Василий Глебович Каледа
В январском номере «Журнал Московской Патриархии» опубликовал первую часть интервью с профессором психиатрии В.
Каледой,авторомкниги«Основыпастырскойпсихиатрии». В нем врач рассказал о несбывшихся прогнозах ВОЗ и наиболее серьезных психических расстройствах, с которыми встречаются священники в пастырской практике. В февральском номере журнала читатель узнает, почему психопатические расстройства могут привести к преступлению, если не обращать на них внимания, способствуют ли социальные сети возникновению психических заболеваний и как священнику предупредить агрессию в беседе с душевнобольным человеком.
Соцсети угроза или поддержка?
Василий Глебович, способны ли социальные сети повлиять на возникновение или развитие психических заболеваний?
Социальные сети играют двойственную роль. С одной стороны, для людей, испытывающих проблемы с общением, они могут стать существенной поддержкой в жизни. Это прозвучит парадоксально, но при анализе проблемы предотвращения самоубийств среди молодежи выяснилось, что благодаря соцсетям молодые люди с проблемами в общении находят для себя психологическую и моральную поддержку. В этом случае социальные сети играют очень значимую социальную роль, потому что помогают человеку решить такие проблемы.
Если человек психически здоров, то социальные сети для него не опасны и никакого заболевания вызвать не могут. Хотя, как и живое, традиционное общение, перебранка в соцсетях в некоторых случаях может подтолкнуть кого-то к непредсказуемым поступкам, и даже к преступлению (известен случай, когда в Волгограде в родительском чате повздорили взрослые родственники двух школьников, и один убил другого. Авт.).
А если люди поругались в соцсетях, а потом оба не спят и думают, как изощренней оскорбить, высмеять другого, это может привести к неврастении?
Скажем так, это уже является следствием неврастении, а не ее причиной. Если человек уже неврастеник, то это проявится и в социальных сетях. Но эти проблемы, несомненно, дадут о себе знать и при обычном, живом общении с окружением: с коллегами по работе, одногруппниками, одноклассниками. Социальная сеть это только одно из мест общения.
В вашей книге «Основы пастырской психиатрии» очень интересно написано о расстройствах личности (психопатиях). Приводится 10 их разновидностей. Но когда читаешь, ловишь себя на мысли, что написано про «меня любимого». Выходит, я болен?
Это стандартная ситуация, когда, читая учебники по психиатрии, люди начинают находить в себе всякие симптомы. Когда вместе с одногруппниками в медицинском институте мы впервые слушали лекцию по шизофрении, то большинство были очень сосредоточены и не обращали внимания на соседей. Но вот лекция закончилась, мы взглянули друг на друга и заулыбались: одни поставили диагноз себе, другие своим соседям. Что касается психопатий, то тем более очень многие ставят диагноз себе или окружающим.
В характере психологически благополучного человека гармонично сочетаются очень разные черты. О психопатии (см. справку) можно говорить только тогда, когда личность не гармонична, когда отдельные черты характера чересчур заострены, вызывают «перекос» личности, мешают жить человеку и окружающим. Кроме того, эти утрированные черты определяют весь психический облик человека, проявляясь во всех сферах жизни: и дома, и на работе, и с друзьями, и на приходе. Например, есть очень общительные, гостеприимные люди, которые легко находят язык со всеми. Есть люди абсолютно самодостаточные, но для них проблема наладить отношения с окружающими, войти в новый коллектив. И когда, например, ребенок не способен преодолеть эту замкнутость, отказывается ходить в школу, потому что не может прийти в класс и просто сказать своим одноклассникам «Добрый день», «Привет-привет», то приходится признать здесь есть проблема. Или когда студент отказывается ходить в институт, потому что не в силах наладить коммуникацию со сверстниками.
Каким образом священник может диагностировать эти черты у пасомого и разобраться, где норма, а где нет?
Обычно это можно почувствовать. И священник, как правило, чувствует какие-то аномалии в характере своего собеседника. Например, перед ним некая молодая женщина, которая ярко, красочно, с художественными подробностями описывает какие-то личные духовные переживания, некие особые духовные состояния, указывающие на ее исключительность. Как она поехала в монастырь, что-то такое там пережила, получила уникальный духовный опыт. И это очень экзальтированный рассказ. И священник, вероятнее всего, поймет, что перед ним дама с истерическими чертами характера. Иной случай, если перед батюшкой стоит молодой человек, которому трудно сформулировать свои мысли, он стесняется, держится очень робко. Понятно, что у него другие черты характера. И если в первом случае духовные переживания дамы не совсем нормальные и адекватные, то во втором священник должен помочь молодому человеку раскрыть свои переживания.
Руководство к действию
Василий Глебович, спасибо за Вашу книгу «Основы пастырской психиатрии», которая поможет священникам лучше разбираться в душевных недугах своей паствы. Как родился ее замысел и какие задачи Вы ставили, работая над ней?
Решение написать книгу «Основы пастырской психиатрии» пришло ко мне очень давно, но этим я только выполнил завет своего отца протоиерея Глеба Каледы. Дело в том, что в 1980 году в самиздате вышла в свет книга одного из патриархов отечественной, в то время советской, психиатрии, глубоко верующего человека профессора Дмитрия Евгеньевича Мелихова «Психиатрия, вопросы духовной жизни». В предисловии мой отец написал, что работа над ней не завершена и требует продолжения. И эти слова своего родителя я воспринял как некое руководство к действию. А окончательно понимание, что мне предстоит продолжить работу Дмитрия Евгеньевича, пришло уже в медицинском институте, когда своей будущей профессией я выбрал психиатрию.
Действительно, моя книга написана в первую очередь именно для священнослужителей, чтобы помочь им в окормлении людей с психическими расстройствами. Такое решение было принято в Издательстве Московской Патриархии с самого начала. И, пользуясь случаем, хочу поблагодарить его сотрудников во главе с епископом Балашихинским Николаем, которые провели очень большую работу при подготовке этой книги. Мне хотелось обобщить, с одной стороны, опыт своей врачебной и научной деятельности, а с другой опыт сотрудничества со священниками и преподавания пастырской психиатрии в Православном Свято-Тихоновском гуманитарном университете.
В 2012 году Вы говорили, что в России 15,5% населения страдают психическими расстройствами, при этом 7,5% нуждаются в психиатрической помощи. А сегодня приводите другие цифры: соответственно 15% и 6% россиян. Значит ли это, что ситуация улучшилась?
Данных, что сейчас происходит отчетливое улучшение в отношении психических расстройств, у нас, психиатров, нет. Скорее наоборот, нужно говорить об определенном росте этих недугов из-за различных стрессогенных факторов, которые отмечаются в обществе последнее время, также растет число психических расстройств у пожилых людей.
Насколько российская психиатрия готова к этому вызову?
