Варсонофий являлся священником РПЦ, духовным, литератором, христианским проповедником, а до принятия пострига служил полковником. В 2000 г. Православная Церковь причислила его к лику преподобных. В Оптину пустынь полковник Павел Плиханков приехал в 1891 г., принял постриг в 1900 г.
Духовные подвиги Варсонофия вызывали великое восхищение среди современников. Святитель являлся религиозным светочем Отечества в предреволюционный период, обладал даром пророчества и способностью глубокого разумения Священных Писаний и Преданий.
Биография преподобного Варсонофия Оптинского
На протяжении всего жизненного пути святого Варсонофия Господь медленно, но верно вел его к развитию наивысшей духовности и силы веры. Добившийся значительных успехов и признания в миру, праведник дошел до Оптиной пустыни в зрелом возрасте. В течение всей земной жизни Бог подавал знаки будущему священнику, который имел дар замечать и понимать их.
Происхождение и детские годы
В 1845 году в семье зажиточного самарского торговца родился сын. Мать мальчика не пережила роды, а младенца, нареченного Павлом, тотчас окрестил священник. Отец новорожденного происходил из знатного казачьего рода, прародители которого принадлежали богатому сословию. В семье Павла, где царила добродетель, все искренне верили в Бога. Особо почитали в семье Плиханковых образ Казанской Божьей Матери, считая святыню покровителем рода.
Овдовевший отец женился второй раз на добродетельной и верующей женщине, которая воспитала мальчика как родного сына. Паша с ранних лет ходил с матерью в церковь, слушал молитвы женщины в стенах дома и уже в детские годы был истинным православным христианином.
Когда мальчику было 5 лет, с ним произошло первое знаковое событие, о котором он рассказывал, будучи взрослым. Павел гулял с отцом на территории охраняемого сада, как к ним подошел неизвестный странник со словами о том, что мальчику предначертано «выводить страждущие души из ада». После пророчества незнакомец исчез, и найти его не смогли.
В девятилетнем возрасте Павел поступил в гимназию, где числился прилежным, способным и старательным учеником. Рано утром до начала занятий он выходил в березовую рощу и молился Господу.
Служба в армии
После окончания гимназии юноша поступил в военное училище, а блестяще его окончив – на офицерские курсы. Карьера Плиханкова в армии складывалась успешно. Он был профессионалом военного дела, пользовался почетом и авторитетом среди сослуживцев, которые не переставали удивляться отшельническому образу жизни статного полковника.
Павел Иванович имел хорошее жалование, но был далек от мирских удовольствий. Значительную часть довольствия тратил на восстановление храмов и помощь детям-сиротам. В комнате военного, по убранству напоминающую келью инока, было много книг, в том числе православных, и икон.
Обращение к Богу
С годами офицер утвердился в желании уйти в монашество. Когда встал вопрос о выборе обители, Павел Иванович прочитал статью о старце Амвросии, проповедовавшем в Оптиной пустыне. Не мешкая, он отправился в благое место. Старец Амвросий предвидел прибытие Павла, встретил его с радостью и почтением. Преподобный велел ему приезжать через 2 года.
Вернувшись, полковник продолжал молиться и изучать духовную литературу, посещать церковные богослужения. Он занимался благотворительностью, оказывал помощь в восстановлении православных церквей.
В возрасте 36 лет военный заболел пневмонией. Во время тяжелой болезни он просил денщика читать Евангелие. В этот момент у военного случилось видение открытия небесных врат. Павел услышал глас Божий, направивший его в Оптину пустынь, куда он и поспешил после выздоровления.
Путь в Оптину
По прибытии в скиту праведника встретил святой старец Амвросий и согласился принять его, отведя 3 месяца на решение служебных дел. По истечении срока он должен был вернуться в святое место без опоздания. Когда же офицер подал рапорт об увольнении, его решили повысить в звании с увеличением довольствия.
Павел Иванович не поменял решения, но возникли непредвиденные финансовые трудности. Выплату жалования задерживали, окружение тоже не желало его отпускать. Преодолев препятствия, с благословением названной матери, он приехал в Оптину пустынь в последний день отведенного срока.
