Георгий Николаевич Митрофанов. Биографическая справка

Содержание

• 1 влияния
• 2 образование
• 3 иерархия
• 4 преподавательская деятельность
• 5 светские и церковные должности
• 6 пресса
• 7 взгляды и деятельность 7.1 проповедь неверия и сомнения
• 7.2 экуменизм
• 7.3 апология эвтаназии
• 7.4 проабортный модернизм
• 7.5 аморализм
• 7.6 уничижительное отношение к Святым

Можно ли назвать любых жертв репрессий — мучениками

Кто же они после этого? Чем отличаются от всех тех, кто подлежал репрессиям по признакам прежде всего социально-политическим? Значит, они жертвы политических репрессий? Как в таком случае оценивать их кончину и страдания?

Термин “новомученики” в данном случае мало что может прояснить. Можно ли назвать мученическим подвигом гибель жертвы политических репрессий, которая во многом уже была предопределена, и человек не мог даже отречением от Христа спасти свою жизнь? Несчастный священник, подобно несчастным бывшим помещикам, купцам, профессорам, чиновникам, генералам был обречен просто по разнарядке получить смертный приговор или многолетний срок заключения. И ничего уже не могло изменить его судьбу, разве что какое-то активное сотрудничество со следствием, но здесь мы погружаемся в совершенно другую сферу, и о святости говорить уже просто не приходится.

Этот обреченный священник оказывается скорее страдальцем, чем героем.

Вообще изучая вот уже тридцать лет историю гонений на Церковь в России ХХ века, я слово “герой” на дух не переношу.

Это чисто языческое представление о человеке. И чем чаще я вспоминаю свидетельства крестной смерти Христа, тем больше начинаю понимать, насколько не применим ко Христу этот титул героя, который нередко применяют ко многим святым, в том числе к мученикам, тем самым подчеркивая какой-то их сверхчеловеческий статус. Но люди не призваны быть героями, хотя мера терпения у каждого человека, конечно, своя.

В комиссии по канонизации годами велась дискуссия, особенно когда мы изучали репрессии 1937 года, можно ли физическими истязаниями добиться от человека любых показаний.. Одни говорили, есть пусть и очень немногие люди, которые могут превозмочь все истязания, а их оппоненты не соглашались, подчеркивая, что можно любого человека довести до такого состояния, что он даст любые показания, лишь бы хватило времени и умения его палачам, а у страдальца к его несчастью, был крепкий организм. Я склонен согласиться со второй точкой зрения: человек не сверхчеловек. Да, может случиться “чудо” — он умрет, но это единственное чудо, которое помогает человеку в такой ситуации.

образование

1982 год — Ленинградский государственный университет, исторический факультет.

1985-1986 годы – учеба в Ленинградской духовной семинарии (ЛДС).

В 1990 году окончил Ленинградскую духовную академию со степенью кандидата богословия за курсовое сочинение «Религиозная философия князя Е. Н. Трубецкого и ее значение для православного богословия».

В 2004 году защитил магистерскую диссертацию на тему «Духовно-исторический феномен коммунизма как предмет критического исследования в русской религиозно-философской мысли первой половины XX века».

Кандидат философских наук (2008 год). Диссертация: «Творчество Е. Н. Трубецкого как опыт философского обоснования религиозного мировоззрения».

Доктор богословия (решение Церковного Совета Русской Православной Церкви от 4 сентября 2013 года). Диссертация: «Духовно-исторический феномен коммунизма как предмет критического исследования в русской религиозно-философской мысли первой половины XX века».

Почему при таком масштабе репрессий новомучеников так мало

Что из этого следует? Гонения на Церковь в России XX века были очень не похожи на гонения предшествующих веков. Подавляющее большинство жертв коммунистических репрессий из числа представителей духовенства и активных мирян, которые сейчас составляют Собор новомучеников и исповедников, — это люди, перед которыми, как правило, не стоял конкретно сформулированный их палачами, включая сюда их формальных следователей и судей, выбор между отречением от Христа и спасением своей жизни.

В основные четыре периода усиления гонений: 1918-20, 1922-23, 1929-32 и 1937-42 годы — репрессии разнились по своей форме: когда-то были более кровавыми, как например, в 1937-42 годы, когда-то менее кровавыми, но обширными, как например, в 1929-32 годы. В период гражданской войны, как правило, происходили аресты или просто задержания людей прежде всего из объявленных классово враждебными социальных групп, они часто завершались стихийной расправой или расстрелом даже без какой-либо формальной судебной процедуры — человек даже не успевал понять, что происходит.

Например, первый убиенный новомученик протоиерей Иоанн Кочуров, житие которого я писал, был убит в Царском Селе под Петроградом 31 октября 1917 года совершенно стихийно, почти случайно. Красногвардейцы и революционные солдаты захватили нескольких священников в их квартирах за то, что накануне они служили молебен о прекращении междоусобной брани, повели к зданию местного совета, умеренно поиздевались, выразили общественное порицание и отпустили. А отца Иоанна толпа до местного совета не довела, по дороге его стали избивать и колоть штыками, а потом застрелили и бросили мертвого на улице.

А вот с 30-х годов стала доминировать не столь распространенная даже в 1920-е годы практика многодневного или даже многонедельного следствия с применением физического воздействия. Арестованных принуждали к тому, чтобы они давали показания как на контрреволюционеров (в дальнейшем этот термин заменит определение «враг народа») на себя и на других людей. И вопрос, чтобы спасти свою жизнь, отрекшись от веры, как правило, не стоял и тогда. Да, над верой могли еще поглумиться, но суть состояла в другом — человека либо должны были уничтожить по признаку социального положения как “церковника”, либо ему предоставлялся, впрочем, не всегда реальный, шанс спасти свою жизнь или по крайней мере прекратить свои истязания, дав показания на самого себя или совершенно непричастных ни к какой контрреволюционной деятельности людей.

Значит, изначально был необходим какой-то другой подход. Значит, рассматривать каждого погибшего во время репрессий как мученика было уже невозможно. Изучая архивы, мы обнаружили, что нередко те, кто погибал во время репрессий, не только давали признательные показания, из-за которых потом страдали другие люди, но и были секретными сотрудникам ЧК, НКВД, причем таковых было очень даже немало, а признательные показания давали больше 90 % подследственных.

И здесь возникает нравственная коллизия: является ли грехом желание человека прекратить свои мучения, признав себя каким-нибудь японским, польским, английским шпионом, членом несуществующей монархо-фашистской группировки, обличителем колхозного строя или Сталинской Конституции? И мы пришли к выводу, что в случаях, когда при наличии безупречной с церковной точки зрения жизни, при том, что, признав свою несуществующую вину, чтобы только прекратить свои мучения человек никого не оговаривал, вопрос о канонизации мог быть принят к рассмотрению. Но если, признавая свою несуществующую вину, человек называл имена других людей, которые могли пострадать, это становилось препятствием к канонизации. Вот почему 1500 новомучеников на фоне не только многотысячных, но даже миллионных жертв политических репрессий кажутся совсем небольшой цифрой. И это вполне естественно.

светские и церковные должности

В 1982-1985 годах являлся младшим научным сотрудником отдела рукописей Государственной публичной библиотеки (ныне — Российская национальная библиотека).

В 1985-1986 годах работал помощником заведующего библиотекой Ленинградской духовной академии и семинарии.

С 1993 года является членом Синодальной комиссии по канонизации святых.

В 2003 году был участником Всезарубежного пастырского совещания РПЦЗ в г. Наяк (США) по вопросу воссоединения с Московской Патриархией.

В 2004 году избран в Епархиальный Совет Санкт-Петербургской епархии. Автор-ведущий епархиального радио Санкт-Петербургской митрополии «Град Петров», один из постоянных авторов официального журнала Санкт-Петербургской митрополии «Вода живая».

С июня 2009 года — член редакционного совета и редакционной коллегии по написанию учебника и методических материалов по учебному курсу «Основы православной культуры». С июля того же года — член Межсоборного присутствия Русской Православной Церкви.

6 августа 2009 года исключен из числа членов Комиссии по канонизации святых Санкт-Петербургской епархии.

Зачем эти молодые люди идут в семинарию?

– А как они ее себе представляют?

– А вот тут мы с вами должны сделать определенный исторический экскурс. Просто чтобы понять, что происходит и как такое возможно. Прежде всего, надо иметь в виду, что первые шестьсот с лишним веков христианства духовенство у нас вообще не училось. Оно было потомственным, и дети научались у отцов чисто внешнему совершению богослужения, не понимая его, не зная, не умея проповедовать и просвещать своих прихожан. Они были совершителями богослужения и треб. Совершенно, при этом, бездумно.

Наконец, после мучительного 18-го века, когда у нас все-таки создалась система богословского образования, в 19-м веке появилось духовенство, осознавшее, что священник должен быть образованным и иметь специальные знания. Я хочу подчеркнуть, что речь шла о детях потомственного духовенства. Выработался определенный, отличный от стиля жизни мужиков уклад жизни священнической семьи. Именно они были самыми крепкими, как в нравственном, так в и бытовом отношениях. Священник все-таки на каком-то уровне уже был не тождественен своему невежественному пасомому крестьянину. Образование дало новый импульс явлению, и духовенство наше стало развиваться далее.

В начале 19-го века, например, провинциальная масса дворянства уступала священнослужителям в образовании. Вот почему даже те поповские дети, которые не становились священниками, как правило, пополняли ряды русской интеллигенции. И выработалось понимание того, что священник должен готовиться к своему служению. Не только получив церковное воспитание с младенчества в семье, но и пройдя духовную школу: четырехгодичное духовное училище, шестигодичную семинарию. И только после этого человек может быть священником.