К сожалению, долгое время финансирование психиатрической помощи в нашей стране было далеко не приоритетным и проходило по остаточному принципу. Возможно, точно такая же тенденция встречается и в других странах мира. Поэтому говорить, что она у нас соответствует вызовам, стоящим перед психиатрическим сообществом, наверное, не совсем правильно. И тем не менее в последние годы есть определенные тенденции к реформированию: акцент сделан на увеличение амбулаторного звена, различных дневных стационаров и сокращение стационарной психиатрической помощи. Важно сделать так, чтобы получение психиатрической помощи в общественном сознании было менее стигматизировано. Например, в Москве для этого, в рамках реформ психиатрической помощи, в районных поликлиниках сегодня созданы психотерапевтические кабинеты. В эти кабинеты и психотерапевтические отделения стали обращаться значительно чаще. Поэтому я считаю, что идея приблизить психиатрическую помощь к общей медицине очень перспективна и важна. Недавно было издано Распоряжение Правительства Российской Федерации о совершенствовании психиатрической помощи и разработан конкретный план мероприятий на 2020-2024 годы. Этот документ принят в конце прошлого года.
От психопатии к преступлению
Правильно ли я понял, ваша книга должна помочь священнику в решении двух главных вопросов: понять, что с человеком что-то не так, и разобраться, что именно и как ему помочь?
Примерно так, но с поправкой, что перед священником не стоит задача диагностировать заболевание. Для него важно понять, что имеющиеся у человека переживания в принципе носят болезненный характер. И затем выстроить дальнейшую пастырскую работу с этим человеком: постараться уделить ему больше времени, найти какие-то ободряющие слова, посоветовать обратиться к специалисту в области психического здоровья психологу, психиатру. Но все равно нужно ясно понимать: задача священника не просто направить пасомого к психиатру, а постараться помочь ему принять факт наличия у него психического расстройства, оказать ему поддержку в переживании этого горестного открытия, проявить заботу о его состоянии иногда звонить ему, расспрашивая о самочувствии, а в некоторых случаях, если человек ложится в больницу, и навещать его в стационаре. Подчеркну это очень важно. Когда мы говорим о психических заболеваниях, необходимо совместное веде́ние человека священником и врачом-психиатром. При этом на одних этапах заболевания, когда у больного имеет место грубое искажение восприятия действительности, главную роль играет врач-психиатр. А на других, когда, например, человек перенес психотическое состояние и пытается вернуться к своей привычной жизни, восстановиться, главную роль играет священник, который может помочь с духовной точки зрения осмыслить посланное ему в жизни испытание.
Если не обращать внимания на психопатии, чем это может закончиться?
Психопатия, мы говорили с вами, это особенность характера, от которой страдает сам человек и (или) окружающие. То есть это все-таки характер ненормальный, патологический, и поэтому эти особенности характера могут привести человека к неадекватным поступкам. Например, в СМИ иногда рассказывают о случаях, когда между людьми из-за какой-то мелочи вдруг возникает бурный конфликт. Кто-то за рулем нарушил правила, и в возникшем конфликте совершается громкое преступление, вплоть до убийства. Причем совершенно спонтанно. В этом случае можно утверждать, что человек, который идет на убийство, психологически неблагополучен, а скорее всего, и нездоров, у него патологические черты характера, он не может стойко переносить обычные стрессовые ситуации. Нередко люди с такими патологическими чертами характера начинают злоупотреблять алкоголем, наркотиками, оказываются в каких-то асоциальных группах и компаниях.
«Возраст настроения»
Вы специализируетесь на работе с молодежью. Что нужно знать священнику о депрессиях у молодежи?
Многие современные исследования указывают, что примерно четверть людей, находясь в возрасте от 14 до 25 лет, хоть раз перенесли депрессивный эпизод[2].
Юношеский возраст, как называют его некоторые классики психиатрии, это возраст настроения. Когда в силу взросления, особенностей созревания головного мозга и определенной диссоциации процессов возбуждения и торможения в центральной нервной системе очень часто возникает депрессия, депрессивные состояния, которые имеют свои особенности. Они очень часто не похожи на депрессии зрелого возраста. И родителям, которые в этой проблеме не разбираются, очень трудно диагностировать депрессию у подростка или молодого человека, и нередко, к сожалению, в этом возрасте возникают суицидальные мысли, которые могут привести к суицидальным поступкам.
Как в этом может разобраться священник?
В моей книге проблеме депрессии посвящена отдельная глава, в которой как раз приводятся симптомы депрессии. Депрессия имеет различную степень тяжести. Бывает, так сказать, легкая депрессия, депрессия умеренной степени выраженности и тяжелая депрессия. И задача священника, если к нему приходит молодой человек и в какой-то момент беседы говорит о конкретных симптомах депрессии, понять, насколько тяжело юноша переживает описываемые им ощущения. В случае если они достаточно выражены, например человек говорит об утрате смысла жизни, желании заснуть и не проснуться, конкретных суицидальных мыслях, чувстве богооставленности, своем окамененном бесчувствии, то у этого человека уже достаточно выраженная депрессия и он нуждается в помощи психиатра. В такой ситуации священник должен порекомендовать данному человеку обратиться за медицинской помощью к психиатру.
Кто такие гипертимы?
Среди разных видов психопатий есть совершенно необычный вид психического расстройства личности гипертимическое. Таких людей называют гипертимами. Что не так с ними?
Казалось бы, это счастливые люди, яркие, лучезарные. Гипертимы душа компании. Это жизнелюбы, всегда в хорошем настроении, остроумные, энергичные и предприимчивые. Они отличаются эрудицией, щедростью и душевностью. Легко сходятся с малознакомыми людьми. Но в то же время, увы, непостоянные, легко меняющие увлечения, верить их обещаниям нельзя, хотя в первое время не верить им почти невозможно. Важная особенность гипертимов в том, что они, взявшись за какое-то серьезное дело, не могут довести его до конца. С ними нельзя начинать никакие трудоемкие, долгосрочные проекты, особенно требующие усидчивости и последовательности. Хотя они вполне справляются с трудными, но краткосрочными делами, требующими «штурма и натиска», которые им можно поручить на приходе. Например, приобрести к Рождеству подарки, организовать Рождественский вечер. Такой человек организует Рождественский вечер на ура и будет прекрасным ведущим. Но если вы попросите его организовать и возглавить ремонт храма, гипертим замечательно сможет договориться с бригадиром строителей, найти нужных людей и т. д., но не сможет длительное время контролировать их работу.