Оптинский старец
В возрасте 48 лет послушника постригли в рясофор, а еще через 7 лет он принял монашеский постриг и был наречен Варсонофием. Спустя 2 года был рукоположен в сан иеродиакона, а вскоре и иеромонаха. В том же году он стал помощником старца и духовным наставником в Шамординской женской обители. Последующие 3 года отец Варсонофий провел в госпитале имени Серафима Саровского, где отпускал грехи раненым и отпевал умерших солдат.
Вернувшись в скиту в 1907 году, он получил сан игумена и, по решению Святейшего Синода, стал настоятелем Оптинской обители. Об отце Варсонофии к тому моменту знали в разных уголках России. В скит приезжало множество верующих в надежде получить исцеление, отпущение грехов и найти ответы на терзающие душу вопросы.
Старец, достигший наивысшего уровня духовного развития, видел паломников насквозь, заранее знал о причине визита с подробностями их жизни. Заглядывая с помощью молитвы в людские души, Варсонофий творил чудеса:
- исцелял телесные недуги;
- изгонял из людей бесов;
- направлял растерянные души на путь истинный;
- поднимал падших.
Старец видел все человеческие грехи, даже если их тщательно скрывали прихожане, и рассказывал события в подробностях. Паломники выходили от Варсонофия с облегчением и благодатью.
Святой покидал скиту крайне редко, лишь по делам послушания. В 1912 году Варсонофия назначают настоятелем Свято-Голутвинской Богоявленской монашеской обители. В просьбах остаться в Оптине хотя бы послушником старцу отказали. Находятся те, кто жалуются и на истинных праведников.
Вверенный Варсонофию монастырь был запущен и, с тоской в сердце по ските, святой начал восстанавливать обитель. Народ по-прежнему шел к старцу, который принимал всех и помогал страждущим. В стенах обители святой чудесным образом исцелил глухонемого юношу.
Кончина
Вскоре после принятия монастыря старец тяжело заболел. Он отказался от лечения, терпел муки и молился, говоря о том, что ему известен исход и «он уже на кресте». В апреле 1913 года Варсонофий скончался. Похоронили старца в Оптиной пустыне.
Долгий путь
Путь в Оптину старца Варсонофия оказался длиннее всех остальных Оптинских старцев: он пришёл сюда по благословению преподобного Амвросия на сорок седьмом году жизни, когда уже сильная седина пробилась в его волосах. Каким же был этот путь?
Не так много известно о жизни старца до поступления его в число братии Оптиной Пустыни, а это сорок шесть лет. Но отец Варсонофий сам нередко рассказывал о себе в беседах с духовными чадами – их записи и донесли до нас сведения о его жизни до Оптиной.
Наследие
Знаки того, что Варсонофий был избранником Божьим, сопровождали его всю жизнь. Известно, что Иоанн Кронштадский поцеловал руку тогда еще военному Павлу Ивановичу в предвидении принятия схимы и причисления к Оптинским старцам.
Варсонофий говорил людям о том, что вести праведную жизнь можно не только в стенах монастыря, но и в миру: избегать грехов, не поддаваться искушению, соблюдать пост внешний и внутренний, читать молитвы. Те, кто обращаются всей душой к Господу, будут обязательно услышаны на Небесах.
Варсонофий написал книгу «Духовное наследие», как послание людям о необходимости веры в промысел Божий и благодарении Господа за все, что Он посылает. Старец говорил о неслучайности событий. О том, как воспитать силу духа и бороться с искусом, о вторичности мирских благ, о том, что только следование законам Божиим может спасти человечество от гибели.
Это дитя в своё время будет таскать души из ада!
Знаменательный случай произошёл с ребёнком, когда ему было около шести лет. Он сам вспоминал позднее: «Шести лет был я в саду с отцом и перерывал песочек на аллейке. Вдруг по аллейке идёт странник. И дивно, как он мог попасть в сад, когда сад окружён большими собаками, которые без лая никого не пропускают. Тихо подошёл странник к отцу и, показывая на меня ручкой, говорит: «Помни, отец, это дитя в своё время будет таскать души из ада!» И после этих слов он вышел. Потом мы его нигде не могли найти. И Бог его знает, что это был за странник».