В результате, когда в начале 20-го века, когда сословная замкнутость духовной школы была во многом преодолена, начался интересный, только зародившийся процесс притока в духовное сословие и русской интеллигенции – людей, уже образованных светски, но так или иначе осознавших для себя необходимость такой учебы. Как правило, такие люди поступали в духовные академии.

Все это было уничтожено в 20-е годы. Просто физически этот слой перестал существовать. И затем появившееся духовенство послевоенного периода было уже не потомственное, а рабоче-крестьянского происхождения, ибо все остальные сословия были максимально уничтожены.

Советская интеллигенция в первом поколении не напоминала ни русских дворян, ни русских священников, их дети были довольно простоваты. Наше духовенство резко не демократизировалось даже, а плебеизировалось: пришли люди из такой среды, в которой веками было сохранено внешнее ритуальное благочестие, но не было никакого понимания, что Церковь – это особая культура, а служение священников предполагает приобщение к этой культуре и традиции.

– То есть, опять мы вернулись к “мужикам”, из которых вышли?

– Да. Но при этом мы попытались восстановить духовную школу. Это понятно, потому что те немногочисленные представители сохранившегося к середине 40-х годов духовенства, сами ее прошедшие, понимали, что без этого нельзя. Но уровень возрождавшихся духовных школ был неизмеримо ниже тех духовных школ, что были когда-то.

И, тем не менее, несмотря на тяжелейшие условия перманентного гонения на Церковь 50-х, 60-х, 70-х, 80-х годов, уровень духовенства был все-таки выше, чем в 90-е годы. Почему? Потому что власти рассматривали духовные школы, как своеобразный фильтр, через который они пропускали будущих священников. Ведь попытка взять под контроль еще только будущего священника начиналась, когда абитуриент подавал документы в семинарию. На них уже выходили представители властей.

У меня первая профилактическая беседа с майором госбезопасности произошла, когда я только сдал экзамен и еще не знал, зачислили ли меня. И власти очень не любили, когда какие-нибудь деятельные архиереи ставили священников из людей, не прошедших духовную школу. А в духовной школе начиналось наблюдение, и немало было людей, исполнявших осведомительные функции среди преподавателей и студентов. Власти это устраивало.

Но происходило и другое: все проходили духовную школу, в которой были люди, которые, может быть, и сами были не очень образованными. Для меня примерами высокой богословской культуры были архиепископ Михаил Мудюгин, кандидат технических наук, имевший высшее светское образование, но потом закончивший духовную академию, и протоиерей Ливерий Воронов. Это были люди из потомственных интеллигентных воцерковленных семей, которые личностями своими доносили до меня тип мыслящего культурного священнослужителя. Сейчас среди нас таких нет. Есть образованные по советским меркам, но вот этот стиль уже утрачен навсегда.

Но самое страшное случилось в 90-е годы, когда в священный сан стали рукополагать без всякого образования.

Две трети священнослужителей у нас тогда были без образования. Что у них было за плечами? Хорошо, если какой-нибудь технический институт. А если это был тракторист или токарь? Что это был за священник? И эти люди совершали богослужения бездумно, проповедовали от ветра головы своея, общались с прихожанами в привычном для себя стиле, говорили о житейском.

Возникает еще одна проблема 90-х годов, которая способствует выгоранию священников. Для многих священников, даже горящих, исполненных высоких порывов, главной задачей на долгие годы становилась не задача созидания приходской общины, не общение со своей духовно мотивированной паствой, а задача построения храма в условиях страны, переживавшей колоссальный кризис. Строительство храма предполагало участие в подчас сомнительных мероприятиях, общение с сомнительными спонсорами и представителями властей. Это не могло нравственно не калечить людей, да еще и неразвитых.

Сейчас, когда проходит очередной набор, я думаю: «Зачем эти молодые люди идут в семинарию?». Они совершенно не понимают того, что такое священническое служение, а мы очень часто не успеваем их подготовить в наших духовных школах: четырехгодичной семинарии и двухгодичной академии.

Фото: Vk/Симбирская митрополия

взгляды и деятельность

В 2021 г. подписал «Письмо священников и мирян к христианам Беларуси».

проповедь неверия и сомнения

Апостол Фома напоминает нам ту очевидную истину, что христианин обязан сомневаться: сомневаться в себе, сомневаться в своем переживании Бога, в своей вере в Бога, и в этом нет абсолютно никакого греха. Ибо вера не есть доверчивость. Вспоминая народное определение апостола Фомы как Фомы Неверного, мы можем вспомнить нашу с вами историю, когда именно наш с вами народ, который наградил святого апостола Фому определением «неверный», свое неверие проявил самым страшным образом совсем в недавнее время.

Та доверчивость, с которой наш народ пошел за теми, кто призвал его уничтожать собственную Церковь, собственную страну, как раз и является свидетельством того, что не достало ему способности в какой-то момент усомниться в тех, кто предложил ему это легкое право на бесчестье. Так недавняя история показала нам, как важен опыт святого апостола Фомы, тем более, что если мы будем внимательнее читать Евангелие, мы обнаружим следующее: апостол Фома не требует ничего особенного для себя. Ведь и Сам Иисус Христос, неоднократно представая перед своими учениками, доказывает им, что Он воскрес, являя им Свои раны гвоздиные. Апостол Фома отличается от своих собратьев-апостолов только тем, что он, не увидевши этого доказательства, чает его, ожидает его, и получает его от Христа.

Это очень важная тема духовной жизни христиан. Когда мы, то ли от равнодушия, то ли от страха, оказываемся несомневающимися, не задающими вопросы Богу, мы лжем. Бог ждет от нас вопросов. Ему не нужны благочестивые марионетки, Он ждет любых наших вопросов и готов отвечать на все наши вопросы. Чем, может быть, искусительней, соблазнительней, но, по сути своей, честней будет наш вопрос к Богу, тем ощутимей будет ответ Бога на наш вопрос. Бог не боится наших сомнений. Он готов прислушаться к нашим сомнениям и развеять все наши сомнения.

И святой апостол Фома в дни, когда пасхальная радость усыпляет, подчас, наши мысли, наши чувства, напоминает нам о том труде, который предстоит нам на все последующие годы нашей жизни. Он призывает нас ответственно и осмысленно идти за Христом, жить во Христе, размышлять о Христе, а не любить и верить в Него безумно[2].

— Проповедь во 2 неделю по Пасхе Апостола Фомы

экуменизм

Участвовал в экуменических контактах, например, в Экуменическом форуме, организованном евангеликами Вестфалии 14-20 июня 1993 года.

апология эвтаназии

В 2007 году выступил с апологией эвтаназии, заявив, в частности:

Допустим, человек убеждается в том, что он неизлечимо болен и через несколько месяцев его ждет мучительная смерть, которая лишит его возможности уйти из жизни в покое и обременит близких материальными и моральными затратами на бессмысленное продление его жизни. И человек хочет проститься с этим миром, с близкими людьми в полном сознании и не переживать тяжелых физических мучений, превращающих его в страдающий кусок мяса. И вот когда он сам принимает решение об уходе из жизни, разрешив все свои юридические и моральные обязательства, обозначив свою последнюю волю, получив напутствие священника, — разве мы можем уподобить этот осознанный выбор самоубийству в классическом смысле слова?[3]

проабортный модернизм

26 апреля 2007 года на «Круглом столе „Семья в современной Церкви“», ссылаясь на «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви» и «критикуя» римо-католиков, выступил в защиту абортов:

Вот почему позиция римо-католической Церкви в отношении, например, абортов и противозачаточных средств, гораздо ближе нашим ревнителям чадородия, чем наши же «Основы социальной концепции РПЦ». Я уже не раз слышал упреки о том, что «Основы социальной концепции» «недостаточно православны». Что же, римо-католическое богословие более православно? Я проиллюстрирую это некоторыми примерами. Для римо-католиков, которые в основной своей массе считают чадородие смыслом семьи, аборт совершенно невозможен ни при каких обстоятельствах. «Основы социальной концепции», в случае, если жизни матери грозит опасность при рождении ребенка, допускают — не рекомендуют, а допускают — возможность для матери выбора между абортом и риском родов, чреватым ее собственной смертью. Позиция католиков, восходящая к их представлению о смысле брака, представляется в своем роде очень последовательной. Если смысл брака — в чадородии, то все должно быть принесено в жертву именно этому, и мать должна быть готова к тому, чтобы умереть, рождая ребенка. Но за рамками этого рассуждения остаётся другой вопрос: а, собственно, почему жизнь матери должна приноситься в жертву жизни еще нерожденного ребенка? Тем более если у этой матери есть уже другие дети и есть еще муж, который ведь не всегда будет рад смерти жены… Наши, православные «Основы социальной концепции», поступают более мудро. Они уравновешивают право на жизнь матери и право на жизнь ребенка, и предоставляют матери право выбора в крайней, опасной для жизни матери, ситуации[4].

аморализм

На том же на «круглом столе» сделал ряд безнравственных заявлений. В частности, рассказывая о своем диалоге с католическими священнослужителями, заявил:

Я чувствовал за всеми этими разговорами психоаналитически обнаруживаемый момент, что люди, в глубине души не познавшие брака, хотели максимально отравить своим мирянам жизнь в браке подобного рода просто унижающими человека обсуждениями и рассуждениями[4].

Следует отметить, что позднее эта часть выступления публиковалась в отредактированном виде:

Я чувствовал за всеми этими разговорами только желание максимально отравить супругам жизнь в браке подобного рода унижающими человека обсуждениями и рассуждениями[5].