В качестве примера расскажу про одного юношу, который, как только появился в Москве (приехал из другого города), был принят во многих православных семьях, причем с распростертыми объятиями. Везде находил поддержку, теплое внимание и расположение. Но прошло немного времени, и двери многих-многих домов, где его до этого принимали, оказались для него закрыты. Потому что он многим обещал помочь в той или иной ситуации, начинал что-либо делать, но все свои дела бросал на полпути. Но опять же нужно понимать, что он делал это не специально. Просто в силу своего характера он способен выполнять только ясные и короткие поручения, но не готов решать сложные, требующие длительного времени задачи. Это его беда, он страдает от особенности своего характера. Поэтому гипертимы часто меняют место работы. Кроме того, в силу характера таким людям трудно поддерживать устойчивые семейные отношения. Они влюбляются, в них легко влюбляются, они активны, эмоциональны, но при этом развод в их жизни самое обычное дело.
Можно ли тут помочь, если человек осознает свою проблему, но не знает, как с ней справиться?
Работа с этим человеком прежде всего психотерапевтическая, с этим может со своей стороны справиться и пастырь. Это тот случай, когда главная роль принадлежит не врачу-психиатру с таблетками, которые он назначает, а именно священнику. Этого человека нужно научить послушанию, помочь ему выработать в себе определенные, отчетливые жизненные ценности, объяснить, что́ такое смирение, и начать с ним работу над этой добродетелью. Потому что, скорее всего, если человек захочет преодолеть эти особенности своего характера, смирение окажется очень востребованным.
Надо понимать, что для исправления болезненно искаженного характера может понадобиться вся жизнь, а также значительные усилия и помощь искренне заинтересованного человека, живой пример того, как могут по-другому складываться отношения между людьми. Исправление характера всегда большое вложение сил со стороны всех участников процесса. Первый этап в этом деле установление доверительных, честных отношений. Причем даже это может занять далеко не один месяц, а при некоторых видах психопатий и не один год. Достигнув столь необходимого взаимного доверия (и только после этого), можно пытаться демонстрировать на примере и поддерживать в человеке те формы поведения, которые ему были раньше незнакомы и недоступны, одобряя и корректируя при необходимости. Например, человеку гипертимного склада дать почувствовать ценность терпения, упорядоченности, признания чужого авторитета и руководства.
Какую роль играют родственники в работе священника с пасомыми, у которых расстройство личности? Когда нужно обращаться к близким?
Спектр психических расстройств очень большой, и если священник имеет дело с подростками, детьми, то основная информация будет от родственников. Так же и с людьми очень пожилого возраста с выраженными расстройствами мышления и памяти. Но когда это взрослый, самостоятельный человек и его состояние не относится к группе психотических состояний, то есть нарушающих контакты с реальностью, то предполагается, что он сам способен описать свои переживания и состояния. Если он адекватно воспринимает действительность, способен прислушаться к советам священника, помощь родственников не требуется. Однако полезно бывает, достигнув определенного уровня доверия, заранее договориться с человеком об экстренных мерах, например обговорить, с кем из близких можно будет связаться, если его состояние ухудшится настолько, что он потеряет над ним контроль, обменяться с близкими телефонами. В случае если не удается найти нужные слова с человеком, который говорит на исповеди о каких-то необычных переживаниях что слышит в голове голоса, что за ним все время следят или высказывает мысли о самоубийстве, то об этом священник должен рассказать его родственникам.
Основные принципы пастырской работы с психически больными людьми и членами их семей
Протоиерей Владимир Воробьев, к. ф.-м. н., доктор богословия Honoris Causa Православного Свято-Сергиевского Богословского института в Париже, ректор Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, профессор:
Документ «Пастырское попечение в Русской Православной Церкви о психически больных» мне видится взвешенным, полным, раскрывающим тему. Нам нужно более глубоко и трепетно отнестись к печальной ситуации, которая в нашей стране сложилась в силу имевшего место быть столетия атеизма. У нас произведено за последние годы огромное количество реформ в системе образования. Причем сами чиновники, в том числе самого высокого ранга, отмечают, что эти реформы неудачные, имеют разрушительные последствия, а ценного ничего не дали.
Подобная ситуация особенно поражает тем, что при таком обилии реформ образовательная парадигма осталась прежней – это атеизм и материализм. С большим трудом нам только по теологии удалось создать образовательный стандарт на иной основе. Остальные специальности движутся по атеистической колее. Психология и психиатрия – во многом тоже. До революции было четкое понимание, что науки о душе без религии невозможны. За время советской власти психология и психиатрия стали другими. К религии они относятся как к чему-то внешнему. И нужно преодолеть это расщепление.
Важно, что сейчас внимание к религиозной жизни мобилизуется, восстанавливается сотрудничество врачей и Церкви. Ранее в годы советской власти многими психиатрами сама вера воспринималась как форма психопатологии, и некоторые из психиатров до сих пор считают так. Лично я испытываю величайшую благодарность к нашим верующим психиатрам, – к ним всегда можно обратиться за советом, отправить на консультацию человека, и они помогут. Иной же психиатр любого верующего больного будет рассматривать как жертву культа и станет лечить его «от религии», – такое до сих пор практикуется. Требуется еще больше усилий, чтобы сознание некоторых врачей наконец изменилось. Потому что есть конкретные случаи в моей практике, когда врач психиатр не понимает духовной церковной жизни больного и это оборачивается трагедией. Человеку просто ломают жизнь.
Конечно, все люди должны быть любящими, острожными, проявлять сострадание. Прежде всего, этого ждут от священника. Психически больных людей сейчас очень много. Мы даже иногда называем себя «филиалом психиатрической больницы», потому что в храм часто приходят люди с психическими проблемами. Врачи-психиатры тоже отправляют к нам своих пациентов для реабилитации, и правильно делают. Начинаешь думать, как помочь этому конкретному человеку. Прежде всего, ему надо дать работу. Какую? Например, убирать в церкви. Но тут возникает другая проблема: приходит психически здоровый человек впервые в храм, а тут его встречает большая группа сумасшедших уборщиц.
Важно, чтобы больной почувствовал в духовнике отеческую заботу, любовь, понимание, сострадание, расположился к доверию. Он должен обязательно почувствовать надежность этих взаимоотношений. Что здесь, наконец-то, он может быть полностью спокоен, тут его не обманут, не разочаруют. Важно, конечно, чтобы у больного не было агрессии. Кого-то и успокаивать приходится. Путь священника – это служение умиротворения, любви.
Нужно всегда стараться включить человека в жизнь общины, чтобы его принимали как своего, пусть он и больной. Тут как в семье, – во многих семьях есть больные дети, и их не выставляют вон. Наоборот, и родители, и старшие братья-сестры еще более внимательно возятся с ними, – это и им самим бывает полезно. Точно так же и в общине, где есть больные люди, нужно помнить о них, заботиться. Но должен быть контакт с врачом. Идеально, если в общине есть врач-психиатр. Иногда больные не могут себя контролировать, и тогда очень важно выстроить им некие рельсы, по которым они будут двигаться в своей непростой жизни, не съезжая с заданной траектории. Это своего рода протез, – если у человека нет ноги, то при помощи протеза он сможет ходить. Точно так же, если есть проблемы с самоконтролем, могут помочь внешние рамки. И их надо четко обозначить: это можно делать, это нельзя. Это очень помогает страждущим психическими заболеваниями, выстраивает их жизнь. Строгость, определенность и ответственность необходимы в общении с ними.
