаешь нужное и благородное дело. Но неужели твоя судьба — это ухаживать за чужими детьми? Здесь же даже нет мужчин твоего возраста. Мистер Бартнелл годится тебе в отцы, а Ник Джарвис женат. — Эмералд тоже встала и шагнула к сестре. — Джул…
— Ты обвиняешь меня в затворничестве. Но мне здесь нравится. Я нужна этим детям! — горячо, словно убеждая саму себя, возразила Джулиана. — Через пару лет переберусь в город и сниму квартиру. На что мне жаловаться? Я живу так, как хочу.
— И я тоже.
— Только я не влезаю в сомнительные авантюры, за которые приходится расплачиваться другим.
— Но…
— Нет, Эмералд, тебе следовало все продумать заранее. Я не собираюсь расхлебывать кашу, которую ты заварила. — Едва произнеся эти слова, Джулиана ту же пожалела о сказанном и смущенно отвернулась.
Некоторое время сестры молчали. Одна ругала себя за резкость и несдержанность, другая переживала обиду. Первой тишину нарушила Эмералд.
— Что с тобой, сестренка? Я никогда не думала…
— Извини, милая. — Джулиана протянула руку, и сестры обнялись. — Конечно, я помогу тебе, но только с одним условием…
— Каким?
— Пообещай, что впредь никогда не будешь подписывать больше одного контракта.
Эмералд весело рассмеялась.
— Обещаю всегда советоваться с тобой. А теперь пойдем соберем вещи. Надеюсь, ты не намерена появиться перед графом в джинсах и в застиранной блузке? У меня есть потрясающий летний костюм.
2
Полет продолжался относительно недолго, но, уже сходя по трапу в аэропорту Барселоны, Джулиана ощутила, что попала в другой мир. Из английской весны, неуверенной и робкой, она перенеслась в цветущее лето с высоким голубым небом, горячим солнцем и слегка соленым ветром.
Вопреки ожиданиям у трапа ее никто не встречал, и Джулиана, повесив на плечо дорожную сумку, потянулась за остальными пассажирами к зданию аэропорта. Выстояв десять минут в очереди к «зеленому коридору», она вышла в зал прилета и снова не обнаружила ни малейшего намека на фанфары. Никто не ожидал ее с табличкой в руке. Никто не всматривался в ее лицо. И даже диктор-информатор, не умолкавший, похоже, ни на минуту, так и не произнес имени ее сестры.
В самолете Джулиана окончательно определила тактику поведения: короткий деловой разговор, никакой полемики, никаких уступок. Она объяснит этому д’Агилару ситуацию, вручит конверт с фотографиями Дайаны Уилкокс, извинится и ближайшим же рейсом улетит в Англию. Дополнительный аргумент — второй конверт с десятью тысячами фунтов. Конечно, было бы неплохо, оказавшись в Барселоне, прогуляться по городу, а еще лучше остаться в Испании хотя бы на неделю, но…
Что за человек этот граф? Почему он ищет невесту в Англии, а не у себя на родине? Почему прибегает к таким странным способам знакомства? Может быть, Филипп д’Агилар такой же граф, как она принцесса? Может быть, это какой-то современный вариант Синей Бороды? Маньяк? Террорист?
Она еще раз оглядела зал ожидания. Толпы прибывших и встречающих схлынули, а те, кто остался, никак не походили на знатного кабальеро — два юноши, небольшая группа оживленно беседующих арабов, пожилая семейная пара и высокий, темноволосый мужчина лет тридцати в слаксах цвета хаки и в голубой рубашке с расстегнутым воротом.
Джулиана не отважилась рассматривать незнакомца открыто, а потому довольствовалась изучением его отражения в витрине сувенирного киоска. Он скорее всего испанец — к этому заключению ее подтолкнули два факта: газета на испанском языке в его руке и нос с горбинкой. Мог ли незнакомец быть графом? Пожалуй, нет. Представление о д’Агиларе у Джулианы уже сложилось: самоуверенный, изнеженный, надменный хлыщ, разъезжающий по Европе в поисках удовольствий и наслаждений и, наверное, не делающий и шага за ворота замка без телохранителя. Человек в зале ожидания никак не соответствовал этому образу. А вот на роль телохранителя пресыщенного аристократа он вполне годился: сильный, уверенный в себе, дерзкий и, пожалуй, опасный.
А вообще, как успела заметить Джулиана, испанские мужчины отличались от своих британских собратьев. И дело было вовсе не в одежде, а в присутствии определенного стиля, элегантности, манеры держаться.
Взгляд ее сам собой скользнул в сторону незнакомца, и в тот же самый момент он вскинул голову и в упор посмотрел на Джулиану. Словно горячий ветер пустыни ударил ей в лицо, и сердце, вздрогнув, как застигнутый врасплох заяц, ударилось в бега. Смущенная и растерянная, Джулиана отвернулась и решительно направилась к справочному окошку.
Что ж, если сеньор д’Агилар так и не появится в ближайшее время, она оставит ему записку с объяснением, приложит к ней конверт с фотографиями и улетит ближайшим же рейсом.
— Сеньорита Грейвс? — прозвучал у нее за спиной низкий мужской голос.
Джулиана поспешно обернулась — человек с газетой стоял в шаге от нее. Высокий, широкоплечий, с внимательным и спокойным взглядом. Она поправила волосы, хотя в этом не было никакой необходимости.
