При слове «старец» перед глазами вырисовывается некий образ — белобородый, с посохом, и безгранично мудрый. Быть может, он отшельник, а может, столетний монах. Он знает всё о духовной жизни и всегда поможет добрым советом. Но прочь фантазии.
В православии ведь старцы какие-то особые, свои? Кого так называют? Кто они — православные святые старцы из глубины веков или же встречаются наши современники? Реально ли сегодня увидеть старца на фото или видео, пообщаться с ним?
Старчество — это когда опытный праведник наставляет другого человека на духовном пути
Старчество — это род духовной деятельности, беседы с теми, кто обратится за советом. Своего рода наставничество человека. Указание на благой для души путь. Занимаются этим люди с сильными внутренними качествами, тонким чувством Божественного промысла. Они называются старцами.
Оптинский старец Иоасаф на картине Сайды Афониной
Обычно старец — это монах с большим духовным опытом. Но не обязательно. Он может быть аскетом, подвижником чьё мнение имеет большой авторитет среди верующих людей. В самом полном выражении доверие к взглядам и поучениям старца достигает такого уровня, что его слушаются беспрекословно, иногда вопреки своей воле.
Слово «старец» указывает не столько на возраст, сколько на мудрость и опытность.
СТАРЧЕСТВО
СТАРЧЕСТВО,
направление монашеской жизни, в основе которого лежат советы и поучения, преподаваемые опытным духовным наставником-«старцем» (в женском монастыре – «старицей»); подобные «учительные» беседы могут быть чисто иноческими, как бы обращенными внутрь обители, либо иночески-мирскими, открытыми вовне.
Также по теме:
МОНАШЕСТВО
Основы иноческого старчества возникли уже в Египте 4 в., в начальный период христианской аскезы, когда образовывались первые монашеские общины. Сам процесс послушничества изначально предполагал руководство со стороны наиболее опытных и авторитетных членов последней, тех, кого называли «отцами» («аввами» – от арамейского «авва» или «абба»). Слово «старец», «добрый старец» («калугер» переводных с греческого житийных текстов – от kalos geron) означает в первую очередь именно мудрый опыт, а не почтенный возраст, хотя то и другое в монашеской жизни чаще всего совпадают. С развитием монастырей – равно в западном и восточном христианстве – благие советы все чаще направлялись и вовне, к духовным сыновьям и дочерям в миру, однако это еще не означало возникновения старчества как особого аскетического течения или «толка».
Важным этапом такого обособления был расцвет исихазма, усовершенствовавшего практику «умной молитвы» или «духовного делания», призванного помочь душе освободиться от страстей путем тщательного, поэтапно-последовательного внутреннего сосредоточения. Византийские теории и практика «умной молитвы», которые складывались, если назвать лишь несколько самых крупных имен, от Иоанна Лествичника (7 в.) и Симеона Нового Богослова (10–11 вв.) до Григория Синаита и Григория Паламы (14 в.), обнаружили свое глубокое воздействие и на Руси, сказавшись, благодаря паломничествам на Афон, прежде всего у «заволжских старцев» (слово «заволжский» применялось по отношению к обителям, расположенным «за Волгой», на землях к северу от Москвы); их духовным главой принято считать Нила Сорского (15 – начало 16 вв.). Однако в полной мере о самоценном русском старчестве можно говорить, лишь начиная с эпохи Паисия Величковского (18 в.); его учение о совершенной молитве предстало особенно влиятельным на фоне резко обозначившегося отчуждения образованной части общества от церкви.
Тот же фактор благочестия на фоне отчуждения способствует и развитию традиции старчества в 19–20 вв., все более активно открывающегося изнутри обители к миру. Духовная, нередко регулярно возобновляемая беседа, которая совмещает в себе черты исповеди и ненавязчивой, индивидуально сориентированной проповеди, оказывается зачастую более эффективной, чем соборное участие в церковной службе, хотя речения (или письма) старцев ни в коей мере не исключают, но лишь дополняют это участие. Заключая в себе широкий спектр советов (от практики молитвы и борьбы со страстями до чисто хозяйственных вопросов), старчество воздействует на все слои русского общества, включая интеллигенцию. Ореолом особого уважения окружаются советы старцев Оптиной пустыни (Макария, Амвросия, Нектария и др.), хотя и многие другие обители были причастны к этой традиции, вне которой немыслимы такие подвижники, как Серафим Саровский или епископ Феофан (Феофан Затворник).
В период особенно жестоких гонений на церковь (1920–1930-е годы) православное старчество, требующее лишь учительного слова и ответного внимания, становится иной раз – в «катакомбных» условиях – наиболее удобной формой духовного окормления. Повышенный интерес к нему, усиленный в период перестройки, сочетается с распространением т.н. «младостарчества», публично осужденного руководством Русской православной церкви (когда за сокровенный религиозный «психоанализ» берутся лица, не обладающие достаточным аскетическим опытом).
См. также
ОПТИНА ПУСТЫНЬ.
Старец даёт наставления, но отвечает за свои решения сам человек
Старец руководит неопытным человеком в духовной жизни, помогает ему добиться желаемых результатов на духовной пути. В идеальном варианте у поучаемого человека всегда остаётся свобода выбора. Духовно развивается ведь он сам, а не старец. Советы старца — не стеснение свободы, а пресечение безрассудства.
Поэтому важно осознавать, что делаешь и для чего. Старец лишь указывает наилучшее, по его разумению решение, а человек сам для себя определяет, сможет ли он принять этот совет или нет.
Российский богослов Осипов Алексей Ильич предостерегает от послушания приказывающим духовникам
На этом видео профессор А.И.Осипов предостерегает от беспрекословного послушания категорично приказывающим духовникам. Это важно, чтобы старец становился только советчиком, а не хозяином жизни человека. Также Осипов призывает спрашивать совет только в том исключительном случае, если самому действительно невозможно найти ответ:
Оптина Пустынь
Дар рассуждения ставится святыми отцами превыше всех других дарований. «Не всякий, кто стар летами, уже способен к руководству; но кто вошел в бесстрастие и принял дар рассуждения», – говорит прп. Петр Дамаскин. «В действительности мне кажется искусством искусств и наукой наук руководить людьми, этими различными и разнообразными существами» (свт. Григорий Богослов). Эти слова отображают вкратце явление, известное под именем старчества. Старчество возникло и развилось в связи с аскетическими вопросами молодых монахов и обучением их деятельному христианству. Старец призывается на это служение Самим Богом, проходит святоотеческим путем тяжелый подвиг, достигает бесстрастия, чистоты сердечной, проникается обильно Божественным светом благодати Св. Духа, преисполняется любовью, ему открывается воля Божия. Он получает особый дар – направлять души ко спасению и врачевать их от страстей. Этот особый дар руководства, основанный на водительстве Св. Духом людей ко спасению, и называется даром старчества и требует от носителя этого дара мудрого любвеобильного попечения о вверившихся ему душах. Старчество – особый дар Св. Духа, талант, который св. апостол Павел называет даром рассуждения ( 1 Кор. 12, 10).
Старчество как особый духовный союз состоит в искреннем духовном отношении и слушании духовных детей своему духовному отцу или старцу. Это духовное отношение состоит не только в исповеди пред Св. Причащением, но преимущественно в частом, даже ежедневном, исповедании иноком старцу не только поступков, размышлений и всех малейших страстных движений мысли и сердца, но и в испрашивании совета и благословения на любые действия, соединенные с искренней, твердой решимостью осуществить все то, что предпишет старец. Послушание старцу – это не стеснение свободы, а стеснение произвола падшего человеческого разума, не понимающего всеблагой, всесовершенной воли Божией, ради свободы истинных чад Божиих. Именно старец открывает послушнику Божию волю. Ведь нравственная, христианская свобода заключается не в своеволии, а в самоограничении, как и политическая – не в анархии, а в правильном управлении. Сущность старчества заключается в том, что из среды братии, подвизающейся в обители, избирается опытный в духовно-аскетической жизни инок, обладающий даром рассуждения, который становится руководителем, духовным отцом, старцем всей монашеской общины. Во всякое время к нему добровольно идут ученики, раскрывают пред ним свою душу, помыслы, желания и поступки, испрашивают его советов и благословения. Они полностью отказываются от своей воли ради исполнения всеблагой воли Божией и беспрекословно, без размышления повинуются старцу и выполняют все его указания как откровение этой воли. Это старческое окормление помогает в борьбе со страстями, подкрепляет в минуты уныния, малодушия и сомнения, служит верным покровом от вражеских бурь всем, кто прибегает к его мощному содействию. Каждому христианину, шествующему по пути к жизни вечной, по меньшей мере, нужен советник, который помогал бы ему идти тернистым поприщем земной жизни ко спасению. Спасение же есть во мнозе совете (Притч. 11,14). Ни звание, ни состояние не имели никакого значения в глазах старца, ему нужна была только душа человека. И он готов был всегда раствориться своей душой в душе того, кто искал его поддержки и помощи. Он умел радоваться с радующимися и плакать с плачущими, скоро решал все недоумения и врачевал душевные недуги. Свт. Игнатий (Брянчанинов), сам старец, писал: «Я призван любоваться душами человеческими» – так дорого ему было это умное созерцание умной природы человека. Душа человека была так дорога старцу, что он, забывая себя, всеми силами старался спасти ее и поставить на истинный путь. Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно, а если умрет, то принесет много плода (Ин. 12, 24). Старец умирает каждый день, полагает душу свою за всех приходящих к нему. Старцы получают особый дар сострадательной, жертвенной любви – чужие горести и падения они делают как бы своими собственными. Они – христианские пророки-утешители. Утешайте, утешайте народ Мой – говорит Господь (Ис. 40, 1). К старцам всегда тянулись люди, как тянутся путники в холодной ночи к источнику света. Источник
Старец — это духовный статус, но никак не возраст
Старцу вовсе не обязательно быть умудрённым опытом седобородым стариком с берёзовой палкой.