Отношения между пастырем и больным должны быть естественными. Не должно быть никакой надуманности, не надо ничего изображать. Всё пусть будет просто, ясно. «Ну и что, что ты болен? Мы все, так или иначе, больны». Иногда приходят психические больные и говорят, что не хотят пить прописанные им препараты. «А почему ты не хочешь? – говорю. – У меня свои болезни, так я каждый день пью целую горсть таблеток. Если я не буду их пить, мне же будет хуже».
Важным и трудным моментом являются отношения с родственниками больного. Еще святитель Игнатий (Брянчанинов) отмечал, что родители больной дочери или больного сына обычно никак не могут принять, что ребенок болен и просто надо думать, как дальше жить с этой болезнью. Они продолжают бороться, но именно настаивая на отрицании. Я в жизни видел много таких примеров: у ребенка, допустим, выявили умственную отсталость, а его продолжают учить. Ты им твердишь: «Из-за своей болезни он не может учиться!» – «А как же он без диплома будет жить?» – «Диплом ему не нужен, он не сможет работать». Но родственники этого не понимают или не хотят в это верить. Видимо, любовь близкого человека мешает адекватно воспринимать состояние своего дитя.
Священнику очень важно попытаться установить с родными больного контакт и как-то их ориентировать к трезвому восприятию попущенного. От священника тут требуются и настойчивость, и обязательность, – зачастую приходится тратить много времени и сил на какой-то конкретный случай. Кажется, за это время можно успеть с десятью здоровыми людьми пообщаться. Главная проблема для священника и заключается в том, что больной человек требует гораздо больше внимания, чем здоровый прихожанин. Поэтому часто священники и не хотят заниматься больными.
Владыка Пантелеимон, председатель Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению, на моих глазах существенно продвинул работу священников по окормлению психиатрических больниц. В этих больницах нести служение чрезвычайно трудно. Но сейчас уже многие священники регулярно ходят в психиатрические лечебницы. Нужно, чтобы это служение было для священника подвигом, который бы он брал на себя, не уклоняясь от этого крестоношения. К этому надо призывать, разъяснять особенности этого служения.
Важно и самим психиатрам больше рассказывать о духовной жизни. Я имел счастье общаться с Д.Е. Мелеховым. Отправлял к нему некоторых моих прихожан. Однажды я присутствовал при его консультировании. На вопрос, обращенный к нему больным, какую ему теперь жизнь вести, Дмитрий Евгеньевич очень просто ответил: «Смиренные люди не болеют психическими заболеваниями, – особенно если речь идет о тяжелых патологиях. А если какое-то приобретенное расстройство и диагностировали, то именно благодаря смирению от него и можно избавиться». Правильная духовная жизнь облегчает состояние и зачастую полностью исцеляет душевнобольных. Вот в этом направлении и надо работать с психическими больными, направлять их к стяжанию смирения. Хотя это и трудно, но с Богом всё возможно. Этим мы и занимаемся от исповеди к исповеди. Полагаю, что фактор духовной жизни во многом является определяющим. Психиатр должен сотрудничать с духовником. Надо вместе помогать страдающей душе.
Бремена неудобоносимые
Вы могли бы пояснить, как отличить болезненные проявления в стремлении человека к спасению, когда его духовные и телесные подвиги должны насторожить духовника и близких?
Важнейший критерий нормальной духовной жизни стремление к духовному росту. Но духовный рост невозможен без готовности человека к воспитанию в себе смирения, любви к окружающим, готовности к терпеливому перенесению испытаний, посылаемых судьбой. Любое духовное делание возможно в Церкви только под руководством, только по послушанию. Думаю, важнейший критерий здесь совершает ли человек свое духовное делание под руководством духовника или по собственному желанию, игнорируя советы духовника. Можно вспомнить великих подвижников нашей Церкви они всегда совершали свои подвиги под духовным руководством. Если же человек не слушает священника, у которого он окормляется и который взял на себя ответственность за него перед Богом, а поступает по собственной воле, налагая на себя «бремена неудобоносимые», то тут можно предположить у него некое психическое расстройство.
Насторожить должно еще и то, что стремление к духовным подвигам проявляется как-то резко, неожиданно. Одно дело, когда человек всю жизнь стремился к Богу, шел маленькими шажками и к концу жизни, уже в зрелом возрасте подошел к строгой аскезе; это в рамках общепринятой нормы в Православии. И совсем другое, когда это сильное желание аскезы появляется внезапно, особенно у молодых.
Причем он не слышит или не хочет слышать уважаемых, более опытных в духовном плане людей, игнорирует обеспокоенность своих родителей, не хочет никого слушать, устремляясь к им же самим поставленным горизонтам духовного совершенства. Но ведь плоды истинного духовного делания это любовь к своему ближнему, что в этом случае, к сожалению, не наблюдается. Известны случаи, когда люди, взяв на себя подвиг усиленной молитвы и поста, ушли из жизни. Я вспоминаю юношу, который умер от истощения, поступив в больницу уже в очень тяжелом состоянии, лежал под капельницей, но было слишком поздно. Ни батюшка, ни близкие не смогли вовремя понять, что с молодым человеком происходит что-то ненормальное.
Несбывшийся прогноз
Десять лет назад ВОЗ прогнозировала, что в 2021 году депрессия[1] выйдет на первое место в структуре заболеваемости. Ею заболеют 60% населения мира, а смертность от тяжелых депрессий выйдет на второе место среди причин суицида. Сбылось пророчество?
К счастью, нет. Хотя депрессия действительно достаточно распространена. Но вместе с тем в последние годы улучшилась выявляемость психических расстройств, в частности депрессий. Раньше (речь идет о периоде около 40 лет), если человек оказывался в тяжелой депрессии, часто не понимали, что с ним. Считалось, что он просто не может или не хочет взять себя в руки. Но сегодня в обществе в целом есть понимание, что депрессия это серьезное заболевание. К слову, вместе с выявляемостью случаев депрессии в нашей стране за последние 10 лет заметно уменьшилось и число самоубийств. 20 лет тому назад это было примерно 38 случаев на 100 тысяч человек (около 60 тысяч человек в год), то есть население целого города. А по данным за 2021 год, число самоубийств примерно 11,6 на 100 тысяч человек (16 983 человек в год).
На Ваш взгляд, почему больных депрессией становится больше?
