Декрет Совнаркома об отделении Церкви от государства; Церковь была лишена прав юридического лица и всего имущества

Декрет о свободе ограбления Церкви

20 января, на следующий день после оглашения послания Патриарха Тихона с анафемой большевикам (в связи с их нападением на Александро-Невскую Лавру) в Петрограде ближе к ночи созывается заседание Совнаркома. На нем нарком юстиции И.3. Штейнберг

и заведующий отделом Наркомюста
М. Рейснер
представили проект декрета «О свободе совести, церковных и религиозных обществах». С учетом ряда ленинских поправок и дополнений декрет принимается этой датой, а наутро, 21 января, текст его публикуется в газетах «Правда» и «Известия». (Официально он почему-то был датирован 23 января/5 февраля как Декрет «Об отделении церкви от государства, а школы от церкви», поэтому мы ставим его в календаре на эту дату.)

Формально этот декрет о, когда, по словам Ленина, «церковь была в крепостной зависимости от государства, а русские граждане были в крепостной зависимости у государственной церкви, когда существовали и применялись средневековые, инквизиторские законы, преследование за веру или за неверие, насиловавшие совесть человека…». Декрет о, то есть устранял ранее существовавшее деление религиозных организаций на «господствующие» (Православие), «терпимые» (мусульманство и др.) и «гонимые» (иудаизм) – все они становились равноправными «частными обществами», которые образуются на добровольных началах. При этом декрет гарантировал также право не иметь религиозных убеждений, быть атеистом.

На деле этот декрет был направлен против «господствующей» Православной Церкви и означал лишение ее всего имущества, созданного за предыдущее тысячелетие нашими предками: «Никакие церковные и религиозные общества не имеют права владеть собственностью. Прав юридического лица они не имеют

».
Законные собственники могли с этих пор получать лишь в пользование здания и предметы, предназначенные специально для богослужебных целей, по особым постановлениям властей.
Поместный Собор расценил этот декрет как «злостное покушение на весь строй жизни православной церкви и акт открытого против нее гонения» и призвал верующих следовать призыву Патриарха. Послание патриарха от 19 января, постановление и воззвание Собора широко распространялись по стране в различных брошюрах, журналах, газетах, листовках и иных изданиях Поместного собора, епархиальных и церковных советов, в проповедях приходского духовенства. Вот одна из листовок – «Анафема патриарха Тихона большевикам»:

«Патриарх Московский и всея России в послании… обнажил меч духовный против извергов рода человеческого – большевиков и предал их анафеме. Глава Православной Церкви Российской заклинает всех верных чад ее не вступать с этими извергами в какое-либо общение… Родители! Если дети ваши – большевики, требуйте властью, чтобы отреклись они от заблуждений своих, чтобы принесли покаяние в великом грехе, а если не послушают вас, отрекайтесь от них. Жены, если мужья ваши – большевики и упорствуют в служении сатане, уйдите от мужей ваших, спасите себя и детей от заразы, губящей душу. Церковь Христова призывает вас на защиту православной веры… Покайтесь, горячей молитвой призовите помощь Господа Сил и стряхните с себя «руки чужих» – исконных врагов веры Христовой, объявивших себя самозванно «народной властью»».

В январе–апреле 1918 г. по России прокатилась волна сопротивления попыткам конфискации церковного имущества. Организовывались массовые крестные ходы и богослужения на площадях и в общественных местах в поддержку Церкви. В адрес правительства направлялись коллективные петиции с угрозами народного сопротивления при реализации Декрета. В марте 1918 г. делегация Поместного собора посетила Совнарком и от лица ста миллионов русского населения потребовала отмены декрета.

Большевики ответили усилением репрессий против верующих. Были расстреляны крестные ходы в Туле, Харькове, Воронеже, Шацке (Тамбовской губернии). Расстреляна толпа верующих при реквизиции имущества Белогорского подворья (Пермская епархия). 25 января в Киеве был убит митрополит Владимiр. (Поместный Собор установил позже на этот воскресный день или следующий за ним воскресный день ежегодное молитвенное поминовение «всех усопших в нынешнюю лютую годину исповедников и мучеников», что ныне отмечается как день памяти Новомучеников и Исповедников Российских). В конце сентября церковный Собор был распущен. Епархиальный дом, где в течение года он заседал, – опечатан. Хранившиеся там документы и материалы изъяты. Аресты, обыски, конфискация, тюремные заключения, убийства духовенства и активных мiрян стали в стране повсеместными; репрессии были распространены даже на Патриарха и близких его помощников…

Однако вследствие широкого народного сопротивления провести декрет в жизнь немедленно оказалось невозможным, к тому же положение жидобольшевицкой власти было ослаблено созданием Белой армии на Дону, восстаниями в разных городах. К осени 1918 г. многие из членов Собора примкнули к Белому движению. Вспыхнувшая гражданская война отодвинула для богоборцев задачу уничтожения Церкви на второстепенное место, хотя об антибольшевицких настроениях духовенства сообщалось в еженедельных сводках ВЧК о политической ситуации в стране (в них был предусмотрен специальный раздел «Духовенство»).