Во-первых, он может быть и женщиной. Тогда её называют старица.
Во-вторых, старец — это духовный статус, а не указание на старость. Достичь нужного опыта можно в любом возрасте.
Старец
Человек который прошел через испытания и постиг духовные законы мира
Старец — это человек, который прошёл через испытания и в совершенстве постиг духовные законы нашего мира. Он — образец благочестия. Такая личность — уже не заурядный человек в привычном понимании, а существо более осознанное и духовное. Он обладает мудростью большей, чем просто житейский опыт или семинарское образование.
Смотрите также статью Старец Илий
Быть старцем — это значит не только чувствовать волю Божью, но и хорошо разбираться в психологии, уметь видеть человека насквозь — его страхи и слабости, чтобы знать, какой совет поможет тому или иному человеку.
Старец — это врачеватель души, способный верно поставить диагноз и назначить наиболее эффективное лечение.
Он не просто делится накопленным опытом, но и способен легко разрешить даже новую для себя ситуацию.
Старчество — не иерархическая степень в церкви, а призвание
Вот, что говорит о традиции старчества Митрополит Иларион:
Иларион
Митрополит
«На первый взгляд, значение слова «старец» указывает только на возраст, но на самом деле в том словоупотреблении, в котором это слово вошло в церковный лексикон, а в значительной степени и в лексикон наших русских писателей, оно характеризует духовных наставников, причем далеко не каждого. Например, мы знаем, кто такой митрополит. Любой митрополит может предоставить удостоверение о том, что он является таковым. Мы знаем, кто такой священник, протоиерей, настоятель такого-то храма, игуменья такого-то монастыря. Это служение, на которое назначает Церковь. Но, ни один старец не имеет никакой справки о том, что он — старец. Это не служение, на которое можно назначить, и ни один архиерей не может позвать того или иного человека и сказать, что назначает его старцем. Старцем назначает Сам Бог.
В истории Православной Церкви на протяжении веков как бы параллельно существовали две иерархии: с одной стороны, это иерархия епископов, чье преемство через хиротонию восходит к святым апостолам, но, с другой стороны, параллельно существовала цепь духовных наставников, которые передавали свой опыт из поколения в поколение. Практически всегда тот или иной старец был учеником какого-то старца и практически всегда у этого старца были свои ученики. Эту цепочку особой духовнической харизмы, которой обладают эти люди, наверное, тоже можно проследить вплоть до раннехристианских времен».
Соответственно, старец не имеет никакого влияния на священнослужителей. Он не может раздавать поручения даже простым монахом.
Старец — просто мастер своего дела, знаток человеческой души.
Но это не даёт ему никого преимущества внутри русской православной церкви.
О старчестве и старцах
На этот раз мы говорим с Митрополитом Саратовским и Вольским Лонгином о старцах и старчестве. Все мы в своей христианской жизни нуждаемся в помощи духовно опытных людей. Как эту помощь можно получить? Обязательно ли для этого искать «настоящего старца»? Вообще, старцы — кто они, существуют ли они сегодня? И какая опасность может скрываться за желанием общаться только со старцами, не обращая внимания на те возможности, которые дает наша церковная жизнь, посещение приходского храма?
— Владыка, что же такое старчество?
— Старчество — это особое явление, которое возникло в монашестве и относилось прежде только к монастырской жизни. Но в России в XIX веке старчество вышло за ворота монастырей — или, точнее, мир пришел в монастырь к старцам.
Вообще, старец — это духовник братии или сестер монастыря. Дело в том, что жительство в монастыре подразумевает духовное руководство, открытие послушником своих помыслов старцу ― духовнику, игумену. Только так можно научиться науке из наук — духовному деланию. Вообще, монашество — это то, чему учатся друг у друга. И хотя существует много замечательных книг о монашестве, сохраняющих его дух, все равно они не могут заменить живое общение и передачу личного опыта борьбы со своими страстями. Собственно, эта борьба и является целью и основанием монашеского подвига. Вот почему в монашестве так важна традиция, которая передается «другдругоприимательно» (есть такое славянское слово): от старших — к младшим, от тех, кто уже долго живет в монастыре, — к новоначальным.
Старчество предполагает, что старец полностью руководит новоначальным в духовной жизни. В идеале человек не должен иметь никаких скрытых от духовного наставника помыслов, пожеланий. Все свои поступки он должен поверять старцу, и всё, что делает, делать только по благословению. В таком самоотречении, послушании и передается монашеская традиция.
В XIX веке благодаря деятельности учеников замечательного подвижника ― преподобного Паисия Величковского — монашество расцвело в России, и одним из центров возрождения монашеского делания стала Оптина пустынь — впоследствии известный на всю Россию монастырь. В современной Румынии есть Нямецкий монастырь, который тоже стал известным благодаря трудам старца Паисия и его сподвижников. И до сегодняшнего дня в румынском языке существует слово «старец», оно не переводится. Старец — это игумен монастыря, старица — игумения, дом, в котором живет игумен или игумения,― стариция.
В XIX веке в России получилось так, что к духовникам Оптиной пустыни стали приезжать на исповедь или ради совета по житейским вопросам богомольцы-миряне, начиная от простых крестьян и заканчивая известными образованными людьми. Это и братья Киреевские, и тот кружок, который сложился впоследствии вокруг оптинского старца Макария и занимался переводами святоотеческой литературы на русский язык. Это и Н.В. Гоголь, и Ф.М. Достоевский, и Л.Н. Толстой… Хоть Лев Николаевич и был величайшим путаником и хулителем Православной Церкви, тем не менее, он тянулся к старцам. Ведь его знаменитый уход из Ясной Поляны был не просто уходом на станцию Остапово. Там его задержали родственники и почитатели, потому что не хотели, чтобы он дошел до своей конечной цели. А шел он именно в Оптину пустынь… Само это перечисление имен очень известных людей, оставивших глубокий след в истории русской культуры, литературы, философии, говорит о том, что явление старчества интересовало самый широкий круг общества.
И в других Поместных Церквах старчество развивалось похожим образом. Мне приходилось в начале 1990-х годов посещать известного на всю Румынию духовника старца Клеопу (Илие) — человека необыкновенно глубокого, удивительного для нашего времени подвижника. Он пережил тюремное заключение, в 1940–50-е годы долгое время жил в лесу, скрываясь от властей во время гонений на Церковь в коммунистической Румынии. К 1990-м годам он почитался всей страной как один из величайших старцев.
Я пришел в Троице-Сергиеву Лавру, когда еще был в силах всем известный архимандрит Кирилл (Павлов) — замечательный духовник, самый настоящий старец. Благодаря книге владыки Тихона (Шевкунова) «Несвятые святые» стал известен без преувеличения всей России отец Иоанн (Крестьянкин) — но и до этого его знала вся Церковь. Эти старцы были людьми необыкновенно любвеобильными, терпеливыми, мягкими в общении с приходящими — и очень требовательными к себе. Это очень важный критерий.
И сегодня есть много людей (как правило, это монастырские духовники), которые не только исполняют свое монашеское послушание, но и помогают людям, приходящим к ним из мира. В акафисте преподобному Сергию есть поэтическое сравнение: «сосуд, благодати полный и преизливающийся». Так можно, наверное, охарактеризовать каждого старца.
— Это очень красивая характеристика. Но в обывательском сознании старец — это прежде всего прозорливый человек. Вот сейчас Вы рассказывали о встрече с удивительным румынским старцем Клеопой, и очень захотелось Вас спросить: «А он Вам что-то открыл?».
—Вы знаете, да. Нас было трое. И когда ему сообщили, что пришли три иеромонаха ― студенты из России, он сказал: «О, митрополиты идут, пропустите». И двое из нас действительно уже митрополиты, третий ― архиепископ…
Но я, конечно, шучу. Думаю, и с его стороны это была просто шутка. А если говорить серьезно, то самое ненужное в христианской жизни ― это поиск прозорливости. Ни в коем случае не надо к этому стремиться. Этим «требованием чуда», причем чуда на потоке (если к «старцу» едут автобусами), мы профанируем всё ― профанируем веру, старчество как явление и вообще само христианство.
Старец — это именно духовный наставник. А любой духовник все-таки должен знать человека, какое-то время быть рядом с ним. Замечательный пример старца нашего времени — это, конечно, преподобный Паисий Святогорец, который духовно окормлял женский монастырь в Суроти, ныне один из лучших, самых благоустроенных монастырей в Греции.
Поэтому когда к старцу — настоящему или просто прослывшему таковым ― приезжает кто-то со стороны и требует немедленного чуда и прозрений: «Ну-ка, расскажи мне всю мою жизнь, и что мне делать дальше»,― это на самом деле кощунство. Ни один духовно опытный человек не поддастся на такие просьбы, претензии и, скорее всего, тихо-мирно отпустит такого посетителя восвояси, сказав ему несколько слов утешения. Там же, где начинается подыгрывание подобным настроениям, подлинной духовной жизни, подлинного старчества нет и не бывало.