2 января 2008 года в своем выступлении на «просветительской конференции „Таинство Брака — Таинство Единения“» также сделал ряд безнравственных и не соответствующих действительности заявлений. В частности, согласно журналу «Вода Живая»: «на протяжении веков, отметил отец Георгий, представление о браке как о Таинстве было чуждо русскому народу. Так, до XV века Таинство Брака, венчание, как правило, вообще не совершалось в семьях русских крестьян и считалось „требой“ для знатных и богатых. Лишь в Синодальный период, по мнению докладчика, в России начинает складываться феномен православной семьи»

[6].

уничижительное отношение к Святым

На вопрос о легендарных

(так в тексте — Ред.) святых Петре и Февронии как примере идеальной супружеской пары в русской агиографии, отец Георгий ответил с нотой сомнения: «Нам неизвестно доподлинно, существовали ли эти люди вообще»[6].

Священник выступает в качестве ритуально-бытовой обслуги

– Сейчас много говорят о выгорании работников благотворительных фондов и волонтеров, учителей, врачей, родителей. О выгорании священников говорят меньше. Есть ли вообще такое явление? Насколько оно массовое?

– Честно говоря, для меня выгорание – нечто, что является неизбежной составляющей жизни любого человека. Человек меняется, не всегда в лучшую сторону, устает от жизни, профессии, общения с людьми. Не случайно жизнь все-таки конечна. Поэтому термин очень расплывчатый и может быть применен к любому человеку независимо от его профессий и применительно к обстоятельствам его жизни.

В контексте священнического служения мы можем говорить об очень многих проблемах. Мне, как церковному историку, уместнее было бы дать исторический экскурс, который многое объясняет. Я его и сделаю позже. Но все-таки, будучи еще и священником, я бы сначала обрисовал то, что должно составлять основной смысл, содержание деятельности священника, как это содержание проявляется в нашей современной церковной жизни и какими издержками может сопровождаться.

Казалось бы, на поверхности лежит что? У священника есть определенные обязанности. И первой является богослужение. Чтобы совершать богослужение, у человека должна присутствовать внутренняя потребность более активно в нем участвовать, психологически, нравственно, интеллектуально.

И, учитывая сложную структуру нашего богослужения, глубокий богословский смысл многих наших богослужебных текстов, у человека должны быть соответствующие знания для понимания, что он делает, что произносит, что совершает.

А вот теперь я невольно задаюсь вопросом: для большинства современных священников что в богослужении со временем становится главным? Более того, предпочтительным и даже желанным? Отнюдь не совершение годичного круга богослужения в храме и даже не совершение литургии, а совершение треб. Треб, которых им приходится совершать очень много, которые не требуют особенных интеллектуальных, психологических, нравственных усилий. И дают наиболее ощутимый и быстрый доход, необходимый священнику, потому что он – не бестелесное существо.

И самое главное, треба – форма богослужения, не требующая наличия глубокой, духовной связи священника с людьми, которые приходят ее совершать. Совершив молебен, панихиду, крещение, венчание и столь любимое священнодействие, связанное с освящением квартиры, офиса, машины, а в сельской местности еще и гумна, кладезя, чего только не освящается, священник довольно быстро завершает общение с человеком, для которого он совершает требу. Либо оно может продлиться трапезой, как правило, не предполагающей серьезного пастырского разговора. Священник получает вознаграждение и может потом не видеть этого человека всю последующую жизнь.

Протоиерей Георгий Митрофанов. Фото: Владимир Ходаков

И все довольны. У всех возникает ощущение, что священник исполнил свой долг. Наши малоцерковные, околоцерковные и прицерковленные современники ощущают себя приобщившимися к церковной жизни. А самое главное, возникает ощущение, что теперь есть хоть какая-то гарантия, что машина не разобьется, колодец не заплесневеет, а квартиру не постигнет пожар. И все это отнюдь не предполагает постоянного общения данного священника с этими людьми, а этих людей со священником в контексте общей приходской жизни и совершения литургии.

Священник выступает в качестве ритуально-бытовой обслуги, совершенно лишенной какой-либо одухотворенности, выполняет потребности малознакомых или совсем незнакомых ему людей.

Да, он за это получает деньги, и на основании этих денег может обозначить свой статус в епархии, платить епархиальные взносы и демонстрировать, что в приходе существует какая-то жизнь. Но большая часть приходящих к нему людей – это даже не прихожане, а захожане.

И это не может не опустошать, или же человек начинает снисходить на уровень любой обслуги: парикмахера, продавца. У нас немало священников, которые, прослужив какое-то время, именно так и начинают мироощущать себя.

– Сколько на это может потребоваться времени, несколько лет?

– Зависит от особенностей личности человека, от уровня его культуры. Я к этому перейду дальше. Мы с вами увидели, что в одной из основных функций священника существуют серьезные основания, чтобы вдруг ощутить себя человеком опустошенным, одиноким, к которому люди относятся исключительно потребительски, и к которым он сам начинает относиться так же потребительски, ничего от них не ожидая , кроме материального вознаграждения за потраченное время, бремя произнесения малопонятных для них ритуальных слов, осуществления совсем непонятных для них ритуальных действий, которые иногда могут сопровождаться в меру душевным разговором, если за совершением требы следует трапеза.

– Не отдает ничего и не наполняется сам?

– В их взаимоотношениях происходит имитация церковной жизни. А, на самом деле, перед нами да, безусловно, жизнь религиозная, но низшего порядка, это магизм. Перефразируя известную книгу протоиерея Александра Меня, магизм без единобожия. Христос в данном случае не обязателен, его может и не быть.

патологическая речь

темы

Апостол Фома

Подлинная вера нуждается в сомнениях, вопросах. Господь человека таким создал. Апостол Фома, вот кто должен был бы быть у нас примером. И Бог, не смущаясь, отвечал на все вопросы, даже кажущиеся кощунственными: «Как ты смеешь ручища свои в язвы гвоздинныя желать погрузить?». Пожалуйста, осязание — самый достоверный способ познания. Хочешь убедиться в этом, именно не праздно, а от всей полноты своего сердца? Дерзаешь быть таким неблагочестивым в отличие от других апостолов? Получи просимое. Главное — искренность в желании обрести истину. Подлинная вера произрастает именно из этого[7].

штампы

Парадигма

Октябрь 17-го года вывел российское общество из традиционной культурной парадигмы

[8]

Позиционирование

Митрополит Тихон (Патриарх Тихон на Поместном соборе 1917 года. — Ред.) никак не проявлял себя особенно активно в дискуссиях этого рода. Да и должность председателя лишала его возможности активно себя позиционировать

[9].

жизнетворчество

Мать Мария — действительно нестандартная святая. Она курила, вела богемный образ жизни до своего пострига, да и после пострига не походила на тихую монахиню, занятую лишь молитвой и постом. Ее монашество было не умиранием для мира, а чем-то противоположным — тем эпатирующим вторжением в мир, которое ясно свидетельствовало о жизнеспособности христианства. Она смогла многое успеть в своей жизни, за что действительно достойна церковного почитания. Ее творчество жизни превосходит творчество поэтическое, и в этом тоже есть новизна[10].

афоризмы

• Если Бога нет, то все позволено[11].

патологический словарный запас

Живой, Нестандартный, Новизна, Парадигма, Позитивный, Смысл, Творчество, Творчество жизни

Что превращает священников в плохих психотерапевтов

– И, наконец, еще одна функция, не менее искусительная, но значимая в жизни священника. Это пастырство, одной из форм которого является духовничество. Одной из колоссальных проблем нашей церковной жизни является то, что у нас на всем пастырстве лежит печать духовничества. У нас все священники имеют право исповедовать, и все христиане перед причастием обязаны исповедаться.

Но большинство наших священников не умеет исповедовать, а большинство наших прихожан не умеет исповедоваться. Это привело к колоссальному профанированию таинства покаяния в форме исповеди. На исповеди люди меньше всего каются. А больше всего озабочены двумя вещами: получить ясный, простой ответ на свои самые разные вопросы и услышать слово успокоения, сочувствия, поговорить о своих проблемах.

– Получить поддержку?

– Да. «Скажи мне, как мне жить?», «Скажи мне, что мне делать?». А что может знать священник, даже не молодой, а старый, о жизни людей, во многом отличных от него? У них свои семьи, свои профессии, своя социальная среда. И возникает странное сочетание таких псевдомонастырских директивных указаний «делай так, делай эдак» и очень неквалифицированной психотерапевтической беседы.

И в этом можно проводить часы, дни, месяцы и годы. И многие священники на это поддаются, потому что подчас у них нет иных форм общения с людьми, кроме как, стоя с ними у аналоя, превращать исповедь в психотерапевтический сеанс, дурной и непрофессиональный. Потому что тема исповеди есть покаяние человека в конкретных делах, тема пастырской беседы есть постановка конкретных вопросов, не благословить прооперироваться, а как поступить в ситуации с христианской точки зрения, с точки зрения Церкви.

Причем требуется не мнение священника, а мнение Церкви. Это все уходит на второй план. И это колоссально ломает священников, превращая их в плохих психотерапевтов. У человека вообще никаких религиозных вопросов нет, но священник не чувствует себя вправе сказать: «Это не ко мне», если, тем более, речь идет о разговоре на исповеди.

А священник же живой, и эта пустопорожняя болтовня у аналоя выхолащивает его душу.

Он опять ощущает себя одиноким. Это одна из проблем очень важных.

– Семья поддерживает?

– Да. Но я очень хорошо представляю себе, что для многих священников семья отнюдь не является такой тихой заводью. А, скорее, поводом для искушения, когда, например, во имя семьи он забывает свой пастырский долг. Когда семья, часто еще менее развитая, чем он, в духовном, религиозном смысле, определяет его, как просто добытчика, доставалу.