С окончанием гражданской войны большевики вновь бросают силы на разгром Церкви. Одновременно с объявлением торгово-либерального нэпа (новой экономической политики) они нанесли Церкви новый удар: началась кампания по вскрытию святых мощей и изъятию церковных ценностей в 1922 г. под предлогом «борьбы с голодом». Об этом говорится в нашем календаре в статье «Война Троцкого и Ленина против Церкви». (Однако в те же годы в в Москве в Марьиной роще строилась синагога, сооружение которой было завершено в 1926 г.)

ПС. Большевицкий декрет 1918 г. о лишении Церкви имущества до сих пор не отменен – всеми храмами владеет государство РФ. Суды и в 2006 г. отказывали церковным общинам в праве на возвращение зданий храмов.

См. также на эту тему: Святые Новомученики Российские

. Заявление движения «Жить без страха иудейска!»:
«Холокост» и Русский холокост
.
Постоянный адрес страницы:
Оставить свой комментарий

« Предыдущая запись

Декрет «Об отделении Церкви от государства и школы от Церкви»

100 лет назад, 23 января (5 февраля) 1918 года, был официально опубликован декрет «Об отделении Церкви от государства и школы от Церкви», который затем в течение 70 лет служил юридическим прикрытием для дискриминации Православной Церкви, а заодно и других религиозных общин, в нашей стране.

Подготовка декрета

Предыстория издания этого акта такова: в ноябре 1917 года настоятель петроградского храма Преображения Господня в Колтове священник Михаил Галкин после визита в Смольный и 10-минутной беседы с В.И. Лениным обратился в это учреждение с письменной жалобой на то, что он живет «с тяжелым камнем полного неверия в политику официальной Церкви». В этом обращении Галкин обвинил священноначалие в нежелании налаживать добрые отношения с советским правительством и предлагал радикально изменить правовой статус «господствующей» Церкви, для чего рекомендовал ввести гражданский брак, григорианский календарь, национализировать церковную собственность и лишить духовенство привилегий. Для осуществления этих идей он предлагал правительству свои услуги. Этот его проект пришелся ко двору советским лидерам, и 3 декабря 1917 года он был опубликован в газете «Правда».

Не следует думать, что Галкин был действительным инициатором издания декрета, что аналогичные идеи ранее не посещали умы большевистских деятелей, а он подсказал им, как надо действовать в отношении Церкви. С его стороны это было всего лишь вовремя или даже с опережением выраженная услужливость: «Чего изволите? Я готов на все», – но в пропагандистских целях оказалось удобным придать огласке радикальный антицерковный проект, выдвинутый священником. Впоследствии, и очень скоро, уже в 1918 году, Галкин публично заявил об отречении от сана и занялся прибыльным тогда делом – пропагандой атеизма, правда, уже под псевдонимом Горев, а 1 января 1919 года он был принят в РКП(б). Позднейшая участь этого любителя 30 сребреников особого интереса в настоящем контексте не представляет.

Процесс против священномученика Вениамина Петроградского

Прочитав письмо митрополита Вениамина Петроградского, Ленин потребовал ускорить подготовку декрета

Как бы там ни было, 11 декабря Совнарком образовал комиссию для подготовки декрета об отделении Церкви, в которую вошли нарком юстиции П. Стучка; нарком просвещения А. Луначарский; член коллегии Наркомата юстиции П. Красиков, оставивший след в истории главным образом как обвинитель на процессе против священномученика Вениамина Петроградского и вместе с ним пострадавших мучеников и исповедников; профессор права Петроградского университета М.А. Рейснер – отец знаменитой революционерки Ларисы Рейснер – и Михаил Галкин. 31 декабря в эсеровской газете «Дело народа» был опубликован продукт скоропалительной деятельности этой комиссии – проект декрета, который декларировал свободу совести и предусматривал введение государственной регистрации актов гражданского состояния, запрет преподавания религиозных дисциплин в светских учебных заведениях, национализацию всего имущества Православной Церкви и других конфессий – с предоставлением впредь религиозным общинам их конфискованных храмов в пользование для совершения в них богослужений – и, наконец, лишение всех религиозных обществ прав юридического лица.

Газета «Дело народа»

Реформа церковно-государственных отношений, включая и отделение Церкви от государства, судя по разным частным актам Временного правительства и публичным заявлениям временных министров, ожидалась и до прихода к власти большевиков: 20 июня 1917 года вышло постановление Временного правительства о передаче церковно-приходских школ и учительских семинарий в ведение Министерства народного просвещения; закон о свободе совести, опубликованный 14 июля, провозглашал свободу религиозного самоопределения для каждого гражданина по достижении 14-летнего возраста, когда дети еще учатся в школе; 5 августа Временное правительство упразднило обер-прокуратуру и учредило Министерство исповеданий. Эти акты явным образом направлены были в сторону создания внеконфессионального государства, но завершила ломку многовекового союза Православной Церкви и Российского государства, начатую Временным правительством, уже советская власть.

Опубликованный проект отделения с конфискацией храмов и всего церковного имущества, с лишением религиозных обществ самого права владеть собственностью произвел ошеломляющее впечатление на церковную среду своей радикальностью, хотя и ранее перспективы устроения взаимоотношений Церкви с государством виделись в пессимистическом ключе. Этот проект явился своего рода ответом большевистской верхушки на принятое накануне Поместным Собором «Определение о правовом положении Церкви в государстве» – ответ, обозначавший категорический отказ от компромиссов с Церковью.