Причин здесь много. В последние годы это стрессогенные факторы, т.е. различные стрессы. Это могут быть: развод, смерть или тяжелая болезнь близкого человека, инвалидность, увольнение, конфликт на работе, общая социально-экономическая неопределенность. Кроме того, люди, которые живут в больших и шумных городах, в большей степени подвергаются разного рода стрессам и не всегда готовы преодолеть их последствия. В итоге возникают различные невротические расстройства, в том числе из спектра депрессии. Продолжительность жизни увеличивается, люди стареют, а с возрастом в силу биологических особенностей старения мозга у значительного числа людей возникает депрессия позднего возраста.
Хочу напомнить, что важнейший благоприятный фактор, который предохраняет нас от возникновения депрессии, это семья. В семье мы чувствуем себя более защищенными. И то, что в последнее время в современном мире происходит утрата семейных ценностей, тоже, бесспорно, приводит к увеличению заболеваний депрессией. Главное, у многих современных людей отсутствуют отчетливые жизненные ценности, отсутствует сформированное мировоззрение. Таким наиболее целостным мировоззрением, бесспорно, является религиозное мировоззрение, в рамках которого человек имеет четкое понимание смысла своей жизни, цели тех страданий, которые выпали на его долю. Поэтому люди верующие, религиозные, а это показано, кстати, в современных научных исследованиях, оказываются более стрессоустойчивыми. И тяжесть депрессии у них значительно меньше, чем у людей, которые не обладают религиозным мировоззрением.
Вы могли бы привести яркий жизненный пример депрессии у верующего человека?
Да, это самоубийство епископа Белгородского Иоанникия (Ефремова), жизнь которого трагически оборвалась в 1914 году. Этот случай наглядно доказывает, что депрессия очень серьезная медицинская проблема, которая может возникнуть в том числе у глубоко верующего православного человека и иногда проявляется очень тяжело. Когда читаешь его жизнеописание, возникает ощущение, что это настоящий подвижник благочестия. Он был сыном священника, с детства стремился послужить Церкви, окончил семинарию, затем выполнял различные послушания. Был ректором Киевской, а затем Тверской духовных семинарий. В 1905 году стал епископом Белгородским, викарием Курской епархии. И благодаря его трудам был прославлен в лике святых епископ Белгородский Иоасаф (Горленко). Владыка Иоанникий собирал большое количество записок от людей, которые просили помолиться на могиле Иоасафа, составил и принял участие в распространении акафиста и был одним из ярких почитателей памяти епископа Иоасафа, был настоящим молитвенником. Но в некий момент у него случилось заболевание тяжелая депрессия. Он ушел на покой, жил в Рождественском монастыре города Путивля на Украине. Насколько сейчас известно, тоска, которую он испытывал, сопровождается сильнейшей душевной болью, она воспринимается как физическая боль в области сердца и в классических учебниках по психиатрии описывается как прекардиальная тоска. Оптинские старцы были потрясены, когда узнали, что он покончил с собой. Они говорили, что это событие «выходит за все видимые нами рамки», но при этом всем было ясно, что человек страдал тяжелой психической болезнью. Его тело поместили в церковь, накрыли епископской мантией, отпевание было совершено по архиерейскому чину. Это событие вызвало шок у всего русского православного духовенства. И хотя мы говорим про депрессию у глубоко верующего человека, ее влияние на психику от этого не уменьшается, у нее свои закономерности и свои проявления. И люди, которые перенесли эту тяжелую тоску, говорят о том, что она сильнее зубной боли.
У людей верующих особым таким проявлением депрессии часто может быть чувство греховности, которое приобретает по степени своего проявления неадекватный характер. Симптомы такие: человек часто жалуется на ощущение богооставленности, на чувство окамененного бесчувствия, на ощущение того, что он молится, но не получает никакого отклика. Иногда даже слышишь это от тех, кто приступает к Таинству Евхаристии. Эти ощущения свойственны именно людям глубоко верующим, пребывающим в состоянии депрессии. То есть такие симптомы должны подсказать священнику, что у человека возникает некое отклонение. И, пользуясь случаем, хочу подчеркнуть, что именно с таким видом психических расстройств, как депрессия, наиболее часто приходится сталкиваться сегодня священникам.
Особый случай
Но общение с людьми, имеющими психические отклонения, иногда заканчивается для священника трагически. Как предупредить такой исход исповеди или беседы?
Увы, простых и надежных способов предотвратить это не существует. Однако надо понимать, что риск в данном случае не больше, чем столкнуться с агрессией психически здоровых преступников. Общее правило при общении с душевнобольными не провоцировать агрессию огульным отрицанием его переживаний, откровенным (и тем более грубым, нетактичным) противоречием, увлеченным спором или высмеиванием. Лучше не вступать в пререкания и тем более в перепалку, с чем-то согласиться, уступить. Нужно просто кивать: да-да-да, хорошо, я вижу, как вам тяжело, страшно, наверное, очень неприятно, когда все вокруг не принимают вас всерьез, и т. д. Как правило, эти люди находятся в состоянии бредового расстройства, которое характеризуется ложными неадекватными умозаключениями. Они возникают на болезненной основе, не поддаются коррекции. Но главное тут понимать, что, в каком бы безумном состоянии ни находился больной, он прекрасно чувствует, как к нему относятся. С вниманием, уважением, чувством любви, желанием помочь или пренебрежительно и насмешливо. То есть прежде всего надо постараться разделить эмоциональное состояние больного, проявляя сочувствие к его душевным переживаниям, но не обязательно акцентируя внимание на их содержании. Это один вариант развития событий.
Другой когда сумасшедший человек совершает преступление. Один из самых известных примеров убийство в 2013 году псковского священника Павла Адельгейма. Это очень наглядный случай неправильного поведения ближайшего окружения душевнобольного человека. Известно, что убийца (Сергей Пчелинцев) страдал шизофренией, у него были слуховые галлюцинации и бред воздействия. И вместо того чтобы в период обострения организовать обращение и госпитализацию в психиатрическую больницу, ему организовали поездку к отцу Павлу, в надежде, что священник своим добрым словом ему поможет. К сожалению, отец Павел, несмотря на свой пастырский и жизненный опыт, тоже совершил ошибку. Видимо, он решил, что сможет найти нужные слова для человека, который находится в остром психозе. Это невозможно. В психотическом состоянии человек полностью находится в своем внутреннем мире и почти не способен что-либо воспринимать извне, а если и воспринимает, то вплетает в свою бредовую фабулу. Нужно было вызывать скорую психиатрическую помощь и принудительно госпитализировать больного в психиатрическую больницу. Трагедия случилась на третий день проживания Сергея Пчелинцева в доме отца Павла. Это можно считать примером полного непонимания, что есть психически больные, которые нуждаются в серьезном лечении, и ни один известный батюшка своим словом исцелить их не может. К сожалению, эта трагедия не единична. Была трагедия в Оптиной пустыни в 1993 году (тройное убийство. Авт.). Было убийство игумении Василиссы (Медведь) в 2021 году. Врачи-психиатры также неоднократно становились жертвами своих пациентов.