― А есть ли вообще старцы в наши дни?
― Думаю, да. Есть и в наши дни духовно опытные люди и в монастырях, и на приходах. Без них Церкви было бы очень тяжело. Но здесь нужно быть очень осторожными, все делать внимательно и с рассуждением. И надо очень беречься от распространенного сейчас типа отношений, в том числе и с Богом, который выражается словами: «Ты ― мне, я ― Тебе».
― Тем не менее, многие ищут старцев именно для того, чтобы получить какой-то особый совет, наставление…
― В «Душеполезных поучениях аввы Дорофея» есть прекрасное место. Авва Дорофей приводит слова Писания: «Спасение во многом совете»,― но подчеркивает: не в «совете с многими», а «во многом совете» с опытным человеком. А у нас, к сожалению, любят делать так: «Вот, была я у такого-то старца, поедем теперь к другому старцу, потом еще к одному». Это, конечно, совершенно неправильно. Если мы увидели духовно опытного человека, смогли побыть около него, это иногда важнее длинных речей. Из жизнеописания многих святых мы знаем, что люди, даже просто понаблюдав за ними издалека, назидались этим больше, чем словами. Такие случаи есть в житии преподобных Сергия Радонежского, Иоанна Рыльского, многих других святых. Потому что человек, исполнивший заповеди Божии и сподобившийся Божией благодати, настолько отличается от окружающих, что сам по себе служит назиданием. Но, повторю, специально сегодня, в наши дни, ехать и искать старца мне кажется неправильным. В лучшем случае, это не принесет никакой пользы. И, конечно, совершенно чудовищная практика ― когда собирают автобусы на «поездку к старцу». Это просто бизнес.
― Как правило, такие поездки все-таки совершаются без благословения…
― Никто не может никому ничего запретить. Мы свободные люди, живем в свободной стране ― сел и поехал, куда хочешь. Поэтому мы ― архиереи, духовенство ― не то чтобы «запрещаем» или «не благословляем», но пытаемся объяснять, что духовная жизнь не заключается в поездках от одного старца к другому.
Знаете, иногда у некоторых людей появляется пренебрежительное отношение к обычным священникам, типа: «Вот была я у старца — это да! А в нашем храме — какие это батюшки? У них жена, дети, да и вообще они еще мальчишки…». Такое пренебрежение ― по сути хула на Духа Святого, который изливается на каждого священника в момент хиротонии и дает ему власть «вязать и решать».
― Владыка, Вы напомнили о старце Паисии Святогорце. Думаю, что он и до сих пор окормляет людей ― через свои книги. Может быть, современному человеку следует именно так искать духовного наставления?
― Я думаю, современному человеку нужно ходить в храм, участвовать в таинствах, читать духовную литературу, в том числе, книги тех людей, которые были духовно опытными и пользовались при жизни расположением своей паствы. И Господь пошлет в свое время всё, что необходимо,— хорошего духовника, добрую церковную общину. А если это для человека будет нужно, приведет его и в какой-то монастырь. И там он встретит монаха, может быть, не прославленного, не из тех, к кому «духовные туристы» ездят целыми автобусами, но того, кто сможет дать совет — который нужен именно этому человеку, и именно в это время. И если человек этот совет услышит, исполнит — он получит самую большую пользу, которую только можно получить.
Газета «Православная вера» № 12 (608)
Старцы врачуют души по искреннему желанию помогать
Старцы отличаются от проповедников и психологов. Для них помощь людям — даже не миссия, а образ жизни. Вот что старцах пишет священник Валерий Духанин:
Валерий Духанин
Священник
«Старчество – это не многоученая проповедь, не высокомудрое наставление, не психотерапия и даже не урок по аскетике, а старчество – это многолетний опыт жизни во Христе. Это навык жизни по воле Божией, так что старец уже не может иначе, не может не любить, не сострадать, не молиться. К нему тянутся так, как тянутся к свету солнца, потому что оно светит и согревает».
К старцам ходят монахи и миряне, кто-то — один раз, кто-то постоянно
Большинство старцев — монахи. Именно поэтому к ним наиболее часто обращаются такие же, как они, — другие монахи. Они просят у старших братьев наставления в духовной жизни. Миряне о существовании старцев узнают реже, но тоже навещают их, если это необходимо.
Кому-то достаточно одного совета старца, чтобы раз и навсегда изменить свою жизнь. Кто-то понимает, что недостаточно духовно зрел и старается видеть старца почаще. В таких ситуациях отношения перерастают из единичной беседы в полноценное духовное наставничество.
Привязавшись к старцу, человек может стать его учеником, а потом — тоже старцем.
Старец помогает решить только личные проблемы и не занимается публичной деятельностью
Старцы всегда стремились к уединению и не очень любили, когда им задавали много вопросов. Дело в том, что не все люди умеют правильно слушать. Они понимают поучения по-своему, как удобнее. В таких случаях чем больше сказано — тем меньше пользы.
Само присутствие старца рядом — уже благость для человека, но этого мало.
Надо, чтобы просящий совета многое сделал и понял сам, иначе не будет пользы.
Старец обращается к душе человека, даёт ему самые важные наставления. Но их нужно прочувствовать и принять. Наставник — это как вода, льющая на сухую ветку. Она приносит пользу, если её впитать и усвоить.
Именно поэтому старцы не занимаются публичными высказываниями. От общения сразу со всеми мало толку. Мировые проблемы — это не их забота. Старец — врачеватель души, а не церкви, страны или общества.
Смотрите также статью Какой веры армяне
Как выбрать шубу
Любая женщина мечтает о красивой шубе с тех пор, как она начинает задумываться о своем гардеробе. И неудивительно, ведь шуба не только согревает свою хозяйку, но и свидетельствует о ее вкусе и, конечно же, статусе. На сегодняшний день, ассортимент шуб настолько большой, что нередко возникает вопрос: А как же выбрать хорошую шубу? К покупке изделия из меха нужно подходить очень ответственно, чтобы потом не пришлось жалеть о потраченных деньгах, причем не маленьких.
Покупка шубы
Для начала, нужно определиться с вопросом из какого меха выбрать шубу. Изделия из норки, лисицы, бобра очень популярны, изделия из соболя и шиншиллы очень дорогие и редкие, изделия из койота и опоссума обычно используются для мужской верхней одежды. Итак,
сначала определяемся, для чего нужно меховое изделие
. Это будет шикарная шубка из меха норки для того, чтобы покрасоваться перед подругами на вечеринках? Или нужна теплая верхняя одежда на каждый день, и вполне возможно, что подойдет стильная куртка или пальто с меховым воротником? Женщин, которых интересует в первую очередь их имидж – не особо будут волновать такие вопросы как способность выбранной ими шубки сохранять тепло, и насколько долго она прослужит. Обычно здесь решающим фактором является известное модное имя на ярлыке и внушительная цифра на ценнике изделия. Тем, кто все-таки предпочитает практичность, носкость и удобство, следует знать, что
самый теплый мех у соболя, лисицы и мутона
. Далее по степени сохранения тепла следуют выбирать среди шуб из меха песца, бобра, шиншиллы, нутрии, котика и норки.
Самыми холодными мехами считаются горностай и сурок
. Дольше всего будет носиться шуба из выдры и котика – 20 сезонов. Если выбрать меховое изделие из речного бобра, то оно будет украшать гардероб 18 сезонов. Каракуль и норка будут носиться 10 зим, 7-8 сезонов будут радовать глаз шубы из песца, овчины, лисицы и соболя. Белка, нутрия, ондатра и лисица будут служить 4 зимы, а кролик и шиншилла через 2-3 года отслужат свой срок. Далее, нужно определиться — выбрать шубу из стриженого меха или из нестриженого, крашеного или натурального. Специальные обработки, такие как крашение меха, зачастую только увеличивают стоимость изделия. Крашеные меха сейчас самые модные, и смотрятся они очень необычно и эффектно. Если крашение меха было проведено в соответствии со всеми правилами технологического процесса, то это никак не влияет на качество. Поэтому, не следует бояться покупать шубу с подкрашенными хребтами спинок. Также отлично носятся меха, окрашенные в яркие цвета — желтый, красный, оранжевый и более спокойные: табачный, фиолетовый и вишневый. Какой мех лучше, крашеный или натурального цвета – дело выбора. Нужно пройтись по магазинам, сравнить шубы, имеющиеся в продаже, посмотреть на их фасоны, цены и качество. Не стремитесь угнаться за модой. Это, конечно, дело вкуса, но если покупка рассчитана на длительный срок, то лучше всего выбрать шубу в классическом варианте. Классика вне времени. В любом случае покупать нужно то, что идет, в чем чувствуете себя уютно и комфортно. Чтобы не ошибиться и выбрать действительно качественную шубу, нужно изучить информацию про разные меха. Шуба должна быть гладкой, блестящей, мягкой, приятной на ощупь, а если погладить ее против шерсти, волоски не должны хрустеть и ломаться. Если сжать в руке подол изделия – хороший мех сразу же вернется к своей первоначальной форме. Далее, нужно обязательно надеть шубу и определить, подходит ли она по весу. Не слишком ли тяжелая? Но и в то же время шуба не должна быть очень легкой. Удобство – не единственная причина, из-за которой стоит выбирать шубу, судя по весу. Для того, чтобы уменьшить вес и сэкономить мех скорняки часто сильно растягивают мех: толщина кожи уменьшается, а вот расстояние между волосками увеличивается, и в итоге шуба становится холодной. Вес готового мехового изделия зависит от длины меха, качества выделки шкурок и наличия утеплителя. Следует заметить, что в последнее время утеплитель либо вообще не используется, либо применяется только в области груди и спины. Далее при выборе шубы нужно обязательно проверить хорошо ли шуба прострочена, и не морщит ли она. Меховые изделия, пошитые из хорошо выделанных шкурок, мягкие, ниспадающие. Подкладку внизу длинных меховых изделий обычно не пристрачивают, это хороший показатель: значит, производителю скрывать нечего.