Церковная реакция на этот проект была выражена в письме, с которым тогда обратился в Совнарком митрополит Петроградский Вениамин.

«Осуществление этого проекта, – писал он, – угрожает большим горем и страданиями православному русскому народу… Считаю своим нравственным долгом сказать людям, стоящим в настоящее время у власти, предупредить их, чтобы они не приводили в исполнение предполагаемого проекта декрета об отобрании церковного достояния».

Со стороны священномученика Вениамина критика была направлена не против самого акта отделения, но главным образом против конфискации храмов и всего церковного имущества, иными словами – против планируемого ограбления Церкви. Прочитав это письмо, председатель Совнаркома В.И. Ленин наложил резолюцию с требованием ускорить подготовку окончательной редакции декрета. Официального ответа архипастырю на его обращение от Совнаркома не последовало.

Власть действует, хотя декрета еще нет

Не дожидаясь официального издания юридического акта об отделении, власти приступили к исполнению положений опубликованного проекта. Начали они с закрытия церквей придворного ведомства – Большого собора Зимнего дворца, церкви Аничкова дворца, дворцового храма в Гатчине, собора Петра и Павла в Петергофе. 14 января 1918 года заместитель наркома государственных имуществ Ю.Н. Флаксерман подписал постановление об упразднении института придворного духовенства и конфискации помещений и имущества придворных храмов. 16 января был издан приказ Наркомата по военным делам, которым военные священнослужители всех исповеданий увольнялись со службы, ведомство военного духовенства упразднялось, а имущество и денежные средства войсковых храмов подлежали конфискации. По распоряжению Комиссариата просвещения 3 января 1918 года была конфискована синодальная типография.

Протоиерей Петр Скипетров

13 января 1918 года власти потребовали от братии Александро-Невской Лавры оставить монастырь и освободить его помещения под лазарет. Лаврское начальство согласилось разместить в обители раненых, но отказалось выполнить распоряжение об оставлении монахами монастыря. Шесть дней спустя, 19 января, в Лавру прибыл отряд матросов и красногвардейцев с распоряжением о конфискации имущества, подписанным комиссаром А. Коллонтай. Но раздавшийся набат и призывы спасать церкви привлекли множество народа, и красногвардейцы вынуждены были бежать из Лавры. Однако вскоре они вернулись и, грозя открыть огонь, попытались выгнать монахов из обители. Народ не расходился, а престарелый протоиерей Петр Скипетров, настоятель церкви святых страстотерпцев Бориса и Глеба, обратился к насильникам с мольбой остановиться и не осквернять святыни. В ответ раздались выстрелы, и священник был смертельно ранен. 21 января состоялся всенародный крестный ход из всех питерских церквей в Александро-Невскую Лавру и затем по Невскому проспекту к Казанскому собору. Митрополит Вениамин обратился к народу с призывом к умиротворению и отслужил панихиду по погибшему защитнику святыни протоиерею Петру. На следующий день при большом стечении народа сонм иереев во главе со святителем Вениамином, епископами Прокопием и Артемием отпевал священномученика Петра Скипетрова в храме, где он настоятельствовал.

«Опомнитесь, безумцы!»

«Не имеют права [враги Церкви] называть себя поборниками народного блага… ибо действуют противно совести народной»

19 января (1 февраля) 1918 года Святейший Патриарх Тихон издал «Воззвание», в котором анафематствовал «безумцев» – участников кровавых расправ над невинными людьми, поднявших руки на церковные святыни и на служителей Божиих:

«Гонение жесточайшее воздвигнуто и на святую Церковь Христову… Святые храмы подвергаются или разрушению чрез расстрел из орудий смертоносных (святые соборы Кремля Московского), или ограблению и кощунственному оскорблению (часовня Спасителя в Петрограде); чтимые верующим народом обители святые (как Александро-Невская и Почаевская лавры) захватываются безбожными властелинами тьмы века сего и объявляются каким-то якобы народным достоянием; школы, содержавшиеся на средства Церкви Православной и подготовлявшие пастырей Церкви и учителей веры, признаются излишними и обращаются или в училища безверия, или даже прямо в рассадники безнравственности. Имущества монастырей и церквей православных отбираются под предлогом, что это – народное достояние, но без всякого права и даже без желания считаться с законною волею самого народа… И, наконец, власть, обещавшая водворить на Руси право и правду, обеспечить свободу и порядок, проявляет всюду только самое разнузданное своеволие и сплошное насилие над всеми и в частности – над святою Церковью Православной».

Патриарх Тихон и митрополит Вениамин (Казанский) в Петрограде в 1920 году

Несмотря на резкие выражения, к которым прибегал Патриарх, в послании нет суждений политического характера, нет оценок нового государственного строя с точки зрения его политической целесообразности; в нем выражены лишь озабоченность положением Церкви и осуждение кровавых беспорядков. Воззвание призывало к ненасильственной защите Церкви:

«Враги Церкви захватывают власть над нею и ее достоянием силою смертоносного оружия, а вы противопоставьте им силою веры вашего всенародного вопля, который остановит безумцев и покажет им, что не имеют они права называть себя поборниками народного блага, строителями новой жизни по велению народного разума, ибо действуют даже прямо противно совести народной».