И, при этом, любой человек в семье переживает тоже определенного рода кризис. Такое понятие, как одиночество вдвоем, свойственно многим священникам. Это усугубляет его одиночество, на которое он обречен, просто как священник.

Есть паства, которая не становится семьей. И есть семья, которая в общем кризисе семьи часто является не подспорьем, а искушением.

Видите, я попытался объяснить причины того, что называется выгоранием. Как видите, их очень много. Но, может быть, самой главной причиной выгорания является то, и это я говорю, как священник, пребывающий в сане почти 30 лет, как преподаватель духовной школы, столько же лет в ней преподающий, что большая часть людей, поступающих к нам, совершенно не представляют себе, что такое служение священника и что такое церковная жизнь.

основные сочинения

• Митрофанов, Георгий о.
  Русская Православная Церковь в России и в эмиграции в 1920 годы. К вопросу о взаимоотношениях Московской Патриархии и русской церковной эмиграции в период 1920—1927 гг. (1995)
• Митрофанов, Георгий о.
  История Русской Православной Церкви. 1900—1927 (2002)
• Митрофанов, Георгий о.
  Антон Владимирович Карташев. Русский богослов и церковный историк, государственный и общественный деятель. // Посев. — 2002. — № 10-11.
• Митрофанов, Георгий о.
  Россия XX века — Восток Ксеркса или Восток Христа. Духовно-исторический феномен коммунизма как предмет критического исследования в русской религиозно-философской мысли первой половины XX века (2004)
• Митрофанов, Георгий о.
  Русские религиозные философы о духовно-религиозных последствиях коммунизма в России // Ежегодная богословская конференция Православного Свято-Тихоновского Богословского Института. Материалы (2005)
• Митрофанов, Георгий о.
  Смерть по собственному желанию. Вода живая. Санкт-Петербургский церковный вестник. Официальное издание Санкт-Петербургской епархии Русской Православной Церкви. — 2007. — № 6.
• Митрофанов, Георгий о.
  Проповеди (2009)
• Митрофанов, Георгий о.
  Трагедия России. «Запретные» темы истории ХХ века (2009)
• Митрофанов, Георгий о.
  Проповеди 2010-17. М.: Общество любителей церковной истории, 2017.
• Митрофанов, Георгий о.
  Князь Евгений Николаевич Трубецкой – философ, богослов, христианин / Рекомендовано к публикации Издательским советом Русской Православной Церкви ИС Р19-816-0606. — СПб.: СПбДА, 2021. — 136 с. — ISBN 978-5-906627-59-9.

Не выгорают, потому что никогда и не горели

– То есть зерно выгорания лежит уже задолго до того, как священник начинает общаться с паствой?

– Понимаете, выгорание может быть трагедией, а может пройти совершенно незаметно для выгоревшего священника, просто стать естественным процессом. Он не выгорал, а, собственно, и не загорался. Он не горел, он пришел работать в качестве ритуально-бытовой обслуги, изначально на это запрограммированной.

И, даже пройдя духовную школу, он ограничивается минимумом познаний, которые позволяют ему создавать ощущение, что он может быть обслугой более привлекательной, чем другой священник: что-то сказать, что-то изобразить. Вот почему одной из жутких проблем священников является невольное лицедейство.

Когда понимаешь, что такой, как есть, ты мало напоминаешь священника и начинаешь подражать кому-то, особенно священникам авторитетным, старшим. Начинается жуткая ролевая игра в священника, которая не может не опустошать.

Нет ни опыта церковной жизни, ни богословского образования, уж тем более, богословской культуры.

А самое главное, он не понимает, что для того, чтобы остаться священником, нужно жить духовной жизнью. У него этой духовной жизни еще не сформировалось у самого. Он без этой жизни продолжает свое служение.

– Тогда получается, что выгорание – удел немногих, только тех, кто горит внутри?

– Да! Поэтому выгорающие священники вызывают во мне гораздо больше не только сочувствия, но уважения, чем те, которые вот так вот идут, не выгорая, потому что у них в душах никогда ничего и не горело. Другое дело, что этот процесс, конечно, будет меняться исторически. Но сейчас мы видим очень печальную картину: выгорание священника – процесс, которого очень сложно избежать многим из нас.

Я вот выгорел или нет? Трудно сказать. Но то, что я уже не такой, как был раньше, это прекрасно понимаю. В чем-то я стал лучше, в чем-то хуже, наверное, трудно об этом говорить. Но, понимаете, значительная часть наших священников даже не доразвилась до выгорания, и это самое страшное. Эти люди профнепригодны. В каждой профессии есть профнепригодные люди.

Не может быть врачом человек, который не выносит вида мертвеца и при виде крови падает в обморок. С первого же курса таких людей отчисляют, либо они сами уходят, и это совершенно естественно. Да, канон запрещает рукополагать людей в священный сан, организм которых, например, отторгает вино. Но это то, что касается внешних, физиологических проявлений человека. Но ведь могут быть и духовные противопоказания.

– Какие могут быть духовные противопоказания? Если представить такого духовного врача, выдающего справку абитуриентам?

– Психиатрический диагноз, например. Существует хорошая система тестов, которая помогает выявлять людей, склонных негативным зависимостям.

– Алкоголь может быть попыткой сбежать от выгорания?

– Что касается пьянства, то это явление сопровождало историю нашего духовенства, как и всего нашего народа. Оно усилилось в 19-м веке, когда в деревенских приходах появились образованные священники. Они были отчуждены от мужицкой среды и были чужими в дворянской среде. У людей с духовными запросами, с более высоким уровнем культуры была полная изолированность, которая стала очень серьезной проблемой.

И только на рубеже 19-20 веков, в городах, прежде всего, когда образованное духовенство постепенно входило в разряд интеллигенции, священник стал свой в общении с учеными, общественными деятелями, офицерами, врачами, и дети у него интеллигенты. А в деревнях изолированность сохранялась, и деревенские священники из-за этого пили, конечно, гораздо больше. Вот эта типовая для русского человека анестезия в духовенстве срабатывала особенно, тем более, что спиртное было постоянно под рукой.

– У священника может быть депрессия? Настоящая медицинская депрессия?

– А почему же нет? Он же не перестает быть человеком, вот в чем одна из его проблем.

источники

• о. Митрофанов, Георгий Николаевич // Антимодернизм.ру.
• Вершилло Р. А.
  Нравственному учению Церкви нанесен жесточайший удар (2006 г.) // Эсхатологическое обозрение. — 2008. — 19 января. – Дата обращения: 19.1.2017.

Сноски

1. Памяти отца Василия Ермакова // Град Петров. – 2021. – 3 февраля. – Дата обращения: 7.2.2017.
2. Митрофанов, Георгий о.
   Проповедь во 2 неделю по Пасхе Апостола Фомы // Азбука веры. – Дата обращения: 18.2.2017.
3. Смерть по собственному желанию // Вода Живая. — 2007. — № 6.
4. ↑ 4,04,1 Круглый стол «Семья в современной Церкви». Выступление протоиерея Георгия Митрофанова // Патриарший центр духовного развития детей и молодежи. — 2007. — 26 апреля.
5. Протоиерей Георгий Митрофанов. Агиографический образ и историческая реальность семейной жизни в Русской Православной Церкви / Круглый стол «Семья в современной церкви» // Альфа и Омега. — 2007. — № 49.
6. ↑ 6,06,1 Протоиерей Георгий Митрофанов: «Домострой» не являет нам образ жизни христианской семьи» // Вода Живая. — 2008. — 9 января.
7. Дмитриева, Настя.
   Протоиерей Георгий Митрофанов: Мы подходим к мощам со страхом шаманиста // Православие и мир. – 2021. – 3 июля. – Дата обращения: 6.7.2017.
8. Митрофанов, Георгий о.
   Представители Русской Православной Церкви приняли участие в общероссийском круглом столе «Уроки Октября» // Патриархия.ru. – 2007. – 10 ноября. – Дата обращения: 27.10.2017.
9. Патриарх Тихон и Церковь в ХХ веке. Лекция протоиерея Георгия Митрофанова // Православие и мир. – 2015. – 7 апреля. – Дата обращения: 5.06.2018.
10. Вторжение в мир вместо умирания. Нестандартная святость ХХ века // Преображенское братство. – 2021. — 26 июля. – Дата обращения: 28.6.2018.
11. Митрофанов, Георгий о.
    Лекции в Коми государственном пединституте.
12. Образ Церкви в дневниках протопресвитера Александра Шмемана // Церковный вестник. — 2006. — № 6 (331).

«Трагедия России». Рецензия на книгу протоиерея Георгия Митрофанова

Известна народная мудрость: когда дьявол протягивает обе руки и говорит: выбирай, не следует выбирать ни из одной. Нельзя дьявола изгонять с помощью чорта, нельзя бороться с одним мифом с помощью другого. К сожалению, эту вековую мудрость разделяют не все…
Книга профессора, магистра богословия протоиерея Георгия Митрофанова со столь многообещающим и широким названием «Трагедия России» (Трагедия России «Запретные» темы ХХ века. СПб: Моби Дик, 2009) при внимательном прочтении вызывает удивление и разочарование. Во-первых, следует отметить ее явно слабый аппарат: многие материалы (и не только проповеди) вообще не содержат ссылок, в других автор без конца ссылается на одну и ту же статью (например, «Личность и труды Александра Солженицына в творчестве протопресвитера Александра Шмемана»– с.200 и далее). Понятно, что сборник мыслился, прежде всего, как публицистический, но, учитывая нетрадиционность многих взглядов автора и необходимость широкой доказательной базы для них, отсутствие серьезного научного аппарата вызывает удивление. Во-вторых, в книге присутствуют грубые фактические ошибки, так, некоторый шок вызывает следующая фраза: «Патриарх Тихон никогда не оспаривал правоту подобного рода утверждений, хотя в своем послании от 25 сентября 1925 года …попытался отмежевать Русскую Православную Церковь от участия в военно-политическом противостоянии» (С.126). Между тем, известно, что Святейший Патриарх Тихон отошел в лучший мир 25 марта/7 апреля 1925 года.