Советы по выбору шубы
• Часто мы не знаем, какую выбрать шубу по цене, как оценить её реальную стоимость Цена мехового изделия обычно зависит от качества пошива, марки, фасона, количества и качества цельных шкур животных. Чем больше кусков шкур, из которых пошита шуба, тем она, как правило, дешевле. Производители могут так ловко наклеить кусочки меха на тканевую основу, что никто ничего не заподозрит. Цельной шкуркой считается отрез размером 15 на 15 сантиметров. Если площадь такого отреза меньше – то и стоимость шубы должна быть на 20-30 % дешевле, чем стоимость изделия из цельных шкур. • Покупать нужно шубу, которая соответствует бюджету. Лучше выбрать шубу из бобрового меха отличного качества, чем изделие из норки среднего качества. Шубы, которые продаются по невероятно низким ценам, скорее всего плохого качества или с каким-либо дефектом. • Качество выделки проверяется так, мздру нужно слегка намочить водой, растянуть намоченное место руками вдоль и поперёк и проткнуть ушком иголки, если мех не протыкается, значит выделка хорошая. Но в магазинах конечно так не проверишь, никто не позволит. Но если изхитриться, то можно попробовать. Да, ещё подшерсток у норки должен быть плотный и густой. Обязательно проведите против шерсти по меху, так как бывают огрехи портных и потом будут светится проплешенки. • Немаловажно помнить также, что очень важную роль играет и то, каким образом было умерщвлено животное, из которого сделана шуба. Поэтому, весьма осторожно нужно относиться к вещам не фабричного производства, особенно к тем, которые продаются на рынках. Производители шуб, к сожалению, не всегда отличаются высокими духовными качествами. Поэтому никто не может гарантировать, что шубка, которую купили на рынке, не сшита из шкуры, содранной с замученного зверя. Такая вещь, купленная даже за очень скромную цену, в последствии может слишком дорого обойтись, так как меха животных, из которых сделаны меховые изделия, обладают различной энергетикой, и могут по-разному воздействовать на носящих их людей. Многие относятся к этому вопросу с предубеждением, но… здесь каждый решает сам. Итак, вооружившись необходимыми знаниями и советами, можно смело отправляться за одной из самых важных в жизни покупок. Кстати, нужно еще иметь в виду, что, обычно, выбранная шуба, возврату и обмену не подлежит, поэтому покупатель имеет полное право потрогать, осмотреть, примерить шубы столько раз, сколько посчитает нужным.
Источники и дополнительная информация
: • mirsovetov.ru — как выбирать шубку; • Шуба для сильных морозов • Мех шубы должен быть густым • Как купить качественную шубу • Советую шубу из норки • Какой длины купить шубу • Шуба на осенне-зимний период • Как выбрать настоящую норковую шубу
Дополнительно от генон:
• genon.ru — на каких сайтах можно узнать свой размер; • genon.ru — как отличить поддельный жемчуг от настоящего;
• genon.ru — где в интернете можно почитать женские он-лайн журналы;
• genon.ru — как должен быть одет Дед Мороз;
• genon.ru — как правильно выбрать женские туфли.
Известные старцы: Серафим Саровский, епископ Игнатий, юродивая Дивеевская
Серафим Саровский — иеромонах, общался с несколькими старцами. Его прямой наставник — старец Иосиф. Серафим Саровский занимался подвижничеством в Дальней пустыне. Много лет молчал и был затворником. В итоге сам стал старцем, обрёл дар исцеления и долгие годы принимал у себя людей. В итоге он — один из самых почитаемых православных святых.
Серафим Саровский, иеромонах, который стал старцем после долгого затворничества
Игнатий Кронштадтский — епископ и богослов. С раннего детства слышал Голос Божий. Никогда не отказывал людям в помощи, вёл праведную жизнь. Обрёл дар прозорливости и чудотворений. Часто вспоминается именно в контексте разговоров о старцах.
Игнатий Кронштадский, епископ и старец. Имел дар прозорливости и чудотворений
Юродивая Пелагея Дивеевская — старица. Серафим Саровский возложил на неё подвиг юродства. Она послушалась: голодала, вела себя, как безумная, терпела лишения. Она 46 лет прожила в обители, принимала людей. Лечила, утешала, давала наставления на путь спасения. Даже в монастыре ничего не делали без её совета и одобрения.
Пелагея Дивееская стала старицей после встречи с Серафимом Саровским
Как видно из примеров, старцы — это необычные люди. Они способны творить чудеса и слышать волю Божью. Именно поэтому их часто называют святыми.
Тайны русского старчества
В знаменитой серии «Жизнь замечательных людей» издательства «Молодая гвардия» выходит книга Вячеслава Бондаренко «Святые старцы».
Когда говоришь о старцах и старчестве, современный человек обычно либо представляет что-то очень далёкое, из глубины веков, либо воспринимает это как своего рода «православную эзотерику», недоступную «простым смертным». Отчасти он прав: древнее старчество, действительно, восходит к раннехристианским временам, и, конечно, в этом типе православной святости (обычно монашеской) есть своя тайна. Но это – лишь часть правды.
В течение последних столетий в Русской Церкви появилось своё старчество, во многом близкое раннехристианскому, однако имеющее свои особенности. Этим святым посвящена новая книга друга и автора телеканала «Царьград» – минского историка, писателя и сценариста, автора ряда документальных фильмов, кинороманов-бестселлеров «Ликвидация» и «Кадетство», номинанта Патриаршей литературной премии 2021 года Вячеслава Бондаренко. Наша сегодняшняя беседа об уже подписанной в печать книге «Святые старцы» раскрывает некоторые тайны русского православного старчества.
В книге «Святые старцы» раскрываются некоторые тайны русского православного старчества. Фото из личного архива В. Бондаренко
* * *
«Царьград»: Вячеслав Васильевич, Ваша новая книга посвящена угодникам Божиим, прославленным в лике святых относительно недавно, чьи подвиги, в основном, относятся к концу XVIII – XX веков. В церковной истории широко известно старчество первых веков христианства, насколько «новое» старчество двух-трёх последних столетий восходит к раннехристианскому? В чём вообще особенность этого типа святости?
Вячеслав Бондаренко: Начну с ответа на второй вопрос. Старцы – это духовные наставники, люди, через которых Господь открывает Свою волю. При этом старец может быть архиереем, иеромонахом, иеродиаконом, монахом; выходцем из дворян, крестьян, мещан, священства; глубоким стариком по возрасту и человеком слегка за сорок; глубоко образованным и не получившим никакого образования; человеком, почитаемым всеми, и тем, кого считают чуть ли не юродивым. Но всё это «внешнее» – второстепенно, для старчества важны те дары, которыми старец наделён от Бога.
Вячеслав Бондаренко представляет свою книгу «Отец Иоанн (Крестьянкин)». 2021 год. Фото из личного архива В. Бондаренко
Да, мы, люди XXI века, прежде всего видим в старцах то, что нас изумляет и не находит простого объяснения – дары прозорливости и целительства. Однако гораздо важнее, значительнее в старцах другое: рассуждение, смирение, любовь, опытность в духовной брани, в молитвенном делании. Конечно, «новое» старчество последних веков твёрдо стоит на фундаменте, заложенном великими предшественниками. Ведь старец никогда не говорит просто «от себя», он опирается на духовный опыт святых отцов древности. Но всё-таки можно сказать, что наше, русское старчество XVIII – XX столетий – особенное. Оно возросло в очень тяжёлое для монашества время, время упадка монашеского делания, потери очень важных смыслов.
Те старцы, которые подвизались, допустим, в 1770-х годах в брянских и рославльских лесах, конечно, понимали, что продолжают дело преподобного Антония Великого (египетского святого IV века, основателя христианского монашества), но не могли не знать, что и закладывают основы новой, сугубо русской старческой традиции. В начале XIX столетия к ней присоединился привнесённый извне опыт преподобного Паисия (Величковского), его труды, составленный им монастырский устав. Вот это и можно считать началом современного русского старчества.
Ц.: Насколько справедливо мнение, что старчество – это чуть ли не какая-то «православная эзотерика»? Мол, если свой приходской духовник не может решить какого-то вопроса, его может решить старец, но его благословение – выше любого закона. Скажет жениться или выйти замуж за первого встречного, необходимо так и сделать, развестись и уйти в монастырь – тоже. Так ли это? И что такое «младостарчество», о котором тоже нередко говорят сегодня?
В. Б.: Судить о старчестве как о некой «православной эзотерике», безусловно, нельзя. Такое ложное представление может сложиться из-за внешнего ореола «чудесного», сопровождающего старцев, связанных с ними церковных и околоцерковных легенд, атмосферы нездорового ажиотажа.