Воззвание заканчивалось грозным предостережением:

«Опомнитесь, безумцы, прекратите ваши кровавые расправы. Ведь то, что творите вы, не только жестокое дело: это – поистине дело сатанинское, за которое подлежите вы огню геенскому в жизни будущей – загробной и страшному проклятию потомства в жизни настоящей – земной. Властию, данной нам от Бога, запрещаем вам приступать к тайнам Христовым, анафематствуем вас, если только вы носите еще имена христианские и хотя по рождению своему принадлежите к Церкви Православной».

Патриарх предает анафеме не советский строй, как поняли этот документ многие современники, а также позже церковные и нецерковные историки, а участников расправ над невинными людьми, никак не определяя при этом их политическую принадлежность.

22 января Поместный Собор, возобновивший днем ранее свои деяния после рождественских каникул, первым делом обсудил «Воззвание» патриарха и принял постановление с одобрением его содержания и призывом к православному народу «объединиться ныне вокруг Патриарха, дабы не дать на поругание веры нашей».

Издание декрета и его содержание

Слова: «Религия есть частное дело каждого гражданина» – Ленин заменил на: «Церковь отделяется от государства»

Между тем 20 января Совнарком рассмотрел уже опубликованный проект декрета, в который Ленин внес ряд поправок, так что впоследствии в советской публицистике этот акт именовался ленинским декретом, что, вероятно, призвано было наделить его ореолом своеобразной «сакральности». Поправки Ленина клонились к ужесточению его положений. Так, формулировку 1-й статьи проекта: «Религия есть частное дело каждого гражданина Российской республики» – он заменил на: «Церковь отделяется от государства», что дало основание для позднейшего изменения самого названия этого документа. В первой редакции оно было иным и скорее нейтральным: «Декрет о свободе совести, церковных и религиозных обществах». К 3-й статье, в которой говорилось: «Каждый гражданин может исповедовать любую религию или не исповедовать никакой. Всякие праволишения, связанные с исповеданием какой бы то ни было веры или неисповеданием никакой веры, отменяются», – Ленин добавил в качестве примечания следующее положение: «Из всех официальных актов всякое указание на религиозную принадлежность или непринадлежность граждан устраняется». Ему же принадлежит и часть текста 13-й статьи, в которой все имущество церковных и религиозных обществ объявляется народным достоянием, а именно: «Здания и предметы, предназначенные специально для богослужебных целей, отдаются, по особым постановлениям местной или центральной государственной власти, в бесплатное пользование соответственных религиозных обществ».

Совнарком утвердил окончательный текст документа. Под этим актом поставили подписи члены правительства во главе со своим председателем: Ленин, Подвойский, Алгасов, Трутовский, Шлихтер, Прошьян, Менжинский, Шляпников, Петровский и управляющий делами Совнаркома Бонч-Бруевич. 21 января декрет был напечатан в газетах «Правда» и «Известия», а два дня спустя, 23 января, был опубликован официальным органом Совнаркома «Газетой Рабочего и крестьянского правительства». Это число и принято считать датой издания декрета, а вот окончательную редакцию своего наименования он получил несколько позже – 26 января, когда он вышел в 18-м выпуске «Собрания узаконений РСФСР» с названием «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», воспроизводящим текст первой и последней статьи документа.

Декрет декларировал, в частности, следующие положения:

«2. В пределах Республики запрещается издавать какие-либо местные законы или постановления, которые бы стесняли или ограничивали свободу совести, или устанавливали какие бы то ни было преимущества или привилегии на основании вероисповедной принадлежности граждан… 4. Действия государственных и иных публично-правовых общественных установлений не сопровождаются никакими религиозными обрядами или церемониями. 5. Свободное исполнение религиозных обрядов обеспечивается постольку, поскольку они не нарушают общественного порядка и не сопровождаются посягательствами на права граждан Советской республики. Местные власти имеют право принимать все необходимые меры для обеспечения в этих случаях общественного порядка и безопасности. 6. Никто не может, ссылаясь на свои религиозные воззрения, уклоняться от исполнения своих гражданских обязанностей. Изъятия из этого положения, под условием замены одной гражданской обязанности другою, в каждом отдельном случае допускаются по решению народного суда. 7. Религиозная клятва или присяга отменяется. В необходимых случаях дается лишь торжественное обещание. 8. Акты гражданского состояния ведутся исключительно гражданской властью: отделами записи браков и рождений».

В основном эти нормы соответствовали тем, что действовали в ту пору в некоторых государствах Запада: в США, Франции, Швейцарии, а ныне вошли в правовую систему ряда других стран в разных частях света. Принципиальная новизна советского, или, как его обыкновенно называли, ленинского декрета заключалась в его последних статьях:

«12. Никакие церковные и религиозные общества не имеют права владеть собственностью. Прав юридического лица они не имеют. 13. Все имущества существующих в России церковных и религиозных обществ объявляются народным достоянием».