Надо понимать, что у священнослужителей (как и у других публичных персон и представителей помогающих профессий) есть особый риск оказаться втянутыми в бредовую систему, стать объектом психотических переживаний больного. К этому приходится быть готовым и стараться не терять самообладания и в качестве высшей степени сострадания к несчастному. И все-таки заранее продумать варианты поведения в экстремальной ситуации. Вплоть до наличия сигнализации, тревожной кнопки, специальных приложений на мобильном телефоне и т. д.
Есть ли уже какая-то информация о влиянии COVID-19 на появление или протекание психических заболеваний?
Да, работа по сбору и систематизации такой информации идет. У многих людей, которые перенесли эту инфекцию, возникали тревожные и когнитивные расстройства (расстройства мышления). Многие отмечали во время болезни депрессивные состояния. Одна моя знакомая, очень активная, жизнелюбивая, всегда жизнерадостная, перенесла в период болезни тяжелую депрессию и призналась, что в этот момент у нее были суицидальные мысли. Причем она сама психиатр, сейчас на пенсии.
Некоторые описывают появление после перенесенной инфекции состояния раздражительной слабости (это в рамках депрессивного состояния с немотивированной агрессией к окружающим их людям).
Почему в книге практически нет живых, наглядных примеров из вашей практики?
Моя книга называется «Основы пастырской психиатрии», предполагается, что будет другое издание под названием «Пастырская психиатрия». В нем я планирую собрать наиболее яркие выдержки из истории болезни по каждой рассматриваемой ситуации. Правда, она будет в полтора-два раза больше по объему.
Беседовал Алексей Реутский
***
В своей практике священник общается и оказывает пастырскую помощь людям, имеющим трудный характер, от которого страдают они сами и окружающие. Такие выраженные аномалии характера традиционно называются психопатиями (расстройствами личности). Выделяют более 10 типов психопатий, каждый из них имеет как специфические, характерные только для него особенности, так и общие для нескольких типов. Наиболее распространены следующие типы психопатий: шизоидный, истерический, нарциссический, гипертимический, тревожный, импульсивный, ананкастный, пограничный, конституционально-депрессивный, мазохический, зависимый. Подробнее об этих расстройствах личности в книге В.Г. Каледы «Основы пастырской психиатрии».
Часть 1
Распечатать
20 марта 2021 Источник: Патриархия.ру
Практические рекомендации для церковного попечения о психически больных
Профессор Григорий Иванович Копейко, заместитель директора НЦПЗ:
Рассмотрим основные показания для направления к психиатру, т. е. так называемые неотложные состояния психиатрии. Чаще всего мы, врачи, сталкиваемся с депрессиями. Как правило, у 80 % психически больных это расстройство присутствует. Это могут быть депрессии средней или тяжелой степени с выраженным чувством тоски, безысходности, отчаяния, тем более если появляются бредовые идеи самообвинения, греховности, малоценности, обнищания, слуховые галлюцинации, которые могут соответствовать настроению или не соответствовать. Прогрессивные состояния с так называемыми антивитальными размышлениями, когда человек думает о смерти: как покончить с собой (суицидальные мысли). У религиозных людей, как правило, эти состояния переживаются как богооставленность, «окамененное нечувствие», утрата смысла жизни, потеря надежды на милосердие Божие. Это может выражаться в снятии с себя креста, в прочих подобных действиях. Такие состояния требуют совместного ведения больного священником и психиатром. Как это сделать? Священник может на исповеди аккуратно посоветовать: «Знаете, в отношении того, что вы рассказываете, есть необходимость посоветоваться с врачом». Если человек более сознателен, понимает, что он психически болен, можно прямо сказать: с врачом-психиатром. Или можно пригласить родственников на беседу и осторожно сказать, что нужна консультация психиатра. Есть такое депрессивное состояние, как тревожный раптус, его важно вовремя заметить, – при нем человек мечется, не находит себе места, пребывает в моторном возбуждении. Чаще эта патология встречается в пожилом и старческом возрасте. Здесь тоже необходима неотложная психиатрическая помощь вплоть до вызова психиатрической бригады в храм, – если это состояние обнаружили в данном месте.
Обязательно необходима консультация психиатра при наличии «голосов» как «внутри головы», так и снаружи. Особенно, если эти состояния повторяющиеся и длительные. Имеется в виду не то, что больной услышал просто окрик на улице, а что он постоянно слышит голоса. Они могут маскироваться так, что он слышит, допустим, «голоса Ангелов» или, наоборот, «бесовские нашептывания, требования». У нас была одна больная, которая говорила, что она слышит «голос Христа». Бред никакими словами не исцелить, никаким авторитетом, – бред можно лечить только лекарствами. Она была полностью убеждена, что с ней говорит Сам Христос. И только после длительного лечения в какой-то момент она сказала: «А знаете, мне Христос сказал: “Возьми нож и убей себя в сердце”», – тогда она и поняла, что это не Христос, а болезнь. Слуховые галлюцинации – чаще всего они бывают именно вербальными – обязательно требуют консультации психиатра. Эти галлюцинации могут расхваливать больного: какой он замечательный, какой способный, какой умный, – а завтра потребовать: «выпрыгни в окно» или «вспори себе живот». Чаще всего именно так этот переход от лести до повеления уничтожить себя и происходит, – с теми или иными поправками на настроение и т. д.
Следующее состояние характеризуется наличием бредовых идей особой избранности, мессианства, пророческого служения. У нас был больной, который говорил: «Я пророк Илия, пришел сообщить о кончине мира…» Или это могут быть идеи преследования, но преследования, как правило, бывают от врагов, которые хотят убить человека. Такие больные идут на контакт с врачом, потому что спасаются от преследователей. Преследователи – это традиционно ФСБ, ЦРУ, инопланетяне и т. д. Идеи воздействия, когда больные говорят, что на них воздействует какой-то или аппарат, или гипноз, или что-то еще, в более сложных случаях. Сейчас как раз завершается работа над диссертацией под руководством Василия Глебовича Каледы на эту тему. Бывает, больные чувствуют, что в них вошел бес. Это больные шизофренией с особыми галлюцинациями так называемого общего чувства. Такие состояния, конечно, очень пугают священников. Начинаются бесконечные отчитки, использование святой воды, магических кругов, сами больные как-то манипулируют с солью, чтобы изгнать из себя беса. Иногда подобные состояния возникают и у насельников монастырей. У нас лежал инок одного из северных монастырей, который был убежден, что внутри него сидит бес, который его изнутри душит. Эта история закончилась плохо, он погиб – несмотря на проведенный курс лечения. По какой-то причине он перестал принимать лекарства. Вот эти состояния с воздействием, с галлюцинаторными проявлениями, с ощущениями нереальности, подстроенности окружающей обстановки, или так называемые состояния озарения, прозрения, ясновидения, которые продолжаются на протяжении длительного времени, – тоже требуют консультации психиатра.