С этим же связано и так называемое младостарчество. О нём замечательно сказал как-то Патриарх Кирилл: можно сколько угодно ходить сгорбившись, хмурить брови, говорить тихим голосом, и никаким старцем при этом не быть. На самом деле это явление далеко не новое, ещё святитель Игнатий (Брянчанинов) в XIX веке называл младостарчество актёрством, печальной комедией. Но то, что оно широко распространилось именно сейчас, вполне объяснимо: это следствие духовной смуты рубежа 1980 – 90-х годов, во многом непреодолённой до сих пор.
А что до старцев истинных, то свою волю они никогда не навязывали. Преподобный Амвросий Оптинский, если с ним начинали спорить, только и говорил: «Что глаголю творящему свою волю?» – и уходил от разговора. Преподобный Серафим Глинский при малейшем намёке на несогласие с ним тут же уступал, говорил: «Поступай, как знаешь». Так же делал и отец Иоанн (Крестьянкин). Старцы никогда не «ломали» человека через колено. Они помогали ему обрести себя. А дальше – твой выбор.
Ц.: А насколько правомерно суждение, что старцы – это чуть ли не «параллельная иерархия» в Русской Православной Церкви. Что они чуть ли не выше архиереев?
В. Б.: Думаю, здесь всегда играли и играют роль разные факторы, в том числе и чисто человеческие. И в XVIII, и в XIX, и в XX столетиях были архиереи, которые относились к старцам строго, если не сказать придирчиво, смиряли их, а были и те, которые глубоко почитали, советовались во всём. Подлинным же старцам всегда было свойственно уважение к церковному священноначалию, это ведь естественно для того, у кого вся жизнь – послушание.
Ц.: Большая часть Вашей новой книги посвящена Оптинским старцам, да и открывающий её преподобный Василий Площанский духовно был близок с первыми из них. Как Вы думаете, почему именно это святое место на рубеже Калужской и Тульской земель в XIX веке процвело целым созвездием русских святых? И почему именно к ним столь часто за духовными наставлениями обращались представители русской интеллигенции того времени, причём от великого русского консервативного мыслителя Константина Леонтьева до весьма либеральных деятелей?
В. Б.: Объяснить, почему именно Оптина пустынь стала духовным средоточием России тех лет, просто так невозможно. Это вопрос не к человеку, не к историку, не к исследователю. Действительно, ведь и до Оптиной уже были великие, знаменитые монастыри, где зарождалось русское старчество, – Площанская и Белобережская пустыни, но в 1830-х возвысилась, стала безусловным центром именно Оптина… Конечно же, это Промысл Божий. Выбор пал на Оптину, и её свет озарил всю страну, весь Православный мир.
Что же касается ответа на второй вопрос, то он звучит, думаю, уже более приземлённо. Русская интеллигенция второй половины XIX столетия одновременно смотрелась как бы в зеркало – на саму себя, и вместе с тем пыталась познать свой народ, плоть от плоти которого она была, однако связь с которым потеряла. Обращение к старцам, на мой взгляд, и было попыткой разгадать загадку идеального русского человека, понять его со всеми его силами и слабостями, плюсами и минусами, и одновременно понять себя, свое предназначение в истории страны.
Конечно, каждый видел в старцах то, что хотел увидеть, потому и результаты были разными – от Константина Леонтьева до Льва Толстого. Но сама тенденция была характерной для эпохи.
Ц.: Почему из целого сонма Оптинских старцев Вы выбрали четверых: преподобных Льва, Макария, Амвросия и Нектария? В чём их особенности и что их объединяло, кроме самого места служения?
В. Б.: Преподобный Лев – это становление Оптинского старчества, его зачин. Преподобный Макарий – первые контакты старцев с представителями русской культуры, Гоголь в Оптиной, Киреевский, издательская деятельность. Преподобный Амвросий – наверное, самый любимый и «народный» из всех русских старцев вообще, наряду с Серафимом Саровским и Иоанном Кронштадтским, это – «золотая эпоха» старчества. А преподобный Нектарий – это начало XX века, война, революция, разгром обители, изгнание, арест, полуподпольная жизнь, и всё это он предвидел.
Объединяет этих святых то, что они в разные эпохи были «становым хребтом» своей обители, возвышали её, невзирая на трудности, хранили лучшие традиции Оптиной и создавали свои собственные. А характеры у них были очень разными, очень колоритными: Лев – старец-богатырь, Макарий – великий труженик, вечно борющийся с болезнью Амвросий, старец-юродивый Нектарий… И все они – любимые нами русские святые.
Ц.: О святом праведном Алексии Бортсурманском, ещё одном «герое» Вашей книги, совсем недавно мало кто знал. Но деятельность его потомков – современного московского пастыря и проповедника протоиерея Владимира Вигилянского и его дочери Александрины – многим открыла этого старца. Его подвиг отличен от подвига тех же Оптинских старцев, он вообще не был монахом. Тем не менее, он стоит в одном ряду с ними?
В. Б.: Да, до сих пор идут споры, можно ли считать старцами представителей белого духовенства, достигших больших духовных высот и пользовавшихся общим почитанием. На мой взгляд, можно, если в их деятельности присутствовало главное: духовное водительство, цель которого – спасение.
Святой праведный Алексий Бортсурманский был удивительным святым – настоящим самородком, любящим «отцом», а затем и «дедушкой» своих духовных чад, глубоко почитаемым в Симбирской губернии. «Он как звезда горит на христианском горизонте», – говорил о нём Серафим Саровский. В ближайшем будущем свет увидит новое Житие этого святого, подготовленное его потомком Александриной Вигилянской (приношу ей глубокую благодарность за возможность использовать в работе над книгой сделанные ей в архивах находки).
Святой праведный Алексий Бортсурманский – пример того, каким могло быть чисто русское старчество, без всяких примесей, без умствований, что называется, на практике.
Ц.: Наверное, то же самое можно сказать о святом праведном Алексии Московском (Мечёве)? Многие его духовные чада и духовные чада его сына, священномученика Сергия (Мечёва), ещё совсем недавно были живы, а потому в Москве, можно сказать, жива преемственность духовного наследия этих святых и их общины. Его очень часто связывают с наследием святого праведного Иоанна Кронштадтского, согласны ли Вы с этим?
В. Б.: Да, сам святой праведный Алексий Московский говорил о том, что если бы не общение с Иоанном Кронштадтским, он никогда не стал бы тем, кем стал. До совместной службы с Кронштадтским старцем отец Алексий, по собственному признанию, даже не понимал сути и смысла того, что он делает (хотя думаю, что это было сказано по глубокому смирению).
Пример отца Алексия уникальный, его опыт по устройству «монастыря в миру», возможно, и опирался на идеи отца Валентина Амфитеатрова (ещё одного известного духовника того времени, вопрос канонизации которого пока ещё решается – ред.), но реализация-то была ни на что не похожая, своя. Такой священник был необходим Москве на сломе эпох, на рубеже 1910-х и 1920-х – и он у неё, слава Богу, был. Пламенный молитвенник, прозорливец, бесстрашно поминавший Патриарха Тихона тогда, когда это было запрещено…
Судьбы отца Алексия и его сына отца Сергия очень дороги мне, у них можно учиться бесконечно – мужеству, стойкости, доброте, да чему угодно.
Ц.: Преподобный Симеон Псково-Печерский (Желнин) – старец Псково-Печерского монастыря – старший современник архимандрита Иоанна (Крестьянкина), которому была посвящена Ваша предыдущая книга. В чём особенность этого святого места и насколько близка духовная связь этих людей? Как и с одним из старцев малороссийской Глинской пустыни – отцом Серафимом (Романцове), повествованием о котором заканчивается Ваша новая книга?
В. Б.: Cтарческие традиции Псково-Печерской обители очень интересны, так как они складывались, с одной стороны, как бы «сами по себе», а с другой – были увязаны с традициями Глинского и Оптинского старчества. Преподобный Симеон Псково-Печерский – это пример чисто русского самородка, когда простой псковский крестьянин стал святым, столпом древней русской обители. Ещё мальчиком он прочёл о молитвенном подвиге Серафима Саровского и начал, подражая ему, молиться на камне…
Когда в 1955-м отец Иоанн (Крестьянкин) впервые приехал в Печоры, преподобный Симеон назвал его земным ангелом и небесным человеком. Он же благословил на старческое делание и отца Николая Гурьянова (известного пастыря и проповедника XX – начала XXI веков, которого многие почитают как старца – ред.). Так что можно считать двух этих старцев прямыми продолжателями дела преподобного Симеона Псково-Печерского.
А преподобный Серафим Глинский – это наследник длинной цепи Глинских святых, восходящей ещё к началу XIX столетия. Курский крестьянин, который прошёл и Первую мировую, и Беломорканал, и отшельничество на Кавказе, и тайную жизнь в горах Киргизии, и служение в советском Сухуми. Он пережил два закрытия своей родной обители – можно себе представить, какая это трагедия для монаха.
Известно, что отец Иоанн (Крестьянкин) ещё до поступления в Псково-Печерскую обитель, в конце 1950-х, когда существовала Глинская пустынь, не раз бывал там у старца Серафима и высказывал мысль о том, чтобы самому поступить в число глинской братии, потому что она хранит древние традиции. Но в 1961-м Глинская была разгромлена и закрыта. А пять лет спустя в Сухуми отец Иоанн принял от старца Серафима постриг и благословение на поступление в Псково-Печерский монастырь.
