Труды
- «Библейская история Ветхого и Нового Завета» (ч. 1. М., 1875)
- «Очерки из библейской истории Ветхого Завета» (ч. 1. М., 1895; т. 2. Юрьев, 1910).
- «Духовные беседы, произнесенные в Московском Архангельском соборе в 1896-1902 годах» (М., 1910)
- «Воскресные Евангелия. Сборник проповедей» (М., 1910)
- «Великий пост. Духовные поучения» (М., 1910; переизданы: М., 1997)
- «Духовные поучения» (М., 1911).
- «Письма к Екатерине Михайловне и к о.архим. Серапиону Машкиным» (Богословский вестник. 1914. № 6. с. 327-350, № 7/8. с. 508-534).
- «Духовные поучения. Проповеди протоиерея Валентина Николаевича Амфитеатрова, бывшего настоятеля московского придворного Архангельского собора, записанные с его слов одной из его духовных дочерей» (М., 1916; переизданы как «Проповеди»: М., 1995).
Жизнеописание
Валентин Николаевич Амфитеатров — представитель старинного рода, давшего Русской Церкви известных священнослужителей. Эту славную фамилию носили святитель Филарет, митрополит Киевский, а также Антоний, архиепископ Казанский и Свияжский. В семье его родного брата протоиерея Николая Гавриловича родился мальчик, которого назвали Валентином.
Священник Валентин Амфитеатров
Ранние годы
В возрасте 11 лет юноша поступил учиться в Орловскую духовную семинарию. За год до окончания учёбы он перевелся в семинарию города Киева. С 1854 по 1858 год Валентин Николаевич продолжил получение образования в Московской духовной академии. Много читающий и знающий несколько языков молодой человек надеялся получить назначение на служение в одну из столичных духовных школ, чтобы продолжать саморазвитие вблизи православных святынь и обширных книжных хранилищ. Но в связи с отсутствием вакантных мест в Москве, молодой богослов получил назначение в Калужскую духовную семинарию.
Калужский период
В возрасте 24 лет Валентин Амфитеатров женится на Елизавете Ивановне Чупровой — сестре одного из своих учеников и дочери священнослужителя одного из храмов в городе Мосальске. Венчание состоялось в июле 1860 г., а через два месяца богослов принял священный сан. Первым местом его духовного служения стал калужский Благовещенский храм. Также в течение года священник в работе епархиального управления.
Через 4 года отец Валентин получил назначение на должность благочинного церкви во имя Живоначальной Троицы в уездном городе Лихвин Калужской губернии. В это же время он преподавал Закон Божий в местном училище. В 1866 г. Валентин Николаевич был возведён в сан протоиерея. А через 5 лет усердная деятельность священнослужителя была замечена и вознаграждена переводом в Москву.
Московские годы
По приезде в Москву в 1871 г. Валентин Амфитеатров получил должность учителя законов в учительской семинарии. Затем в течение 8 лет в такой же должности он проработал в государственном реальном училище.
В 1874 отец Валентин был назначен настоятелем храма Святых равноапостольных Константина и Елены. Небольшая церковь, считающаяся приходской, находилась на территории Кремля в его юго-восточной части. Из-за малого количества в округе жилых помещений в приходе было мало прихожан.
Интересно! Благодаря усердному служению, доброте и силе Духа, протоиерея Валентина количество прихожан значительно увеличилось. В маленький храм приходили люди не только из близлежащих районов, и, но из отдалённых уголков города.
В течение 18 лет духовный свет батюшки осенял людей, приходящих в Константиновскую церковь со своими печалями и трудностями.
В 1892 г. Валентина Николаевича без его согласия перевели в Архангельский собор Московского Кремля. У нового настоятеля, строго следящим за соблюдением во время богослужения всех церковных традиций и правил, с клиросом собора возник конфликт, который вскоре был разрешён. Но эти события значительно подорвали физическое здоровье проповедника.
Архангельский собор Московского Кремля
Вслед за отцом Валентином в новый приход перешли многие его духовные дети из Константиновского прихода. Особое внимание проповедник уделял бедным и нуждающимся в помощи людям. На эти деяния он выделял собственные средства и призывал на помощь влиятельных и богатых прихожан, которым указывал нуждающихся людей. Все общающиеся с батюшкой люди говорили, что Господом ему ниспослан дар прозорливости и провидения.