Молитва святому
О, пречестна́я и свяще́нная главо́, Небе́снаго Иерусали́ма граждани́не, изря́дный уго́дниче Христо́в и вели́кий Оптинский чудотво́рче, преподо́бне о́тче Варсоно́фие! При́зри от Го́рних высо́т на на́с, смире́нных и гре́шных, во умиле́нии серде́ц к тебе́ прибега́ющих. Тебе́ бо моли́твенника благоприя́тнаго ве́мы ко Всеми́лостивому Бо́гу и ко Пресвяте́й и Пречи́стей Ма́тери Его́, Влады́чице на́шей Богоро́дице и Присноде́ве Мари́и. Вознеси́ о на́с твоя́ святы́я моли́твы ко Престо́лу Человеколю́бца Го́спода, дабы́ не поги́бнути на́м со беззако́нии на́шими, но обрати́тися к покая́нию и исправле́нию, да про́чее вре́мя жития́ на́шего земна́го не в рабо́те греху́ и страсте́м, но в де́лании за́поведей Его́ святы́х и в благоче́стии провожда́ем, и со благо́ю наде́ждою дости́гнем кончи́ны на́шея. В ча́с же сме́ртный наипа́че яви́ся на́м, о́тче, засту́пник благи́й, ускори́ на моли́тву о на́с, безпомо́щных, и помози́ на́м со Прича́стием Та́инств Боже́ственных ми́рную и благу́ю кончи́ну улучи́ти, гро́зная мыта́рства возду́шная безбе́дно прейти́ и унасле́довати Го́рнее Ца́рство.
Е́й, о́тче приснопа́мятный, не пре́зри на́с и не посрами́ упова́ния на́шего, но бу́ди о на́с предста́тель немо́лчный к Бо́гу. Па́стырю на́ш до́брый, упаси́ на́с бо́дренными твои́ми моли́твами и сохрани́ ненаве́тны от вся́каго зла́, да сла́вим неизрече́нное человеколю́бие Бо́га на́шего, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, и твое́ оте́ческое заступле́ние, во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Вымолил у Бога монашество
Девяти лет Павлушу зачислили в гимназию, учился он очень хорошо, много читал, прекрасно знал мировую литературу. Позднее, будучи старцем, он часто говорил о пользе книжных знаний, в первую очередь – житий святых. Об учёбе в гимназии он вспоминал: «Летом нас переселяли на каникулы в живописное казённое имение… Там была прекрасная берёзовая аллея… Воспитанники, обыкновенно, вставали в шесть часов, а я вставал в пять часов, уходил в ту аллею и, стоя меж тех берёз, молился. И тогда я молился так, как никогда уже более не молился: то была чистая молитва невинного отрока. Я думаю, что там я себе и выпросил, вымолил у Бога монашество».
Ученость без Бога ничего не стоит
Столь же основательно и глубоко Варсонофий анализирует творчество еще одного великого русского поэта – М.Ю. Лермонтова. В своих стихотворениях он порой поднимается до самых высот духа, приближающих человека к Богу. Варсонофий обращается к стихотворению поэта «Ангел» (1831). Он вспоминает, как на одном из вечеров, когда он еще жил в миру, исполнение этого стихотворения, положенное на музыку, привело всех слушавших в глубочайшее душевное волнение, столь сильное, что один из гостей закрыл лицо руками и заплакал, как ребенок, хотя его никогда до этого не видели плачущим. Воздействие этого стихотворения было столь сильным потому, что оно как бы вырвало людей из их обыденной повседневной жизни и приблизило к Богу.
Оптина пустынь фотография начала 20 века
«Ученость без Бога ничего не стоит, и даже талант, не направленный на угождение Божие, не имеет никакой цены». В своих беседах Варсонофий неоднократно отмечает, что некоторые стихотворения поэта, например «Молитва» (1839), были тесно связаны с Иисусовой молитвой, силу которой поэт чувствовал и понимал:
В минуту жизни трудную, Теснится ль в сердце грусть: Одну молитву чудную Твержу я наизусть. Есть сила благодатная В созвучье слов живых, И дышит непонятная, Святая прелесть в них. С души как бремя скатится, Сомненья далеко – И верится, и плачется, И так легко, легко…
Из этих строк видно, как восхищают Лермонтова слова молитвы, но именно восхищение красотой этих слов, их возвышенным настроем как бы выдает уязвимое место в творчестве поэта, поскольку он не понимает молитву как великий и непрестанный труд. Для него она сладость, непревзойденное удовольствие и наслаждение, и, «к сожалению, молитва не спасла Лермонтова, так как он ожидал от нее только восторгов, а труда молитвенного понести не хотел».