Православная Церковь была отделена от государства, но при этом не получила прав частного религиозного общества и наравне со всеми религиозными обществами была лишена права владеть собственностью, а также прав юридического лица. До известной степени аналогичная норма содержится во французском законодательстве: акт от 1905 года, провозгласивший окончательное отделение церкви от государства и школы от церкви, узаконивал ранее проведенную в административном порядке национализацию церковного имущества, включая и самые храмы, которые при этом передавались в пользование ассоциациям верующих граждан, но эти ассоциации, иначе говоря – общины или приходы, не были, в отличие от советского декрета об отделении, лишены прав юридического лица и, соответственно, права впредь строить и иметь в собственности храмы. Таким образом, 12-я и 13-я статьи советского декрета об отделении носили беспрецедентно драконовский характер по отношению к Церкви.

Дискриминационный характер имеет и 9-я статья декрета, согласно которой «школа отделяется от церкви», ввиду того что она сопровождалась следующим положением:

«Преподавание религиозных вероучений во всех государственных и общественных, а также частных учебных заведениях, где преподаются общеобразовательные предметы, не допускается. Граждане могут обучать и обучаться религии частным образом».

Если, опять-таки, сравнивать это положение с соответствующей нормой французского законодательства, с особой радикальностью проводящего принцип «отделения», то оно, запрещая преподавание религии в государственных учебных заведениях, допускает его в общественных и частных общеобразовательных и высших школах, в том числе и в школах, учреждаемых и управляемых Католической церковью и другими религиозными обществами.

Не прямо дискриминационный, но откровенно недружественный характер носит и 10-я статья советского декрета 1918 года:

«Все церковные и религиозные общества подчиняются общим положениям о частных обществах и союзах и не пользуются никакими преимуществами и субсидиями ни от государства, ни от его местных автономных и самоуправляющихся установлений».

Не лишена некоей двусмысленности и 11-я статья декрета, а именно ее заключительная часть:

«Принудительные взыскания сборов и обложений в пользу церковных и религиозных обществ, равно как меры принуждения или наказания со стороны этих обществ над их сочленами, не допускаются».

Дело в том, что впоследствии, в пору противостояния канонической Церкви обновленцам и самосвятам, применяемые церковной властью прещения по отношению к раскольникам нередко интерпретировались гражданской властью как санкции, противоречащие запрету применять наказания со стороны религиозных обществ по отношению к своим сочленам, и служили основанием для судебного преследования или бессудных, в административном порядке налагаемых, карательных мер.

Декретом 1918 года Православная Церковь была на территории советского государства исключена из числа субъектов гражданского права. Этот декрет не только ознаменовал разрыв многовекового союза Церкви и государства, но и послужил юридической подготовкой к изъятию церковных ценностей, к закрытию монастырей и духовных школ, к противоправным судам и расправам над священнослужителями и благочестивыми мирянами.

Православное духовенство и сознательные миряне, мягко говоря, без энтузиазма встретили самый акт отделения Церкви от государства, поскольку он порывал с традицией их тесного союза, но особую обеспокоенность и тревогу в церковных кругах вызвали дискриминационные статьи декрета об отделении. Возникли обоснованные опасения, что его осуществление сделает невозможной хотя бы и относительно нормальную жизнь приходов, монастырей и духовных школ.

Издание этого декрета проистекало из осознания большевистской верхушкой непримиримого идейного антагонизма атеистического мировоззрения, которое многими из большевиков исповедовалось тогда с фанатичной, квазирелигиозной ревностью, и религии, в особенности христианской веры, а ввиду православного исповедания большинства населения страны, которой они овладели, в Православной Церкви им виделся их главный противник, и с ним они готовы были бороться отнюдь не только на идеологическом поприще, но любыми средствами. В идеократическом государстве дискриминация носителей мировоззрения, противоположного тому, которому были привержены имущие власть, – явление понятное, но это была в высшей степени неудачная политика, потому что она создавала в обществе глубокий раскол, который в перспективе обрекал режим на неизбежное поражение. Изданием декрета Православной Церкви была объявлена война, и Церковь тогда приняла этот вызов.

Плоды декрета

25 января 1918 года, через день после официальной публикации декрета, Поместный Собор издал свое краткое, но вполне категорическое «Постановление по поводу декрета Совета народных комиссаров об отделении Церкви от государства»:

«1. Изданный Советом народных комиссаров декрет об отделении Церкви от государства представляет собою под видом закона о свободе совести злостное покушение на весь строй жизни Православной Церкви и акт открытого против нее гонения. 2. Всякое участие как в издании сего враждебного Церкви узаконения, так и в попытках провести его в жизнь несовместимо с принадлежностью к Православной Церкви и навлекает на виновных кары вплоть до отлучения от Церкви (в последование 73-му правилу святых апостол и 13-му правилу VII Вселенского Собора)».

Соборное постановление было оглашено в церквах. До 1923 года священноначалие Русской Православной Церкви в своих актах не сообразовывалось с положениями декрета об отделении, как, впрочем, и с иными актами советской власти, неправомерными с церковной точки зрения.