То есть через отца Иоанна старые Глинские традиции были отчасти привнесены в Печоры. А учитывая, что первым учителем отца Иоанна был священноисповедник Георгий Коссов, ученик преподобного Амвросия Оптинского, можно говорить о том, что и Оптинский дух пришел в Печоры. Так что в 1960–80-х, когда ни Глинской, ни Оптиной не существовало, именно Псково-Печерская обитель стала настоящей «крепостью» русского старчества.
Ц.: Не так давно скончались два духовника Троице-Сергиевой Лавры, которых тоже часто именуют «старцами»: отцы Кирилл (Павлов) и Наум (Байбородин). Видите ли Вы в их служении, как и в служении ныне здравствующего схиархимандрита Илия (Ноздрина), преемственность с описанными Вами святыми старцами? Вообще существует ли старчество сегодня?
В. Б.: Традиционно принято говорить, что сейчас старчества в его прежнем, «классическом» виде не существует. Об этом высказывался еще отец Иоанн (Крестьянкин) в 1980-х и объяснял почему: потому что не осталось людей, выполняющих волю старцев, остались только «вопрошатели», то есть те, кто видят в них неких «кудесников, любимцев богов», прорицателей, гадалок. Во многом это, к сожалению, верно. Но в то же время однозначно утверждать, что традиции русского старчества прервались навсегда, было бы, наверное, слишком большой смелостью.
Названные вами отцы Кирилл (Павлов), Наум (Байбородин), Илий (Ноздрин), недавно ушедший от нас отец Адриан (Кирсанов), ныне живущие схиархимандрит Власий (Перегонцев), архимандрит Герман (Чесноков)… Это ведь наши современники, их можно увидеть, услышать. Конечно, можно сказать, что раньше и трава была зеленей, и старцы совсем другие. Но главное, что «цепь золотая» старчества не прерывается, что такие люди продолжают появляться на свет и делаются светильниками духа для окружающих их.
Кроме того, ведь и те, кто стал героями моей книги, никуда не уходят. Их давно нет, но они с нами, к ним можно обратиться, попросить молитвенной помощи. И прочесть об их удивительных судьбах, где простая человеческая жизнь неприметно и плавно перерастала в высокое, вечное Житие. Ну а на вопрос, что делать, если старцев нет, давно ответил один из моих героев, преподобный Серафим Глинский:
«Все имеют скорби. Они заменяют старцев, так как их попускает Господь, зная сердце каждого. Никто не поможет и не изменит, если не менять себя. Начинать надо с внимания к языку и уму. И надо постоянно следить за тем, чтобы обвинять себя, а не других».
Далеко не каждый может быть старцем
Мало просто быть хорошим психологом и разбираться в духовных делах. Старец должен действительно соприкасаться с высшими силами. Только так он получит нужную для своей миссии поддержку. Священник Валерий Духанин пишет:
Валерий Духанин
Священник
«Если бы любому из нас дать такую нагрузку, когда непрестанно идут вереницы людей с горем, бедой, унынием, выслушивать столько, сколько слышал батюшка на этих исповедях, то у нас просто надорвется нервная система. И только чистая от всего сердца любовь, любовь во Христе не даст внутренне выгореть».
И сегодня есть те, к кому обращаются за советом, но полно самозванцев
Известные современные старцы живут в монастырях. Пример — схиархимандрит Власий Перегонцев из Пафнутиево-Боровского монастыря под Калугой. К нему выстраиваются очереди и ждут, порой, сутками. Говорят, его молитвы способны исцелять даже смертельно больных.
Схиархимандрита Власия Перегонцева называют современным старцем, говорят, его молитвы исцеляют
Но, к сожалению, довольно сложно самостоятельно найти мудрого духовного наставника. Кто такие старцы знают не только верующие, но нечистые на руку предприниматели и неблагоразумные священники.
Такие люди без каких-либо реальных способностей открывают «приём», оплачивают себе отзывы, создают репутацию. «Липовый старец» может производить очень внушительное впечатление. Но общение с ним в лучшем случае закончится разочарованием, в худшем — душевными проблемами. Психика — вещь хрупкая, и доверять её абы кому не следует.
Чем же может навредить фальшивый старец? Например, дать какое-нибудь сумасшедшее поручение, допустим, отправить в монастырь. Или напугать каким-нибудь проклятием. Так что лучше всего не рисковать и не искать встреч с такими, «раскрученными» подвижниками. К старцам обращаются в крайних случаях. Большинство проблем в жизни решают другие специалисты:
священники,
врачи,
психотерапевты и т.д.
А если понадобится найти действительно мудрого духовного учителя, то для начала пообщайтесь с несколькими людьми, которых он уже принял. Узнайте, впечатления. Составьте своё мнение. А также вооружитесь советом профессора А.И. Осипова из видео выше: удостоверьтесь в рассудительности человека, которому собираетесь довериться.
Оставляя комментарий, Вы принимаете пользовательское соглашение
Глава XV. Старчество и аскетизм XVIII-XIX вв.
Возрождение монастырской жизни и старчества в последней четверти XVIII в. тесно связано с личностью строгого подвижника и пламенного ревнителя аскетических и мистических преданий древнего иночества Восточной Церкви – мы имеем в виду старца Паисия Величковского, имя которого навсегда останется в истории нашей Церкви.
В миру Паисий звался Петром Величковским. Он был сыном священника. Родился он 21 декабря 1722 г. в Полтаве, детские годы провел в кругу семьи, где хранилось благочестие, где в быту строго соблюдались все церковные правила и уставы. Петр был тихим, молчаливым ребенком, любил читать, а в доме держали, конечно, лишь такие книги, которые соответствовали благочестивым воззрениям родителей; самой распространенной книгой в ту пору был Часослов, обычно служивший первой книгой для чтения детей, за ним следовала Псалтирь и, наконец, жития святых и подвижников благочестия. Все это основательно изучил юный Петр, не по принуждению, а по доброй воле, по склонности и расположению души. В 13 лет его приняли в «братскую школу». Мать хотела, чтобы младший сын, как все его предки, как отец и старший брат, стал приходским священником и унаследовал приход брата, как это обыкновенно происходило в ту пору. Но у Петра уже в ранней юности пробудилось стремление уйти в монастырь и быть монахом, и это стремление с годами становилось все сильнее. Служение приходского священника, которое он хорошо знал по собственным наблюдениям, вероятно, не удовлетворяло его. Чтение аскетических творений повлияло на его жизненные планы: путешествие в Иерусалим, на Афонскую гору или в какую-нибудь обитель, где в монастырском уединении подвизаются благочестивые иноки, – все это влекло его больше, чем жизнь приходского священника. В его жизнеописании эти благочестивые мечты юного ученика удостоились похвалы составителя: «Дарова бо ему Господь еще в юности седину разума, мудрости и смиренномудрия».
Однажды ночью Петр тайком убежал из школы, покинул Киев и отправился в долгое странствие (1739). По пути он остановился в Любечском монастыре, около города Любеча на Днепре. Настоятель обители с радушием принял его, благословил остаться в монастыре и даже выделил келью. Так сделан был первый шаг в осуществлении планов, ибо духовный отец Петра, иеросхимонах Пахомий, которому юноша открыл свою склонность к монашеству, советовал ему вначале отправиться именно в Любечский монастырь, где ему скажут, что делать дальше. Принятый послушником, Петр выполнял разные работы в обители.
Помещенный в жизнеописании Паисия рассказ о том, почему он ушел из Любечского монастыря, характеризует монастырский быт той эпохи. Из этого рассказа мы узнаем, насколько важно было, чтобы настоятелем монастыря был подходящий для такой должности монах, ибо зачастую распад весьма крепкой братской общины происходил по вине монастырских властей. Петр жил в монастыре уже несколько месяцев, когда был назначен новый настоятель, своевольный грубиян в монашеской рясе, мало заботившийся о подвижническом житии иноков и понимавший свое служение в совершенно ином духе. Он не стал ходить в трапезную, чтобы есть там вместе с братией, а приказал готовить себе отдельно особые блюда и приносить их в игуменскую келью. Однажды по недосмотру Петра, который не получил точных настоятельских указаний, настоятелю принесли не то кушанье. В гневе он ударил невинного Петра по щеке. Может быть, от другого настоятеля и в других обстоятельствах юный послушник принял бы пощечину со смирением. Но тут в душевном смятении Петр решил бежать из монастыря и искать другого, лучшего места для иноческой жизни. Он ушел из монастыря и отправился на юг.
Судьба привела его в Молдавию, где, как он слышал, и спасалось множество подвижников. И вот он пришел в обитель св. Николая, расположенную на острове посреди реки Тясмин, уже в Молдавии. Он обратился к настоятелю и был принят в обитель послушником. Здесь царил совершенно иной дух, чем в Любечском монастыре, и Петр ревностно исполнял свои послушания. Некоторое время спустя, когда ему исполнилось 19 лет, он принял иноческий постриг, вначале в рясофор, с именем Платон. Здесь ему было хорошо, иноческая жизнь способствовала его духовному росту. Но и из этого монастыря пришлось уйти: начались гонения со стороны униатов, монастырские церкви были закрыты, а монахи изгнаны.