Впрочем, для неискушенного читателя эти замечания могут показаться придирками. Гораздо серьезнее то, что автор данной книги, по-видимому, не обладает серьезной правовой культурой: удивление вызывает то, что казнь генерала А.А.Власова и его сподвижников он называет беззаконной (страница 151). Во всех странах мира и во всех законодательствах добровольная служба военнослужащего врагу с оружием в руках считалась и считается изменой и карается по всей строгости закона. Не только законодательство СССР, но и законы демократических европейских стран на 1946 год предусматривали за подобное преступления смертную казнь. Позиция автора выглядит оправданной разве что с точки зрения юстиции Третьего Рейха.

Несколько сложнее ситуация с казнью П.Н. Краснова, А.Г, Шкуро и др., которые не являлись советскими гражданами и казнь которых прот. Георгий Митрофанов также называет беззаконной (стр.141). Однако, следует напомнить, что в соответствии с заключениями Главной военной прокуратуры об отказе в их реабилитации определениями Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 25 декабря 1997 года граждане Германии Краснов П. Н., Шкуро А. Г., Султан-Гирей Клыч, Краснов С. Н. и Доманов Т. И. признаны обоснованно осужденными и не подлежащими реабилитации. Нет особых оснований сомневаться в объективности этого вердикта, вынесенного в демократические времена, учитывая факт их сотрудничества с нацистами, принадлежности некоторых казачьих частей к СС (например, 15 казачий кавалерийский корпус СС) и соучастия в карательных акциях против мирных жителей в Югославии и в СССР.

Временами возникают законные сомнения в компетентности автора: так он категорически утверждает: «Мы пытаемся сделать нашу страну чуть-чуть напоминающей ту историческую Россию, которую в 1917 году не решились защитить люди, подобные генералу Власову и его сподвижникам и во имя которой они пошли на смерть в годы Второй Мировой Войны». Создается впечатление, что автор не знает, как на самом деле Власов и его сподвижники относились той исторической России, которую, по мысли автора, мы потеряли: «Они восстали против отжившего царского строя, который не хотел, да и не мог уничтожить причин, порождавших социальную несправедливость, остатки крепостничества, экономической и культурной отсталости. Но партии и деятели, не решавшиеся на смелые и последовательные реформы после свержения царизма народами России в феврале 1917 года, своей двойственной политикой, соглашательством и нежеланием взять на себя ответственность перед будущим – не оправдали себя перед народом. Народ стихийно пошел за теми, кто пообещал ему дать немедленный мир, землю, свободу и хлеб, кто выдвинул самые радикальные лозунги» (Манифест освобождения народов России. Прага 1944 г.)[1]. Эта формулировка мало чем отличается от «Краткого курса ВКПб».

А вот отношение Власова и его окружения к единству и неделимости России: «Равенство всех народов России и действительное их право на национальное развитие, самоопределение и государственную самостоятельность» (Первый пункт Пражского манифеста). Чем это отличается от ленинского «права наций на самоопределение вплоть до отделения»? О. Георгий создает образ Власова, как поборника православия (стр. 153-154), но в Пражском манифесте о религии (не Православии!) сказано всего одно слово среди перечня других демократических свобод: «Уничтожение режима террора и насилия. Ликвидация насильственных переселений и массовых ссылок. Введение действительной свободы религии, совести, слова, собраний, печати. Гарантия неприкосновенности личности, имущества и жилища. Равенство всех перед законом, независимость и гласность суда». Как мы видим , о Православной Церкви – ни слова.

Автор превозносит честность и последовательность Власова (с. 156), но как с этим совмещаются следующие высказывания в его обращениях: «Эта война принесла нашему Отечеству невиданные страдания. Миллионы русских людей уже заплатили своей жизнью за преступное стремление Сталина к господству над миром, за сверхприбыли англо-американских капиталистов. Сотни русских городов и тысячи сел разрушены, взорваны и сожжены по приказу Сталина.. Союзники Сталина – английские и американские капиталисты – предали русский народ. Стремясь использовать большевизм для овладения природными богатствами нашей Родины, эти плутократы не только спасают свою шкуру ценою жизни миллионов русских людей, но и заключили со Сталиным тайные кабальные договоры» (Смоленская декларация). Или другое высказывание: ««В то же время Германия ведет войну не против Русского народа и его Родины, а лишь против большевизма. Германия не посягает на жизненное пространство Русского народа и его национально-политическую свободу. Национал-социалистическая Германия Адольфа Гитлера ставит своей задачей организацию Новой Европы без большевиков и капиталистов, в которой каждому народу будет обеспечено почетное место»«[2]. Слова о жизненном пространстве (по-немецки Lebensraum) особенно важны: это значит, что Власов был знаком не только с геополитическими доктринами Хаусхоффера, но и с Mein Kampf Гитлера и, следовательно, с его планами относительно России – эксплуатации ее ресурсов и уничтожения русского народа. Следовательно, Андрей Андреевич Власов ведал, что творил и сознательно обманывал русских людей, и не только относительно некоего мифического русского правительства, которого реально не существововало, но и будущего русского народа, создания независимого русского государства и «почетного мира с Германией», о чем немцы до конца войны не желали и слышать, и даже перед самым крахом, пойдя на создание Русской Освободительной Армии (правда всего в составе трех дивизий), они не дали ему никаких внятных обещаний на сей счет. Для сравнения приведем поведение другого пленного генерала – Михаила Лукина, который, как пишет Солженицын в Архипелаге ГУЛАГЕ, соглашался на борьбу вместе с немцами против большевизма, но требовал от них гарантий независимости России и самостоятельности будущей русской армии, а не получив их – шагу не сделал из лагеря и не только уцелел после войны, но стал образцом несгибаемого героя.

Автор пишет об осознанном и покаянном выборе тех, кто пошел воевать вместе с немцами против большевизма, правда, оговаривая, что это делали не все (С. 147). Но рассмотрим, как «каялись» некоторые из тех, за кого генерал Власов взял юридическую и моральную ответственность. Одним из первых крупных формирований русских добровольцев была РОНА – Русская Освободительная Народная Армия, созданная зимой 1941– 42 гг. Основой РОНА стало «гражданское ополчение» из 400-500 бойцов, созданное главой местного самоуправления города Локоть (Орловская обл.) К.П. Воскобойниковым (учитель физики Брасовского лесотехникума). В феврале 1942 он был убит советскими партизанами. После гибели Воскобойникова отряд возглавил Бронислав Владиславович Каминский, участвующий в отряде с первых дней его. К середине 1943 ополчение под командованием Каминского, названное немцами «бригадой Камински», состояло из 5 полков общей численностью 10 тысяч бойцов (14 стрелковых батальонов, бронедивизион с КВ-1 и 24 Т-34, и моторизированная истребительная рота). В июле 1944 она была официально включена в войска СС как «штурмовая бригада – РОНА». Одновременно Каминский получил звание бригадефюрера СС (при этом он не был членом НСДАП). Вскоре бригада была переименована в 29-ю гренадерскую дивизию войск СС (1-ю русскую). В августе 1944 подразделения дивизии участвовали в подавлении Варшавского восстания. Известно, что творилось во время этого подавления: жители домов выжигались огнеметами, раненых немцы пристреливали, детей привязывали к танкам в качестве живых щитов. Даже на этом фоне бригада Каминского отличалась собой жестокостью. В результате 19 августа 1944 года Каминский и его штаб были расстреляны немцами без суда и следствия. Причиной послужило сообщение о том, что бойцы дивизии изнасиловали и убили двух немецких девушек. (Позже немцы объявили, что Каминский был убит польскими партизанами)[3].

Нелишне также упомянуть о «покаянном» пути и другого «освободительного образования». В Белоруссии, в г. Сувалки, был создан Боевой Союз Русских Националистов (БСРН), так же называемый «Дружина Гиль-Родионова». Возглавил его, под псевдонимом «Родионов», бывший советский подполковник, начальник штаба 229-й стрелковой дивизии В.В.Гиль. В 1942 г. из добровольцев, членов БСРН, был сформирован 1-й Русский национальный отряд СС «Дружина», численностью около 500 человек, а в декабре 1942 г. в районе Люблина – 2-й Русский национальный отряд СС под командованием бывшего майора НКВД Э.Блажевича. В марте оба отряда были сведены в 1-й Русский национальный полк СС, а затем, в 1-ю Русскую национальную бригаду СС под командованием Гиль-Родионова, общей численностью около 3 тыс. человек. Бригада принимала участие во многих антипартизанских операциях в районе Бегомль-Лепель, правда, без особого успеха. 16 августа 1943 г. бригада, уничтожив немецкий штаб связи, перешла на сторону партизан[4]. Путь достаточно характерный и все-таки с покаянием в конце, правда – перед советскими партизанами.