Крестные ходы, на которых возносились молитвы о спасении Церкви, власти разгоняли силой

По городам и селам России прокатилась тогда волна крестных ходов, на которых возносились молитвы о спасении Церкви. Крестные ходы состоялись в Москве, Нижнем Новгороде, Одессе, Воронеже и других городах. Не везде они прошли мирно. В Нижнем Новгороде, Харькове, Саратове, Владимире, Воронеже, Туле, Шацке, Вятке крестные ходы, устроенные без разрешения местных властей, вызвали столкновения, приведшие к кровопролитию и гибели людей. В Солигаличе массовые расстрелы участников крестного хода состоялись несколько дней спустя после его проведения. Всего, по данным официальных советских источников, с января по май 1918 года попытки верующих защитить церковное достояние привели к гибели 687 человек.

Крестный ход 1918-го

Между тем положения зловещего декрета конкретизировались и дополнялись вытекающими из них либо ужесточающими их инструкциями и распоряжениями. 1 (14 февраля) 1918 года впервые в Петрограде учет населения стал вестись органом записи актов гражданского состояния (ЗАГСом). Затем ЗАГСы стали открываться повсеместно. Их образование сопровождалось изъятием приходской и епархиальной документации и передачей ее в эти учреждения. 24 августа 1918 года Наркомюст разослал «Инструкцию по проведению в жизнь декрета от 23 января 1918 года», которой местным советам предписывалось в течение двух месяцев изъять всё церковное имущество и денежные средства, хранящиеся «в кассах местных храмов и молитвенных домов, у церковных старост, казначеев, приходских советов и коллективов, у настоятелей храмов, у благочинных, у епархиальных и уездных наблюдателей церковно-приходских школ… в бывших духовных консисториях, в капиталах епархиальных архиереев, в Синоде, в Высшем Церковном Совете, в так называемой “патриаршей казне”». Храмы и богослужебные предметы разрешалось выдавать в пользование «общинам верующих» по описи. Кредиты, выделенные ранее на преподавание религии в школах, приказано было немедленно закрыть, так как «ни одно государственное и иное публично-правовое установление не вправе производить преподавателям религии каких-либо выдач денежных сумм как за настоящее, так и за истекшее с января месяца 1918 года время».

Последовал запрет преподавания Закона Божия и в частном порядке, хотя декретом это допускалось

В феврале 1918 года Наркомпрос упразднил должности законоучителей всех вероисповеданий. В августе 1918 года Наркомпрос потребовал закрыть домовые церкви при учебных заведениях. В том же месяце были закрыты все духовные учебные заведения, их здания передавались в ведение местных советов. Разрешено было лишь открывать на церковные средства богословские курсы с обучением в них совершеннолетних лиц, но воспользоваться этим разрешением из-за острой нехватки средств было крайне затруднительно. За изгнанием законоучителей из общеобразовательных школ последовал запрет преподавания Закона Божия вне школы – в храмах, а также в частных квартирах и на дому, хотя по тексту декрета обучение религии в частном порядке допускалось.

Декрет об отделении Церкви от государства затруднял существование всех религий и конфессий в советском государстве, но особенно тяжелый удар он нанес по Православной Церкви, которая в прошлом состояла в тесном союзе с государством. Впрочем, положение некоторых религиозных общин в первые годы советской власти расценивалось самими этими общинами как более благоприятное, чем оно было раньше. Так, в январе 1919 года вышел декрет Совнаркома РСФСР «Об освобождении от воинской повинности по религиозным убеждениям», согласно которому от воинской повинности освобождались меннониты, духоборцы и толстовцы. Некоторое время эта льгота распространялась также на баптистов и пятидесятников.

Баптисты встретили издание декрета об отделении Церкви от государства с одобрением. Их вполне удовлетворяла декларированная декретом свобода совести, изъятие указаний о вероисповедании граждан из официальных документов, введение гражданской регистрации актов гражданского состояния. Критически они восприняли лишь одно положение декрета – о лишение религиозных организаций прав собственности и прав юридического лица. И все же первые 12 лет, прошедшие после издания декрета, баптисты называли впоследствии своим «золотым веком». За эти годы число баптистских общин выросло многократно. Массовые репрессии не миновали их лишь в 1930-е годы.

Декрет действовал в советском государстве почти до самого конца его существования и только постановлением Верховного Совета РСФСР от 25 октября 1990 года был объявлен утратившим силу. Аналогичные акты вышли тогда и в других союзных республиках накануне краха СССР.

Умер философ и публицист Василий Васильевич Розанов

Обсуждение: 7 комментариев

1. р.Б.Димитрий:
   06.02.2009 в 00:00

   «Всеми храмами владеет государство». Правильнее будет отметить, что государство владеет не отданными Церкви храмами, да и за некоторыми отданными оставляет право собственности, передавая (но не возвращая) их Церкви в аренду.

2. Мария:

   13.10.2009 в 00:00

   Правильный Декрет. Очень. Какие были молодцы большевики! Жаль, что сейчас везде религиозные дураки. Как далеко мы сейчас оказались от действительной свободы и счастья 1917-1918 гг.!!!

3. 1345:

   25.02.2010 в 00:00

   Тупорылые святоши!!!