Тогда Платон решил вернуться в Киев и поступить в число братии Печерской лавры, где подвизался его духовный отец иеросхимонах Пахомий. Желание его исполнилось, и Платон стал иноком древнейшей русской обители. Он был грамотен, поэтому ему дали послушание в лаврской типографии, кроме того, ему поручено было гравировать иконы на меди. Хотя жизнь в лавре и эти занятия отвечали духовному расположению Платона, он не отказался от своих прежних планов спасаться в совершенном уединении под руководством опытного монаха. Неожиданная встреча с бывшим товарищем по школе, с которым Платон часто беседовал о пустынножительстве, послужила толчком для нового странничества.
Вместе с двумя другими иноками Платон снова отправился на юг, в надежде дойти до святой Афонской горы. Между тем страннический путь привел нашего паломника в скит св. Николая, называемый Трейстены. Подобно насельникам древних палестинских лавр, часть монахов жила тут по общежительному уставу, а другие, пожилые опытные иноки, спасались в хижинах, расположенных вокруг скита, подвизаясь по уставу особножительному. Здесь Платон впервые молился за богослужением, которое совершалось по уставу Афонской горы, здесь он впервые увидел суровых пустынножителей, неукоснительно хранящих правила идиорритмы. Через некоторое время Платон, который проходил разные послушания в скиту и хорошо узнал жизнь маленького бедного монастыря, был отправлен в Кыркульский скит. Там он продолжал духовно возрастать под руководством пожилых старцев Василия и Онуфрия. В ту пору в монастырях и скитах Молдавии, и в общежительных, и в особножительных, монашеское житие было особенно строгим. Старчество как средство окормления иноков было чрезвычайно распространено, и очень многие монахи пребывали под началом у старцев. Платон на себе мог испытать старческое руководство, к которому он стремился. Три года, до 1746 г., Платон оставался в этой обители, но в конце концов пришло время, которого он так давно ждал: он получил возможность побывать на Афонской горе. С разрешения своего старца и по благословению настоятеля Платон вместе с еще одним монахом отправился на Святую гору.
Еще в Кыркульском монастыре с волнением слушал он рассказы о жизни святогорцев. По словам биографа, с переселением на Афон для Платона закончился послушнический искус и началось самостоятельное подвижничество. После трудного путешествия сушей и морем он прибыл, наконец, в лавру прп. Афанасия. Ему дали келью вблизи монастыря. Там в совершенной бедности, отречении от мира и безмолвии спасалось много монахов и старцев. Но стремление Платона поступить под начало старца не исполнилось: никто не хотел брать его себе в послушники. «Не обрете таковых по смотрению судеб Господних, и желаемаго души своей послушания не получи, возложив убо себе на промысл Божий, седяше один».
Душевное и духовное состояние юного анахорета, который вел духовную брань без помощи старца, описывает нам монах Григорий (1836), опираясь при этом, по-видимому, не на аскетические творения и не на собственный опыт, а на повествование самого старца Паисия, которое хранилось в рукописи в Нямецком монастыре1284. Жизнь, проводимая в уединении, безмолвии, собирании души, при непрестанном творении Иисусовой молитвы, была нелегкой, но Паисий «подвизался и предуспевал от силы в силу духовную, возхождения полагая в сердцы своем на всяк день и разжигаяся ревностию Божественною к большим подвигом, купно же наслаждаяся огненоснаго Божественного рачения», – пишет автор-инок. Продолжалось это три года, после чего Платон пережил радостную для подвижника встречу: на Афон прибыл его бывший старец, иеромонах Василий из Молдавии, и, поговорив с юным подвижником, постриг его в малую схиму с наречением имени Паисий.
При этом старец Василий посоветовал ему переселиться в общежительный монастырь, ибо идиорритма и пустынножительство хороши для пожилых, опытных монахов. Из сочинений Паисия мы знаем, что впоследствии он тоже стал приверженцем общежительного устава, но с сохранением старчества для послушников и новоначальных иноков. Ученики Паисия, подвизавшиеся в разных русских монастырях, тоже стремились к улучшению монашеской жизни путем введения общежительного устава, но сами при этом старчествовали, принимая под свое духовное руководство отдельных иноков. Кроме того, среди сочинений Паисия мы находим «Изъявление о чине и уставах общежительных», в котором он всячески рекомендует киновию1285. Однако еще три-четыре года Паисий оставался в одиночестве, идя путем самосовершенствования. Потом к нему пришло несколько юных иноков, и хотя сам Паисий был еще молод, они просили его принять их в послушники. В основном это были монахи, пришедшие из Молдавии и Валахии или из славянских балканских стран. По их настоятельной просьбе Паисий был рукоположен во священники и стал иеромонахом. Произошло это в 1758 г., когда ему исполнилось 36 лет.
Паисий вступил теперь во второй период своей жизни: он не только вел духовную брань ради собственного совершенствования, но и как настоятель и старец духовно руководил другими иноками, и эти его труды сделали его центральной фигурой в возрождении подлинного монашества в России.
Немногочисленная братия, собравшаяся вокруг Паисия, постоянно росла. К счастью, ему удалось получить от прота Афонской лавры древнюю полуразрушенную обитель св. пророка Илии, поблизости от монастыря Пантократора; вместе с братией он построил церковь, трапезную и 60 келий – до такой степени выросло число братии. Хотя новый монастырь терпел большую нужду, братия множилась день ото дня, и монастырские помещения вскоре стали тесны. Но и в среде монахов не исчезают вполне ревнивая зависть и другие недобрые чувства. Славянская обитель Паисия, возможно из-за превосходного порядка в ней и постоянно растущего авторитета ее настоятеля, вызывала у греков из других афонских монастырей недружелюбные чувства и несправедливые толки об отце Паисии и его учениках, турецкие власти тоже чинили всякого рода препятствия. Тогда Паисий решил возвратиться в Молдавию, чтобы там, среди гор и лесов, основать новый монастырь.
В 1763 г. старец Паисий вместе с 60 монахами и послушниками отправляется в путь и прибывает в Молдавию, но не находит там подходящего места. Лишь в Яссах ему удается получить от митрополита Молдавии Драгомирнский монастырь в честь Сошествия Святого Духа. Паисий вводит здесь общежитие и богослужебный устав Афонской горы. Но совершенно новым было такое правило: вечерами, между богослужениями, братия должна была собираться в трапезной. Приходил Паисий и читал им разные аскетические сочинения, делая при этом собственные пояснения. Поскольку братия была отчасти из Молдавии и Валахии, отчасти же из славянских стран, чтение это устраивалось отдельно для румын и славян, через день; богослужение всегда совершалось на церковнославянском языке. Так устроена была жизнь монахов в Драгомирнском монастыре, где расцвел старческий дар Паисия.
В 1774 г., после русско-турецкой войны, часть Молдавии отошла к Австрии, отошла и та область, где расположен был Драгомирнский монастырь. Опасаясь за будущее своего монастыря под юрисдикцией австрийских властей, старец Паисий решил перебраться в ту часть Молдавии, которая осталась турецкой. Он обратился к митрополиту с просьбой разрешить ему и его братии переселиться в наполовину опустевший Секульский монастырь. Разрешение это Паисий получил, но некоторое время спустя братия настолько выросла числом, что и в новой обители ей стало тесно. Тогда старец получил в свое распоряжение большой Нямецкий монастырь, расположенный в двух часах пути от Секула; ему пришлось разделить свою братию на две монастырские общины, но оба монастыря остались под его управлением и духовным руководством. Перед его кончиной в Нямецком монастыре было уже 400, а в Секульском более 100 монахов.
Сам Паисий долгими осенними и зимними ночами с помощью двух монахов, владевших греческим языком, занимался переводом аскетических творений святых отцов на молдавский и церковнославянский языки. Так возник перевод «Наставлений» св. Исаака Сирина, «Вопросов и ответов» прп. Максима Исповедника, «Поучений» прп. Феодора Студита, «Наставлений» аввы Варсонофия и др. и, наконец, церковнославянское «Добротолюбие». Перевод «Добротолюбия» был закончен в 1793 г., получилось два толстых рукописных тома. Сделан был этот перевод с уже упомянутого труда монаха Никодима (по венецианскому изданию 1782 г.)1286.
Земная жизнь Паисия, исполненная плодотворных трудов, завершилась 15 ноября 1794 г., в возрасте 72 лет он навечно закрыл глаза1287.
31 год продолжался последний период его деятельности, сделавший его имя известным далеко за стенами монастыря, слава о нем как о старце, имевшем особый дар духовного окормления, проникла и в Россию. Из автобиографии старца Феофана Соколова мы узнаем, что уже в начале 70-х гг. несколько стремившихся к аскетическим подвигам монахов и мирян, наслышанных о Паисии, отправились к нему в Драгомирнский и Нямецкий монастыри, чтобы получить наставление или даже остаться там навсегда под его духовным руководством1288.