Состояния с отказом от еды и воды. В одном из монастырей мы столкнулись с молодым человеком, он был трудником, особо за ним никто не наблюдал: придет на трапезу так придет, нет так нет. Духовник не знал, где и что он делает при отсутствии на общей трапезе. Дело закончилось тем, что у него появились навязчивые мысли о собственной греховности. Для борьбы с грехом он перестал есть, в течение трех месяцев практически ничего не употреблял в пищу, только пил воду и разве что мог съесть хлеба. Первой тревогу забила мать, которая находилась за тысячу километров, потому что он перестал отвечать на ее звонки. Когда она приехала, у него уже были голодные отеки – как в блокадном Ленинграде, когда люди пухли от голода. Когда его госпитализировали, мы соединили его по мобильному телефону со священником, которому он исповедовался, но это было бесполезно, в таком состоянии больные уже совершенно не слушают своих духовников: «Духовник неправ, он не понимает…» Врачи в отделении реанимации с ним намучились. Он умер от отека мозга. Не только руки и ноги были поражены, но и мозг отек, и наступила смерть. Спасти этого человека не удалось. Такие люди теряют послушание священнику, духовнику и в отношении собственной религиозной жизни обладают невероятной убежденностью в своей правоте, которая не соответствует их духовному и вообще жизненному опыту. У них «аскетические подвиги» зашкаливают до показателей древних патериков, при этом сами они всего год-два находятся в Церкви или где-то рядом с Церковью.
Следующие состояния, которые требуют непременно консультации врача психиатра, это, наоборот, патологические подъемы настроения, так называемые мании, которые выражаются в безрассудном поведении. На высоте мании больные не способны к целенаправленной сознательной деятельности. Пребывают в беспорядочной активности, не спят ночами, мало едят. Это состояние резкого возбуждения, которое по международной классификации длится не меньше недели. Священник может увидеть человека в этом состоянии, – хотя на исповедь такие люди вряд ли пойдут, потому что переоценивают себя, чувствуют себя сверхлюдьми, которые всё могут, у них постоянные кутежи, бесконечные проекты. Часто бывает, что примерный семьянин, попадая в такое маниакальное состояние, начинает находить себе множество внебрачных связей. Подобное состояние требует врачебного консультирования.
Более «мягкий регистр» – это навязчивые идеи разного рода: например, загрязнения, которые сопровождаются сверхчастым мытьем рук, различными перепроверками и т. д. Еще мы встречаемся в религиозном отделе нашего Центра с помыслами хульного содержания. У больных бывают какие-то кощунственные оскорбительные мысли, когда они идут в церковь и прикладываются к святыне – к иконе, мощам, подходят ко причастию, – в этот момент у них начинают в голове роиться помыслы в виде мата, мысли могут путаться и т. д. Больные очень пугаются. Эти состояния тоже требуют консультации врача. Как правило, происходящее необязательно связано с религиозной фабулой, это могут быть панические атаки, например, со страхом умереть – так называемая танатофобия – когда кажется, что сердце может остановиться, бронхоспазм наступит и т. д. Также бывает страх сойти с ума – так называемая психофобия. При этих состояниях человеку тоже требуется врачебная помощь.
И наконец, рассмотрим трудности, встречающиеся у лиц пожилого и старческого возраста, когда начинается прогрессирующая потеря памяти, снижение интеллектуальных способностей, утрата профессиональных навыков и навыков самообслуживания, наблюдается нарушение речи, двигательных возможностей. Какое-то время назад к нам поступил профессор математики, он когда-то, будучи в интеллектуальной форме, блестяще, что называется с лету, извлекал во время разговора математические формулы, производил в уме сложнейшие расчеты. Но постепенно у него начала развиваться деменция позднего возраста, болезнь Альцгеймера, – он стал забывать некогда знаемое им, бывшее всегда в его распоряжении. В некоторых случаях мы можем только приостановить какие-то процессы, не вылечить, как в случае депрессии, а лишь притормозить развитие деменцирующего процесса. Лет через пять-семь я узнал, что он находится в одном из монастырей, где мы оказались в паломнической поездке, я попросил, чтобы его позвали, но вышел… уже совершенно другой человек, – простите, скажу грубые слова, – но мы увидели уже тупое выражение лица, отсутствующий взгляд. Дело закончилось так, что его из этой обители отправили домой к родственникам.
Врач мне как-то рассказывала, что однажды священник приехал в отделение для пожилых больных, причастил всех, кто там находился. Вдруг она видит: сидит в углу бабушка и плачет. Врач подошла к ней: «Что с тобой?» – спрашивает. – «Меня священник не хочет причащать». Она – к священнику, а батюшка: «Да я только что ее причастил, пять минут назад!» Память на текущие события у этих больных отсутствует. Это деменции позднего возраста.
Следующие состояния касаются обычно молодежи, – это, прежде всего, патологическая уверенность в собственном уродстве: уродстве фигуры, моральных, интеллектуальных способностей. Нередко такие больные, чаще девушки, ограничивают себя в еде с целью похудания и доводят себя до того, что у них начинаются гормональные нарушения – выпадают волосы, исчезают месячные. При успешном лечении ситуацию можно выправить. У нас была одна пациентка, которая с 18 лет страдала от такого состояния. Попала она к нам в 30 лет. Мы ее пролечили психотропными препаратами, а потом отправили к эндокринологу. Она восстановилась. Эти состояния еще называют анорексией.
Наконец, надо упомянуть ранее не свойственные личности эпизоды асоциального, антисоциального поведения. Расстройство влечений, воровство, бродяжничество, наркомания, алкоголизм, сексуальные перверсии. Иногда в отдельных случаях под этим бывает скрыта депрессия, врачи начинают лечить у такого пациента депрессию, а у него вдруг проходит тяга к пьянству. Или, например, ребенок убегает из школы, а это тоже одно из проявлений в данном случае детской депрессии. Такое состояние также требует внимания. Запугивать сбегающих с уроков, угрожать им, бить их, – как родители, бывает, действуют, – не выход. Отец Владимир Воробьев рассказывал, как у них на приходе мальчик постоянно воровал. «Что я только с ним не делал, – говорил отец Владимир. – Старался и уговорить его, и усовестить, однажды даже поставил его перед всеми в храме, чтобы он так перед всеми исповедовал свой грех воровства». Но всё это не помогает, – нужно лекарство.