«Странности» офицера Павла Ивановича Плиханкова
Затем была учёба в Оренбургском военном училище, штабные офицерские курсы в Петербурге. Постепенно повышаясь в чинах, он скоро стал начальником мобилизационного отделения, а затем полковником. О поступлении в монастырь он тогда ещё не думал, представлял себе монашескую жизнь так: «страшная скука, — там только редька, постное масло да поклоны» Но он уже был призван, — часто незаметно, но иногда весьма явственно, Господь вёл его именно в монастырь. Отсюда и многочисленные «странности» офицера Павла Ивановича Плиханкова, о которых говорили окружающие.
Он был молодым военным, сослуживцы его прожигали жизнь в развлечениях, но он приходил в своём быту к всё большему аскетизму. Комната его напоминала келью монаха простотой убранства, порядком, а также множеством икон и книг. Шли годы. Товарищи его один за другим переженились.
Позднее старец вспоминал об этом времени: «Когда мне было тридцать пять лет, матушка обратилась ко мне: «Что же ты, Павлуша, всё сторонишься женщин, скоро и лета твои выйдут, никто за тебя не пойдёт». За послушание, я исполнил желание матери… В этот день у одних знакомых давался званый обед. «Ну, — думаю, — с кем мне придётся рядом сидеть, с тем и вступлю в пространный разговор». И вдруг рядом со мной, на обеде, поместился священник, отличавшийся высокой духовной жизнью, и завёл со мной беседу о молитве Иисусовой… Когда же обед кончился, у меня созрело твёрдое решение не жениться».
Военная служба, блестящая карьера. По службе он был на самом блестящем счету, и не за горами был для него генеральский чин. Прямая возможность к стяжанию всех мирских благ. И… отказ от всего. Сослуживцы и знакомые никак не могли понять: что же за «изъян» в стройном, красивом полковнике, весь облик которого так дышал каким-то удивительным внутренним благородством? Жениться не женится, балов и званых обедов, равно как и прочих светских развлечений, избегает. В театр, бывало, ходил, да и тот бросил. За спиной у Павла Ивановича даже поговаривали порой: «С ума сошел, а какой был человек!..»
Встреча с отцом Иоанном Кронштадтским
В Москве Павел Иванович встретился со святым и праведным отцом Иоанном Кронштадтским. Эта судьбоносная встреча запомнилась ему на всю жизнь, позднее он напишет: «Когда я был ещё офицером, мне, по службе, надо было съездить в Москву. И вот на вокзале я узнаю, что отец Иоанн служит обедню в церкви одного из корпусов. Я тотчас поехал туда. Когда я вошёл в церковь, обедня уже кончалась. Я прошёл в алтарь. В это время отец Иоанн переносил святые Дары с престола на жертвенник. Поставив Чашу, он, вдруг, подходит ко мне, целует мою руку, и, не сказав ничего, отходит опять к престолу. Все присутствующие переглянулись, и говорили после, что это означает какое-нибудь событие в моей жизни, и решили, что я буду священником… А теперь видишь, как неисповедимы судьбы Божии: я не только священник, но и монах».
Из блестящего военного в одну ночь он стал старцем
В 1881 году Павел заболел воспалением лёгких. Когда, по просьбе больного, денщик начал читать Евангелие, последовало чудесное видение, во время которого наступило духовное прозрение больного. Он увидел открытыми небеса, и содрогнулся весь, от великого страха и света. Вся жизнь пронеслась мгновенно перед ним. Глубоко проникнут был Павел Иванович сознанием покаяния за всю свою жизнь, и услышал голос свыше, повелевающий ему идти в Оптину Пустынь. У него открылось духовное зрение. По словам старца Нектария, « из блестящего военного в одну ночь, по соизволению Божиему, он стал старцем».
К удивлению всех, больной стал быстро поправляться, а по выздоровлении поехал в Оптину. Преподобный Амвросий велел ему покончить все дела в три месяца, с тем, что, если он не приедет к сроку, то погибнет.
Сколько благих семян было брошено!