Участие многих русских соединений либо в СС, либо в особых разведывательно– диверсионных частях, чаще всего использовавшихся по борьбе с партизанами, а точнее в карательных акциях (среди них – дивизия Р под командованием Смысловского, бригада Боярского и т.д.) ставит крест над всякой попыткой реабилитации их членов и руководителей, в том числе и А.А.Власова, который, подчеркнем, взял на себя всю полноту юридической и моральной ответственности за их действия. Приведем лишь несколько пассажей из Пражского манифеста: «Своей борьбой мы взяли на себя ответственность за судьбы народов России. С нами миллионы лучших сынов родины, взявших оружие в руки и уже показавших свое мужество и готовность отдать жизнь во имя освобождения родины от большевизма. С нами миллионы людей, ушедших от большевизма и отдающих свой труд общему делу борьбы. С нами десятки миллионов братьев и сестер, томящихся под гнетом сталинской тирании и ждущих часа освобождения. Офицеры и солдаты освободительных войск! Кровью, пролитой в совместной борьбе, скреплена боевая дружба воинов разных национальностей

. У нас общая Цель. Общими должны быть и наши усилия.
Только единство всех вооруженных антибольшевистских сил народов России приведет к победе
. Не выпускайте полученного оружия из своих рук, боритесь за объединение, беззаветно деритесь с врагом народов – большевизмом и его сообщниками. Помните, вас ждут измученные народы России, oсвободите их!»

Особенно интересен следующий пассаж «Пражского манифеста»: «Освободительное Движение Народов России является продолжением многолетней борьбы против большевизма, за свободу, мир и справедливость. Успешное завершение этой борьбы теперь обеспечено: б) наличием растущих и организующихся вооруженных сил – Русской Освободительной Армии, Украинского Вызвольного Вийска,

Казачьих войск и национальных частей». Тем самым Власов взял на себя ответственность и за деятельность украинских националистов, и за их зверства как на Украине, так и в Белоруссии, в том числе и сожжения сотен деревень вместе с жителями, в том числе Хатыни.

И вот здесь следует обратиться к церковной тематике.

В книге прот. Георгия Митрофанова прослеживается явная тенденция представить немцев, по преимуществу, конечно, немецких военных благодетелями и освободителями Русской Православной Церкви. Но в своей книге он значимо забывает указать, что как и весь русский народ, Русская Православная Церковь тяжело пострадала во время Великой Отечественной войны. По далеко неполным и неточным оценкам комиссии по расследованию немецко-фашистских злодеяний немцами было уничтожено или разрушено 1670 церквей и 69 часовен. Если с одной стороны, под это число подпало большое количество храмов, разрушенных коммунистами до войны, а с другими ситуация неясна, как например, с Успенским собором Киево-Печерской Лавры[5], то с другой стороны, в нем не учитывались все скромные деревенские церкви, сожженные вместе с народом карателями в Белоруссии и на Украине. Зачастую немецкие зондеркоманды собирали в белорусских деревнях весь народ в церковь, отфильтровывали молодых и крепких и угоняли на работу в Германию, а оставшихся запирали в церкви и сжигали. Такая трагедия произошла, например, 15 февраля 1943 года в селе Хворостово (Сторобинский район, Минская область), когда во время Сретенского богослужения, немцы загнали всех жителей в храм, якобы на молитву. Предчувствуя недоброе, настоятель церкви о. Иоанн Лойко призвал прихожан всех усердно молиться и причаститься Святых Христовых Таин. Во время пения «Верую» стали силой выводить из церкви молодых женщин и девушек для отправки в Германию. О. Иоанн попросил офицера не прерывать богослужения. В ответ фашист сбил его с ног. А затем двери храма были забиты и к нему подъехало несколько саней с соломой… Позднее полицаи показывали на суде, что из горящей церкви раздавалось всенародное пение «Тело Христово приимите, источника безсмертнаго вскусите»[6]. И это лишь один из многих сотен подобных случаев.

Число убитых священнослужителей в войну не поддается подсчету, тем более, что трудно отделить погибших в войну от репрессированных, и по большому счету до последнего пятнадцатилетия никто подобными исследованиями не занимался. Лишь изредка в литературе о Великой Отечественной Войне мелькали сведения о погибших священнослужителях, чаще всего – одной-двумя строчками, например: «Расстрелян священник Александр Новик с женой и детьми… Сожжен священник Назоревский с дочерью… Убит 72-летний протоиерей Павел Сосновский с 11-летним мальчиком… После мучительных пыток расстрелян 47-летний священник о. Павел Щерба»[7]. Священнослужители принимали активное участие в партизанском движении, особенно в Белоруссии и многие из них заплатили за это жизнью. В одной только Полесской епархии более половины священников (55%) было расстреляно за содействие партизанам[8].

Хрущовско-брежневская власть и ее пропагандисты зачастую оказывались лицемерно-неблагодарными к тем, кто сражался за Родину и полагал за нее жизнь, если они были священнослужителями. Одним из свидетельств этого является памятник сожженным в селе Хворостово (Полесье), где среди поименно названных жертв нет только одного имени – священника о. Иоанна Лойко. Из военно-документальной литературы целенаправленно изымались свидетельства о священниках-воинах, священниках-партизанах. Например, в книге И. Шубитыдзе «Полесские были» (Минск, 1969) имена священнослужителей упоминались, а в издании 1974 г. – нет. В обширных трудах по истории Великой Отечественной войне вклад Церкви в победу целенаправленно замалчивался, а иногда писались и явно клеветнические книги типа «Союз меча и креста. М., 1969».Только после 1988 года стали появляться публикации, правдиво и объективно освещающие роль Русской Православной Церкви в войне[9]. И вот эта фигура умолчания в книге прот Георгия Митрофанова, посвященной трагедии России, слишком уж совпадает с деятельностью советских пропагандистов.

И на фоне этих событий можно понять поступок священника о. Александра Романушко, участника партизанского движения в Белоруссии. В 1943 году, когда отпевали убитого полицая, при всем народе и вооруженных товарищах убитого, о. Александр сказал: «Братья и сестры, я понимаю большое горе отца и матери убитого, но не наших молитв и «Со святыми упокой» своею жизнью заслужил во гробе предлежащий. Он – изменник Родины и убийца невинных детей и стариков. Вместо «Вечной памяти» произнесем же: «Анафема»«. А затем, подойдя к полицаям, призвал их искупить свою вину и обратить оружие против немцев. Эти слова настолько впечатлили людей, что многие прямо с кладбища ушли в партизаны»[10]. А через шестьдесят шесть лет другой священник не только совершает панихиды по организаторам коллаборационистских подразделений, но и делает их героями исторической России.

На фоне всего высказанного выше, антиисторичным, аморальным и в чем-то кощунственным является следующее утверждение прот. Георгия: «И так уж ли отличается смерть многих миллионов советских солдат на поле брани от смерти на виселице в Бутырской тюрьме руководителей власовского движения? И все-таки отличается. Потому что в отличие от многих миллионов советских солдат, погибавших в иллюзии того, что спасение России вот-вот грядет, они уходили на смерть с пониманием того, о чем написали впоследствие Георгий Иванов и Виктор Астафьев: прокляты и убиты». Да, действительно, их смерть отличается от гибели власовцев. Советские солдаты в массе своей воевали не с мирными жителями, а с реальным, коварным и жестоким врагом, их зачастую предавали их начальники, но огромное большинство из них не предавало никого, и умирали они за свободу своего Отечества, и если не за веру (хотя многие из них и за нее, это – отдельная тема), то за верность присяге, которую преступили Власов и его последователи. И погибали советские солдаты не за иллюзию, а за реальную жизнь русского народа, как и иных народов исторической России. Известны человеконенавистнические планы Гитлера – оставить на Европейский части России лишь тридцать миллионов, а остальных либо переселить за Урал, либо истребить. Для оставшихся предполагался минимум жизненных благ, минимум образования (в идеале– четыре класса для всех). А вот какая для них планировалась религиозная жизнь: Вот что говорил Гитлер на совещании 11 апреля 1942 года: «Необходимо запретить устройство единых церквей для сколько-нибудь значительных русских территорий. Нашим интересам соответствовало бы такое положение, при котором каждая деревня имела бы собственную секту, где развивались бы свои особые представления о Боге, Даже если в этом случае в отдельных деревнях возникнут шаманские культы, подобно негритянским или американо-индейским, то мы могли бы это только приветствовать, ибо это лишь увеличило бы количество факторов, дробящих русское пространство на мелкие единицы»[11]. На этом фоне становится понятным чем на самом деле являлось разрешение открывать церкви на оккупированной территории и создавать военное духовенство во власовских частях, которое столь дорого о.Георгию, – временной тактической уступкой перед всеобщей оккультизацией населения покоренного восточного пространства. Прот.Георгий Митрофанов ставит знак равенства между Гитлером и Сталиным, но насколько это оправданно? Да, Сталин был атеистом и пытался выстроить атеистическую империю, правда, в конечном счете, безрезультатно, но оккультистом он не был, более того в волне террора 1937-1938 года среди старых чекистов погибли и те, кто «баловался» с оккультизмом. Напротив, система выстраиваемая Гитлером, была оккультной и антихристовой по своей сути. Дело здесь не только в обращении к германским языческим образам и в оккультных программах типа Аненербе, на которые в Третьем рейхе тратились огромные деньги и силы. Гораздо страшнее было то, что языческий оккультизм гитлеровские пропагандисты стремились смешать с христианством: образ Неизвестного солдата кощунственно совмещался с ликом Христа, сам Гитлер являлся своим адептам в облике Мессии[12], т.н. копье Лонгина, пронзившее сердце Христово, в руках Гитлера стало магическим талисманом, а на пряжках ремней солдат, шедших убивать, грабить и зверствовать над мирным населением были написаны слова из мессианского пророчества Исаии: «С нами Бог» (Ис. 8, 8). Крест на немецких самолетах, бомбивших школы и госпитали явился одним из омерзительнейших кощунств над Животворящим Древом в истории, но также и знамением псевдохристианской, а на последней глубине – антихристовой Западноевропейской цивилизации[13]. То, что одной из конечных целей нацистов являлось провозглашение Гитлером Мессией и признание его таковым покоренными народами всей земли показывает следующая кощунственная молитва по подобию «Отче наш», активно распространявшаяся в листовках: «Адольф Гитлер, ты наш вождь, имя твое наводит трепет на врагов, да приидет третья империя твоя. И да осуществится воля твоя на земле»[14]. Справедливыми и прозорливыми являются слова митрополита Сергия (для о. Георгия Митрофанова – не более чем политического неудачника, см. с. 102) в послании от 11 ноября 1941 года: «Всему миру ясно, что фашистские изверги являются сатанинскими врагами веры и христианства. Фашистам, с их убеждениями и деяниями, конечно, совсем не по пути за Христом и за христианской культурой». Уже позднее, в пасхальном послании 1942 г. митрополии Сергий напишет: «Тьма не победит света… Тем более не победить фашистам, возымевшим дерзость вместо креста Христова признать своим знаменем языческую свастику… Не забудем слов: «Сим победиши». Не свастика, а крест призван возглавить христианскую культуру, наше «христианское жительство». . В фашистской Германии утверждают, что христианство не удалось и для будущего мирового прогресса не годится. Значит Германия, предназначенная владеть миром будущего, должна забыть Христа и и идти своим, новым путем. За эти безумные слова да поразит праведный Судия и Гитлера, и всех соумышленников его»[15]. По сути дела, тот исторический выбор, который делал митрополит Сергий, в чем-то соответствовал выбору св. благоверного князя Александра Невского – между Западом и Востоком, между внешним угнетением и внутренним растлением. И в своем обращении от 22 июня, кстати, абсолютно независимым от государственного влияния, Местоблюститель принял единственно спасительное для России и Русской Православной Церкви в тех условиях решение. Позднее в своих проповедях о. Иоанн Крестьянкин скажет о непонимании страдальческой личности митрополита Сергия и о его прозорливости. К сожалению, это непонимание продолжается и сейчас.