4. Сергей :

   11.10.2012 в 00:00

   Слёзы наворачиваются, когда читаешь, как погибали русские люди в период репрессий жидобольшевиков. «На нем нарком юстиции И.3. Штейнберг и заведующий отделом Наркомюста М. Рейснер представили проект декрета «О свободе совести, церковных и религиозных обществах». Не зря Патриарх Пётр сказал: «…стряхните с себя «руки чужих» – исконных врагов веры Христовой, объявивших себя самозванно «народной властью»». А наши современные коммунисты никах не поймут этого аспекта тех событий и продолжают чернить Веру. Как обидно, что эти «чужие» и сейчас разделяют русский народ по отношению к вере и продолжают нас убивать, только иными методами. Русские, очнитесь!

5. Вадим:

   02.02.2018 в 20:31

   Из серии сам придумал.Трамп спрашивает советника:»А чего это жиды, во время Хануки,в Кремле бесновались».Ответ:»Папа Гундяев благословил»

6. Кутепов:

   03.02.2018 в 07:21

   У коммунистов, сатанистов и прочих атеистов сейчас в ходу один очень популярный мем, который они вбрасывают в любую дискуссию о восстановлении и строительстве храмов в России и на ТВ, и в интернете. Мол, опять храм строят, лучше бы строили детские сады, школы и больницы. Усиленно вбивают в головы эту мысль народу. При этом они не заявляют, для чего строят торговые центры, развлекательные комплексы, стадионы на миллиард долларов, как в Санкт-Петербурге, дворцы для налоговых инспекций, судов и прочих государственных органов, и прочие подобные коррупционные объекты-паразиты. Недостаток больниц и детских садов красные последовательно и иезуитски, в их стиле, связывают в общественном мнении именно со строительством храмов. В 1914 году в России было 54 174 православных храма, 25 593 часовни, 1025 монастырей, в 1991 году — около 12 000 храмов и 117 монастырей. Требования собственника об устранении всяких нарушений его прав в соответствии с действующим законодательством являются бессрочными, то есть исковая давность на такие требования не распространяется, поэтому все разрушенные храмы по искам РПЦ должна восстановить коммунистическая партия РФ, как правопреемница КПСС. Коли уж для них храм — это всего лишь инвентарный объект, юридическое лицо и имущественный комплекс, то пусть войдут в правовое поле и поймут, что они натворили в своё время в России, вместо того, чтобы спекулировать на собственных злодеяниях и вандализме.

7. р.Б.Анатолий:

   04.02.2018 в 04:43

   Господам «Марии» и Номерному: чем более осознаёте тщету своих сатанинских усилий, тем более в вас богоборческой ненависти. Помолился за ваши души. Кутепову: Да, меня всегда удивляют современные огромные и всегда почти пустые стадионы. Но они «необходимы» — украденное у страны и отмытое должно быть всегда зримо, материально и с «заботой» о народе. Без этих грандиозных смехотворных сооружений ворам в законе не обойтись никак. Это азбука.

Отношение Поместного Собора 1917-1918 гг. к Декрету об отделении Церкви от государства и школы от Церкви

31 декабря 1917 года в российских газетах был опубликован проект декрета об отделении Церкви от государства.

Одним из первых на проект декрета отреагировал митрополит Петроградский Вениамин. [1] 10 января Владыка направил открытое письмо в Совнарком: «Осуществление этого проекта, – писал он, – угрожает большим горем и страданиями православному русскому народу… Считаю своим нравственным долгом сказать людям, стоящим в настоящее время у власти, предупредить их, чтобы они не приводили в исполнение предполагаемого проекта декрета об отобрании церковного достояния» [2]. Ответа на письмо не последовало – напротив, В.И. Ленин просил поспешить с разработкой декрета. [3]

Как известно, в это время Собор находился на Рождественских каникулах. Однако с учетом всех происходящих бесчинств в отношении Церкви в каникулярное время Соборный Совет образовал Комиссию под председательством прот. Александра Рождественского для выработки мер против захватов церковного имущества. [4]

На первых же своих заседаниях 20 и 22 января Собор обсуждает происходящие в стране беспорядки, в частности, захват Синодальной типографии, а также знаменитое воззвание Патриарха Тихона от 19 января 1918 года [5]. Итогом этого обсуждения 22 января стало поручение двум отделам Собора, с учетом предложений ранее созданной Комиссии, выработать определение против захватов церковного имущества. Таким образом, к выработке соответствующего постановления Собора совместно приступили 22 января Отдел о правовом положении Церкви в государстве и Отдел о церковном имуществе.

Кроме того, интересно, что уже 22 января участник Собора М.В. Глаголев 22 января рассказывает Собору об открытой лекции большевика И.А. Шпицберга, которую он посетил. В ходе этой лекции, в частности, объявлялось о скором выходе декрета о закрытии всех храмов, о изъятии всех духовных учреждений.