Теперь сослуживцы уже не звали Павла Ивановича ни на пирушки, ни в театр. Зато у него появились маленькие друзья. Денщик Павла Ивановича, Александр, доброй души человек, помогал ему найти бедных детей, которые жили в хижинах и подвалах. Впоследствии Старец рассказывал: «Я очень любил устраивать детские пиры. Эти пиры доставляли одинаково и мне и детям радость… А так же я им рассказывал о чём-нибудь полезном для души, из житий святых, или вообще о чём-нибудь духовном. Все слушают с удовольствием и вниманием. Иногда же для большей назидательности я приглашал с собой кого-либо из монахов или иеромонахов и предоставлял ему говорить, что производило ещё большее впечатление… Перед нами поляна, за ней река, а за рекой Казань со своим чудным расположением домов, садов и храмов… И хорошо мне тогда бывало, — сколько радости – и чистой радости – испытывал я тогда и сколько благих семян было брошено тогда в эти детские восприимчивые души!»
И внемлет арфе Филарета
Варсонофий, вслед за Оптинским старцем Амвросием, показывал несостоятельность всех идей и учений, не соответствовавших духу и учению Православной Церкви.
Между тем русская литература того времени пыталась рассматривать проблемы, которые традиционно относились к сфере философии, богословия, психологии и других областей. При этом она впитывала в себя различные элементы западноевропейской светской идеологии: атеизм («Письмо к Гоголю» В.Г. Белинского, «Что делать?» Н.Г. Чернышевского), нигилизм («Отцы и дети» И.С. Тургенева), критическое отношение к Церкви и ее догматам у Л.Н. Толстого, непомерное увлечение физической красотой вопреки религиозной духовности (А.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтов и др.), возвышение эстетизма в ущерб религиозной вере, мотивы тоски и разочарования, гордыни и уныния вопреки евангельским заповедям, имевшиеся почти у всех русских поэтов и писателей того времени.
Вид на пустынь со старой переправы
Обращаясь к творчеству А.С. Пушкина, Варсонофий раскрывал противоречивость его внутреннего мира: поэт хотя искал Бога и праведный путь к Богу, но в силу своей полуверы останавливался на полпути.
Особенно интересен анализ стихотворения «Стансы», написанного Пушкиным под впечатлением проповеди митрополита Филарета в Успенском соборе. Это стихотворение Варсонофий назвал дивным, «за которое, наверное, многое простил ему Господь». Ведь известно, что Пушкин не раз собирался уйти в монастырь, о чем Варсонофий упоминает в своих беседах, и, видимо, неслучайно проповедь митрополита Филарета вызвала такой гениальный отзвук в душе поэта.
Варсонофий дает своеобразную предысторию этого необычайного всплеска творческой энергии и воображения Пушкина, связанную с еще одним стихотворением, «Дар напрасный, дар случайный…», которое вызвало столь же гениальный отклик со стороны митрополита Филарета: стихотворение-ответ, написанное в том же стихотворном размере и почти в тех же словах. Хочется привести оба произведения, чтобы читатель почувствовал глубинную взаимосвязь между этими личностями и их творениями, светским и религиозно-духовным.
Дар напрасный, дар случайный, Жизнь, зачем ты мне дана? Иль зачем судьбою тайной Ты на казнь осуждена? Кто меня враждебной властью Из ничтожества воззвал, Душу мне наполнил страстью, Ум сомненьем взволновал?.. Цели нет передо мною: Сердце пусто, празден ум, И томит меня тоскою Однозвучный жизни шум. (А.С. Пушкин)
Не напрасно, не случайно Жизнь от Бога нам дана, Не без воли Бога тайной И на казнь осуждена. Сам я своенравной властью Зло из темных бездн воззвал, Сам наполнил душу страстью, Ум сомненьем взволновал. Вспомнись мне, забвенный мною! Просияй сквозь сумрак дум – И созиждется Тобою Сердце чисто, светел ум. (Митрополит Филарет)
Что касается «Стансов», Варсонофий отмечает значимость последнего двустишия: И внемлет арфе Серафима В священном ужасе поэт. И хотя Пушкин, видимо, не слышал серафимского пения, он, как говорит Варсонофий, «подразумевал под этим нечто великое, с чем только и можно сравнить слова митрополита Филарета». Как известно, последнее четверостишие «Стансов» было таким: Твоим огнем душа согрета Отвергла мрак земных сует: И внемлет арфе Филарета В священном ужасе поэт.
Однако под давлением цензуры Пушкин вынужден был его изменить на приведенный выше вариант. В отличие от многих писателей и поэтов Пушкин скончался, причастившись, и, может быть, поэтому, как замечает Варсонофий, Господь его простил.