Кажется ясно, за что погибли советские (по большому счету русские) солдаты – за спасение Русского народа от физического уничтожения и от оккультного рабства, в конечном счете (пусть многие и бессознательно) – за спасение Православия. И отец Георгий Митрофанов совершенно напрасно проходит мимо феномена возрождения Православной веры по другую сторону фронта, а именно он, в конечном счете, и явился определяющим для исхода войны и будущего России. Он трудно описуем – его не выразишь числом священнослужителей, так или иначе участвовавших в войне, или количеством самолетов и танков, построенных на церковные деньги, или даже количеством людей, посетивших церковные службы. Но, пожалуй, лучшим его выражением стихотворение, найденное в шинели простого русского советского солдата Андрея Зацепы, убитого в 1942 году:

Послушай, Бог, еще ни разу в жизни С тобой не говорил я, но сегодняМне хочется приветствовать Тебя…Ты знаешь, с детских лет мне говорили,Что нет Тебя. И я, дурак, поверил.Твоих я никогда не созерцал творений.И вот сегодня я смотрелИз кратера, что выбила гранатаНа небо звездное, что было надо мной.Я понял вдруг, любуясь мирозданьем.Каким жестоким может быть обман…Не странно ль, что средь ужасасающего адаМне вдруг открылся свет и я узнал Тебя.На полночь мы назначены в атаку,Но мне не страшно. Ты на нас глядишь…Но, кажется, я плачу, Боже мой. Ты видишь,Со мной случилось то, что нынче я прозрел.Прощай, мой Бог. Иду и вряд ли уж вернусьКак странно, но теперь я смерти не боюсь.[16]

К сожалению, своими проповедями и выступлениями, о.Георгий Митрофанов не только оскорбляет память погибших воинов и живых ветеранов, но и идет против сложившейся церковной традиции: как известно, по решению Священного Синода Русской Православной Церкви 9 мая объявлено днем поминовения воинов, а также всех убиенных, погибших в Великую Отечественную Войну. Праздник 9 мая, который уважаемый протоиерей именует в своих выступлениях и высказываниях не иначе как «победобесием» приобрел церковное измерение и по сути вошел в современное церковное предание. Для многих наших не очень верующих сограждан память о войне и совместное церковно-государственное празднование Дня Победы – еще один способ воцерковления. И в этом контексте выступления о.Георгия иначе как антимиссионерскими не назовешь.

К сожалению, для этой книги характерны бездоказательные и ничем не обоснованные, зачастую оскорбительные утверждения, типа: «Наше общество состоит из людей, в подавляющем своем большинстве живших во лжи, служивших злу и сейчас упорно делающих вид, что вся их жизнь проходила в служении правде. Они «служили России» – называлась ли она Советским Союзом, называется ли она Российской Федерацией, – а на самом деле эти люди, не способные вот так честно и последовательно, как генерал Власов и его сподвижники, перечеркнуть свою прошлую неправую жизнь, служили не России и служат не России, а служат только себе» (С.156). Что же – зачислим ли мы в этот список ликвидаторов чернобыльской аварии, ветеранов Афганской и Чеченской войны, военных, прошедших и гарнизонные скитания, и горячие точки, и нищету и презрение девяностых, и инженеров военных заводов, месяцами не получавших зарплаты начале девяностых, но не уходивших с оборонных заводов, бессребреников-преподавателей, отдававших свое время и душу ученикам? Пусть читатель судит сам, но, обозрев свое окружение, я почти не нашел людей, соответствующих приговору о. Георгия. Не знаю, может быть мне повезло. Зачем всех мазать дегтем и считать, что честное исполнение своего долга было и есть служение некоей «империи зла»? Что оставалось честным труженикам и защитникам СССР (а сейчас России) – легально или нелегально бежать в «Империю добра» через Вену или Израиль? Или, более того, обратить против своих сограждан оружие, имея пред глазами светлый облик генерала Власова? К чему призывает о. Георгий, к гражданской войне?

Другое утверждение: «Сейчас люди просто пытаются жить на той территории, на которой суждено им было родиться, в желании как можно скорее перебраться на другие земли, где им будет легче и комфортнее» (С. 158). На самом деле, статистические опросы, в частности проведенные НИИКСИ показывают иную картину: о. Георгий опоздал с этим оскорбительным вердиктом на восемнадцать лет.

Отметим, что подобные обобщенные обвинения не делают чести о. Георгию, ни как ученому, ни как пастырю, ни как миссионеру. Общеизвестное миссионерское правило: ты должен найти что-то доброе в том, кого желаешь обратить, зацепиться за некий островок добра в его сердце. Но, как говорит старец Силуан, если ты начинаешь с того, что «ваша вера – блуд», а твои слушатели знают, что это не так, то ты рискуешь навсегда потерять их для Православия. Сам агрессивный тон книги производит тягостное впечатление: это – не пресвитерский текст. Само слово «пресвитер» означает «старец», а для старца характерна мудрость, такт, глубина и мирность – умение обобщать, соединять и примирять. Этого, к сожалению, в данной книге нет.

Зато есть другое – апология Иудина греха, совершенно в духе Серебряного века, против которого, казалось бы, борется автор. По его мысли, именно двадцатипятилетнее служение Власова и его соратников советскому строю и было предательством, а предательство этого строя и было покаянием (С.147-148). Насколько известно, нигде ни в Священном Писании, ни в Церковном Предании мы не обретаем учение о том, что двойное предательство может быть зачтено за покаяние. И опять-таки, нигде в церковном предании не сказано, что можно предавать врагу свое земное отечество, пусть даже из высших религиозных интересов, напротив, и Писание, и Предание учат обратным вещам.

В 13 главе Послания к Римлянам св. апостол Павел учит: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению. А противящиеся сами навлекут на себя осуждение» (Рим. 13, 1-2). Отметим, что Апостол учит повиноваться императору Нерону, который ничем не был лучше товарища Сталина, в ряде отношений, может быть и хуже. В свете апостольских слов также становится во многом понятной декларация митрополита Сергия от 1927 года.

А вот что предписывает святитель Григорий Неокесарийский относительно христиан, помогавшим варварам-готам (кстати – предкам немцев), среди которых вполне могли быть христиане: «Если которые сопричислились к варварам, и с ними, во время своего пленения, участвовали в нападении, забыв, что были понтийцами и христианами, и ожесточась до того, что убивали единоплеменных своих или древом, или удавлением, также указывали неведущим варварам пути или дома, – таковым должно преградить вход даже в чин слушающих, доколе что-либо изволят о них, вместе сошедшись святые Отцы, и прежде них – Дух Святой». (8 правило Григория Неокесарийского)

По точному смыслу этого правила церковное поминовение генерала Власова становится весьма сомнительным. И напротив, вполне церковной являлась позиция митрополита, а затем и патриарха Сергия, который на основании этого правила отлучал от Церкви мирян и священнослужителей, сотрудничавших с немецко-фашистскими оккупантами.

Таким образом, позицию о. Георгия общецерковной не назовешь. В лучшем случае, она отражает позицию некоторых кругов Зарубежной Церкви, в которой были сильны провласовские настроения. Но даже и там поддержка власовского и коллаборационистского движения отнюдь не являлась общецерковной. Для чего о.Георгий, пользуясь своим саном и авторитетом, пытается навязать эту маргинальную и сомнительную позицию здесь, в России, остается только гадать.

Не является его позиция и государственнической. Выступать клирику с такой книгой тогда, когда принимается положение о комиссии по борьбе с фальсификации истории России, значит ссорить Церковь с государством и вносить раскол в церковно-государственные отношения. Существует и другой аспект: как известно, президент Украины Виктор Ющенко, стремящийся отколоть от Московской Патриархии Украинскую Православную Церковь, реабилитирует украинских коллаборационистов-бандеровцев, с которыми стремился сотрудничать Власов (см. выше) и ставит их на одну доску с ветеранами войны. Как мы видели выше, подобную же операцию о.Георгий Митрофанов проводит для власовцев. Не будет натяжкой сказать, что с типологической и системной точки зрения подобный подход объективно укрепляет антироссийские и, следовательно, антицерковные позиции на Украине, коль скоро деятельность коллаборационистов получает одобрение от лица весьма авторитетного клирика Русской Православной Церкви. Если можно реабилитировать Власова, почему нельзя Бандеру? Соответственно получают свое оправдание и латышские, и эстонские, и литовские СС овские части, к единению с которыми призывал генерал Власов. Sapienti sat.