Декрет об отделении Церкви от государства и школы от Церкви был опубликован 23 января в Газете Временного Рабочего и Крестьянского Правительства. [6] В этот день уже идет совместная работа двух профильных отделов Собора, поэтому вопрос об отношении Собора к Декрету включен также в работу этих отделов. Вся полнота Собора рассматривает сам Декрет и предложения двух отделов на следующем своем заседании – 25 января. [7]

Предложения отделов докладывает князь Е.Н. Трубецкой. Он передает Собору следующие оценки Декрета со стороны профильных отделов:

§ Декрет – это акт открытого гонения на Православную Церковь;

§ Декрет – это дело сатанинского умысла;

§ Декрет – это злостное покушение на весь строй жизни и на самое существование Православной Церкви.

Важно отметить, что участники Собора так резко оценивают не само по себе отделение Церкви от государства. Напротив, отделение Церкви от государства и расширение свободы совести многие участники Собора приветствуют, так как видят в этом освобождение Церкви от государства, предоставление Церкви большей самостоятельности. Резкие оценки высказываются потому, что под предлогом «отделения Церкви от Государства» Совнарком пытается сделать невозможным само существование церквей, церковных учреждений и духовенства.

Таким образом, Собор протестует, главным образом, против последних двух статей Декрета, которые провозглашают невозможность для Церкви владеть собственностью и лишение Церкви прав юридического лица. Протоиерей Владислав Цыпин, исследуя этот вопрос, отмечает, что нормы Декрета в целом соответствовали законодательным положениям многих государств Запада, и именно 12 и 13 статьи составляли принципиальную новизну ленинского декрета. [8] Таким образом, Собор протестует, прежде всего, против этих положений, так как они подрывают самые основы существования Церкви.

Кроме того, отделы высказали против еще ряда пунктов декрета. В частности, посягательство на пастырей Церкви отделы видят в 6-м пункте декрета о необходимости соблюдения гражданских обязанностей (в частности, воинской повинности), независимо от религиозных убеждений, а также в 9-м пункте декрете о запрете преподавания религиозных вероучений в любых учебных учреждениях, в том числе в духовных учебных заведениях.

Также отделы критикуют искусственный разрыв государства с верой, который следует из 4-го пункта декрета, запрещающего любые религиозные церемонии во время государственных и общественных установлений.

С учетом позиции профильных отделов, Священный Собор принимает 25 января следующее известное определение:

«1. Изданный Советом народных комиссаров декрет об отделении Церкви от государства представляет собою под видом закона о свободе совести злостное покушение на весь строй жизни Православной Церкви и акт открытого против нее гонения.

2. Всякое участие как в издании сего враждебного Церкви узаконения, так и в попытках провести его в жизнь несовместимо с принадлежностью к Православной Церкви и навлекает на виновных кары вплоть до отлучения от Церкви (в последование 73-му правилу святых апостол и 13-му правилу VII Вселенского Собора)» [9].

Кроме принятия вышеуказанного постановления, участники Собора также указывают на то, что новая власть уже ассигновала значительные средства (указывается сумма в 5 млн. руб.) на выпуск противоцерковной литературы – с учетом этого, на Соборе обсуждается противодействие антирелигиозной пропаганде.

Еще одним практическим шагом Собора стало выработка воззвания к народу, в котором бы живым и доступным языком излагалась позиция Церкви относительно принятого декрета. Такое воззвание для чтения в церквях было принято 27 января. В нем, в частности, говорится о ленинском декрете: «Было ли когда после крещения Руси у нас что-нибудь подобное? Никогда не бывало. Даже татары больше уважали нашу святую веру, чем наши теперешние законодатели. Доселе Русь называлась святою, а теперь хотят ее сделать поганою». [10]

Таким образом, можно сделать вывод, что Собор сформулировал однозначную отрицательную оценку Декрета об отделении Церкви от государства и школы от Церкви. При этом протест Собора был направлен не против свободы совести и не против отделения Церкви от государства – а против покушения Декрета на весь строй жизни Православной Церкви под прикрытием закона о свободе совести.

[1] Валякин А.В. Репрессивная политика советской власти по отношению к Русской Православной Церкви в годы становления тоталитарного режима (1917-1938 гг.). URL: https://crimea-eparhia.ru/doki/valyakin/ Валякин_Статья_%20репрессии.pdf (дата обращения: 06.12.2018).

[2] Вениамин (Казанский), митр. Открытое письмо в Совнарком // Церковные ведомости (Прибавления). 1918. № 1. С. 24.

[3] Бовкало А.А. Вениамин (Казанский) // Православная Энциклопедия. Том 7. М.: Церковно-научный , 2004. С. 617-623.

[4] Священный Собор Русской Православной Церкви. Деяния. М.: Издание Соборного Совета, 1918. Книга VI. С. 41

[5] Послание Патриарха Тихона // Церковные ведомости. 1918. N 2. С. 11-12.

[6] Декрет Совета Народных Комиссаров «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» // Собрание узаконений РСФСР. 1918. №18. ст.263.

[7] Священный Собор Русской Православной Церкви. Деяния… С. 71-73.

[8] Цыпин В., прот. Декрет «об отделении Церкви от государства и школы от Церкви». URL: https://www.pravoslavie.ru/110393.html (дата обращения: 06.12.2018).

[9] Священный Собор Русской Православной Церкви. Деяния… С. 73.

[10] Священный Собор Русской Православной Церкви. Деяния… С. 139.