Одним из первых учеников Паисия был старец иеромонах Клеопа I († после 1778 г.), который перенес основы старчества в Островскую Введенскую пустынь (Владимирской епархии). Биографические сведения об этом подвижнике благочестия весьма скудны: Клеопа являл собой пример скромности и смирения. Даже его ученик старец Феофан Соколов не много мог поведать о его прежней жизни. Клеопа был родом из Южной России, несколько лет провел он на Афонской горе, где познакомился с Паисием и, вероятно, спасался вместе с ним в скиту св. пророка Илии. В 1760–1778 гг. он был строителем вышеупомянутой Введенской пустыни, ему поручено было привести ее в порядок, внутренний и внешний, и благодаря Клеопе эта пустынь действительно стала местом иноческих подвигов. Он был одним из первых насадителей подлинно монашеского жития в России и первоначальником старчества в возрожденной им пустыни1289. Общежительный устав, введенный Клеопой в этой обители, был потом перенесен его учениками монахами Игнатием и Макарием в Николо-Песношский монастырь, но, к сожалению, этот устав продержался там недолго1290.
А потом появился целый сонм подвижников строгой жизни – учеников старца Паисия. Они расселились по всей России и, странствуя из монастыря в монастырь, из пустыни в пустынь, разносили повсюду весть о «благочестивом и чудном отце Паисии», обретая таким образом новых приверженцев старчества, которые становились их учениками. В первом поколении учеников Паисия некоторые имена заслуживают особого упоминания, хотя первоначально круг их влияния был не особенно велик, в основном они селились в самых маленьких и самых бедных пустынях южной Великороссии – в губерниях Калужской, Орловской и Курской.
К их числу принадлежал старец-архимандрит Феодосий Маслов (1720–1802). Родился он в городе Глухове (Черниговской губернии) в семье купца, вначале спасался в Свенском монастыре, потом, недовольный жизнью тамошних монахов, ушел в Молдавию, к известному молдавскому старцу Василию († 1767)1291, учеником которого, как уже сказано, был и Паисий. В 1767–1778 гг. Феодосий настоятельствовал в Тясминском и Мерлополянском монастырях, в 1779 г. его пригласили в Молчанскую Софрониеву пустынь, для возобновления монастырской жизни. Там он оставался до самой смерти († 9 декабря 1802 г.). Феодосий ввел в пустыни общежительный устав Афонской горы1292.
Далее следует назвать еще двух учеников Паисия: это старцы иеромонах Клеопа II († 1817), постриженный Паисием, и иеросхимонах Феодор (1756–1822).
Клеопа II в 1800 г. пришел в Белобережскую пустынь, где настоятелем был тогда старец Василий Кишкин, здесь Клеопа познакомился с монахом Леонидом Наголкиным, который в ту пору подвизался в этой пустыни, и вместе они побывали потом в разных обителях; Клеопа скончался в 1817 г. в Валаамском монастыре1293.
Иеросхимонах Феодор, тоже купеческий сын, из города Карачева (Орловской губернии), в ранней молодости ушел из родительского дома и отправился в Площанскую пустынь; родители вернули его домой, но он снова бежал, на этот раз в дальнюю Белобережскую пустынь. Однажды, по дороге в Печерскую лавру, юный послушник услышал о «чудном старце Паисии» – и отправился к нему в далекий Нямецкий монастырь, где Паисий постриг его, приняв в число своих учеников. Феодор был весьма сведущ в грамоте и помогал Паисию, переписывая его переводы. Преемник Паисия, настоятель Софроний, постриг Феодора в схиму и отослал его обратно в Белобережскую пустынь. Но епархиальный архиерей попросил его отправиться в маленькую и бедную Чолнскую пустынь и там принять на себя настоятельство, однако Феодор отклонил это предложение и согласился только на то, чтобы стать помощником настоятеля. Благодаря его помощи здесь был введен общежительный устав старца Паисия и богослужебный устав Афона. Между тем к Феодору стало приходить столь много людей за советом и наставлением, что он вынужден был уйти из пустыни. Он перешел в Белобережскую пустынь, где оставался восемь лет. Наконец, вместе со старцем Клеопой II и монахом Леонидом (позже Оптинским) он ушел в Новоезерский монастырь, которым в ту пору управлял старец Феофан Соколов, оттуда – в Палеостровский, потом в Валаамский (здесь преставился его спутник старец Клеопа II) и в конце концов в Александро-Свирский монастырь, где оставался уже до самой кончины (7 апреля 1822 г.).
Один эпизод из жития Феодора красноречиво говорит о том, что братия не везде ревновала об улучшении монашеской жизни. Старец Феофан попросил его пойти в Нило-Сорскую пустынь, которая основана была в XVI в. старцем Нилом, а в ту пору числилась заштатным монастырем. Уровень иноческой жизни пал там весьма низко. Братия встретила старца Феодора очень враждебно, и его старания восстановить порядок в монастыре не имели успеха1294.
Старец иеромонах Афанасий Захаров († 1823) тоже вышел из аскетической школы Паисия. Дворянского рода, ротмистр гусарского полка, Захаров снял свой нарядный мундир, чтобы облечься в иноческую рясу, и пришел к старцу Паисию, с которым познакомился в Молдавии во время русско-турецкой войны. В 1777 г. мы застаем его уже во Флорищевой пустыни (Владимирской епархии), потом он спасался в Площанской пустыни (Орловской епархии), там он старчествовал, и будущий Оптинский старец Макарий Иванов в течение 13 лет был его послушником1295.
Пятым учеником Паисия был еще один Афанасий, в прошлом чиновник, схимонах, который преподнес митрополиту Гавриилу церковнославянский перевод «Добротолюбия». Он подвизался потом в рославльских лесах, в совершенном уединении и удалении от мира, а позднее в Свенском монастыре (Орловской епархии), нет никаких свидетельство того, что он там старчествовал († 1811)1296.
Шестым и самым младшим учеником Паисия был старец Филарет († 1841), который, будучи настоятелем Глинской пустыни (1817–1841), преобразовал ее на основании устава Афонской горы. Он составил «Пространное поучение к новопостриженному монаху» (1824) и занимался старческим окормлением иноков1297.
Монах Павел из московского Симонова монастыря1298, монах Герасим из Софрониевой пустыни и схимонах Феофан из Оптиной († 1819) были последними представителями этого поколения учеников Паисия1299. (О дальнейшей истории «школы старца Паисия» в русских монастырях см. таблицу VIII.) Некоторое время в Нямецком монастыре у Паисия жил монах Феофан из Киево-Печерской лавры, ученик печерского старца Досифея, впоследствии известный соловецкий затворник1300.
Все эти ученики Паисия сами или через своих учеников много сделали для возрождения аскетических традиций в разных монастырях и для введения общежительного устава, но были и другие ревнители иночества, которые связывают Паисия с группой суровых пустынножителей. Это были так называемые «старцы из рославльских лесов». Рославльские леса расположены на юге Смоленской губернии и вместе с брянскими лесами составляют обширный, непроходимый, дремучий лесной массив. Во 2-й половине XVIII в. леса принадлежали богатому помещику Броневскому. История появления этой группы подвижников не вполне ясна.
Первым пустынножителем брянских лесов был, вероятно, монах или иеромонах Иоасаф (1692–1766), который через несколько лет пустынножительства уже не был одиноким отшельником. Слава о его суровом житии проникла в Площанскую пустынь, и Иоасафу предложили стать настоятелем этой пустыни, чтобы вывести ее из жалкого состояния. Иоасаф провел там пять лет, а потом вернулся в свою лесную хижину. Он, по-видимому, снискал уважение у крестьян окрестных деревушек, и к нему устремилось множество людей, искавших утешения и совета. Общение старца с народом показалось подозрительным церковным властям – тут нужно заметить, что в южной части брянских лесов скрывалось множество раскольников, – и Севская консистория распорядилась, чтобы полиция арестовала Иоасафа, он был подвергнут бесчисленным допросам. Лишь беседа с епархиальным архиереем спасла старца Иоасафа от ссылки, возможно даже в Сибирь, куда его могли отправить как подозрительную личность без паспорта. По указанию архиерея Иоасаф был освобожден и вернулся в свои леса, где и скончался в 1766 г.
В это время стало известно, что в рославльских лесах с разрешения их владельца спасается несколько склонных к уединению монахов и мирян, которые ведут самую суровую подвижническую жизнь. Из них наиболее известны старец Варнава с двумя своими учениками Иларионом и Иосифом, Никита († 1793), Феофан, бывший иеродиакон Анастасий, ученик старца Василия Кишкина (1745–1831)1301, старец иеромонах Афанасий, один из упомянутых уже учеников Паисия, вернувшийся в эти леса после поездки к митрополиту Гавриилу, которому он преподнес славянский текст «Добротолюбия». Здесь же вступили на аскетическое поприще Василиск и Зосима, которые, как мы уже писали, впоследствии ушли в Сибирь, где Василиск скончался; Зосима получил известность благодаря тому, что окормлял сестринскую общину. Наконец, там же подвизался и иеромонах Адриан, который был старцем Василиска и Зосимы; впоследствии (1790) он получил от митрополита Гавриила поручение восстановить монашеское житие в Коневецком монастыре, на основании общежительного устава1302. Еще один пустынножитель, по имени Арсений, был прежде учеником Паисия, в рославльские леса он пришел из Молдавии. У всех этих старцев были ученики, которые впоследствии внесли свой вклад в возрождение монастырской жизни, оказывая духовное влияние на настоятелей, например, на Анатолия († 1865), настоятеля Малоярославского монастыря, и на Моисея († 1862), настоятеля Оптиной пустыни. Несмотря на преследование этих подвижников полицией, которая намеревалась переселить их в монастыри и иногда силой изгоняла из хижин, некоторые из них все же сумели укрыться от нее: например, Дорофей († 1865) пустынножительствовал в лесах почти 60 лет1303.