И в завершение, для того, чтобы понять, кого Русская Православная Церковь в лице своего Предстоятеля в наше время действительно считает героями Второй Мировой Войны и созидателями исторической России, ее честью и совестью, нельзя не привести послание Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла генерал-лейтенанту В.В. Варенникову по поводу кончины его отца – Валентина Ивановича Варенникова:

Уважаемый Владимир Валентинович!

Примите мои глубокие соболезнования в связи с постигшей всех нас тяжелой утратой.

Своим ратным подвигом и талантом военачальника, своими многолетними трудами на благо Отечества Валентин Иванович Варенников снискал поистине всенародную любовь и уважение.

Имя генерала Варенникова навсегда вписано в историю Российской Армии. Участник Великой Отечественной войны, знаменосец Парада Победы 1945 года, выдающийся военный организатор и патриот, он олицетворял собой совесть и честь офицерского корпуса нашей страны. В течение многих лет он трудился как депутат Государственной Думы, заботясь о достойном устроении настоящего и будущего России.

Всемилостивый Господь призвал его к Себе в светлые пасхальные дни, накануне великого праздника Победы, в день памяти святого великомученика Георгия Победоносца — небесного покровителя русского воинства.

Ушел из земной жизни человек, имя которого по праву считается одним из символов доблести, искренности, бесконечной преданности долгу и Отчизне. Пусть вечная память о нем сохранится в сердцах всех, кому дорога Россия.

Господь да упокоит новопреставленного раба Своего в селениях праведных.

С уважением

+КИРИЛЛ, ПАТРИАРХ МОСКОВСКИЙ И ВСЕЯ РУСИ[17]

[1] Текст взят с сайта https://www.mochola.org/russiaabroad/vlas_manifesto.htm

[2] Текст взят с сайта https://libelli.ru/works/moch1.htm

[3] Добровольческое движение. Историческая справка. Информация взята с сайта https://country-osi.narod.ru/roa.html

[4] Там же.

[5] По одной из версий его взорвали партизаны, по другой – немцы.

[6] Райна Павел. За веру и отечество. Ленинград, 1990. С. 37.

[7] Преступления немецко-фашистских оккупантов в Белоруссии в 1944 году. Минск, 1965. С. 314-348.

[8] Васильева О.Ю. Русская Православная Церковь в 1927-1943. // Вопросы истории, 1994. С. 43.

[9] Константин (Горянов), архиепископ Тихвинский. Патриотическая деятельность Русской Православной Церкви в годы Великой Отечественной войны. // Христианское Чтение. 2005, №24. С. 65.

[10] Якунин В. Н. Велик Бог земли Русской // Военно-исторический журнал. 1995 №1.

С. 37. Павел Райна. За веру и отечество. Л., 1990. С. 65

[11] Дашичев В.И. Банкротство стратегии германского фашизма. Исторические очерки. Документы и материалы. Т. 1. Подготовка и развертывание фашистской агрессии в Европе 1933-41 гг. М., 1973. С. 241.

[12] Вейс И. Адольф Гитлер. М, 1993. Т. 2. С 243.

[13] Константин (Горянов), архиепископ Тихвинский

. Указ. соч. С. 54

[14] Сергий (Ларин). Православие и гитлеризм. Одесса, 1946-47. (Рукопись). С. 23.

[15] Русская Православная Церковь и Великая Отечественная война. Сборник документов. М., 1943. С. 9.

[16] Простите, звезды Господни. Фрязино, 1999. С. 256.

[17] Текст взят с сайта patriarchia.ru

Христианин не должен быть потребителем

Нужно ли от новомучеников ждать чудес? Мы уже упомянули, что у нас очень популярны те святые, к кому можно обратиться с просьбой, которую невозможно удовлетворить в системе здравоохранения, социального обеспечения, правоохранительных органов или судебной системе. Надо, чтобы они помогли нам в жизни, может быть, несовершенной, но привычной, еще лучше устроиться и спокойнее жить. Но это не просто не христианский поход, это примитивно языческий подход, связанный с традиционным магизмом, когда человек серьезно не задумывается о своем духовном нравственном развитии, он весь погружен в проблемы выживания в этом мире и привлекает сверхъестественные силы, чтобы они помогли ему легче выживать или в каком-то конкретном вопросе. “А я тебя за это тоже отблагодарю, поставлю свечку, сделаю пожертвование”.

Что можно просить у новомучеников, жертв этого антихристианского гонения? Ведь их и всю страну пытались лишить не только веры во Христа, а каких бы то ни было нравственных ценностей. Чтобы в стране не было честных, духовно независимых, мыслящих людей. А это ли не является антихристианским делом? Ибо нравственность, творчество, ум, свобода — все это дары Божьи людям. И вот именно этих основополагающих даров, которые помогают людям, даже может быть подчас не знающим Христа, жить достойно, по-христиански, нас пытались лишить на протяжении десятилетий. А мы и сами часто были рады лишаться.

И с этой точки зрения я ставлю еще один вопрос: а почему среди наших новомучеников доминируют представители духовенства? Среди жертв политических репрессий кого только не было. А почему батюшки доминируют над матушками? Хотя есть статистика, что священники давали признательные показания чаще, чем монахини, а эта тема вообще не звучит. А главное — почему бы не прославить как мучеников тех православных мирян, которые достойно себя вели до следствия, на нем и после, вообще в жизни? И тогда получается, что кандидатами к канонизации оказывается широкий круг людей? Каковы же тогда критерии этой канонизации?

Офицер, не пошедший на службу к большевикам и расстрелянный за это — разве он не достоин поминовения, уважения и прославления? Отказавшийся давать показания на своих же коллег и после этого расстрелянный ученый — разве он не достоин? А крестьянка, арестованная, а потом забитая до смерти за то, что она детям раскулаченных носила по ночам еду — не достойна почитания? Как видите здесь мы и религиозной темы вроде как не видим, а видим лишь тему достоинства человека, его нравственного выбора. И хотя я ставлю острые вопросы, может быть, кажущиеся свидетельством свободного либерального подхода к этой теме, в комиссии я всегда действовал по принципу “лучше недоканонизовать, чем переканонизовать”, но проблема то есть.

Это наше потребительское отношение к святым делает для нас неудобным обращение к новомученикам.

Просить их избавить от несчастья и страданий довольно странно. Они сразу же ставят перед нами ситуацию, в которой испытание на духовные качества человек проходит, когда оказывается в условиях гонений, страданий. Поэтому пока мы не усвоим очевидную истину, что христианин в обращении и ко Христу, и к святым должен быть не потребителем их, а соработником, просить у них научения делать свою духовную жизнь лучше, иметь силы делать выбор между добром и злом, вести трудную и достойную жизнь и тем самым менять окружающий мир, мы не поймем отношение к новомученикам.

Чувство разочарования и сомнения

Когда наши современники, воспитанные на житиях древних святых, читают жизнеописания новомучеников, они испытают чувство разочарования и сомнения. Ни чудес, ни обличений из уст мучеников, обращенных к их палачам, ни каких-то сверхъественных исцелений мы не встречаем, и кажется: какие же они после этого мученики, если никакими чудотворениями не сопровождалась их гибель? Либо неведомые чудеса этих святых остались сокрытыми от нас, и некоторые в этом находили успокоение, либо святость как таковая — это вымысел. Это смущало и смущает очень многих.

А наша русская православная ментальность очень боится сомнений. Хотя я считаю, что это очень плохо: только вера, прошедшая через горнило сомнений, может быть по настоящему твердой. А вера, не прошедшая их, скорее, отдает доверчивостью, которая с легкостью заменяется доверчивостью к чему-либо другому, что и случилось в нашей истории в 1917 году: от созидания святой Руси на земле вместо Руси святых на небесах к созиданию коммунистического рая на земле с квазисвятыми героями коммунистического строительства — и то и другое оказалось химерой.

Новомученики были обыкновенными люди, не стремящимися стать мучениками, боящимися этого. Достаточно вспомнить эпизод, когда в 1937 году один многодетный священник, прощаясь с членами своей семьи, благословил старшего сына, чтобы он на следующий день заявил, что отрекается от отца и подал заявление в комсомол — чтобы в семье был хоть один человек, который возьмет на себя бремя поддержки матери, братьев и сестер.

Как отнестись к такому шагу новомученика? Благословить сына на предательство не только отца, но и по сути дела Христа. Вы скажете, что на этот вопрос может ответить только Христос. И мне почему-то кажется, что в такой ситуации Христос простил бы сына-комсомольца и понял бы священника-отца. Трагизм положения нашего духовенства усугублялся тем, что они имели семьи.

Многие годы мы — члены комиссии по канонизации — видели целью своей работы составление достоверных жизнеописаний новомучеников, которые бы открыли нашему церковному народу их подвиг. Только выяснилось, что, читая их, человек ничем не вдохновляется, не назидается и думает только об одном: как хорошо, что ничего подобного со мной не случилось. Это вызывает и вопросы, и сомнения и лишний раз заставляет задуматься о правоте той точки зрения, что вопрос о канонизации какого-либо усопшего христианина надо возбуждать только тогда, когда есть какое-то его почитание в церковном народе. А осознанного и ответственного и, главное, широкого почитания новомучеников в русской церковной жизни не было и нет.