Интересно! Высокие духовные качества известного московского проповедника отмечал его современник Иоанн Кронштадтский. Он указывал, приезжающим к нему москвичам, что в их городе есть отец Валентин.
Последние годы
Душевные переживания и упорная напряжённая работа привели к ухудшению здоровья священника. Из-за болезни ног он стал реже проводить службы. В декабре 1901 г. Валентин Николаевич в сопровождении дочери посещал столицу, чтобы попросить освободить его от должности настоятеля Архангельского собора и назначить в небольшой храм, в котором он мог бы иногда проводить службы. Но весной следующего года батюшка полностью лишился зрения, что сделало невозможным продолжения его церковного служения.
Несмотря на развивающуюся физическую немощь, вокруг проповедника продолжали собираться его духовные чада. Сначала он принимал людей в съёмной московской квартире, а затем в доме дочери в подмосковном Очаково. С 1906 г. у отца Валентина начались частые головные боли, бессонница и сердечные приступы. Земной путь протоиерея Валентина Амфитеатрова завершился 20 июля 1908 г.
Почитаемый в народе батюшка был погребён 23 июля, после совершения высшим московским духовенством заупокойной литургии и панихиды, на Ваганьковском кладбище в Москве возле могилы своей супруги, почившей в 1880 г.
Проповедник
Прежде всего, отец Валентин проповедовал истинную и незыблемую Христову веру, был великим учителем благочестия. «Чудные проповеди говорил батюшка, — это была такая живая речь поучения и наставления, такая мольба о покаянии и исправлении, такая красота выражений и сравнений, что великое умиление и потрясение охватывало души слышавших»[4]. Неустанно говорил о добродетелях, любви к ближнему, беспощадно бичевал лень, жадность, зависть, недоброжелательство и равнодушие. Сердцем христианства называл человеколюбие во всех проявлениях: «Но как многие лишены этого чувства!», — сетовал он. Предупреждал об опасности внешнего благочестия: «Не животом, не едой спасайте свои души. Господу нужно наше горячее сердце, а не наружное пощение и лицемерное хождение по церквам, это все ханжество и заблуждение. Пусть в тебе любовь будет да милосердие, а не пустая набожность» Давал глубокие аскетические наставления о хранении ума и сердца, трезвении, отсечении воли, всемогуществе молитвы, тщательному исполнению заповедей, настоящему, не поверхностному послушанию: «У каждого из нас гордый дух и своенравный характер — это страшная закваска зла для всей жизни человека. Ее нельзя уничтожить ничем иным, как послушанием.» Наставлял: «Будьте правомыслящие, правоверные и православные, и Господь мало чем умалит вас от Ангелов».
Духовник
Батюшка являлся ревнителем частого причащения, в некоторых случаях даже ежедневного. При устоявшейся практике «раз в год», — это было делом неслыханным. Таинство покаяния и освобождения от греха считал главным средством исцеления души и тела.
К подготовке к Святым Таинствам относился очень строго. Причащал не всех, бывало уже у Чаши некоторым говорил: «Потом, потом, потом» и просил отойти в сторону. Потом подходил к каждому и напоминал о грехе, в котором тот забыл покаяться на исповеди у другого священника.
Требовал правды и искренности, христианского поведения, полного покаяния во всех грехах, даже давних. Часто подвергал приходящих испытанию временем: не брал на исповедь иногда более года, особенно если видел немирное и сварливое устроение души. Первым его вопросом кающемуся был вопрос «Всех любишь? Всех прощаешь?». Когда приходилось обличать упорствующих во грехе, — становился грозным и непреклонным: горе тому, в ком он замечал своеволие и упорство. «Батюшка мог горячо разгневаться в исповедальне и даже прогнать оттуда иного непокорного, запрещая показываться на глаза. Ничего не было тяжелее такого изгнания. Это было сильнейшим средством привести человека в покаяние и сокрушение. Видя смирение человека, батюшка прощал его»[3].
Исповедников было так много, что порой исповедовать приходилось с утра до глубокой ночи, — иногда по 17 часов подряд! Из огромной толпы он сам вызывал на исповедь того, кого считал нужным: «Я тех беру, кого мне Сам Господь велит взять», — эти слова батюшки наводили такой трепет на собравшихся, что они невольно начинали каяться и с самым искренним сокрушением обращались к Господу.