Следующее состояние, относящееся тоже к детскому возрасту, это отставание в интеллектуальном развитии, которое приводит к нарушению адаптации, нормального социального поведения, несвоевременное формирование навыков самообслуживания, моторики, неадекватное поведение в детском саду, в школе, неуспеваемость в учебе. Это диапазон от негрубых форм задержки в интеллектуальном развитии до тяжелых форм олигофрении. Эти состояния тоже требуют помощи врача, приема лекарств, различных психологических занятий с этими детьми. Когда с ними занимаются, то, в отличие от пожилых людей, результаты все же бывают неплохими: и речь у них появляется, и адаптироваться они как-то уже могут. Обычно им оформляют потом инвалидность, но в большинстве случаев такие люди могут сами себя обслуживать.
Еще момент, который требует обсуждения, это так называемое психомоторное возбуждение, которое может быть разной природы, – когда и галлюцинации имеют место быть, и бред, и какое-то депрессивное состояние. Наблюдается буйство больного. Тут тоже нужна помощь врача.
Последнее – о недобровольной госпитализации. Поскольку здесь не все психиатры, и публикация адресована широкому кругу читателей, то я немного хотел на этом остановиться. Часто говорят, что психиатры сразу хватают своих пациентов, превращают в овощ и т. д. Существует закон о психиатрической помощи и гарантии прав граждан при ее оказании. Принудительная госпитализация возможна только в том случае, если человек по своему психическому состоянию представляет угрозу для себя, – то есть пытался покончить с собой, его вытащили из петли, он живой, надо вызывать специальную психиатрическую бригаду и его лечить; либо он представляет угрозу для окружающих – бегает за кем-то с топором или с ножом и т. д. У меня был такой больной с тяжелым бредом отношения, у него была убежденность, что все окружающие хотят его убить. Когда ему надо было выйти в магазин за сигаретами, он брал с собой топор. Если бы кто-то к нему там не так подошел, он бы этим топором воспользовался. Это второй повод принудительной госпитализации – угроза для окружающих. Третий повод – если больного не госпитализировать, его болезнь будет прогрессировать: это, прежде всего, пожилые дементные больные, у которых нет родственников. Если их оставить так, то через некоторое время они сами себя обслужить уже не смогут, и это состояние приведет к смерти. Есть определенные правила, я их не буду перечислять: должна собираться комиссия для осмотра, потом еще раз через определенное время госпитализируемого осматривают и т. д., после приходит представитель суда, и всё это обсуждается.
В заключение я прокомментирую некоторые из положений предыдущих докладов. Отец Владимир Воробьев отметил, что в храмах психические больные ищут себе помощи и поддержки – устраиваются работать, например, уборщицами. На сегодняшний момент ни храмы, ни монастыри не приспособлены к тому, чтобы принимать психически больных и быть полноценными центрами реабилитации. Это не их дело. Нужны особые реабилитационные центры с квалифицированным персоналом, а также специально подготовленными священниками. Отдельно тут стоит вопрос лекарственного снабжения и т. д. Иначе всё это может вылиться в трагедии. Подсвечники протерли, и все проблемы решены? – это создание некой иллюзорной видимости того, что требует иного профессионально ответственного подхода.
В отношении того, не погрешаем ли мы оптимизмом при рукоположении тех, кто пережил те или иные эпизоды психических расстройств, о чем говорил отец Павел Хондзинский, могу привести следующий случай. Когда мы только организовали наш религиозный отдел, к нам из Псково-Печерского монастыря отец Иоанн (Крестьянкин) прислал молодого человека, который до этого несколько месяцев лежал в психиатрической больнице и проходил там достаточно серьезное лечение – инсулинотерапию и т. д. Тем не менее, отец Иоанн, очень уважаемый человек с большим опытом и даром рассуждения, считал, что эта проблема может быть решена. А тем более в отношении достаточно легких стертых состояний. Судьбу каждого человека надо решать индивидуально.
Мы же и священников разного иерархического уровня лечим в нашем центре, и они дальше несут свое служение. Так что бояться самого заболевания или, тем более, обращения к врачам-психиатрам не следует. Просто важно постоянно быть в контакте с врачом, поддерживать эту связь.
Записала Ольга Орлова
Фото: Александр Ерофеев
Распечатать
Богопротивные мысли
Какие особенности у верующего человека может иметь заболевание, связанное с появлением навязчивых мыслей, которые начинают доминировать в человеке помимо его воли?
Это так называемое обсессивное расстройство, или навязчивости (заболевания невротического спектра) (см. справку), среди которых выделяются так называемые контрастные навязчивости. Они сопровождаются у человека непроизвольными, нежелательными, непреодолимыми мыслями, которые для него совершенно неприемлемы и противоестественны. Например, возникает навязчивая мысль столкнуть кого-то под поезд в метро, у матери возникает мысль взять нож и нанести рану своему ребенку. А у людей верующих возникают хульные мысли: хула на Духа Святого, церковные таинства, мысль осквернить икону и т.д.
В моей практике был случай, когда один мой пациент, назовем его Сергей, пришел к священнику и сказал, что у него в голове часто появляются богохульные мысли, хула на Духа Святого (оскорбление одной из ипостасей Святой Троицы). Священник ответил, что все простится человеку, кроме хулы на Духа Святого, и он не может принять исповедь у этого несчастного. Услышав это, молодой человек пришел домой и решил покончить с собой (но, слава Богу, попытка оказалась неудачной). Сергей был верующим, но свое душевное состояние он сравнивал с адом на земле. Поэтому в тот момент для него не имело уже принципиального значения, где он будет испытывать ад в этой жизни или после смерти.
Чем здесь мог помочь священник?
Священнику нужно было принять его исповедь, но при этом сказать Сергею, что это не его мысли, что они являются проявлением болезни. И главное в такой ситуации не бороться с ними, а именно игнорировать. Нужно дистанцироваться от них, стараться переключаться на что-то другое. Пояснив, что, чем более нейтрально человек относится к навязчивым мыслям, тем реже и меньше они будут возникать в его сознании. И что их появление у человека никак не является проявлением его неблагочестивости, не является грехом. И никогда не реализуется на уровне конкретных действий. Подобные мысли, скорее, представляют собой отражения высокого уровня тревоги или чрезвычайно жестких моральных установок, желание быть «идеальным верующим». И, учитывая, что Сергей несколько раз лежал в психиатрической больнице, посоветовать ему обратиться к психиатру.
Мы говорили до сих пор об условиях, когда психиатрическая помощь доступна. А если священник служит на «краю земли» и сталкивается с какой-то из обсуждаемых проблем, но в острой фазе? Как ему быть, если ситуация действительно назрела?
Наместник Преображенского Соловецкого монастыря епископ Порфирий рассказывал мне однажды случай, когда у одного из трудников у них в монастыре случилось обострение психического расстройства. Вызвали самолет, человека эвакуировали в больницу, где и оказали всю необходимую помощь. Поэтому если ситуация совсем уже в острой стадии, то все-таки у нас в стране всегда и везде, в любом регионе, будь это даже остров в Белом море, психиатрическая помощь все-таки доступна, потому что для этого есть санитарная авиация.