Подобно многим прославленным старцам, отец Валентин на исповеди часто вообще не расспрашивал о грехах, но сам перечислял все грехи человека, которого видел впервые, говорил: «Я знаю день твоего рождения и кончины». Некоторым описывал их жизнь с самого их детства, притом так верно и подробно, что те в остолбенении не могли выговорить ни слова, пораженные дивным провидением пастыря. Бывало обличал сокровенные помыслы человека не «в лоб», а как бы невзначай, обращаясь к стоявшему рядом. Часто заранее отвечал на еще не поставленные вопросы, а искренне кающихся утешал: «Не плачь, деточка, я твои грехи на себя приму».
Оплот всенародной любви
Паства не поддавалась исчислению: к нему стекалось огромное количество народа, тысячи людей всех сословий, возрастов и состояний, со всей России и даже из-за границы. Историк С.П. Мельгунов вспоминал: «В Москве он слыл чуть ли не за святого. Церковь всегда была полна народа, приезда пастыря ждала толпа жаждущих его благословения. За извозчиком его бежали десятки женщин. Одним словом, это был пастырь, которому поклонялись». Новомученица Анна Зерцалова несколько раз была свидетелем, как восторженная толпа выпрягала лошадь и везла на себе о. Валентина до его квартиры. Но излишняя восторженность, фанатичность и некая экзальтация не приветствовались ни батюшкой, ни его близкими, — только трезвый духовный настрой и искренняя вера. Сын Александр Амфитеатров отмечал, что отец был высокообразованным человеком, владел более чем десятью иностранными языками, не считая древних. Всю жизнь собирал библиотеку, которую завещал после своей смерти университету Шанявского. С любым человеком, даже царской династии, он мог общаться на должном уровне. А русская интеллигенция всегда сильно нуждалась в духовном врачевании… Выдающиеся ученые и общественные деятели, знатные господа и дамы, духовенство, купеческое сословие, лавочники, ремесленники и, конечно, простой народ, — все стремились к батюшке… Трудно переоценить степень его влияния на русское общество вцелом.
Благодетель
Батюшка считал своим долгом заботиться не только о духовных нуждах своих чад, но и телесных: нуждающимся помогал всем чем только мог. «Кого наставит, кому поможет деньгами, кого устроит, даст приют и убежище, этого исцелит, того исправит, вразумит. С утра до ночи трудился пастырь, ни в церкви, ни дома не зная покоя и отдохновения.»[5] Часто приняв человека под свое руководство, отец Валентин продолжал заботиться о нем до самой своей смерти: устраивая его жизнь, подбирая подходящий род занятий и следя за успехами в труде. И даже начинал заботиться о родных, близких и знакомых этого человека. Сам лично кормил тысячи сирот и вдов, давая им ежемесячные пособия. Но старался, чтобы никто из посторонних не знал о его милостынях, и больше действовал через других людей.
Он организовал среди своих пасомых целую четко продуманную и отлаженную систему оказания разносторонней помощи нуждающимся. Вся паства представляла собой как бы одну большую семью, в которой каждый по мере сил и возможностей вносил свою лепту в дело материальной взаимопомощи. Сироты устраивались в добрые верующие семьи, бездомные — на фабрики и предприятия, тяжелобольные — в больницы. Болящим посылали опытных врачей и сиделок, беззащитным перед законом — лучших адвокатов, детям со сложностями в обучении — хороших репетиторов. Все это делалось исключительно добровольно и бесплатно. Милостыня служила благодеянием и для тех, кто ее подавал, деятельно уча их чуткости и состраданию. Под влиянием мудрого слова, искреннего внимания батюшки к каждому человеку, при помощи Божией Благодати людям открывалось богатство духовной жизни и они становились ревностными христианами.
Духовная и благотворительная деятельность батюшки продолжалась до последнего дня жизни. Когда он был уже совсем слепой и больной, дочери выносили его к посетителям на руках. Ему зачитывали все записки, все просьбы, — до самой последней минуты он продолжал помогать всем, материально устраивать сотни людей, а после его кончины святое дело продолжили многочисленные духовные дети.
